Текст книги "Протер"
Автор книги: Алексей Барышников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 3. САМОУБИЙЦЫ
В жизни доктора Фейденберга произошло два события. Первое: он все-таки остался без своей экономки. Прошло два дня после катастрофы с башнями-близнецами. Госпожа Педжера с каждым часом, прошедшим после ее неприятного инцидента с двойником г. Фейденберга и после крушения башен-близнецов, чувствовала себя все хуже и хуже. Надо заметить, что она похудела, осунулась, по ночам ее начали мучить кошмары. В результате этого она почувствовала себя великой грешницей и решила, что ей надо закончить с жизнью мирской и удалиться в какой-нибудь монастырь в качестве… Да все равно в каком качестве, лишь бы избавиться от грехов, таких, как двадцатилетнее и преданное служение пусть очень милому, умному, но в конечном итоге все-таки служителю сатаны, хоть и светилу. Так она и сделала. Это был первый серьезный удар по психике доктора, но не последний.
Клиентов последние дни как будто всех погребло под обломками башни, но умудренный жизнью и опытом доктор знал, что это только временное затишье перед бурей. И буря разыгралась. Только примчалась она совсем не с той стороны, откуда ожидал ее профессор. На третий день после крушения башен пришел к нему незаметный и серый какой-то, а вернее, просто никакой, человек. Заплатил за прием, как и полагалось, большие деньги, что для человека его уровня было абсолютно не свойственно. Вместе с этим человеком в кабинет доктора вошла какая-то серость и безысходность обывателей, прослойки простых и бесперспективных служителей.
– На что жалуетесь? – спросил доктор вошедшего участливо, но без привычного энтузиазма. Как-то после произошедших событий он стал относиться к людям с большим состраданием, но и с большей опаской.
– На жизнь, – просто ответил представившийся почтальоном. С этого момента и мы его будем так называть какое-то время.
– Ну, от плохой жизни есть только одно средство! – неожиданно для себя пошутил доктор. – Это самоубийство или самоликвидация, как вам больше нравится. Можно только предположить, почему доктор так невероятно для себя пошутил. Очень может быть, что вернулась галактическая троица!
– Вот об этом я и хочу с вами поговорить, – покорно произнес посетитель.
– Ну что вы, молодой человек! – спохватился доктор. – Это во всех случаях очень плохой выход!
– Но, тем не менее, вы его мне предложили!
– Считайте это неудачной шуткой.
– В каждой шутке есть доля шутки, а остальное правда, – разумно высказался почтальон.
– И все-таки я настаиваю на этом! Это не выход, во всяком случае, я для себя не стал бы такого советовать. И тотчас в душу доктора закрались сомнения, и он закашлялся. Откашлявшись, попросил: – Расскажите мне поподробнее о вашей жизни.
– Работа скучна и неинтересна, – начал свою историю почтальон.
– В течение двадцати лет я занимаюсь одной и той же работой. Встаю ровно в шесть, выпиваю свой утренний кофе, читаю газету, выкуриваю первую сигарету, навожу порядок.
– Вы живете один?
– Да, последнее время да.
– Это означает, что у вас была подруга или жена?
– Жена, – уточнил клиент, – но мы с ней расстались. Детей, двух мальчиков, Криса и Пита, она забрала с собой. Я ее люблю, но, тем не менее, я не смог создать для нее нормальную жизнь. Она у меня исключительная, добрая, нежная, романтическая, склонная к творчеству натура, а я – проклятый неудачник, в самую пору в петлю. Моя жизнь как серый, мутный, всегда куда-то медленно текущий ручей. Хотя куда – это понятно: в сточную яму, где ручью, то есть мне, будет еще хуже. Но, наверное, только там мое место!
– У вас есть хобби?
– Да, есть. Я собираю пивные этикетки и символику футбольных команд, хотя мне и это не доставляет удовольствия, но ведь чем-то надо же заниматься.
– Кино? – поинтересовался доктор.
– Да, фильмы я смотрю.
