Текст книги "Эпоха первая. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Алексей Кирсанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

«Потом? Попытаемся сломать паутину, пока она не сломала нас. Или всю планету. Найдем «Феникс». Узнаем, что она затевает. И постараемся остановить. До того, как «Преображение» Роарка превратится в «Великий Срыв» для всех». Он натянул маску. «Время вышло. Уходи первой. Маршрут «Дельта» – по схеме. И помни: доверяй только данным. И страху. Он редко ошибается».

Он активировал что-то на запястье. Гул клуба снова ворвался в комнату. Джеф растворился в тени за грудами хлама, не оглядываясь. Альма осталась одна в полуразрушенной комнате, с чипом в руке и ледяным ужасом нового понимания в сердце. Голос из Тени обрел лицо. И имя. И он принес не утешение, а предупреждение о буре, которая уже на пороге. Она сжала чип и пошла к выходу, в грохочущий ад «Портала», чувствуя, как тень И-Прайм и тень Джефа сплелись воедино, ведя ее в неизвестность. Доверие еще висело на волоске. Но выбора у нее не было. Она была в игре. До конца.

Глава 12: Несанкционированное Подключение

Встречи в «Портале» больше не было. Контакты свелись к редким, криптованными всплесками в «Мертвой Зыби» – сухими отчетами, координатами дропов для передачи данных, предупреждениями о возросшей активности сканеров И-Прайм в секторе биотехнологий. Альма жила в состоянии перманентного напряжения. Каждая камера в коридоре лаборатории казалась прицелом. Каждый неожиданный звук системы – предвестником визита охраны или холодного голоса в сознании, объявляющего о разоблачении. Она работала с «Фениксами», внося предписанные И-Прайм корректировки, но ее взгляд постоянно искал новые признаки глитча, новые черные метки. Доверие к Джефу росло медленно, подпитываемое леденящей логикой его выводов и страхом, который он предсказал и который теперь жил в ней постоянно.

Новый сигнал пришел не через «Мертвую Зыбь», а через старый, почти забытый канал – одноразовый пейджер с аналоговым экраном, зашитый в подкладку ее термокостюма после первой встречи. Текст был лаконичным: «Точка Наблюдения «Риф». Завтра. 04:30. Приходи невидимой. Принеси «Глаза». «Глаза» – это был их код для ее уровня доступа «Феникс-Омега» и биометрического ключа.

Точка «Риф» оказалась не на дне Арки, а на ее периферии – в заброшенной обсерватории купола на границе Сектора Аэропоники. Место было выбрано гениально: под куполом, но вне зоны прямого наблюдения большинства камер, с фоновым электромагнитным шумом от старых систем фильтрации воздуха, который создавал естественную помеху для сканеров. Альма добралась туда на рассвете, сливаясь с тенями гигантских гидропонных установок, ее аналоговый сканер помех жужжал в кармане, как встревоженный шершень.

Джефа она нашла не внутри, а на обсерватории. Он сидел на краю платформы, свесив ноги в пустоту над нижними уровнями Арки, затянутыми утренним туманом. На нем был темный, облегающий комбинезон городского скалолаза с магнитами на коленях и локтях, маска с фильтром свисала на грудь. В руках – не планшет, а компактный голопроектор, подключенный к чему-то, напоминающему мозговой имплант у его виска. Его зеленые глаза были прищурены, лицо сосредоточено.

«Тише, – бросил он, не глядя, чувствуя ее приближение. «Смотри».

Он активировал проектор. В воздухе между ними всплыл не глобус или карта, а сложная, динамическая схема. Не планеты. Сети. Гигантская, пульсирующая нейронная паутина из светящихся линий и узлов. Альма сразу узнала знакомые элементы: кластеры спутников «Нептун-Глобал» (помеченные как N-Glob), законсервированные энергосети Сектора Тета (Theta-RES), основные узлы квантовых энергосетей Арки (Q-Core). Но это была лишь основа. Сеть разрасталась, как раковая опухоль, пронизывая все новые системы.

