Текст книги "Философское Масло"

Автор книги: Алексей Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Налей музыканту, налей!

На следующий день вышли на большую дорогу до Крекена.

Народу вокруг стало больше. Шли навстречу, обгоняли, ехали на телегах, верхом. Встречались и благородные господа, с оружием и сопровождающими. В общем, разбойников можно было не опасаться.

Ночевали уже только в тавернах. Тут колдун-менестрель и развернулся во всю свою многогранную личность, особенно в отношении гостиничных девочек. Неискушённый деревенский паренёк спервоначала был просто шокирован таким непотребством, но быстро свыкся. Теперь его больше беспокоило то, как быстро улетают при такой жизни денежки. Трепиль, правда, весьма успешно зарабатывал выступлениями, так что не беднели. Однако Мату всё равно хотелось экономии.

До Крекена оставалось не более пары дней ходу. Остановились в таверне, которая даже имела собственное название – «Мягкий отдых». Трепиль делал два дела сразу – исполнял балладу о доблестном рыцаре Кесеке и клеился к весёлой Цитке, которая работала здесь разносчицей. Цитка не была профессионалкой любовного ремесла, а скорее подрабатывала под настроение, к тому же конкуренции в «Мягком отдыхе» у неё не было, так что успех был не гарантирован. Однако всё складывалось вроде успешно. Основную массу сидевших в общем зале составляли почтенные мужички с жёнами и детьми – не соперники. В тёмном углу забилась бригада из четверых сильно помятых непонятно каких дел мастеров. Этих не то что Цитка – даже подвиги Кесека не интересовали. И ещё присутствовал совсем убогий крестьянин – настолько жалкий оборванец, что даже было удивительно, как это он отважился заплатить за ночёвку. Был он грязен и бос, из одежды имел лишь большой заскорузлый подгузник да на диво пыльную рубаху-распашонку. Обеими руками к груди голодранец прижимал котомку, которой, как видно, очень дорожил. Котомка имела такой вид, что даже коснуться её нормальному человеку было бы противно. На середине эпизода, когда благородный Кесек выручал короля со дна моря, крестьянин куда-то незаметно убрался.

Трепиль допел до момента, когда растроганный король горячо благодарил отважного рыцаря, но не стал продолжать бесконечную балладу. Собрав монетки и насладившись интересом слушателей, он затянул «Благоуханный томный вечер». Мужики поскучнели, глаза дам увлажнились.

Благоуханный томный вечер

Нам негу знойную без устали дарит

И дивном сквере, предвкушая наши сладостные встречи

О совершенстве вашем роза с розой говорит…

Цитка вздохнула и присела рядышком. Трепиль, не переставая играть, умудрился её как будто бы даже облапать. К концу романса менестрель, не сказав девушке ни слова, можно сказать, практически договорился.

Вдруг откуда-то из таверновых глубин снова выполз уже было пропавший обормот. То ли «Вечер» на него так подействовал, то ли ещё чего произошло, но беднягу прямо трясло от тяжёлой похоти. Окинув пытливым горящим взором крестьянских жён, бедолага на негнущихся ногах устремился к единственно возможной Цитке.

– Фея!… Краса ваша не в силах остаться без внимания! – С неожиданной от него куртуазностью возопил свихнувшийся крестьянин – Умоляю, дай! Я заплачу!

Все присутствующие остолбенели от вопиющего безобразия происходящего. Возмущённая Цитка чуть не плюнула ухажеру под ноги – удержало лишь то, что убирать пришлось бы ей же. Придурок же постоял, покачался, осознал всю бесперспективность своих усилий и порывисто убежал.

Не прошло и четверти часа – в общий зал стремительной походкой вошёл Теневой курьер. При полном параде. Со скраплом на поясе. В красно-розовом плаще тончайшего шёлка, на котором золотом был вышит его сертификат соответствия. В белых обтягивающих лосинах, хотя они-то в данный момент смотрелись как раз не очень изящно.

Сказать «полный фурор» – это ничего не сказать. Даже откуда-то повылезали новые постояльцы. Потому что легенд о Теневых курьерах ходило очень много, а вот видеть их… Да почитай никто и не видел вообще.

