Текст книги "Декаданс (СИ)"

Автор книги: Алексей Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Максимов Алексей Иванович
Декаданс. 01-01

Едва первые солнечные лучи пробились сквозь листву моей спальни, я напрягся, насторожившись, и постарался сохранить дыхание ровным. До моего слуха донеслись осторожные шаги, приближающиеся к моей постели, в купе с солнцем и разбудившие меня, но настороженность почти сразу ушла. Я знал эти шаги. Лёгкие, больше похожие на поцокивания из-за особенностей походки вторженца. Кайлина, именно так звали мою сестру, старалась ходить на носочках, тем самым лишая свои шаги притаптывающих от столкновения пяток с землёй и шаркающих от перенесения веса со стопы на носок звуков. Звуки шагов стихли около моего изголовья и на смену им пришёл её звонкий, но приглушённый в меру сил голос:

-Вер, ты проснулся? И вот только попробуй хоть на секунду выразить недовольство, ты обещал поддержать меня сегодня! Заклинаю, не заставляй меня нервничать ещё больше и будить тебя! – голос из поначалу просительно-умоляющего к концу фразы скатился на требовательно-угрожающее шипение.

Я опасливо приоткрыл один глаз, бросил взгляд на пришедшую в мои покои девушку и задержал внимание на её накидке бледного зелёно-коричневого цвета под стать её глаз. Как говорила сама сестра, к этой накидке не пристаёт никакая грязь и пыль, отчего она была очень удобной в повседневном пользовании.

-Да, Кайя, уже встаю. Кто-нибудь из родных будет ещё присутствовать на оглашении списка? – руками я нащупал грубую ткань туники, сложенной поверх таких же грубых штанов, схватил одежду в охапку и резко сел, широко раскрыв глаза и борясь с накатившим головокружением. На кровати, выточенной из цельного пня, тело за период сна немело и теряло подвижность.

-Ты же знаешь их не хуже меня, делают вид, что принимают выбор Леса как саму собой разумеющуюся данность, и, мол, даже не сомневаются, что этот самый выбор падёт и на меня! – сестра очевидно нервничала, да и не мудрено, получить право на проведения ритуала было сродни лотерее, сыграть в которую можно лишь раз в жизни. Либо не сыграть вовсе.

Головокружение уже прекращало донимать меня и я смог полностью сосредоточиться на беседе, не думая о том, что звон в ушах, источником которого была моя драгоценная сестра, жутко угнетал.

-Эти взрослые такие хитрые! Если ты пройдёшь, то тебя можно будет даже не хвалить – ты ведь всего лишь будешь соответствовать планке, которую они перед тобой поставили! – я зашнуровал сандалии, споро ополоснул лицо водой из тазика, который предусмотрительно принесла проснувшаяся раньше меня Кайя, и договорил уже на пути к выходу, – А если не пройдёшь, то станешь разочарованием семьи и практически прислугой. Будешь набирать воду, мыть за нами посуду, будить меня по утрам, о-ох! – чувствительный толчок в плечо напомнил мне, как сильно всё-таки одна из нас переживает этим утром.

Меня эти терзания пока обошли стороной, так как я был не только не родным братом Кайе, но и ещё слишком юн для обряда слияния, поэтому никаких особых надежд клан, по одним им известным причинам давшим сироте своё имя, на меня не возлагал.

Кайя и, сколько себя помню, я принадлежали одной из правящих семей.

Кайлина и Вергилий Маир. Лес, а именно так просто и незатейливо назывался наш город, вероятно, использовав это самоназвание из-за территорий давших приют нашему племени, управлялся советом, в который входило по четыре представителя каждого из главенствующих на нашей земле родов.

Маир, Велес, Веюм, Слоан, Дэвиш, и Тарес взрастили свою власть через преемственность поколений и многочисленные межродовые браки, всё более укрепляющие влияние кланов на земли и позволяющие получить лишние голоса в совете.

