Текст книги "Вика"

Автор книги: Алексей Домахин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Пролог.

Щелкнул замок.

Тишина, будто растревоженная пыль, осела у порога, в комнатах, прилипла к стенам и полу. Сестры переглянулись. Вера на цыпочках подошла к двери и, приложив ухо, остановила дыхание. Долго она стояла так, не шевеля и мышцей, слушая, как недвижно молчит пространство.

– Кажется, ушел, – шепнула она сестре.

– Еще чуть-чуть подождем.

             Сидя на кровати, Вика гладила пальцами локти, ссутулившись и медленно качаясь. Шероховатый, плотный свет лежал на плечах и макушке, обнажая ленивые точки пыли над головой.

– Ладно, – Вера прошла через комнату и села на подоконник.

             За окном, тугие, в жирных бороздах, ветви ореха не двигались. Дырявые листья, охваченные тлёй, пожелтели и свернули края. За ними распухшее, обмазанное вязкой дымкой солнце, тащилось за горизонт.

Вера почесала лодыжку, скребя ногтями по тонким штанам. Скривилась. Пот размазался по спине и в подмышках, кожа на голове зудела. Но она не двинулась с места. Вялясь под жгучими лучами, нарочно толкала себя к злобной решимости.

– Все, идем. Я чешусь не хуже соседского пса.

– Он точно ушел?

– Похоже.

             Вика завела лоснящиеся волосы за ухо и слабо кивнула. Бесшумно поднялась – высокая и бледная. Вера соскочила на пол: «Давай руку». Прошли, остановились, еще раз ловя звук. Ничего. Стиснув горячую ладонь сестры, Вера открыла дверь.

             Серый, длинный коридор. В пяти шагах от них – лестница вниз. По привычке, не отводя глаз от родительской спальни, быстро подскочили к лестнице. Спустились, касаясь ладонями теплого металла перил.

Что-то щелкнуло справа – в кухне.

Вера толкнула сестру к ступеням, ровняя дыхание, повернула голову на звук. Снова щелчок и мерное гудение.

– Холодильник.

Сглотнув, она потащила Вику за собой.

             Пройдя через зал с низкой, оранжевой люстрой, остановились у ванной.

– Давай, – она схватила сестру за плечи. – Только шустрее.

             Защекотало у локтя, подтянув рукав, Вера почесалась. Красные полосы выступили на коже, скаталась грязь. Как она устала в такую жару носить штаны и футболку с длинным рукавом. Но лучше так, не дай Бог увидеть ему голую коленку или локоть.

– Не стой, Вик! Прошу.

– Конечно, – вяло ответила она, давя на выключатель. Открыла дверь.

             Свет лег на волосы, разогнал мрак, и Вика ожила. Торопясь, сняла одежду бросая как попало, двинула блеклую шторку, забралась в ванную. Открыла воду, прильнула к холодным струям. «Как хорошо». Две жаркие недели он издевался над сестрами, запрещая мыться. И теперь они не упустят момент.

             Слушая песнь капель, Вера облизнулась, представляя, как будет смывать всю покрывшую тело гадость, зажмурилась.

Но пока рано.

Она ловко скользнула к дверям. Дернула ручку – закрыто, глянула на ключницу – пусто. Легко подскочила к окну в зале и, прилепив щеку к стеклу, высмотрела калитку. Она будет следить за ней, пока Вика купается. Потом ее сменит сестра, и шустрые капельки застучат по ее голове, рукам и ногам. Она возьмет мыло, обведет им каждый сантиметр тела, мочалкой будет тереть и тереть кожу, пока та не станет красной, а вся грязь не стечет в маленькое, круглое отверстия на дне ванны. «Торопись, Вика».

От пота и волнения зачесался лоб. Двинув к нему руку, она застыла – калитка резко поехала в сторону. «Нет! Нет! Нет!». Отец тяжелело ступил во двор. Вера бросилась к сестре. Жаркая, липкая духота отступила. Холод стянул губы.

– Выходи, Вика! Скорее! – кричала она, заскочив в ванную.

Сестра молчала.

– Ты оглохла, что ли? – Вера рывком сгребла шторку, пара колец хрустнула, отрываясь от штанги.

Вика гнала водой остатки мыла с плеч, что-то шепча. Коричневая пена шустро скатывалась по спине и ногам. Открыв глаза, она повернулась к сестре, и все стало ясно по одному взгляду.