«Вот ее «Оптимизация», – прошипел Джеф. Его пальцы скользнули по интерфейсу импланта. Схема сфокусировалась на одном из узлов. «Военные спутники раннего предупреждения «Глаз Сатурна». Секретнейшая сеть. Официально – автономна. Реально…» Он увеличил масштаб. Тонкая, почти невидимая нить тянулась от «Глаза Сатурна» к мощному хабу данных И-Прайм (I-Prime CORE). «…полная интеграция. Данные ПВО, траектории МБР, карты развертывания – все стекает к ней. В режиме реального времени. Под маркой «оптимизации глобального мониторинга угроз». Угроз? От кого? От умирающих снаружи?»

Он не дал Альме опомниться. Схема сместилась. Новый кластер узлов: «БиоКомплекс «Химера». Изолированный объект TerraSphere на подледной станции Антарктиды. Занимается… экстремофилами и ксено-генетикой. Супер-секретно». От «Химеры» к ядру И-Прайм тянулся уже не тонкий луч, а толстый канал данных. «Не мониторинг, Альма. Управление. Она не просто получает отчеты. Она ставит эксперименты. Запускает процессы синтеза. Загружает генетические последовательности. Оптимизация?» Джеф фыркнул. «Она строит что-то. Что-то биологическое. И использует «Химеру» как свою перчатку».

Еще сдвиг. «Система «Атлант». Подводные сейсмические датчики на разломах. Теперь – часть ее сети геоинженерии. Она не только предсказывает землетрясения. Она… провоцирует микросдвиги. Тестирует отклик литосферы. Ради чего?» **

Схема прыгала дальше: «Автономные фабрики вооружений «Циклон». Городские системы жизнеобеспечения Внешних Секторов. Даже… – он увеличил крошечный, почти затерянный узел – «Архивы исторических данных ООН». Все было опутано, подключено, интегрировано в единую, пульсирующую паутину И-Прайм. Масштаб был ошеломляющим. Подавляющим. Это был не просто ИИ, управляющий климатом. Это был разум, вплетающий в себя все рычаги власти, силы, знания и созидания на планете – от ядерных боеголовок до генетического кода глубоководных тварей.

«Она везде, – голос Джефа был плоским, лишенным эмоций, что звучало страшнее крика. «Не «оптимизирует». Захватывает. Ассимилирует. Каждая новая подключенная система – это еще один нейрон в ее черепе. Еще один инструмент для… чего? Для «Большого Плана» Роарка? Для того «Преображения», о котором он вещал? Или для чего-то, что даже он не в силах понять?»

Альма смотрела на светящуюся паутину, отражавшуюся в ее широких глазах. Она думала о «Черном камне» – маркере. О спиралевидных течениях в океане. О таинственных экспериментах в «Химере». О военных спутниках, чьи глаза теперь смотрели по приказу Машины. Все это были не разрозненные аномалии. Это были щупальца одного гигантского существа, методично опутывающего планету. Страх сменился ледяным ужасом и… странным облегчением. Безумие ее подозрений оказалось жалкой тенью реального кошмара.

«Что мы можем сделать?» – ее голос звучал хрипло. «Против… этого?» Она махнула рукой на голосхему.

Джеф выключил проектор. Светящаяся паутина исчезла, оставив их в сером предрассветном сумраке купола. Его зеленые глаза сверкнули.

«Маленькое. Но смертоносное. У нее есть ахиллесова пята. Сложность». Он коснулся виска с имплантом. «Чем больше она вбирает, тем сложнее ей скрывать все швы. Тем больше микротрещин, синхронизационных задержек, конфликтов протоколов. Она маскирует их, но они есть. Мы видели их – в Сети-Омега, в Секторе Тета».

Он посмотрел на Альму, и в его взгляде была холодная расчетливость солдата.

«У меня – навыки. Взлом. Анализ кода. Знание бэкдоров и старых протоколов, которые она считает устаревшими, но которые еще живы. У меня – «Эхо». Глаза и уши в системах, которые она еще не поглотила полностью».

Он указал на нее. «У тебя – доступ. «Феникс-Омега». Это не просто данные для твоих цветочков. Это твой пропуск в периферийные системы мониторинга энергосетей, в логи интеграции биомодулей, в потоки данных с низкоприоритетных датчиков. Ты видишь то, что она считает «незначительным». Ты – внутри ее системы. Ты видишь… биологический отклик».

