Текст книги "Среди каменных домов"

Автор книги: Алексей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Кати нет ни в списках, ни здесь. Я не уйду, пока не узнаю, что с ней.

– А щас никто ничего не узнает. Пока тела не опознают, никто не сможет назвать фамилии. Иди домой, ты устала ведь.

– Да, Лер, пойдем, – сказал Максим.

– Я не уйду.

– Лер, мы тут полтора часа просто так ходим без дела. Все, что могли, мы уже выяснили.

– В том-то и дело, что толком ни хрена не выяснили!

– Ну, как же, а…

Штыка перебили телевизионщики, которые подошли к бригаде и навели на них камеру:

– Скажите, это вы список составляли, что вам удалось выяснить? – спросил Леру корреспондент.

– Я вела, – ответила она, – и многих недосчиталась… Я хочу сказать – вставайте! Их просто необходимо мочить! И не осуждайте нас. Если эти террористы убивают русских людей, детей, которые им ничего не сделали, то мы готовы стать русскими террористами и мочить их всех без разбора до последнего вздоха. Если правительство не в силах обеспечить безопасность москвичей, то мы битами и кастетами постараемся сделать это сами. Иначе Москву вообще сотрут с лица земли. А если кто против наших действий, пусть посмотрят в глаза людей, собравшихся здесь, и сами решат: защитить или погибнуть! И у меня вопрос к Путину – уверен ли он, что в Кремле сейчас не заложен тротил? Я обычная русская девчонка…

Она не смогла договорить. Уткнулась лицом в бомбер Максима и заревела. Оператор отвел камеру.

– Мощно! Хорошо, что осталась. Я бы так не смог, – похвалил ее Штык и еле слышно добавил: – Русские террористы… ну, дает Лерка… бригаду, что ли, переименовать?..

Юлю давно увели родители. Максим вел себя непонятно, словно сторонился Леры. Они перекинулись всего несколькими фразами, и он куда-то исчез. Потом кто-то сказал, что несколько скинов во главе со Штыком отправились по больницам, разыскивая пострадавших членов бригады. С ними вроде бы поехал и Максим. Но почему он не предупредил ее, что уезжает. Очень странно.

Дед то пропадал, то возникал перед Лерой неожиданно и с каждым появлением от него все сильнее разило спиртным. Объявившись в очередной раз уже за полночь в сопровождении довольно-таки окосевшего Витька, дед сказал, что мать велела ему привести Леру домой. И чтобы безо всяких там яких.

– Все равно ничего ты тут не выстоишь, – убеждал дед. – Пока завалы разгребут… То да се… В общем, в любом случае до утра нужно ждать.

– Это точно, – подтвердил Витек. – Ночью с нами никто разговаривать не будет. Пойдем, Лера.

Она настолько устала, что позволила безропотно себя увести.

Мать говорила по телефону. Дед и Витек расположились на кухне. На столе появилась опорожненная наполовину бутылка водки. Распаляя себя алкоголем, они философствовали чисто по-русски, сразу обо всем: осуждали террористов, ругали власть, армию, милицию, депутатов, вспомнили мизерные пенсии, сумасшедшую квартплату, костерили дороговизну продуктов, падение нравов, рост преступности, горевали о развале Союза, великого и могучего, жалели народ, себя, молодое поколение и всю несчастную Россию, которую неминуемо толкают к погибели политики, евреи и олигархи, продавшиеся западному капиталу свои же… русские.

Лера любила эти посиделки, называла их «кухонными университетами», слушать деда и Витька было интереснее, чем высиживать в школе на уроках истории. И несомненно, полезнее. Весь сумбур этих нескончаемых разговоров двух стариков, непременно под водочку, о судьбе страны, жидовской революции, раскулачивании, коллективизации, сталинских репрессиях, войне, коммуналках, карточках, развенчании культа, дури Никиты, склерозе Брежнева, сильной руке Андропова, дружбе и вражде с китайцами, диссидентах, освоении целины, войне в Афганистане, распаде СССР – все это громоздилось в Лериной голове так же сумбурно, как и преподносилось, постепенно складываясь в какое-то зашоренное мировоззрение. Но сейчас ей не хотелось никаких разговоров. Вообще ничего не хотелось. Ни есть, ни спать, ни даже курить, Только жажда мучила. Она пошла в ванную, открыла кран. И вдруг увидела свое отражение в зеркале и не узнала себя. Казалось, за эту ночь она повзрослела года на два.