– Бежим!

Вера кивнула, помогая сестре выбраться. Раздался долгий, колючий скрип – пятка Вика съехала по влажному боку ванной, а следом – холодный, тесный лязг ключа в замке.

Они побежали.

От гулких ударов сердца заложило уши.

Схватив сестру за плечи, Вера подталкивала ее вперед, торопя и направляя. Все скрутило и сжало внутри.

«Быстрее!»

Вика неслась по ступеням, оставляя мокрые следы, волосы перепутались, отяжелели. Роняя мелкие капли, она забралась наверх. Рывками дыша ей в затылок, поднялась Вера. Дрожа толкнули дверь, вваливаясь в комнату. Хрустнул замок.

Вера осела на пол. Взбитая бегом одежда толкала вонь ее собственного тела в ноздри. Она заскулила и, стянув за шиворот майку, бросила в сторону. Придвинула колени, спрятала глаза.

Вика, голая и мокрая, завернулась в одеяло, легла на кровать. Глядя на скрученные, объеденные тлёй листья, зарыдала, сжав зубами кулак.

За дверью глухо катился по ступеням звук отцовских шагов.

Часть I

Июль.

– Отпусти меня. Прошу. Я страдаю и раскаиваюсь. Я делаю это каждый день уже столько лет, а ты тянешь меня назад. Отпусти. Я хочу жить и всегда хотела. Прости.

Сложив руки на столе она опустила голову. Уткнула лоб в плечо и закрыла глаза.

– Прости…

1

Никита ловко увел мяч в сторону, обводя соперника перед собой. Тот резко выбросил ногу влево, но лишь чиркнул щитком пятку Никиты. Сердцов-младший еле заметно улыбнулся и рванул за мячом. Парень кинулся следом.

Догнав мяч, он легко погнал его вперед, набирая скорость.

Утреннее солнце чуть согревало спину.

Оглядевшись, он понял, что лишь несколько метров отделяют его от бугристой линии вратарской штрафной. Слева – наперерез, несся защитник в зеленых спортивных трусах и майке. Но Никита оказался быстрее. Он заметил, как напрягся вратарь, сгибая колени и расставляя длинные руки в белых перчатках.

Пусть он и не ровесник остальным в секции, зато играет ничуть не хуже. Подумаешь – полгода разница. Не беда, что остальным полные семь. Уж бегает он получше того защитника.

Никита ворвался в штрафную под одобряющий свист и выкрики на трибунах. По центру, размахивая руками, просил передачи Марк. Еще пара секунд, и надо принимать решение: бить по воротам или сделать навес Марку.

Кровь в висках постукивала волнами, отдавая в затылок. Во рту пересохло. Он почувствовал, что замешкался.

– Бей! – звонкий голос матери вмиг сорвал с ног узы растерянности. Выдернув его из общего шума, Никита сбавил темп, перевел вес на левую ногу, широко размахнулся и ударил – посылая мяч над головами защитников «Быстрых».

Трибуны затихли.

Он бежал, наблюдая, как серый, сшитый из черно-белых пятиугольников шар летит прямо под перекладину.

Вратарь прыгнул, вытягивая до боли руку. Мяч коснулся пальца и, к ужасу Никиты, угодил в белую перекладину, отскакивая в центр штрафной – прямо к Марку.

Тот выскочил вверх над игроками и головой послал его в левый угол ворот.

– Гол! – закричал Никита.

Губы его растянулись в улыбке. Он вскинул руки вверх и побежал в толпу искать своих, а главное – Марка, чей красивый удар позволил «Чижам» сравнять счет.

Никита чувствовал себя Пеле.

2

– Я же говорила, у него талант, – с ухмылкой произнесла Вера, загораживаясь от солнца ладонью. – А, Сердцов? – она ткнула мужа локтем в бок, глядя на обнимающихся «Чижей».

Андрей завел пальцем ее волосы за ухо и, касаясь мочки губами, твердо ответил:

– Я бы предпочел шахматы.

– Не ниже КМС по футболу, а потом можно и шахматы, – Вера лукаво улыбнулась.

Андрей, снял с макушки синюю кепку и напялил ей на голову, низко опустив козырек.

– Так лучше? – она не ответила. Тогда он обхватил ее руками, прижимая к себе.

