Текст книги "Тайна машины Штирлица"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Но долго вглядываться ему не пришлось – как и его друзьям долго ждать. Из кабинета выскочил Алексей Васильевич, донельзя взбудораженный.

– Ну, конечно! – восклицал он. – Конечно способен! Вполне в Колином духе, ещё бы! Дон Кихот – он всегда Дон Кихот!..

– Дон Кихот? – переспросила Даша.

– Ну да, Дон Кихот!.. – бросил Алексей Васильевич. – Нас ещё называли всегда Дон Кихот и Санчо Панса, потому что я был вроде его верного оруженосца – и при этом всегда позволял втянуть себя в его донкихотские авантюры, в рот ему глядел, при всем моем здравом смысле. Да, многое было... Но то, что он сейчас учинил – это ж вообще, ни в какие ворота!.. И даже от меня скрывал – хотя я-то должен был догадаться, зная его характер!.. – он поглядел на разинувших рты ребят. – Что пялитесь? Что тут скрывать, раз уж вы догадались? Да, всю войну мы провели в Германии, одной ниточкой повязанные. Да, Николай сделал такое, что ему не то, что Героя давать – всего орденами обвешать, с головы до пят. При этом... ну да, я сказал, Дон Кихотом он был. А мы с ним, кстати, даже внешне на Дон Кихота и Санчо Пансу смахиваем, он – высокий и худой, я – маленький и плотненький... Да не в этом сейчас дело! Главный вопрос – как расхлебать то, что он учудил, его при этом не подставив? Ведь за сегодняшнюю выходку его... прямо не знаю, что с ним сделают!

– Что за выходка? – спросила Даша. – Тайная встреча с иностранцем?

– Если бы! – махнул рукой Алексей Васильевич. – Просто не представляю, кому звонить... Ведь нас многие не любят, за нашу независимость, и, если не на того человека попадешь, то вот и повод, чтобы нас "проучить" как следует, а то и съесть!

– Вас? – удивленно переспросил Юрка. – Вас обоих?

– Разумеется! – кивнул Алексей Васильевич. – Ведь меня подверстают к делу, по нашей с ним старой дружбе. Так сказать, продыроколят и подошьют... – несмотря на все свое серьезное настроение, он весело хмыкнул, смакуя изобретенное им слово "продыроколят". – А звонить надо срочно... Ладно, была не была!

Он встал и направился к телефону.

– Вы только постарайтесь не подслушивать, – попросил он. – Мне и так сейчас отдуваться придется, а если ещё узнают, что я при детях говорил, так с меня вообще шкуру спустят, потому что нельзя детей такие дела посвящать.

– Мы подслушивать не будем, – сказала Даша. – Но если мы случайно что-нибудь услышим, мы ведь не можем с зажатыми ушами сидеть?

Алексей Васильевич поглядел на неё с каким-то особым выражением – то ли с веселым изумлением, то ли с горьким осознанием безнадежности попыток совладать с детьми – и снова махнул рукой.

– Чего там! – фыркнул он. – Снявши голову, по волосам не плачут.

Телефон стоял в коридоре. Ребятам, конечно, было безумно интересно, о чем и с кем состоится разговор – но они не стали спорить, когда Седой закрыл дверь кухни, чтобы Алексей Васильевич чувствовал себя спокойней. Если он хочет, чтобы ему обеспечили хоть какую-то степень секретности – он знает, что делает, и это его право.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

НЕПОНЯТНЫЕ РАЗГОВОРЫ

Итак, дверь кухни была закрыта, и говорил Алексей Васильевич довольно тихо, поэтому ребятам было слышно лишь невнятное "бу-бу-бу".

Седой расхаживал по кухне и покачивал головой. Ребята, видя его состояние, боялись задавать ему вопросы, хотя у них языки чесались расспросить о многом.

Дядя Алеша разговаривал минут десять. Потом он вернулся на кухню.

– Фу-у! – он вытер пот со лба. – Кажется, сошло. Пришлось изображать из себя крайнего, потому что на меня любые шишки могут сыпаться, мне плевать... Но, надеюсь, мою версию не станут дергать лишний раз, чтобы проверить, насколько прочно она сшита.

– Вы что-то на манер подчищенного дневника сделали? – спросил Димка.

