Текст книги "Как, вы еще в своем теле!"

Автор книги: Алексей Мильков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

ЭПИГРАФЫ

Что ты, и я то был; ты будешь то, что я.

А.Сумароков

Дано мне тело, что мне делать с ним?

      Таким единым и таким моим?

О.Мандельштам

Бурум-шурум,

Шалты-балты.

Кто ты? Кто я?

Был – я, стал – ты.

С.Лагерлеф

Глава

1. На лихачей должной управы нет

Утреннее солнце играло на блестящих поверхностях эргомобилей, и с магистрали они назойливо жужжали как мухи.

Пуальфина Руга к этому неудобству ещё испытала озноб от сквозящего окна и прикрыла форточку. “Как противна изоляция от внешнего мира”, – ещё подумала она. Суббота принесла одиночество, но и от дней недели, предшествующих ей, девушка была не в восторге – всё то же томительное ожидание работы, всё то же стремительное накатывание хандры, всё то же ощущение, что она сходит с ума. Быть не у дел, быть выше терпения – это первоклассного специалиста разведуправления судьба испытывала на прочность.

Пуальфина равнодушно посмотрела вниз. В отличие от неё – никуда неспешащей – там кипела работа множественных коммунальных и строительных служб. Одновременно во дворе скопились мусорщики, сантехники, электрики, три чиновницы рисовали руками в воздухе перспективу детской площадки. К подъезду подъехал грузовой эргомобиль, и двое рабочих открыли задний борт. Они явно не торопились приниматься за разгрузку, о чём свидетельствовала их перебранка, распределявшая роли. Наконец, один взобрался в кузов.

Картина тоскливости не производящая впечатление. Изнывая от скуки, Пуальфина в очередной раз пережила щемившее грудь разочарование. Завышенное или заниженное? Второе было явно следствием первого, а первое – давили обстоятельства – от вынужденной на этот день безработицы.

В этот момент колыхнулся небосвод и ленивый, но пытливый взгляд девушки выхватил высоко в небе вспышку…

“Метеорит, астероид или болид?” – задалась она вопросом. Вспышка была очевидна, продолжительной и живописной. Значит, процесс стабильный, размеренный, упорядоченный. А свет, сначала слабый, с приближением становился всё сильнее и красочнее. Непривычный, намного мощнее, чем создают местные летательные аппараты, но намного слабее, чем от молний.

Что же это могло быть?

Мало ли что может случиться в небе Мингалы, превращенного в главную транспортную космическую артерию, в своего рода “шёлковый путь”. Всё что угодно.

Между тем, белая полоса пересекала небосвод с северо-востока на юго-запад и стала столь ослепительной, столь впечатляющей, что Пуальфина испугалась и прикрыла глаза руками. Тотчас же на ум пришли подозрения – это след от столкновения, или неудачной попытки запуска ракетолета, что часто случается с плохо сконструированной, недоработанной, недотянутой испытаниями или передержанной техникой. Или кто-то из пилотов потерял ориентировку и нашел слепую смерть во время тренировочного полета. Конечно же! И на дорогах, и в небе, и в космосе на лихачей должной управы нет. Не иначе! В конце концов, просто они не избежали погребального пламени. И если сегодня кто-то стал трупом или пеплом, то кто-то – вдовой, и очередные дети осиротели.

Пуальфина пустила слезу и еще раз с опаской взглянула на небо. Эти вспышки были ни в какое сравнение! Яркие, но ровные, продолжительные и последовательные.

Возможно, более калорийное и качественное топливо! Или новейшее ноу-хау. Характер излучения говорил об этом.

Пуальфина задрожала. К её удивлению, на этот раз у неё на глазах не выступили слезы. Она интуитивно чувствовала – всё в порядке вещей, и надо сохранять спокойствие в предвкушении новой жизни.

А на улице не было по случаю ни воя сирен, ни криков женщин, ни визга резко тормозящих эргомобилей.