Был и седьмой клан – Глоа, по одним им понятным причинам отказавшийся от земель и власти, но, тем не менее, очень активно взаимодействующий с остальными кланами.

Зоны влияния были поделены основателями семей ещё с незапамятных времён, и целостность клановых территорий с тех пор не нарушалась. Лес представлял из себя круг с неровными краями, каждому из кланов досталась одна шестая территорий которого. Разумеется, с увеличением числа жителей Леса территории росли, границы расширялись, но во избежание конфликтов все семьи благоразумно увеличивали площадь своего сектора лишь всё более отдаляя его границы от центра леса, давшего нам приют.

Кланы же олицетворяли и защищали все сферы и аспекты общественной жизни, и, чтобы ещё сильнее разделить зоны влияния и сберечь тщательно хранимое равновесие, каждая из семей по негласному правилу принимала учеников и оказывала услуги лишь в своей стезе.

Маир – клан, к которому принадлежали мы с сестрой, были врачевателями. Наши лечебницы были расположены во всех уголках леса, нам были доступны тайны трав, а наши знахари владели сотнями рецептов снадобий и прекрасно разбирались в анатомии и акупунктуре. Замахнувшиеся на добычу не по силам охотники, отравившиеся волчьими ягодами игравшие дети, либо же простые жители ненароком попавшие в опасные ловушки с лихвой расставленные в охотничьих угодьях и пограничных территориях – все они находили защиту, заботу и пищу в наших домах.

-Доброе утро, юная госпожа! Я слышала, сегодня вы постараетесь приобщиться к силе Леса? Это такое счастье и повод для гордости для вашего отца! – источником льстивых комплиментов была метущая подмостки вокруг своей лавки добрая, раздавшаяся во все стороны бабушка.

–И вам привет, тётя Дафна! – Кайя приветливо помахала рукой женщине и ответила на её вопрос. – Да, сегодня я в числе претендентов, и это жутко волнительно! Кажется, само ожидание страшнее отказа!

Я добродушно кивнул головой поприветствовавшей нас торговке, но не проронил ни слова. Мы шли по украшенной и подготовленной к празднику улице, приветствовали соседей и знакомых. То здесь, то там я замечал настороженные, сосредоточенные лица, в большинстве своём направленные в сторону Великого Древа под кронами которого и должна была состояться церемония. На многих домах были выставлены декоративные штандартны со стягами клана Велес.

Если клан Маир лечил болезни тела, то Велес занимался исцелением хворей душевных. Велес был родом, самым близким по духу с Маир из существующих кланов. Взвалив на свои плечи тяготы клириков и доводя до нас волю Леса, они заправляли сегодняшним торжеством – именно их устами говорил наш дом, назначая дни проведения ритуалов и одним им ведомыми знаками указывая на достойных из числа желающих. В построенных кланом храмах могли найти утешение голодные и уставшие, служители культа согревали пришедших теплом огня, добрым словом и мудрыми наставлениями.

Чаще знаки приближающегося ритуала возникали раз в год, но бывали времена, когда их число утраивалось. Выразить Лесу свою просьбу причаститься к его силе мог каждый, но с одним веским ограничением – сделать это можно было всего один раз в жизни.

Кого одобрит Лес, предугадать было невозможно – право на ритуал получали или же не получали в равной мере как представители нашей главенствующей элиты, так и самые пропащие и безнадёжные преступники. Разве что было отмечено, что Лес предпочитал более зрелых, взрослых и опытных, нежели подрастающее поколение. На одного не разменявшего двух десятков зим юнца, прошедшего отбор, обычно приходилось пять-семь более старших товарищей, многие из которых успели подержать на руках внуков. Одного этого было более чем достаточно для дрожащих от переживания пальцев восемнадцатилетней Кайлины.

Высказывать свои прошения Лесу в столь юном возрасте, не смотря на риск отказа, было неотъемлемой частью демонстрации силы и престижа представителей великих семей. Сами же кланы в виду достаточной плодовитости практически принуждали своих наследников идти на этот шаг, не жалея даже тех, кто предпочёл бы пройти через слияние на три десятилетия позже, тем самым значительно увеличив свои шансы.