Алексей Васильевич нахмурился недоуменно, потом понял.

– Да, можно и так сказать, – кивнул он. – А откуда ты знаешь?

Димка смутился.

– Седой сказал, что придется провернуть нечто точь-в-точь похожее на то, как школьник подчищает дневник...

– Умный он, ваш Седой, – усмехнулся Алексей Васильевич. – А ты понимаешь, что имеется в виду?

– Нет, – признался Димка. – Не понимаю.

– Ну и хорошо... – сказал Алексей Васильевич. – Дашенька, нельзя ли мне чашку чая?

Было заметно, что Алексей Васильевич на взводе – что нервничает он сильно.

– Сейчас, сейчас, конечно, дядя Алеша! – засуетилась Даша. – Садитесь, пожалуйста!

– А я бы... – Седой, перестав расхаживать, смотрел в окно. – Я бы посмотрел карту Москвы. Есть у вас?

– Зачем тебе? – спросил Алексей Васильевич.

– Лесопарковые зоны хочу поглядеть и сравнить.

– Что ж, дело хорошее, – кивнул Алексей Васильевич. – Попробуй.

Седой поглядел на него с подозрением.

– Вы уже что-то знаете?

– Я предположил, – ответил Алексей Васильевич. – Посмотрим, совпадут ли твои предположения с моими.

– Карта на полочке телефонного столика, – сообщила Даша. – Там же, где телефонный справочник, записные книжки и все подобное.

Седой кивнул и вышел в коридор. Вернувшись с картой, он расстелил её на широком подоконнике и стал внимательно изучать.

Тем временем Даша по новой подогрела чайник и налила чашку чая Алексею Васильевичу.

– Ну? – осведомился он, кладя в чай четыре полных ложки сахара и принимаясь этот сахар размешивать. – Сделал выбор? Приходит что-нибудь в голову?

– Пожалуй, да, – сказал Седой. – Я бы сделал выбор в пользу Измайловского парка.

– Почему? – живо спросил Алексей Васильевич.

– По всему, самый подходящий. Все мелкие парки я исключаю сразу же.Битцевский – слишком далеко, Ботанический сад и Тимирязевский парк слишком "окультурены", Кусково, Кузьминки и Царицыно – тоже навроде туристских аттракционов, ведь в них много архитектурных памятников. Ленинские горы и – в другую сторону от центра – Сокольники тоже не очень. Хотя, Сокольники я не исключил бы, и даже Ленинские горы... Есть там места, между черным рынком и Парком Культуры... И чем ещё берет Измайлово – тем, что там Измайловский гостиничный комлекс, в котором есть секция "Интуриста". Ведь есть она там, верно?

– Верно, – кивнул Алексей Васильевич. – Есть.

– И в данном случае, то, что эти интуристовские номера расположены не в центре, и считаются менее престижными, чем "Россия", "Метрополь" и "Националь", является их плюсом. Раз в "Измайлове" селятся иностранцы "второго сорта", которым либо не по карману места в самых престижных гостиницах, либо им отказали в "брони" на номер, из-за более престижных гостей – значит, и надзор там не такой дотошный, как в центральных гостиницах. Ведь в первую очередь наших интересуют "акулы капитализма", а всякой там мелочи пузатой – пенсионерам, там, или коммунистам из западных стран, или, вообще, всяким "венграм, чехам и полякам" – можно дать и посвободней разгуливать. Для человека, который приехал провернуть свои делишки – то, что надо.

– Логично, – согласился Алексей Васильевич. – А машина?

– Разные варианты. Можно было и попросту такси словить. В некотором смысле, даже лучше, если таксиста потом найдут...

До этого момента ребята слушали абсолютно непонятный для них разговор, растерянно вертя головами, но тут вмешалась Даша.

– Погодите! Вы говорите про ту машину, на которой... на которой мог уехать папа?

– Совершенно верно, – сказал Седой.

– Так это же проще простого! Машина должна была оставаться неподалеку от нашего дома. Во дворе никаких посторонних машин не было – значит, машина стояла на улице, где-то возле тротуара. И, если папа уехал в то время, когда мы вошли в квартиру, то, выходит, в то время, когда я моталась к метро и от метро и когда ребята входили в наш двор, машина ждала, и мы должны были её видеть. Просто, естественно, не обратили внимания – мало ли какая машина стоит у тротуара. Но если мы напряжем память – мы вполне можем её вспомнить.

