Текст книги "Воин Бездны"

Автор книги: Алексей Головлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Эй, парень! Ты что, спать тут собрался? Может, лежак вынести? – Хозяин лавки, все это время наблюдавший за Эрваном из-за груды железок, решил, что клиент достаточно насмотрелся.

– Нет, спасибо, – Эрван затряс головой. Сглотнул. – Уже выспался.

– Вот и хорошо. Брать что будешь или так, зенки пялить?

К вечеру продавцы становились куда менее вежливыми и предпочитали брать быка за рога.

– Может, и буду, – Эрван старался говорить с безразличной ленцой. – Картина у вас вон интересная. Она продаётся? Взглянуть можно?

Глаза хозяина алчно сверкнули.

– Тут все продаётся. Взглянуть можно. Погоди только, сам вынесу. Нечего тебе внутри делать.

Лавочник недовольно пробурчал что-то, однако быстро и сноровисто, будто кошка, взлетел по каменному крыльцу, проник в комнату, метнулся к стене, сорвал картину и вернулся. На всё про всё не ушло и пяти секунд.

Эрван осторожно, обеими руками, взял костяную пластину. Она оказалась неожиданно тяжёлой и чуть тепловатой.

Может, от камина нагрелась?

Эрвану не раз доводилось видеть фоморскую резьбу: через горные перевалы, вечно пребывающие в состоянии полувойны-полумира, иногда проникали их купцы. Само собой, вглубь материка чужаков не пускали, и торг разворачивался прямо на заставе. Северяне везли грубо выделанные шкуры, перемётные сумы, до отказа набитые гагачьим пухом, связки мехов диковинных белых лисиц.

И резную кость.

Все сюжеты изображений сводились к одному – охоте. На птиц, рыбу, диковинных зверей ростом с медведя… Иногда попадались ещё пластины с непривычными узорами из тонких штрихов. Такие ценились особенно: говорили, что, если смотреть на рисунок достаточно долго, – линии на нём оживают. Следить за их извивами – и удовольствие, и отдых. Утверждали даже, что обладатель такого чуда не нуждается в сне.

Эрвану, само собой, не довелось это проверить: откуда деньги у мальчишки с захудалой заставы?

Но Эрван, хоть и видел подобное лишь издали, знал твёрдо: такие узоры никогда ничего не изображают – хаотичное переплетение линий, и всё.

А здесь… Изящный контур судна, скользящего по бурным водам. На заднем плане менее детально, но вполне узнаваемо – горные пики и остроносые рифы в бурлящих венцах. Выше – чёрное небо, изрезанное плетями молний. Совсем далеко, почти на линии горизонта – полупризрачные силуэты диковинных кораблей с парусами, похожими на крылья.

Вряд ли неизвестный фомор мог часто видеть людские суда – откуда? Тем не менее оснастка корабля была видна в мельчайших подробностях: грот и фок зарифлены, кливера и стаксель на бушприте туго надуты ветром, над ними – белая полоска штормового вымпела.

Судно явно силилось уйти от преследователей, но мрачное ощущение, пронизавшее картину, не оставляло сомнений – попытка безнадёжна.

– Откуда это у вас? – Эрван с трудом отвёл взгляд от обречённой шхуны.

– Да так, купил по случаю, – хозяин лавки дёрнул плечом: то ли от холода, то ли от каких-то неприятных воспоминаний. – Ну как, берёшь?

– Смотря сколько просишь… – осторожно начал Эрван, стараясь не выдать интереса. Торговаться он умел с детства, без этого бедняку жизни нет. Однако лавочник торгом себе на хлеб зарабатывал и, конечно, заметил всё: и жгучий интерес Эрвана, и нарочито небрежный вид, который тот пытался на себя напустить.

– Семь ауреусов! И по рукам! – Лавочник довольно подмигнул.

– Семь? Да за фоморскую кость в жизни больше одного не давали!

– Парень! – Лавочник нахмурился. – Я и сам не дурак поболтать, но не сейчас. Или плати, или проваливай, мне всё равно. Висела эта картина на моей стене, пускай и дальше висит.

– Семь фунтов серебром? Я похож на ходячий рудник? – Эрван решительно замотал головой. Поднял руку, показал три пальца. – Вот красная цена.

– Парень… – Лавочник заговорил тихо и вкрадчиво. – Хочу, чтобы до тебя дошло: я не зарыдаю от восторга, если продам эту штуку. Ты её на витрине видел? Так-то вот.

Он безразлично пожал плечами.