-Вер! – Кайя, пытаясь привлечь моё внимание, поймала меня под руку и пошла по правую сторону от меня. Со стороны её походка иногда напоминала череду маленьких прыжков, отчего сестра становилась похожа на скачущую с места на место птичку. Особенно забавным это выглядело в лучах первого весеннего солнца, знаменующего скорое отступление зимы в наших краях. – А сам ты не думаешь пройти ритуал?

-Мне ещё и шестнадцати не исполнилось! – я почти поперхнулся от такой веры в мои силы. – Я конечно рад был бы всех впечатлить, но подожду, пожалуй, ещё пару лет, когда и надо мной нависнет незримый требовательный гнёт твоего папы!

Кайя была прямой наследницей главной родовой ветви клана, а её отец – Гэбион Маир – действующим главой и, по совместительству, сильнейшим из знахарей-исследователей нашего поколения. Он сознательно отошёл от управленческой деятельности, спихнув бумажную волокиту и бюрократию на двоюродных и троюродных братьев и сестёр, в то время как сам вместе с ближайшей роднёй и талантливыми учениками приоткрывал пологи тайн химии, зельеварения и разбирался с выкупленными у внешних торговцев трактатами по алхимии, знания из которых в большинстве своём в лучшем случае оказывались совершенно бесполезными и неприменимыми на практике, а в худшем – откровенно вредительскими.

Мы шли по булыжникам мостовой и по квёлой траве, которая под весенним солнцем только начинала набирать силу, растраченную за холодные месяцы зимы, но даже этого в Лесу, щедро делящимся своей жизненной энергией со всеми живыми существами здесь, хватало, чтобы пробиваться сквозь плотно уложенный гравий и сопротивляться постоянному утаптыванию тысячами ног. Изредка мы вступали в жалобно чавкающие лужицы, и прохладная вода бодряще омывала стопы, прикрытые лёгкими вязаными сандалиям.

Домов здесь не было. Центр города был целиком отдан под общественные организации – представительства шести кланов, служившие одновременно и приёмными, под пекарни и торговые лавки, зал совета, который хоть и назывался залом, но был самым величественным сооружением в городе, и под площадь, служившую местом проведения всевозможных мероприятий. Уверен, где-то существовал дом и для Глоа, где они проводили свои исследования, но он совершенно точно был за чертой города.

К Великому Древу, ставшему оплотом и точкой отсчёта для страны, сегодня стекались толпы народа. Без таких сборищ не обходилось ни одно торжество – под его кронами мы праздновали жатву и уход зимы, здесь проводились обряды на удачу охотникам, на большой приплод у оленьего стада, обряды выражающие нашу эфемерную любовь к матери-природе и воздающие почести отцу-Лесу.

Сегодня же к Древу шли, чтобы присутствовать на оглашении имён тех, кого Лес выбрал достойными для слияния. Среди нестройных верениц людей были и сами испытуемые, в надежде закусывающие губы и то и дело сглатывающие застревающий в горле ком, и их друзья, пришедшие порадоваться за товарища либо же утешить того в случае отказа.

В действительности в отказе не было ничего страшного. Ежегодно выражали своё желание пройти ритуал тысячи моих соплеменников. Допускалась до него в лучше случае сотня. Тех, кому Лес ответил во время таинственного причастия, в итоге можно было пересчитать по пальцам рук. Один из пятиста. Таково было примерное соотношение приближенных к воле Леса и отвергнутых ею.

Кайя покрепче стиснула моё плечо, и дальше мы шли каждый погрузившись в свои мысли. Проталкивались через готовящиеся к гуляниям толпы, лавировали между одинокими путниками, изредка выныривали из раздумий, чтобы ответить на приветствия. Так как мы вышли из родового замка, то и путь до центра занял у нас совсем немного времени.