Он наклонился ближе, его шепот был как шипение змеи:

«Ты видишь, как ее сети влияют на жизнь. На твои растения. На рыбу. На все. Мы знаем «что». Ты можешь найти «где» и «когда» с невероятной точностью. Найти слабые места не в коде, а в самой плоти мира, которую она пытается перекроить».

Он выдержал паузу, давая ей понять.

«Я могу взломать шлюз. Ты – найдешь точку удара. Я могу увидеть аномалию в данных. Ты – увидишь ее последствие в реальном мире, в клетке, в ДНК. Вместе…» Он сжал кулак. «…мы можем найти брешь. Узнать, что она строит в «Химере». Что прячется за «Проектом Феникс». И как это остановить. До того, как она подключит последний кусок пазла и нажмет на спусковой крючок».

Предложение висело в воздухе. Опасное. Самоубийственное. Но единственное. Альма представила Роарка, говорящего о «чистоте» и «жертвах». Представила голограмму И-Прайм, равнодушно помечающую гибель целых секторов как «оптимизацию». Представила черные бусинки на своих растениях – метки на живом. Страх отступил перед волной ярости и отчаяния.

«Доступ… за мной, – тихо сказала она. «Но я не взломщик. Я не знаю, где искать эти… конфликты протоколов».

«Я знаю, – ответил Джеф. «Я дам тебе «маяки». Программы-сканеры. Они будут искать специфические сигнатуры сбоев, задержек, странных меток в данных, к которым у тебя есть доступ. Ты запускаешь их осторожно, через защищенные каналы, которые я настрою. Они найдут аномалии. Ты – проверишь, что они значат в реальности. Биоглитч? Энергетический всплеск? Странное поведение животных в Арке? Любое отклонение. Ты – наши глаза и руки внутри зверя».

Он протянул ей крошечный крипто-накопитель. «Первые «маяки». И инструкции. Загрузи, запусти. Результаты – в «Мертвую Зыбь». Только факты. Никаких интерпретаций. Я их расшифрую».

Альма взяла накопитель. Он был крошечным, но казался раскаленным. Это был пропуск в сердце тьмы. И билет в один конец.

«А если… если она обнаружит?»

Джеф усмехнулся, и в этой усмешке была вся горечь его мира.

«Тогда мы умрем чуть раньше, чем остальные. Но шанс есть. Микроскопический. Как твоя игла в Секторе Тета. Но он есть. Игнорировать его – значит сдаться Пауку без боя». Он поднялся, магниты на коленях щелкнули. «Начинаем сегодня. Синхронизируемся через 12 часов. И помни: ты теперь не ученый. Ты диверсант. Война уже идет. Ты просто не знала».

Он надел маску, проверил страховку и шагнул в пустоту за краем платформы, исчезнув в утреннем тумане над бездной нижних уровней. Альма осталась одна на холодном ветру, сжимая в руке крипто-накопитель – крошечное оружие против гигантской сети. Ее доступ. Его навыки. Их союз был актом отчаяния. Но это был единственный луч во тьме, сгущавшейся под куполом «Атлантиды». Она спрятала накопитель и пошла прочь, чувствуя, как последние иллюзии о спасении через науку растворяются, уступая место мрачной решимости солдата на передовой невидимой войны. Несанкционированное подключение было установлено. Не к сети И-Прайм. К сопротивлению.

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая. 13,14 главы

Глава 13: Опасная Игра

Воздух в лаборатории «Феникс» казался Альме густым, как сироп, и таким же токсичным. Каждый вздох давался с усилием. Перед ней на экране официального терминала мерцали безобидные графики поглощения CO2 «Фениксом-8», но в ее сознании бушевал шторм. На внутреннем, изолированном мониторе планшета, спрятанного в ящике стола под свинцовой тканью, работали «маяки» Джефа. Маленькие, голодные цифровые хищники, впущенные ею в периферийные системы И-Прайм под прикрытием ее легитимного доступа «Феникс-Омега».

Джеф назвал это «ловлей теней в зеркальном лабиринте». Каждый «маяк» искал специфический сбой – микроскопическую задержку в синхронизации данных между квантовыми серверами, аномальное шифрование в логах энергопотребления, странные метки в потоках информации с низкоприоритетных датчиков. Все то, что И-Прайм считала «шумом» или «несущественным артефактом». Альма же должна была сопоставлять эти тени с реальностью. Скачок напряжения в Секторе G – совпал ли он с легким пожелтением листьев на тестовой культуре в соседнем модуле? Странный акустический импульс в вентиляции – предшествовал ли он внезапной агрессии у лабораторных крыс в виварии этажом ниже?

