Текст книги "Стратегическая необходимость"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Рауф умел просчитать едва ли не любую ситуацию из тех, что преподносила им судьба, но сейчас он считать ничего не хотел. И – точка! Одно дело вслушиваться в собственную интуицию, по тысяче раз прокручивать карты в поиске вероятного направления удара противника, и совсем другое – ломать голову о холодные лабиринты политики, в которых постепенно запутывался его легион-генерал Ланкастер…

– А теперь третий вариант. Самый, с твоей точки зрения, глупый. Н-но!.. Попробуй-ка сообрази, кому нужна эта несчастная планета? Только без банальностей насчет того, что она нужна человечеству. Человечеству она нужна как лишняя дырка в заднице. Времена абстрактного гуманизма ушли навсегда – хватит, научили нас.

– Флоту. Это в первую очередь. Это оперативная база…

– … в неудобном для Флота месте. Эх ты, навигатор! Отсюда противно выходить – с трех азимутов постоянные трехплоскостные вихри, корабль тратит энергию не столько на разгон, сколько на борьбу с гравитационными возмущениями. Дальше, мой полковник. Забудьте, что на вас мундир – так или иначе, в старости вас ждет цивильная жизнь. Выборы и агитаторы. Окружные судьи, с которыми вы будете пить мескаль по вечерам. Шерифы, зовущие вашу милость на воспитательный вечер для несознательных юношей. Итак – дальше!

– Дальше промышленникам. Неглубокий сплит стоит любых инвестиций.

– А каким промышленникам? Сырьевым баронам! Эта публика не остановится ни перед чем. Но причем здесь мы? Флоту Альдарен нужен как заштатная база присутствия – по логике, и сидеть тут должны не десантники, а спешенная флотская бригада охранения. Ну, проблемы, скажешь ты. Все равно не повод. Значит, кто-то, стоящий очень высоко – я имею в виду, в информационном плане, просит отправить сюда почти секретный легион, чтобы навести полный и окончательный порядок. Особенно в свете отмены абстрактного гуманизма. А также полного отмирания гуманизма оперативного. Все логично! Нас взяли и подложили под кого-то. Обидно – а где мои денежки? Задаток-то дайте, суки!

– Ну, – согласился Рауф. – Так чем ты еще не доволен?

– Все не так, – вздохнул Ланкастер, наливая себе еще рому. – Тут какой-то сложный конфликт. Знать бы, кто из персонала…

– Да кто – что? – едва не взорвался начштаба.

– Кто есть кто… и еще: этот дивизион усиления. Все, опять-таки, логично: развернут противодесантный дивизион, так положено. То есть раньше не было положено, а теперь вот решили привести ситуацию к штатному расписанию. Все не так! – заорал генерал и врезал кулаком по столешнице. – Это пусть они Моне Чечелю глазки замазывают – а мне не надо! Какой д-дурак будет гнать на базу присутствия отдельный дивизион, укомплектованный сплошными ветеранами, да по штатам военного времени, да вооруженный новейшей техникой! Это когда на старых мирах не хватает «стреляющих» операторов, а системы через раз довоенные. Командир, конечно, ничего не знает. Он – что? – он песик. У него послужной список сияет, как Скала Славы. Ему скажут: служи – он служит. Велят блох вычесывать, так вылижет. Скажут «фас» – будет стрелять… что с такого возьмешь? Он не фигура… а мы? А если один «господин икс» ставит сюда нас, а другой – «игрек», кидает дивизион. Я, дескать, тоже не с дуба падал! Это – что? Это тоже инвестиции. Скрытые, Раф, скрытые… чем все это закончится?

– Повышением. Тебе-то что? Ты один черт в науку вернешься. Дадут еще один крест в погон, станешь начальником кафедры…

– Если бы. Ох, и не хочешь же ты думать, Раф… все, вон с глаз моих долой. Послезавтра – оперативные планы по наведению порядка. И учти – научники могут сорваться в экспедицию, когда им в голову стукнет. Ты не забывай, не мы тут хозяева.

«И не заставишь, – мрачно вздохнул Ланкастер. – Вот не заставишь его думать, хоть плачь. Зачем ему, собственно? Его дело – оперативные планы составлять, что он всю дорогу и делал. А мне – н-да, со мной дело похуже. И все-таки, кому ж это я так сильно понадобился?»

Глава 3.

1.

Он поглядел на хронометр: по логике, рабочий день у научников закончился, сейчас они собираются в клубе-казино. Что ж, пора. Хотя кто вообще знает, каков у них этот самый рабочий день? Накинув на плечи куртку – снаружи уже холодало, – Виктор вышел из кабинета.

По совести говоря, вид типового штабного барака осточертел ему много лет назад. Мечталось об уютных корпусах какого-нибудь старого военного университета, меж которых бесшумные жуки-уборщики неутомимо посыпают песком вдоль чисто выметенных дорожек, а после утреннего развода можно спокойно шествовать в полутемный кабинет, свалив первые лекции на молодого коллегу. Совсем, кажется, недавно, и сам он был молодым доктором, сочетающим преподавание с наукой, но… о небо, как давно все это было! Война казалась теперь вечностью, а чужое небо, которому уже не удивляешься – не судьбой даже, а, – данностью. Словно так было всегда.

Но…

Но когда-то семнадцатилетний лейтенант, только что выпустившийся из престижнейшей академии, более всего мечтал, как и положено всем юным, о славе, что виделась ему завоеванной в первом же бою, – и не был разочарован, оказавшись в элитном, насквозь пропахшем традициями легионе. А через месяц, не успели еще примяться ремни снаряжения, легион был отправлен в зону малоизвестного, отнюдь не добавившего ему славы, конфликта. Зачем он нужен был политикам Конфедерации, не понимал никто. Равно как непонятна была и причина, заставившая два клана корварцев обнажить мечи друг против друга. Людей эта война не касалась вообще никак, и сперва все решили, что задача ограничится лишь демонстрацией дружественного присутствия. А потом все стало плохо. Совсем. Прославленный легион погиб: из числа выживших можно было собрать от силы дивизион.

Лишь один взвод не только выполнил свою задачу, до самого конца прикрывая уходящих, но и вернулся почти без потерь – это был взвод лейтенанта Ланкастера, который, перепрыгнув через чин, стал теперь капитаном…

В лицо ударил порыв ветра, и генерал поежился – короткая волна памяти отступила назад, потерялась в желтом предзакатном небе. Далеко на севере, не приближаясь к опасному для них силовому куполу базы, плыли две изломанные черные тени: кошмарные воздушные охотники готовились к вечерней трапезе. Ланкастер представил себе, что чувствует сейчас дежурный расчет зенитной батареи, непрерывно ощупывающий небо, и не удержался от короткого смешка. Интересно, там еще не спятили в приступе охотничьего азарта?

Мягко прогудела, а потом чмокнула за спиной тяжелая дверь барака-казино. Пройдя через холл – в горшках росли нелепые среди желтого пластика цветы, – Ланкастер вошел в бар. Начальник экспедиции, легко узнаваемый по первому же снимку, был уже здесь. Генерал приветливо улыбнулся и шагнул к стойке.

– О, рад приветствовать, – Скотт приподнялся с табурета и протянул пухлую короткопалую ладонь. На его лысине, обрамленной бахромой рыжеватых волос, заиграли блики: прямо над стойкой висел длинный плафон со множеством разноцветных ламп. – Господин командир легиона охраны?

– Виктор Ланкастер. – Вблизи фигура ученого казалась совсем уж комичной: и как такой хомяк может скакать по горам?..

– Что будете пить, господин генерал?

Виктор помедлил с ответом, осматриваясь по сторонам. Кроме главного по науке в баре находились двое мужчин, резво передвигавших фигуры на шахматной доске, да молодая женщина с неопрятно-короткой стрижкой, забившаяся в угол под пыльную пальму в кадке.

Кадка тоже была стандартно-армейской.

На миг Ланкастеру стало до тошноты неинтересно.

– Виски, пожалуй, – вздохнул он, демонстрируя усталость. – «Белый демон»… во-он, я вижу. Двойную, пожалуйста.

Бармен, пегий, взлохмаченный и опухший, ошарашено моргнул и потянул с полки запыленную бутыль дорогого напитка. С учетом доставки его стоимость поднималась к звездам, но для Ланкастера это обстоятельство было последним.

– Запишите на мой счет, – приказал он бармену, прочитав в глазах доктора Скотта вспышку отчаяния.

– У вас недурной вкус, – проворчал тот. – Мы здесь привыкли обходиться более прозаичными вещами. Полевая обстановка, знаете ли.

«Я тебе устрою обстановку, – подумал Виктор, не без удивления наблюдая за непрестанно шевелящимися пальцами научника.

– Когда возвращаешься из этих проклятых снегов, – продолжал Скотт, – о качестве пойла уже не задумываешься. Хочется лишь, чтобы покрепче. Я вот вам завидую: вы этого безобразия и не увидите…

– Отчего же? – хмыкнул Виктор.

– Ну, – Скотт, похоже, удивился, – вам-то зачем? Да и не положено генералу!

– Это смотря какому. Я привык все контролировать самостоятельно. Даже такие мелочи… отвечать за них мне, а не моим сержантам, верно? И за каждого погибшего с меня сдерут как следует, не сомневайтесь. Так что порядки, простите, немного поменяются.

– Вот как? И что же вы намерены предпринять? Ваши предшественники, знаете ли, испробовали все мыслимые способы. Но результаты остались прежними. Все мы, подписывая этот контракт, прекрасно отдавали себе отчет в том, что отсюда можно не вернуться. Но за страх идет отдельная плата.

– То есть вы боитесь, что если страх исчезнет, то компания сократит ваши гонорары? – рассмеялся Ланкастер.

– А… нет, я так не думаю, – растерянно просвистел доктор. – Конечно, я готов к любым вашим мерам, чтобы… но дело в том, что интересы программы стоят у нас на первом месте, и если вы начнете ограничивать нас, то я…

– Разумеется, я не вправе ограничивать вас в работе по программе! Мне всего лишь хочется, чтобы вы согласовывали свои действия с моим штабом, а лучше – со мной лично. Маршруты, если это возможно, указывать заранее. Мой опыт говорит, что хорошая разведка местности способна сэкономить много жизней. Я должен представлять себе, куда вы отправитесь в следующий раз, понимаете? Поэтому мне необходимо дня три – всякий раз, когда ваша экспедиция выбирается на новый маршрут.

Скотт хмуро повертел в пальцах свой стаканчик.

– Мы ведь постоянно ведем внешнюю разведку. Иногда маршруты составляются буквально в последнюю минуту. Я, как руководитель программы, имею определенные приоритеты, и если робот докладывает о том, что нашел, скажем, новый выход сплита, то мы бросаем все наши трансурановые трубы и мчимся в указанную им точку.

– Я понимаю вас, – вздохнул Ланкастер. – Ну, что ж… все же я хотел бы надеяться, что нам удастся договориться.

– Я тоже надеюсь, – Скотт, как показалось Виктору, вздохнул с явным облегчением. – Может, отметим наш уговор? Вы что-то все не пьете?..

– Ах, да, – спохватился генерал. – Ваша удача, дорогой доктор.

Отравляя в рот глоток виски, он неожиданно почувствовал на себе обжигающий неприязнью взгляд девицы под пальмой. На миг Ланкастер поежился – столько откровенной ненависти было в глубоких темных глазах девушки.

– Кстати, а кто это? – тихонько поинтересовался он, сделав незаметный жест в сторону незнакомки. – Из ваших?

– К счастью, нет, – кривя губы, так же тихо ответил Скотт. – Это, ваша милость, достопочтеннейшая Эрика Бонго, полевой офицер Комиссии по контактам. Боюсь, с ней у вас будут серьезные проблемы.

– Хм-м?

– Она ксенопсихолог. Ее задача – изучать наших, так сказать, оппонентов. Ну, вы меня поняли… беда в том, что у нее собственный, причем весьма своеобразный, взгляд на проблему. Мэм Эрика считает, что несчастные дикари милы и обаятельны, а вот мы с вами – как один хамы, садисты и конкистадоры. Так что готовьтесь, скоро она изложит вам все это лично. Предупреждаю сразу – спорить с ней бесполезно.

– Я просто не пущу ее в кабинет.

– Она представитель правительственной организации высокого ранга.

– Я тоже, доктор. Только я и сам в немалом ранге.

Скотт восхищенно развел руками, при этом в его глазах мелькнуло затаенное злорадство.

– Будем считать, что вы меня уели. И все же – поберегитесь…

От беседы с руководителем экспедиции у Ланкастера осталось двойственное ощущение. Скотт не пытался понравиться и в то же время не становился в откровенную позу. Похоже, легион, стоявший здесь до «Мастерфокса», никак его не трогал. Охрана сама по себе, экспедиция, – соответственно. Отсюда и мертвецы. Видимо, прежний командир считал, что нервы ему куда дороже возможного разноса по итогам дежурства. Виктора подобный разнос также не волновал, но у него был совершенно иной подход к делу. Война научила его: стоит дать слабину в мелочи, как завтра рухнут плотины. Сейчас он распустит людей наплевательским отношением к охране этих, будь они неладны, научников, а завтра, в серьезной миссии, лягут целые дивизионы.

А вот госпожа Бонго вызывала легкое раздражение. В войну ее ведомство играло роль вспомогательного подразделения контрразведки, и он не помнил ни одного случая, что бы коллеги Эрики нормально исполнили хоть что-нибудь. Они лезли в каждую дырку, многозначительно намекая на свой могучий многолетний опыт, и благополучно проваливали все, за что брались. Эсис орудовали у них под носом, а офицеры Комиссии браво докладывали наверх о патриотическом подъеме обитателей Айоранских миров. Война закончилась – но привычка всюду совать свой нос осталась. И апломб «больших ученых», несомненно, тоже. Выход у Виктора был один – не обращать внимания, чтобы ни случилось.

– И черт с тобой, – процедил он, открывая дверь своего кабинета.

2.

– Любой первичный анализ показал бы одно и тоже: – Лемфордер поковырялся в ухе и воздел невинный взгляд к потолку, – наше назначение – классический случай оперативно-штабной паранойи. Здесь должен стоять специальный охранный легион, оснащенный специальной же техникой, а не ударное подразделение, не умеющее даже прыгать по горам.

– Ну, насчет «не умеющего» кто-то загнул, – равнодушно вставил Рауф.

Лемфордер окинул его скептическим взглядом и продолжил:

– Самым разумным было бы создание силового купола над каждой из временных баз, но для нас это невозможно чисто технически. У нас нет соответствующих источников питания. Геологи уже пытались таскать с собой мобильные эмиттеры, но – во-первых, купол может быть устойчивым только на относительно ровном месте, а во-вторых, все знают, сколько они жрут, эти сволочи. Носиться по горам с портативным химическим реактором удовольствия мало, а безопасных гравитационных у них нет и не будет – компания предпочла сэкономить. Я уже навел справки: говорят, их сейчас мало и они слишком дороги.

– Суки, – отозвался начштаба. – На складах этого добра осталось – мама моя!..

– Давайте по делу, – раздраженно вмешался Ланкастер. – Что ты придумал?

– Да ничего оригинального… пока, по крайней мере. Если дело происходит на хоть сколько-нибудь ровном плато, тащим с собой эмиттеры и сжигаем батареи катера. Если кругом скалы и прочие каменюки – разведка местности, замаскированные стрелковые позиции в узловых точках, перекрестный прострел всей, так сказать, диспозиции, и постоянное внимание. Вообще, конечно, я хотел бы сам посмотреть на все это безобразие. Хотя бы пару раз – уже будет легче.

– Да, – вздохнул Ланкастер, – охранять нас действительно не учили, а готовые методики в нашей обстановке не тянут. Я, правда, о них особо и не думаю. Мы ведь охотники, э, парни?

– Веселая охота, – хмыкнул Барталан. – Больно зверь дурноват.

– В меня, – добавил Чечель, – никогда еще не лупили из имперского стационара… а вы знаете, что на таком морозе лучевое ранение в голову – ужаснейшая гадость?

– Спасибо за консультацию, – Ланкастер оценил его юмор коротким подзатыльником. – Прекратите балаган, а то я прикажу Шнеерсону месяц кормить вас манной кашей. И пусть кто-нибудь попробует украсть тушенку!

– Командир, – вздохнул Рауф, – да ведь их уже как только не травили. Я два дня отчеты читал. Не получается с этой сволочью воевать. Они расползаются по пещерам, как тараканы, и драться, выходит, не с кем.

– А ты собрался с ними драться?

Голос Ланкастера стал зловещим, и в штабе разом стихла вся возня. Он возвышался над оперативным столом, прямой, как копье, медленно обводя взглядом своих офицеров – казалось, то двигается спаренная орудийная башня древнего броненосца.

– Или, может быть, кто-то думает договориться? Так этот путь тоже испробовали – те, что погибли здесь полтыщи лет назад. Никто не пробовал их к а р а т ь!

Рауф деловито потер ладони, отчего сразу стал похож на большую, лохматую и мрачную муху, зачем-то натянувшую мундир офицера Конфедерации.

– Но карать мы будем предметно, и это – задача, достойная «Мастерфокса», – теперь на губах командира появилась усмешка. – Будет наказан каждый, поднявший руку на человека Большого Мира. Каждый! И только тогда, когда это дойдет до последнего младенца, вопрос Присоединения будет решен раз и навсегда. Иначе не получится ничего. Мы дождемся очередного нападения – ясно ведь, что нашим друзьям совершенно наплевать, кто встал перед ними: они как лезли, так и будут лезть, – а потом, потом мы начнем поиск и травлю. Это будет славная травля! Мы покажем этой бородатой сволочи, с кем они теперь имеют дело. Мы найдем всех тех, кто надумает поразвлечься с геологами, – и накажем. Сперва только их… Но для начала выберем в дозор лучших стрелков и выясним, кто быстрее: мы или они. Если удастся с ходу перестрелять всю банду – прекрасно, пока остановимся на этом варианте.

– Если же нет… – Рафаэль Рауф счастливо облизнулся. – Хм, это будет уникальная операция. Надерем задницы славным предкам!

– Жаль только, что об этом, как всегда, никто не узнает, – с сарказмом повел плечами Чечель. – Вся наша слава, дорогой Раф, достанется штабным козлам.

– Утремся, – равнодушно парировал Ланкастер. – Я смотрю, Моня, у тебя прорезался комплекс Наполеона? Ты же сам сказал: как всегда… для меня лично гораздо важнее вопрос самоуважения. Итак: если нам повезет, и Скотт представит маршрут хотя бы за день до вылета, мы вполне успеем подготовиться. Состав дозора должен быть готов сегодня же. Людей оповестить, но особо не нервировать. Для работы в горах нужна акклиматизация, так что ты, Ари, погоняешь всю команду где-нибудь сверху, где холоднее. Полное снаряжение и двойной энергозапас. Боекомплект тоже двойной.

– Орбитер уже готов, – доложил Барталан. – Группа обработки тоже. Я развернул полный оперативный центр, специалисты проинструктированы, техника проверена. Все что будет возможно, мы увидим.

– Отлично! И… вот еще что, – взгляд Ланкастера уперся в начальника оперативного отдела, – никаких документов пока не готовить. Потом… задним числом. Контролировать нас тут некому. Пока все. Старший по разработке – подполковник Ариэль Барталан. Доклад сегодня вечером. Господина старшего штабного повара – ко мне.

3.

Господин старший штабной повар, майор Джо Шнеерсон, исполнял также обязанности начальника продовольственной службы легиона. Шнеерсон выслужился из рядовых и выше подняться не мог по определению, но это его не слишком волновало. Трое его сыновей владели на Авроре сетью ресторанов, и Джо давно уже пора было на пенсию, однако покинуть армию он не мог: в гражданской жизни все выглядело слишком ясным и определенным – здесь же, в «почти секретном» легионе каждое новое утро могло принести удивительные приключения. Для Шнеерсона это было наркотиком: на груди его мундира висели несколько орденов, а правый рукав украшали три ленточки ранений. Излучателем он владел ничуть не хуже, чем ножом и сотейником.

Вкусы командира майор Шнеерсон знал наизусть, и давно уже научился определять его настроение по заказу на ужин. Сегодня генерал Ланкастер потребовал свинину, протушеную в острейшем кассанданском соусе «шем», и аврорский красный салат. Значит, командир находится в процессе обдумывания очередной каверзы, и жгучее кушанье должно обострить его и без того изощренный ум. Господин старший штабной повар очень уважал своего командира. В некоторых случаях он только наблюдал за тем, как его сержанты готовят для старших офицеров, сейчас же Джо взялся за дело сам. Ему было ясно: начинается…

…«Едва лишь был выбит первый эшелон нападавших, исход войны стал ясен для всех нас. Потеряв относительно подготовленные кадры, противник не мог более рассчитывать на достижение своих оперативных целей – виной тому были и расстояния, не позволявшие эффективно снабжать непрерывно бросаемые в бой подразделения, и хаос, воцарившийся в умах его стратегического командования, и, безусловно, мобилизация экономики Конфедерации, о чем уже шла речь выше. Тем большей неожиданностью стало возникновение новых театров военных действий – они появились фактически в тылу…

Айоранские миры, столетиями воспринимаемые как неотъемлемая часть Человечества, вдруг вспыхнули целым рядом необъяснимых, как сперва казалось, мятежей. Подобное не могло быть воспринято иначе, как предательство, и мятежи были жестко подавлены. Слишком поспешно, как выяснилось – но тогда мы этого не знали. Многочисленные просчеты, обусловленные благодушием и самоуспокоенностью ряда чинов контрразведки, стоили впоследствии большой крови. Всего этого можно было избежать, но в данный момент анализ ошибок не является задачей автора – о них речь пойдет ниже. Сейчас следует говорить о причинах, вызвавших к жизни эти бессмысленные и бесполезные акты – итак, что же должно было произойти, чтобы жители ряда миров, давно уже вошедших в большую человеческую семью, однажды отринули расовые ценности, встав на сторону совершенно чуждого им по крови врага?

Косвенной причиной случившегося явились культурные и, в первую очередь, религиозные традиции, оставшиеся неизменными со времен Изоляции. Давняя имперская политика, проникнутая абстрактным гуманизмом, сыграла злую шутку с потомками тех, кто вводил вновь открытые человеческие миры в единую морально-этическую и культурную систему, называемую сегодня Большим Человечеством. Деструктивные тенденции, всегда наблюдавшиеся среди религиозных авторитетов Айоранских миров, попросту не замечались. Тогда, столетия назад, это объяснялось уважением к автохтонным культурам и нежеланием применять насилие. Принято было считать, что, ознакомившись с имперским «образом жизни», туземцы примут его как должное, и процесс пройдет легко и безболезненно. Казалось, требуется только время – быть может, два-три поколения.

Подобный взгляд был колоссальной ошибкой.

Имперский «гуманизм» не раз оборачивался кровью. Теперь лить кровь пришлось нам, такова была плата за грехи отцов. Не желая замечать откровенную дикость, объявляя ее отголосками автохтонных культур, уже наши администраторы посеяли драконьи зубы, взошедшие мечами. Традиционные для Айоранских миров верования, в корне отличающиеся от привычных нам религиозных систем, базировались не на вере в некий, зачастую абстрактный объект, а на знании. Им не приходило в голову искать богов. Они просто помнили – боги б ы л и, боги привели их в этот чуждый мир, и могущество богов б ы л о неизмеримым. Раз так, вся теология является лишь перечнем обрядов, отнюдь не подразумевая построения тех или иных этических систем.

То есть развитие религий шло по пути, совершенно отличному от земного.

Влияние религий на общество оказывалось столь же своеобразным. В большинстве устойчивых социосистем, встретившихся нам на этих мирах, власть светская либо отсутствовала вовсе, либо же – на Рогнаре, к примеру, фактически играла роль вспомогательной ветви власти религиозной. Еще одним удивительным моментом, на который мало кто обращал внимание, являлось почти полное отсутствие внутренних войн за все тысячелетия изолированного развития. На Рогнаре войны велись, но в основном по религиозным причинам. То же наблюдается и на Трайтелларе, однако последний слишком мало изучен, к тому же судьба этого мира настолько удивительна, что говорить о нем еще рано. Заметим лишь, что по понятным причинам Трайтеллар не мог принимать участия в описываемых конфликтах.

Особняком от прочих отстоял также загадочный Альдарен.»

– Вот именно. – сказал сам себе Виктор, глядя на поднос. Над тарелкой с грудой плавающего в соусе мяса еще вился парок, но он знал, что теперь пора есть. Шнеерсон не меняется, любое горячее блюдо подается прямо с огня, и приходится ждать, сходя с ума от аромата специй и травок. На то и расчет – Джо невероятно тщеславен, прямо балерина, а не офицер, и мысль о том, что человек томится закуской, утопая в пряном волшебстве паров, доставляет ему особое, утонченное удовольствие.

Такие слабости Ланкастер прощал легко.

Так же легко он воспринимал веселое панибратство, давно воцарившееся в его штабе. Большинство этих людей он подбирал сам, вытаскивая их с ротных должностей, и твердо знал, чего можно ждать от каждого из них. Рафаэль Рауф, без сомнения, мог претендовать на звание самого кровожадного аналитика Десанта: любую задачу он решал исключительно в плане нанесения максимального урона противнику, тяготея при этом к глубоким парализующим ударам. Ариэль Барталан, немного мечтательный начальник разведки, умел выжать хоть какие-то крохи информации даже из голой пустыни. Замом Рауфа Виктор давно уже поставил Мануэля Кертеса, человека удивительно бесшабашного и хитрого. Что бы Мануэль ни устроил, ему все сходило с рук: он служил Рауфу этаким балансиром, немного оттеняющим его мрачность. Великим хитрецом был и ехидный Генри Лемфордер, занимавший должность начальника оперативного отдела.

Эти люди, включая начмеда Мозеса Чечеля, составляли ядро боевой группы, совсем не похожей на привычный штаб большого подразделения. Штаб «Мастерфокса» всегда шел в бой вместе с командиром, не только планируя, но и осуществляя самые головоломные миссии в боевой карьере легиона. Этим людям Ланкастер верил.

Сейчас, размышляя над грядущим делом, он думал еще и о распределении ролей, – кому что достанется… это было важно.

Он внимательно просмотрел последний абзац и выключил аппарат, чтобы потянуться за вилкой.