Наконец, мы оказались на площади, где раскинулись торгующие выпечкой и сувенирами лоточники, гуляющие компании, приступившие к возлияниям даже не дожидаясь оглашения списка претендентов, и более серьёзные представители племени, которые просто хотели дождаться оглашения результатов, избавляющего от тревожного неведения.

Так же в отдалении на деревянном, на скорую руку сооружённом помосте возвышались кресла для клановых наблюдателей, которые никогда не пропускали это мероприятие.

Дело в том, что прошедший инициацию мог перейти в любой клан по своему желанию. Нет, разумеется, переходы из семьи в семью не были чем-то редким – молодые люди влюблялись и женились, и кланы тогда решали, чьё имя будет у молодых, некоторые, устав от текущего положения дел, пытались сменить обстановку – но в этом случае, в отличие от свадьбы и создания семьи, требовалось серьёзное поручительство от членов клана – в этом плане проще всего приходилось клану охотников. Познание тела возможной добычи и умение читать следы помогали им легко освоиться как среди врачей, так и в регулярной армии.

Успешная инициация же ставила желания ренегата выше мнения глав принимающих кланов. Новообращённый мог попасть в любую семьи, и ни его прошлое, ни его настоящее, которые могли бы стать крестом на пути в обитель закона и порядка Слоан, ни отсутствие презентабельного внешнего вида, которым так дорожили величественные и распрекрасные дипломаты и торговцы Веюм, ни даже физическая неполноценность, особенно удручавшая воинов Тарес, не могли помешать его новой жизни.

Инициация в житейском смысле была сродни tabula rasa – чистому листу. На уровнях более глубоких инициация преображала прошедшего через неё. Для начала сам факт её свершения запечатлевался словно в сам воздух вокруг перерождённого. Мы, Стая, всегда знали наверняка, прошёл человек перед нами инициацию или нет. Поэтому у нас даже не было прецедентов, когда вернувшиеся после ритуала пытались солгать о его результатах – всё, словно на ладони, было очевидно любому присутствующему.

Процесс ритуала не был тайной, и подробно вкладывался в наши головы ещё в детстве – матери описывали его вместо сказок и колыбельных, а воины, кому довелось пережить кровавое испытание, бахвалились победой.

Не стоит думать, что там происходило смертоубийство, но обряд и в правду не каждому был по зубам. Испытуемому лишь следовало найти уединённое место, всё остальное брал на себя сам Лес. Некоторым Он подносил свои дары на блюдечке, словно прося их взять, некоторым посылал боль и страдания. Кто-то воспринимал инициацию как насмешку, впоследствии открывая для себя совершенно неожиданные грани дарованной силы.

По сути, обряд роднил пришлых детей Леса с ним через его родных детей, исконных хозяев этой земли, живших на ней задолго до появления здесь людей и основания города, давшего приют столь разросшейся за столетия человеческой стае. Каждый прошедший инициацию оказывался связан с животным, которое выбирала для него природа, обретал тотемного зверя, схематичное изображение которого в последствии при желании мог выгравировать на знаковом перстне.

Чаще всего у инициированных на гладком металле кольца можно было увидеть волчьи и медвежьи пасти, орлинные лапы с хищно скрюченными когтями, змеинные клыки со стекающим с них ядом – именно на заключение контракта через хищника приходилась львиная доля трагических случаев.

Но были люди, не желающие делиться тайной своего тотема. И никто не был в праве выпытывать её, будь он хоть самим отцом-основателем!

Лес руководствовался своей, нечеловеческой логикой, и некоторые его дары на первый взгляд могли показаться насмешливыми, если не унизительными.

Возможно, самым ярким примером стал один из старейшин клана Тарес, которому около ста лет назад мать-природа устроила запутанное приключение. За всю ночь ритуала к старейшине, бывшему на тот момент совсем ещё юным подростком, не явился ни один зверь, но когда огорчённый Акли Тарес вернулся к основанию Древа для того, чтобы выставить своё поражение на глаза наблюдателям кланов, ни у кого не вызвал сомнений факт, что его инициация прошла успешно.

