Текст книги "Этикет следствия"
Автор книги: Алексей Келин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Да ладно, не вой, – мрачно бормочешь ты, – сейчас замотаю.
Носового платка у тебя, конечно же, нет. У твоего приятеля тоже. Ты перочиным ножиком обрезаешь подол марькиной рубашки (его все равно будут ругать за игру в камнях, так что семь бед – один ответ), и начинаешь неумело бинтовать.
Марька очень старается не плакать, но у него не получается – слишком больно. Слезы текут сами по себе, и Марька утешается тем, что вырастет и станет рыцарем.
У рыцаря такой доспех, что ему ничего не страшно. Потому, наверное, рыцари и не плачут никогда. Чего тут плакать, когда ты весь в железе?
Марька шмыгает носом, вытирает слезы и представляет, что он – Кшиштоф Великий, раненый в битве за Гронееву Падь.
Становится легче терпеть. Правда, шипя от боли и взвизгивая, когда твои неумелые руки прикасаются к ободранной ноге особенно неосторожно.
Но Марька уверен, что шипеть от боли рыцарю можно.
А по тебе снова, как тогда в больнице, разливается восторг. Поменьше и не так ярко – Марьке просто очень больно и страшно, умирать он не собирается.
Жаль.
Стой! – одергиваешь ты себя. – Марька друг, ему не надо помирать!
Жаль… – шепчет что-то внутри.
– Чего ухмыляешься? – зло спрашивает Марька, когда перевязка закончена. Я вырасту – рыцарем буду. Я теперь боль терпеть умею. У тебя друг ранен, а ты…
– А я другу помогаю, – улыбаешься ты.
Тебе хорошо. Тебе давно не было так хорошо…
Но ты никогда и никому об этом не скажешь.
Ты понимаешь, что есть радости – только для тебя.
*****
Глава 8
Замок князя Гнездовского, окруженный парками, переходящими в богатейшие охотничьи угодья, стоял в паре километров от города. Древняя, многократно перестроенная цитадель, родовое гнездо и сердце княжества. Он был мощным укреплением и одновременно – прекрасным дворцом.
Земляной вал вокруг замка порос ровной, аккуратно подстриженной ярко-зеленой травой. Первая линия укреплений, невысокая стена сразу за рвом, в котором отражалось ослепительно синее Гнездовское небо, казалась милым украшением – но Виктор понимал, какой проблемой она может стать для осаждающих. Над валом поднималась вторая стена, с башенками, укрытиями для арбалетчиков и узкими бойницами. А уже за ней стоял блистательный княжеский дворец.
В Гётской Империи строили в основном из гранита – благо, каменоломен хватало. Здесь предпочитали красный кирпич и отделку мрамором. Возможно, из-за празднично-красного цвета, идеально вписывающегося в зелень и синеву, окружавшую замок, он казался Виктору немного сказочным. И, как это ни странно – почти родным. Несмотря на то, что яркий, недавно перестроенный Гнездовский замок ни капельки не был похож на древние серые стены Бергена.
… Жуткий запах гари преследовал его все эти годы. Разрушенный, разграбленный замок Берген, обгорелые остатки стен и стая ворон. Тел не было. Только могила с корявым деревянным крестом. Одна на всех…
За годы, проведенные в Гнездовске, Виктор ни разу не подходил к княжеской резиденции. Незачем простому стражнику ошиваться вблизи благородных господ – саркастически подумал он когда-то. И строго придерживался своего решения.
О замке ходила масса самых разных слухов. Рассказывали, что по ночам, предрекая беду, здесь бродит призрак Белой Дамы, прабабушки нынешнего князя. Втихомолку шептались, что она сошла с ума, когда муж поймал ее с любовником и приказал его живьем закопать в парке. А княгиня вскоре умерла от горя, прокляв мужа. Кто-то, правда, утверждал, что княгиня сама травила надоевших кавалеров, и ей отомстил кто-то из их родни… Но человек, хоть чуть-чуть знакомый с историей рода гнездовских князей, совершенно обоснованно считал обе версии полным бредом.