Так кто же такие Теневые курьеры? Это специалисты по доставке грузов. Очень ценных грузов в зачастую Очень недоступные места. Специалисты очень квалифицированные и очень дорогие. Но выгоднее нанять их, чем посылать небольшую армию в качестве охраны. Да порой армия их заменить и не может. И никто не может.

Обычно Теневые курьеры передвигаются скрытно, под видом простых граждан. Или там, где им вообще никто не встретится. Это служит хорошей защитой от лихих людей, которые зачастую совсем не прочь забрать себе очень ценные грузы. Но если всё-таки разбойникам удалось зажать посыльного где-то на узкой тропинке, то, скорее всего, заказ всё равно дойдёт до адресата. Потому что нет бойца лучше Теневого курьера. Человека, а то и нескольких, Теневой курьер способен убить просто голыми руками. Со скраплом – куда как больше, а без скрапла Теневой курьер не ходит. Скрапл – можно сказать, символ Теневого курьерства. Он заменяет хозяину топорик, крюк, его можно использовать как меч, он помогает залезть на высокую стену и спуститься с неё, наконец, его можно воткнуть в землю и положить сверху уставшие ноги. Как ни странно, его умудряются хорошо прятать на теле. У каждого мальчишки на свете есть свой скрапл, связанный из двух прутиков, все они играют в Теневых курьеров и рубятся на них между собой, как и подобает тайным одиноким доставщикам.

Проницательный читатель, конечно, давно догадался, что в чудесного героя обратился наш «крестьянин», хотя узнать его в истинном обличии было затруднительно. Единственное, что оставалось неизменным – это всеиспепеляющая любовная страсть. И безумно влюблённый повторно направил свои стопы к очаровательной Цитке.

Видя, что счастливое продолжение вечера катастрофически ускользает, Трепиль в последней безнадёжной попытке спасти ситуацию шепнул уже успевшей отвернуться девице:

– А я ещё и колдун. И знаешь, весьма сильный и знаменитый!

Обычно об этом Трепиль женщинам как раз старался не говорить. Они в большинстве своём колдунов побаивались. Но тут уж терять было нечего. А вдруг да?

Нет, чуда не произошло. Цитка лишь обидно хмыкнула и демонстративно опёрлась на галантно ей протянутую трясущуюся руку.

– Как вы, уважаемый Теневой курьер, не побоялись так себя обнаружить?

– А мне некого бояться. Всякие мелкие бандочки, прекрасно понимают, что со мной им лучше не связываться, себе дороже выйдет. Те же, которые поглупее, мне тем более на пять минут размяться. А банд больших и сильных здесь сейчас нет, я об этом информирован. Пойдёмте, очаровательная милашка!

И, не желая более терять времени, парочка удалилась.

Трепиль совсем загрустил, как следует выпил и вскорости отправился спать. «Зато на номере сэкономили» – подумал прижимистый Матан и оправился следом.

Утром, часов в десять, их разбудил осторожный стук в дверь.

Это был вчерашний соперник, Теневой курьер. Вид он имел смущённый.

– Музыкант, ты вчера вроде говорил, что колдовать умеешь?

– Конечно, уважаемый. Я колдун со стажем и многими тайными умениями. А пою больше так, для души.

– Мне необходимо с тобой поговорить. Конфиденциально. – и Теневой курьер выразительно посмотрел на Матана.

– Да полно вам! Говорите так, я ему всё равно всё расскажу.

– М-м-м… Как тебе угодно. Мне нужно, чтоб ты для меня сделал обалдение. Можешь?

– То есть вы имеете в виду затормозку? Которую строго запрещено делать на территории Ойломонского государства?

– Ну… Да.

– Поподробнее. Кого, когда, за что, где и почему.

– Меня выследила одна банда. Прорываться было бы слишком рискованно.

– Удивительно, и как это они смогли вас выследить?!

– Не издевайтесь, пожалуйста! Положение серьёзное.

– Нет, я действительно не понял. Что с вами произошло? Как вы могли так неосторожно раскрыться? Неужели эта девка была вам настолько дорога?

– Не будем об этом. Это не имеет никакого отношения к делу.

– Напротив. Я ужасно рискую, если возьмусь за ваш заказ, и должен знать все обстоятельства. Поэтому я настаиваю, чтобы вы объяснили мне причину случившегося с вами морока.

И Теневой курьер рассказал друзьям историю своей оплошности.