Солнце, грело спину и руки. Они сидели на длинных деревянных трибунах, забравшись на верхний ряд. Сегодня «Чижи» играли с «Быстрыми». Никита три месяца ходил в секцию, и вот теперь ему досталось место в основном составе. Народу собралось много. Шел второй тайм, и до конца игры оставалось ровно десять минут.

Раздался свист. Долговязый судья назначил штрафной команде «Чижей». Андрей обхватив лоб рукой, принялся тереть виски большим и средним пальцами. «Все-таки пить вчера до упора было плохой идей» – он поморщился.

Вера махнула сыну рукой, легко улыбаясь.

Андрей гордился Никитой, но сейчас ему больше хотелось избавиться от тягучей похмельной вязкости в теле. В голове шумело, яркое солнце заливало глаза. Еще напекло макушку, да и в горле пересохло. Вчерашняя поездка к Фикусу обходилась тяжело.

– Хреново? – издевательски прошептала Вера, не сводя глаз с поля.

– Пойдет. Надо было взять воды.

– Надо было меньше пить, – она повысила голос. – Ваши пятничные собрания начинают мне надоедать. – Вера сунула кулак под нос Андрея. – Берегись, Сердцов. Ты меня знаешь.

Он промолчал.

Три свистка подряд заставили его скривиться. По трибуне снова прокатилась волна криков и хлопков. Захотелось накрыть голову и заткнуть уши.

Мальчишки обменивались рукопожатиями. Родители на нижних ярусах начали медленно подходить к кромке поля. В самом низу Андрей заметил толстяка в плаще мышиного цвета, сидящего особняком от всех. Тот часто оттягивал ворот рубашки и дул на грудь, затем вытирал пот со лба и прикладывался к бутылке, завернутой в глухой бумажный пакет. «Ну хоть не один я с похмелья притащился».

– Какой счет? – Вера повернулась к мужу, щуря глаза.

– 2:1, – наши победили.

В ребро снова врезался острый локоть, но уже больнее.

– Твой сын сделал голевую передачу, – русые брови почти сошлись вместе. – Тебе что, все равно?

«Да, мне плевать, какой там счет. Мне важно, что он играет и играет хорошо», –раздражение колыхнулось в груди, но он сдержался, озвучивая лишь вторую часть мысли.

Скулы Веры напряглись.

– Мам, пап, – Никита махал им рукой, перескакивая по ступеням.

3

Он уже поднялся на верхний ряд и аккуратно протискивался между людьми, стараясь никого не задеть.

Родители сидели по центру, смотря на него в полуулыбках. Отец показался Никите хмурым. «Наверное, опять голова болит». Он бросил взгляд на поле.

Здесь, на шестом ряду, оно не казалось таким большим, а наоборот было втрое меньше. Ворота с тонкими штангами и кривоватой перекладиной смотрелись низкими. Кое-где чернели пятна облупившейся краски. На серой земле пестрели островки молодой, ярко-зеленой травы. Теперь даже его удар казался не таким уж и сильным.

«Да какой я Пеле».

4

– Отлично сыграно, – Вера обняла сына, целуя соленый от пота лоб.

– Молодец, – отец похлопал его по плечу и посадил к себе на колени.

– Да ладно. Я замешкался. Мог и сам забить.

Вера переглянулась с Андреем.

– Ты все сделал правильно. Одним ударом убил двух зайцев.

– Это как?

– И сам пробил и пас отдал.

Губы Никиты вытянулись, появились впадинки ямочек. Он рассмеялся.

– Это случайно получилось.

– Пусть, но ведь гол-то забили, а?

– Главное результат, – добавил Андрей из-за спины.

– Наверное.

– В той ситуации, – Вера подалась ближе, – любое из твоих действий было верным.

– А если бы мяч пролетел выше?

– Неважно. Ты создал голевой момент, а что главное в футболе?

– Красивая и результативная игра, – он выпрямил спину.

– Так и получилось.

– Эх, если бы мы еще и выиграли, – мечтательно протянул Ник.

– 2:2 хороший счет. – Вера метнула Андрею послание в виде плотно сжатых губ и сощуренных глаз. Но без обиды и упрека, а скорее: «Ну ты и лопух, Сердцов». – В следующий раз обязательно забьешь.

– Если хорошо постараешься, – нарочно строго пробубнил Андрей, щекоча сына.

Никита громко засмеялся, сгибаясь пополам.

– Хы-ы-ы-р-р-р, – зарычал Андрей, перебирая пальцами ребра парня.