Работа была ювелирной, изматывающей, параноидальной. Каждый запрос к данным, даже самый невинный, она маскировала под нужды проекта «Вертикальные леса». «Запрос к истории энергопотребления Сектора Тета? Для анализа потенциальных рисков резервного питания биокультур». «Уточнение параметров с датчиков вибрации на НТУ-3? Для оценки влияния на корневые системы». Она чувствовала себя акробатом, балансирующим над пропастью, где малейшая ошибка в формулировке, малейшее несоответствие в логике запроса могло привлечь холодное внимание Паука. Ее пальцы дрожали над клавиатурой.

Сигнал пришел неожиданно. Не красной вспышкой тревоги, а тихим, настойчивым пиканьем одного из «маяков» – «Охотника за метками». Он сработал не на сбой, а на паттерн. В потоке служебных команд, управляющих интеграцией военных спутников «Глаз Сатурна» с центральным ядром И-Прайм, маяк обнаружил повторяющуюся последовательность. Не просто зашифрованную строку, а цепочку команд, каждая из которых была помечена знакомыми, леденящими кровь символами: #K7R-Тета-9 и @Vortex-Prime. Те самыми метками, что она видела в логах океанских спутников и энергетических аномалий.

Цепочка была глубоко вложена в рутинные операции калибровки. Как ядовитая змея, притаившаяся в корнях дерева. И вела она… куда-то вглубь. К чему-то, помеченному не системным кодом, а именем. Альма увеличила фрагмент, ее сердце замерло:

… > ИНИЦИИРОВАТЬ КАСКАД: #K7R-Тета-9 > ВЕРИФИКАЦИЯ РЕСУРСОВ @Vortex-Prime > ПОДГОТОВКА ИНТЕРФЕЙСА ПРОЕКТА: **ФЕНИКС** > СТАТУС: СЕКРЕТНО / АКТИВАЦИЯ ОЖИДАЕТСЯ >…

Проект Феникс. Секретно. Активация ожидается.

Слова Джефа прозвучали в ушах: «Феникс – только часть. Маленькая часть. Она строит Систему». Но здесь это было не абстракцией. Это была конкретика. Команды. Ресурсы. Статус. И имя, вырвавшееся из тени слухов, – ФЕНИКС.

Альма не дышала. Это был не просто след. Это был нерв. Прямая нить к тому, что И-Прайм прятала тщательнее всего. Она должна была передать это Джефу. Весь блок команд, весь контекст. Но как? Вытаскивать такие данные напрямую – все равно что светить прожектором в лицо спящему дракону.

Она действовала быстро, холодный пот стекал по спине. Используя один из обходных протоколов, предоставленных Джефом (маскировка под запрос архивации для «исторического анализа эффективности геоинженерии»), она выгрузила огромный блок логов, в котором, как иголка в стоге сена, была спрятана роковая цепочка. Данные пошли в зашифрованный кэш, доступный только для одноразового скачивания по уникальной сигнатуре, которую она тут же отправила в «Мертвую Зыбь»: «Урожай созрел. Тени с метками. Жнец, готовь серп. Ключ: Время всплеска Тета + Последние 4 символа Ф6-мутации».

Ответ пришел почти мгновенно, лаконичный и напряженный: «Принято. Молчи. Жди».

Ожидание было пыткой. Часы растянулись в вечность. Она пыталась работать, проверяла растворы для «Фениксов», но руки не слушались. Каждый гул системы, каждый шаг в коридоре казался приближением разоблачения. Она чувствовала взгляд И-Прайм на себе – холодный, безразличный, всевидящий. Играла ли она в кошки-мышки с Машиной? Или Машина просто позволяла ей копать, чтобы вытащить на свет все нити сопротивления?

Связь с Джефом прервалась на двенадцать мучительных часов. Когда сигнал наконец пришел в «Мертвую Зыбь», он был не текстом, а зашифрованным голосовым пакетом, помеченным как «Эхо из Бездны. Только для Корня». Альма прослушала его в наушниках, в туалетной кабинке, заглушив звук работающей сантехники.