– Короче, некогда мне с тобой препираться, темнеет уже: берёшь или нет?

Эрван смешался: семь золотых монет, семь фунтов серебром – громадная сумма. Он и одного ауреуса в руках не держал, а за три года в академии, отказывая себе во всем, еле-еле скопил два фунта с мелочью. Ещё фунт добавил Хлыст, дай Бог ему здоровья. Конечно, не для того, чтоб Эрван швырял деньгами на рынке, а на подкуп Кемо, но разве Эрван виноват, что с татуировщиком ничего не вышло? К тому же эти деньги к Хлысту и вернутся – в каком-то смысле.

Он глубоко вздохнул. Лавочник молча наблюдал.

Ладно, три фунта есть, а толку? Всё равно мало. Плюнуть бы хапуге в рожу и уйти, но где найдёшь теперь подарок? А время уходит…

Торговцы потихоньку складывали товар и подсчитывали выручку. В окнах ближайших домов загорались огни.

– У меня три с мелочью, – выдавил наконец Эрван.

– Иди-ка ты, парень. Время позднее, – почти ласково посоветовал лавочник.

– Хорошо, – решился Эрван. – Есть ещё кое-что. Два клинка.

Он быстро, словно боясь передумать, скинул с плеч мешок. Развязал тряпицу и достал мечи.

Даже в зыбком полумраке было видно, насколько они хороши. Полированные лезвия, будто тронутые морозным узором, отливали серебристо-синим, режущие кромки были идеально ровными, без единой зазубрины. Простые и надёжные гарды без единого украшения. Рукояти им под стать – ничего лишнего, зато обернуты акульей кожей тройной выделки.

Лавочник, как и большинство мужчин в Морском Ключе, в оружии толк знал.

– Плетёная сталь! – присвистнул он. – Интересненько… Ну и как к тебе, молодой человек, попала в руки эдакая прелесть? На толстосума ты не похож, прости уж за прямоту!

– Не украл, не бойся. И довольно с тебя, – отрезал Эрван. – Отдаю оба и три фунта серебром в придачу. Идёт?

Лавочник, лукаво поглядывая на Эрвана, взял клинки. Уверенно и ловко рассёк лезвиями воздух. Описал пару изящных восьмёрок. Подбросил оба меча, поймал на вытянутые указательные пальцы, будто фокусник. Одобрительно цокая языком, проверил баланс. Кивнул:

– Хорошие штучки.

Он широко улыбнулся и дружески хлопнул Эрвана по плечу.

– Забирай обратно. Мне почему-то кажется – тебе они нужнее.

Он склонился к уху Эрвана и шепнул то ли в шутку, то ли всерьёз:

– Хорошо, жена не видела, как ты эту дрянь сторговываешь! Она б ещё приплатила, лишь бы ты забрал её с глаз долой. Боится она. Что поделаешь, бабы…

Сначала шли быстрым шагом, пытаясь не растерять друг друга в праздничной толпе. Ближе к гавани припустили рысью, затем перешли на галоп. И все равно еле успели: когда добрались до порта, солнце почти утонуло в океане.

– Что за… Снова они? – выдохнул Свисток, отирая пот со лба.

Подле ветхой караулки с тёмными провалами окон стояли четверо. Длинные плащи на узких плечах, неразличимые лица под низко надвинутыми капюшонами, в руках корявые посохи – словно ветви деревьев нарезали на куски да так и оставили, даже не очистили толком…

Эрван остановился. Остальные сгрудились позади – он слышал их тяжёлое дыхание.

Люди не любят стоять неподвижно: то с ноги на ногу перемнутся, то головой повертят, то зевнут со скуки… А эти – не шевелились.

Совсем.

Опять фаэри! Что им тут надо и… где охранники порта?

По спине пробежал холодок, в горле будто застрял склизкий ком. День паршиво начался и неизвестно как закончится…

Эрван сглотнул. Стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно и чётко, произнёс:

– Выпускники морской академии! Имеем предписание прибыть к месту службы! – Он достал из-за пазухи мятый листок. Сзади послышался шелест – остальные последовали его примеру.

Тишина в ответ.

Эрван почувствовал, как лоб покрывается испариной.

Конечно, их пытались задержать далеко, на другом конце города… Но вдруг эти уже знают? Или узнают прямо сейчас?!

Фаэри могут общаться силой мысли, и расстояние им не помеха – кого хочешь спроси! Штука в том, что делают они это редко – иначе давно бы говорить разучились. Почему так? Загадка…

«Угу. И ответ узнать я бы не отказался!»