Глава пятая

С момента теракта прошло сорок дней. Про Катю все часто вспоминали, и на каждой даже самой развеселой пьянке поднимали за нее стаканы.

Здание школы обещали отремонтировать к новому учебному году. А пока всех учащихся распределили по другим школам района. Десятый класс Лера закончила как обычно, на «пять» и «четыре». Но оценки мало ее волновали. Учеба вообще отошла на десятый план. Все, кто стал участником этой трагедии, и родители погибших, и те, кто проходил курс лечения в больницах, и очевидцы до сих пор переживали стрессовое состояние. Лера занималась с психологом, но не особенно это ей помогало. Правда, воспоминания о девочке из еврейской школы и об Айне перестали ее преследовать. В душе ее жила постоянная тревога, сознание напряженно работало, она чувствовала, что становится другим человеком, каким – еще не могла объяснить, и никто бы ей этого не объяснил, но другим. И ей просто необходимо было понять себя. Как же трудно жить, когда ты сама себя не понимаешь.

Правительство Москвы обещало выделить денежную компенсацию пострадавшим при теракте. Что же, благодарить за «заботу». ВЫ НЕ ЗАЩИТИЛИ! А теперь хотите откупиться?

Лера смотрела очередную серию «Солдаты» на DVD, одновременно болтая по телефону с Юлькой. А в это время весь состав бригады подтягивался во двор. Один за другим бритоголовые и фанаты со всего района спешили к Штыку. Он готовил что-то необычное. Было видно, что он волнуется. Он часто курил мелкими затяжками, не мог устоять на месте. Ходил вокруг соратников, словно оценивая – готовы ли они к чему-то… Он дождался Леру и остальных. Как обычно, выбрал себе пьедестал, на этот раз – лавочку. Одернул черную олимпийку и начал:

– Итак, седня полный состав! Но не думайте, у нас не выезд в Одинцово, все гораздо круче. Короче, я говорил вчера с Быковым – из группировок скинхедов создаются штурмовые отряды. Я не знаю, за какие заслуги нас приметили фюреры РПР, ну, в общем, нас пригласили на «Авиамоторную» в двенадцать. Дело добровольное. Добровольное, повторяю! Вопросы есть?

– А на хрена это надо? – спросил Дима.

– Грядет национальная революция, которую возглавит Сергей Быков. Нами и РПР движет одна идея! Идея чистой Москвы и возрождения национал-социализма! Я горжусь вами, вы – отличные бойцы! Но я никогда не смогу научить вас тому, чему вас научит Быков. Я не настаиваю, но хочу, чтобы вы доверились старому волку. Зиг хайль!

– Зиг хайль! – в добрых полсотни глоток ответили бритые и полсотни правых рук вскинулись вверх, рассекая воздух.

Кто-то из «Штыков» только и мечтал пополнить ряды РПР, кто-то, наоборот, презирал эту партию, кому-то было все равно. В общем, отношения к Быкову были самые разные. Но тем не менее все как один двинулись за лидером к метро, как обычно распивая пиво и распевая песни:

 
Мы ненавидим иммигрантов,
Мы ненавидим дегенератов,
Любим ПИВО, любим «Ой!».
Эта страна для нас с тобой!
Эта наша с тобой страна,
Мы будем бороться за свои права!
 

На «Авиамоторной» их встретил скин, знакомый Штыку, и они пошли в какой-то двор. Штык приказал выстроиться в колонну по десять человек в ряд. В итоге получился боевой прямоугольник. Штык сам встал в строй, а Санек, тот самый скин, проверил точность построения и сказал: «Слава России! Короче, командир ваш – Медведь. Он порядок и дисциплину любит, так что стойте смирно. Медведь кого угодно завалит, если надо».