– Точно! – сказал Юрка. – И мне сейчас смутно припоминается, что мимо какой-то машины мы прошли, перед самым заездом во двор. Но вот как её вспомнить поточней и поконкретней?

– И объясните нам все-таки, что за дела с этими парками? – сказала Оса. – То есть, мы понимаем, вы считаете, что папа и люди, которые за ним пришли, поехали в один из московских парков. Но почему вы так решили? Что они хотят сделать? О чем вы догадались?

– Слишком много вопросов разом, – увильнул от ответа Алексей Васильевич. – Давайте все-таки вернемся к машине. Улица у вас пустая, с тихим движением, личного транспорта у жильцов окрестных домов не так много, поэтому всякая стоящая на улице, под окнами, машина должна бросаться в глаза. Тем более, если стояла она недалеко от въезда во двор, и вы огибали её по пути... Ну?

– Я согласен, какая-то машина была, – сказал Ленька. – Нормальная такая машина, ничем не выделяющаяся, иначе бы мы её запомнили. Я даже не возьмусь сейчас сказать, "москвич" это был или "жигули".

– Какая-то своя примета у неё все же была, – вмешался Димка. – Что-то, кажется, мелькнуло у меня в глазах... Но вот что именно?

– Боюсь, мы ничего из этого не выжмем, – сказал Седой. – Давайте вернемся к паркам. Что вы думаете?..

– Я полностью с тобой согласен, – сказал Алексей Васильевич. – Я тоже считаю, что это Измайлово. И я уже... И там уже должна идти проверка. И в лесопарке, и в гостиничном комплексе. А тебя, парень, я все больше начинаю уважать. Только не слишком зарывайся!

– Да разве ж я зарываюсь, – развел руками Седой. – Это на нас всякие события прыгают, а мы только уворачиваться успеваем.

– Вы хотите сказать, они повезли папу в Измайлово? – спросила Даша. И милиция его теперь там ищет?

– Не только милиция, – хмыкнул Алексей Васильевич.

– Послушайте, хватит нас мучить!.. – Даша чуть не топнула ногой, но сдержалась, закусив губу. Да, характер у неё был горячий – взрывной и прямой. – Объясните, наконец, что происходит! Ведь это – мой папа! А от ваших недомолвок я ещё больше волнуюсь, просто места себе не нахожу!

– Вот волноваться незачем, – сказал Алексей Васильевич. – Я здесь, да и твои друзья, как выясняется, не промах. Маховик запущен, и вызволят Николая, вызволят, ничего с ним не произойдет. Вот только... – он поглядел на часы. – До какого времени ты собиралась быть в Парке Культуры?

– Часов до четырех, – ответила Даша. – А может, и до пяти. Я сказала, что перекушу там, в кафе.

– А сейчас – половина четвертого. Твой папа должен или вот-вот вернуться, или позвонить, чтобы ты не волновалась...

– Вы думаете, он может спокойно вернуться? – оживилась Даша.

– Может, может... – ответил Алексей Васильевич. – Если, конечно, не... Что ты опять приник к карте? – спросил он у Седого.

– Продолжаю думать, – ответил тот.

– Да не паникуй ты! – вполголоса сказал Димка Даше. – В общем, понятно достаточно. Сейчас обшарят весь район Измайловского парка, и гостиничный комплекс тоже, и сцапают этих диверсантов-похитителей или у них в номере, или на свежем воздухе...

– Ага! – весело хмыкнул Ленька. – Сграбастают, как этого шпиона в песенке Высоцкого про "Жил в гостинице "Советской" Несоветский человек"!

Седой вздрогнул и поднял голову.

– Что ты сказал?..

– Я?.. – Ленька растерялся и немного смутился. – Высоцкого вспомнил, для поднятия настроения. А что?..

– Нет, ничего. Пропой-ка ещё раз.

Удивленный Ленька пропел:

Опасаясь контрразведки,

Избегая жизни светской,

Под английским псевдонимом

"Мистер Джон Ланкастер Пек",

Вечно в кожаных перчатках,

Чтоб не делать отпечатков,

Жил в гостинице "Советской"

Несоветский человек!..