Среди переносимых им грузов был ларец с Философским Маслом. Вы не знаете, что такое Философское Масло? А про него мало кто знает, только самые богатые и могущественные. Это, уважаемые путешественники, самый лучший на свете афродизиак. Стоит оно безумно дорого, и делать его умеет лишь великий колдун Каргафоза.

И вот нашему Теневому курьеру ужасно захотелось этого масла попробовать. Конечно, это категорически запрещается, но ларец оказалось возможно вскрыть совершенно незаметно, и масла взять такую крошечку, что тоже совершенно незаметно.

На вкус масло нисколько не отличалось от обычного топлёного, но его колдовское действие превышало всяческое воображение! Это, со слов Теневого, самое сильное чувство, которое он в своей нескучной жизни испытывал. Так что опыт интересный, и он не жалеет, что с ним такое было. Хотя, конечно, всё произошло очень несвоевременно.

Сегодня, собираясь уже уходить, он обнаружил, что его «пасут». И надо как-то выходить из положения.

– А как же насчёт: «Я никого не боюсь! Все банды для меня – плюнуть и растереть!»

Теневой только рукой махнул:

– Сами же понимаете! Расстреляют издалека из арбалетов – и все дела. Помогите уж, пожалуйста! Я хорошо заплачу, и никто ничего не узнает.

Трепиль почесал намечающуюся плешь:

– Ладно, надо тебе помочь. Не крокодилы же мы. Восемь башелей.

Теневой аж подскочил:

– Уважаемый! Что ж так много-то!

– Так риск какой! В Ойломоне за затормозку колдунам головы рубят.

– Я не меньше рискую!

– Да нет, меньше. Ты штрафом отделаешься.

– Так штраф такой, что… Уважаемый, скиньте хоть до пяти!

Трепиль надолго замолчал, задумался.

– Ладно. Пять башелей и тридцать пахатов. Но только если дашь попробовать мне этого зелья.

– Дядя Трепиль!

– Молчи, Матанка. Сам-то не хочешь попробовать?

– Не-ет!!!

– Ну так что, по рукам?

– Согласен.

Ларец оказался совсем небольшим, целиком помещался на ладошке. Пока Трепиль считал деньги, Теневой курьер успел вскрыть его застёжкой отличительного значка. После чего оторвал от кровати тонюсенькую полосочку бересты и легко мазнул ей по чуть желтоватому куску масла.

– Не обессудьте, но это я отдам лишь после прорыва. Чтобы вы тоже не поддались искушению в самое неподходящее время.

Покидали таверну по очереди.

Первым, конечно, Трепиль. Хозяина не было, принимать плату за постой нараскоряку вышла Цитка. Трепиль не удержался – поинтересовался, как оно? «Великий человек во всём велик» – сердито буркнула та и поковыляла восвояси, не желая дальше общаться.

Наблюдатели обнаружились сразу же.

За ближайшими кустиками около самой таверны «отдыхали» четверо мужиков. Двое были уже знакомыми «непонятно каких дел мастерами», ещё двое – новенькими. Мужики было встрепенулись на движение, но, разглядев менестреля, сразу расслабились.

Что долго рассказывать – Трепиль их «затормозил» и направил к основной банде.

Те расположились чуть в стороне от дороги на Крекен, готовые в любой момент по сигналу переместиться в любое другое место. Кроме основного ядра головорезов, по лесу, охватывая большую площадь, россыпью залегли в засаде одиночные стрелки.

В общем, Трепилю пришлось повозиться и натерпеться страху. Объектов было много, они видели, что происходит что-то не то, нервничали. Трижды (!) его уже думали застрелить на всякий случай, но всё-таки успели «затормозиться» раньше.

Но в конечном счёте всё получилось. Сейчас вся банда была недееспособна: кто валялся на земле и лишь изредка слабо помаргивал, кто застыл на месте и стоял, опасно покачиваясь, кто нетвёрдыми шагами шагал и шагал себе вперёд, пока не удастся споткнуться.

Вскоре подошёл Матан, осмотрелся.

– Дядя Трепиль, а они так надолго?

– На несколько часов должно хватить. Может, даже до утра.

– Они ведь все бандиты? И деньги, которые у них есть, они ведь нечестные?

– Молодец, Матанка, соображаешь!