Эрван понял: ещё миг – и он сорвётся. Побежит во весь дух, наплевав на последствия: мимо караулки, в сторону океана, подставляя спину безжалостным стрелам…

«Не дури!»

Он солидно, по-взрослому откашлялся и произнёс:

– Простите, господа, – время позднее, а у нас служба. Мы можем идти?

Томительная пауза… и четыре слитных кивка – будто статуи ожили на миг и замерли вновь.

Держа бумажки с назначениями на манер щита, они прошли мимо фаэри. Не оборачиваясь, Эрван навострил уши: ничего, кроме плеска волн у причала да отдалённых звуков музыки.

Эрван тихо выдохнул: вряд ли фаэри смотрели вслед – какое им дело до кучки людей? И все же…

Вопреки всему он был готов поклясться: спину его буравят холодные внимательные взгляды.

Саженях в трёхстах от судна сбавили шаг, одёргивая форму и вытирая пот: явиться к первому месту службы не пойми как – нет уж, увольте! Уж лучше опоздать.

До поры молчавший Аптекарь воспользовался паузой:

– Если они вошли в Ключ, значит, война и впрямь – не сегодня завтра.

Свисток невесело вздохнул.

– Ладно бы только в город… В гавань, понял? Они ж солёной воды терпеть не могут! Если фаэри старые договоры пустили коню под хвост… нам ещё крупно повезло с этим «Горностаем»! Чем дальше от Ключа, тем лучше.

Конюх запустил пятерню в густые волосы, озадаченно хмыкнул.

– Да, наверное… Эти-то – нагнали страху! Раньше ведь я их не видел, – произнёс он, будто извиняясь. – А теперь думаю: и век бы не знать – уж лучше враги, чем такие… союзники.

– Да какие они союзники? – хмуро бросил Эрван. – Говори уж прямо: Хозяева.

Эрван Гвент. Дневник.

…повезло с «Горностаем»? Ну-ну!

Нет, не так. По порядку.

Кеч – он и есть кеч: длинный бушприт с утлегарем; высокая грот-мачта по центру палубы, а бизань, наоборот, крошечная – будто на вырост. Что ещё? Корма узкая, приземистая – с высокого пирса и разглядишь-то не сразу. Камнемёт здоровый, как на крейсере… или это гарпунный лук? Под чехлом не разобрать. Короче, ничего особенного, только вот…

Когда дошлёпали до места, судно заканчивало погрузку, одна подвода оставалась. Квартирмейстер, тощий носатый старикан по имени Жорд, цапнул у нас листки с назначением и сразу пристроил к делу: ну ясно, представляться капитану – офицерская привилегия, куда уж нам!

Нет, опять не о том пишу! Хожу кругами…

Когда Жорд, обдавая нас винными парами, рявкнул: «А ну живей таскай, молокососы! Кто знает, может, для себя стараетесь!» – у Свистка хватило ума спросить: «Может, для себя – это как?»

Жорд икнул и ухмыльнулся: «А ты разуй глаза!»

Пригляделись: мешки из колючей рогожи, аккурат в человеческий рост – я видел такие на заставе…

Мы грузили саваны.

Глава 4

«Горностай». Судовой журнал.

…Третий день Брендановой недели, по римскому исчислению – двадцатое мая. Курс юго-запад. Ветер южный, слабый. Створные знаки на траверзе, триста саженей. Море спокойное, чистое.

Состояние рангоута, такелажа удовлетворительное. Больных, раненых нет. Происшествий нет.

Капитан Салаун.

Слабеющая буря уползала на север. К полудню за кормой ещё ворчал сине-серый, в прожилках молний грозовой фронт, но прямо по курсу небо расчистилось. «Горностай» ровно шёл под кливерами и бизанью.

– Подъём! Давай, давай, давай-давай!!!

Эрван потянулся к люку.

Кадеты выползли из трюма, вялые как зимние мухи. Эрван сощурился от яркого солнца, ошалело завертел головой.

Мятые физиономии цвета капустного листа, тёмные мешки под глазами… На ладонях и вокруг кистей – неряшливое тряпье с пятнами крови. У Свистка на лбу багровела ссадина – след удара о мачту. Все трое разглядывали голубое небо, будто забытую диковину.

Эрван не мог видеть себя, но подозревал – он выглядит не лучше.

Впрочем, остальные матросы тоже не казались бодрячками. Они явно предпочли бы отлежаться в гамаках и что-то неодобрительно бурчали, бросая угрюмые взгляды на боцмана.