Интуиция ей подсказывала, что эта мощная полоса широкой световой гаммы не могла быть ракетолетом обычного класса, приспособленного к внутренним сообщениям. Только неизвестного, более высокого. Без сомнения, экспериментальная модель с ещё не разрекламированными техническими данными.

Что это, что, что же тогда?

Может быть, межпланетный корабль, несущий людей и свежую информацию?

Это было ближе к истине.

Пуальфина проследила весь путь светящейся ленты, уже начавшую терять свою яркость, что говорило об уменьшении скорости. Полоса была уже не столь ослепительна, что девушка даже убрала ладонь от головы, и посмотрела вниз, наблюдая за тем, как рабочие таскают мешки, разгружая грузовик. Двое других размешивали в бетономешалке цемент. Ещё двое, стоя на коричневой крафт-бумаге, положенной поверх будущих ступеней у входа в здание, делали разметку рулеткой. В пустых глазницах открытых окон мелькали люди. Рабочие делали свое дело, была простая деловая сутолока на стройке, такая же обычная, какая не предвещает ничего сколько-нибудь знаменательного.

Значит, сила света была такова, что аппарат даже не освещал тени.

Из сопла раздался прострел, затем второй. Прострелы следовали один за другим, как салюты при торжественном марше. И вдруг эти искусственные облачка превратились в буквы:

ЗЕМЛЯ ПРИВЕТСТВУЕТ МИНГАЛУ!

Оригинальное представление себя другому народу.

И тут четверо рабочих внизу задрали головы, к окнам прильнули многочисленные лица, в их выражениях появились растерянность, озабоченность и страх, которые только что прочитывались на Пуальфине.

Взглянув на часы – полдесятого утра, – Пуальфина вздохнула: ритм её сердца был явно завышен, а, значит, нарушен, скорее всего, в городе творится неладное, нелепое, сродни хаосу.

Светящаяся полоса продолжала раскручиваться в сторону и нырнула к югу. Объект пропал без хлопка при приземлении, скрывшись за домами, где-то в районе дворцовых комплексов Кар-Кор и Кор-Кар. Там находился императорский космодром. Небо теперь казалось мирным, словно вообще ничего не случилось.

Зная, что распускаться просто глупо, Пуальфина подавила подступившую расположенность к истерике и попробовала более спокойно переварить то, что увидела. Свет уже исчез, мир вокруг принял привычные очертания, такие же обыденные, как и во все эти дни её непроизвольного бездействия.

Ей действительно почти хотелось, чтобы это и в самом деле оказался чей-то свет, суливший что-то полезное и перспективное привнести. Её неугомонная, деятельная натура испытывала сейчас какую-то тревожную взволнованность, противоположную разочарованию.

Пуальфина поплотнее закуталась в плед, хотя было не холодно, и ещё раз с надеждой подняла взор к небу. Но оно без единого облачка приняло первозданный облик. Она уже твердо знала – вот оно новоявленное секретное задание, распутать которое доверят именно ей. Это новая, интересная работа, и прочь сидение дома без определенных занятий, сходя с ума от скуки. В доме тепло и светло, здесь ей было вполне уютно и внешне комфортно, но было что-то намного важнее, чем просто оставаться под защитой бетонных стен и стальной двери в этом агломерационном доме.

Космический корабль! А в корабле мужчины – падкий до инстинктов податливый пластилин. Которым нужны красивые женщины в элегантной упаковке в утилитарно-прикладном значении. Мужчины не видят в женщине высокую материю, видят прежде всего куклу, а потом уже сиделку, домработницу, затем живородящего робота, и прочее-прочее, когда входят во вкус своего пылкого стяжательства. А кто на Мингале самая симпатичная кукла, то есть девушка на неё подобная, кто лучше всех может бросить томный взгляд, от которого начинают дрожать мужчины и могут сойти с ума? Без сомнений! Она – Пуальфина!

Она перешла на кухню и включила плиту, затем достала из морозилки картонную упаковку, вскрыла пирог с курицей, сунула его в духовку. Тяготиться бездельем – это было что-то невыносимо. Хватит ипохондрии! С утроенной энергией она стала чистить картошку.