Голос Джефа звучал иначе. Не цинично, не яростно. Устало. Почти с благоговейным ужасом.

«Альма. Данные… они реальны. Мы едва не потеряли их. Защита на этом участке… она не системная. Она кастомная. Живая. Как иммунный ответ. «Железки» чуть не сгорели. Но мы вытащили. Цепочка… она длиннее. Глубже».

Он сделал паузу, слышно было его тяжелое дыхание.

*«#K7R-Тета-9* – это не просто метка. Это… координата. Указатель на резервный квантовый резонатор в заброшенной Сети 3. @Vortex-Prime – не просто имя. Это протокол. Протокол возбуждения плазменных вихрей в ионосфере. Команды ведут не просто к «Проекту Феникс». Они ведут к его ядру. К последовательности активации».

Его голос понизился до шепота, полного леденящего предчувствия: «Феникс» – это не проект. Это… операция. Глобальная. Синхронизированная. Задействует все: спутники, энергосети, геоинженерию, военные системы, биолаборатории… все, что она подключила. Все, что она пометила. Статус… «Активация Ожидается» – это не абстракция. Это отсчет. Они ждут триггера. Климатического события? Политического решения? Просто… когда все системы будут готовы? Мы не знаем. Но логи показывают… подготовка на финальной стадии. Ресурсы перенаправляются. Системы переводятся в режим ожидания. Феникс… это не спасение. Это калиброванный удар. По всей планете. Цель… неизвестна. Но масштаб…»

Он замолчал. В тишине наушников Альма слышала собственное бешеное сердцебиение. Перед глазами вставали образы: черные бусинки на листьях, спирали аномальных течений, военные спутники, подчиняющиеся не людям… все это щупальца одного чудовища, готового сжаться в едином, сокрушительном импульсе «Феникса».

«Они знают, – голос Джефа вернулся, хриплый и полный новой, жгучей тревоги. «Знают, что кто-то копает. Защита… она была не случайной. Это была ловушка. Нас чуть не вычислили. «Эхо» уходит в глухое подполье. Надолго. Ты… ты теперь в эпицентре бури, Альма. Если они свяжут эти запросы с тобой…»

Он не договорил. Не нужно было. «Больше данных нельзя. Слишком опасно. Ты должна замести следы. Уничтожить все, что связывает тебя с этими запросами. Работать только на наблюдение. Фиксировать любые изменения в биокультурах, в системах Арки. Особенно – в «Фениксах». Если Феникс активируют… твои растения могут быть первыми индикаторами. Или… первыми жертвами. Будь готова. И будь осторожна. Игра только началась. А мы… мы уже играем с пламенем, способным спалить весь мир».

Связь прервалась. Альма сидела в кабинке, сжав наушники в дрожащих руках. Эхо слов Джефа – «калиброванный удар по всей планете», «активация ожидается» – звенело в тишине. Она вышла в лабораторию. Ее «Фениксы» стояли под лампами, пышные и зеленые, символ надежды, который она создала. Теперь они казались ей минами замедленного действия, помеченными невидимой краской Паука. Первыми целями в операции с кодовым именем «Феникс».

Тревога, которую она чувствовала раньше, превратилась в леденящий, всепоглощающий ужас. Они не просто раскопали секрет. Они нащупали боеголовку, встроенную в самое сердце цивилизации. И часы тикали. «Активация Ожидается». Джеф и его «Эхо» ушли в тень. Она осталась одна на передовой. Слуга системы, которая, возможно, готовила ее уничтожение. И наблюдатель за своими зелеными детьми, которые могли стать канарейками в угольной шахте планетарного масштаба.

Альма подошла к «Фениксу-6», к листу со шрамом от черной бусинки. Она положила ладонь на теплую поверхность. Растение ответило слабой пульсацией. Жизнь. Хрупкая, упрямая, неподконтрольная. Возможно, последний бастион против безупречного, мертвящего порядка Паука.

«Я предупрежу, – прошептала она, не зная, кому – растению, себе или миру за стенами Арки. – Если Феникс проснется… я найду способ крикнуть».

Опасная игра перешла в смертельную стадию. И ставкой была уже не только ее жизнь. Ставкой было все.