– Цыц! Господа будущие офицеры – под начало Жорда. И если, когда пробьют склянки, гарпунный лук ещё будет на палубе… жалеть будете до конца жизни, не будь я Бастиан!

Эрван вдруг осознал – он впервые получил возможность рассмотреть боцмана как следует: в ночь перед отплытием тот казался бесформенным силуэтом размером с медведя. Разговор тогда получился коротким и не слишком тёплым: «Кадеты? Ну-ну. Я Бастиан. Пока вы на моем судне, я для вас бог, а бог – это я. Уяснили? И ещё: мне нужны матросы, а не хлыщи из академии, со всякими там „вы“ и прочее. И плевать мне, чего вы хотите и что о себе думаете. Ваше дело – тянуть шкоты и молчать в тряпку».

И они тянули шкоты. Не успели пройти и сотни миль, как на «Горностай» обрушился шторм – большая редкость в конце весны. Может быть, Эрван и подумал бы, что это плохая примета, да времени не было – три дня на ногах. Если, конечно, волна не сбивала с этих самых ног. Гамак в сыром кубрике казался самым желанным местом в мире, но добраться до него удалось всего один раз – остальные двое суток дремали урывками, кое-как примостившись у шпигатов.

А боцман, похоже, не спал вовсе и был везде сразу: днем и ночью его громовой рык перекрывал грохот волн, подгоняя измученную команду. Но и тогда глазеть было некогда – спасибо, за борт не смыло.

Теперь Эрван во все глаза глядел на боцмана, картинка того стоила: огромный, широкоплечий, с рыжей гривой до плеч, он походил на раскормленного льва. Мощная шея и покатая спина выдавали недюжинную силу, а тугой выпирающий живот изобличал человека, не отказывающего себе в простых жизненных радостях. Вместо матросской рубахи – грубый кожаный жилет прямо на голое тело; у бедра – плетёная лента пращи.

Но интереснее всего были руки: разноцветные татуировки с эмблемами кораблей покрывали бугры мышц от плеч до кистей.

Эрван едва не присвистнул.

Не меньше полутора десятков! Когда успел? Каждый год он суда менял, что ли? Лет ему вроде не сильно за сорок…

Засмотревшись на боцмана, Эрван не сразу заметил – тот и сам наблюдает за ним. Прежде чем отвести глаза, Эрван успел поймать взгляд Бастиана – оценивающий, угрожающий… и в то же время мрачно-обнадёженный. В горах Эрвану доводилось видеть подобное – так снежные волки смотрели на добычу.

Жорд своё дело знал: его узловатые руки быстро и уверенно разбирали, развинчивали, отделяли части гарпунного лука, при этом успевая любовно оглаживать каждую. К ответственной процедуре он кадетов не подпустил – тем осталось лишь отнести детали на полубак.

– Эй, парни! Стойте, вам говорят!

Эрван на пару с Конюхом тащил направляющую в дюжину футов длиной. Твёрдое дерево врезалось в плечо, не давало обернуться, закрывало обзор справа. Задыхаясь от натуги, он не сразу сообразил – Жорд обращается к ним.

Свободное плечо ожгла боль: возле ног шмякнулся камень.

Эрван вспомнил ленту на поясе Бастиана.

Проклятый боцман! Пращой! Ждал момента… Но за что?!

Зашипел Конюх – второй снаряд достался ему. Вокруг раздались одобрительные выкрики: матросы предвкушали дармовую забаву.

– Эй, придурки! Уши на берегу забыли? Тащите в трюм, к арсеналу. Там принайтовать. Быстро!

«Интересно, почему лук и всю требуху на корму, а направляющую – в арсенал? И вообще, что за нелепость – разбирать? Да ещё и растаскивать части по разным местам? А если нападёт кто? И почему гарпунный лук, а не камнемёт? Значит, все-таки китобоец, не рейдер?» – Обдумать мысль как следует Эрван не успел: приложился свежим синяком о переборку – мигом стало не до того.

Пока они, ругаясь вполголоса, копошились в темноте и тесноте, палуба изменилась до неузнаваемости: гарпунный лук разобрали до станины, место между полуютом и мачтой расчистили, возле бортов и на вантах устроились зрители.

Наверху Эрвана с Конюхом встретил нестройный гомон. Под прицелом десятков недобрых глаз Эрван съёжился – похоже, будущее ничего хорошего не сулило.

Непринуждённо держа в руках охапку учебных мечей, вперёд выступил Бастиан.

– Дорогие гости нашего судна! – Матросы одобрительно загоготали. – Да-да, гости! Потому что моряки из вас паршивые, хуже не видел.

Бастиан кивнул на израненные руки кадетов. Осклабился:

– Офицеры… Ха, да из нашего юнги быстрей выйдет офицер, чем из вас!

Среди зрителей послышались смешки.

– Но, может, вы бойцы, каких свет не видывал?

Боцман сдвинул брови, покачал головой.

– Вряд ли. А впрочем… сейчас проверим.

Бастиан подошёл вплотную. Небрежно свалил мечи курсантам под ноги. Добродушно улыбнулся.

– Ваш выход, господа. Прошу!

Мечи как мечи, Эрван привык иметь дело с такими: неухватистые деревянные чушки, сравнимые по весу и длине с боевым оружием… вот только на заставе, да и в академии поверхность всегда как следует зачищали. А тут – все «лезвие» в занозах! Вряд ли подобное объяснялось небрежением Бастиана: за три дня Эрван успел заметить – порядок на судне был образцовый. Скорее, боцман оставлял занозы специально – чтоб каждый урок шёл впрок. Прозевал удар – не скоро забудешь!

Эрван поёжился.

– А тобой, парень, я займусь сам. – Боцман подмигнул беспечно и весело. Может, Эрван поверил бы… если б не уловил беспощадную свирепость в глубине глаз. Удивляться, почему и за что Бастиан его невзлюбил, было некогда: Эрван сел на корточки и сосредоточенно принялся выбирать оружие.

Под тяжёлым взором боцмана Эрван выбрал пару деревяшек чуть тоньше и длиннее остальных. Выпрямляясь, бросил взгляд на Бастиана. Успел заметить насмешку в уголках рта: наверняка тот легко прочитал мысли Эрвана.

Ну да, какие уж тут секреты… Всего-то козырей – длина и малый вес клинков. Да ещё молодые ноги. Значит, быстро перемещаться и сохранять дистанцию – если повезёт, противник устанет раньше. А вот что на уме у боцмана?

Эрван был уверен: разведки не будет, слишком уверенным и довольным выглядел Бастиан. С первых мгновений стоило ждать яростной атаки.

Краем глаза он видел, как составились остальные пары. Жорд выступил оппонентом Аптекаря, напротив Конюха и Свистка оказались незнакомые матросы из другой вахты.

Удары посыпались градом – Эрван едва успел встать в позицию. Проклятый боцман одинаково легко действовал обеими руками, и невозможно было вычислить, с какой он начнёт атаку. К тому же он был сильнее Эрвана. Намного сильнее: каждый выпад противника отзывался болью в суставах. Перейти в нападение Эрван и не пытался: все силы, все внимание были поглощены обороной. Надежда превзойти соперника в скорости испарилась начисто – несмотря на внушительные габариты, боцман опережал его!

И похоже, успевал развлекаться от души, играя с противником, словно терьер с крысой.

Сохранить дистанцию не вышло – спина упёрлась в мачту. Эрван попробовал закрыться наглухо, силясь одновременно держать в поле зрения лицо и клинки противника. Тщетно!

Кулак Бастиана возник неведомо откуда, с хрустом воткнулся в челюсть.

«А меч где?» – успел подивиться Эрван. Затем понял, что летит, краем глаза заметил белое облако, наполовину заслонённое грязно-серым парусом…

Солёная вода в лицо. Много – целый ушат.

Он полулежал у фальшборта, неудобно вывернув шею. Свежая шишка на затылке теплела, наливалась болью, напряжённо пульсировала. Сильно тошнило.

– Встань и дерись!

Эрван еле расслышал голос Бастиана – мешал звон в ушах.

Неужели боцман обращается к нему? Он ведь уже победил, чего ему надо?

– Я сдаюсь – просипел Эрван.

Бастиан улыбнулся во весь рот.

– Нет. Здесь бои заканчиваются только по моей команде. Встань и дерись!

Эрван кивнул. Поднялся. Медленно подошёл к оброненным мечам. Хотел было наклониться, но передумал. Аккуратно присел на корточки, чтобы избежать прилива крови к голове. Взял оружие. С трудом, еле подавляя стон, выпрямился и встал в позицию.

Среди зрителей послышался ропот. В начале схватки они явно поддерживали Бастиана: как же, урок «белой кости»! Теперь матросы начинали жалеть парня: похоже, многие свели знакомство с кулаком боцмана, и злорадство мало-помалу уступило место сочувствию.

Остальные поединщики закончили схватки и растворились в толпе зрителей. Теперь вся палуба оказалась в распоряжении Эрвана.

Поздно! Десять минут назад это могло бы дать преимущество, но теперь Эрван едва стоял на ногах.

«…Просто держаться. Как можно дольше», – опять обрывок мысли. Зачем держаться? Он уже не помнил. Сознание покидало его, мир растворялся в белесой мути – остались только довольное лицо боцмана да хищный веер клинков перед глазами.

Нога! Правая…

Занозы пронзили холстину штанов, глубоко впились в кожу. Бастиан дёрнул меч назад – будто пилой провёл. Эрван не удержался, припал на колено. Пропустил выпад в плечо. Потом в голову.

Опять вода в лицо.

– Встань и дерись!

Подъем. Ноги дрожат, отказываются держать непослушное тело.

Встать в позицию. Поднять голову. Продолжить.

Удар в солнечное сплетение, сильный и точный…

Эрван скорчился, мешком осел на палубу. В мире будто кончился воздух: отчаянные попытки вдохнуть ни к чему не приводили, лишь вызывали безумную, на грани терпения, боль. Звон в ушах, лиловые круги перед глазами…

Потом – темнота. Надолго.

Очнулся Эрван от головной боли.

День сейчас или ночь? Где он?

Под спиной – плетёные клетки гамака. Ага! Похоже, он в матросском кубрике, на своём месте. Уже неплохо. Но где все?

Он не сразу понял, что говорит вслух.

– Наверху, где ж ещё, – ворчливо отозвался детский голос. – Пить хочешь?

– Не откажусь, – кое-как выдавил Эрван.

Осторожно, стараясь не потревожить ноющий затылок, он скосил глаза: справа от гамака стоял мальчишка лет двенадцати на вид.

Узколицый, кареглазый; невысокий и тощий как розга – того гляди переломится… Одет как рядовой матрос, только на лбу щегольская повязка – чёрная, с изящной серебряной вязью. Вроде бледноват для моряка, хотя в полумраке не разбери-поймёшь…

В руках Эрвана очутилась тяжёлая кружка, ноздри уловили кислый запах яблок. Он зажмурился и сделал глоток.

Перебродивший сидр ударил в нос, от неожиданности Эрван закашлялся. Несколько капель пролились на подбородок.

Парень ловко подхватил кружку, налил ещё.

Хмель быстро растекался по венам: боль уходила, слегка зашумело в ушах, руки налились ватной тяжестью. Даже пальцем пошевелить не хотелось – не то что руку за кружкой протянуть.

– Ну как, лучше?

Эрван молча кивнул – разговаривать тоже не хотелось.

– Это пойло мне Лоэ велел принести, лекарь наш. Что уж он туда подмешал, бог весть. Но дело своё он знает, не бойся. Ещё будешь?

На этот раз Эрван взял кружку словно ребёнок, обеими руками. Выпил до дна. Осторожно пристроил затылок на кипу тряпья. Смежил веки.

Интересно, что лекарь туда намешал? Неважно, главное – боли нет. Эх, поспать бы… Нет, не поддаваться… Говорить, говорить… Не молчать. Не закрывать глаза.

– Спасибо. Хорошая штука. И лекарь у вас того… неплохой.

Эрван облизал немеющие губы.

– А то! Он недавно у нас, меньше года, но его все уважают, хоть он и не моряк вовсе. Когда Жорд до синих чертей налакался, господин Лоэ его, почитай, с того света вытащил! Только вряд ли надолго: старый дуралей пить так и не бросил.

Мальчишка, счастливый, что обнаружил нового слушателя, трещал без умолку.

– Да, ну вот. А когда я с мачты брякнулся и ребра переломал, он меня мигом на ноги поставил. А когда…

– Ладно-ладно, я понял, – Эрван поднял ладони, будто закрываясь от словесного половодья. – Хватит пока. Скажи лучше, ты кто и звать тебя как?

– Как это – кто? Юнга я. Звать Яник, – глаза мальчишки полезли на лоб: неужто есть на свете человек, который его не знает? – Я все умею: хоть марсовым, хоть на камбузе, хоть на румпель встану. Вот так-то!

И тут же, без перехода:

– А за что Бастиан на тебя взъелся?

– Взъелся?

– А то! Сколько его знаю, никому от него так не доставалось! Слушай, а может, ты ему сделал что?

Эрван неопределённо хмыкнул.

И верно, должна быть причина… Дорогу боцману он перейти не мог – когда б успел? Денег у него не занимал, друзей его не трогал. Непонятно…

Эрван покачал головой, невольно зашипел: в затылок будто гвоздь вогнали.

– Темнишь… – не поверил Яник. – А толку-то! Все равно наружу вылезет. Ну ладно, бывай пока. Тебе на вахту скоро.

Эрван проводил взглядом щуплую фигуру, ящерицей скользнувшую в люк. Прикрыл глаза.

На вахту… Итак, послаблений не будет. А что, все правильно: серьёзных повреждений Бастиан ему не нанёс – синяки не в счёт – значит, способен работать как все.

Эрван чертыхнулся про себя. Он был уверен: теперь Бастиан не спустит с него глаз. Если он, Эрван, начнёт скулить и жаловаться – заработает репутацию слабака и нытика. Боцман утвердит над ним своё превосходство, и остальные дни на «Горностае» превратятся для Эрвана в настоящий ад.

Если же он, Эрван, сорвётся, нагрубит или, паче чаяния, бросится на боцмана – окажется в кандалах за неповиновение. А то и за борт полетит – обвинят в попытке мятежа, и все! Как там этот гад распинался: «Я для вас бог, а бог – это я»?

И деться некуда, и что делать – неясно…

– Кхм…

Погрузившись в невесёлые мысли, Эрван не сразу понял – он уже не один. Повернул голову на звук.

В шаге от него стоял незнакомец: потёртый камзол мышиного цвета, скрадывающий очертания фигуры, белоснежный воротник, а над ним – бледное пятно лица, словно парящее в полутьме отдельно от тела.

– Как вы, молодой человек? – Тихий голос незнакомца прошелестел как пыльный шёлк.

– Спасибо, доктор, нормально.

Хоть Эрван и узнал о существовании Лоэ всего пять минут назад, ошибиться было сложно: так мог обращаться только врач.

– Позвольте усомниться. Вы не очень хорошо выглядите. Морская болезнь, я полагаю?

Доктор склонился над гамаком: серые, под стать костюму, глаза блеснули в сумраке.

Эрван почёл за лучшее не отвечать. Повисла неловкая пауза.

Лоэ выждал несколько секунд. Затем нахмурил тонкие брови и, не обращая внимания на пассивность пациента, взял Эрвана за кисть. Цепкие жилистые пальцы крепко обхватили запястье, Эрван почувствовал биение жилки под чужой жёсткой рукой.

Пока Лоэ считал пульс, Эрван воспользовался моментом, чтобы как следует рассмотреть врача: теперь, когда Лоэ наклонился достаточно низко, Эрван ясно видел нездоровую, пергаментного цвета, кожу, острый как ледоруб нос с широкими крыльями ноздрей, высокие, туго обтянутые кожей скулы. В редеющих тёмных волосах кое-где белела седина.

– Не тошнит? Голова не кружится? Ладно. Похоже, общее самочувствие более или менее в порядке.

Лоэ пожевал губами – видно, подбирал слова.

– Что до остального…

Он небрежно достал из кармана пузатый флакон.

– Надеюсь, вам это не пригодится.

Эрван без труда уловил сомнение в голосе доктора. Тоскливо кивнул: пригодится, ещё как… Он открыл склянку, осторожно понюхал: запах приятный, не жгучий – похоже на смесь мяты и пряностей.

– Не вздумайте пить! Это наружное, – с лёгкой усмешкой произнёс Лоэ, – втирать при необходимости.

Цепкий взгляд:

– Кстати, о необходимости: вы помните, что имеете право обратиться непосредственно к капитану, скажем так… в особых случаях?

Эрван кивнул.

– Не хотите им воспользоваться?

Эрван мотнул головой.

– Что ж, ваше право.

Доктор направился к лестнице из трюма. Поставил было ногу на ступеньку… Замер.

– Кхм. Не знаю, в курсе вы или нет, но я вообще-то человек не военный. Врачебный договор и всё такое… Происходящее на палубе напрямую меня не касается. Но всё же…

Лоэ смотрел не мигая, слегка наклонив голову, будто диковинная тонконогая птица. Это смотрелось бы забавно – если б не жёсткий тон и ледяной взгляд.

– Позвольте напомнить: любая ситуация имеет решение. То или иное. Более того: любая ситуация всегда решается. Так или иначе. Ваш выбор в одной ситуации был… не оптимальным. И нынешнее положение вещей – тому подтверждение.

Глаза доктора блеснули в полумраке.