Глава 2. Мингала! Это было начертано в Книге судеб

Ну что ж, Мингала так Мингала! Перст судьбы! Это название планеты пробудило в Дмитрии сложную цепь воспоминаний…

Из всех запросов о работе одним из первых ответ на резюме пришел из Института Развития Передовых Технологий.

Дмитрий шел тогда на собеседование и перед ним проходила его жизнь. Он рассуждал:

“Я Дмитрий Сорокопятов. Во всем мире мало найдется людей, знающих кто я. Остальным это знать необязательно. Ибо никто, в своих же собственных интересах, не пожелает насильно открыть мою тайну. Есть три вещи, до которых никому нет дела: моя физиономия, мое происхождение, моя нравственная устойчивость. Я питаю отвращение ко всякой аффектации и хочу дать понять всем дотошным, что тут нет попытки с моей стороны создать какой-то противовес мнению о себе. Но есть некий рубеж, который никто не может перейти безнаказанно. Я не знаю в себе ни чёрного меланхолика, ни розового оптимиста. Но я бываю иногда и тем и другим. По обстоятельствам. Ситуации вынуждают нас быть не только такими. Всякому свойственна и отвага, и робость, и легкомыслие, и крайняя нерешительность, и зависть, и великодушие, и скупость, и широта натуры. Важно найти в себе культурные колоски этих качеств и взрастить их, а сорность выполоть…”

Его рассуждения здравого человека имели под собой почву.

Он воспитывался в традициях семьи, которая в течение нескольких столетий влияла на политику и науку в регионе. Согласно традиции своего дома, он провел три года в одной из известных гимназий, которая подготовила его в один из старинных классических университетов. Пробыв там шесть ускоренных семестров, он экстерном сдал экзамены, получил ученую степень по кафедре философии и медицины, при этом прошел военную подготовку. Это недурно для малого, не достигшего и двадцати одного года. Дмитрий всегда любил заниматься и имел склонность к наукам и изучению языков. Как-то играючи он в три месяца основательно изучил язык мингалов, который, он считал, рано или поздно очень пригодится в будущем. Дмитрий верил в это, как в себя и в многое другое, свойственное азарту молодости.

По окончании университета Дмитрий вернулся домой. И тут его ждал удар. Родители откровенно сказали ему:

– С этой минуты ты взрослый. У тебя начинается своя жизнь, мы не имеем права сдерживать твою индивидуальность и продолжать учить жить. Свободен от нашей опеки на все четыре стороны.

Он понял – почему. Он всегда был неуправляемым и своенравным, и теперь, впитав в себя воспоминания не лучшего порядка, неприятные, в общем-то, воспоминания о несправедливостях в детстве, о военной муштре, творимых по отношению к нему в семье отцом и матерью, через зубовный скрежет отчасти согласился с ними. Конечно, полный негативных впечатлений от свободной волюнтаристкой жизни, он позволял себе поступки, которые не могли нравиться родителям, время от времени покидавшие его, решая свои личные проблемы. Так как Дмитрий не обращал никакого внимания на протесты в виде их постоянных нравоучений, и продолжал действовать в том же направлении, пренебрегая их наставлениям и советам, то вскоре его родители признали за лучшее избавиться от строптивого сына, предать его полному и окончательному забвению, предоставив абсолютную свободу самому себе, прежде всего – после университетскую.

И вот теперь, будучи единственным сыном, он был очень быстро и основательно ограблен в родительском тепле, а в интеллектуальном и бытовом плане лишен того привычного положения в жизни, которое должно бы быть своим, но никогда своим не стало. И когда теперь только будет? Он уже привык иметь высокие устремления, но не осуществившиеся надежды разбили многие его идеалы. Первый тяжелый удар судьбы сделал из него фаталиста, и теперь он только пожимал плечами за свои глупости. Ему пришлось самому устраивать свою жизнь, и, обсудив всё с самим собой, он радовался этому. И всё же, спасибо родителям за науку – к двадцати одному году он вынес больше жизненной школы и впечатлений, чем приходится на долю полдюжины средних юнцов.

