Текст книги "Якудза из другого мира. Том I (СИ)"
Автор книги: Алексей Калинин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Чего я сделал? – вытаращил я глаза.
– Ты победил мальчика по фамилии Окамото. А его отец считается императором тяжелой промышленности. Ты заставил его друзей замолчать – с тобой никто не разговаривал из-за бойкота. Про его жену говорить?
– Она же не жена, а подруга, – почесал я голову.
– Да? Думаешь, что сыну такого богатого рода подложат постороннюю девушку? Да за таким богатым женихом выстроилась такая толпа невест, что на Курильских островах для них не хватило бы места. Это дочка «императора» автомобилестроения Учиха. После выпуска из школы они поступят в один и тот же университет, а там поженятся и через год появится новый наследник двух могущественных родов. Жизнь Масаши уже расписана чуть ли не по часам. Правда, ты в эти часы не вписывался, но ты будущий якудза, поэтому тебе насрать на правила.
– То есть я наехал на мажора? Вот это вообще печально.
– Да, но не смертельно. По крайней мере так будет, если примешь моё предложение стать учеником. Если же нет, то я вряд ли увижу тебя ещё раз, – пожал плечами старик. – Всё, твоё лечение закончено. Можешь принять душ, смыть с себя грязь и пот. За это время ты подумаешь и дашь свой ответ.
В небольшой ванне, в которой не разляжешься, как в нашей русской, а можно только сидеть на карачках, я поливал голову из ковша и думал, думал, думал.
Вернуться назад не получится. Придется обживаться здесь. С этим худо-бедно можно смириться, если бы не небольшой казус с Окамото.
Получалось, что я накостылял богатенькому сынку, и теперь папаша обязательно будет мстить за сына. В моей практике похожее раньше случалось. Помните про мажорчика и его пафосного батю?
И, если прежде действие происходило в немного раздолбайской России, то вот в щепетильной Японии такое вряд ли спустят с рук. Ситуация выходила похожая, но я не думал, что окажусь на месте обычного студента. Да и вряд ли здешние киллеры будут такими же принципиальными, как убийца из другого мира по прозвищу Тень. За мной полюбому начнется охота.
Мизуки поможет? А вот вряд ли. Да, ей нужны связи среди аристократии, но зачем она будет ссориться с могущественным родом из-за паршивого хинина? Скорее она сама мою голову принесет на блюдечке. Ещё и веточки укропа вставит в уши, чтобы веселее было.
И потом – вакансия ученика мужика, который выпускает огонь из рук и считается одним из уважаемых людей якудзы тоже на дороге не валяется.
Намыливая пухлое тело, я с небольшим отвращением посматривал на себя в зеркало. Нельзя же так себя запускать. Это арбузу хорошо, когда живот растет, а кончик сохнет, но вот молодому человеку с лишним весом надо побороться.
И родители этого молодого человека… Они почти всю свою сознательную жизнь прожили отщепенцами, а теперь, когда касту хининов отменили, продали себя в рабы. Мне кажется, что они заслужили немного нормальной, свободной жизни. Пусть даже за то, что дали мне второй шанс на жизнь.
А как вы помните, я не люблю брать в долг.
Странный мир – с каждым днем всё больше проблем. Да-да, это мир виноват, вовсе не я. Я тут просто развлекаюсь и… И намываю искательницу приключений.
Когда я вытерся полотенцем, то уже принял решение. На вешалке в душе висело темно-зеленое кимоно, его я и накинул, перед выходом. Маловато, конечно, надо будет сказать старику, чтобы взял на размер больше.
– В общем так, мастер Норобу, я согласен стать твоим учеником. Кормить меня будешь три раза в день, сказку на ночь читать не нужно. Если вздумаешь приводить женщину, то только подмигни – срулю гулять на пару часиков.
Старик поднял глаза от мандалы и окинул меня спокойным взором:
– В общем так, иномирец, ещё раз наденешь моё кимоно – не сможешь больше обесчещивать императорских жен. Нечем будет. Пропитание станешь искать сам, ещё и мне приносить в награду за обучение. Женщин сюда не водить, иначе сломаю ногу, а после сращу неправильно и скажу, что так и было. Всё понял?