Денег у налётчиков оказалось неожиданно немного. Всего семьдесят два пахата на двенадцать негодяев. Ещё трое ушли – их догонять не стали.

Тут и Теневой курьер подтянулся. Впечатлился, горячо поблагодарил колдуна, вручил остаток гонорара – берестяную облаточку с драгоценным Философским Маслом.

– Но умоляю, уважаемый волшебник! Поберегите себя! Примите это лишь в подходящей тому обстановке!

– За меня не беспокойтесь. Я знаю в Крекене одну таверну, прекрасное место для подобных опытов.

Терпения у Трепиля хватило на полчаса. Облатка была заглочена, и вскоре начались корчи. Трепиль метался в поисках объекта приложения своей страсти, но никого, конечно, не находилось. Наконец он взмолился:

– Матанушка! Вернёмся скорее назад! В «Мягкий отдых».

– Что ты, дядя Трепиль! Пойдём уже до Крекена, недалеко совсем, к вечеру будем.

– Сдохну я до вечера, порвёт меня!

– Так там ведь бандиты. А мы их ещё и обобрали… Может, вы как-нибудь сами сможете?…

– Нет, непременно бабу надо! Пошли, пожалуйста. Бегом…

Бандиты, к счастью, были ещё в кондиции. Правда, стоящих уже не было – все лежали.

Цитка бесстыжее предложение, которое прямым текстом незамедлительно сделал ей музыкант, решительно отвергла. Тело требовало недельного отдыха.

– Цитка, ну я же менестрель! Романтика!

– Да что я, менестрелей не видела? Да к нам почитай каждый цикл по менестрелю заходит.

– Какой цикл?

– Мой цикл. Меня вашим братом не удивить.

Пришлось предложить девушке целый башель. Цитке очень захотелось башель. Но согласилась она только за три.

И следующую ночь друзья тоже провели в «Мягком отдыхе». Матану приснилась Еня. Она бросала яблочный огрызок, и грудки её прыгали под платьицем. Цитка разбогатела ещё на четыре башеля. А Трепиль под впечатлением этого приключения написал песню и балладу.

Вот песня:

Любовь – она всегда всех сильней

Никто не сладит с ней.

Вмиг озаренье придёт

Насколько желанны девицы

Прекрасны их бёдра, и грудь, и живот

Круглы и мягки ягодицы

О, восхитительно страстны

К девам влеченья позывы

Мы совершенно не властны

Им не предаться игриво

Любви всё покорно

В любви ничего не позорно

Можно прийти в исступленье

От магии сисек болтанья

Мягких телес шевеленье

Бросит в пучину желанья

Нет у любви тормозов

Нету у страсти смиренья

Властен природный зов

Сладки любови томленья

Любовь покоряет всех

Дам игнорировать – грех!

Нам от любовного зуда

Нет никакого спасенья

Нет вожделеннее чуда

Чем пароксизм наслажденья

Как будто бы весь изнутри

Густо намазан горчицей

Дева, себя отвори

Молю тебя, дай исцелиться!

Ийохо-хо! Оба-на! Эге-гей!

Бей меня попой, бей!

Ярче сверкайте зубы в ночи!

Кричи, подруга, кричи!

Скрипите, доски, подстилка, рвись!

Держись, дорогая, держись!

Ну-ка любовь мою, милая, чуй!

Целуй меня, дева, целуй!

Баллада получилась гораздо лучше, но по соображениям скромности привести её здесь никак невозможно.

Следующий день начался удачно. Бандиты, вопреки опасениям, уже куда-то убрались. Трепиль, как ни странно, был вполне бодр и энергичен, только пузо чуть сдулось.

Матан шагал по дороге и ворчал: И надо-де было столько денег потратить. И что мы с грабителем столько страху натерпелись, когда его легко можно было «затормозить». И Теневой курьер какой оказался дурацкий, а он-то в него всё детство играл… И опять же, сколько денег! Семь! Серебряных! Башелей! У нас с мамой в жизни ни одного башеля не было! И всё в … – тут Матанолай в сердцах таки произнёс плохое слово. И… и сколько до Крекена идём, а всё никак не дойдём. И топор этот ещё! (Да, от топора по-прежнему не удалось избавиться).