– Точно! – Седой опять склонился над картой. – Ведь гостиница "Советская" – это...

– Ленинградский проспект, неподалеку от метро "Динамо", – подсказал Алексей Васильевич.

– Вот именно! И у нас получается... да, все получается! – Седой отчеркнул пальцем какое-то место на карте.

– Что с тобой? – Алексей Васильевич даже приподнялся со стула. – С чего ты взял, что гостиница "Советская"...

– Да не в ней дело! – отозвался Седой. – Но попадание все равно в десяточку! Умереть, Высоцкий уже второй раз за сегодняшний день разгадку подсказывает! Высоцкого слушать надо! А тебе, Ленька... просто не знаю, какой приз тебе полагается! Эх, не мог чуть раньше эту песенку вспомнить ведь по делу она!..

– Парень, ты не заигрался? – спросил Алексей Васильевич.

– Нет! – ответил Седой. – Спорить готов, что в Измайлове ничего не найдут!..

Ребята могли только взирать на все это, отвесив челюсти – их головы окончательно пошли кругом.

– Спорить не будем, – сказал Алексей Васильевич. – А вот на чем ты основываешь свои выводы – я очень хочу услышать.

Седой поглядел на ребят.

– Я расскажу... По пути, когда мы будем вдвоем.

– Как это вдвоем?! – чуть не в один голос завозмущались Даша и "Три Ботфорта". – Вы что, нас бросите?

– Нет, – сказал Седой. – Это, понимаете, стратегическая необходимость. Кто-то должен остаться дома и отвечать на звонки. И это, кстати, огромное доверие – ведь те, кто будут перезванивать Алексею Васильевичу, вполне могут передавать для него секретные сведения. При этом вы ни в коем случае не должны говорить, куда мы поехали. Если станут спрашивать, отвечайте, что, кажется, мы поехали в Измайлово, потому что про Измайлово много говорили – что именно, вы не очень поняли.

– А на самом деле вы поедете к гостинице "Советской"? – догадался Юрка.

– Да, – кивнул Седой. – В тот район.

– Но почему мы... – начала Даша.

– Потому что вы должны помочь нам всех опередить! Поймите, оруженосец должен быть при своем рыцаре, и остальным там делать нечего.

– Совершенно верно, – Алексей Васильевич встал и подбросил на ладони ключи от машины. – Остальным там делать нечего... даже этому всезнайке, он похлопал Седого по плечу. – Но, раз он уверен, что догадался о чем-то, чего не понимают все другие, и раскалываться не хочет, то придется мне его терпеть. Поехали!

– Держитесь, ребята, – сказал Седой, выходя из квартиры вслед за Алексеем Васильевичем. – И поймите, что вас не задвигают. От вас теперь зависит очень многое!

– Ну да, не задвигают! – скривился Димка, когда дверь за Седым и Алексеем Васильевичем закрылась. – Как раз и задвинули, как маленьких! Вот вам "важное задание", чтобы вы не плакали, а мы настоящими взрослыми делами займемся, и вы больше не суйтесь! Это нечестно!

– Разумеется, нечестно! – сказала Даша. – И хоть бы объяснили толком, на что они так намекают и о чем говорят с таким заговорщицким видом, будто они самые умные... В конце концов, повторяю, это мой папа в беде, и я имею право знать... Вот что! Мы поедем за ними!

– Как? – изумились друзья.

– На "опеле". Пошли, живо!

Она сняла с крючка, прибитого к боковой стенке вешалки, ключи от "опеля" и решительно распахнула дверь квартиры.

– Погоди! – попробовал урезонить её Ленька. – Во-первых, как мы поведем машину...

– Я умею! Папа чуть-чуть учил меня, на пустых дорогах за городом. Однажды я проехала целых двести метров!..

– Но Москва – это не пустая дорога... – попробовал возразить Юрка.

– Я справлюсь! Выходите, я лифт вызываю!

– А если мы попробуем тебя удержать? – сказал Димка.

– Тогда вам придется со мной драться! А если вы струсите – я поеду одна, и буду считать вас предателями!

Этого друзья вынести не могли. Они вышли из квартиры вслед за Дашей, дали ей запереть дверь, загрузились в лифт.