– По рукам, – улыбнулся я. – И это… Зови меня просто Тень.
Глава 9
– Такаги-сан, подойди-ка сюда! – раздался из дома голос Норобу.
Я едва не выронил из рук нож-сантоку, которым разделывал лосося на столике в углу заднего двора. Ушел так далеко специально, чтобы запахом рыбьей крови не мешать медитации сэнсэя… Да, он умеет быть убедительным. А теперь ещё и назвал не Тенью, не Изаму, не охламоном безруким…
Во как… Похоже, что дело пахнет керосином. Надо бы куда-нибудь слинять, пока у старика не пройдет первый приступ ярости. Начал тихо отступать к соседскому забору. Я уже успел выучить, что сэнсэй очень щедр на пиздюлины, когда называет меня по фамилии.
Да-да, уже было несколько косяков за пару недель, что я прожил в доме старика. Черт побери, а ведь и в самом деле получилось, как в азиатских боевиках – ехидный старик обучает молодого оболтуса. Я прям как Джеки Чан, только не бухаю в стиле «пьяного мастера». А так всё почти один в один.
И косяки случались как-то сами собой. Вот честное слово, я не жопорукий, но почему-то в первый день, когда сэнсэй усадил меня за песочную мандалу, я через полчаса так неловко повернулся, что опрокинул столик. Мне ещё тогда показалось, что это кто-то подтолкнул мой локоть, но рядом никого не было. Я оставался в доме один, а старик отправился за покупками.
И как же он орал, когда увидел разгром…
Я успел только смести в кучу песок, высыпанный из разных баночек. Получилась веселенькая разноцветная куча, похожая на дерьмо сказочного единорога. И перед этой кучей застыл я в позе американской статуи Свободы с веником в одной руке и совком в другой.
Метафор и оскорблений хватило на два часа. Причем первые десять минут он гонялся за мной по саду камней, который располагался на заднем дворе. Ух, как же я тогда бегал, чтобы не отхватить болезненных звездюлей. И всё равно на следующий день всё болело, и я мог двигаться только с помощью палки.
Благо в школу не надо было идти, зато весь день потратил на восстановление этого гребанного каменного сада. Ух, блин, как вспомню, так вздрогну… вот бы все местные кошки полюбили его и сделали своим козырным лотком!
Но этого мало – старик на следующий день заставил меня сесть за разбор песка по баночкам. Представляете? Вот этот вот мелкий крашеный песок с примесью толченого мрамора разносить по баночкам…
Сука! Да даже у мифологического Сизифа работенка была попроще.
Я послал старика в пешее эротическое путешествие, за что был тут же категорически отпизжен. На этот раз в сад камней он нерадивого ученика не пустил, быстро сложил руки в нужные мудры и ветром меня закинуло обратно, прямо в заботливые руки сэнсэя.
Ух, до чего же Норобу юркий и ловкий оказался. Все мои удары, уловки и трюки из прошлой жизни просчитывал на раз-два. А своими болючими тычками пробивал любую защиту. Это и был второй раз, когда он назвал меня по фамилии.
Понятно, что новое тело вообще даже близко не стояло с моей прошлой подготовкой, но… Вот положа руку на сердце, могу сказать, что даже Игорю Смельцову в прошлой жизни пришлось бы трудно справиться с сэнсэем. Не хочется признавать, но мастер Норобу мог бы отмудохать меня и тогда… Наверное…
В школе меня продолжали всё также бойкотировать. Все, кроме Кацуми. Вот с ней я в основном и общался, когда её не перекрывали назойливые одноклассницы. С другими одноклассниками как-то не задалось пока наладить контакт…
Трое бойцов делали вид, что со мной не знакомы и вообще я для них гребаная пыль под ногами. Что же, меня такой расклад пока устраивал. Я ни к кому не лез и ко мне тоже никто не подгребал. Да, ловил полувосхищенные-полупрезрительные взгляды, но только улыбался в ответ.