Он пропал для родителей, умер для них окончательно и бесповоротно, а родители для него тоже, и Дмитрий нашел, что это даже к лучшему, потому что мир велик. Порвав все семейные связи, Дмитрий стал вести скитальческий образ жизни, благо помогала университетская практика. Он побывал во всевозможных уголках сначала земного шара, а потом и ближайшей галактики. Пространство осваивал с любовью и жадностью перелетных птиц. Ему пришлось наблюдать много такого, что очень пригодилось в его последующей карьере. Туземцы, обитатели западной и центральной части галактики, всегда привлекали Дмитрия больше, и он скоро узнал, чем можно легко обезоружить их подозрительность и завоевать доверие, а это очень трудно давалось для любого землянина. Дмитрий никогда не бывал в восточной галактике, но по тому, что ему пришлось слышать и читать, он представлял себе, что жизнь там наиболее походит на яркую, здоровую жизнь туземцев в единении с естественной природой, чем в какой-нибудь иной холёной чопорной стороне.

Дмитрий находился в Департаменте Директив и Консультаций. Во всех из многочисленных бесед с очередным работодателем, они говорили о его личных качествах. И сегодня будет то же самое.

Хозяин кабинета встретил его сильным рукопожатием.

– Я Осмоловский – директор проекта Института Развития Передовых Технологий, – представился он.

Но затем, как бы прицениваясь, он, как ребенок, гоняя белую жвачку из угла в угол рта, долго разглядывал Дмитрия, временами показывая розовый испод языка.

– Отныне вам предстоит взяться за труд куда более осмысленный. Карьера, вы понимаете меня? Будущее призвание. Дело всей вашей жизни.

– Вы правы.

– Вам, значит, на сегодняшний день двадцать три?

– Да.

– Всего ничего. И вы что-то там закончили?

– Университет, кафедра философии и медицины.

– А экономика, литература, история?

– Экономики меньше, истории больше, литературы – так себе.

– Юриспруденция?

– Юриспруденция в той форме, в которой необходима.

– Вы что, специалист-универсал?

– Ну, не так чтобы совсем…

– Вы изучали политологию?

– Да.

– Философия вам зачем?

– Обязательный предмет.

– Психологию?

– Непременно.

– Так, погодите минутку. Естественные науки?

– В первостепенном порядке и основной упор.

– Значит, медицинское образование превалирует над остальными.

– Основа основ.

Работодатель выказал живейший интерес к наукам и горячую симпатию к Дмитрию.

– Присовокупим сюда ещё два года практики.

– Да.

И тут прищурил глаз.

– Как вы смотрите на возможность поступить к нам на службу в качестве космического секретного научного сотрудника по связям с восточной и иной галактикой?

Дмитрий задумался – торопиться с ответом никогда не поздно.

– Работа хлопотная, но не слишком денежная. Работа требует дисциплины, самоотдачи и самопожертвования, отказ даже от женщин, – перечислял тот.

Этот тезис вызвал усмешку у Дмитрия.

– Всё, что было присуще членам средневековых монашеских орденов? – спросил он.

– Да, по иным суждениям, жизнь космического секретного научного сотрудника сродни жизни странствующего монаха.

– Меня трудности не страшат, – твердо заверил Дмитрий. – И женщины пока не волнуют!

– Секретный сотрудник – это о! О! – сделал работодатель упор на восклицательный знак.

– Почему – обязательно секретный? – спросил Дмитрий.

– Это большая узкая программа, пока не в рамках государства, ускользающая от его недремлющего ока, – не нашел ничего лучшего объяснить Осмоловский. – Так пожелало одно частное бюро. Объемная информация стоит дорого, а добывается с боем и секретно, потому что ничто открыто не лежит на поверхности.

Дмитрий с интересом слушал.