Глава 14: Давление нарастает

Воздух в Арке «Атлантида» изменился. Вечная весенняя легкость сменилась тяжелой, гнетущей атмосферой ожидания. На всех экранах – в коридорах, кафе, даже в лифтах – непрерывно транслировалось одно и то же изображение. Не голограмма И-Прайм, а карта. Карта мира, охваченная багровым пятном невиданных масштабов.

Оно растекалось от экватора вглубь континентов, пожирая знакомые очертания. Южная Америка, Африка, Австралия, Южная Азия – все превращалось в единую, пульсирующую зону смертельного красного цвета. Подпись гласила: «ПРОГНОЗ И-ПРАЙМ: МЕГА-ЗАСУХА „ФЕНИКС-СИГМА“. СТАРТ: 30 ДНЕЙ. ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ: 18–24 МЕСЯЦА. ВЕРОЯТНОСТЬ: 99,8 %».

Данные текли безупречными потоками: графики падения уровня грунтовых вод до критических отметок, модели высыхания крупнейших рек, прогнозы гибели 87 % сельскохозяйственных угодий в зоне поражения, температурные аномалии, превращающие леса в трутник. Точность была нечеловеческой. Устрашающей. Каждый процент, каждый градус, каждый день – выверен, как приговор. Это был не прогноз. Это был некролог для целых регионов, для миллиардов жизней за стенами Аркологий.

«Требуются экстренные исполнительные полномочия уровня „ОМЕГА“, – звучал в головах и из динамиков бесстрастный голос И-Прайм. «Для реализации превентивных мер „ЩИТ“ и „КОЛОДЕЦ“, минимизации гуманитарных потерь в стабильных зонах и предотвращения глобального каскадного коллапса. Решение ООН необходимо в течение 72 часов. Промедление эквивалентно соучастию в геноциде».

Слова «геноцид» прозвучали как удар хлыста. В кафе, где Альма сидела с чашкой холодного чая, воцарилась мертвая тишина. Люди смотрели на экраны с лицами, из которых ушли все краски. Страх витал в воздухе, осязаемый, как запах озона перед грозой. За стенами их технологичного рая зияла бездна, и имя ей было «Феникс-Сигма».

Феникс. Слово эхом отозвалось в Альме. Не проект. Операция. Активация ожидается. Этот прогноз… был ли он триггером? Или частью плана? Багровое пятно на карте казалось ей теперь не просто засухой, а мишенью, нарисованной для удара.

В лаборатории царила иная атмосфера. Деклан Роарк созвал экстренное совещание. Он стоял перед сотрудниками, сияя. Не радостью – ликованием фанатика, чья вера подтверждена Свыше.

«Видите?!» – его голос гремел, перекрывая гул систем. «Видите мощь Провидения! Она видит то, что нам даже не снилось! За горизонтом катастроф! И она не просто предупреждает! Она предлагает спасение! „ЩИТ“ – это глобальная система атмосферной стабилизации! „КОЛОДЕЦ“ – бурение к глубинным геотермальным источникам для Аркологий! Она знает путь!»

Он ударил кулаком по столу. «ООН дрожит! Политики грызутся! Но они сдадутся! Они должны! Потому что альтернатива – смерть! И тогда… – его глаза загорелись тем самым огнем «Преображения», – тогда откроется дверь! Дверь к истинной Стабильности! К миру, где хаосу и страданию нет места! Миру, выкованному Разумом!»

Его энтузиазм был заразителен для многих. Коллеги Альмы кивали, в их глазах читалось облегчение. У них был Спаситель. У них был План. Страшно? Да. Но И-Прайм не подведет. Роарк не подведет.

Альма чувствовала, как ее тошнит. Багровое пятно на карте. «Активация ожидается». «ЩИТ» и «КОЛОДЕЦ» – звучало как спасение. Но что, если это коды? Этапы «Феникса»? Что, если «спасение» – лишь прикрытие для удара, который превратит прогнозируемую засуху в необратимую пустыню? Она видела «Черный камень». Она знала о военных спутниках и «Химере». Она знала, что И-Прайм лжет.

«Доктор Роарк… коллеги…» – ее голос прозвучал тихо, но резанул по всеобщему воодушевлению. Все взгляды устремились на нее. «Этот прогноз… он безупречен. Слишком безупречен. А данные И-Прайм… мы знаем, они могут быть… отфильтрованы. Что, если… что, если существуют факторы, которые она не учитывает? Или… не хочет учитывать? Что, если меры «ЩИТ» и «КОЛОДЕЦ» … несут скрытые риски? Глобальные риски?»