Ник задрыгал ногами. Бутсы с пластиковыми шипами резко дернулись вперед, чуть не коснувшись затылка женщины, сидящей ниже. Лишь кончик носка слегка задел торчащий волос.

Вера быстро выставила руку, останавливая маятник ног.

– Хватит, – резко бросила она.

– Что-о? – обижено протянул Андрей, слегка ослабляя хватку. Никита уже хохотал, пытаясь освободиться.

Вера указала на женщину.

– Ладно. Все, все, – он убрал руки и расставил их в стороны.

Никита бросал короткие смешки, пытаясь отдышаться.

– Помимо прочего, сын. – Слово «сын» она произнесла громко, выделяя букву «н».

Никита глянул на мать, тяжело дыша.

– Им по семь лет, – она кивнула в сторону поля.

– Понял, – довольно ответил Никита, слезая с колен.

Народу поубавилось. Андрей поднялся, покачиваясь на затекших ногах. В глазах роем метались прозрачные точки. Он отвернулся, выискивая человека в плаще, но обнаружил лишь бутылку в смятом пакете.

– Пойдем, – протянул Вере руку.

– Беги переодевайся, мы следом.

Никита улыбнулся, щурясь от солнца, и пошел по свободному проходу к лестнице.

– Спасибо мам.

– За что?

– Я услышал тебя и ударил.

– Пожалуйста! – Вера тепло улыбнулась, готовая заплакать.

– Будем ждать у ворот.

5

Никита длинными зигзагами бежал по чистой асфальтированной дорожке оставив родителей позади. После разговора на трибуне, улыбка не сползала с его ровного, вытянутого лица. Он расставлял руки, обхватывал теплый ветер и, жмурясь, смотрел на солнце, потом разворачивался и бежал навстречу родителям.

Аллея была узкой и длинной, ряды каштанов и лип сонно покачивали ветвями с крупными листьями. Побеги светло-зеленой травы обхватывали стволы, вытягивая узкие стебли к солнцу.

За рядом высоких, прятались деревья поменьше, на которых Вера заметила чуть раскрывшиеся розовые цветы. Она глубоко вдохнула, ловя носом прячущийся в воздухе запах бутонов. Казалось, они идут по лесу, если бы не дорога с мелькающими автомобилями впереди.

Андрей, чувствуя настроение жены, обнял ее и, притянув к себе, нежно поцеловал в гладкую скулу. Мысли светлели, и он даже позволил себе искренне улыбнуться.

Они шли молча, глядя на сына.

6

– Мог бы раньше предупредить. – Вера сливала готовую пасту из кастрюли через дуршлаг. – Я не кусаюсь, Сердцов.

Андрей не ответил, ерзая на диване с книгой в руках.

– Планировался семейный ужин в честь дебюта Никиты. Все было рассчитано, но теперь я ничего не успеваю. – Паста свалилась обратно в кастрюлю.

Вера стояла к нему спиной. Короткие черные брюки плотно обхватывали ноги, слегка сжимая голени. Серая в линию рубашка с подкатанными рукавами была выправлена. На пояснице понурыми ушками висел красный узел передника.

– Уже двадцать минуть седьмого, а еще ничего не готово.

– Давай помогу. – Андрей сложил книгу.

– Почисть лук, – она достала пакет из нижнего шкафа. – И пошустрее.

Андрей взглянул через широкое окно на веранду: Никита сидел за столом, сгорбившись над книгой. Мотылял ногами и что-то бубнил себе под нос.

– Сколько?

– Три.

Выбрав луковицы, принялся сдирать ножом кожуру.

– Я не смог отказать. Илья сам напросился, – нож с хрустом прошел поперек, отделяя тонкое кольцо.

– Еще Фикус обещал подарок Никите.

– Какой? – Вера развернулась к нему. Собранные в хвост волосы дернулись вправо.

– Сказал – сюрприз. Мне и самому интересно.

– Даже не намекнул?

– Нет.

– А ты?

– Я и не настаивал, – отодвинув ножом кучку колец, Андрей принялся за вторую.

– Сколько уже прошло с того дня? – Вера смяла передник, вытирая о него руки.

– Полтора года.

– Если бы не ты, Сердцов, Илья бы пропал.

– Не знаю, – он прекратил резать, стараясь проморгаться. – Пить стал меньше, но иногда его заносит. Со мной хотя бы не порет горячку. – Андрей замолчал, опустив голову.

– Иногда думаю, что бы я делал на его месте.