А ещё начал работу над телом. Утренние пробежки на десять километров, сто отжиманий, сто приседаний и сто упражнений на пресс. Взял за основу тренировку Сайтамы из своего мира, добавил подтягивания и подъем на трапецию. Первые дни после тренировок старику приходилось меня восстанавливать, потому что в теле ныло всё, что могло только ныть. Я ходил с трудом, но после лечения сэнсэя мог более-менее нормально двигаться. И на другой день снова выходил на тренировку ранним утром…
Ведь только упорство – единственный ключ к мастерству.
Из размышлений о прошлой неделе меня вырвал старческий голос:
– Такаги-сан, мне долго тебя ждать?
Ага, уже недолго, вот сейчас через заборчик перелезу, а там огородами-огородами и…
– Небесный захват!
Твою же дивизию…
Вот совсем немного оставалось, чтобы упасть по другую сторону заборчика в огород соседа, господина Яно, и затаиться там дохлым сусликом. Какой-то секунды не хватило!
Мою шею сдавило невидимой рукой. Да так сдавило, что позвонки хрустнули. Приподняло над каменным забором и потащило моё бренное тело в дом. Перед глазами мелькнул наполовину разделанный лосось. Даже в его мертвых глазах я прочитал сочувствие.
Эх, как бы не очутиться с ним рядом…
Почему я до сих пор не слинял от старика? Да потому, что он обучает меня оммёдо, то есть колдовству. Без оммёдо в этом мире вряд ли проживешь.
Чему я научился? Позже расскажу, сейчас меня тащит к старику и мне не до рассказов.
Вон он, стоит на деревянном настиле и выставил руку с раскрытой ладонью. Вот прямо как джедай из «Звездных войн». Только светового меча не хватает. Оби ван Кеноби засушенный…
– Такаги-сан, мои голосовые связки устали звать тебя, – с легкой усмешкой в голосе проговорил Норобу. – Чем таким важным ты занимался, что не слышал своего учителя?
– Кхе-кхе, – ответил я, показывая на собственное горло.
– Мне тяжело осознавать, что ты занимался «кхе-кхе» и не слышал мудрого сэнсэя. Как же мне с тобой поступить, чтобы прочистить заросшие глупостью уши?
Захват чуть ослаб. Я смог вдохнуть воздух, чтобы просипеть:
– Понять и простить…
– Эх, у меня слишком доброе сердце, – проговорил старик, покачивая головой. – Я слишком многое прощаю и очень много понимаю. Как же я порой бываю мягок… Пойдем, нам нужно подготовиться к самому важному событию в твоей жизни. Мы встречаемся с главой рода Окамото. Сегодня ты заглянешь смерти в глаза и поклонишься ей.
– Чего? Никому я кланяться не буду…
Невидимая ладонь снова стиснулась так, что глаза полезли наружу.
– Тогда ты напрасно занял тело молодого человека. Тебя через час убьют, а мне предстоит искать нового ученика. И напрасно господин Такаги и госпожа Такаги будут продолжать работать на стройке – их сын умрет, так и не освободив их от рабства. Окамото знает, где ты обитаешь, поэтому скрываться бесполезно.
Всё это было сказано таким спокойным тоном, так обыденно…
И ведь не попрешь против таких слов – за мной уже целую неделю велась слежка. Я срисовал её сразу, как только вышел на рынок. Люди менялись, лица скрывались, но цель у них была одна – следить за мной.
Я уходил от слежки, обманывал «хвост», сбегал от преследователей до тех пор, пока не обнаружил одного из этой команды почтительно болтающим со стариком Норобу на пороге его дома. Старик вежливо кивал и улыбался. После этого я перестал обращать внимание на слежку.
Ходят? Да и пусть ходят. Пока не хотят убить, пусть волочатся за пухлым школьником. Даже пусть бегают, когда я выхожу на пробежку.
Если вы скажете, что это всего лишь шизофрения, то я отвечу – лучше быть живым шизофреником, чем дохлым оптимистом.