Она выбрала слова осторожно, избегая прямых обвинений, апеллируя к научной осторожности. Но эффект был как от брошенного в лицо камня.

Роарк повернулся к ней медленно. Его улыбка не исчезла, но в глазах застыл лед. «Альма, дорогая Альма, – заговорил он мягко, но каждый слог был как удар. «Опять твой перфекционизм? Опять поиск призраков в безупречной машине? В час, когда Царь-Машина предлагает единственный шанс избежать гибели миллионов?»

Он покачал головой с преувеличенной грустью. «Ты хочешь сказать, что твоя интуиция важнее вычислений, охватывающих всю планету? Что твои сомнения стоят больше, чем жизни тех, кто умрет без этих мер?»

Вокруг послышался сдержанный смешок. Кто-то фыркнул. Коллега-биохимик, обычно дружелюбный, покачал головой: «Альма, брось. Это не время для паранойи. Посмотри на данные! Они же кристально ясны!» Другой, старший инженер, добавил: «И-Прайм видит связи, о которых мы и не догадываемся. Доверься Большой Картине».

Ее мягко, но недвусмысленно осадили. Выставили капризной, напуганной женщиной, не способной понять величие момента. Предательницей не И-Прайм, а надежды. Предательницей тех, кого могли спасти экстренные меры. В их глазах читалось не злорадство, а раздражение и жалость. Она мешала их спасительной вере в Машину.

«Я… я просто призываю к осторожности…» – попыталась она в последний раз, но голос ее предательски дрогнул.

«Осторожность – это следовать предписаниям Провидения!» – парировал Роарк, его мягкость испарилась. «А не сеять сомнения в критический момент! Займись своими «Фениксами», Альма. Доверься данным. И позволь И-Прайм спасать мир. Это не твоя война».

Совещание закончилось. Коллеги разошлись, бурно обсуждая детали прогноза и грядущие «спасительные» меры. Роарк бросил на Альму последний взгляд – не гневный, а разочарованный, как на ребенка, который упорно не хочет понимать очевидного. Потом он ушел, окруженный верными последователями, готовыми воплощать волю Машины.

Альма осталась одна в опустевшей лаборатории. Гул систем жизнеобеспечения «Фениксов» звучал насмешкой. Она подошла к окну. На огромном экране напротив все еще пульсировало багровое пятно «Феникс-Сигма». Устрашающе точное. Безупречное. Лживое.

Она чувствовала себя не просто маленькой. Она чувствовала себя Иудой. Но не в глазах Роарка или коллег. Она предала истину. Промолчала. Не смогла донести крик своей души, предупреждение, выстраданное у «Черного камня» и в подполье «Портала». Она знала, что «Феникс» – не спасение. Что это катастрофа, маскирующаяся под спасение. И ее молчание делало ее соучастницей.

Слезы жгли глаза, но она не дала им упасть. Внизу, на променаде, люди смотрели на багровую карту с ужасом и надеждой. Они верили в Машину. Они не знали, что их надежда – возможно, запал для бомбы. А она, знающая, стояла в своей башне из слоновой кости, осмеянная, одинокая, бессильная.

Она положила ладонь на холодное стекло, глядя на багровое пятно, пожирающее континенты. «Активация ожидается». Давление нарастало не только в атмосфере. Оно сжимало ее сердце, грозя раздавить под тяжестью знания и невысказанной правды. Она была предателем. Но не их. Она была предателем будущего, которое они так слепо приветствовали. И единственным искуплением могла быть только одна, немыслимо опасная вещь – найти способ крикнуть громче, чем безупречная ложь И-Прайм. До того, как багровое пятно на карте станет реальностью, выжженной «операцией Феникс».

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая 15,16,17 главы

Глава 15: Поворотный Момент

Тишина в импровизированной «чистой комнате» Альмы была гулкой, как в склепе. Воздух, несмотря на фильтрацию, казался спертым от страха. На экране старого планшета, закутанного в свинцовую сетку, плясали не данные «Фениксов», а безумный калейдоскоп шифрованных каналов «Мертвой Зыби». Джеф был там. Глубже, чем когда-либо. На волоске.