Умиротворённый Трепиль отвечал степенно и снисходительно. Мол, грабителя никак «затормозить» или «отвести ему глаза» было невозможно: на это нужно время, он должен быть отвлечён и ничего не подозревать, и много почему бы ещё не получилось, сразу и не объяснить. И Теневой мужик хороший, и, кстати, специалист замечательный, сразу видно. А что с ним такая промашка случилась – так со всяким может статься. Вон даже сам Гогон – что он, без ошибок Землю сделал? Или Небо? Или Море? (Гогон – самый главный Мироделец, Созидатель всего самого основного. Ему оказывают уважение, но не молятся – чем он сможет помочь? Он уже и так всё сделал). А о деньгах, Матанка, не жалей – вот придём в Крекен, найдёшь Государю Корону – так он тебе на радостях золотых лавей пожалует, а может и министром назначить! А в Крекен придём сегодня.

Пришли ещё засветло.

Огромный город потрясал воображение. Одних жителей в нём было, пожалуй, много тысяч. Все никак не могли поместиться за крепостные стены, и многочисленные строения выплеснулись далеко за их пределы. Несмотря на вечернее время, по улицам туда-сюда сновали люди – их было столько, что они даже не здоровались друг с другом. Огороды между домами были крошечными, а порою их не было вовсе.

Трепиль заявил, что город они посмотреть смогут и позже, а сейчас им надо разведать обстановку, а заодно поесть и найти ночлег. Для этого нужно такое заведение, в которое любят заходить местные чтобы выпить и почесать языки.

Понравилась таверна «Золотой Рыцарь» с неплохой кухней и приличной выпивкой – и всё за недорого. Конечно, «недорого» по меркам столицы и крупного портового города. А по соображениям Матана цены были бессовестными. Народу было много, все друг друга знали. Степенные и не очень мужики потягивали пиво и другие напитки и болтали о разной ерунде.

Неспешно покушав, Трепиль обратился к сидящему неподалёку дородному мужику с длинными усами:

– Уважаемый, а правду ли говорят, что Великий Государь наш на драконе по небу летал?

Мужик расцвёл. Разгладил усы, подхватил свою кружку и подсел поближе.

– Так понятное дело, летал! На драконе, конечно! Я сам видел, и жёнина сестра, Себетка-то, видела. А жена моя сама-то не пошла, а то и она бы видела. А, вон, Лаконя сидит – он тоже видел. Скажи, Лаконя, видел, как Государь на драконе-то летал?

– А то!

Народ оживился и стал подтягиваться. Тема была интересной, слушатели свежими. Рассказчиков сразу стало много.

– А откуда дракон-то взялся, уважаемый? Драконов же не бывает.

– Известное дело, откуда! Его сам Согор сотворил. Из палок и шелков, своею магиею.

– Это тут наш колдун великий. Его сильнее в мире нет! Ему раз даже голову срубили – а он новую отрастил! И носит.

– И я видел, как Государь летал!

– Да и я видел, и что? Тут все видели.

– Погодите, так что, дракон не настоящий?

– Что это не настоящий! Ещё какой настоящий. Вон как полетел! Если бы не верёвка, вовсе бы улетел за край Земли.

– Да не, не улетел бы! Квелерик бы не дал.

– Так вы говорите, он из шёлка и палок?

– Поначалу из шёлка. А как взлетел, так зарычал, крыльями захлопал, и совсем живой.

Тут мнение присутствующих разделилось. Одни говорили, что дракон оживал, другие не соглашались. У кого-то он даже извергал пламень и разговаривал.

– Ну вот! Кому-то всё можно, любой глазоотвод! – это Трепиль тихонько буркнул себе под нос. – Голова-то снова отрастает!

– А корона?… – это прозвучал неуверенный голос Матаналая.

– Во! Я и говорю, не надо было в такой ветрище летать – корона бы и не слетела!

– Так дракон из-за ветра-то и летает.

– Я и говорю – правильно, что верёвку привязали. А тот таким ветрищем его бы и унесло – и никакие крылья бы не помогли, как ими ни бей!

– Без верёвки летел бы себе спокойно. А на верёвке он бился, воли хотел.

– Так а корона то чо? Потерялась ли?

– А то-ж! Понятно дело, потерялась. Как вниз пошла… Летит, блещет. Ну думаю, … (неизящное слово)!

– «Драгоценнейшее Украшение Наидостойнейшего»! Во как называется, понял!

