355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Барышников » Протер » Текст книги (страница 4)
Протер
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:28

Текст книги "Протер"


Автор книги: Алексей Барышников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Кроме того, было ощущение, что они готовы прийти к нему на помощь в любую минуту. И справедливости ради надо сказать, что это было не только ощущение, это была сама реальность. Когда доктор освоился немного, г. Останцони сделал ему комплимент.

– Видал я разных летунов, но чтобы так быстро и бесшумно!

И тут г. Останцони перевел взгляд на жену и пробурчал: – Ведьма!

На что доктор разумно заметил: – А вы говорите, что ревность – средневековое чувство.

– Кто не без греха, – ответил Останцони, – пусть в меня бросит камень!

– Знаешь же, дорогой, что в небе камень взять негде! – сказала г. Останцони, мило улыбаясь своей обворожительной улыбкой.

«Такой в рот палец не клади!» – подумал доктор.

– Да и другое лучше не класть! – посоветовал г. Останцони. – Не поймите меня превратно, мне все равно, духи мы свободные, просто с непривычки без энергии останетесь.

– Да мне такое и в голову-то не могло прийти! – стал оправдываться доктор.

– А жаль, – тихо прошептала г. Останцони и чуть прибавила скорость. В этот раз она, пожалуй, высказалась более определенно.

Глава 5. ПРЕДИКТОР

Вечерело. Нью-Йорк был в это время по-осеннему красив, особенно с высоты птичьего полета.

– А что, прошло столько времени?! – поинтересовался доктор, окончательно свыкшийся со своей новой способностью.

– Я же говорил, что эфир имеет другое временное ощущение. Да прошли практически сутки с того времени, как вы покинули свое бренное тело, дорогой светило, – ответил ему с небольшой иронией в голосе г. Останцони.

– Не называйте меня больше светилом, – попросил доктор. – А то здесь это звучит как насмешка.

– Хорошо! Они подлетели к одному из центральных районов Нью-Йорка. Прошли подплан, то есть перешли из мира эфирного в мир трехмерный г.Останцони поставил специальную защиту, и они стали невидимыми, только не друг для друга.

– Поистине здесь имеются неограниченные возможности! – удивился доктор.

– А то! – лаконично ответил на это г. Останцони.

До огромного фешенебельного здания, где находился Предиктор, они добирались пешком. Причем, как только они приземлились, они снова стали видимыми, и их тонкие эфирные тела приобрели обычные физические тела.

– И это возможно?! – удивился доктор.

– Да, на какое-то время, – ответил г. Останцони. – Предиктор со своим большим аппаратом располагается на многих планах бытия. И появляться у него в тонком теле считается плохим тоном. Пешая прогулка в обычном физическом теле доставила доктору особенное удовольствие. Как и маги прежних веков, доктор любил привычки. На здании, куда они через некоторое время благополучно прибыли, висела табличка «Менеджмент и консалтинг Америкен-энергикорпорейшн».

– Солидно! – удивился доктор.

– А то! – опять лаконично ответил г. Останцони.

– Люблю Предиктора! – с восторгом заявила г. Останцони. – А кого ты не любишь?! – проворчал муж. – Я не люблю шабаш вампиров. Там такая суета! И пахнет от них нехорошо.

– Ну, слава Богу! – заметил г. Останцони. – Хоть что-то ты не любишь!

Секретарша оказалась молодой сексапильной девицей в короткой юбке и ногами от шеи, причем она не производила впечатления глупой марионетки, а скорее, наоборот, деловой и умной женщины. Она проницательным взглядом окинула, как пробуравила лучом сканера, всех троих и, ничего не спрашивая, предложила гостям кофе или лимонад на их выбор. При этом добавила, что Предиктор знает об их визите, но принять сейчас не может, так как в данное время находится на другом конце галактики.

– Так далеко! – разочарованно произнес доктор.

– Так уж и далеко! – улыбнувшись, ответила девушка. – Для нашего многоуважаемого Предиктора не существует этого понятия. Тем не менее, вам придется подождать.