– Порно, ужасы, экшен? – предположил доктор, и не ошибся. Что-то у него с интуицией последнее время стало лучше. Гипотеза возвращения троицы получила еще одно подтверждение.
– Еще катастрофы, – добавил почтальон.
– Вы что-нибудь предпринимали для того, чтобы выйти из этого состояния?
– Да, – ответил клиент обреченно, – я ходил пару лет в новоапостольскую церковь, но когда понял, что там то же самое, серость, сплетни и почти эфемерная надежда на рай, то ушел.
– Почему эфемерная?
– А кому мы в раю такие скучные нужны-то?
– Вы верите в Бога? – поинтересовался доктор. Раньше доктор никогда бы не задал подобного вопроса!
– Нет, – ответил почтальон. – Ведь если бы Он и в самом деле был, то не допустил бы столько горя и несчастий. И потом, пожизненный рай для святых, какой в этом смысл?!
– Да, смысла мало, – согласился доктор. – А в возможности человека вы верите? Вот я, например, – сын крестьянина, сделал неплохую карьеру, я лауреат, профессор…
Да, в чужую карьеру я верю, в свою – нет.
– Как вы спите?
– Плохо, по этому поводу я тоже пришел.
– Ну, сон мы вам быстро восстановим. Курс релаксации, массаж, смехотерапия – и вы будете спать, как младенец.
– Вечным сном! – плохо пошутил почтальон. – Мне вчера приснился сон. Ко мне пришли двое. Они сказали, что они новопреставленные-самоубийцы и что такая дерьмовая жизнь не нужна никому – ни моей жене, ни моей стране, ни тем паче мне. Да, я запомнил их имя. Они были ужасно похожи друг на друга.
– И как же их звали? – спросил доктор, пряча зевоту в кулак. Ему уже порядком начинал надоедать этот серый унылый тип.
– Останцони, – ответил клиент.
– Останцони?! – У доктора вся скука улетучилась мгновенно.
– Да, Останцони. Они еще посоветовали мне прийти к вам, сказали: не жалей денег, тебе обязательно надо познакомиться с твоим ангелом-хранителем доктором Фейденбергом, он тебе обязательно поможет, еще и себе тоже… «Да, помогу, – подумал доктор, – обязательно! Только как, если я не могу помочь и себе самому. Хотя себе-то я точно помогу, получив деньги еще с одного клиента!
– Ну, хорошо, – сказал доктор бодро.
– Сейчас вы пройдете в процедурный, там с вами проведут сеанс гипноза, после которого вам снова захочется жить. Самому доктору почему-то жить хотелось все меньше и меньше. Они тепло попрощались, почувствовав друг в друге родственные души.– До скорой встречи! – сказал доктор.
– Простите, доктор, но я смог себе позволить только эту встречу с вами.
– Нет проблем, все остальные встречи я проведу для вас бесплатно. И в этом доктор не ошибался. Правда, об этом он еще не знал! В кабинет не вошла, а влетела встревоженная секретарша.
– Там опять эти двое из ФБР!
– Что им надо?! – нервно и зло спросил доктор, и по его спине пробежали мурашки.
– Они не говорят, они же из ФБР, – заикаясь, ответила секретарша.
– Проходите, господа, – предложил доктор любезно, взяв себя в руки который уже раз в течение этого дня. Но гости не нуждались в приглашении. Они невежливо помахали перед доктором своими значками и задали все тот же вопрос: – Что вас связывает с господином Останцони?
– Я уже сказал! – почти прокричал профессор. – Он был у меня на приеме один раз в качестве пациента, и все!
– Вы говорите неправду, – произнес фэбэеровец, который был постарше и, наверное, повыше званием, так как спрашивал первым. – Вы были у него даже дома.
– Это был врачебный визит. Признаться, я о нем забыл.
– О чем еще вы забыли нам рассказать?
– Ни о чем! – быстро ответил доктор.
– А вы подумайте! – настойчиво предложил старший.
– Нечего мне думать! – сказал, как отрезал, доктор.
– Ну, нечего так нечего, – примирительно произнес снова старший. – Но вам придется проехать с нами.
– Это еще зачем?! – возмутился профессор.