Ярослав, прадед нынешнего князя Николая, погиб в пограничном конфликте с герцогством Кошицким в возрасте двадцати четырех лет. Его жена София правила княжеством еще одиннадцать лет, до совершеннолетия их сына, да и потом пользовалась большим влиянием. Так что, цинично заключил Виктор, никто не мог ей помешать развлекаться любым способом.
Правда, современники дружно писали о чрезвычайной нравственности и набожности княгини Софии. Умерла она глубокой старухой, и не в замке, а в монастыре, который сама же и основала за несколько лет до смерти. Так что подозрения в ее адрес казались совершенно беспочвенными.
Но слухи есть слухи. Плевать на реальные события – ведь можно рассказать интересную историю!
От городских ворот к замку вела роскошная дубовая аллея. Сейчас на ней было очень оживленно – в замок направлялись подводы с деликатесами и вином, туда-сюда сновали курьеры, слуги, порученцы и еще масса народу, чей род деятельности был не настолько очевиден. Навстречу Виктору попалось несколько людей в цветах герцога Кошицкого, явно из свиты. Приближенные герцога с Виктором вежливо раскланялись, определенно приняв за своего коллегу, вассала кого-нибудь из съехавшихся сеньоров. Узнать в молодом дворянине вчерашнего следователя было довольно трудно.
Утро началось с громкого конского ржания. Виктор подскочил мгновенно, спросонья не сообразив, что вообще происходит. И увидел в окно курьера из Управления, державшего за уздечку великолепного гнедого скакуна.
– Господин следователь, – счастливо вздохнул курьер, увидев вышедшего ему навстречу Виктора, – заберите эту скотину, а то он меня сейчас вместо сена съест. И вот еще, шеф велел Вам передать, – парень, стараясь держаться от гнедого подальше, насколько возможно, вручил Виктору записку и ножны с кинжалом.
"Коня зовут Леший, отвечаешь за него головой. За кинжал тоже. Успеха!" – убористым почерком сообщал в записке шеф.
Виктор, собиравшийся двигать в замок пешком (не так уж и далеко, не сахарный, не развалится), а на пояс повесить форменный тесак Стражи, восхитился предусмотрительностью начальства. Конечно, бедный родственник может прийти и на своих двоих. Вот только отношение будет уже не то… А нам не нужна жалость, нам нужно сотрудничество, причем максимально скрытое от широкой общественности.
То же и с тесаком. Этикет, конечно, дозволял пользоваться табельным оружием. Но это было всё равно, что повесить на грудь бляху следователя. Сведущие люди поймут мгновенно. Виктор собирался прикрыть герб на рукояти полой камзола, но с кинжалом шефа (ого! рутенская радужная сталь!) было намного лучше.
Дворянин совсем без оружия – нонсенс. Конечно, носить меч в мирное время, да еще собираясь в гости, совершенно не обязательно, все равно придется оставить в оружейной комнате при входе. Но как минимум кинжал у благородного рыцаря обязательно должен быть. Иначе это не рыцарь, а не пойми что.
Так что шеф буквально спас положение.
Леший оказался идеально объезжен. Просто курьер, бедолага, никогда не имел дело с настоящими породистыми, норовистыми лошадьми.
Виктора конь слушался беспрекословно и шел по аллее гордым красивым шагом. А его всадник, на чужой лошади, с одолженным кинжалом и в наспех подогнанном костюме боролся с совершенно неуместным сейчас чувством.
Виктору казалось, что он возвращается домой.
Замок Берген был существенно меньше и выглядел намного мрачнее Гнездовского. Никаких прудов рядом не было, только от реки был прорыт канал для наполнения замкового рва. На аллее росли не дубы, а клены – их осенним великолепием восхищались все гости… И все это было совершенно не важно. Важна была та неуловимая тень узнавания, которая накрывала Виктора и шептала – тут почти как дома.
Он немного посторонился, пропуская чуть быстрее едущую карету с гербом Мергентского торгового союза. И позволил себе несколько минут блаженства, в котором не было войны, обгоревших развалин и всех остальных бед. Была аллея, утки на пруду и открывавшийся впереди сверкающий дворец.