– Как долго? – поинтересовался г. Останцони.

– Ну… – И секретарша задумалась, что-то в уме прикидывая. – По космическому времени минут пять, а по земному – пару часов. Это не так много, если учесть исключительную занятость Предиктора и то количество народа, которое хочет с ним обычно встретиться. Но вы – исключение! Я информирована о важности вашей миссии, так что, как только он проявится, вас примет незамедлительно. А пока вы можете или пройти в наш планетариум, где вам предложат небольшую экскурсию по близлежащим от нас планетам, или совершить небольшую морскую прогулку к Сейшельским островам.

– Нет, спасибо! – поблагодарила г. Останцони. – Мы сегодня достаточно налетались, да и в море меня укачивает.

– Спасибо! – поблагодарил секретаршу г. Останцони. – Раз уж у нас появилось незапланированное время, мы подскочим в пару мест, чтобы не терять потом время зря, да и на прием к Предиктору не следует попадать не совсем подготовленными! – И он с легким намеком посмотрел на доктора.

– Ну что еще! – возмутился доктор.

– Сейчас узнаешь, – ответил г. Останцони.

– Ох, и не люблю я эти вскрытия! – вмешалась в разговор г. Останцони. Она вмиг сообразила, о чем идет речь.

– А кого будут вскрывать? – занервничал доктор.

– Вас, дорогой мой друг эскулап, вас! Через некоторое время они уже стояли перед дверью с табличками «Тюремный морг», «Вход посторонним строго воспрещен». Госпожа Останцони выразила желание посетить камеры смертников, за светской беседой провести с ними то время, пока господа мужчины будут любоваться красотами внутренностей господина доктора.

– А это обязательно? – спросил, нахмурившись, доктор. Он как-то не испытывал восторга перед предстоящим зрелищем.

– Ах, ничего особенного, любезный доктор. Это вам просто непривычно.

– Ну, да, конечно, при вскрытиях я присутствовал неоднократно во времена моей студенческой юности. Но вот только никак не ожидал, что попаду на свое собственное! – Дело привычки! И потом, у нас с вами есть конкретная цель.

– Какая?

– Сейчас узнаете! Паталогоанатом со всей страстью еще не растраченной юности что-то выковыривал из трупа доктора. Он пыхтел, потел и при этом напевал последний нью-йоркский шлягер.

– Садист! – тихо прошептал доктор. – Так обходиться с останками лауреата!

– Ах, говорите громко, он все равно нас не слышит, мы уже давно находимся в эфирном теле. Вот если бы вас вскрывал его коллега (а он этим занимается уже сорок лет), вот тогда надо было бы вести себя потише.

– Я как-то еще не фиксирую сознательно эти переходы.

– Придет еще!

Доктор зачарованно смотрел на свой полурастерзанный труп и в какой-то момент понял, что отключается. Все поплыло из-под ног, но г. Останцони тут же его подхватил.

Голова доктора поплыла тоже, равно, как стены и потолок, и доктора вырвало, самым, надо сказать, банальным образом. – Что и требовалось! – изрек г. Останцони. Доктору тут же стало легче, и в тот же самый момент он увидел у своих ног что-то противное, шевелящееся, да и еще при этом квакающее. Причем в этих звуках можно было различить слова «хочу жить, хочу жить, хочу жить» и «хорошо»… Г.Останцони что-то покатал в своей правой руке. Это оказалось на глазах растущим золотым, как из тумана сделанным, шариком. Г. Останцони что-то проговорил, и из его руки вырвалось подобие шаровой молнии, в привычных земных понятиях. И это что-то при соприкосновении с зеленым объектом рассыпалось на миллиарды искр. Зеленое пронзительно квакнуло. Паталогоанатом почесал свою волосатую грудь. Доктор ойкнул. Было ощущение, что он чего-то лишился, до боли знакомого и очень дорогого. И ему сразу же стало легче. Когда они вылетели из морга, к ним уже присоединилась г. Останцони. Она без умолку болтала, что эти приговоренные к смерти такие забавные, такие наивные и ничего не знающие, и все у них еще впереди!