– Все равно мы далеко не уедем, – сказал Ленька, пока лифт шел на первый этаж. – Нас отстановит первый же гаишник, увидев девчонку-школьницу за рулем. А если мы попробуем удрать от гаишника, будет ещё хуже.

– Это пусть тебя не беспокоит! – парировала Даша.

Юрка покачал головой.

– Прав был Седой: ты бы не подружилась с нами с пол-оборота, если бы не была такая же психованная, как и мы, а то и ещё похлеще. Точно говорю, прав он был, как всегда!

– Интересно, а что у него за идея насчет гостиницы "Советская"? вопросил Димка. – Даже твой дядя Алеша успел поверить, что Седой не ошибается, поэтому и согласился поехать туда – но и он не словил, куда клонит Седой.

Они уже были около машины, и Даша отпирала дверцу.

– Забирайтесь, – кивнула она. – И киньте мне вон ту подушку с заднего сидения.

Открыв "бардачок", она надела темные очки своего отца, потом распустила волосы. С подложенной на сидение водителя подушкой она стала казаться намного выше, а очки и волосы, во "взрослой" манере рассыпавшиеся по плечам, дополняли иллюзию, будто за рулем – вполне совершеннолетняя девушка. Такая, которой родители уже вполне могут доверить семейную машину для небольшой поездки.

– Теперь вопрос, куда нам ехать, чтобы их не упустить, – сказала Даша. – Прямо к гостинице?

– Нет, – ответил Ленька, смирившийся с неизбежным, и сам понемногу начинавший увлекаться идеей преследования. – Седой сказал, что гостиница, по большому счету, ни при чем. Они толковали о парках. Есть какой-нибудь парк возле этой гостиницы?

Даша взяла в руки справочник автомобильных дорог и развязок Москвы, стала его листать.

– Есть, – сообщила она. – Большой парк вокруг стадиона "Динамо", до самого ипподрома.

– Ипподрома?.. – вдруг переспросил Димка. – Ой!

– Что с тобой? – удивились его друзья.

– Я вспомнил, что меня привлекло в той машине, мимо которой мы проходили... Ну, в той, которая вполне могла быть машиной похитителей! Там, за лобовым стеклом, висела подвеска – фигурка скаковой лошади с жокеем!

– Точно! – Юрка тоже завелся. – Теперь и я припоминаю! Выходит, когда Ленька помянул "Советскую", Седой решил поглядеть, нет ли рядом с ней чего подходящего – из уважения к Высоцкому решил, да? – и, увидев на карте ипподром, понял: вот оно, то самое, а никакое не Измайлово!

– Но почему он это понял? – вопросил Ленька. – Почему он сделал вывод, что искать Дашиного отца надо возле ипподрома? Словно все факты, которые прежде не укладывались вместе, сложились у него в полную картинку, и на этой картинке оказалось написанным большими буквами: "ИППОДРОМ"! Но ведь во всем, что происходило сегодня, не было ни малейшего намека на лошадей, ипподром, бега, ни на что подобное! А Седой даже обругал себя малость, что не догадался раньше – словно это давно было очевидно, просто он не мог разглядеть...

– А вот это все, – решительно сказала Даша, – мы и выясним.

Она повернула ключ зажигания, "опель" сразу завелся, заурчал ровно и деловито. На заднем сидении, таком комфортабельном и уютном, друзья затаили дыхание. Начиналось их безумное путешествие!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

НА ОТЧАЯННОМ РЫВКЕ

Машина ещё со двора не выехала, а у Даши уже руки свело от напряжения и тело закоченело. Ноги словно судорогой прихватило, и ей приходилось прилагать неимоверное усилие, чтобы удерживать педаль газа в нужном положении, а когда она, при старте, первый раз переключила скорость, у неё было впечатление, будто она каменные глыбы ворочает: рычаг почему-то поддавался совсем не так хорошо, как когда папа сидел рядом, и приходилось его дергать до боли в пальцах и в плече. В глубине души Даша уже пожалела, что влезла в эту авантюру, но отступать она не собиралась!