Пусть рыцаря фон Бергена больше нет, но стоит ли хоронить всю память о нем? – впервые за время, прошедшее после гражданской войны в империи, подумал Виктор. Ведь эта память – тоже я.
Помощник дворецкого торжественно поклонился Виктору, увидев приглашение. Солнечные блики сверкнули на шитье ливреи лакея, принявшего поводья коня.
– Вас ожидают, господин фон Берген, почтительно сообщил встречающий.
Анна вчера говорила, что приедет в замок пораньше, и они там встретятся.
Смесь эмоций – чувство возвращения домой и понимание, что он здесь чуть ли не лазутчик, не покидала Виктора всю дорогу, пока он шагал по запутанным лестницам и галереям. Это его даже веселило.
Редкие встречные вежливо раскланивались с Виктором, совсем как люди герцога на аллее. Он выглядел своим в этом роскошном, пока безлюдном замке. Дворец оживится позже, после обеда, когда многочисленные гости разойдутся по его залам, чтобы за картами и танцами развлекаться, интриговать и решать судьбы этой части материка. А пока торжественно убранные пустынные покои благоухали свежими цветами, и летний ветерок, влетая в высокие окна, шевелил портьеры.
Совсем как дома, в разгар летних приемов – уже привычно вспомнилось Виктору.
Анна ждала его в небольшой гостиной крыла, отведенного для покоев делегаций. Сегодня она была куда больше похожа на колдунью – в темно-синем расшитом серебром многослойном платье, как на портретах столетней давности, с высокой прической, которую удерживало несколько серебряных заколок, Анна казалась даже немного таинственной. Хотя, к разочарованию Виктора, все еще не слишком красивой. Свободный покрой платья окончательно скрыл все преимущества ее фигуры, а лицо… ладно, бывает и похуже, – хмыкнул про себя следователь.
Лакей-провожатый с поклоном попросил Виктора и Анну подождать, пока он доложит госпоже Альградской об их визите.
Насколько Виктор помнил, дамы не слишком спешат к неожиданным визитерам. И хорошо, если она вообще согласится их принять, а не попросит прийти позже. Так что ожидание могло и затянуться.
Он подошел к высокому окну и чуть отодвинул штору.
Виктор увидел двор замка, очень многолюдный, в противоположность внутренним покоям. Около парадного входа стояла встретившаяся Виктору на аллее карета с гербами Мергентского союза. Возле нее высокий худой человек, одетый с нарочитой простотой, что-то рассказывал солидному господину в темно-бордовом камзоле. За его плечом торчал столбом нескладный парень, которого Виктор и Анна видели утром в "Ферзе". Чуть поодаль выстроилась шеренга слуг. Издалека лица было трудно различить, но солидный господин выглядел очень знакомо… Да это же наш князь! А его собеседник, похоже – сам барон Кроск, председатель Мергентского союза, весьма скандальная личность, большой любитель пренебречь этикетом. Практически все владетельные сеньоры его терпеть не могут, но куда деваться? Потомок древнейшего рода, в родстве с почти всеми знатными фамилиями, и, что самое главное, невероятно разбогател, пока прежний альградский конунг пренебрегал своими обязанностями. С той поры господин Кордор крепко держал в своих руках морскую торговлю, аккуратно вытесняя с рынков Альград и Эзельгарр.
Виктор услышал нарочитый стук каблуков вошедшего слуги.
– Госпожа Ингрид Альградская! – объявил лакей.
На секунду Виктору стало не по себе. Потому что по-настоящему со своим прошлым он встретится прямо сейчас. Сестра владетельного конунга, соправитель Альграда, благородная фрайин, княжна, свидетель, человек из его прежней жизни – пусть они не были знакомы, но…
Следователь склонился в придворном поклоне перед вошедшей дамой.
Живым воплощением своей памяти.