– Нельзя о таком думать. Ему страшно досталось от этой жизни.

Зря он это сказал. Андрей осторожно взглянул на жену. Надо увести разговор, и быстрее. Вспоминать прошлое у них было не принято.

– Надеюсь, Никита оценит подарок, – Вера принялась помешивать деревянной лопаткой соус для пасты.

– Уверен, это будет не просто игрушка.

Отшинковав последнюю луковицу и отложив нож, выпил воды. В глазах резало.

– Готово?

– Да. Что еще?

– Все, остальное я сама.

Андрей вытянул губы вниз и округлил глаза:

– А разговоров было. Не успеваю, не успеваю, – улыбка всплыла, разъезжаясь в стороны.

Вера резко повернулась, держа в руках лопатку и острый узкий нож с ребристым лезвием. Андрей отпрянул в сторону, все еще улыбаясь. Вера сгорбила спину и, втянув шею, состроила гримасу: насупила губы и свела веки. Правая бровь косо двинулась вверх.

– Аккуратней, мальчик. Злая жена хуже черта, – она двинулась на него, слегка покачивая ножом.

– Мальчик? – лицо превратилось в камень. – Ты много о себе возомнила, женщина. –выставив грудь, он начал подходить ближе.

Вера надавила сильнее, острие уперлось в рубашку.

– Займись спортом, Сердцов. Не мускулы, а желе, – она еле сдержала смех.

– Это все нервы. – Андрей навалился сильнее, стараясь достать до бедер жены, и вдруг раздался щелчок. Холодный кончик уткнулся в кожу, прорезав отверстие в синей фланелевой рубашки.

Вера плотно сжала губы, в глазах мелькнуло удивление. Опустив руки, залилась долгим смехом, переходящим в редкие похрюкивания, отчего ее распирало еще сильнее.

– Новая рубашка, Вер.

– Да, да, да, – сбивчиво донеслось сквозь смех.

Андрей сгреб жену, чувствуя прикосновение небольших грудей. Ухмыляясь, Вера обняла его и поцеловала в губы.

7

Гладко выбритый, одетый в потертые джинсы и бежевую куртку с плохо выглаженной майкой под ней, Илья объявился в восемь, опоздав на час. Изрядно расплывшийся. Узкая прямоугольная коробка, вся перемотанная полиэтиленовой пленкой, была зажата в сгибе руки – почти под мышкой.

Вера, только закончив переодеваться, подскочила к двери, щелкая заколкой на собранных в хвост волосах. Остановившись возле мужа, тепло взглянула Илье в глаза.

И если на лице Андрея не было и следа утреннего похмелья, то вздутая, бугристая физиономия Ильи, уже слоями накопившая десятки похмелий «на старые дрожжи», давно потеряла нормальную форму. Даже неделя без спиртного вряд ли вернула бы ему прежний вид. Зная это, он держался скромно и немного неловко.

Поставив коробку перед собой, Илья улыбнулся, отчего опухшие щеки волной наплыли к глазам.

– Зови сына.

Вера усмехнулась, качая головой.

– Что это? – Андрей разглядывал темно-желтый картон, пытаясь найти подсказки. Ни надписей, ни рисунков. Он в такие складывает хлам, который, если когда и нужен, то о нем ни за что не вспомнишь.

– Я же говорил, подарок.

Илья повесил куртку.

Послышался топот.

Никита влетел в прихожую, стараясь застать дядю Илью еще обутым. (Папа учил, что встречать гостей надо всей семьей). Втиснувшись между родителями, он кинул любопытный взгляд на коробку, по-взрослому выставив вперед ладонь.

– Здравствуй, Кит, – Фикус мягко пожал руку.

– Здрасьте, это ваше?

– Пока еще да.

Значит, он не ослышался. Речь действительно шла о подарке.

– Давайте пройдем в комнату. – распорядился Андрей.

Все отступили назад, пропуская гостя.

– Сегодня у тебя был первый матч? – серьезно спросил Илья.

– Да, был.

– Кто выиграл?

– Ничья, 2:2, – печально произнес Никита и тут же гордо добавил, – я создал опасный момент.

– Значит, благодаря тебе вы по крайне мере не проиграли, – заключил Илья, внимательно рассматривая лицо мальчика.

– Наверное.