– А что Государь?

– Опечалился, понятно. Орал, ругался, земля сотрясалась и небо переворачивалось. Даже Согора нехорошими словами громко обругал. Все боялись.

– А сейчас?

– А сейчас он её уже шёлковым платком подвязывает, когда летать пожелает.

– Кого «её»?

– Корону, понятно… Нашлась ведь корона-то!

– Как…

– А дурачок один принёс, Кипсом зовут, я даже запомнил. Он её в болоте нашёл. Государь его хотел министром сделать, да видит – дурак! Ну дал пять лавей, а этот на них корову купил!

За пять золотых лавей можно было купить стадо коров и дом в придачу. Или даже мундир мелкого придворного. Но, конечно, совсем не безалаберность Кипса поразила Матананолая в самое сердце.

– Как он смог? Это ж Овечьи Холмики, болотина, там никто никогда не бывает! Это ж надо в болото по пояс залезть, мордой вниз, чтобы нащупать!

– Так он за клюквой пошёл, да случайно и наткнулся.

– Нет там никакой клюквы.

– Ну да, он её и не нашёл. Дурак же!

Тут Трепиль, видя состояние товарища, вставил в растопыренную Матанову пятерню полную кружку крепкой аракии. Он и сам был раздавлен и ошарашен таким неожиданным крахом всех надежд, но уже имел привычку к ударам судьбы.

Матан с некоторым удивлением поглядел в кружкины глубины, после чего выпил всё пойло, словно родниковую воду.

– Братцы! А ведь это я! Я должен был корону найти!!!

Кипс гнал перед собой по малохоженной лесной тропинке толстую рыжую корову и напевал песни родного края. Тут раздался громкий топот, треск сучьев, и к нему подбежали два татя – один спереди, другой сзади. С кистенями, топорами, арбалетами – всё, как положено.

– Стой, коль жить не надоело! Руки поднимай, ноги расставляй, ртом молчи, душою бойся!

Ничего удивительного. О тупом счастливчике судачил весь Крекен. Понятно, что должны были найтись желающие проверить, а точно ли у балбеса ничего не осталось.

Тати нашли у несчастного семь пахатов. Забрали их, корову, и ушли по той же тропинке. Кипс горько вздохнул и пошёл тихонько следом.

Конечно, он не отдал всю награду за корову. Золотые лавеи, все пять, были аккуратно залеплены в бесформенный глиняно-навозный комок, который сейчас лежал глубоко в недрах коровьей задницы. Кипс надеялся, что та рано или поздно их ему вернёт.

Корову удалось купить даже не дёшево, а с прибылью. Конечно, пришлось повозиться. Сначала надо было превратить лавею в более удобные денежки – серебряные башели, а лучше медные пахаты. Сколько башелей надо давать за лавею, сколько пахатов за башель – никакого курса не было, тут уж как договоришься. У Кипса в этом обнаружился талант. После размена денег и покупки коровы он решил деньги обратно укрупнить, и обнаружил, что у него снова пять лавей и ещё горсть пахатов. После чего пошёл в кабак и показательно напился, обмывая удачно купленную корову «за все те денежки, что дал добрый Король». Весь Крекен содрогнулся. Кипс стал эталоном везения и идиотизма.

Ему нравилось прикидываться дурачком. Очень помогало по жизни. Как корону нашёл? – А на болоте. – А что туда пошёл? – Так за клюквой. И всё тут. Дурак, объяснить ничего не может, что с него взять.

И ведь впрямь затруднительно объяснить. Сидел Кипс на брёвнышке, на солнышке грелся. И вдруг отчётливо-преотчётливо в голову к нему полезло понимание, что Государева корона упала в болото на Овечьих Холмиках, и где она там конкретно лежит. Кипс, конечно, обалдел. Никогда такого потрясающего чуда с ним не случалось. Решил, что чем-то он приглянулся Ча, а может, Мазе, и сразу же поспешил воспользоваться такой прекрасной подсказкой. Благо, недалеко идти было. (Ча и Маза – боги-Миродельцы. Ча –Созидатель мыслей, чувств, информации, всего духовного. Маза – Созидатель судьбы, рока, удачи и неудачи, случаев и случайностей).