Первый поворот – мимо клумбы в центре двора и вокруг угла дома – она миновала вполне благополучно. Оставался ещё один поворот, и машина выскочит к выезду на улицу, а там надо будет остановиться и оглядеться. Даша решила, что вырулит на улицу только тогда, когда вокруг не будет видно ни одной машины, ведь неизвестно, сколько времени ей понадобится, чтобы выехать на нужную полосу. А дальше пойдет легче! На первых двух-трех улицах, где машин почти нет, она освоится, потом, когда количество машин начнет возрастать, она уже будет чувствовать себя более уверенно и на оживленную трассу выедет опытным водителем.

– Как там по карте, куда нам двигаться? – спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал как можно непринужденней.

– Едем по нашей стороне Яузы до парка, перед парком – на мост и на улицу Радио, – сообщил Юрка, разглядывая карту, – через улицы Радио и Казакова, на Садовое кольцо, а с кольца – на улицу Горького, по которой и чешем прямо и прямо, она переходит в Ленинградский проспект... А там надо будет разбираться, как лучше подъехать к Беговой улице и к ипподрому... Дорога выходит не такой дальней.

– Поняла!.. – Даша крутанула руль, и "опель" довольно послушно вписался в поворот. – Теперь немного переждем, – она, как и собиралась, затормозила перед самым выездом на улицу. – Смотрите внимательно. Если с какой-то стороны появится машина, скажите мне.

– Вроде, все чисто, – сказал Димка, оглядываясь. – Слушай, может ты меня за руль пустишь – я с техникой в ладах?

– А ты когда-нибудь водил машину? – у Даши зубы были стиснуты от напряжения.

– Нет, никогда. Но, говорю тебе, я мигом освоюсь...

– Освоишься, как же! Ты не представляешь, что это такое. Чуть руль не так тронешь – и машина уже вихляется как... как щепка в луже. Внимание, выезжаю!

– А сигнальным огнем разве не надо мигать? – спросил Юрка.

– Надо, конечно, – Даша поискала на панели управления и включила сигнал поворота налево. – Напомните мне, чтобы я не забыла его выключить. Значит, газ, сцепление...

И она выехала на дорогу. Ширины проезжей части ей не хватило, чтобы повернуть в нужную сторону, машина задела колесом тротуар с противоположной стороны улицы, и ребят сильно тряхнуло. Даша отчаянно вцепилась в руль, чтобы машину не занесло – и кое-как справилась. Но при этом она отпустила педаль газа, и "опель", дернувшись, заглох.

– Ничего! – сказала Даша, возясь с зажиганием. – Сейчас опять заведемся.

На этот раз "опель" зафырчал несколько укоризненно, будто делал выговор за не слишком деликатное обращение с ним, но все же зафырчал и медленно поехал вдоль улицы.

– На такой скорости мы десять лет будем ехать, – сказал Димка. – И уж точно всех упустим.

– А если мы поедем быстрее, я могу не справиться с управлением, возразила Даша.

– Тогда и затеваться было нечего, – проворчал Димка.

Даша закусила губу – на этот раз не от напряжения, а от злости – и, переключив скорость, нажала на газ. Черепаший ход автомобиля вдруг сменился почти космическим – во всяком случае, так показалось ребятам, хотя скорость, на самом деле, была совсем не с сумасшедшей. Но в данной ситуации и от шестидесяти километров в час возникало ощущение, будто летишь на скорости больше ста.

– Тормози! – заорал вдруг Ленька. – Тормози!

Даша так резко дала по тормозам, что весь автомобиль сотрясло, и, если б не отличные рессоры и мягкие пружинистые сидения, всех ребят подшвырнуло бы головами в потолок.

– Что с тобой? – спросила разъяренная Даша, когда автомобиль затих у края тротуара. – Перепугался?

– Нет, вовсе нет! – ответил Ленька. – Во-первых... – он осекся. – А во-вторых, оглянись.

Даша оглянулась. В её двор въезжали две черные "волги" с особыми стеклами: из тех, что снаружи кажутся непрозрачными, темными и слегка переливчатыми, а изнутри машины сквозь них отлично все видно.

– Это к вам, точно! – сказал Ленька.

– Ой!.. – Даша распахнула дверцу. – Может, это папу привезли?

Она хотела выскочить и бежать, забыв обо всем, но Юрка, перегнувшись через спинку сидения, успел схватить её за руку.