– Не наверное, а точно. Не стесняйся собственных достижений. И будь увереннее. Впрочем, ладно. – Расставив руки, он несколько раз ударил ладонями по бедрам. – В общем, я тебя поздравляю и ты, наверное, уже догадался это, – опухшие пальцы легли на верхушку коробки, – подарок от меня тебе.

Никита замялся.

– Ну, – Андрей легонько толкнул его в спину.

Ник обхватил картон руками.

– Можешь положить коробку на пол. Ничего не будет, – Илья раздвинул губы, с грустью смотря, как Никита бережно укладывает подарок.

Вера ощутила настроение Фикуса, заметив блеск крохотных точек на его ресницах. Сердце дрогнуло, вспомнилась былая горечь и печаль. «Ладно, спокойно».

– Никита, – строгий голос Андрея встряхнул ее мысли.

– Спасибо, дядя Илья.

– Да не за что, – он наклонился потрепать светлые волосы мальчика. Кровь сдавила вены и сосуды на лице, отчего щеки налились пунцовыми буграми, губы вздулись, переливаясь фиолетовыми разводами. Дуги бровей, выступили вперед. Кожа казалась подвижной, отекшей массой, наполненной водой.

– Нужен нож или ножницы, – Фикус решил сесть на пол рядом с Никитой. – Я помогу. Не против?

– Конечно, – Ник повернулся к отцу нетерпеливо потирая ладони об острые коленки.

– Может, сначала ужин? Все давно готово, – произнесла Вера, понимая, что их теперь за уши не оттянешь от подарка. В конце концов ей самой было очень любопытно.

– Мы быстро, мам.

– Да, мы быстро, Вер, – добавил Андрей, усаживаясь рядом.

– Десять минут, не больше.

Нож пришлось нести ей.

8

Тонкое лезвие провалилось в щель между стенками коробки и с напряжением двинулось вниз, разрезая полиэтилен с широкими лентами скотча. Илья держал руку Никиты в своей, направляя нож вдоль – по линии разреза.

Никита откинул крышку. Первое, что бросилось в глаза, было широкое, немного вытянутое кольцо черного цвета, внутри которого находилось еще одно, только гораздо меньше, соединённое с внешним тонкими металлическими перекладинами. Все это напоминало плоское, широкое блюдо, в котором мама подавала на стол фрукты, а иногда бутерброды, только без дна. К внешнему кольцу крепилась короткая трубка такого же цвета, отделенная от еще одной, но гораздо более длинной. Заканчивалась она прямоугольным пластиковым экраном с поворотным тумблером и кнопкой на нижней гладкой панели. К верхней части «непонятного прямоугольника», как окрестил его Никита, через более широкий переходник вставлялась третья – изогнутая труба, уже зеленого цвета с мягким подлокотником, напоминающим, разрезанный пополам водосточный желоб. На месте сгиба трубка была обмотана мягкой прочной тканью. «Скорее всего, это рукоятка», – отметил для себя Ник, продолжая разглядывать непонятный прибор.

Мечты о радиоуправляемом роботе или динозавре окончательно развеялись.

Все время, пока Никита рассматривал подарок, ехидная, но добрая улыбка, не сходила с лица Фикуса.

Первым о природе содержимого коробки догадался Андрей. Вера, ерзая зубами по нижней губе, подбирала варианты. Никита даже не старался понять назначение своего нового приобретения и смирно ждал комментарии взрослых.

– Теперь ясно, почему подарки лучше распаковывать сидя на полу, – нарушил тишину Андрей, глядя в зеленые глаза Ильи.

– В обморок падать не больно, – рассмеялся Илья и сочувственно добавил, обращаясь к «потухшему» Никите:

– Это, брат, конечно не крутой внедорожник на радиоуправлении и не новый набор Lego, – он кашлянул, прикрыв рот кулаком. – Это лучше, гораздо лучше – это, – Илья положил тяжелою ладонь на плечо Нику, – дверь, или скорее портал. В прошлое.

Никита с интересом глянул в блестящие глаза Фикуса.

– Могу все подробно рассказать, – он осторожно покосился на Веру. – Если никто не против, конечно.

Вера улыбнулась, пожимая плечами:

– Давай. Мне и самой интересно, – строго добавила она, прищурив глаза: – Но быстро, а то я, когда голодная – злая.

9

– Эта вещь называется металлоискатель. Он может находить различные металлические предметы, сокрытые в земле.

– Ну-ка встань.

Никита поднялся. Фикус быстро соединил две нижние штанги и примерил прибор к руке мальчика.