Она была именно такой, как он себе представлял. И одновременно – удивительно, невероятно другой…
Невысокая, очень светлая блондинка. Серо-синие глаза, мягкий овал лица… Виктор поймал себя на том, что пытается описать ее казенными строчками словесного портрета, сравнить с первой жертвой. Но на формальном описании сходство фрайин Ингрид с покойной Верой заканчивалось. А остальное… Идеальная осанка, прямой взгляд, выражение вежливой заинтересованности на лице, мягкие, но точные движения светской дамы и что-то еще, неуловимое… Было ясно – вот истинная владетельная госпожа, человек, привыкший принимать решения не только за себя, но и за все государство. И нести полную ответственность за последствия.
Мягкость и сила.
Такой была вдовствующая императрица Изольда, бабушка принцев Константина и Александра, после похорон которой все и началось.
"Или это я себе придумал, начитавшись вчера про Ингрид Альградскую?" – скептически одернул себя Виктор.
– Добрый день, мистрис Анна, господин фон Берген.
У Ингрид был очень глубокий, хорошо поставленный голос. Виктор прекрасно помнил, как преподаватели музыки и риторики добивались от него умения говорить так, чтобы даже негромкие слова были слышны всем. И многим другим тонкостям, которые потом очень сильно помогли командовать отрядом…
Ингрид определенно учили не хуже.
"Мы ведь ровесники, – усмехнулся про себя Виктор. – Я даже на полгода постарше. В детстве мы запросто могли бы вместе прятаться от нянек в парке, играть в мяч, а чуть позже – танцевать на своих первых балах, флиртовать на приемах…"
Не сложилось.
Виктор не хотел думать, где сейчас его многочисленные кузены и кузины, с которыми он бегал по саду родного замка.
– Добрый день, сударыня, – поклонился Виктор, целуя руку Ингрид. – Счастлив познакомиться.
– Здравствуйте, фрайин, – вежливо кивнула Анна.
Ингрид Альградская присела на диван около невысокого чайного столика, и сделала приглашающий жест в сторону кресел напротив.
Виктор уселся, мельком про себя отметив, что умудрился-таки не растерять придворные навыки – жест, которым он поправил кинжал, вышел совершенно естественно.
– Ваша светлость, вы не против, если я перейду сразу к делу?
– Конечно, – кивнула Ингрид, – не будем тратить время.
Виктор показал ей служебный жетон.
– Я следователь из Управления Стражи княжества Гнездовского. Анна Мальцева – маг-эксперт…
– И вам нужно задать мне несколько вопросов? – весело и понимающе улыбнулась им фрайин Альград. – Простите, что перебила, но я всегда мечтала сказать эти слова. Во всех детективных романах и пьесах именно с них начинается самое интересное. Еще раз простите. Продолжайте, пожалуйста. И, может быть, выпьете со мной чаю?
Виктор понимающе улыбнулся и наклонил голову. Злиться на фрайин Альград было совершенно невозможно – она искренне приглашала посмеяться вместе с собой. По этому смеху, по тому, как она к нему обращалось, следователь понял еще одну очень важную вещь.
Фрайин считала его равным. Люди этого круга, по неписаным правилам вежливости, никогда бы не стали так шутить с незнакомыми людьми ниже себя по положению. Может быть, конечно, в Альграде это не так. Но, похоже, маскарад (маскарад ли?) удался. Его восприняли всерьез. Портной шефа не подвел.
Только ли портной, а, Виктор? Может быть, это Гнездовский следователь – маскарад?
Хорошо, что началось всё с веселья. Есть шанс обойтись без истерик и скандалов. С другой стороны – как объяснить ей, что все очень, очень серьезно? Тем более, что ленты, вплетенные в сложную прическу благородной госпожи, были подозрительно похожи на тот грязный обрывок, который он поднял рядом с трупом сторожа.
– Спасибо за предложение, – улыбнулась Анна, – с удовольствием.
Виктор просто вежливо кивнул.
Ингрид позвонила в колокольчик, и в гостиной почти мгновенно появился очередной слуга в ливрее. На просьбу принести чай он торжественно ответил "Да, Ваша светлость" и так же мгновенно исчез.
Ингрид вопросительно посмотрела на следователя. В ее глазах прыгали веселые чертики.
– Итак, господин фон Берген, госпожа Мальцева, по всем законам жанра, я готова отвечать на ваши вопросы.