– И ещё, в приходящей информации встречается много бестолковой мишуры, как говорится, не верь глазам своим.

– А чьим? – спросил Дмитрий.

– С красным дипломом и уже опытом жизни вы смотритесь исключительным специалистом.

Дмитрий попросил:

– Объясните, что от меня требуется?

Но тот уклончиво ответил:

– Прежде чем приступить к изложению программы, будьте любезны сказать мне, согласны ли вы поступить к нам на службу?

Вопрос был поставлен и косвенно и прямо, и Дмитрий ответил:

– Да, если только от меня не потребуется ничего такого, что будет противоправно всякой нормальной этике.

Какая-то особенная ослепительная улыбка скользнула по розовому лицу работодателя. Потом, смотря на переносицу молодого человека, он заговорил сухим, резким официальным языком:

– Мы пользуемся тем же оружием, которое употребляют против нас. Мы не можем себе разрешить брезгливости, а наука тем более не терпит её, как и ваша специальность – медицина. На карту поставлены слишком крупные программы, и частные и государственные стратегии, не для того чтобы личные этические вопросы могли стать препятствием на пути. Прежде всего, от вас потребуется, чтобы вы доставляли те сведения, которые мы ищем. Набор, а тем более, выбор средств, при помощи которых станете добывать эти сведения, будет целиком зависеть от вас. Нас интересуют конечные результаты. Мы предоставим в ваше распоряжение все наши разработки по интересующему вопросу. Наш институт всецело окажет поддержку, но вы должны понимать, что мы не в состоянии всем космическим секретным научным сотрудникам помогать выпутываться из затруднительных и сомнительных положений, в какие каждый может попасть. Будьте добры точно запомнить это. Работа сложная и опасная, и никакая официальная помощь не может быть вам гарантирована ни при каких обстоятельствах в силу удаленности от Земли и неимения круга знакомств. Вы представительный молодой человек, прилетите на чужую планету, вас могут встретить с радушием, почтением и подобострастием, что желательно, а есть вероятность… вышвырнуть вон.

– Лучше не говорить о последнем варианте.

Дмитрий со своей стороны, будучи на других планетах, уже имел горький опыт убедиться в том, что это была чистая правда. Он был молодой, но уже искушенный. Ну, что ж, хорошо, так тому и быть!

Они ещё не упомянули о финансовой стороне вопроса, и Дмитрий спросил:

– На какую зарплату можно рассчитывать?

– Это всецело зависит от исполнения программы. Во-первых, ежегодное жалованье, проездные, командировочные, и за каждую оформленную информацию, приобретенную вами из нужных источников, вы будете получать премию, размер которой будет колебаться в зависимости от ценности добытого материала.

Дмитрий был польщен и доволен.

– Конечно, – продолжал Осмоловский, – такой размер вознаграждения практикуется только вначале. По мере того, как будет возрастать ваша полезность для нас и важность поручаемых вам миссий, будет увеличиваться и вознаграждение. Но это зависит полностью от вас.

– Работа какого рода?

– Представьте себе, что некто только что собрался совершить продолжительное путешествие, но вдруг узнает, что на некой планете, известной под каким-нибудь названием, например, Мингала, как нарыв, растет революционная и эволюционная энтропия социального прогресса, которая может привести к одним из тех необычных событий, трактующихся историей, как неоднозначные, и которые при всей своей кажущейся неестественности, совершенно изменяют всё спокойное течение жизни и планов любой планеты, а потом и галактики. И нас, землян, это касается.

– Неужели, опять грозит вмешательство России?

– В перспективе – да. Но в чем конкретно, можно только догадываться. Скажу следующее: в принципе из Института Развития Передовых Технологий пойдут дальнейшие программы, зависящие и от ваших сведений.

– Значит, Мингала? – догадался Дмитрий.