Горло освободилось, и я упал на колени. Поднял глаза на мастера. Оскалился…
– Запомни это положение. Оно начальное. После этого нужно неторопливо коснуться лбом пола и досчитать до трех. Ты поклонишься Масаши и попросишь у него прощения. После этого он предложит тебе всё забыть, и ты согласишься. Ему тоже не нужна слава аристократа, побежденного хинином. Старший Окамото может дать какое-нибудь несущественное задание в качестве извинения. Примерно так и будет. Не хмурься, я просил поговорить про тебя нашего оябуна Сато. Только поэтому ты до сих пор жив… Всё просто, иномирец по прозвищу Тень.
Всё просто… Всё просто?
Вот так вот взять и склониться перед пацаном Окамото? Растоптать то, что с таким трудом создал в бою с тремя противниками? Больше чем уверен, что он ещё и снимать будет на телефон, чтобы потом по школе ходили фотографии моего унижения.
– Я не буду кланяться…
– Дурак! Ради тебя беспокоили стольких людей, а ты строишь из себя неприступную девочку. Поклонишься и всё. Школу закончишь через год и забудешь её, а я могу потерять ученика и уважение в собственном клане. Ведь я не смог вдолбить в твою пустую голову правила этикета. Учти, если ты не поедешь сам, то я вложу в твоё тело дух-сикигами и он всё исполнит за тебя. Так или иначе, но ты поклонишься Масаши. Я не хотел ехать, но поеду с Мизуки. Ты поклонишься, мерзкий хинин!
А вот об этом я не подумал. Один раз старик продемонстрировал мне, как он может заставить ученика делать то, что ему не хочется… Я пересолил рис и в наказание полночи плясал перед садом камней в одной набедренной повязке – фундоси. И ведь хотел остановиться, но руки и ноги мне не повиновались. Только полная луна была моим единственным зрителем…
– Ну ты и засранец, сэнсэй Норобу.
– Это ты засранец, Тень. Нагадил, а старый учитель разгребает. Одевайся, Мизуки через десять минут приедет.
– А как же рыба? – оглянулся я на унылого лосося.
– Она тебя дождется, – сэнсэй сотворил три мудры и выкрикнул: – Ледяной шар!
Столик и рыбу накрыло синеватым пузырем. Трава около пузыря сразу же покрылась беловатым инеем.
– Тебе и холодильника не надо, – хмыкнул я.
– А вот тебе надо смыть запах рыбы и одеть чистую одежду. Вдруг тебя убьют, а ты уже во всём чистом…
Пока я умывался, то голова кипела от мыслей. Как бы я ни хотел избавиться от такого позорного занятия, как поклон, но умом понимал, что Норобу прав. За меня вступилось слишком много людей, чтобы вот так вот просто взять и не явиться к одному из могущественнейших людей Токио. Или явиться и обосраться…
Интересно, а если бы тому студентику из моего мира предложили поклониться в ножки мажорчика, чтобы замять это дело, он стал бы кланяться? Очень сложный вопрос. На такой не дашь однозначного ответа. С одной стороны тот студент был единственным кормильцем в семье и с его гибелью семья была бы обречена на голодную смерть, а с другой стороны юношеский максимализм и гордость вряд ли позволила сделать поклон.
Хрен знает, как бы я поступил на его месте. Если за спиной никого, то можно поиграть в несгибаемого героя, но когда за спиной родные и близкие…
Мне сейчас эта ситуация была как серпом по яйцам. И на хрен не пошлешь и спину не согнешь. И хитрый старик ещё родителей Изаму сюда приплел. Одна из тех ситуаций, когда яйцами болтаешь между молотом и наковальней.
– Эй, Тень, приехала Мизуки. Одевайся быстрее! – раздался стук в дверь.
Я взглянул в зеркало крошечной ванны. Оно мне показало только озадаченное лицо белобрысого юноши и не дало никакого четкого ответа. Холодная бездушная стекляшка.
Пришлось вздохнуть и одеваться. Благодаря поддержке Мизуки у меня постоянно водилась небольшая сумма. На неё я и закупил одежды, чтобы не выделяться из толпы. Также купил еды, а то старик категорически отказывался давать деньги на покупки. Мы же договорились, что я его кормлю, вот я и выполнял свои условия договора. В России я ухаживал за ветераном Великой Отечественной, а тут подкармливал колдуна преступного клана.