– Постой! Во-первых, машину нельзя бросать не запертой. Во-вторых, мы не знаем, кто они и зачем приехали.

– Ой!.. – опять вырвалось у Даши. И это "ой!" прозвучало с другой интонацией. – И правда... Ребята, а если у нас обыск хотят провести, из-за визита этого несчастного "профессора Плейшнера" – чтобы проверить, не продает ли папа государственные секреты иностранцам? Ведь если у нас израильский орден найдут, то...

Что "то" – всем ребятам было понятно. Юрка распахнул дверцу машины со своей стороны.

– С этим только я справлюсь! Где у вас можно подняться на крышу – или на чердак?

– Если чердаки заперты, то только по пожарной лестнице, вон там, за углом, который смотрит на Андроников монастырь... Да что ты...

Но Юрка уже сорвался с места и побежал во всю прыть.

– Ребята! – Даша повернулась к Леньке и Димке, вылезавшим из машины. Что он задумал?

– По-моему, ясно, – сказал Ленька. – Он хочет через крышу спуститься в открытое окно кухни, забрать орден и тем же путем удрать... если успеет.

– Да он что!.. – Даша побледнела. – Он ведь или сорвется, или... Или будет ещё хуже!

– Не сорвется! – заверил Димка. – Он и правда классный гимнаст. Ну, ты видела, а что он способен.

– Пойдем лучше во двор, – сказал Ленька. – Есть у вас такое местечко, чтобы мы могли все видеть, а нас не заметили?

– Трудно сказать, – ответила Даша. – Можно было бы на крышу пристройки забраться, но это надо пролезать со стороны типографии, в обход всего двора. Пока мы будем делать крюк – упустим самое важное и интересное. Наверно, лучше всего – просто подсматривать от угла дома.

– Тогда пошли! – сказал Димка.

Даша заперла "опель", и друзья потопали назад.

А Юрка тем временем домчался до пожарной лестницы и примерился. Лестница начиналась метрах в двух от земли – скорей всего, первый пролет убрали, чтобы дети на ней не хулиганили, ведь так и сорваться недолго. Юрка подпрыгнул, вложив в этот прыжок всю силу и все умение, тщательно следя за тем, чтобы работали "правильные" мускулы. Вот когда он должен использовать всю свою выучку!

Он зацепился за самую нижнюю ступеньку и где-то секунду висел, болтая ногами, стараясь сосредоточиться перед тем, как подтянуться, "ощутить свою точку силы и избавиться от всего лишнего", как иногда говорил его тренер. Юрка отлично понимал, что значит эта фраза: надо ощутить себя легким-легким, настолько забыть обо всем, чтобы собственное тело, тянущее к земле, не мешало, а, наоборот, помогало, став послушным инструментом, на котором можно брать самые сложные "гимнастические аккорды". И тогда где-то в глубине живота возникает сгусток энергии, и растекается по мускулам, по всему телу, и мускулы сами начинают делать все, что надо...

Юрка подтянулся – и оказался на лестнице. Дальше все просто, главное, чтобы не заметили. Но окна, выходившие на пожарную лестницу, были не окнами квартир, а окнами давно заколоченного черного хода, и выглянуть из них никто не мог. Со стороны улицы Юрку заслоняли высокие тополя, а с другой стороны – холм Андроникова монастыря, увенчанный мощными стенами и башнями. Разве что, какой-нибудь турист заметит, гуляющий по стене (Юрка не помнил, открыт сейчас туристам доступ на стены или нет), но у туристов свои интересы. Мальчик, лазающий по пожарной лестнице, им будет до лампочки, шум поднимать они не станут.

И Юрка стал быстро подниматься, думая о том, что на крыше-то он окажется на виду! Ладно, решил он, главное – до крыши добраться, а там видно будет!

И вот он ухватился за край крыши, вылез на нее. Крыша была не очень крутой, и Юрка довольно легко достиг её конька. Там, ухватившись за вентиляционную трубу, он через конек выглянул во двор.

Две "волги" стояли рядом с "опелем", возле них разговаривали какие-то мужики. Кажется, вверх никто из них не смотрел.Юрка поглядел в сторону улицы, на которую смотрело окно кухни. Улица была пустынной, пешеходов не видно, и, вроде, никто не дежурит, внимательно наблюдая за окнами квартиры Даши и её отца. И Юрка стал аккуратно спускаться.

Спускаться оказалось намного страшнее, чем подниматься. У Юрки сердце екнуло, когда он представил, как можно оскользнуться на металлической крыше и понестись, на "пятой точке", вперед, набирая скорость как на детской горке... По краю крыши было сделано сварное решетчатое ограждение высотой сантиметров сорок-пятьдесят – видимо, для подстраховки дворников, счищающих зимой снег и сбивающих нарастающие под карнизом крыши сосульки – но Юрка сомневался, что это ограждение его остановит, если он разовьет достаточно приличную скорость. И потом, дворники работают со страховочным тросом, а у Юрки никакого страховочного троса не было!

Да, это было похуже, чем крутить сальто над бездной. Утром Юркой двигала мальчишечья удаль, да и ощущения высоты почему-то не было. А сейчас это ощущение взяло и появилось – и очень неприятным оно было, из тех ощущений, когда сосет под ложечкой...

Справившись со своим страхом, Юрка двинулся дальше.

Его друзья следили за его передвижениями: они специально задержались на улице, чтобы поглядеть, как Юрка справится. Они видели, как сперва появилась над коньком крыши Юркина голова, как потом Юрка перебрался через конек, стал осторожно спускаться...

– Только бы его не заметили... – бормотала Даша. – Только бы его не заметили!..

Юрка ухватился за выступ крыши, под которым находилось слуховое окно, и, придерживаясь, спустился к самому краю. Дальше предстояло самое сложное: надо было повиснуть на руках и соскочить на подоконник кухни. Причем сделать это надо было очень быстро: секунда промедления – и любой случайный пешеход очень издалека заметит Юрку – и уж тут, конечно, шухер будет такой, что все сбегутся!

Юрка внутренне собрался и перекинув одну ногу через заграждение, взялся за край крыши. Потом он сам не мог толком воспроизвести в памяти эти мгновения. Раз! – и он, с переворотом, повисает над бездной. Два! – он в воздухе и слегка раскачивается, чтобы попасть точно на подоконник. Кажется, в этот момент ему показалось, что металл желоба предательски скрипнул и стал проседать, но он в этом не был уверен... Три! – разжав руки, он летит, он касается ногами подоконника, и, сгруппировавшись, с наклоном вперед, скатывается на пол кухни.

Потом Юрка говорил, что у него было такое ощущение, будто эта секунда ему всю жизнь как бритвой пополам перерезала: все, что было до прыжка, оказалось вдруг бесконечно далеким, будто оставленным в иной, несуществующей жизни, а с мига приземления и дальше началась другая жизнь, в которой все стало совершенно иным: и солнечный свет, и звуки, и запахи, и зелень листвы, и выцветшие московские кварталы... С тех пор, говорил Юрка много лет спустя, у него постоянно сохраняется внутреннее ощущение, будто он парит над жизнью, не касаясь земли – и не может разбиться. Ощущение, будто вся жизнь – это полет в неведомое, с благополучным приземлением в конце, на уютной прогретой солнцем кухне, где шкаф и стол золотистого дерева и где держится, на удивление долго, с самого утра, тонкий, еле различимый аромат кофе и свежего хлеба.

Но тогда ему было не до подобных размышлений. Убедившись, что он в полном порядке – ни обо что не стукнулся, ни обо что не поцарапался, ногу не подвернул – он выпрямился и направился в кабинет.

И – замер, услышав звонок в дверь.

Потом – ещё звонок.

Юрка на цыпочках вышел в коридор. Он соображал, что делать. В крайнем случае, если дверь вскроют, он скажет, что он – приятель Даши, а дверь открывать боялся, в отстутствие хозяев...

Звонили долго и настойчиво. Потом Юрка услышал голос:

– Да нет никого! Надо слесаря из ЖЭК вызывать. И местного участкового позови, все будем оформлять по правилам...

Значит, сообразил Юрка, они действительно приехали обыскивать квартиру. При этом, у них и ордер есть – раз они хотят все сделать в открытую, по закону. Что ж, пока они будут ходить за слесарем, пока то да се... Он получает порядочный выигрыш во времени.