– Три дня назад, во вторник, в Гнездовске был обнаружен труп женщины, очень похожей на вас, фрайин Ингрид. Вот, посмотрите.
Виктор выложил перед ней портрет несчастной Верки, написанный все тем же штатным рисовальщиком Стражи.
Фрайин секунд десять пристально рассматривала его, после чего резко встала (Виктор рефлекторно поднялся следом), уже без малейшей иронии попросила немного подождать и быстро направилась к двери во внутренние покои. Только платье прошелестело.
Виктор ничего не понял, но деваться было некуда. Неужели она все-таки испугалась? Или дело в чем-то другом, не имеющем отношения к расследованию? Или фрайин Ингрид, как подданная другого государства, сейчас приведет, на всякий случай, какого-нибудь ушлого адвоката? Имеет право, конечно, но жизнь это сильно усложнит…
– На ней есть действующий амулет, скорее всего – лечащий и восстанавливающий силы. Регенератор, – тихонько сообщила Виктору магичка, – но это всё, больше никакой работающей магии.
– Спасибо, – так же негромко ответил он.
"Полезная штука – амулет, поддерживающий силы после бессонных ночей, – с завистью подумал Виктор. – Нам бы в следственном такие выдавали…"
Фрайин Ингрид вернулась через пару минут. Молча смотрела, как слуга расставляет тарелки и вазочки с печеньем и пирожными и разливает ароматный чай по тонким, невесомым чашечкам. Подождала, пока за ним закроется дверь и положила перед Виктором и Анной гораздо более красочный портрет Верки.
Следователь смог ответить только изумленным взглядом. Отпил чая, чтобы хоть как-то занять неловкую паузу.
Хорошо хоть, вышколенные слуги князя в чайники не кипяток разливают – вот было бы позорище обжечься!
– Сэкономлю вам время и избавлю от неловкости, – спокойно, по-деловому проговорила Ингрид. – Это сотрудница одного из увеселительных заведений Гнездовска. Мой секретарь с ней… слегка знаком. Когда он узнал о ее убийстве – решил, что кто-то желает смерти мне. По его версии, убийца не имеет возможности добраться до сестры владетельного конунга, и выместил зло на этой несчастной женщине. Я, честно говоря, сочла подозрения Олега проявлением буйной фантазии, подкрепленной алкоголем. К тому же, как он сказал, в Веселом квартале все уверены, что убийца – сожитель жертвы.
Фрайин Ингрид излагала факты спокойно и точно. Уже никаких шуток – перед Виктором сидела деловая дама, решающая какую-то задачу.
"Интересно, чего она от меня хочет, рассказывая все это? Ну, кроме поимки убийцы? Или все еще интереснее? – думал Виктор. – Или у нее просто такой стиль общения? Дама – соправитель конунгата, специалист по ведению переговоров. Глупо ждать от нее реакции испуганной женщины"
– Ваша светлость, в деле открылись новые обстоятельства, и мы обязаны проверить все версии, – сказала Анна.
Виктору часто приходилось произносить эту стандартную фразу при ведении самых разных расследований. Услышать ее от магички было странновато. Но – спасибо ей, что подхватила линию допроса.
– Понимаю, – кивнула фрайин Ингрид, – и даже не буду спрашивать, какие, чтобы не вынуждать Вас нарушать тайну следствия. Так чем могу помочь? Мой секретарь, Олег Траут, будет здесь через несколько минут, сможете его допросить. Я послала за ним.
"Мечта, а не свидетель, – мрачно заключил Виктор, – вот только неясно, хорошо это или плохо".
– Сударыня, я, признаюсь откровенно, восхищен вашей информированностью и благодарен за понимание. – Разливаясь соловьем, Виктор лихорадочно пытался понять, чем вызвана такая отзывчивость собеседницы.
– Спасибо за комплимент, господин следователь, – фрайин Ингрид очень серьезно посмотрела ему в глаза, и Виктор слегка стушевался от такой прямоты. – Признаю, мне стоило бы испугаться – но мой страх ведь ничего не изменит, так?