– На Мингале, – сказал Осмоловский, – положение, скорее всего, изменилось и динамика нам неизвестна. Девяносто процентов за то, что война или ей подобная ситуация уже захлестнула планету. Ваша работа с молодой активностью, задором, с вашим медицинским образованием и умением обрастать связями в обществе даст прирост знаний и влияние над теми научными силами, которые пока ставят наш институт в неуважаемое положение в глазах академического мира.

Его предложение стало представляться Дмитрию в благоприятном свете. Следовательно, Мингала. Это забавно! Это прелестно! Это загадочно! Последний довод и знание языка этой планеты имели решающее влияние на решение связать свою судьбу с этим институтом. Это было то, что надо для честолюбивого молодого человека.

– Вот скажите, Дмитрий, если сеешь семена репы, вырастает обязательно репа. А если целенаправленно запускается деза…

– Что такое деза?

– Дезинформация.

– О чём?

– Ну, например, что у нас на Земле достигли уровня обмена телами.

– Но у нас нет и в помине обмена телами.

– Правильно, мы топчемся на месте. А, предположим, что есть.

– Но ведь нет.

– Вы, как биолог, лучше меня знаете, что такое попасть нуклеиновой кислоте на благоприятную почву безжизненной планеты. Планету захлестнет небывалое развитие: сначала появятся примитивные организмы, потом из воды вылезут ящеры, а далее появятся высокоразвитые представители. Как пример – наша Земля.

Что-то в этом постулате было забавное.

– Значит, через меня пойдет вброс информации, что на Земле полным ходом идет обмен телами?

– Вброс уже произошел. Дмитрий, ты поедешь за результатом.

– А если там никакой реакции?

– Вот и узнаешь. Проверка идеи. Зарони в умы первобытного человека идею колеса, он тут же его изобретет. Правильно?

– Согласен. Когда идея витает в воздухе, она приобретает масштабы вселенского значения, и становится понятно, что произойдёт дальше.

– Следовательно?

– Следовательно, сама мысль является той самой нуклеиновой кислотой на благодатную почву.

– Открытия всегда находятся рядом. И вы, Дмитрий, сами нашли ответ.

– Я тоже считаю, что это интересная теория.

– Помните, что сказал Карл Маркс: “Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма”.

– И стали происходить революции.

– Вы правильно произнесли это слово. Революционность есть во всем. Вот здесь нас ждут необозримые горизонты неожиданностей.

– Для чего это надо?

– Наука не должна стоять на месте. Заодно проверяется вероятность воплощения идей в реальность – от мысли до готового образца.

Работодатель вопросительно поднял брови.

– Если вы любите путешествия и приключения, то я обещаю вам, что вы встретите много интересного. Я тщательно взвесил за вас “за и против” и нахожу, что это будет работа, выгодная для обеих сторон, – вкрадчиво сказал он.

– Хорошо! – сказал Дмитрий. – Я согласен!

– Прекрасно, – обрадовался Осмоловский, – чтобы иметь возможность быть полезным, вам нужно будет ознакомиться с известными особенностями планеты Мингала. Мингалы – загадочный, но очень хитрый народ, как, впрочем, и все остальные на свете. Сколько вам дней хватит? В состоянии ли вы начать собираться в дорогу в ближайшее будущее?

– Я могу вылететь в любой назначенный вами день.

Он протянул руку для пожатия.

– Вы решились быстро, это замечательно.

– Таков мой характер. Я или соглашаюсь, или отказываюсь.

– Это мне нравится, молодой человек. Вы решительный человек. – По-видимому, Дмитрий действительно произвел на него впечатление.

Дмитрий подал свою руку и гордо приосанился, услышав, что принят. Конечно, он готов был окунуться в новую работу хоть сейчас. Они поговорили ещё о некоторых незначительных деталях.

– Заявление необходимо подать немедленно, скоро отправляется корабль.

Через неделю Осмоловский спросил:

– Как скоро вы могли бы отправиться?

Приятное волнение переполняло Дмитрия.

– Как скажете.

– Понедельник, – Осмоловский заглянул в календарь, – вторник, по большому счету всё равно, но среда последний срок.