– Сковородка у них впереди! – недовольный беспричинными восторгами жены (а такими ли уж и беспричинными?!), буркнул г. Останцони

– Что это было? – спросил доктор, окончательно приходя в себя.

– Все просто, дорогой коллега. Из вас при этом, и вправду сказать, неприятном зрелище, вышел страх смерти, который вы пестовали всю свою сознательную жизнь. А теперь и у Предиктора не стыдно будет появиться. Еще есть время, и я знаю, что нам надо еще предпринять, чтобы не выглядеть полными профанами перед Предиктором.

– Еще что-нибудь столь же противно-необходимое?!

– Ну, не такое уж и противное, но необходимое, ибо то, что происходит с другими людьми, трогает нас в значительной степени меньше, – мудро заявил г. Останцони.

– Помните об этом, доктор! Через несколько минут они оказались в реанимационной палате, где, не приходя в себя, пытался скончаться г. Фильман. Но это ему как-то плохо удавалось. Он хрипел, скрипел во всю силу своих, надо сказать, нехилых легких, судорожно пытался встряхнуться всем своим телом, но и не оживал, и не умирал. Аппараты искусственного поддержания жизни работали на предельной нагрузке.

– Очень хорошо, что еще не умер окончательно, – констатировал г. Останцони. – Но плохо то, что это может случиться в любой момент! Почтальон, а это и был г. Фильман, действительно выглядел не как кандидат на жизнь, а, скорее, как кандитат на смерть.

– Надо торопиться! – сказала г. Останцони.

– Время не ждет, да и Предиктор тоже, – подтвердил г. Останцони.

– Ну, надеюсь, на сегодня ужасы кончились, – пробурчал тихо, как ему показалось, почти неслышно, доктор. Доктор все путал, когда он находится в физическом теле и можно говорить тихо, не боясь быть услышанным, а когда в эфирном и надо быть осторожнее, по крайней мере, в отношении духов.

– Ужасы только начинаются! – оптимистично заявил г. Останцони.

– Я все никак не могу привыкнуть к тому, что вы все время читаете мои мысли, уважаемый маг!

– Привыкайте, коллега, это вам не физический мир, где почти все и для всех тайна за семью печатями. Здесь все открыто, и надо основательно следить за своими чувствами, про мысли я уже и не говорю!

– Господа, мы опаздываем! Если Предиктор может себе позволить задерживаться, то мы нет, – напомнила г. Останцони.

– Вы вовремя, Предиктор вот уже 15 секунд как на месте и ждет вас! – Секретарь-референт позволила себе немного улыбнуться, но только так, уголками губ, для приличия. Все невольно подтянулись, подобрались и стали серьезными.

– Расслабьтесь, господа! – посоветовала секретарша.

– Предиктор любит в меру расслабленных и в то же время в меру сконцентрированных людей, с сильной вибрацией во всех чакрах.

– Чакры – это что? – поинтересовался доктор.

– Потом! – коротко ответил маг. – Сейчас надо думать о предстоящем визите и представиться как-то получше и посолиднее, если не хотите оказаться старшим помощником младшего кочегара где-нибудь возле одной из адских печей.

– Ой, люблю, когда жарко! – проверещала г. Останцони.

– Так вот, дорогая, случай и представился.

– Люблю жару, но не до такой степени! – ответила г. Останцони. – А как мужчина наш Предиктор хорош во всех отношениях.

– Про все не знаю, – пробурчал маг, но на этот раз миролюбиво согласился: – А вообще-то действительно хорош. Они вошли в огромный зал. Зал был пуст, только два предмета притягивали взоры: огромный старинный инкрустированный письменный стол с двигающейся моделью вселенной и большой камин. И еще сам Предиктор. Но Предиктора нельзя ни в коем случае отнести к разряду предметов. Хотя почему нет?