В ее взгляде было что угодно, кроме страха. Больше всего это напоминало взгляд шахматиста на фигуры после неожиданного хода противника.
Серо-синий взгляд… Виктору стоило некоторого усилия отвести глаза.
– Если верна версия о том, что кто-то настолько сильно меня ненавидит, что пошел на такое… – продолжила фрайин Ингрид. – Мне сложно подобрать точное определение этому… Как бы то ни было, если убить хотели меня, в моих интересах помочь вам найти преступника.
– Тогда, Ваша светлость, пожалуйста, вспомните, кто может желать вашей смерти? – снова вступила в разговор Анна.
Ингрид с сомнением покачала головой и усмехнулась.
– Мистрис Анна, господин следователь, увы, тут я вам вряд ли чем-то смогу помочь. Проблема в том, что при такой формулировке вопроса, без ложной скоромности, в подозреваемые я могу записать почти всех обитателей этого дворца. И, одновременно, никого из них.
Виктор прекрасно понял, о чем она говорит – но по привычке изобразил недоумение. Пусть лучше сама объяснит. Мало ли, что всплывет?
– Все очень просто, – продолжила Ингрид, не дождавшись ответа, – Вы ведь в курсе последних изменений в Альграде? Особенно – автономии полевиков и торгового союза с Империей? И как они обрадовали наших дорогих соседей? Естественно в наш адрес была высказана масса "добрых" пожеланий. Более того, все они резонно предполагают, что этим дело не ограничится… И, если мне внезапно упадет на голову кирпич с крыши княжеского замка, многие искренне порадуются. Но убийство этой девушки, если я все правильно понимаю – проявление личной ненависти. Это не политика, это кто-то, возможно, искренне и без изысков ненавидит лично меня. А вот здесь я бессильна что либо предполагать. Я, конечно, не ангел, и наверняка за свою жизнь кого-нибудь обидела. Но вряд ли отказ от династического брака или проигрыш в покер может быть поводом для настолько сильных чувств. Вы ведь прекрасно знаете, в нашей среде такие бурные проявления эмоций – огромная редкость. Господин фон Берген, я думаю, со мной согласится.
Глубокий голос. Очень богатые интонации. Идеальная дикция.
"Господи, – подумал невпопад Виктор, – как я, оказывается, скучал по этому! Нормальная речь умного, образованного человека!"
Ингрид отпила еще чая и отставила чашку с блюдцем.
Очень хотелось согласиться с фрайин Ингрид. Действительно, представить кого-то из владетельных господ в роли неумелого некроманта, кромсающего жертв, казалось совершенно нелепой идеей.
Но Виктор был, прежде всего, следователем. И продолжил спрашивать:
– Все-таки, сударыня, постарайтесь предположить, кто это может быть. Возможно, это убийство – попытка вас запугать?
– В этом случае, я думаю, мне каким-либо образом дали бы знать, что именно я должна – или не должна делать. Но, увы – полная тишина, – обычно в такие моменты люди пожимают плечами, но фрайин Ингрид только слегка повернула голову, обозначая свое недоумение. – Если я получу какие-то требования, я обязательно Вас проинформирую.
"Что ж, тут пока тупик, – сделал Виктор пометку в блокноте, – хорошо, идем дальше"
– Может быть, вам знаком этот человек?
Виктор положил перед Ингрид портрет несчастного сторожа Юрия Шапки.
Фрайин на этот портрет смотрела намного дольше, чем на рисунок с Веркой. По ее лицу ничего нельзя было понять, но Виктор начал всерьез надеяться на какой-то интересный результат.
– Этого человека я никогда не видела, – с полной уверенностью заявила фрайин Альградская. И, прежде чем Виктор погрузился в глубины разочарования, добавила, – но телосложением он очень напоминает моего брата. А кто это?
Виктору очень хотелось сказать что-то вроде "опаньки!" но такое выражение удивления при благородной даме было немыслимо. Значит, права была магичка. Все дело во внешнем сходстве.
– Это вторая жертва, сударыня. Убит вчера ночью, – сообщила Анна. В ее голосе Виктор услышал очень тонкий намек на ехидное: "я же вам говорила!".