– До выяснения всех деталей дела.
– Да какого дела?!
– В свете последних событий государственной важности!
– А при чем тут государственная важность?
– При том, что г. Останцони встречался с Осама бен Ладеном, которого мы подозреваем в организации терактов. А вы встречались с г. Останцони, кстати, ныне уже покойным, так что проехаться вам с нами придется.
– Как покойным?
– Да, покойным. Он, его жена и их родственники покончили жизнь самоубийством. А может, и нет. Но мы склоняемся в пользу самоубийства. Кстати, вы ничего не знаете о брате-близнеце господина Останцони и о сестре-близняшке госпожи Останцони?
– Знаю, – сказал доктор, понурив голову. – Только вам это покажется невероятным.
– Невероятное – это наша профессия! – не без доли пафоса произнес старший. – Кстати, у нас для вас есть еще одна потрясающая новость, и даже две. Но об этом вы узнаета, когда будете в большей безопасности. Поэтому вам обязательно придется проехать с нами! В камере предварительного заключения специальной тюрьмы доктора помыли, накормили непривычной для него пищей. А раз непривычной, то, значит, и невкусной (хотя, конечно, не всегда так бывает). И оставили на сутки в покое, чтобы он осознал тяжесть совершенного им преступления и был бы поразговорчивее. Хотя в чем было бедному доктору признаваться?! Разве что в собственном сумасшествии? Так кто в нем в этом мире добровольно признается! Хотя очень большой процент жителей Земли не в ладах со своей психикой, и ничего, живут, и неплохо! Когда через сутки к нему пришел следователь, доктор был в ярости.
Он кричал самозабвенно и ужасно, что он доктор, профессор, лауреат Нобелевской премии, что он дойдет до президента Соединенных Штатов и разоблачит преступные действия организации, которая должна защищать своих граждан, а не наоборот, шантажировать и мучить и бросать в застенки по пустым подозрениям. Следователь выслушал все это со спокойствием человека, давно привыкшего к подобным истерикам. Когда энергия доктора иссякла и он замолчал, следователь с тем же железным спокойствием заявил: – Вы сами шантажист, террорист, особа во многих отношениях опасная. Во-первых, вы довели чуть ли не до самоубийства вашу экономку, во-вторых, вы склоняли клиентов к самоубийству, и, надо сказать, вам это удалось! На то вы и величина, чтобы эффективно воздействовать на психику людей! Поэтому вы особо опасны. – Это сущая ложь и бред! – возмутился доктор.
– А факты? – невозмутимо продолжил следователь. – После вашей консультации целая семья Останцони покончила жизнь самоубийством. Они все четверо в джипе сбросились с обрыва и погибли.
– Это не я! Я к этому не имею никакого отношения. Они там сами все сумасшедшие, выходят из тел, летают на другие галактики, меня склоняли к тому же. Но я не согласился, я гражданин Соединенных Штатов!
– Да ладно вам! Вы же сами психиатр, нечего мне тут разыгрывать невменяемого патриота, – сказал следователь весьма миролюбиво. После небольшой паузы он так же спокойно продолжил: – Ну, хорошо. Ваш последний клиент, я говорю про господина Фильмана, перерезал себе вены и сейчас находится в реанимации. Нам вряд ли удастся его спасти. Запись вашей последней консультации у нас имеется, мы уже проделали большую работу по вашему разоблачению. Жаль, что Фильмана мы не сможем использовать как свидетеля против вас. Вы хорошо зачищаете концы, доктор!
– Ну, сами подумайте, как я, профессор психологии, могу склонять людей к подобным вещам?!
– А кто вам сказал, что вы тот, за кого себя выдаете? Вот, читайте. – И следователь протянул доктору свежий номер одной из нью-йоркских газет. На второй полосе там был некролог следующего содержания: «Под обломками башни погиб гордость отечественной науки, звезда мировой психологии, лауреат Нобелевской премии, доктор медицины, член Академии наук, профессор Фейденберг.» – Причем следствием было установленно, – продолжил неугомонный следователь, – что в этот злополучный день вы не случайно оказались там. Вы перевели все сбережения нашего светила – а это ни много ни мало 5,5 миллиона долларов – в Аргентину, на счет, по которому деньги могли быть сняты на предьявителя, и денег там уже нет! Снял их ваш подельник, который только и дожидался перевода этих денег. К счастью, мы его уже арестовали, там их оказалась целая банда.