Если сравнитель находится где-нибудь очень высоко, тогда и сам Предиктор может быть предметом! Предиктор, молодой человек приятной деловой наружности, с наголо обритой головой, в прекрасно сидящем костюме, энергично встал из-за стола, стремительно и вместе с тем элегантно подошел к гостям. В его лице сочеталось несочетаемое: огромная сила воли исходила от него, и в то же самое время какая-то неземная расслабляющая и кружащая голову благодать. Он пожал руку доктору, произнеся: – Рад вашему появлению в нашей обители, дорогой светило, хотя я знаю, что последнее время вы просили себя так не называть.

«Уже настучали!» – подумал доктор, но его мысль осталась без реакции со стороны других участников встречи. Видимо, было не до того. – Кстати, был на ваших похоронах! Все прошло очень степенно, столько народа, цветов, такие речи! Даже всплакнул!

А кстати, вам известно, что вы объявлены народным героем и гением в области психологии? Доктору стало как-то не по себе. Все эти земные радости казались рядом с Предиктором дешевой елочной мишурой. Да и его замечание по поводу «всплакнул», при таком стечении обстоятельств, можно было рассматривать только как шутку. Но, как понял доктор, в этом мире лучше ни на кого, да и ни на что, не обижаться!

– Ну, я рад, что вы все правильно понимаете! – Предиктор ласково улыбнулся доктору.

«Вот это психолог!» – подумал доктор, а дальше уже подумал, что лучше бы ни о чем не думать.

– Спасибо, – просто ответил на мысли доктора Предиктор. – Правда, это так здесь естественно, что порой просто забываешь о дарованных нам Высшим Иерархом способностях. – Ну а вы, дорогой искатель истины, сбежавший корректор Америки, как у вас дела?

– Да никуда я не сбегал! – ответил Останцони. – Вот стою тут, рад, и, как всегда, готов служить. И отвечать за неправомерные действия, правда, не совсем мои.

– Ответите, конечно, ответите, хотя не совсем и ваши. А значит, и спрос будет не так строг. – Госпожа Останцони!

Предиктор элегантно поклонился. – Не сочтите за невежливость то, что я вас приветствую в последнюю очередь, но вы же знаете, что у нас все наоборот. Высший Иерарх меня тоже приветствует последним. Ну а как же иначе, сначала духи менее важные, потом более. Рад вас видеть в чине полковника!

– Вы, как всегда, неотразимо любезны, господин Предиктор! – пропела г. Останцони нежным голосом. Она уже не была голой. На ней был великолепный, лазоревого цвета, подчеркивающий ее удивительные формы костюм. Но знак ангельского различия все-таки не забыла приколоть себе на правое плечо.

– А вы, как всегда, неотразимо привлекательны! Не ревнуйте, г. Останцони, я все равно не могу составить вам конкуренцию.

– Да, господин Предиктор, и только, наверное, потому, что вы очень заняты.

– Поэтому тоже, любезный нарушитель законов! Итак, я думаю, вы не все догадываетесь, о чем пойдет речь.

– Не все! – отозвался доктор.

– Я догадываюсь, – скромно произнес Останцони.

– Еще бы! – ответил Предиктор. – Самовольно покинули пост! А мы на вас, как на самую подходящую кандидатуру корректора Америки, возлагали столько надежд! И стоило вам самовольно оставить пост, как тут же произошла катастрофа в размерах государства. Г. Останцони стоял, опустив голову. – Итак, дорогие мои духи, надо исправлять ситуацию, и срочно, времени у нас в обрез. Если скончается г. Фильман, то нам всем очень не поздоровится, дело на контроле у Высшего. Этот Фильман сейчас, пожалуй, самая подходящая кандидатура на ответственный пост почтальона. Вы назначаетесь его ангелами-хранителями. Вы, господин доктор, учитывая ваши прежние заслуги в психологии и огромный опыт работы на свое эго, а также согласно пожеланиям вашего кумира Фрейда, – черным ангелом; вы, господин Останцони, учитывая ваши заслуги, – белым ангелом-хранителем. Вы, госпожа Останцони, возьмете на себя обязанности ангела-Учителя и возглавите работу ваших коллег.