– И рядом с его телом было обнаружено вот это, – добавил Виктор.
Следователь осторожно развернул бумажный пакет для улик и предъявил госпоже Ингрид обрывок ленты.
Вот теперь ее наконец-то слегка проняло. Из-за нейтральной, вежливой доброжелательности на секунду выглянула обычная, человеческая тревога.
Она быстрым движением дотронулась до своей прически.
– Думаете, господин следователь, это одна из моих лент?
– У вас наверняка есть запасные, сударыня. Давайте сравним?
– Увы, не получится. Запасных нет, – раздраженно сказала Ингрид. – Буквально сегодня утром выяснилось. Эти ленты – не просто украшение, это часть церемониала, фамильная ценность. Через пару часов меня, вместе с остальными важными персонами, ждут на обряде посвящения в рыцари младшего сына князя Гнездовского. Так что нужно соблюдать все формальности внешнего вида, для того и создали эту сложную конструкцию с фамильными лентами. Платье цветов дома Альград я надену позже… Лент должно быть пять, а осталось только четыре. Горничная чуть не плакала, когда мне об этом сказала. Так что сравнивать придется с теми, что сейчас на мне.
– Вы позволите? – изумленно поинтересовался Виктор.
– Несомненно. Если убийца имеет возможность воровать из моего будуара – я хочу об этом знать. Так что сделайте одолжение.
Виктор встал, подошел к фрайин Ингрид со спины, и аккуратно, стараясь не прикоснуться к ее волосам, приложил к фигурно выступающим из прически лентам свой грязный обрывок. Наклонился, чтобы лучше рассмотреть – и невольно вдохнул тонкий запах ее духов.
Потом он сообразит, что гораздо уместнее было бы передать ленту магичке – она все-таки дама… Но в тот момент азарт поиска улик (или желание подойти поближе к фрайин?) оказались намного сильнее.
Ленты были одинаковыми.
– Мне жаль, сударыня…
Ингрид резко повернулась, Виктор не успел распрямиться, и ее лицо оказалось очень близко. Ингрид смотрела на следователя в упор, но без вызова – ему показалось, что ее глазах плескались разом страх, благодарность и надежда – на фоне холодного, точного расчета. От такой смеси эмоций Виктор застыл.
Или тебе просто не хотелось отстраняться, а?
– Спасибо, господин фон Берген, – медленно проговорила Ингрид, – я обязательно выясню, как моя лента попала к убийце. Вы уверены, что мне больше ничего не нужно знать?
– Оба убийства совершены необученным некромантом, – очень тихо ответил Виктор.
Фрайин Ингрид благодарно опустила ресницы, и только оторвавшись от ее взгляда, следователь смог наконец-то разогнуть спину.
Он прекрасно понимал, что теперь запах ее духов будет преследовать его везде. И глаза. Все-таки синие, просто кажутся более тусклыми. И еще…
"Уймись, романтик хренов, – одернул себя Виктор, – просто ты давным-давно не встречал никого из своей стаи".
Госпожа Ингрид Альградская снова выглядела совершенно спокойной элегантной дамой. Виктор как можно незаметнее перевел дыхание – надеясь, что ни напарница (вот черт, он же совсем про нее забыл!), ни свидетель ничего не заметили. Снова сел в кресло и допил остатки своего чая.
– Сударыня, – прервала Анна неловкую паузу, – некромант, особенно в детстве, обычно очень жалкое существо со склонностью мучить тех, кто слабее. Припомните, может быть, вы знаете кого-то, кто издевался над животными или, может быть, над детьми? Кто-то, кому мучения других оставляли удовольствие?
– Был один такой знакомый, – немного подумав, ответила Ингрид, – но он давно погиб.
– Некроманты не всегда умирают, как обычные люди, – вкрадчиво сообщила магичка, – расскажите о нем подробнее, пожалуйста.
Было очевидно, что Ингрид совершенно не рада воскрешать воспоминания. Но все-таки, помолчав, ответила.
– Мой бывший муж, Иоганн, наследник Эзельгаррский.