И мы предполагаем, что вы два брата профессора, вступившие в сговор, чтобы завладеть деньгами нашего уважаемого доктора. Что вы на это скажете, дорогой самозванец? Не вы ли шантажировали уважаемого профессора, не вы ли заставили его перевести все деньги, и не по вашему ли указу сняли со счета в Аргентине эту сумму? Тем более что в офисе подтвердили ваше отсутствие в течение двух суток! Упираться бесполезно, колитесь быстрее, пока это не сделал первым ваш аргентинский брат!
– Это не я, это все он, мой двойник! Он все это так хитро обустроил, он лишил меня всего, что я честным трудом создавал всю мою жизнь! Он даже лишил меня имени, теперь получается, что я человек без прошлого и будущего!
– Вы все продолжаете играть в психически ненормального. У нас хорошие специалисты, они вас в два счета расколют, так что сознавайтесь, душу облегчите, от смертной казни спасетесь, – с удовольствием констатировал следователь. – Да, кстати, денег мы при задержании в Аргентине вашего соучастника не обнаружили. Вы случайно не знаете, куда они могли деться?
– Не знаю, – удрученно произнес профессор
– Да, и еще, – сказал следователь. – В кармане профессора было найдено прелюбопытное письмо. В нем говорится, что его шантажировали, и он для того, чтобы защитить себя, был вынужден перевести все свои деньги в Аргентину. Это уже серьезное доказательство!
– Вы сами видели труп профессора Фейденберга?
– От его трупа практически ничего не осталось, только косвенные доказательства, такие как бумажник с документами. Кстати, никаких документов мы ни при вас, ни у вас дома, а вернее, в доме настоящего профессора не обнаружили. Этих, даже косвенных доказательств, хватит с лихвой, чтобы вы могли претендовать на пожизненное заключение.
– Когда вы так говорите, уважаемый следователь, мне кажется, что у вас шизофрения!
– Поберегите свои медицинсие термины до того времени, когда вам представится возможность стать помощником тюремного врача! – саркастически ответил следователь. «Вот же подлец этот профессор Фейденберг! И следователь тоже подлец, совсем меня запутал! – подумал доктор. – Мне больше не для чего жить! – произнес он уныло.
– Нет, есть! – возразил следователь.
– В этом прелюбопытном письме доктор указывает на своего аргентинского брата, который был украден сразу же после рождения. Историю эту замяли. Родители ваши уехали из Аргентины в Америку и больше нигде не указывали на то, что у вас в семье был еще один ребенок. А мы предполагаем, что украденных детей было двое! Ваш аргентинский брат – фигура очень загадочная. Он встречался с господином Останцони, затем ниточка следствия ведет в Афганистан, где наверняка он был связан с Осама бен Ладеном. Так что налицо преступная группировка, действующая в масштабах всего мира! Вот вам бумага и авторучка, и пишите все, что знаете о преступлениях вашей банды в Америке, Аргентине и Афганистане. Может, тогда вам и будет, как утешение, светить пожизненное заключение, а не смертная казнь. И постарайтесь сделать признание все же раньше, чем это сделает ваш аргентинский брат, мой вам добрый совет.
– Моя жизнь кончена! – тихо прошептал профессор. – А все этот проклятый Останцони!
– Мне тоже так кажется, так что признавайтесь скорее, брат г. Фейденберга или как вас там! Может быть, вы подпольный наркобарон дон Педхулио, так классно обделывающий свои делишки у нас в Америке! Ночь была тяжелая. Мучили кошмары, а где-то в районе двух часов ночи профессор увидел сон. К нему пришел доктор Фейденберг-старший, тот высший фантом, который, по словам этого чертова Останцони, улетел на другую планету, и стал долго советовать свести счеты с жизнью. Потому что он уже похоронен для общества, к тому же нищ, авторитет разрушен, вдобавок ему грозит наверняка пожизненное заключение, потому что доказать, что он является не настоящим доктором, а аргентинским братом доктора, близнецом, будет для ФБР пара пустяков, так как низший фантом, скорее всего, уже обо всем этом позаботился.