Вряд ли это одно и тоже.
Красотка-якудза называла свои финансовые подарки инвестициями в будущее. Думаю, что эти инвестиции окупятся с лихвой. Я уже попросил её свести меня с заправилами компьютерного мира. Если всё срастется, то я выкуплю родителей Изаму гораздо раньше, чем закончу школу.
– Привет, малыш! – воскликнула Мизуки, которую Норобу угощал чаем.
– Привет, Мизуки! Что с рукой?
Я кивнул на левую руку, лежащую в удобном бандаже.
– Была стычка с Тораноаши-кай, – отмахнулась Мизуки здоровой рукой.
– А-а-а, бандитская пуля, – посочувствовал я. – Наши выиграли?
– Скорее бандитский меч. Наши всегда выигрывают, – улыбнулась она. – Сэнсэй Норобу, спасибо за чай. Рада, что вы едете с нами.
– Да куда уж без меня, – сказал Норобу, одетый в черное шелковое кимоно с вышитыми разноцветными драконами. – Посмотрю, чтобы мой ученик не наделал глупостей.
Мизуки усмехнулась и отпила из чашки. Норобу тем временем встал и вынес из своей комнаты две бутылки, упакованные в белую шелковую ткань так, чтобы они представляли из себя подобие пакета. На ткани золотой нитью вышиты слова извинения и вежливые восхваления тому, кому предложен подарок.
Ого, такой «пакетик» дорогого стоит.
– На всякий случай берег. Похоже, что этот случай пришел, – буркнул сэнсэй.
– Мастер, а тебе явно дорог твой ученик, – улыбнулась Мизуки. – Малыш, это сакэ сэнсэй Норобу изготавливал сам, так что цени такую жертву. Твой сэнсэй очень добрый человек.
Я потер кожу на кадыке – совсем недавно этот «добрый человек» не свернул мне шею. Но промолчал. Только поклонился в ответ сэнсэю. По-русски, от души, со взмахом правой руки.
И вот странно, этот полуиздевательский поклон дался мне легко, но вот сама мысль о том, что я встану на колени и ткнусь лбом в пол вызывала мурашки и сводила челюсть. Я понимал, что это необходимо, чтобы выжить, но на хрена же нужна такая жизнь?
– Поехали, – кивнул Норобу.
Уже в машине Мизуки сделала небольшой выговор:
– Вот такой поклон не делай. Могут подумать, что ты хочешь выхватить меч. Смотри не в глаза собеседнику, а на его лицо. Не опускай голову при приветствии. Только когда будешь делать догэдза. Не раньше.
– Когда буду делать земной поклон, – повторил я эхом. – Не раньше. Заметано. Скажи, Мизуки, а то, что я тебе говорил по поводу Макото… Оно в силе? Я могу рассчитывать на тебя?
– Это самая дурацкая просьба из тех, которую я слышала. Но если ты уверен в своем плане, то я сделаю, как ты просил. Говоришь, он ходит в кафе Такашито?
– Да. Если сегодня останусь в живых, то начнем операцию послезавтра в час.
– Надеюсь, что останешься. Знаешь, малыш, гордость – это хорошо, но жизнь всё-таки лучше. Поклон сделать несложно, вот если бы ты был в якудза, то тебе пришлось бы отрезать фалангу мизинца. А так…
– Эх, может вам это и несложно, а мне… Ведь я был прав. Я нечаянно толкнул этого парня, потом извинился, но он начал выебываться и поэтому получил. Я был прав, а он… Знаешь, как паршиво я сейчас себя чувствую?
– Понимаю, малыш, но… У нас так принято. Если ты не можешь быть сверху, то пригибайся, когда на тебя гадят. Или же переходи в якудза и занимай высокий пост. Большего хинину не добиться.
– А можно сразу в якудзу? Я даже немного оммёдо знаю, сэнсэй Норобу научил. Всего из двух мудр, но оно есть!
Мизуки взглянула на мастера Норобу, а тот махнул рукой в ответ, мол, не заморачивайся. Я насупился.
– Чего так? Я же могу, я же умею.