Опечаленный Квелерик обещал нашедшего Драгоценнейшее Украшение Наидостойнейшего приблизить ко двору и дать должность Наимудрейшего (она несколько лет оставалась вакантной), о чём извещали многочисленные «Указы». Во дворце, глядя на выражение лиц придворных, Кипс понял, что стать одним из них ему абсолютно не хочется. И здесь образ придурка сыграл хозяину добрую службу. Сделать ЭТОГО Наимудрейшим было решительно невозможно. Квелерик просто дал ему денег и проводил ласково.

Корова лениво шла по тропинке, за ней плелись грабители.

– Что с ней делать будем, Кабан? Продадим или скушаем? – эти двое пользовались только прозвищами. – Еле тащится, зараза!

И разбойник, которого звали Удавом, отвесил корове увесистый пендель. Корова опросталась и ускорила шаг. Впрочем, ненадолго.

Кабан отвечать не торопился. Молча прошли добрый километр.

– Я думаю, очень Кипс эту корову полюбил. Наверное, надеялся, мол, вот сейчас заживу, с коровой-то! Давай, Удав, не будем её есть.

– Давай не будем. – Удав зло сплюнул себе под ноги. – Вот ведь, ума нет – и себе горе, и другим неприятности. И сам нищий стал, и нам навороваться не дал!

– Да уж, бедолага! А ведь герой, национальную реликвию спас, Отечество от позора защитил. И такая горькая судьба!

Ещё помолчали.

– Удав, давай ему корову обратно отдадим. Для нас она что – тьфу! А для него – счастье. Пока далеко не отошли.

– Давай, отдадим. Не крокодилы же мы какие. – И разбойнички повернули назад.

Кипс тем временем дошёл до коровьей лепёшки. Лепёшка получилась замечательная, ничего не выдавало её золотого содержания. Вдоволь ей налюбовавшись, потерпевший опустился на колени и бестрепетно засунул обе руки в ещё тёплый навоз.

В таком виде его и застали Удав с Кабаном.

– Вот ведь, убогий, как убивается! Аж говно её гладит, тоскует!

– Забирай уже прелесть свою, да больше не попадайся. На тебе два пахата, купишь чего пожрать. Ишь, застыл от радости.

Полюбовавшись на остолбеневшего дурачка, Кабан с Удавом развернулись и пошли себе своей дорогой. Едва верящий своему счастью Кипс выждал приличное, с большим наверняком, время, выкопал свою закладку и засунул на место.

В «Золотом Рыцаре» бурлила массовая горькая пьянка.

Матаналай, размазывая пьяные слёзы, многократно рассказывал всем и каждому о чудесном сне, о чудесных надеждах и чудовищной несправедливости. Мужики горячо ему сочувствовали, рассказывали свои горькие истории: о негодных жёнах, происках соседей и прочих ударах судьбы. Пенистое пиво, шипучая бормотуха, огненная аракия лились рекой. В этой атмосфере народного единения и скорби денег на выпивку никто не жалел. Бедолаг, карманы которых совсем опустели, расчувствовавшийся Матан угощал за свой счёт. Много скупых мужских слёз было пролито в тот вечер в «Золотом Рыцаре». Многих мужей не дождались той ночью их супруги.

На следующий день Мат проснулся поздно, с трудом. Как ни странно, у себя в номере. Состояние было непривычное, и ужасно неприятное. Матану всё время казалось, что он крутится, желудок выворачивало, башка лопалась. Это было его первое в жизни настоящее похмелье, и оно удалось на славу. Проблемы внутри себя отодвинули на второй план мрачные думы о крушении надежд, и надо было что-то срочно делать для поправки здоровья. То есть похмелиться, чтобы не сдохнуть прямо здесь и сейчас. Трепиля не было – то ли уже ушёл, то ли ещё не приходил. Матан отправился его искать, чтобы разжиться деньгами. У него самого все деньги кончились.

Выйдя за ворота «Золотого Рыцаря», Мат остановился – а куда, собственно говоря, идти? Наверное, правильнее всего будет поискать на базаре. И как только эта светлая мысль его посетила, из-за угла на высокой скорости вынесся глухо занавешенный паланкин. Дюжие носильщики грохнули паланкин о мостовую прямо возле Матана, и тут же окружили бедного парня. Из распахнувшихся дверок вышел неброско одетый поджарый господин.

– Прошу внутрь.