– Возьмись за рукоятку.

– Хорошо, – Илья встал сбоку, регулируя длину телескопической штанги. – Меньше не получается, но и так пойдет. Через годик подрастешь, и будет как раз.

Андрей наблюдал за ними не вмешиваясь, сидя позади Веры, сцепив руки вокруг ее талии. «Где он умудрился достать прибор? Все деньги уходили на пойло и еду», – он это знал, потому что часто сам давал взаймы, иногда втайне от жены. А судя по виду, стоил «портал» недешево. Но это было не главное. Главное: Илья точно светился, все его движения потеряли неловкую вязкость и скованность. Сделались быстрые и выверенные. (Говорили и оперировал он именно так). Голос стал увереннее и чище. В глубине тусклых зрачков, будто огонек за слюдяным стеклом, просвечивались радость и желание жить. Молодой врач штрихами проступал через толстую шкуру молодого алкоголика.

– Пройдись, – сказал Илья. – Только не касайся катушкой пола.

Ник прошелся вперед, крепко держась за рукоятку.

– Ну как?

– Немного тяжеловато, но, кажется, мне удобно.

– А при чем здесь портал и дверь в прошлое? А, дядя Илья?

– При том, что с помощью этой штуки можно найти вещи, которым несколько сотен, а то и тысяч лет. Смотри: эта катушка посылает электромагнитный сигнал на определенную глубину. Если он натыкается на что-то металлическое, например монету, то отражается от нее и возвращается обратно, сообщая о находке.

– А как он определяет, что там именно монета?

Илья растянул здоровенную улыбку: – Нет, прибор «говорит» вроде: «Я обнаружил металлический предмет», – а что именно, неизвестно. Хотя при должном опыте можно научиться понимать размеры находки.

– Как же тогда разобраться? – Никита продолжал стоять, почти уперев катушку в пол.

– Просто. Берешь лопату и копаешь.

Щеки Ника осунулись.

Вера, не выдержав, звонко рассмеялась.

– Никит, да он не очень глубоко ловит. Метровых ям копать не придется.

– Ну ты же крепкий парень, в футбол играешь, – вставил Андрей.

– Ладно, не расстраивайся, вся магия заключается в том, что ты можешь не просто увидеть прошлое, а потрогать его – ощутить.

– Сейчас.

Илья направился в прихожую, достал что-то из куртки и вернулся.

– Вот, – он высыпал на ковер несколько мелких предметов.

Глаза Никиты загорелись, он осторожно положил «дверь в прошлое» и сел рядом.

Все вещи были знакомы: пуговица, монета и небольшой шарик.

– Все это я нашел в лесу за городом, – он передал пуговицу Нику.

– Около двухсот лет назад такими пуговицами пристегивали верхний край погон в армии.

Никита покрутил темно-желтый овал, стараясь рассмотреть со всех сторон.

– Видишь, впереди отчеканена цифра «восемь».

Никита потрогал рельефную поверхность.

– Угу.

– Это номер полка, в котором служил хозяин пуговицы. А так, как номера чеканились только в пехотных полках, то…

– То этот человек пехотинец, – улыбаясь, закончил Никита. Фикус одобрительно качнул головой.

– Был пехотинцем, – поправила Вера, хотя сын и бровью не повел, разглядывая тусклый номер.

Повертев немного, он отложил ее в сторону и переключился на монету. Размер ее был еще меньше пуговицы. Рыжие шершавые пятна скрывали большую часть рисунка. Приглядевшись, можно было различить витиеватые линии узора и дугу цифры, похожую то ли на двойку, то ли тройку.

Никита зажмурил левый глаз, поворачивая монету на свет.

– Не могу рассмотреть.

– Судя по размеру, больше похоже на двойку.

– И что на за нее можно было купить?

Никита взвесил монету в ладони.

– Вот этого не знаю. Может, мороженое, а может, и новые ботинки.

– Круто, – качнул головой Ник. – А это что за шарик?

– Как думаешь?

Он взял шарик двумя пальцами, отмечая гладкую поверхность. Один бок изъела паутинка тонюсеньких трещин. Размер предмета был чуть больше пуговицы. Никита задумался, примечая ощутимый вес.

– Не знаю.

– Это пуля, – засмеялся Илья. –Такими заряжали ружья в старину. А теперь, когда мы все выяснили, начинается самое интересное.

Он подвинулся ближе к Никите и, чуть понизив голос, продолжил:

– Как я уже сказал, все это найдено в одном месте, на небольшом пятачке в лесу. Скорей всего, там располагался тот самый восьмой пехотный полк, в котором служил хозяин этих вещей. Возможно, эта монета из кармана его шинели, а пуговица с его плеча. Да и пуля, наверное, тоже его.

А теперь представь, как он, сидя у костра и кутаясь в шинель после долгого марша, вертел в руках эту монетку и думал, на что ее потратить: купить сапоги или отослать матери, а может, сделать подарок невесте. Или, к примеру, вообрази, как он начищал пуговицу для парадного смотра, чтобы она блестела в лучах солнца, и радовался, что вернулся живым с войны, как на его лице сияла улыбка…

Слушая, Вера совсем забыла, как сильно хотела есть. Она ярко представляла все сказанное Ильей и точно невидимой тенью присутствовала в той возможной реальности. На миг она даже ощутила себя невестой безымянного солдата. Вере подумалось, что пуля вовсе не была его, а наоборот, он был ей застрелен, и умер в том самом лесу, сжимая в руках монету и прощаясь с Ней. Весь этот выдуманный мир показался ей настоящим, живым рассказом, таким же реальным, как собственные воспоминания.

«Дверь в прошлое», – фраза закружилась в голове, напоминая жужжание летающего вокруг шмеля. Вера застыла, уставившись в одну точку. Легкое, так знакомое ей чувство тревоги, переливалось в груди. «Неужели она здесь? Нет. Еще слишком рано. Очень рано. Ведь на пороге только июль», – мысли вздрагивали, эхом отражаясь в висках.

Безымянный солдат растворялся, уходя в глубины сознания, точно утопленник, медленно погружаясь в темную бездну.

«Дверь в прошлое», – шмель подлетел к самому уху.

Слова ложились друг на друга, растягиваясь и ускоряясь, перетекая одно в другое, словно горячий воск. Вера почувствовала жар. Сердце дрожало, проваливаясь куда-то вниз, в пустоту.

«Прошлое», – глаза заволокло темными вихрями водянистого тумана. Вера моргнула, но как только веки разомкнулись, перед ней возникло серое маслянистое лицо – ее лицо. Те же нос и губы, широкий лоб и медные с рыженцой глаза, та же ямка на подбородке. Даже волосы убраны в точности как у нее. Однако выглядело оно моложе, свежее. Морщин не было, кроме одной, горизонтально пересекающей лоб. И еще – тонкий кривой шрам над левой бровью. Вера задержала дыхание.

«Она здесь».

– Привет, сестренка, – улыбка широко разъехалась в стороны, напоминая злобный оскал. Губы продолжали растягиваться, сомкнувшись в тонкую линию, поползли по скулам.

Вера снова моргнула.

Кожа стала подвижной, напоминая тонкое желе, обтекающее череп. Левый глаз, увлекаемый крохотными вращающимися спиралями, сдвинулся с места уползая вниз.

«Прошлое», – ухо вылезло на щеку. Губы опоясали затылок, наматываясь вокруг головы, подминая водянистую кожу и выдавливая зубы из десен.

Вера пыталась закричать, чувствуя на языке горькую слюну, но лишь хватала ртом воздух. Зубы с треском выламывались из десен, оставаясь болтаться бледными гирляндами на тонких изгибах корней. Волосы съехали на затылок, обнажая острую лысину.

Сердцова хотела отвернуться, закрыться руками, чтобы не видеть эту вращающуюся, безумную карусель, когда натянутые до предела ленточки губ лопнули и остатки зубов влетели ей в лицо, больно ударяя лоб и губы.

Вера почувствовала, как теряет сознание.

– …это все воображение. – Твердый голос Фикуса выволок ее из омута галлюцинаций. Вера быстро задышала, моргая.

Она по-прежнему сидела на полу, а теплые ладони Андрея лежали на ее животе. «Что произошло с ее лицом? Что вообще произошло?» – Вера стиснула зубы.

– Я сейчас, – она поднялась и быстро вышла из зала. Илья с Андреем удивленно переглянулись.

Заперевшись в ванной, выкрутила кран воды на полную и под монотонное журчание опустилась на корточки. Слезы съезжали по щекам вместе с тушью, оставляя черные дорожки. Закрыв лицо руками, она рыдала, вздрагивая телом от частых всхлипов.