Это вам как раз в соответствии с вашим высоким званием. Обязанности светлого ангела я вам, господин Останцони, не буду объяснять, это вы проходили, учась в нашей академии. А вам… – и он посмотрел на доктора, – кое-что мне придется объяснить, несмотря на дифицит времени. В прямой контакт с подопечным вы не имеете права вступать. Это может делать только госпожа Останцони, причем все важное согласовывать с ней. Это и вас касается, господин Останцони. Обязанности черного ангела состоят в следующем. Вы защищаете вашего подопечного от чрезмерного альтруизма в нем самом, а также от чрезмерного воздействия черных сил. Это сопряжено с риском и для вас тоже. Кроме того, вам необходимо учитывать, что вы должны работать мыслью больше, чем чем-либо другим. А еще вы должны учитывать, что в нашем мире мысль материальна, но, слава Создателю, этим сверхмощным оружием пользуется очень маленькая часть человечества. Итак, мысль материальна, вы не можете разрушить созданное мыслью, но вы имеете другие возможности, такие, как внушить мысль, напустить печаль, создать негативную ауру.

И все действия вы должны согласовывать с вашим коллегой. Он исходит от обратного. Так что вы – партнеры, надолго ли, покажет время и то, как вы справитесь с возложенной на вас задачей. Вам, господин Останцони, ни при каких обстоятельствах не разрешено самовольно покидать службу.

– А я и не покидал!

– Но это сделал так виртуозно ваш высший фантом! И мы думаем, что произошла каким-то образом его связь с низшим фантомом. Мы еще с этим должны разобраться, поэтому и вам стопроцентной веры нет. Мы все в ответе друг за друга! Один за всех и все за одного! Помните, господа, об этом! Это вечный магический принцип.

– Да, похоже, меня подставили, но кто же? – начал ломать себе голову опытный маг. – Один в Аргентине оттягивается, другой в другой галактике божествует. Достань его сейчас, ведь он – бог другой галактики. Не слабо! – Ничего, если надо, то мы и бога достанем, ведь он же не является Высшим Иерархом сущего! Итак, за работу, друзья, по мои данным, тонкоматериальный комплекс господина Фильмана находится в 131 квадрате, в районе расположения полей высокого напряжения, и дело идет на считанные минуты. Вам надо его оттуда вытащить и провести работу по подготовке его по программе корректоров регионов, в пределах вашей компетенции, конечно. А там посмотрим, как вы с этим заданием справитесь. Удачи вам, господа! А сейчас быстренько переоблачайтесь, мой секретарь-референт уже отдала соответствующие распоряжения. Вам выдадут всю необходимую экипировку, знаки различия и оружие, конечно! Все, с Богом! О результатах работы я жду вашего доклада, обворожительная госпожа Останцони, в любое время дня и ночи.

– Ночи особенно!! – пробурчал маг.

– И ночи тоже, не будьте таким ревнивым! Ревность вам не к лицу. – Такая, как она, во вселенной одна!

– С этим трудно не согласиться! – произнес Предиктор с чувством. И магу это уже точно не понравилось.

Глава 6. ПОЧТАЛЬОН

– Ну вот, кажется, нашли! – сказал г. Останцони, зависая примерно метрах в двадцати в стороне от опасного участка. Там, на опасном участке, было мощное сосредоточение положительной, так называемой ян-энергии, энергии мужского начала, только в отличие от чистой ян-энергии это было ее жалкое подобие, сгенерированное высоковольтными сетями высокого напряжения. А поэтому она была особо опасной для духов без какого-либо опыта путешествий по электрическим зонам. И для человека воплощенного это тоже могло представлять немалую опасность при любых видах контакта, то ли полевого, то ли физического, естественно, если не применять специальных методов защиты.

– Я туда не полезу! – тут же заявил г. Останцони.

– Что, мне всю работу делать самой?! – вознегодовала г. Останцони.

– Ну, возьми с собой черного ангела, тем паче у него сейчас такой грозный вид, что он может закоротить все американские сети электронапряжения.