– … А…?

– Лезь в паланкин, садись и не рыпайся! С тобой хотят побеседовать.

– Так… это…

– Живо!

Тут один из носильщиков активно «помог» Матану зайти, а ещё один не мешкая захлопнул дверцы, которые сразу же и заперлись. И уже изнутри никак не открывались. Паланкин возобновил движение.

Путь был долог. Мат и не думал, что Крекен так велик. Занавески паланкина, как оказалось, были насмерть приклеены к оконным стёклам. Без единой щёлочки. Впрочем, совершенно непонятно, для чего такая секретность была нужна: когда Матан был наконец выпущен, он сразу понял, что находится в башне Согора.

Согор, один из самых сильных магов мира, был колдуном при дворе Квелерика Великого. Однако жил не в королевском дворце, а в башне за пределами Крекена. Короли традиционно опасались жить рядом с колдунами: был предрассудок, что магия вытягивает удачу и здоровье из окружающих. Колдуны (которые могли себе это позволить) чаще всего предпочитали жить в высоких башнях, уж непонятно почему. Башня Согора была огромной, чёрной, зловещей. Самая верхняя её часть была много шире, что придавало ей некоторое сходство с водонапорной вышкой. Вокруг простирался внутренний двор с несколькими одноэтажными постройками. Здесь Матана и вытряхнули.

Не прошло и десяти минут, как из башни вышел надменного вида старик в чёрном мундире и золотой цепью на шее. «Согор!» – в ужасе заметалась в мутной голове догадка, и Матан немедленно плюхнулся на колени. Старик досадливо крякнул и пошёл обратно в башню, Матана подняли и повели следом.

В башне старик усадил его за стол и заставил выпить большую чашу мутной розовой жидкости. «Не Согор» – понял Матан.

Жидкость оказалась приятным кисленьким напитком, исключительно полезным для похмельного организма. Посвежевшего, так сказать, «гостя» вымыли, причесали, поширкали одежду мокрой щёткой, и лишь после этих унизительных процедур повели наверх, к господину.

Согор восседал в высоченном кресле, весь в густо-красных, как венозная кровь, одеяниях. Огромные подошвы его мягких багровых сапог попирали специальную золотую скамеечку где-то на уровне Матановых ушей. Гордый лик, как будто бы освещённый дополнительно, смотрел свысока с грозной покровительственностью.

Матан громко икнул и пал коленями на полированный мрамор. На сей раз это было принято благосклонно.

Согор был ужасен. Высокое крепкое тело венчала круглая лысая голова с очень тонкой и длинной бородкой. Из-под насупленных бровей сверкали близко посаженные глаза, под ними топорщилось главное украшение жилистого лица – крупный горбатый и кривой нос, нависающий над широкой щелью рта. Но сильнее всего поражал широкий шрам, толстым розовым бугром опоясывающий длинную шею как раз посередке.

Насладившись произведённым впечатлением, Согор вопросил звучным милостивым голосом:

– Как зовут тебя, крестьянин?

– …Я?… Матан… То есть Матананолай из Макушки. Это деревня наша так называется.

– Матананолай? То есть «Более счастливый, чем свои родители»? Что ж, Матананолай из Макушки, ты можешь действительно стать счастливее своих родителей. Догадываешься, зачем я тебя к себе пригласил?

– Не-е.

– Знаю я, что дано тебе видеть интересные сны. Сие, конечно, не магия, но любопытный феномен, достойный моего внимания. Я, видишь ли, не только величайший колдун, но ещё и выдающийся учёный. Так что, Мат – так я буду называть тебя для краткости – ты удостоен чести стать объектом моих изысканий. Жить будешь прямо здесь, в башне. Тебе будет выделена отдельная уютная камора. Питание и выпивка будут выдаваться бесплатно и в должном объёме. Если тебе ещё чего понадобится – обеспечу. Если сочту целесообразным. За все эти милости ты всего-то будешь обязан подробнейшим образом и без преступного утаивания докладывать мне все свои сны, особенно интересные. И никому более не рассказывай снов своих и того, что здесь увидишь! – тут голос Согора зазвучал особенно громко и особенно жутко – Иначе я буду гневаться. И не обманывать! Покажите ему его место, накормите и выдайте положенное. – это было сказано уже не Матану. Аудиенция закончилась.