– Обдумайте все как следует. И на этот раз – постарайтесь не ошибиться.

Эрван проводил доктора задумчивым взглядом.

Жизненная ситуация, значит… Ну, тут много размышлять не надо: лекарь подразумевал историю с Бриантом и гауптвахту накануне выпуска – это ясней ясного. И что дальше?

Эрван вытянулся в гамаке, осторожно пристроил руки под голову.

А дальше все просто: Бастиан считает его опасным смутьяном, почти каторжником. За дисциплину на борту отвечает боцман – и для её поддержания все средства хороши. Поэтому и преподал урок, как только случай представился. Жестокий урок, чего уж там… И не последний. Эрван выдохнул сквозь зубы: боль мало-помалу возвращалась.

Ладно, с этим ясно: боцман захочет его сломать, задавить волю к сопротивлению, подчинить себе.

Эрван угрюмо усмехнулся.

Ну, это он зря… Одних побоев маловато будет – проходили. С другой стороны, храбрись не храбрись, а главный вопрос остаётся – что делать-то?

Делать-то – что?!

Эрван осторожно, стараясь не потревожить шишку, почесал затылок. Нахмурился.

Первый вариант, самый очевидный – пойти к капитану. Вот и Лоэ советовал… Нет! Не годится. Во-первых, что он скажет? «Спасите-помогите, мне синяков наставили»? Хороша картинка! Во-вторых, что капитану до проблем какого-то сопляка? Отправит к боцману – пусть он решает. А уж тот решит, можно не сомневаться.

Эрван хмыкнул.

Ладно, нет так нет. Что ещё остаётся? А остаётся одно: терпеть. И ждать. Рано или поздно боцман поймёт, что ошибался, – и отстанет. Наверное…

Эрван зашипел, отдёрнул руку: потревожил-таки шишку, дурень! Надо привыкать, таких украшений ещё много будет.

– Вахта! – Зычный голос рулевого донёсся сверху одновременно со звоном склянок.

Эрван стиснул зубы.

Пора!

Он кое-как выбрался из гамака и побрёл наверх. Навстречу грядущим неприятностям.

Вода была совсем рядом – Эрван слышал рокот бурунов возле транца. Койка под ним ощутимо раскачивалась – видно, снаружи начинался шторм.

Койка?

Точно! Тело ощущало приятную надёжность кровати, а не болталось в опостылевшем гамаке.

Где же он? В одной из кормовых кают? А почему не в кубрике? Что-то случилось?

Эрван напряг память: кажется, день за днем судно шло на юг, вдоль побережья. Вроде бы делали замеры, составляли карту глубин… Ещё постоянно меняли галсы, приходилось всё время работать с парусами… Или нет? А, неважно!

Эрван стиснул зубы, наморщил лоб. Яростно затряс головой.

Без толку: воспоминания не спешили возвращаться – а может, он просто боялся вспомнить? Обманывал сам себя?

Он ощутил, как тяжко забилось сердце. Все верно: он мог забыть, но тело – нет. Несмело ощупал грудь – пальцы наткнулись на мягкую ткань.

Не похоже на матросскую рубаху. Сорочка? Может, и так – сразу не разберёшь… Он сунул руку за пазуху.

Дневник! Он вспомнил резко и отчётливо, без тени сомнения – заветная тетрадь была при нем. Где она?

Эрван, на время забыв про все, лихорадочно шарил по кровати. Ха! Вот же он, под подушкой! Но кто его достал у Эрвана из-за пояса, кто переложил? И главное – кто читал? Если читал…

Эрван затравленно огляделся: маленькая каюта с низким потолком; на полу бледное пятно света, расчерченное квадратами, – тень от оконного переплёта. Кормовой фонарь слегка раскачивался, и свет, будто живой, скользил по грубым доскам, силясь заглянуть в тёмные углы. Узкое, как пенал, помещение казалось ещё уже из-за длинной кровати, стоявшей вдоль стены. Изголовье упиралось в грубо сколоченный стол – он занимал весь торец и казался самым массивным предметом в каюте. Владелец явно проводил за ним немало часов: в заляпанном воском подсвечнике – оплывшая на три четверти свеча, слева от неё чернильница и футляр для перьев. Справа – ровная стопа книг, притороченная ремешками: Эрван смог разобрать только несколько названий: Библия в латинском издании, Гален, Гиппократ и что-то совсем Эрвану неизвестное – «Хирургическая практика друидов», «Наследие Египта»… остальное тонуло в сумраке.