– Какой же я гад, по сути своей! – возмутился доктор. – Это я носил в себе всю мою жизнь, скрываясь под личиной эскулапа!
– Не такое еще бывает, – ответил ему старший фантом. – Если бы всех знаменитых копнуть… Да что там знаменитых! Церковь – и то бы не устояла! Как мало мы знаем еще о тайнах бытия! Вот я, например, летал в другую галактику и вообще увидел уже много невероятного, чего тебе даже не приснится. Но об этом поговорим, когда у нас будет больше времени. Вот вернусь я на свою планету…
Сначала мне все же хотелось остаться на Земле, а пригляделся, что тут творится, и решил: нет, назад, тебя заберу, будем вместе сады райские разводить. Заживем!
– Ну и что мне теперь-то делать? – Выбор у тебя невелик сейчас. Ты можешь повеситься, или подождать исполнения смертного приговора пару лет, или провести остаток дней в тюрьме вместе с твоим родным аргентинским братом. Но для этой роскоши у нас мало времени, надо дело делать, а то планета брошена, господин почтальон в коме. В общем, дел невпроворот.
– А где и как я могу здесь покончить жизнь самоубийством?
– Где и как?! – удивился высший фантом. – Да прямо здесь, в камере, на своих распущенных носках.
– Но нет же крючка?!
– Крючок всегда найдется, был бы самоубийца! – саркастически пошутил брат фантом– старший. – Крючок есть!
Профессор увидел крючок, уже распущенные носки, и… повесился. Раскачивался он из стороны в сторону, ничего при этом не понимая. Ему было хорошо, он наблюдал свою агонию, а по его телу разливалась эйфория.
– Ну что, с освобождением! – поздравил его ангел-искуситель. – Полетели возвращать к жизни почтальона.
– А что, я летать могу?! – удивился доктор.
– Ты теперь много чего можешь!
Они приподнялсь чуть над полом, прошли толстую бетонную стену и вылетели на тюремный двор. Пахло свежестью и немного пылью. Наутро в камере нашли тело доктора с изрядно посиневшим лицом. Тюремный врач констатировал смерть от сердечного приступа. Не давайте никому советов, уважаемые читатели, а то все, что вы присоветовали другому, может случиться и с вами! А еще не связывайтесь с магами: им-то все равно, там ли, тут ли, а вам еще привыкать к загробной жизни! А дело это им то все равно, там ли, тут ли, а вам еще привыкать к загробной жизни! Дело это непростое!
Глава 4. ЗАБОТЫ ФАНТОМОВ
По прошествии некоторого времени они оказались на перекрестке двух дорог. Светила полная луна, деревенский пейзаж романтически окружал наших свежеиспеченных духов.
– И чего мы сюда прилетели? – спросил доктор своего брата-двойника.
– Нам здесь назначена встреча для дальнейшей координации наших совместных усилий. Через некоторое время раздался звук откуда-то сверху. Он напоминал шуршание крыльев летучих мышей. Но это не были летучие мыши. К двум фантомам присоединились еще четыре. Это были фантомы, в двух из которых изумленный доктор узнал господ Останцони, а в двух других – госпожей Останцони. Высшие фантомы очень обрадовались друг другу. Они бросились обниматься и принялись делиться впечатлениями по поводу их недавнего, так хорошо удавшегося самоубийства, вернее, принуждения их физических тел к выходу из оного. Бывшие физические тела, а ныне средние фантомы, были более сдержанны.
Господин Останцони-средний что-то мучительно соображал, прикидывал, и можно было заметить интенсивное излучение вокруг его головы. К нему не подошел, а в ярости подлетел г. Фейденберг и начал кричать, что вся его жизнь пошла прахом из-за его, господина Останцони, дурацких магических экспериментов. На что тот только и ответил, отмахнувшись, как от назойливой мухи, что дорогой доктор теперь сам может убедиться в существовании загробной жизни и углубить свои профессорские знания в области психологии духов. К ним мгновенно подлетели высшие фантомы.
– Ну что вы, друзья, так энергично спорите. Вам надо радоваться! – произнес высший фантом г. Останцони. – Тем более что перед нами столько возможностей.
– Да какие такие возможности! – полузавопил, полузарыдал доктор. – Меня обворовали, лишили имени, заточили в тюрьму, затем издевались, а до этого закрутили в какую-то страшную магию, может, даже и Вуду! Затем страхами измучили и заставили залезть в петлю, от чего я скоропостижно скончался от сердечного приступа на грязном, мерзком тюремном полу! И меня наверняка похоронят, как собаку, а не так, как я всю жизнь мечтал: в дубовом уютном гробу, под звуки траурной, очаровывающей и щемящей душу мелодии! И нет тебе прощальных речей, ушел, мол, из жизни замечательный ученый, профессор, лауреат, и никто не заплачет…
Его тираду прервал средний Останцони: – «Ушел из жизни!» Тьфу, слушать противно! Разве это была жизнь?! Что ты там в ней, в своей жизни, видел? Сумасшедшие пациенты с их вялодряблыми коплексами, экономка – зануда, ну, отпуск иногда, и загадюченный город. И это он называет жизнью! Ты, может, друг ты мой, только сейчас и жить-то начал!
– А кто я теперь? Непонятно кто, дух бестелесный! И что сейчас, сейчас-то что?! Суд Господень, если он вообще есть!
– Вот материалист! – удивился Останцони. – Если мы есть, значит, и все остальное тоже есть, это же, дорогой доктор, логика, без всякой там научной диалектики! И забудь ты своего Фрейда!
– Ну и что мне сейчас с этим духом делать?!
– А с духом, уважаемый доктор, – вступила в разговор г. Останцони-средняя, – делать можно все, что угодно. Это же новые возможности нового круга развития, эволюция! Это-то вы хоть понимаете, дорогой светило? Новые возможности другого измерения. Вы, наверное, не обратили внимания на то, что вы выглядите лет на 35, не более, что на вас шикарный костюм и вы не голодны, полны сил, раз можете закатить такую истерику. Там бы вы, дорогой доктор, от такого состояния давно бы сыграли в ящик! И потом, здесь совсем другой временной фактор, тут время относительно. Я не скажу, что его здесь нет, но идет оно здесь совсем по-другому. Всего полчаса назад, когда мы с вами встретились, была полночь, а теперь, пока вы тут рыдали, началось утро. Вы же не могли прорыдать всю ночь! И расстояния здесь относительны, хотите в Париж за полчаса, или в Лондон, или в Буэнос-Айрес?
– Не напоминайте мне про Аргентину, а то я туда точно захочу, чтобы посмотреть в лицо еще одному подлецу, который все это со мной так сотворил!
– Конечно, мы здесь тоже не совсем свободные, потому что мы принадлежим системе, и живем по законам системы, служим этой системе, но все практически согласно своим склонностям, потребностям и желаниям.
– А какие у меня желания? – задумался доктор. – Спать не хочу, чувствую себя бодро, пить и есть тоже не хочется. Вроде бы как лет тридцать скинул.
– Кажется, просыпается любопытство ученого, – чуть иронично заметила г. Останцони.
– Что это за мир, куда мы все попали? – поинтересовался, наконец, доктор Все от души рассмеялись.
– Ну, с днем рождения вас, любезный доктор! – поздравил доктора высший фантом Останцони. – Мы уже улетаем, нехорошо свои владения надолго оставлять, тем более что договор мы наш выполнили, довели вас всех до самоликвидации, а вернее, до нового рождения в новом теле. Теперь пора и назад, в свою галактику, надо посмотреть, что там и как.
– Довели до самоликвидации, а проще сказать, до самоубийства, – повторил доктор. – Хороши же вы, высшие!
– А что в этом такого? Если мы все бессмертны, тогда скажите, что есть смерть?
– Не знаю, – насупился доктор.
– Череда рождений – и только, – докончил свою мысль Останцони-высший. – Так что наслаждайтесь и не горюйте, тем более что горевать-то вам лично особенно не о чем.
– Господин Останцони! – обратился высший фантом к своему среднему. – Насколько мне известно, вам надо сейчас же связаться с Предиктором для получения дальнейших инструкций.
– Хорошо, конечно, – ответил г. Останцони-средний и тихо пробормотал про себя: – «Полетать, полетать, новые возможности!» Возможности, может, и новые, а пахота прежняя!
– Ну так что, дорогой доктор-высший, вы возвращаетесь в мою галактику или тут ностальгию родственную потешите?
– Уговорили, попробую побыть в роли планетарного логоса!
– Ну вот, все и устроилось! – удовлетворенно констатировал г. Останцони-бог. Три высших фантома на прощанье помахали крыльями, от которых начали рассыпаться во все стороны фейерверки, и отвалили в сторону своей новой галактики, вероятно, для приятного божествования и логоствования.
– Ну, полетели и мы! – предложил г. Останцони-средний, которому было дано задание встретиться с Предиктором
– Куда и как? – спросил доктор.
– Во-первых, летать мне непривычно, я, того и гляди, залечу куда-нибудь, а во-вторых, вопрос – куда?
– К Предиктору! Нам же ясно сказали! – вмешалась в разговор госпожа Останцони. – А летать – это просто! Гравитация тут значительно ниже, чем на Земле, вес наших тел тоже. Полет мы можем регулировать: снижение, взлет, посадку, скорость. Немножко только при переходах с плана на план потряхивает, а так – сплошное удовольствие!
– А как все это возможно реально осуществить? – удивился доктор.
– Ах, дорогой светило, как вас там все привыкли называть! Кстати, где ваш свет? А полет мы регулируем силой мысли, защиту создаем желанием, так же и все необходимые нам блага. Берем мы на это окружающую материю. Вы, кстати, не заметили, что воздуха тут как такового нет? Мы окружены чистейшим эфиром, а с плана на план переходим через сознательную регулировку массы нашего тела!
– А! – вспомнил доктор. – Эфир – это та материя, о которой говорили оккультисты и существование которой они так и не смогли доказать.
– Примерно так, – подтвердил г. Останцони.
– Вы знаете, где находится Предиктор? – спросил доктор.
– Да, конечно, уважаемый доктор, полчаса перелета – и мы будем снова в Нью-Йорке.
– Он там и живет?! – удивился доктор.
– А где ему жить?
– Ну, я не знаю, где-нибудь на небе, в крайнем случае, на горе, в замке, поближе к небу, уж больно величественно звучит его титул… Предиктор! – … и носить длинный парчовый халат, смешные загнутые кверху туфли, смотреть в подзорную трубу и говорить глупости! – рассмеялась г. Останцони.
– Нет, все гораздо прозаичнее, – ответил на вопрос доктора г. Останцони. – В общем-то скоро сами все увидите.
– А зачем мы туда летим? – не унимался доктор. У него, видимо, было опасения по поводу полета. Обычно он летал лишь в первом классе надежнейших самолетов и немного побаивался быть пилотом для себя самого, тем более что никакого курса обучения он не проходил.
– Зачем? Известно только Предиктору. Я думаю, не к теще на блины зовет.
– Ну, поехали! – бодро произнес Останцони. И почти вертикально взмыл в небо метров на двести от Земли, завис и стал наблюдать за происходящим. Г. Останцони взвилась, как ведьма на помеле, примерно на километр ввысь, и оттуда был слышен ее радостный хохот. К ужасу наблюдавшего за ее полетом доктора, она на огромной скорости ринулась с облаков вниз, сделала пару мертвых петель и четко приземлилась в двух метрах от доктора. К еще большему ужасу доктора, она была совершенно голой, и от нее исходил дурманящий запах трав, леса, воды.
– Я, знаете ли, дорогой доктор, всегда раздеваюсь, когда летаю. Мешает одежда, а так натуральнее и естественней!
– И она рассмеялась звонким, заразительным смехом, причем в ее зеленых глазах пробегали желтые озорные искорки. По ее плечам рассыпалась копна рыжих волос, что придавало ей еще больше обворожительности.
– Ты что, милая, хочешь сразу заморочить голову нашему другу? Дай ему хоть немного понаслаждаться свободой, а то у него и так голова подкруживается от всех этих перемен, предстоящего полета, а тут еще ты, рыжая и голая!
– Ваш муж не так ревнив, как мне поначалу казалось! – удивился доктор.
– Ревность – это что? – спросила сама себя г. Останцони и сама себе же и ответила: – Это просто какая-то средневековая черта характера. Мы же свободные духи, о чем и вам, профессор, я советую не забывать! Что это было, так и осталось непонятным. То ли г. Останцони говорила в общем, то ли намекала на что…. Доктор решил больше не затягивать с полетом. И он наконец-то решился.
Встал, замахал руками, закрыл при этом глаза и еще начал забавно подпрыгивать.
– Лягушка, которая решила стать птицей, – тихо произнес с небес г. Останцони.
– Дорогой! Ты, кажется, забыл, как я учила тебя летать в первый раз и при этом никаких эпитетов не применяла! И потом, это неучтиво, в конце-то концов, по отношению к нашему товарищу. Ты, наверное, забыл, что звук по эфиру разносится очень далеко.
– Прости, дорогая, ты как всегда права, и я сейчас исправлюсь.
– Перестаньте себя мучить! – сказала доктору г. Останцони чуть строго. – Сначала посмотрите на меня! – И она предстала перед доктором во всей своей нагой красе.
– Ну что, желание появилось? – спросила она его чуть лукаво.
– Да, – ответил тот скромно, – в такой ситуации даже у мертвого желание появится!
– Так вот, дорогой светило, летать – это еще лучше… Ну, вот, смотрите! Я поднимаюсь, выше, выше, вокруг меня все звуки тише, тише, и я лечу совсем неслышно… Но вы можете лететь слышно, даже позволить себе шуршание крыльями.
Доктор попробовал повторить. Ничего не получилось.
– Я, кажется, поняла, в чем ваша проблема. Вы не допускаете даже мысли, что можно лететь.
– Но я же уже раз долетел до перекрестка! – чуть обиделся доктор.
– А вот обижаться не надо, даже немножко. Это вредно, слишком большая затрата энергии. А тогда, когда вы долетели, как вы выражаетесь, до перекрестка, вы были просто в шоке, можно сказать, не думали, летели на автопилоте. Цель была задана, и все получилось само собой. Теперь вам надо летать сознательно. Ну, давайте, взвивайтесь!
– Я могу летать, – сказал доктор тихо, но уверенно. И он на полметра поднялся над землей.
– Уже хорошо! – похвалила она. А теперь пусть это будут не только слова. Представьте себе, сколько времени вы мечтали оторваться и полететь, взмыть над Нью-Йорком, оставив там все заботы, все тревоги, все сомнения, и парить, то ли красивой гордой птицей, то ли разноцветной бабочкой, мотыльком …
– Откуда вы это знаете?! – удивился доктор. Правда, все его внимание при этом было направлено на то, чтобы не потерять уже достигнутого и, к своему стыду, не рухнуть на землю кучей того, что не принято называть в порядочном обществе.
– Летайте душой! – предложила она.
«А почему бы и нет?» – подумал доктор.
И вместе с этой мыслью вдруг почувствовал накатывающееся чувство свободы. Некоторое время он был захвачен этим новым для него ощущением, а когда переключил свое внимание на то, что у него должно было бы быть под ногами, то этого почти что и не было, то есть оно было, но очень далеко. Он поднялся примерно на высоту 10-11 километров над землей, но, что удивительно, страха не было. Рядом с ним летели господа, а вернее, свободные духи Останцони, он и она. Они переглядывались радостно, и так же радостно стало доктору.