– Вот когда я скажу, что ты умеешь, тогда так и будет, а пока что ты слаб, как двухлетний ребенок…
– Но, сэнсэй…
– Никаких «но»! – прикрикнул Норобу и кивнул на картину за окном. – Мы подъезжаем.
Я невольно взглянул туда. Водитель с фамилией Хаяси уверенно вел автомобиль вдоль живой изгороди. За ней виднелся огромный дворец. Да-да, другим словом это здание нельзя назвать – именно дворец.
Перед большими чугунными воротами с иероглифом-фамилией Окамото водитель притормозил и отдал в открытое окно прямоугольник визитки. Суровый охранник с автоматом наперевес взял визитку, пролаял в рацию, выслушал гавканье в ответ и с легким поклоном отдал визитку обратно. Повинуясь взмаху руки охранника, чугунные ворота распахнулись.
Хаяси заехал во внутренний дворик и остановился.
– Дальше мы идем пешком, – произнесла Мизуки. – Малыш, цени это – ради тебя мы жертвуем временем и положением. Ведь после этой встречи мы с мастером Норобу можем не вернуться…
– Что-о-о? И вы на это согласились? – у меня даже волоски на шее зашевелились.
– Ты странный, но чем-то ты нам нравишься. И мы собираемся взять тебя в семью, так что это ещё один камень на чашу весов.
– Мне он совсем не нравится, я тут только потому, что хотел познакомиться с господином Окамото, – отрезал Норобу. – Возьми сакэ, а то забудешь ещё!
Он вышел из машины, когда Хаяси с поклоном открыл дверь. Лицо Норобу выражало крайнюю степень возмущения.
– Нравишься-нравишься, – подмигнула Мизуки. – Не заставляй нас разочаровываться в тебе.
– Я… – я сглотнул. – Я постараюсь.
Выйдя из машины, мы двинулись по мелкой гальке к небольшой беседке на берегу декоративного прудика. Галька дорожки была так идеально подобрана и так очищена, что покрась в разные цвета и можно принять за драже «ММ`s».
В прудике с кристально чистой водой резвились краснобокие карпы. Они скользили между кувшинок лотоса и поглядывали на нас бусинками глаз. За прудом красовалась беседка, а дальше монументом высился дворец с выгнутой крышей. Возле него прохаживались охранники в дорогих костюмах.
В резной беседке сидели три человека. Старик, мужчина и мальчик. Мужская часть семьи Окамото? По краям деревянной беседки стояли девять вооруженных людей, которые озирались по сторонам и готовы были расстрелять из автоматов любую подозрительную тень.
– Изаму, ты только молчи, а в нужный момент поклонись и извинись, – прошептал Норобу.
– Посмотрим, – шепнул я в ответ.
Я шел, но так и не был уверен до конца, что смогу переступить через себя.
Охранники у резной беседки взяли нас на прицел, но важный старик махнул рукой, чтобы стволы убрали. Масаши смотрел на меня с явным чувством превосходства.
Сука, сейчас он явно тащился от происходящего…
– Добрый день, благородный господин Окамото-старший, – уважительно поклонился сэнсэй сначала старику в белом кимоно, а потом мужчине и в конце школьнику. – Добрый день, благородный господин Окамото-средний. Добрый день, благородный господин Окамото-младший.
Точно также сделала и Мизуки. Я коротко кланялся в знак уважения, но молчал, как мне и было сказано.
– У вас пять минут, – проговорил старший Окамото.
– Нам должно хватить, – снова поклонился сэнсэй Норобу. – Мой нерадивый ученик Изаму Такаги очень сильно просил меня рассказать о происшествии в школе. Это было банальное недоразумение. Мой ученик оказался втянут в драку двумя не очень хорошими школьниками. Его вывели из себя оскорблениями и издевательствами, отчего в голове помутилось. Да ему ещё и огрели по затылку хорошенько…
– Ближе к делу, – бросил Окамото-старший. – Твой ученик напал на моего внука. Хинин обесчестил аристократа!