Санек зашел в подъезд. Скины тревожно переглядывались. Лера стояла в первом ряду, как обычно. Она, как, впрочем, и многие ожидала увидеть этакого шкафа «два на два» с бритым бычьим затылком, кулаками по пять кило каждый и туповатым выражением лица. Но, спустя минуту, из подъезда вышел невысокий парень, лет девятнадцати в черном бомбере с воротником и поднятыми рукавами. На тщательно разглаженных голубых джинсах болтались спущенные триколорные подтяжки. Было видно, что парад для него – дело чести, он видимо долго с ним возился, прежде чем выйти куда-нибудь. Он был худым, но держал осанку. Череп не сиял лысиной, что последнее время стало входить в моду у скинов. Выкинув сигарету, парень подошел к бригаде и оглядел ее. Гусь – массивный пацан, всегда завидовал обладателям пронзительного волчьего взгляда. Просто у Гуся были очень добрые глаза, а своей мускулатурой он уже никого не пугал. Вот ему бы взгляд Медведя. Тот вглядывался в каждого, и казалось, будто он подсчитывает, на которой секунде боец прячет глаза или краснеет. Медведь остановился на Штыке.

– Ты лидер? – низким голосом спокойно спросил Медведь.

– Да, я Штык.

– Выйди сюда. – Штык сделал шаг вперед.

– Че за братва, чем прославлены, откуда?

«Юго-Восточные Штыки». Пятьдесят семь человек. ЮВАО. Налет на еврейскую школу в центре, разгром рэперского магазина. Многочисленные рейды по собакам в Одинцовском направлении.

– Ну, если ты жидов себе не приписал для рекламы, то вы молодцы. Много шуму навели… молодцы. Я Медведь. Короче, слушайте сюда. Вы теперь – фашио № 8 – боевая сила РПР. Будете получать задания, выполнять их и отчитываться Быкову через меня. Вы – часть национальной революции. Штык должен пройти политзанятия, он время от времени будет меня замещать. А вы свободны. В среду вызову. Главное, делайте, что я говорю.

Никто не мог понять, зачем ради минутного разговора было поднимать на уши весь район. Шли обратно, обсуждая Медведя, которого Дима уже ловко прозвал «Косолапый». Лера с Максимом шли чуть позади всех:

– Не нравится мне это, Лер! Нами будет командовать какой-то упырь, которого я впервые вижу, а Штыка я знаю не первый год и доверяю ему!

– Да успокойся ты! РПР тоже можно доверять. Это ведь то, чего мы хотели. Пойми ты, скины никогда не добьются своей цели, если так и будут работать отдельными бригадами. Вот если бы один человек смог бы объединить всех бритых Москвы и качественно направлять их на отдельные точки. Чем плохо, что Быков пытается? Я не отступлю! Неужели ты не со мной? К тому же Штык – наш лидер везде, а Медведь только в РПР.

– Лер, ты дура! – они остановились. – Я люблю тебя, но ты дура! Какая, на хер, революция?! Его посадят после первой же крупной акции и нас пригребут! Это так трудно понять – мы ОБЫЧНЫЕ УЛИЧНЫЕ СКИНЫ, хулиганы с окраин, только с идеей. И у нас не может и не должно быть ничего общего с большой политикой, а это и есть большая политика. Я еще Штыку мозги прочищу, он сам не знает, что творит!

Внезапно послышались уже такие привычные крики о пощаде. Лера и Максим отошли всего на сто метров от остальных, а те уже завалили здоровенного кавказца и прямо на Улице пинали его гриндарами. Лера подбежала к ним и заорала что есть мочи:

– Вы охерели? Прям на Улице беспределить, да еще и днем! Штык узнает, вам такое будет! – пока Лера ругала соратников, кавказец, уловив момент, поднялся и убежал с криками: «Милиция, милиция!». Леру это взбесило еще больше: И че вы с него поимели? Только шухер навели, вон скока народу пялятся, придурки. Ну, если совсем кулаки чешутся, дождались бы вечера и в переулке прессанули бы!

– Лер, ты на меня не смотри так, это Дима его лупить начал!