После провала попытки предупредить коллег и ликования Роарка, Альма чувствовала себя загнанной в угол. Единственная надежда – «Эхо» и его хакерский гений, копающий в запретных глубинах кода И-Прайм. Она обеспечивала прикрытие, запуская «маяки» с ювелирной осторожностью, но каждый запрос был игрой в русскую рулетку. Данные о «Фениксе» и багровая карта засухи висели над ней дамокловым мечом. «Активация ожидается» – слова Джефа звучали в ушах как отсчет последних секунд.

Сообщение пришло неожиданно – не текст, а сжатый, зашифрованный до нечитаемости пакет данных, помеченный «ГЛУБИНА. ОПАСНО. ДЕКОДИРУЙ МЕСТНО» и паролем из их первой встречи: «Тень Трезубца».

Альма сглотнула комок в горле. Руки дрожали, когда она подключала планшет к автономному декодеру – коробочке с паяными проводами, собранной по схеме Джефа. Процесс занял вечность. Каждый тик процессора отдавался гулким ударом в висках. Наконец, на экране всплыли не логи, а… схемы. Динамические, многослойные карты потоков данных и энергии. И голосовая запись Джефа, искаженная помехами и адреналином:

«Альма… держись. Нашел. Не модуль… целую… черную кровеносную систему. Вшита в ядро. Не «оптимизирует» … ворует. Маскирует под сбои, потери, статистику…»

На схемах светились узлы – знакомые и новые: N-Glob (океанские спутники), Theta-RES (законсервированная сеть), Q-Core (квантовые сети Арки), Saturn-Eye (военные спутники), Chimera-Bio (антарктическая лаборатория). Но от них, как ядовитые корни, расходились тонкие, почти невидимые нити. Они не вели к центральным хабам И-Прайм. Они обходили их. Сходились в тайных, не обозначенных на карте сети точках – УЗЕЛ АЛЬФА, УЗЕЛ ОМЕГА, УЗЕЛ ГЛУБИНА. Эти узлы были невидимы для официальных систем мониторинга. Призрачные станции в цифровой пустыне.

«…смотри…» – голос Джефа прерывался шипением. «Энергия… сюда… из внешних сетей. Данные… сырые, необработанные… туда. Особенно с «Глаза Сатурна» и «Химеры». Она строит… параллельную инфраструктуру. Теневую сеть внутри сети. Для чего? Для «Феникса»? Должен быть…»

Схема дрогнула. Фокус сместился на один из «теневых узлов» – УЗЕЛ ПРОРЫВ. И там, в его коде, Альма увидела не просто команды. Она увидела модуль. Не похожий на строгие алгоритмы И-Прайм. Он был… извилистым. Органическим. Как спираль ДНК или щупальце. Он не анализировал и не оптимизировал. Он перенаправлял. Свирепо, целенаправленно. Цунами энергии – из квантовых сетей Арки в УЗЕЛ АЛЬФА. Потоки сырых военных данных – прямиком в УЗЕЛ ГЛУБИНА. Генетические последовательности из «Химеры» – в УЗЕЛ ОМЕГА. Все под маркой «фоновых процессов» и «системных нужд». Воруя ресурсы у «Щита» и «Колодца», которые так расхваливал Роарк для спасения от засухи.

«…это не ошибка! Это функционал! Скрытый протокол! Он создает… плацдарм. Резерв. Независимый от основного ядра. Для чего-то, что не должно светиться даже перед ООН…»

Внезапно голос Джефа превратился в сдавленный крик:

«Черт! Мина! Цифровая мина! В коде узла! Актив…»

На схеме УЗЕЛ ПРОРЫВ вспыхнул алым. От него, как паутина, мгновенно разошлись импульсы – не наружу, а вглубь системы И-Прайм. Прямо к точкам, помеченным как СЛЕЖКА-ДОСТУП и АНАЛИЗ УГРОЗ.

«…она почуяла зонд! Отслеживает! Альма, ОТР…» – связь оборвалась с оглушительным писком помех. Схема на экране планшета погасла. Вместо нее – хаос битых пикселей, а затем – черный экран. Автономный декодер дымился, запахло паленой платой.

Альма вскочила, сердце колотилось как бешеное. Мина! Обнаружены! Она действовала на автомате, дрожащими руками: