Текст книги "Ветер и сталь. Авторский сборник"
Автор книги: Алексей Бессонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
– Если можно, потом, – отстранилась она. – Что с вами?
Я посмотрел на свою грудь и понял, почему у нее были такие глаза. Мундир, совсем недавно пошитый у лучшего портного и из лучшего материала, был испорчен – причем окончательно. Китель был изорван и заляпан кровью, на Рыцарском кресте повис обрывок чьего-то уха, галифе и сапоги пребывали в почти аналогичном состоянии. А фуражку я просто где-то потерял. Вид у меня был самый тот.
– Подержи мою пушку, – попросил я. – И идем к тебе в салон.
– Она заряжена? – опасливо спросила Ариана.
– Да, в магазине еще что-то есть. Держи, не бойся. Не могу же я тащить этот хренов сундук, шлем да еще и мясорубку. У меня рук не хватает.
Мы миновали длинный коридор, поднялись в лифте на два уровня и вошли в боевую рубку командира корабля.
– Связь, – попросил я.
Маринина кивнула и тронула один из сенсоров на необъятном пульте.
– Внимание! Говорит пассажир борта флаг-майор Александр Королев. Экипажу слушать меня. Штурманская – готовность к расчету атмосферного маневра. Пилотам – готовность к выполнению. Командорам – уничтожать любой атмосферный объект при попытках преследования борта. При попытке атаки разрешаю использовать все средства бортового вооружения вплоть до главного калибра. Офицеру связи – подготовить башню ДС к работе со стандартным штрих-кодером.
Я распахнул кофр и достал свой служебный терминал.
– Ариана, нужно подключить эту штуку к штурманскому «мозгу». Отсюда можно?
– Можно. Частота?
– 001 001, субкод «Е». Я, дело в том, что… ну, в общем, я не знаю, куда лететь. Но сейчас мы это живо узнаем.
Развернув дисплей, я принялся тыкать пальцами в сенсоры. Вот оно. Гм… получается около пяти тысяч километров к юго-востоку… посреди гор.
– Штурман, координаты ясны?
– Ясно, шеф. Но там какие-то горы, скалы… – ответил мне ехидный девичий голосок.
– Ну, значит, я сам сяду за руль. А, пилоты?
– Пилоты в порядке, командир. Справимся, птичка у нас маленькая.
Я сел в командирское кресло и помассировал виски.
– Поехали помаленьку. Отбой… если вдруг что – вызывайте. Ариана, у тебя есть какой-нибудь стабилизатор в таблетках? Я дьявольски устал, не пойму даже, от чего. Фишер мертв, кстати…
– Его убили?
– Да. Не стой столбом… так что ты уж прости мертвеца, девочка.
– Я не держу на него зла. – Маринина подала мне прозрачную капсулу и стакан сока. – А вы? Вы-то хоть не ранены?
– Со мной все в порядке. Это у нас работа такая… Ах-х, будь оно все проклято!
Я проглотил капсулу, запил ее манговым соком и откинулся на спинку кресла. Ариана осторожно присела на край пульта рядом со мной и достала сигарету.
– Можно, я закурю?
– Конечно, – не открывая глаз, ответил я. – Раскури и мне.
– У меня легкий сорт.
– Не важно.
Она вложила мне в губы горящую сигарету и спросила:
– Куда мы летим?
– К одной женщине… больше мне деваться некуда. Ты отличный офицер, Ариана.
– Спасибо.
– Это не комплимент. Это констатация факта… Возможно, этот рейс повлияет на твою карьеру. Я не знаю, сколько времени продлится все это безумие. О, кажется, я начинаю приходить в себя.
– Мы над финишем, – сообщил пилот.
Я посмотрел на экраны. Почти прямо под нами находился очень старый, сложенный из здоровенных булыжников псевдоготический замок. Такие постройки были модны в первые годы освоения планеты. Строение имело узкий и высокий центральный донжон и два широких жилых крыла.
– Пилоты, мы сможем сесть на лугу перед центральным входом? – спросил я. – Или спалим? Места, по-моему, должно хватить.
– На малой тяге не спалим, – уверенно отозвались из ходовой рубки.
«Газель» начала снижаться. Пилоты тщательно прицеливались, чтобы попасть двухсотметровой иглой субрейдера точно на аккуратно подстриженную поляну, отделявшую дом от нетронутого леса, со всех сторон обступившего усадьбу. Тем временем в доме вспыхнул свет, загорелись два прожектора на крыше, ярко осветив вход и окрестности. Из замка выбежали люди. Я добавил разрешения экранов. Народ носился взад-вперед, размахивал руками и пялился в небо. Ясное дело, грохот идущего на посадку корабля был слышен на многие километры.
Субрейдер выбросил свои суставчатые «ноги» и мягко опустился на лугу прямо напротив входа в дом, глубоко вдавив в землю пятки опор. Дрожь его бронированного тела утихла, двигатели смолкли.
– Трап с правого борта, – скомандовал я. – И дайте внешний свет.
Из своих каверн повылазили стояночные прожекторы, развернулись и залили все вокруг нестерпимо ярким светом фотонных ламп. Я смотрел на экран. Метрах в десяти от горячего еще корабля стояла кучка людей, кое-кто с оружием, и впереди всех – она, закутанная в отороченный мехом халат, с развевающимися на пронзительном ветру пепельными волосами, мучительно щурящаяся от яркого света бортовых огней.
– Приехали, – я встал из кресла, привычно вскинул на плечо «нокк». – По экипажу готовность два. Комендорам – один, посменно. Никого сюда не подпускать. Если кто-то появится, сперва связать их со мной. Если вдруг появится полиция – валить без вопросов.
– Это приказ? – подняла брови Ариана.
– Это приказ. Радиус десять километров, уничтожение любой воздушной цели, движущейся к усадьбе. Кофр мой занесите в дом, распорядись.
Я вышел из рубки и медленно двинулся к шлюзу. Вот я и прилетел туда, где меня ждут…
Глава 6
– Бросьте свои игрушки, олухи.
Я стоял на верхней ступеньке лестницы и смотрел ей в глаза. Она что-то быстро приказала, и люди поспешно опустили бластеры. И тогда я начал спускаться вниз. Она стояла не шелохнувшись, словно не узнавая меня. А я шагал по мокрой траве, холодный сырой ветер трепал мои кудри, закрывая ими лицо и щекоча правую руку, обхватившую рукоять покоящегося на правом погоне «нокка». В глазах этих людей я был, вероятно, какой-то нереальной фигурой – мужчина в окровавленном и изодранном мундире офицера СБ, с массивным излучателем на плече…
– Ты мастер эффектных появлений, – прошептала она.
– Нет, нет, не обнимай меня… ты же видишь, в каком я виде. Мне, увы, некогда было переодеваться.
– Боже, я не ждала тебя так рано…
– Возможно, ты пригласишь меня в дом?
– О, прости, я потеряла голову…
Через три минуты я уже нежился в теплом бассейне, на площадке перед которым стоял столик с роскошным холодным ужином и пара кресел. Придя наконец в чувство, я вылез из воды и накинул теплый халат. Мой «нокк» лежал рядом на отдельном коврике. Я взял его в руки и посмотрел на индикатор. Точно, осталось пятьдесят выстрелов. Да-а, пострелял я сегодня от души. Зверская, однако, машина. Куда там копам… даже с десантными лазерами.
Едва слышно прожужжала дверь. Я обернулся. В дверном проеме стояла Ольга и с улыбкой смотрела на меня. Я вдруг почувствовал, как дергается жилка у меня на виске. Мои пальцы зачем-то выдернули магазин… вернули его на место. Я опустил оружие и сделал приглашающий жест:
– Прошу вас, миледи.
Она грациозно уселась в кресло и рассмеялась журчащим смехом счастливой женщины.
– Наливай же, мой воин.
Я раскупорил бутылку шампанского, плеснул по бокалам.
– За твой приезд, мастер Алекс. Ты, похоже, голоден?
– Зверски. У меня был не лучший день и не лучшая ночь.
– Охотно верю… твой мундир придется выбросить. Флаг-майор СБ! Я думала, ты десантник, а ты, оказывается, рейнджер!
– Я работаю в разведке, – улыбнулся я.
– В разведке? И в какое ж дерьмо ты влез?
– У нас будет немного времени… Это долгий рассказ. Я пришел требовать долг, Ольга.
– Господи! – задохнулась она. – Долг! Я до сих пор не могу поверить, что ты сидишь в моем доме, а ты говоришь о долге!
– Ты помнила обо мне? – тихо спросил я, откладывая вилку.
Она опустила голову.
– Ты очень странный человек, Алекс… Знаешь, когда-то я мечтала… я мечтала о мужчине, рядом с которым я смогу быть самой собой. Я жила этой мечтой, а она проходила мимо меня. Ты не представляешь, как я жила, через что мне пришлось пройти и что мне приходилось видеть. Какие роли я играла… и могла ли я думать, что мечта воплотится… вот так?
– Я знаю, Ольга, – я глотнул вина и заглянул ей в глаза.
– Да… ты, наверное, все про меня знаешь.
– Многое.
– Но тем не менее ты пришел ко мне.
– Меня никто не ждет, Ольга.
– Я ждала тебя всю жизнь. Неужели тебе нечего мне сказать?
Я встал, обогнул столик и подошел к ее креслу. Мягко коснулся ладонями ее плеч, погладил ее, как ребенка, и, не выдержав, стал целовать ее шею, уши, глаза… Она медленно поднялась, повернулась ко мне и сжала меня так, что едва не хрустнули кости.
– Ты все-таки пришел, – чуть хрипло прошептала Ольга.
Я распахнул на ней халат, целуя ее грудь, чувствуя, как начинает она непритворно дрожать, и дрожь эта вызывала во мне упоительный сладкий ураган, которому я не в силах был противостоять.
– Боже, – простонала она, запрокидывая голову.
Я прижался щекой к ее животу, вдыхая ее запах – запах прекрасной возбужденной самки, забывая обо всем на свете, чувствуя ее пальцы на своих плечах, слушая ее колотящееся сердце… Ее руки потянули меня вверх и вдруг мягко опрокинули на ковер.
– Я не дотерплю до постели, – сообщила она и куснула меня за ухо.
– Ты думаешь, я?..
…Я спал несколько часов. Проснулся я вскоре после рассвета на огромном ложе под тяжелым балдахином с золотыми кистями. Рядом спала Ольга. Я долго глядел в ее счастливое улыбающееся лицо. Во сне она была похожа на большого трогательно сопящего ребенка. Я смотрел на нее, и отчего-то у меня возникло странное ощущение – как будто после долгого пути я наконец вернулся домой.
Я подошел к окну и раздвинул тяжелые шторы. На меня смотрел мертвый глаз распахнутого орудийного клюза «Газели». Во тьме металлической норы хищно поблескивал ствол оружия, направленного прямо в окно.
Я поежился и поднял глаза. На спине субрейдера равнодушно вращался венчик антенн ближнего обнаружения, комендоры не спали, выискивая в сыром утреннем тумане возможного врага. Они хранили мой покой, готовые в любую секунду разорвать свинцовую пелену небес шквалом лазурных молний.
Ночью я говорил с Метрополией. Узнав о смерти Фишера, Нетвицкий был вне себя от ярости. Настроение у него и без того было не самое лучшее – Элиас Лемберг застрелился почти у них в руках. Генерал гнул матом, как пьяный шкипер. По его словам, Детеринга следовало ждать здесь с минуты на минуту.
А Ларс Фишер мертв… и труп его уже наверняка уничтожен. Что, интересно, эти орлы придумали для объяснения налета? Наркотики, не иначе… они это умеют. Они здесь хозяева жизни. Ах, какой я был идиот! Я? А Фишер? Фишер, прекрасно знающий все входы и выходы в этом параноидальном мире?.. Значит, не все. А ведь видел, что тут творится, видел…
Я провел рукой по лицу и отошел от окна, задернув штору. Детеринг где-то рядом… а время идет. Теперь уже ясно, что кашу они заварили нешуточную. Такая атака… безрассудная атака. Если люди наносят такой удар, прекрасно понимая, что в ответ они получат просто ураган, значит, они во что-то крепко верят. А мы?..
Я взял сигарету с туалетного столика под огромным зеркалом в мраморной раме, клацнул изящной золотой зажигалкой и присел на низкий мохнатый пуфик. Знали мы и видели… что мы знали? Что живем в мире, под завязку полном дерьма? Знали… знали, что государственные должности давно стали предметом торговли, знали, что правоохранительные силы сплошь и рядом занимаются рэкетом, и жаловаться некуда… знали. Толку с того? Толку? Фаржи мертвы, Фишер мертв, я забился в норку, спрятавшись под прикрытие ни много ни мало пушек боевого звездолета. И где? В имперской колонии! Префектура, мать ее, Кассандана… А что, интересно, мне было делать? Стартовать курсом на Метрополию?.. Что же все-таки они придумали? Что? Если разобраться, не такие уж они и идиоты. Не проколись эта бригада с покойником Лафроком, все было бы иначе. Но прокололись. Поступили в полном соответствии с привычной логикой безнаказанности. Приволокли труп в полицейский госпиталь! И если бы Фишер не осторожничал, действуя законным порядком, а сразу же ухватил за задницу хренова Миллера, остался бы жив. Теперь – я в этом уверен – Миллер уже далеко, Лемберг беседует с предками… остался шкипер Олаф. Остался? Где он, черт его дери, остался? Кто он вообще такой? Какую роль он играет в этом кровавом спектакле?
– Почему ты не спишь? – услышал я тихий голос Ольги за спиной.
– Да так, – улыбнулся я, вставая, – думаю.
Она выбралась из-под одеяла, подошла к зеркалу, села на оставленный мной пуфик, взяла сигарету. «Странно, – подумал я, – до сих пор как-то не верится, что эта шикарная женщина совсем недавно сходила с ума у меня в руках…»
– Ты непохож на самого себя, – сказала она, глядя на меня через зеркало.
– Я пришел к тебе не победителем, – ответил я, – я пришел побежденным.
– Ты считаешь, что это унижает тебя в моих глазах? – тихо рассмеялась она. – Ты не можешь быть побежденным.
– И тем не менее это так. Смотри, – я шагнул к окну и рывком отвел штору в сторону, – клюзы открыты. Эти пушки – не игра и не рисовка. Они охраняют мою шкурку. И иного выхода у меня не было.
Ольга поднялась на ноги и по-кошачьи упруго потянулась. Я невольно залюбовался совершенством ее золотистого тела, его удивительными линиями, сочетавшими в себе силу и изящество, пружинистую гибкость и невероятный, почти магический призыв. Она подошла ко мне, положила руки мне на плечи, зарылась лицом в моих спутанных во сне волосах. Я порывисто обнял ее, прижал к себе, чувствуя, как ее вызывающе вздернутые соски твердеют, касаясь моей груди.
– Ты можешь не думать об этом? – прошептала она.
– Нет, – ответил я, дурея от теплого аромата ее тела. – Не могу.
Она вдруг толкнула меня своим телом, но я устоял. Некоторое время мы молча боролись: она пыталась свалить меня на постель, но ей это не удавалось. Потом я на секунду обманчиво расслабился, позволил ей почти уложить себя на смятое одеяло, и неожиданными броском перекинул ее через плечо.
– Ого! – Ольга смотрела на меня изумленными глазами. – Я ведь не такая уж и легкая.
– А я не такой уж и крупный? – спросил я, хватая левой рукой ее запястья. – Женщина, не играй со мной, – я ехидно щелкнул ее по носу.
Она закусила губу, пытаясь вырвать руки из капкана моих пальцев. Руки у нее были сильные, но мои пальцы все ж таки сильнее. Вдруг Ольга прекратила борьбу, вытянулась на розовом шелке, закрыла глаза. Полные губы приоткрылись, снежно блеснули ровные крупные зубы… она со свистом втянула воздух и согнула ноги в коленях.
– Пожалей меня, – еле слышно произнесла она, – я вся мокрая, как девчонка… Ты заводишь меня одним прикосновением.
Я отпустил ее руки и лег рядом с ней. Моя ладонь медленно двигалась по ее плоскому гладкому животу. Она откинула набок мои локоны и слегка прикусила мне левое ухо. Я осторожно высвободился из ее зубов и уткнулся лицом в ее плечо. Ольга забросила на меня правую ногу, властно притянула ею к себе…
– А ты сладкоежка, – улыбнулся я, когда мы наконец разомкнули сложную петлю объятий.
– Ага, – она легла на живот, сложила руки под подбородком и счастливо улыбнулась: – Но, понимаешь, далеко не всегда я получаю такое наслаждение…
– Ладно, – я провел рукой по ее восхитительно упругому заду, – может, сходим позавтракаем?
– Если ты будешь продолжать делать то, что ты делаешь сейчас, – полуприкрыв глаза, ответила она, – то завтракать мы не пойдем никогда.
Я быстренько убрал руку. Ольга открыла глаза и насмешливо взглянула на меня.
– Вот так, да?
– Так точно. Идем… И, кстати, не найдется ли у тебя какой-либо одежды для меня? Мои цивильные шмотки… ну, в общем, они остались в другом месте.
– Гм… – Она пружинисто соскользнула на пол и окинула меня оценивающим взглядом. – Прости, милый, но, по-моему, все мужчины в этом доме гораздо крупнее тебя. Я, конечно, найду что-нибудь, но…
– Не надо, – проворчал я, – черт с ним.
– Можешь пока ходить в халате.
– Не нужно мне халата. – Я покинул огромное ложе и сладко потянулся. – Я найду, что мне надеть. Э-э-э, слушай, у тебя одна ванная в этом крыле?
– Иди-иди, – подтолкнула она меня. – Я потом. Я пока распоряжусь насчет завтрака.
Я пожал плечами и шагнул в услужливо распахнувшуюся дверь. Быстро смыв с себя пот, я с минуту понежился под теплыми ароматными струями, затем обсушился и тщательно уложил свою волнистую гриву. Следовало бы побриться, но бритвы у меня не было – все осталось на вилле. Закончив прихорашиваться, я вернулся в спальню. Ольга, сидевшая перед зеркалом, вскочила и быстро проскользнула в ванную, не сказав мне ни слова. Я тем временем распахнул свой кофр и достал оттуда чистое белье и легкий черный комбинезон. Натянув его, я извлек полагавшиеся к нему мягкие туфли на упругой подошве, затем перетянул талию отмытым от крови поясом с кобурой, в которой мирно покоился перезаряженный «тайлер», и, вспомнив, что портупея моя осталась на простреленной ноге Касьяна, вытащил миниатюрный блок боевой связи. Активировав его на волне «Газели», я отправил его в нарукавный карман, после чего рассовал по другим карманам то, что было в кителе: служебное удостоверение, бумажник с кредитками и всякие мелочи вроде расчески и электронной памяти. Рыцарский крест я, поколебавшись, все же прицепил к левому нагрудному карману. Его полагалось носить на любой форме, кроме боевого обмундирования.
Приладив пилотку таким образом, чтобы имперский двуглавый орел нависал прямо над переносицей, я подошел к зеркалу. Точно подобранный комбез сидел на мне, как перчатка, без единой лишней морщинки. А вот угробленного повседневного мундира было безмерно жаль – он шился на заказ, по мерке и из генеральского материала.
За моей спиной тихонько прошуршала дверь ванной комнаты. Я обернулся.
– Ой! – шутливо испугалсь Ольга. – Это ничего, что я стою перед вами в таком виде, мастер офицер?
– Ничего, – рассмеялся я. – А что это ты вдруг смутилась?
– Знаешь, – она присела на край кровати и принялась натягивать чулки, – у тебя даже лицо как-то сразу строже стало. А форма тебе идет… просто невероятно идет. Мне сейчас хочется быть послушной маленькой девочкой… рядом с таким подтянутым и строгим флаг-майором.
Она надела длинную светлую юбку, накинула на плечи легкую голубую рубашку и поднялась.
– Пошли. Завтрак ждет.
Ольга протянула мне руку, и мы покинули спальню. Она унаследовала неплохое поместье: огромный старый дом хотя и не перестраивался с момента рождения, но свидетельствовал об отменном вкусе и тугой мошне своего создателя. Интерьер выглядел несколько старомодно, но зато в полной мере обладал той самой подлинной колониальной аристократичностью, изящной послевоенной роскошью, какую вряд ли встретишь в Метрополии. Да, когда-то такие дома строили себе гордые победители, вышедшие из кромешного ада войны и ринувшиеся осваивать новые миры. У них было много энергии и мало страха. Они, прошедшие через ураганы эскадронных сражений и планетарных десантов, ни секунды не сомневались в своем праве жить так, как хочется. Им тогда казалось, что у их Империи, той самой Империи, которую они отвоевали для себя и своих сыновей, впереди лишь слава и мощь. Новая слава и новая мощь, а иначе за что ж они умирали в неистовом пламени общегалактического побоища? Но мечтам их не суждено было обрести плоть и кровь реальности. Невзрачные серые людишки, в жизни своей никогда не державшие в руках оружия, превратили гордую Империю в заповедник абсурда. В мир, в котором почему-то неприлично говорить о чести и долге. В мир, в котором ничто не имеет смысла, зато все имеет вполне конкретную цену – любовь и ненависть, верность и предательство, правда и ложь.
А дом этот помнил и другие времена… Времена, когда живы были привилегии воина, когда никто не ржал в обожженное лицо увешанного орденами солдата, когда власть добывалась умом и волей, а не ложью и чужими деньгами. Но я, увы, родился в иное время. Я раб этого времени, я раб мира, в котором нет ни добра, ни зла, а есть лишь игра без правил, ибо о каком добре и о каком зле может идти речь, когда всему на свете есть своя, выраженная в дурно пахнущем чистогане цена?
Мы вошли в огромную залу с большими, в полстены, окнами. Тяжелые пурпурные шторы были раздвинуты, и за окнами стоял лес. Над верхушками деревьев в мутной седой пелене угадывались контуры далеких гор.
– Прошу, – Ольга подвела меня к уставленному тарелками старомодному мраморному столу возле весело пылавшего камина:
– После вас, миледи, – ответил я.
Она села на деревянный стул с высокой резной спинкой и улыбнулась:
– Даже как-то странно смотреть на тебя в погонах.
– А мне странно видеть тебя одетой.
– Вот как? – Она налила мне пряно пахнущего вина из пузатого алого графина. – Привыкай.
Я задумчиво пожевал ломтик ветчины, запил его вином и спросил:
– Надеюсь, тебя не очень смущает присутствие корабля на лугу перед домом?
– Можешь пригнать сюда хоть легион. Главное, что ты здесь. Но, может быть, ты объяснишь мне, чем вызвана твоя мрачность?
– Да я вообще-то не очень веселый тип, – грустно улыбнулся я. – Все как-то не до веселья. К тому же вчера погиб мой товарищ.
– Прости…
– Ничего… такая уж у нас профессия. Но только слишком глупо все это вышло.
Я посмотрел на свою правую руку, рассеянно повертел перстень на пальце. Как ей все это объяснить?
– Кого ты боишься? – спросила Ольга.
– Я, в сущности, никого не боюсь, – пожевав губами, ответил я. – Но дело в том, что вчера меня очень хотели угробить. И я толком не знаю, чем все это кончится. Скорее всего будет большой погром, многим людям придется умереть из-за своей самонадеянности.
– Это связано с убийством вашего генерала Фаржа?
– Да… Он оказался в курсе какой-то невероятной махинации. И его прихлопнули.
В моем кармане вдруг пронзительно запищала связь.
– Извини, – я вытащил блок и поднес его к уху. – Королев.
– Флаг-майор, – услышал я незнакомый голос – видимо, говорил офицер наведения с «Газели», – вас вызывает приближающийся объект…
– Переключайте, – скомандовал я.
– Алло, – усмехнулся где-то в небе Детеринг, – алло-о?.. Как дела?
– Не очень-то, – ответил я. – Вы на подходе?
– Да, я рядом. Прикажи своим стрелкам пропустить меня, а то грозные флотские люди уже завели на меня целеуказание и очень любезно меня об этом уведомили, да… Надеюсь, твоя подруга не откажет в гостеприимстве старому больному человеку?
– На чем вы летите?
– У меня обычная антигравитационная мыльница милорда Касьяна.
– Тогда садитесь рядом с «Газелью». Буду ждать.
Я отдал соответствующее распоряжение дежурному офицеру и поднял глаза на Ольгу.
– Сюда летит мой патрон. Ты не возражаешь?
– О, конечно! Одну минуту…
Она поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Я потыкал вилкой в салат, осушил бокал ароматного вина и взял пузатую сигару из лежащей на столе коробки. Завтрак в меня не лез ни в какую. То ли вчерашние события, то ли туманное утро этого горного края… но есть мне не хотелось совершенно. А летом, пожалуй, здесь здорово. Не так жарко, как в столице – все-таки горы. Хотя вообще Кассандану, конечно, не назовешь холодным миром. Вторая планета системы, она хорошо прогревается своим желтым солнцем. Среднегодовая температура здесь гораздо выше, чем в Метрополии, а снега ложатся только в высоких широтах. Открыли ее очень давно, лидданы основали здесь поселение еще в эпоху своих досветовых полетов, но потом по разным причинам оставили планету.
Щелкнула дверь. Вошел двухметровый стюард с подносом, на котором стоял фруктовый салат, прибор и бокал. Аккуратно расставив принесенное на столе, он почтительно повернулся ко мне:
– Изволите что-либо приказать, кавалер?
– Благодарю, – ответил я. – Я сыт.
Стюард вежливо кивнул и удалился. Вместо него появилась Ольга.
– Ты ничего не ешь! – возмутилась она. – Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет-нет, – запротестовал я. – Что ты… Просто я сегодня какой-то… какой-то задумчивый. Прости, ты тут ни при чем.
Снова клацнула дверь залы. Я обернулся и встал со стула. От противоположной стены упруго шагал Детеринг. Выглядел он как колониальный миллиардер, не меньше. От обилия драгоценностей на его ослепительно белом камзоле у меня зарябило в глазах. Узкие белые брюки и остроносые ботфорты на высоком каблуке придавали удивительное изящество его легкой поджарой фигуре. На шитой золотом портупее висела короткая шпага в усыпанных мелкими рубинами ножнах.
– Вот и я, – он подошел ко мне и протянул затянутую в белую кожаную перчатку ладонь, на среднем пальце которой блеснул тяжелый перстень с рубином.
– Здравствуйте, полковник, – я пожал его руку и повернулся, чтобы представить Ольгу, но он с улыбкой опередил меня:
– По-моему, мы знакомы, миледи?
– Ну, если вы – это вы, – с некоторым удивлением ответила она.
– Зрение не обманывает вас, – хитро прищурился Детеринг, – хотя я дейтвительно имею свойство менять облик. Суть, впрочем, остается прежней.
– И как прикажете вас называть… сейчас?
– Мастер Йорг, если угодно. Сейчас я ношу свое родовое имя. Милорд Йорг Детеринг оф Сент-Илер к вашим услугам.
– Вот как… Прошу к столу, милорд.
Детеринг учтиво кивнул и занял третий стул. Ольга налила ему вина. С легкой небрежностью тонкого знатока он втянул носом пряный букет напитка, затем сделал добрый глоток, вполне достойный дракона.
– Неплохое вино… Что ж, Саша, я вполне одобряю твой выбор. Это как раз то, что тебе нужно, да… Впрочем, разговор не об этом. Миллер исчез, ты в курсе?
– Я догадался, – кивнул я.
– Это хорошо, что ты догадался… Нет, я ни в чем тебя не виню. Винить надо осторожного законопослушного Фишера, но он уже расплатился за все… честь и слава. Н-да… Что там говорил этот ваш педик? Я ни хрена не понял со слов Нетвицкого. В частности, что это за шкипер Олаф?
– Он не знал ничего. Фишер выжал из него все что было возможно. Три имени: Миллер, Лемберг и шкипер Олаф. Лафрок, верно, был мясом. Может быть, он даже не представлял, о чем идет речь.
– Лемберг, я полагаю, в аду. – Детеринг задумчиво повертел в пальцах бокал, затем наполнил его вином из графина. – Миллера мы будем искать долго. Олаф? Сколько шкиперов в Империи носят имя Олаф? Сколько из них посетило Кассандану за последнее время? А знаешь, самое интересное то, что никто, ну никто не имеет никаких гипотез по поводу происходящего. Сам я сперва решил, что речь идет о каких-то мощных политических делах. Но сколько вопросов я ни задавал – а я ведь знаю, кому и как их задавать, – никакого ответа я не получил. А вопросов я задавал немало – на моем фрегате едва не сгорела башня дальней связи, да… И знаешь, меня очень удивила одна вещь – кстати, странно, что она не удивила Фишера, – Миллер, он кто? Он, в сущности, пустое место. Здесь правят прокурор Роуленд и столичный шериф Казаков… а Миллер – так, мясо.
– Лемберг? – предположил я, наливая себе вина.
– Лемберг его родич, так что тут-то все ясно, да… Хотя, какой ч-черт ясно? Миллер пошел на совершенно дикое убийство, не уведомив об этом вышестоящих «пап». Это ж дьявольщина какая-то! Покойный Фишер… да ослеп он, что ли?
– У нас было очень мало времени, – возразил я.
– Да, но у них-то хватило времени израсходовать целого полковника из «двойки»! Шутка сказать… – Детеринг передернул плечами. – Вероятно, надо искать братца этого Миллера.
– А он здесь?
– Думаю, что да. По некоторым причинам ему вредно покидать Кассандану. Дело, конечно, давнее, но тем не менее… Тут еще знаешь что? Касьяну сейчас тяжко. В отношении семьи предъявлено обвинение.
– Что?! – Я аж подскочил.
– А ты как думал? – хмыкнул Детеринг. – Отель, понимаешь ли, был набит наркотиками, а налет являлся плановой штурмовой акцией. Кстати, объявлен планетарный розыск на преступника со сверхмощным боевым излучателем. Но это все ерунда. Мы их так придавим, что у них дерьмо отовсюду полезет, да… Они доигрались, голубчики. Я им устрою. Хотя, конечно, докопаемся ли мы до сути?
– Надо искать шкипера Олафа.
– Надо. Но как? Где?
Детеринг откинулся на спинку стула и взял со стола сигару. Я поднес ему огонь. Танк глубоко затянулся и почесал нос.
– Знаете, – вдруг прервала тишину Ольга, – у меня есть один знакомый капитан полиции. Ему можно доверять, я его хорошо знаю.
– Вот как? – резко повернул голову Детеринг. – Доверять? Давай его сюда, срочно. Он прилетит?
– Прилетит, – кивнула она, – я гарантирую.
– Зови. Чем раньше, тем лучше.
– Хорошо, – она встала, – тогда ждите.
– Замечательная женщина, – сказал Детеринг, когда Ольга закрыла за собой дверь зала. – Просто замечательная. Когда-то она пыталась спасти жизнь одному хорошему человеку, причем делала это не из любви или долга, а просто так… понимая, что к чему в этом мире. За это ее наказали. У нее был трудный путь, Саша. Не расспрашивай ее о прошлом, пусть она сама тебе расскажет.
– Вы ее знали?
– Да… а она знала меня под другим именем. В свое время на Кассандане творились очень странные вещи. Один Янгель знал ответы на все вопросы, но мы их уже никогда не узнаем… дело давнее.
– Янгель, по-моему, погиб совсем недавно.
– Гм… Янгель был самой закрытой личностью в Службе. Старикан много чего знал, но мало о чем говорил. Если б Янгель заговорил, в Империи началась бы волна самоубийств. Да! Он мог бы стать директором СБ – по крайней мере три раза его выдвигали на эту должность. Но такие штуки его не интересовали. Именно он, Янгель, начал все эти игры с мафией, именно Янгель построил Ахерон… он обладал очень странной логикой, он мыслил не так, как все остальные.
– Кстати… вы много раз обещали рассказать историю Ахерона.
– Историю Ахерона? – Детеринг пыхнул сигарой. – История Ахерона писалась не нами… Видишь ли, Ахерон – он, кстати, в разные времена имел много разных имен – это самая большая загадка исследованного сектора Галактики. Мы, ее нынешние хозяева, только приоткрыли завесу этой тайны. Планета, случайно открытая незадолго до войны… в войну о ней забыли. А потом Янгель наткнулся на отчет командира лидданского исследовательского крейсера. Видишь ли, относительно прошлого этого мира мы кое-что знаем, но именно кое-что, не более. Базу Ахерон мы построили на развалинах древней базы Дэфа.
– Это я знаю, – кивнул я.
– Но эта база – самое свежее из всех тех строений. Кто, например, возвел гигантские стапели в районе Южного полюса? Этим стапелям тридцать тысячелетий. Наши инженеры говорят, что на них строили корабли, которые использовали совершенно непонятные нам физические принципы. Техника, которая там осталась… точнее, то, что от нее осталось, – сплошная загадка. Как все это работало? Кто все это строил? А Лабиринт? Мы потеряли сорок человек на верхних уровнях, после чего спуск вниз запретили наглухо. Лабиринт – это планетарный взлетно-посадочный комплекс. Причем верхние ангары построены тогда же, когда и полярные стапели. А нижним уровням около ста тысяч лет. Что там? Комплекс тщательно законсервирован, нижние уровни, видимо, все еще боеготовы, там полно невероятных ловушек. С нашей примитивной техникой они абсолютно непроходимы. Там действует какая-то иная физика. Строили все это существа, непохожие на людей. Но тем не менее им зачем-то понадобился холодный кислородный мир с низкой гравитацией.