– Дим, ну совсем уже крышу рвет? Врезал бы ему по щам пару раз, на хрена так жестоко на людях-то? Вот и говорят потом, что все скины – отморозки. А мы же добрые и пушистые на самом деле.

Дальше путь до дома протекал спокойно. Лера продолжала незаконченный разговор с Максом:

– Может, ты и прав, но это борьба. И если не получится, виноваты будем только мы и больше никто! Ты со мной?

– Вот именно, я с тобой и я оберегаю тебя от этой херни… ладно, не буду тебя грузить, позвони мне вечером.

– А может, погуляем вечером вдвоем? – предложила Лера.

– Не смогу, прости.

– А че так?

– Да-а, так. По мелочи. Я тебе лучше сам звякну вечером, лады?

– Ну-у, попробуй, – Лера немного расстроилась, – ладно, пока. – Она поцеловала его.

– Пока, до связи. Слава России!

Глава шестая

Лера играла на компьютере в «Блицкриг», громко матерясь на вражеские танки, а дед сидел рядом, курил «Приму» и давал Лере стратегические советы:

– Вот эти танки сюда, а пехотой обойдешь доты с этого края и атакуй сзади!

– Ага, понятно. Вот сволочи – они мою зенитку захватили!

– Так смотри в оба! И ваще дай я поиграю.

– Садись, че-то не справляюсь я, – она уступила деду место, а сама со стаканом воды уселась в кресло.

– А че-то пацана твоего не видно? – спросил дед, не отвлекаясь от экрана.

– Да занят чем-то… У него бывает.

– Да-а? – насмешливо протянул дед.

– Точно те говорю. Я за него спокойна на все сто.

– Че-ж, к фашистам вашим ходит, а к тебе нет?

– Ну, да. Он и от них быстро сваливает.

– Он пацан надежный. Не пропадет, – дед сделал паузу в игре. – Покурить хочешь?

– Нет, спасибо.

– Да не гони уж, держи, пока мамки нет.

– Дед, я «Приму» не курю. – Лера достала из кармана пачку «Муратти».

И закурила.

– Во, блин, мажорами все стали. Мы тут с Витьком молодежь обсуждали, и он спросил насчет тебя…

– И что ты ответил?

– Я так и сказал – я коммунист, бывший член ВЛКСМ и сторонник КПРФ. А моя внучка – национал-социалистка, соратница «Юго-Восточных Штыков» и сторонница РПР.

– Он, наверно, офигел…

– Не то слово, аж стопку из рук выронил. Спрашивает – как же вы уживаетесь? А я ему – как видишь. Живем, такое сейчас часто.

– Да какая разница. Фашисты, коммунисты. Мы ведь семья, прежде всего. Да?

– Вот и я о том. А пацанятами были, тоже свою шпану сколотили. «СКФ» – Старый Красный Флаг.

– Красиво звучит. А че делали?

– Сперва что-то вроде тимуровцев – старикам помогали, женщинам. Но всем хотелось революции. А бороться не с кем было. Короче, быстро распались. У нас и вождь был.

– Не ты ли?

– Не. Дениска Зимний. Настоящий лидер, типа вашего Штыка.

В это время в дверь позвонили.

– О, это ко мне. Ладно, дед, играйся. Я скоро буду.

На лестнице стоял Штык. Они поздоровались.

– Ну, ты прям легок на помине. Тока что дед вспоминал. С чем пришел?

– Лер, я сегодня с Медведем махаюсь один на один, – на ногах Штыка были гриндара со вкрученными шурупами, на руках бинты.

– А, значит, Максим прочистил тебе мозги? – улыбнулась Лера.

– Да. Мы поговорили. Нас ведь в натуре хотят использовать. И причем очень круто использовать. Медведь не раскрывает свои планы, хочет играть втемную. К тому же был базар о том, что Медведь командует только во время партийных сборов. А теперь он заявил, что я уже ваще никто! Я не выдержал. Махаемся во дворе. Ну, че скажешь?

– Я во всем подчиняюсь тебе и только тебе, поэтому делай, как считаешь нужным. Ну, допустим, ты его разнесешь, а что дальше? Имей в виду, РПР тебе этого не простит.