– Делу тут одним видом не поможешь. А вы, господин доктор, поостерегитесь пока! И госпожа Останцони стала аккуратненько пробираться к месту, где завис неудачливый, впрочем, как и в земной своей жизни, почтальон, а возможно, будущий корректор Америки. Госпожа Останцони скрылась в мареве энергетического тумана. Некоторое время от нее не было никаких сигналов. Но вот вдруг г. Останцони явно ощутил сигнал бедствия, и в его голову пошла информация: « Дорогой, слишком много перепуток. Этот умник залез сразу в пять межпланов».

 «Какой талантливый!» – подумал светлый ангел и произнес: – Иду!

– Я с вами, друзья! – ринулся за ними доктор. Ему очень не хотелось так вот сразу потерять друзей-наставников и опять болтаться не пойми где и не пойми зачем в качестве полного сироты в этом таком удивительном, но в то же время и опасном мире. Через некоторое время ангелам представилась следующая картина.

Эфирное тело почтальона зависло на токоведущих проводах, причем часть астрального тела проникла в астральный план низкой вибрации. Перед ним гурьбой толпились черти, строя страшные рожы и угрожая самыми страшными муками. Голова почтальона… Ее вообще в эфире не было, она была в ментале, причем в высшем, и наряду с муками ада подопечный ангелов испытывал и ментальную эйфорию (ну хоть какая-то компенсация за муки!), причем его часть от духовного тела засела в каузально-кармическом компьютере, где и пыталась выяснить, за что ему все это. А дух почтальона спокойно ожидал помощи, потому что все, что он сделать мог, он уже сделал, то есть предупредил Предиктора о месте своего нахождения и о сложности создавшегося положения.

– Отключай все провода!! – голосом, не терпящим ни малейшего возражения, проорал г. Останцони.

– Я что, самоубийца?! – ответила г. Останцони ему на это совершенно спокойно.

– Все мы тут немножко самоубийцы! Слышь, доктор, включай свой энерготрансформатор материальных полей на полную!

– А где этот чертов трансформатор?

– Захочешь жить, найдешь! И в этот самый момент доктор ощутил в себе рев мощнейшего двигателя и шум, подобный реву Ниагары. «Ну и мощный же я!» – подумалось доктору.

– Ты не о мощности своей думай, а о важности предстоящего шага.

– А делать-то что?

– То, что сейчас сделает она, только не пропусти момента. Госпожа Останцони тоже включила свой женский, отрицательный двигатель заднего хода, или темный межплан по-другому, а доктору этого делать было и не надо, его положительный двигатель был маломощен и работал в автоматическом режиме. Госпожа Останцони положила свое левое крыло сразу же на все отрицательные провода, господин Останцони напрягся, закоротил плюс и минус двух проводов, на которых завис злополучный почтальон. Доктор положил свое крыло на минус, точно так же, как это сделала г. Останцони. Произошел взрыв страшной силы. Всех раскидало в разные стороны взрывной волной.

И…. в городе Нью-Йорке погас свет. Первым вышла из бессознательного состояния г. Останцони. – Ну и фейерверк! В ее левом ухе что-то позванивало, перед глазами крутились черные пятна, голова гудела. Господин Останцони прыгал в ее сторону на одной ноге. Он умудрился вывалиться в физическое тело и, избегая короткого замыкания, прыгал на одной ноге, но был весел и счастлив. Тут же откуда-то с небес к ним стала спускаться стального цвета птица и, спустившись, превратилась в ангела золотого цвета с озабоченным выражением на прекрасном лице. Это был посланник Предиктора.

– Что у вас тут происходит и нужна ли помощь? – поинтересовался ангел, оглядывая место события внимательным, проникновенным взглядом. Место действия напоминало место разрыва десятикилотонного снаряда. – Вы что, тут себе частное независимое пространство организовываете? – с легкой иронией в голосе спросил ангел.

– Если бы! – ответила г. Останцони. – Ставим кое-какие эксперименты с электричеством по программе восьмого класса, изучаем шаговое напряжение! Ну, а если серьезно, то выручали из курьезного положения почтальона.