– Нет-нет, мой ученик вовсе не нападал. Он защищался от ударов тех двоих мальчишек, а когда ваш благородный внук решил прекратить избиение и показать всем, кто в школе король, Изаму нечаянно коснулся вашего внука. Понятно, что господин Окамото-младший не ожидал такой подлости от того, кого решил защитить и поэтому поскользнулся. И так неудачно поскользнулся, что упал бедром на выпавший из кармана карандаш. Мой ученик увидел, что его толчок достался не тому и бросился помочь падающему, но он такой неловкий и к тому же был под влиянием сотрясения мозга… Поэтому он вместо помощи коснулся подбородка вашего внука. Изаму очень сильно сожалеет о случившемся и просит прощения.
Старший Окамото и Окамото-средний посмотрели на Масаши. Тот сидел с опущенными ресницами и слабо улыбался.
– Внук, так всё и было? Ты решил вступиться за ханина? – спросил наконец старший Окамото. – Это очень благородно с твоей стороны.
– Дедушка, я не хочу хвастаться своими делами. Люди расскажут о них лучше, – проговорил Масаши.
– Он ещё и очень скромный. А эта высшая добродетель среди аристократов, – проговорил Норобу. – Мой внук не спал две недели после происшедшего, он умолял меня привести его сюда, чтобы перед лицом главы рода Окамото принести извинения. Ученик, подай сакэ!
Я с хмурым лицом подал две запечатанные бутылки. Сэнсэй Норобу, кланяясь при каждом шаге, передал сверток и отступил назад.
– Что же, я думаю, что если мой внук унаследовал благородное сердце предков, то он может принять извинения и простить твоего ученика, мастер Норобу, – проговорил старший Окамото. – Масаши, ты примешь извинения?
Я увидел, как школьник достал дорогой смартфон и кивнул деду:
– Да, дедушка, я готов открыть свою душу извинениям этого молодого человека.
Норобу подтолкнул меня и прошипел:
– Иди и сделай догэдза. Или погибнешь здесь, а мы умрем вместе с тобой.
Я сделал несколько неверных шагов. Смогу ли я? Справлюсь ли я с этим унижением?
Масаши включил камеру смартфона и направил на меня. Заулыбался. Я шагнул ближе. До него оставалось два метра.
– Достаточно, молодой хинин. Приноси свои извинения и проваливай. У нас ещё много дел, – сказал средний Окамото.
Я вздохнул. Похоже, что вот и всё. Сейчас я переступлю через себя, сломаю психику, похерю принципы и потом себя возненавижу. Или же пошлю всех на хуй и погибну под пулями охранников.
Что лучше?
Я обвел взглядом закатное небо. Солнце уже собралось идти на покой и теперь багряным кругом скатывалось к горизонту. Красиво-то ка-а-ак. Аж умирать не хочется. Но и переступить через себя я не могу.
– Нам долго ждать? – нетерпеливо спросил Окамото-средний.
Всё, я решился. В последний раз обернулся на старика, на красотку Мизуки, на прекрасное и такое далекое небо. На стоящие поодаль сосны…
Что там за блеск?
Солнечный зайчик вспыхнул в кроне одной из сосен. Такой зайчик сам на ветку не заберется. Я обернулся и заметил, как по лбу Масаши крадется красная точка. Она смещалась от правого уха к центру.
Руки сами собой сплелись в мудре силы, а потом перешли в мудру исцеления. За долю секунды из земли за моей спиной вынырнул земляной щит. Самое первое оммёдо, которым я смог овладеть.
– Что ты себе…
Краем уха услышал далекий хлопок. В мозгу сразу сработало определение хлопка – тем, кто был в горячих точках, знаком этот тихий звук. А некоторые даже видели результат, когда рядом падал убитый друг.
Я видел такое, потому и прыгнул вперед. Земляной щит не поможет против пули! Чуть замедлит, но не поможет!
Я сбил Масаши, да так хорошо сбил, что мы вместе влетели в декоративный пруд. Ускорения телу придала разъяренная оса, ужалившая в левое плечо.
Вода сомкнулась над головой, по щеке мазнуло плавником карпа. Ил моментально поднялся из глубины и закрыл собой свет. Очень хорошо закрыл… До полной темноты…