– Меня среда вполне устраивает.

– 48-й причал.

– Не перепутаю.

– Великолепно! – воскликнул он. – Чем скорее, тем лучше. Я желал бы, чтобы вы всегда были скоры на подъем и руководствовались этим принципом.

Напоследок разговора Осмоловский вручил пакет.

– Договорились. Вскрыть на месте. Там все инструкции секретного научного работника. Будьте осторожны.

Дмитрий чуть не забыл задать главный вопрос.

– Есть между землянами и мингалами какие-нибудь анатомические различия? – спросил он.

– Так, мелкие, как между неандертальцем и кроманьонцем, незначительный обезьяний атавизм, кажется, на лицах косметические фонарики из волос, в остальном они, как и мы, такие же люди. Разберетесь на месте.

Всё, вопросы исчерпаны.

Мингала! Это было начертано в Книге судеб, и Дмитрий быстро собрался в дорогу.

Дмитрий Сорокопятов на этот раз сжал в кулак свое благоразумие и сжег за собой мосты ненависти к родителям перед дальней дорогой. Он сел на корабль, отправлявшийся на Мингалу, которая по сводкам была ареной кровавой борьбы и противостояния неизвестно пока каких сил, и высадился там, не прошло и полгода.

Прежде всего, вскрыл пакет. Это была обычная памятка. Текст был таков: “Как не вам, врачу, заняться вопросом обмена телами. Обострённая наблюдательность, препарирование действительности, внимание к мельчайшим деталям. Помните, это первое путешествие, затем последуют другие. Никаких нестандартных ситуаций за вами. Ограничиться типовыми правилами. Не верить аборигенам. Не рисковать. Не следовать обычной практике и дурной привычке совать свой нос, куда не следует. На вражес… чужой территории вести себя спокойно, не выделяясь из общей массы. Исполнить свой долг перед наукой, во что бы то ни стало”.

Что за нестандартные ситуации и типовые правила? Что значит не следовать обычной практике и дурной привычке? Об этом оставалось подумать на досуге.

Глава 3. Ваши желания опережают самые дерзновенные мечты

“Вот какая она Мингала!” – воскликнул Дмитрий, увидев, что планета вовсе не похожа на замаскированный космический объект из своего воображения, а ее жители – не инопланетяне, как в плохом, так и в хорошем смысле этого слова. Об этом говорила встречающая группа жителей.

Дмитрий решил представиться под видом доктора политологии и естественной ботаники. Все эти науки и медицинское образование давали ему познания, путевку в жизнь и возможности, необходимые для того, чтобы олицетворять собою то или другое лицо по обстоятельствам.

Путешественник поднял вместительный, довольно тяжелый чемодан с медицинским инструментарием. Открыв разгрузочный люк корабля, он выглянул наружу. Вокруг собиралось всё больше мингалов.

– Привет! – он сделал усилие на лице и улыбнулся.

Улыбнулся по этикету воспитанных людей, а не по поводу того, что увидел. Мингалы обоего пола ничем не отличались от земных собратьев, только и в самом деле проглядывался незначительный обезьяний волосяной атавизм у каждого на лице. Весьма удивительны были ниспадающие волосы со лба на лица, зрительно увеличивающие размер головы! Волосы росли в одной фокальной плоскости, были редкие, но не короткие и не длинные, и судя по всему жесткие и колючие, как у дикобраза. Даже стрелообразные. Их стрижкой они придавали лицу любую форму от круглой до продолговатой. Волосинки, растущие как бы из общего центра теменной части, искрили и выглядели как минерал турмалиновое солнце. Цвет волос на лице и на голове в большинстве совпадал. А так в остальном – характерные лики у мингалов, не отталкивающие, слава богу, не с лошадиными челюстями, опять же, пусть с чуть обезьяньим атавизмом. Так же заурядны были причёски на голове. Одежда была основательной и давала крен в сторону свободного покроя.