*****
До свадьбы они виделись всего один раз – лет в пять. Родители сговорились о браке, дело было решенным, и никто не интересовался ни мнением жениха, ни мнением невесты. Впрочем, они сами страшно удивились бы таким вопросам.
Когда пришло время свадьбы, Ингрид с пышным эскортом прибыла в Эзельгарр и стала женой наследника.
Почти сразу начался кошмар. Ее никто не предупреждал о привычках будущего мужа. Пресекать попытки издевательств становилось все труднее, Ингрид рыдала на исповедях и всерьез думала об уходе в монастырь.
Однажды она застала мужа с одной из горничных. Исхлестанная девчонка плакала от боли, Иоганн выглядел абсолютно довольным, явно планируя проделать то же самое со строптивой женой… И правнучка Альга Скальда впервые поняла, что чувствуют берсерки.
Чуть позже, с трудом разжимая побелевшие пальцы, вцепившиеся в тяжелый кованый подсвечник, Ингрид порадовалась невероятному везению – за убийство мужа ей грозила бы смертная казнь.
Девчонка-горничная, испуганно забившаяся в угол спальни, никогда и никому не рассказывала об увиденном кошмаре. Ингрид и сама не очень хорошо помнила, что произошло. Только панику в глазах мерзавца, не ожидавшего увидеть вместо тихой, скромной жены озверевшего берсерка.
Почти сразу на грохот и крики прибежала дворцовая охрана. У полуголого Иоганна была сломана ключица, заплывал глаз и очень болело в паху. Ингрид с трудом дышала из-за трещины в ребре – муж все-таки сумел двинуть ей кулаком. Горничная тихонько скулила в углу.
Охранники супругов растащили, старательно пряча улыбки. Ясное ж дело – молодая жена, застала мужа с девкой…
Позже на Ингрид накатил ужас. Если бы стража не прибежала так быстро, опомнившийся Иоганн размазал бы ее по стенке. Но – повезло.
На следующий день над дракой хохотал весь замок. Иоганна здесь и так не очень любили, а тут такой повод поскалить зубы!
Вызвали мага – лекаря. Он срастил кости, оставил примочки для синяков и уехал, профессионально сохраняя невозмутимый вид. "Милые, мол, бранятся…" Ингрид не стала его разубеждать. Только написала брату, не вдаваясь в подробности:
"… знаешь, Магнус, прадед бы мной гордился…"
Барон Эзельгаррский, по слухам, устроил сыну и наследнику страшный разнос (в основном – за вынос сора из избы) – но невестке не сказал ни слова.
Ингрид почти сразу отправилась в паломничество по дальним монастырям. С глаз долой.
Через месяц Иоганн с небольшим отрядом отправился воевать за гётского принца Константина. Где и сложил голову, оставив Ингрид счастливой вдовой.
*****
Фрайин Ингрид не стала, конечно же, рассказывать Виктору и Анне все детали.
– Чужие страдания действительно доставляли ему удовольствие, – просто и грустно сказала она. – Пусть и не по-христиански так говорить, но, не стану скрывать, я благодарна гётам за то, что он так и не вернулся.
Негромкий стук в дверь прервал их разговор.
В гостиную вошел Олег Траут, тот самый крепыш-блондин, которого Виктор помнил по вчерашнему утру в "Ферзе". Вот только на рассвете он ныл, жаловался и злился на коллегу Анжея, а сейчас излучал готовность служить своей госпоже.
"Как чудесно меняет настроение присутствие сюзерена" – хмыкнул про себя Виктор.
Фрайин Ингрид улыбнулась своему секретарю.
– Знакомьтесь. Господин фон Берген, следователь местного управления стражи. Мистрисс Анна Мальцева, маг-эксперт. Олег Траут, мой секретарь и правая рука.
Олег и Виктор церемонно обменялись поклонами. Анна кивнула секретарю.
– Олег, ты был прав насчет возможных мотивов убийства той девушки, похожей на меня, – Ингрид глотнула чая и аккуратно поставила чашечку на блюдце, сумев не звякнуть фарфором. У Виктора, давным-давно не участвовавшего в светских чаепитиях, так не получалось.