Спустя какое-то время лекари Маир обнаружии в его теле червей-паразитов, которых вытравили настоями едких трав, но связать одно с другим воедино будущий старейшина всё-таки сумел. Признаться в тотемном родстве с подобными тварями было не под силу амбициозному юноше, поэтому он оставил перстень девственно чистым.

Какого же было удивление парня, когда во время очередного кровопролитного сражения с захватчиками ему отрубили голову, а менее чем через ночь из его бездыханного тела на замену старой выросла ещё одна голова, совершенно новая и чистая, без шрамов и полным набором зубов.

Отвага и удаль бессмертного воина навсегда освободили ему место в анналах нашей истории, тщательно оберегаемой кланом-отшельником Глоа.

Глоа был самым немногочисленным кланом, ибо отказавшись от подконтрольных территорий просто не обладал достаточным людским ресурсом, но тем не менее набор в свои ряды он производил. Попасть в Глоа могли лишь инициированные, желающие посвятить жизнь познанию дара, раскрытию самых непредсказуемых его граней. Глоа были хранителями наших знаний, историками-наблюдателями, которые могли лишь давать подсказки и направлять совет кланов на распутьях, судьбоносных для всего лесного народа.

Из собственных раздумий меня выдернула крепкая ладонь, которая легла мне на плечо.

-Привет, Вергилий! Здравствуйте, молодая госпожа! – голос говорившего был звучным и глубоким, прекрасно подходящим для удержания внимания слушателей. Я улыбнулся, встретившись взглядом с присоединившимся к нашей паре грузным мужчиной и поприветствовал его в ответ.

-Зелёной земли тебе, Рииндэл! Пришёл отдать дань всеобщему порыву, или на горизонте внезапно замелькали новые возможности? – добродушно подшутил над предпринимательской жилкой прибывшего я.

-Неужели почтенный торговец не может позволить себе расслабиться и упустить выгоду? Сегодня я выступаю в роли простого зеваки, Вер. Да и мои дети входят в тот возраст, когда начинают осознавать серьёзность происходящего действа, а потому мне нужно издалека начать их готовить к тому, что ждёт их в недалёком будущем. – Рииндэл Веюм шумно вздохнул с грустью, от чего его сутана, обшитая множеством кармашков, всколыхнулась на внушительном животе и отозвалась перезвонами и позвякиваниями. – О, благословенный Лес, совсем недавно, кажется, я только привёл в клан супругу, а сейчас уже степенный отец с тремя почти десятилетними наследниками! – Рииндэл снова протяжно втянул воздух и начал оглядываться по сторонам. – Скоро приступят к оглашению допущенных, а мне ещё нужно найти жену и детей! Успехов вам! – последние слова торговца предназначались по большей части Кайлине, которая так и не вступила в беседу.

-И вам хорошего дня, учитель. – Кайя решила хотя бы попрощаться и буркнула несколько слов то ли себе под нос, то ли в спину удаляющемуся человеку.

Рииндэл Веюм был нашим наставником красноречия. Вернее, он преподавал науку манипуляций словами Кайе, – как наследница клана та должна была владеть ею в совершенстве, – а мне позволялось присутствовать на этих занятиях, так как из всего младшего поколения Кайя в качестве спутника-прислуги выбрала именно меня. Не знаю, что подтолкнуло её к этому выбору. Может, потому что я был красавчиком, а может за моё остроумие и чувство юмора. Особой пользы от себя не видел даже я сам, так что мотивы сестры, скорей всего, крылись исключительно в моих моральных качествах. Иерархия кланов строго разграничивала обязанности и права каждой из своих ступеней, и там, где Кайлина была вынуждена выкладываться на полную, я был должен помогать ей в этом. Всё остальное время, когда та познавала секреты клана до которых меня не допускали, я уделял своим увлечениям.

Особенно мне по душе была охота. Я превратил рутинное занятие в игру на изматывание и обман животных, раз за разом оттачивая свои навыки выслеживания и выбирая добычу всё опаснее, и сознательно ограничивая себя в уже освоенных приёмах. Я никогда не убивал тех, с кем играл, а если я охотился, чтобы на столе оказался упитанный кабан или молодой олень, делал это настолько быстро и аккуратно, насколько мог. Ради своего пристрастия я даже обратился с просьбой к Гэбиону Маиру, отцу Кайи, на которую получил решительный отказ, но сестра не оставила мою просьбу без внимания, и глава клана уступил желанию дочери, вызвав для её подопечного двух учителей из рода Дэвиш, усердно принявшихся обучать меня следопытству и мастерству построения всевозможных ловушек.

Тем временем Кайя развернулась ко мне, и её лицо озарилось теми немногими лучами восходящего солнца, что пробивались через полог переплетающихся в вышине густых раскидистых крон.

-Смотри, смотри, они начинают! – звонкий девичий голос от волнения был натянут словно струна, а ножки притопывали на месте. Под этот аккомпанемент а наших глазах началось разворачиваться событие, ради которого на площади собрались тысячи людей.

Кресла на трибуне для наблюдающих принялись заполняться обычными, ничем не примечательными фигурами. Всего я насчитал девять человек, но определить их клановую принадлежность без личного знакомства не представлялось возможным. Наблюдатели были облачены в одинаковые зелёные мантии и сидели тесной группой, видимо, обсуждая возможные исходы и, не без этого, делая ставки на возможных победителей.

На центр трибуны вышел человек с клановым сигилом Велеса на груди и движением выставленной в сторону толпы раскрытой ладони с плотно сжатыми пальцами призвал нас к тишине.

Кайя непроизвольно вцепилась в мой локоть обеими ладонями так, что я поморщился от лёгкой боли, и устремила на него взгляд. Казалось, в этом сосредоточении она даже забывала моргать.

–Пообещай мне, что я не уйду отсюда отвергнутой, что я хотя бы получу это клятую попытку, Вергилий! – мандраж сестры начинал потихоньку передаваться и мне, и в эти секунды я не смог бы сказать точно, кто из нас переживает больше. Кайя из-за того, что могла подвести семью, или я, потому что не хотел видеть сестру огорчённой.

–Моё тебе честнословное, Кайлина, я сделал всё от меня зависящее, чтобы твоё имя оказалось в этом списке! – когда любые твои поступки ни на что не влияют, то что бы ты ни сделал, можно будет совершенно справедливо назвать полной выкладкой.

Девушка посмотрела на меня круглыми глазами, но потом уловила скрытую иронию, таящуюся в ответе, широко улыбнулась и поцеловала меня в щёку.

–Спасибо, Вер, спасибо тебе.

Последние слова сестры я разобрал с трудом. В одно мгновение все звуки стали глухими и смазанными, словно мир положил на уши каждому по две неощутимые ладони, и сквозь эту препону до нас чётко и явственно доносился один лишь глубокий и сильный голос, принадлежавший клирику, пропускающему через себя и свои голосовые связки в этот торжественный момент беспрекословную для всей стаи волю Леса.

-Дорогие братья и сёстры, сегодня, в триста восемнадцатый раз, наш общий дом собрал вас вместе не только для того, чтобы вы стали свидетелями священной церемонии, которая взрастит в наших рядах новые ветви, чьи мысли и взгляды на будущее Леса станут для нас путеводными и судьбоносными, но ещё и для того, чтобы через своих верных слуг поблагодарить каждого из здесь присутствующих за любовь и самоотверженность, которые поддерживают наше племя, за весь тот труд и отдачу, которые вы, не жалея себя, направляете на укрепление и процветание нашего общества, ради всех тех, кто живёт сейчас, ради предков, которые завещали нам великую волю Леса, и ради будущего, ради новых поколений, которые вслед за нами будут нести её в века. – Говоривший совершил лёгкую заминку, чтобы перевести дыхание, и продолжил с новыми силами. – Дорогие братья и сёстры, я искренне счастлив видеть вас здесь сегодня, демонстрирующих сплочённость и поддержку, присущую лишь крепчайшим из уз, и прошу вас со всей кротостью и пониманием принять волю леса. Сегодня нам откроются имена избранных, которых Лес скоро примет в свои объятия, и мы будем провожать их на обряд с радостью и весельем, чтобы, когда они вернутся, встретить вышедших из объятий Леса с его благословением достойно и коленопреклоненно. И я, смиренный проводник воли Леса, счастлив огласить вам список этих имён!

С каждым новым оглашённым именем на площади раздавались одобрительные крики пришедших поддержать претендентов. Друзья хлопали друзей по плечам, подбрасывали их в воздух, родные и близкие обнимали и расцеловывали друг друга. На некоторые имена реакций не наблюдалось, а на какие-то окружающие наоборот разражались овациями – особенно часто такое происходило, когда испытуемый был из великого рода. Но больше радости в воздухе было затаившегося ожидания. Каждый из тех, чьё имя не было прочтено из списка, надеялся, что оно ещё сможет оказаться среди оставшихся.

Одной из таких была и Кайлина. С каждым названным претендентом из её лица уходили краски. Солнце ещё в начале речи жреца заволокло грязными пасмурными облаками, и сейчас разлившаяся по окружающему миру серость забирала цвета из щёк, губ, волос сестры. Казалось, даже глаза её становятся белесыми и прозрачными. Когда счёт имён перевалил за восьмой десяток, я повернулся спиной к помосту и обнял сестру, на которую в этот момент было жалко смотреть. И только я успел ощутить в отчаянии погружённые мне в спину ногти, как девушка уткнулась лбом мне в плечо, и сквозь грубую и жёсткую ткань рубахи я почувствовал бегущие из её глаз слёзы.

-Кайлина Гэбион Маир! Лес призывает тебя. – Желанное имя было-таки выпущено из уст жреца и поставило точку в так долго терзающем нас ожидании.

С разных сторон площади раздались нестройные, то тем не менее весьма многочисленные крики поздравлений – представители клана Маир – клана целителей всегда были любимы людьми Леса. Но в пространстве образованном нами двумя не было ни взвизгиваний, ни радости, ни победных пританцовываний, которыми отличались прочие прошедшие отбор соплеменники, было лишь облегчение. По давней традиции главами кланов могли становиться лишь истинные дети Леса – те, с кем природа поделилась своей властью, и не получи сейчас Лина разрешения на проведение ритуала, со смертью Гэбиона Маира, не имевшего кроме Кайи других наследников, главенство в клане перешло бы к обладателю тотема не связанному с семьёй сестры кровными узами. Поэтому оба мы сейчас испытывали лишь облегчение.

Тем временем жрец свернул свиток, развернулся и плавной походкой двинулся к ступеням, ведущим вниз с помоста. Сестра оказалась последней в списке, а потому на сегодняшнее утро его роль была исполнена. Напутственные слова человек из рода Велес произнесёт грядущей ночью, когда отправит людей на ритуал.

Тем временем действующие над площадью чары развеивались, возвращая в мир звуки, и даже солнечные лучи справились с преградившими им путь облаками, разметав те в невесомые клочья, похожие на тополинный пух в жаркие летние месяцы.

Я положил ладони на плечи девушки, выждал ещё пару минут до её успокоения, затем ещё пару минут, пока она тёрла глаза и смахивала оставшиеся слёзы, а затем осторожно отстранился.

-Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке? Мы должны сообщить о том, что ты избрана, твоему отцу.

Кайя в последний раз шмыгнула носом, судорожно, но от того не менее радостно улыбнулась, и подставила лицо солнцу, в тот же миг заигравшему переливами в уголках её глаз.

-Ты прав, Вер. Нам нужно к отцу. Я в порядке. А чувствую я такое облегчение, какого никогда не испытывала! Знаешь, мне даже кажется, что вернись я из Леса после обряда обычной девушкой, я уже не буду расстраиваться или переживать так же сильно, как во время сегодняшнего оглашения списков. Хватит терзать себя понапрасну! В конце концов мы ведь оба сделали всё, что от нас зависело, да ведь, Вергилий? – вернув мне мой же софизм, Лина залилась счастливым лёгким смехом.

-А вот я переживаю, знаешь ли. В нашем клане вдосталь талантливых и перспективных врачевателей, которые могут претендовать на место твоего отца, но мои перспективы становятся радужными исключительно в случае твоей инициации. – Здорового прагматизма, которым я делился с сестрой, мне было не занимать.

Кайя вскинула на меня лицо, широко распахнув большие карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, словно не в силах поверить той рассчётливости, о которой я ей только что поведал.

– Так что, – продолжил я, балаганно ломая речь, – если ты нас – себя и меня – подведёшь, обещаю закатить тебе истерику в духе престарелой замужней пары «Ах, я потратил на тебя лучшие годы моей жизни, а ты даже не прошла инициацию!»

-Знаешь, что меня порой в тебе жутко сердит, Вергилий? Когда ты с такой откровенностью в лицо говоришь о корысти, которую имеешь с человека, или вообще о любых вещах, которые не принято произносить вслух, я не могу понять, всерьёз ты или шутишь, не зависимо от того, какие эмоции передаёт твоя физиономия! -

Кайлина капризно надула губки и задрала кверху носик, демонстрируя своё недовольство, но я видел её настоящие эмоции, читая сестру как открытую книгу. Она была счастлива. В манерах старших было демонстративное отчуждение, отталкивание, показное безразличие к достижениям отпрысков, а я сейчас дал ей то, чего ей так не хватало – настоящие переживания за её успех. И чем бы эти мои переживания ни были мотивированы – это дело десятое. Главное, озвучить такие причины, чтобы в мои слова легко можно поверить.

Обратно мы шли в гораздо более приподнятом положении духа, чем утром выходили из дома. Солнце грело сильнее и, что примечательно, светило в спину, талая вода с нитями оборванных травинок, забиваясь в сандалии, приятно омывала ноги. В воздухе разливались запахи ягод И время приближалось к обеду, что меня, так и не позавтракавшего, сильно радовало.

-Слушай, как ты смотришь на то, чтобы поесть в трактире, а не идти домой? – привлёк я внимание сестры. – У меня сейчас потребность в кабачном беспорядке и гомоне толпы, не хочу возвращаться к строгой дисциплине родных комнат.

Кайя задумчиво покачала головой, обдумывая моё предложение, поцокала языком и наконец подытожила.

–Я не голодная, но пошли, посижу с тобой.

Мы свернули с основной улицы на боковую, ведущую в менее презентабельные районы, что ознаменовалось сменой жёстких булыжников под ногами на мягкую брусчатку. Идти сразу стало приятней и легче. Здесь уже начинали появляться жилые дома, между которыми время от времени появлялись стайки играющих и повизгивающих детишек, хозяйки развешивали на натянутых между домами верёвках постиранную одежду, а впереди, видимо, кто-то из лавочников, покрывал смолой свежевыструганную статую. Я не смог разобраться, чем был занят человек, фигуру которого изобразили для торговца, но смею предположить чем-то связанным с деятельностью заказчика.

Наконец мы вышли к заведению из приоткрытых дверей которого доносились шум и радостные крики, слышалось гулкое сталкивание налитых до краёв кружек и остро пахло снедью, человеческим потом и травами-специями. Мы осторожно прошли внутрь, уворачиваясь от грузных тел посетителей и снующей обслуги, стараясь никого не задеть, чтобы не стать зачинщиками одного из двух главных кабацких удовольствий – алкоголя и драк.