А, кстати, где доктор и почтальон? Доктор в это время стоял, согнувшись, над почтальоном невдалеке от них и оказывал почтальону первую помощь при поражении электротоком. Нет, в землю он его не стал закапывать, а провел профессионально искусственное дыхание и прямой массаж сердца, тем паче условия эфира это сделать позволяли. Почтальон открыл глаза, и на его лице изобразился ужас.

– Ты ангел смерти?! – прошептал он слабым голосом. – Наверное, ты даже сам сатана! За что ты пытаешься утащить меня в ад? Я ведь не сделал ничего плохого в своей земной жизни!

– И ничего хорошего! – произнес подошедший г. Останцони сатанинским голосом.

– Не надо пугать малыша! – Это произнесла, конечно, г. Останцони.

– И даже много плохого! – продолжил светлый ангел. – Для госпожи Фильман, к примеру, пока она имела несчастье быть твоей женой.

– Да, это правда так! – горестно согласился почтальон. Почтальон наконец-то увидел настоящую картину. Он увидел, что окружен ангелами, и успокоился. «Наверное, – подумал он, – моя жизнь была не так и плоха! Потом, добрых ангелов трое, и они наверняка победят и спасут меня, и я попаду в рай!

– Да, прямо в рай, – сказал доктор, – особенно за твое глупое самоубийство.

– Самоубийство – это ужасно! – сказал г. Останцони.

– Это страшный грех! – подтвердила г. Останцони.

Они все трое переглянулись и от души, от всего сердца расхохотались. Почтальон стал потихоньку приходить в себя, тем более что зрелище смеющихся ангелов представляло собой столько смешанных эффектов, что только камень остался бы к этому равнодушен, и то вряд ли. Казалось, что смеется с ними вместе все окружающее пространство. Когда страсти улеглись, г. Останцони произнес: – Любезный наш друг! Вы оказались действительно в весьма пикантном положении. Удивляет, во-первых, то, что вы не сгорели в этих чертовых проводах, а во-вторых, что сравнительно хорошо себя чувствуете. Это дает надежду всем нам на благополучное, ну, хотя и относительно благополучное, будущее. Ибо что в этом мире не относительно! «Сейчас на страшный суд потащат!» – подумал почтальон. – Я заметил, сюда недавно прилетал сам Господь Бог наш (ангел-посланник к тому времени уже покинул место событий), он так и сиял золотым светом и благодатью!

– Это был посланник Предиктора, ангел Сивальспейс – и только, о мой очарованный духовными красотами и не добитый электрическим напряжением уважаемый разносчик радости, я имею в виду, писем, – пояснил светлый ангел, он же г. Останцони.

– Так как же со страшным судом?! – все не унимался почтальон.

– Сдался тебе этот страшный суд! Страшнее того, что ты пережил за свои сорок лет и последние три дня, наверное, и быть не может, – ответил доктор.

– А черти с рогатками? Они хотели меня жарить!

– А это все мираж, – вступила в разговор госпожа Останцони. – Ничего этого не существует для духа твоей категории.

– Я что, представляю собой что-то особенное?

– Ну, особенное не особенное. Пока ты представляешь собой почти что кучу и почти свежедымящегося дерьма, – сказал черный ангел.

– Я так это и знал!

– Не обижайте мальчика! Не переживайте, дорогой почтальон, дело поправимое, – сказала г. Останцони. – Мы тоже не всегда ангелами были. На это ей возразил муж: – Мой ангел, ты всегда была ангелом! И госпожа Останцони, не теряя времени даром, подключилась к различным важным энергетическим центрам почтальона. Через мгновение произошло чудо.

Он встал, перестал дымиться, приобрел вполне приличный вид и даже попробовал взлететь.

– Это немного рановато, – констатировал светлый ангел. – Итак, перед вами выбор – ад или рай, причем в раю монотонно, скучно, в аду весело, жарко, но мучительно. Вы попадете в подплан, где будете выполнять все те же, такие творческие, такие приносящие глубокое удовлетворение обязанности почтальона, коими вы наслаждались прошедшие 20 лет. Или вы возвращаетесь в свое физическое тело.