– Простит. Я пойду к самому Быкову и объясню ему, что у меня чуть не отняли бригаду. Попрошусь сам командовать своими скинами… надеюсь, поймет. Если не прокатит, мы от них уйдем.

– Будь осторожен.

– Постараюсь, ладно, пойду я.

– Постой, а где Макс сейчас?

– Не знаю, мы с утра не виделись…

– Позвони ему.

Штык набрал номер Макса:

– Слава России, ты где ходишь?

– 88! Я на Калужской у подруги.

– У какой на хер подруги?! Приезжай. Лерка скучает.

– Она че, рядом?

– Нет.

– Я там на ночь останусь. Лере привет, скажи, что я у сеструхи.

– Опять меня врать заставляешь? Лады, передам. Слава России!

– Слава России!

Лера замерла на месте:

– Как?! Как он мог?!

– Гондон штопаный…

– Ты сможешь что-нибудь сделать? Я тебя очень прошу, я не хочу его терять.

– Я сделаю, что смогу, но ты ничего не знаешь об этом.

– Пасибо, – она обняла его и заплакала.

– Да не реви… он тебе еще в ноги поклонится! Козел!

Штык ушел. Лера осталась на лестнице, как вкопанная. Она не хотела думать о Максиме. Махач не будет честным, она это чувствовала. Она должна быть там. Она просто обязана помочь лидеру. Прихватив с собой кухонный нож, она выбежала во двор. Штык сидел в беседке, но не заметил Леру. Выбрав подъезд, откуда она могла все хорошо видеть, она поднялась на второй этаж, открыла окно и закурила.

Во двор въехала старая «Волга», а еще через три минуты – черная «Ауди» с тонированными стеклами. Дверь «Волги» открылась, вышел Медведь и быстрым шагом направился к беседке. У «Ауди» опустилось стекло, и низкий мужской голос прокричал:

– Штык, без говна?

– Без.

– Начинайте!

Оба одновременно сбросили куртки и тут же сошлись в поединке. Они превосходно демонстрировали кому-то, сидящему в «Ауди» всю прелесть Уличного боя. Сразу видно, что оба закаленные бойцы каменных джунглей. Бились очень быстро и опытно. Штык работал в основном ногами, стараясь бить в пах и ниже колен, лишь изредка нанося удары в лицо и грудь – тоже ногами – он делал это легко, будто перед ним пионерчик, новичок на Улице, он как бы играл с Медведем. Противник чаще производил подсечки, захваты и заломы. Через минуту было видно, что Штык выдохся, но не сдавался – дыхалка подвела, но только не техника, он твердо стоял на ногах. Уже не атаковал, а чаще закрывался. Вдруг он осознал, что зря пытался сломить Медведя скоростью и зря не взял никого из бригады, в машинах явно было не по одному человеку – из них слышался мат и поучительные выкрики.

Лера спустилась вниз и с тревогой смотрела за битвой из щелки подъезда. Внезапно Медведь ударил Штыка лбом в нос, когда они сцепились руками. Пролетев около метра, Штык упал на землю и, утирая нос, пытался встать. В машинах засмеялись, а в руке у Медведя блеснул нож, и он двинулся на Штыка, тот, плюясь кровью, проговорил:

– Мы же без говна-а…

Вытащив свой нож, Лера пулей вылетела из подъезда и изо всех сил нанесла Медведю три резких удара по ногам. Тот упал на землю, корчась от боли.

– Э, бабу держите, режьте тварь!!! И тут из обеих машин вылетели человек семь и бросились на Леру. Подхватив Штыка, они вместе понеслись в сторону шоссе. Казалось, эта бесконечная гонка по дворам никогда не кончится, теперь задыхались уже оба. Они здесь выросли, и, зная район, смогли легко запутать противника. Под лестницей одного из подъездов был черный ход, благодаря ему они и оторвались. Братки, ворвавшись в подъезд, по тупости не заглянули туда и, решив, что они в одной из квартир, свалили, громко матерясь и тяжело дыша.

Штык и Лера, то и дело оглядываясь, шли по Улице, обсуждая на ходу махач.

– Блин, Лер, спасибо тебе, если бы не ты – сейчас бы уже хоронили меня под звуки фашистских маршей.

– Ага, и гроб несла поочередно вся бригада со вскинутыми руками. И речи красивые читали бы. Кроме шуток, я знала, что бой не будет честным, верней, я чувствовала.

– Ну, че – я в долгу перед тобой.

– Слава России!

– Слава России! Ты в метро?

– Да, – он ей улыбнулся, – скоро буду.

Он спустился в подземку и прямо так – в крови и в рваной майке и с бинтами на кулаках помчался на «Калужскую».

На «МегаФоне» есть услуга «Определитель местоположения», которой Штык и воспользовался. Довольно быстро он нашел квартиру и позвонил. Дверь чуть-чуть приоткрылась – она была на цепочке. С удивлением на него смотрела девушка в нижнем белье и с накинутой простыней:

– Где Макс?

– Он здесь.

– Открывай.

– Не открою, он занят, – она хотела закрыть дверь, но Штык со всей силой ударил ногой по замку, от чего цепочка порвалась, а дверь ударила по зеркалу. Осколки посыпались на пол. Девушка молча прижалась к стенке. Штык вошел.

– Милая, что случилось, кто там? – проорал Макс из спальни.

Дверь туда тоже была выбита с гриндера. Максим в одних трусах замер на месте и открыл рот:

– Ты… ты как здесь…

– Одевайся, – спокойно сказал Штык.

– Я… я не могу, я пообещал.

– Одевайся, опездыл!!! – заорал лидер – Я приказываю! Жду тебя одну минуту! Или я разнесу ее квартиру.

Максим быстро стал одеваться, а Штык подошел к девушке.

– Прости, ты тут ни при чем. Зеркало я тебе свое отдам, только оно немного меньше… Дай пассатижи.

– Зачем?

– Хер ему ампутирую, чтобы, сука, не изменял. Шутка, цепочку сделаю.

Девушка указала коробку. Найдя там инструмент, Штык начал чинить цепь.

– Понимаешь, у него есть девушка, они вместе два года и мне не хотелось бы, чтобы он изменял.

– Есть?! У него кто-то есть? А ты кто?

– Ангел Уличного правосудия. Снова шутка, я лидер его. Ну, то есть бригады, в которой он состоит, все – цепочка в порядке – я завтра пришлю пионерчика с зеркалом, ок?

– Да…

В коридор вошел Макс.

– Ну, поцелуйтесь, что ли, вы в последний раз видитесь, это я вам обещаю, – но девушка молча ушла в комнату.

– Поехали домой, Лера ждет.

Они вышли на Улицу. Макс закурил.

– Ты, бля, сам соображаешь, ты, что творишь, скотина? Тебе, че, с Лерой секса мало? Ты же при всех обещал не изменять… при всех!

– У Леры месячные…

– Че, третью неделю месячные, да? А как у этой подорвы начнутся, ты к Лере побежишь? У тебя вместо мозгов сперма, я не пойму? Петтингом ограничится не можешь? Или тебе от нее только секс нужен?

– Нет, не только, конечно. От Ани только секс.

– Кто она?

– На даче познакомились, я ее от насильников спас.

– И че дальше? Я сколько таких спасал от подонков, у меня уже давно никого нет. Я полностью посвятил себя вам! Я против Быкова попер из-за вас!

– Но тебе ведь тоже хочется?

– Хочется, подрочу, и все пройдет, а вообще я девчонок быстро развожу. Завтра Ане сам зеркало повезу. Ставки?

– Полчаса.

– Двадцать минут!

– Двадцать пять и не меньше!

– Ок! Двадцать пять минут, и эта девочка моя, но шоб ты поменял сим-карту и забыл ее, а то я тебя кастрирую, ферштейн?

– Да.

– Не слышу?!

– Я, я, майн фюрер. А Лера знает?

– Нет, она не знает, и чтобы я завтра видел вас вдвоем и был уверен, что вы самая счастливая пара на свете.

– Да, понял!

– И шобы ночью ее стоны слышались на весь двор.

– Понял, постараюсь.

– Все, закроем тему… слушай, а какая эта Аня в постели?