Текст книги "Как летают птицы"

Автор книги: Алексей Малышко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Алексей Малышко
Как летают птицы

Часть I

Глава 1
Какого дьявола?!

Однажды мы со Славиком решили напиться. Было нам тогда по двенадцать лет. Славик был влюблен в свою соседку по парте Лиду ещё с первого класса, наверное, даже с первого звонка. По крайней мере, он так говорил. И вот он узнал, что её пригласил в кино мальчик с параллели. Пережить этого он, конечно, не мог, ведь он её любил по всем правилам: бил книжкой по голове, дергал за косички, дразнил, в общем, привлекал внимание, как только мог, а тут такая наглость – сразу в кино. Да ещё и кто? Мишка Федоренко из 6-го – А. Рыжий, весь в веснушках, неопрятный, вечно что-то жующий. Проще говоря, явно не самый достойный кавалер по нашему мнению.

Славик где-то услышал, что все мужчины от горя напиваются, и твердо решил, что это именно тот случай. Я же, как настоящий друг, не мог не поддержать товарища в трудную минуту.

После уроков мы пошли к нему домой. Его родители, как обычно были в это время на работе, и вся квартира была в нашем распоряжении. Мы одолжили из папиного секретера бутылку дорогого армянского коньяка, которую ему подарили на Юбилей коллеги, достали два граненных стакана на кухне, наполнили их до верха, так что в бутылке коньяка осталось совсем на донышке и переглянулись. Должен отметить, что мы заметно волновались. Не каждый же день совсем юные мальчишки совершают столь взрослые, мужские поступки.

Я взял стакан и осторожно понюхал его содержимое. Славик, глядя на меня, сделал то же самое. Сказать, что запах напитка для взрослых семилетней выдержки нам не понравился – это ничего не сказать. Мы были крайне разочарованны ароматом пойла, которое должно было превратить нас со Славиком в настоящих мужчин. Однако останавливаться мы не собирались. Это стало для нас делом чести, и мы должны были пройти это испытание на зрелость во что бы то ни стало.

Я хотел поинтересоваться у Славика, уверен ли он в том, что мы делаем, но не стал. Испортить такой момент жалкими сомнениями было совсем не кстати. Я обмакнул губы в коньяк и скривился. В этот же момент Славик решительно сделал два или три глотка, после чего замер не дыша. В одно мгновение он стал похож на испуганного краба: лицо покраснело, глаза выкатились из орбит, на лбу проступил пот. Казалось, он сейчас заплачет, но Славик держался. Он слегка пошатнулся и стал жадно глотать ртом воздух. Я, глядя на эту картину, резко передумал вступать в ряды хронических алкоголиков и поставил стакан на стол.

– Славик, ты как? – поинтересовался я, но ответа так и не услышал. Славик стоял со стаканом в руке. Его задумчивый взгляд был устремлен во вселенную. Он судорожно пытался отдышаться.

Меня всё происходящее рассмешило, и я стал хихикать, глядя на то, как мой лучший друг заливает свою боль неразделенной любви алкоголем.

– Знаешь что, Лёлик? – неожиданно захрипел Славик, – Да ну её, эту Лидку! Я что ребенок, чтобы по таким пустякам бухать? Так и спиться не далеко.

Мы оба засмеялись.

С тех пор прошел двадцать один год. Славик всё это время оставался моим лучшим другом, и именно поэтому я совершенно не удивился, когда пятничным утром четвёртого сентября он позвонил мне и сообщил, что на рыбалку со мной не поедет.

Мы целую неделю готовились к тому, чтобы провести выходные на Киевском море. На самом деле это вовсе даже не море, и вода в нём совершенно не солёная, но сути дела это не меняет. Мы всё тщательно продумали. Славик отпросился со своей дурацкой работы, чтобы мы могли заранее добраться до нашего острова, который хоть и не пользовался большим спросом из-за своего далёкого расположения от берега, но всё-таки по выходным частенько бывал занят рыбаками. Мы составили список необходимой провизии и распределили между собой обязанности. Я, как опытный рыбак, взял на себя подготовку всех необходимых рыболовных снастей и наживки. Славик должен был обеспечить нас кое-какими съестными припасами.

Мы условились, что он заедет на своей машине ко мне в полдень. Мы загрузим снасти, надувную лодку, палатку, необходимый для отдыха на природе инвентарь, и отправимся на берег, где перегрузим всё это богатство в мою лодку, предварительно накачав её воздухом при помощи не очень удобного, но надежного ручного насоса. Таким образом, мы планировали после обеда быть уже на месте. Нам предстояло расставить спиннинги, забросить снасти и, в ожидании поклёвки или в перерывах между ними (тут уж как повезёт) обустроить своё жилище на предстоящие сутки. Поскольку рыба долго не хранится, а мы рассчитывали хоть что-то, но всё же поймать, то остаться до воскресенья без морозильной камеры мы уже не могли.

Это был превосходный план на выходные, который рухнул за два часа до намеченного начала его реализации.

– Лёлик, слушай, тут такое дело… В общем, я никуда не поеду сегодня. Извини, – раздался голос в трубке.

– Что значит, не поедешь? Ты шутишь что ли? – заорал я в ответ, не успев сообразить который час, но мгновенно проснувшись от вспыхнувшей во мне ярости.

– Ты понимаешь, для меня пятница наступила ещё вчера. Я отмечал это событие с одним коллегой и перестарался. Мне очень плохо. Меня тошнит. И я хочу спать. Прости, – заныл Славик.

– Всё понятно. Спи, придурок! – я повесил трубку. Меня одолевала не столько обида, сколько злость. Своими необдуманными действиями эта человекообразная обезьяна испортила выходные не только себе, но и мне! Какого дьявола?!

Я сел на кровати в попытке собраться с мыслями. Моё настроение было совершенно испорчено. В который раз я убедился, что рассчитывать всегда нужно только на себя.

Спустя несколько минут моё природное упрямство и нежелание мириться со сложившейся ситуацией взяли верх, и я уже драил зубы в ванной комнате, вынашивая в кипящем мозге новый план.

Я позвонил соседу с третьего этажа, который зарабатывал частным извозом уже много лет и узнал, свободен ли он в первой половине дня. Удача всё-таки улыбнулась мне, когда тот ответил, что готов отвезти меня вместе со всем моим барахлом куда нужно за вполне вменяемое вознаграждение.

Тогда я принялся быстро составлять новый список всего, что мне необходимо взять с собой из расчета теперь уже на одного человека. В нём многое осталось без изменений. Например, вёсел для лодки я всё-таки оставил в списке два, но от палатки решил отказаться. Одному её очень неудобно устанавливать, к тому же я привык обходиться без неё, когда ездил на рыбалку в одиночку.

Единственной проблемой оставалось питание на острове. Поскольку продовольствие полностью было на Славике, то практически весь список необходимых мне на сутки продуктов я должен был теперь успеть купить и упаковать в дорогу сам.

Именно этим я и занялся, как только покончил со всеми остальными подготовительными работами. Без четверти час дня я был готов отправляться в своё путешествие. Непредвиденные обстоятельства в виде друга-дегенерата стоили мне всего лишь сорока пяти минут времени задержки и n-го числа нервных клеток.

Моего шофера звали Андреем. Несмотря на то, что знакомы мы с ним были уже почти десять лет, фамилии его я не знал и совершенно не переживал по этому поводу. Все десять лет наше общение ограничивалось лишь рукопожатием при случайной встрече во дворе или парадном. Изредка мы перекидывались парой предложений о погоде, предстоящих выборах или очередном провале Динамо на крайне важном матче. И лишь однажды мы разговорились, после чего у меня появился его номер телефона, а он стал считать меня своим приятелем.

Случилось это весной, через пару недель после того, как от меня ушла жена. Я стал сильно пить, забросил работу, потерял всякий интерес к жизни. Мы встретились случайно на улице, возле нашего подъезда около одиннадцати часов вечера, когда я, шатаясь, отчаянно пытался подкурить после длительной прогулки по городу, но ветер всё время сдувал огонёк.

Я старался по вечерам выходить на свежий воздух, чтобы отвлечься от дурных мыслей, которые плодились в моей голове быстрее, чем я успевал с ними бороться. Весенние ароматы поднимали мне настроение и вселяли какую-то необъяснимую надежду на то, что в итоге всё будет хорошо, и жизнь наладится, но не избавляли от непреодолимого желания напиться каждый вечер, когда я осознавал, что вернусь в пустую квартиру, где меня больше никто не ждёт.

Полагаю, что Андрей меня никогда до этого не видел в таком состоянии, и его крайне заинтересовала моя стерильная персона.

– Лёха, ты что ли? – весело спросил он.

– Здарова, Андрюха! – печально выговорил я, стараясь не выронить изо рта сигарету.

– Ты что, бухой? – ещё более оживлённо поинтересовался мой сосед с присущей ему простотой.

– Есть немного, – ответил я безразличным тоном, справившись, наконец, с зажигалкой.

– Праздник какой-то или просто так? – никак не мог унять своё любопытство Андрей. Я поднял на него глаза, но ничего не ответил. Наверное, если бы я не был действительно настолько пьян, то на этом наш разговор и закончился бы, поскольку я не привык распространяться о своих личных проблемах малознакомым людям, но вдруг я почувствовал, что не могу больше держать все свои переживания в себе, и мне просто необходимо выговориться.

– Жена от меня ушла, – коротко выпалил я и снова замолчал.

Андрей явно был не готов к такому повороту, и в воздухе на мгновение повисла пауза.

– Переживаешь? – сочувствующе спросил он и продолжил, – я тоже с женой разошелся. Изменяла мне! Я не стал терпеть этого. Нет, я честно пытался быть сдержанным. Надеялся, что одумается. С кем не бывает? Молодая ещё совсем, глупая, думал я. А потом взял и выгнал её. Собрал шмотки и выставил! Помнишь, светленькая такая была?

Я молча кивнул, а сам подумал, что ничего у меня не выйдет. Вместо того чтобы выговориться, я был вынужден выслушивать историю семейной драмы соседа, с которым вообще впервые заговорил о чём-то, кроме новостей и футбола.

Он рассказал мне о том, что они были женаты пять лет, что квартира на третьем этаже принадлежит его матери, и что, между прочим, все эти годы, он живёт вместе с ней. Подозреваю, что свекровь сыграла не маловажную роль в исходе их брака, но он, разумеется, об этом не упомянул. Выяснилось, что он вовсе и не был уверен в том, что жена ему изменяла, однако, подозрения сводили его с ума, пока однажды семейный скандал не завершился разводом. На меня свалилось ещё много информации, которую я не запомнил, потому что был очень пьян, а ещё, потому что она для меня была абсолютно безразличной. Я узнал, что Андрей – таксист, и взял его номер телефона больше из вежливости, чем с мыслью о том, что он мне когда-нибудь пригодится. Тем не менее, через четыре месяца он мне действительно пригодился.

Пока мы ехали через весь центр города на север, в направлении западного берега Киевского моря, Андрей надоедал мне разговорами о повышении цен на бензин, о современных нравах молодёжи, о дешёвых барах в нашем районе и чёрт знает, о чём ещё. Меня тревожила мысль, что я слишком поздно выбрался, и мой остров может быть занят более шустрыми рыбаками.

Погода стояла ясная. Ни облачка на небе. Приятно радовало полное отсутствие ветра, что означало спокойную воду. Плыть на надувной лодке во время высокого волнения – дело не самое приятное, и, прямо скажем, даже опасное. Температура воздуха около двадцати семи градусов по Цельсию. В общем, идеальные условия для осуществления моего замысла.

Пока мы пробирались через светофоры и заторы по шумным улицам, я мысленно уже закинул снасти и начал устанавливать палатку. Палатку? Я же её не взял! Жаль. Надо было взять. С ней как-то уютнее можно было бы устроиться. Сволочь, всё-таки, Славик, но он сам себя наказал. Теперь будет скучать все выходные, изнывая от жары. Не-е-т, сначала его будет мучить похмелье, а потом уже он будет нудиться от скуки!

Внезапно Андрей задал мне вопрос, которого я ждал, но надеялся, что мне повезёт, и он не прозвучит:

– Как там твоя жена? Не помирились?

– Нет, – неохотно ответил я, – мы уже официально оформили развод, ещё в июле.

– Ну и дела. А почему разбежались то? – не унимался водитель.

– На это было много причин, – вынужденно отвечал я, стараясь не взболтнуть лишнего, потому что считал эту тему слишком интимной. – Мелкие ссоры, бытовые разногласия. Всё это накапливалось, видимо, а потом вдруг её как подменили. Начались скандалы, битая посуда, угрозы уехать к маме. Я уже тогда начал понимать, что конец всему этому близок. И затем, она заявила мне, что встретила мужчину, который лучше её понимает, больше ценит, и, очевидно, сильнее любит. Я сам виноват, что дал ей уйти. Бороться за неё мне не позволила моя гордость. А что теперь? Кому я что доказал?

– Да, Лёха, ты не прав. Сначала надо было хахалю рожу разукрасить, объяснить, чтобы к замужним женщинам яйца не подкатывал, а уж потом с супругой поговорить, чтобы мужа не позорила.

– Да какой же в этом был смысл? – возмутился я, – она сама так решила. Её никто не заставлял. Она искала себе новую жизнь и нашла! Если бы я спугнул этого кавалера, то она бы злилась на меня только сильнее. А потом бы нарисовался новый. Всех мне не перебить. Да и зачем? Она уже решила уйти от меня. Ей только нужно было найти повод.

– Тебе, конечно, виднее, но я бы…

– Вот именно! Ты думаешь, я не размышлял обо всём этом? Думаешь, я не перебирал миллион всевозможных вариантов? Лучшее, что я мог сделать – это отпустить её, достойно приняв поражение. Чем дольше бы это тянулось, тем сложнее было бы это пережить. Я ведь любил её, действительно любил. Может быть, я был не самым идеальным мужем, но я, по крайней мере, старался. И уважая её выбор, я ещё раз доказал свою любовь. Правда, доказал её по большому счёту только самому себе. Больше она уже никому была не нужна.

Андрей притих. Я тоже больше не проронил ни слова, пока мы не подъехали к берегу. Тогда я указал, где будет лучше всего остановить машину и, подобравшись почти к самой кромке воды, Андрей заглушил мотор.

Перед нами раскинулось Киевское море. Звучит впечатляюще, хоть это и искусственный водоём. Его создали в 60-х годах на участке Днепра севернее Киева, построив плотину, чтобы использовать разницу уровня воды Киевской гидроэлектростанцией, а морем в народе его прозвали только за то, что с одного его берега нельзя разглядеть другой, скрывшийся за горизонтом. Общая площадь водохранилища – около тысячи квадратных километров. Конечно, по сравнению с любым настоящим морем, это ничтожно мало, но для человека в надувной лодке этого более чем достаточно, чтобы почувствовать себя по-настоящему одиноким.

Довольно быстро мы выгрузили прямо на песок всё моё снаряжение, и, прежде чем отпустить Андрея, я решил сразу договориться с ним, чтобы он меня на следующий день забрал с этого же места. Я планировал вернуться с острова к закату и поэтому попросил его приехать на берег к половине восьмого вечера. Разумеется, я обещал перезвонить ему с мобильного телефона в случае каких-либо изменений или корректировки планов, но строго предупредил, что если звонка не будет, то наша предварительная договоренность остается действительной. Это уточнение нужно было на случай, если вдруг телефон выйдет из строя. У него запросто могла сесть батарея или он мог промокнуть.

Как только мы договорились о способе моего возвращения в цивилизацию, я расплатился со своим водителем, и он, не дожидаясь пока я начну готовить лодку к отплытию, тут же развернул свой автомобиль и уехал в город. Я остался на берегу совсем один.

Глава 2
Прямиком к острову

Я остался на берегу совсем один. Солнце обжигало мне макушку. Стрелка часов неумолимо стремилась к цифре «2». Ярко выраженный запах соснового леса, часто встречавшегося почти на всём побережье водохранилища, смешивался с запахом сырости, исходившего от воды, создавая особый аромат, всегда ассоциирующийся у меня с рыбалкой. Я во всех подробностях вспоминаю его даже глубокой зимой, когда с тоской поглядываю на связку своих спиннингов, скромно притаившихся в углу коридора.

Страсть к рыбалке в нашей семье, судя по всему, передаётся из поколения в поколение по мужской линии. О своём прадеде, правда, я ничего не знаю, и мне кажется, что никто о нём не знал ровным счётом ничего с тех пор, как появился на свет мой дедушка, но мне точно известно, что дедушка увлекался рыбной ловлей с самой юности, когда Днепр ещё не был таким широким, а рыбы в нём было намного больше, чем сейчас. Помню, он рассказывал, что леща весом больше килограмма можно было поймать на удочку прямо у самого берега, и это не было редкостью. Для того чтобы наловить полный садок рыбы, не нужны были мощные карбоновые удилища, тяжелые фидерные кормушки, светящиеся насадки и мешки специальной прикормки (этого всего попросту даже не существовало), а нужен был ореховый прут, кусок лески, поплавок из гусиного пера, грузок из оружейной дроби, крючок (часто самодельный) и ржавая консервная банка дождевых червей. На щуку ходили с бамбуковым спиннингом и блесной из баббита, так же зачастую отлитой в домашних условиях. Никто даже представить себе не мог, что спустя время, рыбаки будут таскать на водоём целые коробки разноцветных силиконовых рыбок, пластиковых воблеров, напоминающих детские игрушки, если бы не тройные крючки, расположенные сразу в нескольких местах, искусственных червей, лягушек, креветок и множества других занимательных вещей. И главное, что, имея такой арсенал приманок, теперь нет никаких гарантий поймать хоть что-нибудь, кроме водорослей.

Отец вытащил первую рыбешку, когда ему было четыре года. Дед смастерил ему удочку из ветки ближайшего кустарника и объяснил, как ей пользоваться. Полагаю, что это был хитрый план, как занять ребенка, чтобы тот не путался под ногами, но, поймав свою первую добычу, почувствовав вибрацию прутика от сопротивляющейся рыбешки, испытав гордость за победу, хоть и над мелкой, но всё же рыбой, мой папа заразился рыбалкой навсегда.

Ему повезло застать те времена, когда для ловли, скажем, окуня достаточно было наживить кусочек двустворчатого речного моллюска, называемого беззубкой, а в магазинах «Охота и рыбалка» ещё не продавались пластиковые рыбки, настолько похожие на живых, что больше хочется отнести их к произведениям искусства, чем к приманке для хищных обитателей рек и озёр. Кстати, они бывают даже ручной работы. И стоят, как десять килограмм свежей, уже пойманной, рыбы. К сожалению, в те времена в магазинах «Охота и рыбалка» не было не только воблеров и виброхвостов, но и всего остального тоже часто не было. Когда мы разбирали папин старый рыболовный хлам на антресоли, я был поражён тем, что среди прочего барахла, там оказались гипсовые формы для отливки блёсен и грузков любых размеров и на любой вкус. Отец показал мне свои поводки и отводы, которые сам скручивал из проволоки, самодельные вертлюги и карабины, даже садок, который однажды он сплёл сам. И сделал он это не из любви к рукоделию, как можно было бы подумать, а потому что иначе раздобыть все эти нужные вещи порой было невозможно.

Когда рыбалкой увлёкся я, ситуация кардинально изменилась. Конечно, она изменилась не из-за того, что именно я увлёкся рыбалкой, а вследствие многих неблагоприятных для рыбной популяции факторов. Снастей на любой вкус в магазинах стало в десятки раз больше, а рыбы в реках во столько же раз меньше. Загрязнение воды производственными отходами, регулирование течения плотинами, не позволяющее рыбе свободно и безопасно нереститься, в конце концов, современные рыболовные технологии и браконьерство – всё это послужило причиной уменьшения рыбных ресурсов, и стимулом для изобретения всё более новых и изощренных способов перехитрить современную добычу.

Свой первый трофей я поймал на устье Десны, где мы всей семьёй жили каждое лето в деревянном домике на бетонных сваях, необходимых там каждому строению, чтобы его не затопило весенним паводком. Мне тогда было пять лет. Отец доверил мне бамбуковую удочку с самой примитивной снастью для ловли живца. Помню, как мне было тяжело управляться поначалу с прутом, и с каким трудом мне давался каждый заброс, поскольку удочка казалась мне невероятно длинной. В сравнении с моим ростом так и было, но, вытащив на берег свою первую верховодку (так в наших краях часто называют уклейку – мелкую рыбку, имеющую продолговатую форму тела, обитающую у поверхности воды, и питающуюся всем, что в неё падает), я стал намного увереннее и смелее. Уже через неделю ежедневной практики ни длина удочки, ни её вес не мешали мне преследовать главную цель – рыбу. Замечая меня, увлеченно следящего за поплавком, проходящие мимо мужики не могли не удивиться, и не отметить, что из меня вырастет настоящий рыбак. Отец смеялся над этими словами, а меня переполняла гордость.

Спустя каких-то десять лет и отец перестал смеяться. Он начал брать меня с собой, когда отправлялся на рыбалку со своими друзьями и обучал всевозможным хитростям этого захватывающего и сложного ремесла. Он не только показывал мне, как правильно нужно вязать всевозможные снасти, как выбирать подходящее место и время суток для ловли той или иной рыбы, но и рассказывал народные приметы, связанные с природными явлениями и их влиянием на клёв. Но самым интересным в этих поездках были ночные рыболовные истории у костра, которыми охотно делились, перебивая друг друга, рыбаки. Я знал, что многие из них, мягко говоря, не совсем правдивые, но это было совершенно не важно. С незапамятных времён у рыбаков вошло в традицию преувеличивать свои достижения. Я слушал и мечтал, что когда-нибудь и мне будет что рассказать и чем похвастаться.

Первым делом я разложил на песке свою лодку и принялся накачивать её баллоны хвойным ароматом с примесью болотных водорослей. Сначала внутреннюю камеру, затем внешнюю. Так же я накачал воздухом надувное дно лодки. Вся процедура заняла у меня около двадцати пяти минут.

Я очень гордился своей лодкой. При общей длине чуть меньше трёх метров она обладала довольно внушительной грузоподъемностью в триста килограмм. Две независимые воздушные камеры обеспечивали безопасность при повреждении одной из них. Надувное дно встречается довольно редко в лодках такого типа. Его преимущество в том, что прослойка воздуха не позволяет быстро остывать днищу, если вода за бортом холодная.

Покончив с надувкой, я протянул по периметру лодки леерный канат, который может пригодиться в случае, если я по какой-то невероятной причине окажусь за бортом, установил две фанерные банки (зачем две – не знаю) и собрал вёсла. Вставив их в уключины, я подтащил лодку к кромке воды, но оставил на суше. Теперь мне было нужно погрузить в неё связку спиннингов, здоровый спортивный рюкзак с рыболовными снастями, ещё один рюкзак с прикормкой и походными инструментами, сумку с продуктами и питьевой водой, а так же насос, который только что был мне так незаменим и пустой пластиковый мешок, в котором я хранил лодку. Справившись с этой задачей, я взглянул на часы: половина третьего.

Несмотря на то, что всё лето в свободные от работы дни я провёл в одиночестве на рыбалке, эта поездка стала вызывать у меня определённое волнение, поскольку на остров до этого момента я всегда отправлялся исключительно со Славиком. Делали мы это один или два раза за сезон на протяжении последних трёх лет. Чаще выезжать на рыбалку вместе у нас не получалось из-за работы Славика. Он ещё в школе начал увлекался информатикой и в результате стал неплохим программистом. Работа не пыльная, зарплата неприлично высокая – можно было бы позавидовать, но для такого свободолюбивого человека, как я, совершенно недопустимым являлся ненормированный рабочий график Славика, который не только регулярно накрывал медным тазом его планы, но и, бывало не раз, портил даже мои. Не исключено, что именно из-за этой работы Славик до сих пор был не женат.

Об острове я узнал от своего тестя. Он не столько увлекался рыбалкой, сколько охотой, однако, не упускал возможности попить водки со старыми друзьями на острове, куда однажды прихватил с собой и меня. Случилось это три года назад, когда мы с Наташей были ещё счастливой молодой семейной парой, мечтающей о куче маленьких детишек и скромном домике на Мальдивах.

Тесть мой был мужиком солидным. Чем он зарабатывал на жизнь для меня до сих пор остаётся тайной, но любые проблемные вопросы он мог решить, совершив один или два телефонных звонка. Это даже немного пугало меня, хотя при всей своей влиятельности он был очень добродушным и весёлым дядькой, разменявшим шестой десяток лет не задолго до нашей свадьбы с Натали – так я называл её, когда был настроен перед сном пошалить (не знаю, уместно ли было об этом упоминать здесь).

В свой первый визит на остров рыбы толком поймать мне не удалось. То ли перемена погоды помешала, то ли новолуние, но, скорее всего, главной причиной стал алкоголь, которого в тот раз, впрочем, как и всегда в этой компании, было в избытке. За увлекательными разговорами я не заметил, как превысил свою норму выпитого в несколько раз, и от жесточайшего похмелья меня спас разве что свежий воздух… и холодное пиво утром, припрятанное опытным тестем в камнях, таким образом, чтобы оно всю ночь оставалось в воде и сохраняло прохладу.

Однако последующие мои визиты туда со Славиком бывали часто очень удачными. Днём ловилась мирная некрупная рыба размером с ладошку, вечером клевал лещ, ночью иногда попадался сом, а ранним утром можно было подцепить любого из обитателей Киевского моря. При чем утренний клёв бывал таким интенсивным, что мы не успевали выматывать спиннинги. Конечно, случались и не очень удачные поездки, когда за сутки мы ловили всего четыре – пять рыбёшек общим весом до килограмма. Нас это ни коим образом не расстраивало, ибо мы отправлялись на остров не за рыбой, а ради самого процесса её ловли, ради задушевных бесед, пения птиц, росы на замерзших пальцах по утрам и кристально чистого воздуха.

Внимательно осмотрев песчаный берег, я убедился, что ничего не оставил на суше и спустил свой резиновый корабль на воду. Предварительно я снял свои кроссовки и вместе с носками швырнул их в лодку, чтобы не промочить, когда буду в неё забираться.

Я вгляделся в линию горизонта, но решительно ничего там не увидел. Мой остров находился на расстоянии, примерно, восьми километров от берега. Чтобы увидеть его очертания, мне нужно было отплыть почти на половину этого расстояния. Иногда можно было с берега различить вдалеке верхушки деревьев, но чаще всего их скрывала дымка, поднимающаяся с воды.

Это кажется несколько жутковатым, плыть на вёслах в открытое море, не видя перед собой никаких ориентиров, и не имея никаких других средств навигации, но на самом деле ничего страшного в этом нет. Даже компас мне не понадобится, чтобы добраться до места, не заблудившись. Ещё когда я в первый раз отправился на этот остров вместе со своим теперь уже бывшим тестем, он объяснил мне, что нужно плыть по возможности строго перпендикулярно береговой линии, не забывая о течении, которое присутствует на водохранилище и сносит лодку к югу, в то время как продвигаться нужно исключительно на восток. Поскольку тогда в нашем распоряжении была моторная лодка, нам не приходилось учитывать ещё одного важного момента, о котором мне не стоило забывать теперь. Правая рука у человека сильнее левой, если он, конечно, не левша, как моя бывшая супруга, поэтому, сидя лицом к корме, при гребле нос лодки медленно поворачивает вправо. Течение по пути к острову сносит лодку в ту же сторону, поэтому нужно всё время стараться брать чуть-чуть левее, чтобы, в результате плыть прямо. Как только на горизонте появляются первые признаки острова, нужно просто скорректировать курс, чтобы успешно достигнуть своего пункта назначения.

Оттолкнув лодку от берега, я запрыгнул в неё и, удобно устроившись на банке, взялся за вёсла. Мне предстоял путь, занимающий больше часа времени. Вода была очень спокойная. Лёгкое покачивание на волнах быстро избавило меня от последних негативных эмоций, связанных с утренними событиями, и я погрузился в свои размышления.

Мне вспомнилось, как несколько дней тому назад, рано утром я вышел на улицу, как обычно, сонный, чтобы съездить в центральный офис издательства, где я работал внештатным журналистом уже седьмой год. Мне нужно было обсудить кое-какие детали очередной статьи с главным редактором электронного журнала, который мне казался абсолютно безвкусным, но, разумеется, моё мнение по этому поводу никого не интересовало, и мне было поручено периодически писать для него всякие бредовые небылицы. Погода стояла пасмурная, асфальт был мокрый после ночного дождя, но, тем не менее, было не холодно, и это вселяло надежду, что осень ещё не подкралась слишком близко. Несмотря на совершенно сонное состояние, моё настроение было отличным. Я рассматривал идущих мне на встречу прохожих, пытаясь разглядеть в их флегматичных физиономиях хоть что-то, кроме раздражения и желания прислониться к чему-то мягкому, хотя бы отдалённо напоминающему подушку.

И вдруг мне в глаза бросилась рекламная вывеска. Судя по всему, предметом рекламы был какой-то конкурирующий с нами журнал, но я могу и ошибаться, поскольку не это привлекло моё внимание. На вывеске большими буквами был написан слоган: «Жизнь имеет только тот смысл, который мы ей придаём». Эта фраза тут же поселилась в моей голове и заставила шевелиться сонное серое вещество. Мысли забурлили и я, кажется, даже начал просыпаться.

«Выходит, что если я сам не вкладываю смысла в свою жизнь, то его элементарно нет?» – задав себе этот вопрос, я одновременно ощутил некоторое разочарование, и в то же время мне стало спокойнее оттого, что моя смерть не станет большой утратой, если жизнь не несёт никакой смысловой нагрузки. «Но если моя жизнь не имеет смысла, тогда зачем открывать утром глаза, суетиться, пытаться чего-то добиться в этой самой жизни?» – снова спросил я сам себя. Теперь я почувствовал себя немного по-идиотски, как будто я добровольно согласился по ночам разгружать вагоны, а после ещё и сам платить за это невиданное развлечение.

«В любом деле, будь то большой бизнес или ремонт велосипеда, есть цель и средства достижения этой цели. Как можно достичь того, чего нет? Почему у других смысл есть? (А есть ли у них смысл?) Может быть, он есть и у меня? Неужели стабильный доход и сбережения на старость и есть мой смысл жизни?» – вопросы посыпались градом, и у меня возникло непреодолимое желание докопаться до истины. (До истины? А истина существует?) Мне вспомнились слова Зигмунда Фрейда, которые я когда-то вычитал, уже не помню где: «Если человек начинает интересоваться смыслом жизни или ее ценностью – это значит, что он болен». В моём воображении вспыхнула бегущая строка с большими красными буквами: «Я БОЛЕН! Я БОЛЕН! Я БОЛЕН!».