– И будете заниматься теми же обязанностями на протяжении следующих двадцати лет, – продолжил сам почтальон за господина Останцони. – Поистине замечательный выбор!

На что г. Останцони сказал: – Наш подопечный мне определенно начинает нравиться. И в огне не горит, и с чувством юмора все в порядке, а это хороший знак. Нет, все проще, мой дорогой самоубийца, трудолюбивый вспарыватель вен острыми предметами! Сейчас мы все четверо полетим в реанимацию, там мы вас впихнем в уже давно и порядком заагонизированную вашу, дорогой коллега-самоубийца, физическую оболочку. На слово «коллега» почтальон не обратил никакого внимания, и это даже и к лучшему!

– А смысл?! – жалобно простонал он.

– Смысл огромный! Вы будете продолжать вашу земную жизнь в качестве почтальона.

– Ну вот, опять почтальона! – взмолился почтальон.

– Ну, не только. Все вообще-то будет зависеть только от вас. По замыслу Предиктора, мы будем вас готовить на должность астрально-ментально-каузального корректора Америки. Но для этого вам придется поучиться.

– А по-другому нельзя? – спросил почтальон. – Я же неудачник и учился всегда плохо!

– Можно в подплан почтальоном! – угрожающе прорычал черный ангел: он не любил людей, не любящих учиться.

– Опять почтальоном! – снова простонал почтальон. – Я уже скоро возненавижу эту профессию! Я думал, что буду приносить людям радость, приносить им письма, а пишут люди все реже, и то все больше всякий бред. И вместо радости я разношу счета и заботы. А так хотелось делать добро!

– Благими пожеланиями выстлана дорога в ад, – философски заметила г.Останцони.

– Это ли не твоя новая удивительная возможность сделать себя и других счастливыми?! – со слезами на глазах произнес г. Останцони. Господин Фильман вышел из комы. Дыхание восстановилось, стало ровным, едва заметным. Температура тела спала и стала нормальной. Начавшееся воспаление легких ушло, как по мановению волшебной палочки. Появившиеся пролежни куда-то подевались сами собой.

Излишне говорить, что сие чудо произошло после того, как тонкие тела почтальона снова заняли свои привычные места в физическом теле господина Фильмана.

– Он открыл глаза! – удивилась дежурная медсестра реаниамационной палаты.

– А где ангелы?! – спросил он довольно-таки ровным и звучным голосом.

– Ангелы там, где им и положено быть! – находчиво ответила медсестра.

– Хорошо, – произнес почтальон и заснул крепким, здоровым сном.

Когда он проснулся, то вся реанимационная аппаратура была отключена. Он чувствовал себя еще не совсем хорошо, хотя сносным его состояние нельзя было назвать, оно было почти хорошее. Он лежал в чистой, по-осеннему пахнущей прелой листвой палате. Ему было бы хорошо и спокойно, если бы не легкая боль в груди и если бы его голова медленно и приятно не подкруживалась бы. Осень. Она, эта осень, навеяла на г. Фильмана воспоминания о далеком прошлом. А вспоминал он следующее.

Дело было прекрасным, не по-осеннему теплым днем. Он сидел в городском парке. И тут мимо него прошла она. Она как бы нехотя удалялась, держа в руках какой-то некрасивый букетик осенних полевых цветов, и было в ее походке, в ее фигуре, в ее букетике что-то щемящее, нежно-трагическое. Он вдруг в секунды осознал, что это от него уходит, уплывает его первая и, может быть, даже последняя любовь. И он бросился за ней, пухлый, неуклюжий, в помятых брюках и стоптанных ботинках, еще в принципе мальчик, молодой почтовый служащий, не смевший еще минуту назад представить такого решительного с его стороны поступка. За те несколько десятков метров, что он ее догонял, казалось, у него вспотело все, очки съехали набок, потому что взмокшей рукой он вытирал изрядно мокрый от напряжения лоб.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю