Текст книги "Империя человечества. Время солдата"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 50 страниц)

Дальше ему было не до вступлений.

Этерлен вылетел из кресла, как подпружиненный чертик из старинной табакерки: прежде, чем он выпрямился, в его руке щелкнул снимаемый с предохранителя излучатель. Это произошло столь неожиданно, а главное – так стремительно, что Лерман выронил из пальцев тонкую фарфоровую чашку с золотыми дракончиками.

Туманно – чертовы годы, все забываешь! – соображая, что сейчас произойдет, Хикки перепрыгнул через стол и обрушился своим телом на Лермана, опрокидывая его вместе с креслом на пол.

– Вва-аа!!! – возмутился тот.

Дверь кабинета, обшитая изнутри элегантным звукопоглощающим материалом, резко распахнулась. «Моргенштерн» в руке Этерлена дернулся и дважды сплюнул голубоватыми струями. Ответом в уши ударил отчаянный крик, сменившийся ревом ярости. Еще выстрел. Хикки прижал Лермана ногой к полу и осторожно выглянул из-за стола.

На пороге кабинета бился, как придавленный червяк, молодой человек в хорошем костюме, который, однако, не годился теперь даже для похорон – голова юноши была срезана по брови, в груди зияла приличная сквозная дыра, и дорогую ткань порядком попортило мозгами и кровью. Этерлен отсутствовал, но из предбанника Хикки слышал какую-то возню. Затем заголосила писклявая девушка.

Хикки отпустил Лермана и решил выбраться на разведку.

– Лежать! – убедительно посоветовал он магнату.

Тот часто закивал и принял эмбриональную позу, постаравшись при этом как можно глубже забиться в угол.

Как он и ждал, генерал Этерлен обнаружился в предбаннике. Он как раз заканчивал воспитывать по глаза заросшего крепыша в черном камзоле: левая рука убийцы висела плетью с очевидным переломом, а правую Этерлен завернул за спину так, что до вывиха оставались считанные миллиметры. Джентльмен в черном пучил глазки и слабо постанывал. В метре от победоносного генерала на четвереньках стояла девуля в костюмчике – под уже ней красовалась первосортная лужа… Увидев Хикки, генерал жизнерадостно оскалился:

– Припудри красотке носик, старина, а я пока займусь этим уродом.

Хикки уже знал, что делать. Убедившись в том, что в коридоре больше никто не бегает с бластерами наголо, он сноровисто запер дверь офиса на все замки, поднял мелко трясущуюся секретаршу (второй его помощь уже не требовалась), и потащил ее вслед за Этерленом в кабинет.

Лерман уже выбрался из-под стола.

– Я н-не з-знаю этих типов, – решительно заявил он, оторвавшись от бутылки. – Они хотели меня убить?

– Наверное, нет, – пожал плечами Этерлен. – Может быть, поздравить с Рождеством?

Хикки налил секретарше полную рюмку коньяку и прислушался к разговору.

– Кто вас послал?

Этерлен спрашивал участливо, как доктор, и громила не замедлил с ответом. Доброта генеральской души казалась ему куда страшнее любого крика.

– Это, – указал он на обезглавленный труп на пороге, – Ник Пикинер, старший сын Джоэла Пикинера.

– Что-о?! – Лерман поперхнулся кофе и едва не уронил вторую за день чашечку. – Но при чем тут Джо? Я же… я же ему должен, гос-споди!

На сей раз удивился убийца. Он изумленно поглядел на девушку, которая без всякого стеснения стащила и швырнула в угол мокрые чулки вместе с трусиками, потом перевел ошарашенные глаза на Лермана:

– Так его ж завалили сегодня утром. Ник решил, что это вы…

На какое-то время Лерман впал в прострацию. По его блуждающему взору становилось понятно, что он судорожно перебирает в голове все возможные варианты, и ни на одном не может остановиться.

– Я просто не представляю, кто мог убить Пикинера, – твердо заявил он. – И главное – я не представляю, зачем. Давайте вызывать полицию.

– Ты уверен? – осторожно спросил Хикки.

Лерман пожал плечами.

– Я знаю, что я его не убивал. И все это знают… так что мне теперь – вешаться с горя?

Из крипо прилетела целая бригада во главе с молодым и до смешного самоуверенным следователем. Он с ходу обрушился на Этерлена, но тот – лениво, как греющийся на солнышке кот, – продемонстрировал парнишке свои документы. Следователь, уже осведомленный о тяготах возможного военного положения, вытянулся в струнку.

– Это – со мной, – показал Этерлен на Хикки. – Прошу прощения, но мы спешим. Все вопросы по делу адресуйте к мастеру Лерману, э-ээ, главному пострадавшему.

– Куда ты собирался после Лермана? – спросил он, когда Хикки вырулил на улицу.

– К Золкину… но сегодня, я чувствую, я уже никогда не поеду. Мне надо выпить. Я тебе не говорил – на Пангее я только что видел еще одно убийство. Нет, оно случилось не на моих глазах, но тем не менее.

– Кого там пришили?

– Одного корварца, конвойника. Странно то, что он, говорят, был тише воды ниже травы…

– А этот – Пикинер, или как его там?

– Ну, Пикинер, – Хикки усмехнулся и помотал головой, – Пикинер – это еще тот артист-эквилибрист. Большой друг Брюса Иголки. Когда Иголку хватанули на Корэле, Пикинер дал денег и добился освобождения под залог, а потом Брюс затерялся в Портленде. Сейчас опять летает, сукин сын.

– По слухам, это он взял конвой с Кассанданы на лидданский Саэд Хирлах. Лидданы на него крепко обиделись. А с другой стороны, я слышал, что у него смешанный экипаж… с лидданами.

– У него сейчас два корабля, но это ненадолго. Если за него не возьмутся, то Иголка развернется как следует.

Хикки нажал кнопку на руле и продиктовал автомату номер Ирэн. Не вдаваясь в подробности, он сообщил, что едет домой и попросил подготовить скромный семейный ужин. Без поваров.

Дождавшись, когда он закончит разговор, Этерлен врубил сканирование местных информационных сетей. Из потолка и передней панели понеслись отрывки рекламных текстов, аккорды и прочая галиматья – генерал листал меню в поисках чего-нибудь веселого. Неожиданно он резко нажал клавишу фиксации волны.

– Итак, сегодня в полдень трагически оборвалась жизнь его превосходительства Хорпа Эргара Пятого, консула Высокой Лид-ды в имперском департаменте Аврора… Шеф полиции Стоунвуда, его милость лорд Рябец, заверил общественность, что подлые убийцы не уйдут от заслуженной кары…

– Ого, – удивился Этерлен. – Вот это да! Давненько у нас на консулов не охотились. Кто ж его завалил, интересно?

– Господи, что творится, – вздохнул Хикки.

Глава 3.

– Крепко спал? – поинтересовался Этерлен, обнюхивая тонко нарезанные ломтики ветчины на тарелке.

– Нормально. Сейчас позавтракаем и поедем поболтаем с Золкиным. А потом мне хорошо бы в офисе появиться.

– Не поедем мы ни к какому Золкину. Если я не ошибаюсь, его кончили вчера вечером. Ты спи крепче – вообще ничего не услышишь.

Хикки часто заморгал и отложил в сторону бутерброд. Этерлен смотрел на него без улыбки, да и вообще, с такими вещами не шутят… Это Лоренцо, сказал себе Хикки. Значит, они не договорились. Как мерзко!

– Это было в утренних новостях?

– Да, полчаса назад. Застрелен на пороге собственного дома. Он что, жил один?

– Уже давно… А что говорит полиция?

– А что она может говорить? Ничего. Убийцы не найдены, версий пока никаких. Ты можешь к этому что-то добавить?

– Могу. Я почти уверен, что знаю, чьих это ручонок дело. У него был закадычный враг – некто Руперт Лоренцо, порядочный психопат, но тем не менее человек влиятельный. Ох-хх… Самое смешное, что ни Золкин, ни Лоренцо, не знали, что против них обоих интригует третья сторона – Эдди Дюваль по кличке Петух. Там очень хитрые расчеты были, Петух, он по-своему умница, хоть и сволочь. С Петухом работать опасно, поэтому я решить примирить Лоренцо и Золкина: я раскрыл Золкину глаза на все это дело с Дювалем. Он, конечно, был шокирован, но я думаю, что пока я летал, он успел убедиться в моей правоте.

– Он должен был объясниться с этим Лоренцо?

– Ты читаешь мои мысли. Наверное, ему это не удалось… Ума не приложу, с чего это Лоренцо так психанул. Где логика?

– Вот именно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Этерлен подцепил вилкой кусочек ветчины, отправил его в рот и запил кофе.

– Я и говорю, где логика? – спросил он, жуя. – Почему ты так уверен, что Золкина пришил именно Лоренцо? Может, на него напали нарки, которым не хватало на пайку дури? Или что, у вас на Авроре такого не бывает?

– Золкин не мальчик. Он хорошо владеет оружием.

– Ах, мальчик-не-мальчик!.. Ладно. Я позвоню Йони, у него тут вся полиция на контакте: если через полчаса он нам ничего не расскажет, начнем действовать самостоятельно.

– В каком смысле действовать? – поинтересовался Хикки, протягивая генералу телефон.

– Не нравится мне все это дело… Вот не нравится, и все. Что-то тут не так. У покойника было много врагов?

– За исключением Лоренцо – ни одного.

– Может быть, кому-то нужно было подставить Лоренцо. Черт его поймет. Алло! Йони! Йони? Мэм, мне нужен мастер Йохансон, где он у вас там? Спит? Разбудить немедленно. Опять у него новая шмара, – сказал Этерлен в сторону. – Да! Йони, это я…

Пока он беседовал с Йохансоном, Хикки допил кофе и переоделся. Когда он вернулся в кухню, Этерлен стоял у распахнутого окна, явно наслаждаясь запахом роз, который приносил в дом легкий утренний ветерок.

– В Стоунвуде у него мало знакомых, – сказал Этерлен, не оборачиваясь. – Это не очень здорово.

– Я так и думал, – откликнулся Хикки. – Но все-таки: что именно тебя вдруг встревожило?

– Этот ваш Пикинер – он же тоже из столицы?

Хикки на секунду прикусил губу.

– Да. У него все дела в Стоунвуде. Но о чем, собственно, это может говорить?

– Пока ни о чем. Сейчас приедет Йони, мы с ним потолкуем. Рейсовые в столицу ходят часто?

– У меня есть собственный фотолет. Ты хочешь лететь в Стоунвуд?

– Еще не знаю… – Этерлен вздохнул и вернулся за стол. – А хорошо ты здесь устроился. У нас в Метрополии коммерсанту твоего уровня такая роскошь не по карману.

– Именно поэтому я и осел на Авроре. Я вообще не понимаю людей, которые стремятся к вам. Что там делать? От налогов не сбежишь, кругом чиновники, каждому – дай… Перспектив никаких, одна возня. Даже пенсионеру там скучно.

Через полчаса появился Йохансон – не очень выспавшийся и раздраженный.

– Десять минут простоял в пробке, – объявил он, придвигая к себе кофейник. – Еще год-два, и мы будем ездить по головам друг у друга… Я не пойму, что ты от меня хочешь, Пол? Чего ради мы должны заниматься этими идиотскими убийствами? Если в Стоунвуде началась новая война, то я туда не сунусь – моя шея мне дороже.

– Хикки думает, что это не война.

Йони удивленно посмотрел на Махтхольфа и поскреб небритый подбородок. Хикки в ответ пожал плечами.

– Это не я, это Пол… Но на войну действительно не похоже. Всякая война должна иметь свои основания, причем зреют они всегда очень долго. Ты сам знаешь, я годами кручусь в этой среде, я знаю почти всех крупных дельцов, вместе со всеми их проблемами. Так вот: для войны сейчас нет никаких оснований. Или же я чего-то не знаю – но это маловероятно. Я сейчас предлагаю вот что… есть в Портленде один человек, который давно отошел от дел, но тем менее всегда находится в курсе последних событий. Я думаю, что уже сейчас он знает больше нашего. Он живет на юге, это всего час езды отсюда.

– Что это за знаток такой? – недоверчиво осклабился Этерлен.

– Борис Соловец, бывший «барон», потом – крупный конвойник, контрабандист и все такое прочее. Личность не очень известная, но среди таких же старцев он в хорошем авторитете.

– Соловец?! Дед «сдал» тебе Соловца?

Несколько секунд Хикки смотрел на Этерлена с искренним недоумением, потом до него вдруг дошло.

– Я знавал его еще в те времена, когда служил начопером в «Трансе»… Дед здесь ни при чем. Десять лет назад, когда старик решил «уйти на пенсию», я ему немного помог, а он таких вещей не забывает. Клянусь тебе, я даже не знал, что он «поет» для Деда.

– Заметьте, я не спрашиваю, зачем вам все это надо, – вдруг подал голос Йохансон.

– И не стоит, – жестко ответил ему Этерлен, – и к этому старому пердуну тебе ехать не нужно. Лучше мы с тобой где-нибудь встретимся.

– Давайте в «Околице», – предложил Хикки, – это как раз по дороге. Ты завтракал, Йони?

– Конечно, нет, – проворчал Йохансон и встал. – Ну что, поехали, что ли?

Соловец встретил гостей в несколько рассеянном состоянии духа. Ему потребовалось выпить аж три рюмочки рому, – и только после этого старый авантюрист заговорил на требуемую тему. Пока он заправлялся, Этерлен терпеливо курил, наслаждаясь прохладой в тени старой яблони. Хикки уже начал нервничать, решив, что Соловец совсем плох, но он ошибался.

– Я знаю, что вам надо, – произнес старик, на полуслове оборвав рассказ о борьбе с прыгучей лихорадкой, – но пока я не имею никакой информации. Сегодня я разговаривал с одним парнем – таким же дряхлым пнем, как и я… так вот он очень удивлялся. Он считает, что между всеми тремя убийствами есть какая-то связь: но какая именно, он пока еще не прощупал.

– Всеми тремя? – прищурился Этерлен. – Вы имеете в виду консула Эргара Пятого? А он здесь при чем?

– Пикинер имел дела с лидданами. Он свел Иголку с одним из молодых лидданских «баронов». А сейчас… в общем, вы знаете, что лидданские бонзы пообещали Империи принять беспрецедентные меры против своих пиратов?

Этерлен и Хикки быстро переглянулись.

– Что-то еще? – быстро спросил генерал.

– Пока ничего. Думайте, мальчики. У вас на двоих столько крестов в погоне, что можно и придумать что-нибудь… что-нибудь более интересное, чем у меня.

Этерлен встал и коротко поклонился. Хикки тоже поднялся.

– Спасибо, мастер Борис. Тысяча извинений, но у нас так мало времени…

Взрыкнул мотором, «Блюстар» Хикки сорвался с места и помчался вдоль усаженной фруктовыми деревьями улочке. Этерлен прикусил зубами свою сигару. В его глазах отражалось недоумение.

– Какому же идиоту могло прийти в голову устраивать разборки прямо сейчас, накануне большого переполоха в нашем славном дурдоме? – Процедил он. – Да еще и убивать, к черту, консула? Ваши стоунвудские пираты точно спятили…

– Я вспоминаю, – ответил Хикки, – Золкин говорил, что его обвиняют в покровительстве пиратству. Статья сто восьмая… или сто девятая пункт «а». Сейчас уже не важно. Может быть, обвинители были не так уж и далеки от истины, как я думал? Эти вопросы нам нужно решать в Стоунвуде. Слушай, а что если зайти в столичную резидентуру Конторы?

– Исключено, – помотал головой Этерлен. – Это наша работа, о ней никто ничего не знает – круг лиц «зеро», гриф первый. Мы не имеем права привлекать официально действующие чины СБ или чего-то там еще… даже с полицейским инспектором я могу разговаривать только как частное лицо.

– Да, я знаю…

– Дед дал нам все, что может понадобиться, даже Лоссберга – эта бочка с ромом уже должна болтаться где-то в окрестностях. Но язык мы должны держать за зубами. Разве он не предупреждал?

– Предупреждал, – отмахнулся Хикки. – Но – время?

– Не волнуйся понапрасну. Время у нас еще есть, тут ты просто сгущаешь краски.

Хикки загнал машину на стоянку ресторана и выбрался из прохладного салона; солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы жарить во всю свою летнюю мощь. Он опустил на нос темные очки, поправил легкий камзол, который скрывал висевший под левой рукой бластер и подумал, что на Этерлена, похоже, жара не действует совершенно: что в тени, что на солнце – генерал выглядел одинаково невозмутимо.

Йони уже заканчивал завтрак. Перед ним стояла самоохлаждающаяся бутыль минералки и крохотный «мерзавчик» водки, наполовину выпитый.

– Похмеляешься, что ли? – поинтересовался Этерлен, садясь за столик.

– Иди к черту, – меланхолично ответил Йони. – Я заслужил.

– Ну-ну-ну… что?

– Только что за вон тем столом, – ткнул вилкой Йохансон, – сидели двое типов. Оба выглядели так, словно гуляли всю ночь. Наверное, так оно и было, потому что пили они только пиво, но зато много. Сперва они сидели довольно тихо, потом один заорал чуть ли не на весь кабак: «Это им за Каспера!». Второй посоветовал ему заткнуться, но он все равно добавил: «Остальные скоро тоже получат, эта пучеглазая свинья – только начало».

– А потом?

– Допили и ушли.

Хикки поймал тревожный взгляд Этерлена и подозвал официанта, чтобы заказать себе выпивку. Последние триста лет «пучеглазыми» в Империи называли лиддан. Как правило, это прозвище употребляли астронавты или люди, так или иначе связанные с космосом.

– Если я не ошибаюсь, – очень тихо произнес Этерлен, – месяц назад два патрульных фрегата вместе с лидданским ударным звеном здорово потрепали «барона» Каспара Кирпатрика: он потерял три корабля из четырех и едва сумел уйти от них.

– Он сказал «за Каспера», – напомнил Йони. – Или вообще «за каспер».

– Ты не расслышал, – отмахнулся Этерлен. – Каспар Кирпатрик… Боже мой! Слушай, Хик, а ведь эта сволочь и в самом деле может надрать кое-кому задницу. У него хватит сил, чтобы устроить в нашем борделе настоящий пожар во время наводнения. Если его мальчики додумались завалить лидданского консула, то…

– То вся наша задумка может полететь к чертям.

– Еще как! Ты только подумай: если Пикинера убили за то, что он якшался с Иголкой и с лидданами, то, значит, сам Иголка тоже оказывается под ударом. С кем путался твой приятель Золкин?

– Если б я знал…

– Ч-черт!

Этерлен стукнул по столу и на некоторое время задумался. Официант принес пиво и разделанных креветок на пару; Хикки одним махом выпил почти всю кружку, бросил в рот пару кусочков нежного мяса, потом полез за сигаретами. Этерлен молча следил за его руками.

– Они нам устроят, – пробормотал он, наливая и себе – перед ним стоял здоровенный жбан с насосом. – Как же их остановить?

– Давай потолкуем с Рупертом Лоренцо, – предложил Хикки. – В конце концов, не схарчит же он нас. Наверное, Золкин успел-таки с ним поговорить, и ему сейчас очень не хочется, чтобы подозрение пало на его семью. Если, конечно, он здесь действительно ни при чем.

– Хорошо, – решился Этерлен, – полетели. Ты, Йони, оставайся здесь. Тебе сейчас – задача номер один: беги к себе в офис и подготовь нам фотороботы на тех двоих ублюдков. Конечно, ситуация выглядит совершенно невероятной, но тем не менее, кое-что в ней есть. А к вечеру мы наверное, уже и вернемся.

* * *

Лорда Руперта Лоренцо удалось обнаружить в фамильной резиденции на восточном берегу Рога – его семейство захватило порядочный кусок побережья еще в годы освоения планеты, когда в колонии ударила огромная волна авантюристов, и земли приобретались по древнему принципу конкистадоров: «кто смел, тот и съел». Конечно, на Авроре, как и на всех остальных мирах разраставшейся Империи, разумные аборигены отсутствовали, и играть в солдатики было совершенно не с кем, но зато богатств хватало с избытком. Очень скоро колонии разжирели настолько, что стали поплевывать на больших начальников из Метрополии – но тут разразилась война, которая длилась почти десять лет и порядком измотала человеческие миры. По окончании войны начался, как положено, передел собственности, закончившийся большим бардаком. В этом бардаке Империя благополучно пребывала уже свыше сотни лет, и всех все устраивало. Особенно таких почтенных налогоплательщиков, как семейство Лоренцо. Сразу после войны, когда Флот принялся задарма спихивать на аукционах устаревшие корабли, дедуля лорда Руперта вбил почти все семейные сбережения в приобретение двух десятков развалюх. Чуть позже началась Великая Пиратская Эпопея, и клан Лоренцо приобрел генеральную конвойную лицензию. К концу столетия уже ни один прокурор решительно не мог разобраться, где кончаются Лоренцо, а где начинаются пираты.

Поняв, кто его разыскивает, Руперт почти не удивился. Золкин все-таки успел с ним поговорить. Опускаясь на краю огромного поместья, Хикки ощущал легкую озабоченность: в нем гвоздем сидело утреннее подозрение. Умом он прекрасно понимал, что даже если покойник Золкин повис-таки на не слишком чистой совести Руперта, тот все равно не тронет его и пальцем, но вот чувства его немного бунтовали. За последние шесть лет, почти отвыкнув от смертей и эполет, Хикки разучился смотреть в глаза убийцам. Наверное, сейчас это было плохо.

– Приветствую вас, мастер Махтхольф, – подтянутый, какой-то словно бы подсушенный мужчина средних лет стоял под самым трапом. – Кажется, нас где-то уже знакомили?

– Это было на вечеринке у губернатора Гроссмана, – улыбнулся в ответ Хикки. – Мой друг…

Он сделал секундную паузу, размышляя, как бы половчее отрекомедовать Этерлена, но тот вдруг сам протянул Лоренцо руку:

– Легион-генерал Пол Этерлен, Второе управление имперской Службы Безопасности.

Лоренцо машинально пожал узкую ладонь генерала и вдруг отпрянул, словно разглядев средь пальцев скорпиона. Его загорелая физиономия побледнела, в глазах сверкнул какой-то нездоровый блеск.

– Что это значит, мастер Махтхольф?! – ему стоило большого труда не сорваться на визг. – Что это значит? Вы прилетели ко мне…

– Ради всего святого! – Этерлен успокаивающе поднял ладони. – Можете считать, что я вообще не на службе. Вы что же, думаете, что целый генерал поперся бы на этот ваш Рог для того, чтобы предъявить вашей милости обвинение?.. взять под стражу? Вы слишком высокого о себе мнения, дружище. Не ведите себя как баба. У нас серьезное дело, и давайте не станем размазывать дерьмо по столу.

Лорд Руперт от такой тирады несколько опешил. Какое-то время он недоуменно переводил взгляд с Хикки на генерала и обратно, потом слегка успокоился и взял себя в руки.

– С меня хватит и бедняги Золкина… – Промычал он. – Все мои адвокаты уже готовятся к тому, что этим же вечером меня обвинят в его смерти. Вы понимаете меня, джентльмены?

– Он был у вас, – утвердительно произнес Этерлен.

– Да, – кивнул Руперт и болезненно поморщился. – Да, был. И привел убедительные доказательства нашей с ним взаимной неправоты. Он рассказал мне, кто вы такой, – взгляд Лоренцо уперся в Хикки, – но все же, все же… я могу попросить вас?

– Безусловно, – пожал плечами Хикки.

Крылатый череп СБ переливчато сверкнул в его ладони, и Лоренцо заметно поник. Хикки спрятал удостоверение в карман.

– Прошу вас, джентльмены, – хозяин указал на открытый вездеход, на котором подъехал к фотолету Хикки. – В доме нам будет удобнее, чем здесь.

Лоренцо усадил своих гостей на просторной веранде двухэтажного каменного домика, выстроенного посреди рощицы высоченных деревьев. Перед креслами уже стоял столик, заваленный разнообразными напитками и закуской. У Хикки возникло ощущение, что лорд Руперт ждал не его одного, а целую роту голодных десантников. Кресел было пять, но он не придал этому никакого значения.

Этерлен решительно отказался от алкоголя. Хикки налил себе в кофе порцию коньяка, а Лоренцо, очевидно нервничая, набухал себе целый бокал дорогого оренгонского виски.

– Если я правильно понял несчастного Алекса, ситуация не оставляет мне выбора, – сказал он, – да и вообще: разве я смог бы сказать «нет»?

– Поменьше пафоса, – предложил Этерлен. – Это прекрасно, и мы конечно, рады и все такое, но сейчас у нас несколько иные интересы. Ваше мнение: кто и почему мог уложить этого самого Золкина?

Лоренцо беспомощно развел руками.

– Разве что Петух. Но у него не хватит наглости, это я знаю точно. Кто-то, кто очень хочет свалить меня – вот кто.

– Вам не приходило в голову, что Золкина убили по той же самой причине, что и Пикинера?

– Пикинера? – Лоренцо наморщил лоб. – Но разве Золкин имел какие-то дела с Пикинером?

– Дело может быть в другом. Золкин имел дела с лидданскими флибустьерами? Отвечайте, быстро и без раздумий!.. да?

– Да.

Руперт Лоренцо залпом допил свой бокал и совсем обмяк. Теперь Хикки смотрел на него с сочуствием. Неизвестно, имел ли шашни с вездесущими пучеглазыми разбойниками он сам, но теперь ему не стоило завидовать. Если кто-то действительно мстит за чертова Кирпатрика и его товарищей, то Лоренцо, безусловно, прилип по-настоящему. Стоунвудский прокурор наверняка уже выбирает, какой бы ручкой ему подписать санкцию на задержание лорда Руперта Лоренцо, майора ВКС в резерве – а в «предварительной» камере, возможно, кто-то выбирает для него веревку. Или что похуже.

– Что будем делать? – спросил Хикки у Этерлена.

– Я думаю, – ответил тот. – Вот только мысли у меня что-то нехорошие. Милорд Руперт, я посоветовал бы вам немедленно утроить охрану, а еще лучше – забиться в какую-нибудь дыру. Я даже не знаю, кто для вас теперь страшнее: наемные убийцы или полицейские чины… Если вы сможете исчезнуть из поля зрения и тех и других, это будет лучше всего. Только оставьте нам свои координаты.

– А что будете делать вы?

– А мы будем искать одного интересного нам человека. Если мы сможем его остановить, то вам бояться будет нечего. Я думаю, что мы сможем, не мальчики ведь. Итак?

Лоренцо порывисто встал и скрылся в доме. Этерлен поглядел на Хикки и шумно вздохнул.

– Кирпатрик? – спросил Хикки.

– Сам не видишь? Мне срочно нужна твоя связь: я должен выяснить, где он сейчас находится. В конце концов, служба «П» у нас пока еще работает как надо.

Хикки покачал головой. Перспектива искать одного из авторитетнейших пиратских «баронов», который имеет под своей рукой что-то около двух десятков разнокалиберных боевых кораблей, его не очень радовала. Он плохо представлял себе, как и о чем можно будет договариваться с этим ублюдком. С другой стороны, иного способа остановить его безумие просто не существовало. А если не остановить – всей затее конец. Конвойно-транспортная аристократия, не понимая, кто ее уничтожает, кинется на своих же ближних…

На веранду вернулся Лоренцо.

– Вот, – сказал он и протянул Этерлену какую-то карточку.

Генерал небрежно сунул ее в карман и поднялся из кресла.

– Благодарю вас за сотрудничество, майор. Исчезайте сейчас же, немедленно… Нам пора прощаться.

Набрав высоту, Хикки направил свой фотолет на юг. Не желая иметь свидетелей, он на всякий случай отослал пилота и вел машину сам. Этерлен сидел рядом с ним, в тесной двухместной кабине, и безучастно смотрел, как сверкает золотой ватой пелена облаков. Его мысли были сейчас очень далеко.

– Это совершенно невероятно, – произнес он вдруг, – сидел себе Йони в кабаке, и вот: пожалуйста… Вроде все совпадает, но все-таки, по тому ли следу мы идем? Кажется, у меня есть возможность проверить.

– Что ты имеешь в виду?

– Так, есть у меня кое-какие клиенты, осведомленные о делах Кирпатрика лучше, чем наша любезная служба«П». Нужно с ними поговорить. А потом погоняем по сетям фотороботы, которые нарисует Йони – а вдруг? Хотя, если честно, по поведению эти охламоны на профессионалов никак не тянут.

– Кто же они?

– Так вот я и не могу понять… Как представить себе «профи», которые похмеляются в роскошном кабаке и на весь зал орут о своих скорбных делах? Ты такое где-нибудь видел? Это прямо дешевка какая-то. Как это понять?

Посадив фотолет на постоянно арендуемой площадке в порту, Хикки отправился с Этерленом в свой офис. По дороге генерал связался с Йохансоном и выяснил, что тот уже успел сделать фоторобот излишне трепливых пьяниц из «Околицы». После этого Этерлен несколько повеселел. Теперь ему требовалось как можно скорее переговорить с каким-то неизвестным Хикки конфидентом, знакомым с Кирпартриком, и полазить в информационных сетях, благо его уровень доступа позволял ему практически все на свете.

– Курт, мне срочно нужна дальняя связь, – сказал Хикки одному из своих референтов по дороге в собственный кабинет.

– Понял, мастер Махтхольф.

В кабинете они застали Ирэн, оживленно ругавшуюся с одним из партнеров компании. Хикки бесцеремонно прервал ее и опустил свой тощий зад на полированный стол.

– Мне сейчас понадобится основной канал, – объяснил он, – потому что Пол будет говорить по дальней. Потом поболтаешь. И вообще, идем отсюда.

Женщина покорно пожала плечами и выбралась из-за стола. Этерлен ободряюще улыбнулся ей, но она не отреагировала.

Хикки прошел в одну из комнат, предназначенную для отсуствовашего в тот момент юриста-консультанта, и изможденно упал в кресло. Ирэн смотрела на него с тревогой. Он выдавил из себя короткую улыбку.

– Почему такая грустная, Дылда?

– Мне приснился плохой сон. – Ирэн вытащила из кармана жакета пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и посмотрела на него сквозь облачко дыма. Хикки очень не понравились ее глаза. В них стояла какая-то странная, незнакомая ему тоска, он никогда еще не видел жену такой подавленной и даже несчастной. Она выглядела, как старая верная собака, незаслуженно ударенная хозяином.

– Так что там за сон, Ир?

– Я не стала говорить тебе с утра… В общем, мне приснилось, что ты гонишься за каким-то типом, таким рыжим… с бородой, а потом – ты в окружении ангелов.

– Если честно, я не в курсе, к чему это. Рыжий тип с бородой, гм-м… Ангелы… ну, ангелы, это, кажется, не так уж и плохо. Плохо, когда снятся жабы – синие и с пупырышками. Перед тем, как мы упали на Эрилак, мне как раз приснились синие жабы, все с ног до головы в пупырышках. А вот ангелы… да Бог с ними.

Ирэн приблизилась к Хикки и неожиданно уселась ему на колени. Он изъял у нее сигарету, сунул себе в рот и крепко обхватил жену за талию. Закрыв глаза, она опустила голву ему на плечо… он не мог сказать, сколько времени они так просидели. Сигарета истлела до конца, и Хикки швырнул ее в урну. Потом он стал погружаться в сладкую дрему. В реальный мир его вернул оглушительный грохот в дверь.

– Да, черт побери! – Хикки стряхнул с себя жену и встал.

На пороге стояли Этерлен и Йони Йохансон. Под мышкой у детектива был плоский голографический проектор, а Этерлен держал свой неразлучный терминал.

– Мы можем расположиться здесь? – спросил Этерлен с очаровательной бесцеремонностью. – А то там ужасный шум.

– Можем, – вздохнул Хикки. – Ир, распорядись, чтобы нам принесли кофе. И коньяк, обязательно.

Вернувшись в кресло, он придвинул к себе громадную каменную пепельницу и тяжко вздохнул. Непонятно отчего, но вся эта затея любимого Дедушки стала ощущаться как гиря на шее. Ему смертельно захотелось выпорхнуть отсюда, с восемьдесят шестого этажа, и хоть на пару секунд почуствовать себя беззаботной птичкой, далекой от всех проблем и чужих неприятностей.

Йони тем временем споро оживил свою машинку и взял в руку миниаюрный пульт.

– Ну, вот они, – сообщил он.

Посреди кабинета появились двое мужчин. Лет они были одинаковых – где-то так под сорок, внешность имели не самую запоминающуюся; Хикки мог только сказать что одного из них, обладателя висячих светлых усов, жизнь потрепала несколько крепче, чем его приятеля. А вот с одеждой было интереснее. Безусый брюнет с наметившимся брюшком выглядел, как типичный обитатель Острова Ублюдков: на нем были узкие синие брюки, белая рубашка-безрукавка с большим отложным воротником и бездной карманов, наложенных друг на друга, и обычные в Портленде сандалии без задника, а вот второй, обладатель тех самых печальных усов, казался приезжим. На Авроре так вообще не одевались – достаточно плотный камзол мог принадлежать только жителю не слишком жаркого мира, о том же говорили и странного вида серые шаровары с застежками понизу, из-под которых виднелись узконосые сапоги на высоком каблуке.