– Добро пожаловать на Мингалу! – сказал представительный человек, и мингалы сразу понравились Дмитрию за их веселые, звонкие голоса и открытые чистые глаза. У него даже сложилось убеждение, что они умны, проницательны, прозорливы и начитаны.

Дмитрий спокойно выпрямился и стал смотреть на мир планеты перед ним: на тупоконечные башни, светящиеся красками днем в дальней дымке, на прохладную зелень деревьев, на синее, где-то алое буйство цветов в садах и на наклонных террасах холмов.

Прибыв на планету, Дмитрий остановился в гостинице “Феасант”.

К нему ворвался мужчина, державший в руках красочные проспекты и анкеты с женскими фотографиями. Первым делом он сунул Дмитрию несколько штук в руки, сказав при этом:

– Ваши желания опережают самые дерзновенные мечты. И всё это произойдёт благодаря фирме “Пиэлт”. У нас большой опыт работы с недвижимостью и с движимостью тоже, и спектр предлагаемых услуг многообразен: обмен, купля-продажа, аренда, кредит.

– Вы что-то желаете предложить? – спросил Дмитрий.

– Чего скрывать. Вы, землянин, прилетели сюда с одной единственной целью. Мы располагаем информацией – с какой целью.

– С какой?

– О, нас не обманешь, нас не проведешь, я знаю, к чему вы неравнодушны!

– К чему?

– Вас интересует обмен телами.

– Мое тело – предмет купли-продажи? – спросил Дмитрий, недоумевая.

– С вашим нам всё понятно, и мы не в претензии, мы предлагаем свой встречный ассортимент! – предложил мужчина.

– Так вы коммивояжер?

– Да, вы попали по адресу, наше дело искать клиентов.

– Тело ваше действительно первосортное, – с ехидцей отметил Дмитрий.

– Я не про своё.

– Почему бы и нет? Я согласен лично с вами на обмен, – решил подыграть Дмитрий.

– Нам нельзя на работе отвлекаться и заниматься личными делами.

– А вам собственно это зачем беспокоиться?

– Я получаю процент от сделок.

– Сколько одна такая стоит?

– Зависит от значимости обмена, так сказать, от статуса обменивающихся сторон. Например, банкир идет лучше сантехника.

– А кто выше: банкир или криминальный авторитет?

– Это как посмотреть, скорее, даже не коммерческая тайна, а договорная процедура.

– Вы получаете большие деньги?

– От желающих нет отбоя.

– Тогда зачем нужен я?

– С сегодняшнего дня в списке кандидатов вы значитесь под первым номером. Наши граждане с вожделением смотрят на вас.

– А если я ценю свое тело выше всех предложений?

– Ну что ж, у вас есть шанс, как у той мечтательной барышни, что проводит время у окна, и которая осталась на всю жизнь в девках.

– Вы пугаете?

– У меня есть чутье, что сделка состоится.

– Я вижу, на фотографиях мелькают только женские личики.

– Какой мужчина не кинет вожделённый взгляд на них, поэтому дураков отказаться нет! – воскликнул коммивояжер.

– Предлагаете только женские тела? Вы, что, считаете меня маньяком, падким только до всего женского?

– У мужчин к женщинам по отношению друг к другу особый, можно сказать, сугубо предметный интерес, конечно, с научно естественным физиологическим уклоном!

– Я ещё молод, чтобы глубоко думать о них.

– Вот тут не надо горячиться, но нужно поторапливаться, мы предлагаем и мужские… мужчинам. Но если вы…

Коммивояжер веером распластал новую пачку анкет.

– Спасибо-спасибо! – Дмитрий отмежевался от них, потому что был не в восторге от обилия бородатых личностей.

– Можно бы предложить и детские, но это криминал.

Это было сказано невзначай, так осторожно, что Дмитрий понял, что существует чёрный неформальный рынок.

Он уже успел осмотрительно прикинуть.

– А если навести справки и выяснится, что упомянутое тело принадлежит находящемуся в розыске. Действительно, можно попасть в неприятность.

– Анкеты проверенные, люди что надо.