Текст книги "Симптом (СИ)"

Автор книги: Алексей Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Симптом

  1.

   На половине пути у Эдварда сильно заболела голова. Очень сильно. Пришлось даже присесть на скамейку. Лекарства не помогали, никакие. Головная боль проходила сама. Как внезапно появлялась, так и исчезала. Надо было только подождать от одной до трёх минут, не больше.

   – Чёрт! – Эдвард схватился за виски, уставился на секундомер.

   Прошло две минуты. Ничего, ещё чуть-чуть, от боли не останется и следа. Две минуты тридцать шесть секунд. Вот всё и прошло.

   – На скамейке нельзя сидеть, сэр, – к нему подошёл полицейский. – Голова болит? Вызвать врача?

   Полицейские всегда подходят к Эдварду, когда его застаёт приступ. Всё потому, что, когда начинала болеть голова, он останавливался или присаживался на скамейку. Ни того, ни другого после Эпидемии делать было нельзя. Странно. Вирус уже три года как канул в лету, а ограничения остались. На площадях не собираться, власти в соцсетях не критиковать. Выборы тоже отменили. Впрочем, после высадки Солнцеокого, выборы не к чему. Солнцеокому виднее, чем и кому управлять. Так правильно.

   – Спасибо. Всё уже прошло, – Эдвард отвесил полицейскому неглубокий поклон и зашагал дальше.

   – Подвиг твой вечен, – бросил он дежурную фразу в адрес виртуальной, десятиметровой фигуре доктора и нырнул в подъезд.

   Такие фигуры стояли в каждом дворе. Молодёжь рвалась в медики. Зарплаты остались как при Эпидемии. Врач получал как директор завода, медбрат зашибал как инженер.

   Эдвард дождался зелёного света и зашагал по лестнице. Лифтами никто не пользовался. Пока поднимаешься, никто не пойдёт навстречу. Эдварду зелёный, на этажах красный. Двери на этаж бесшумно открылась. Он зашёл, встал в фиолетовый круг. Вспышка дезинфекции-дар пришельцев человечеству. Эдвард почувствовал прилив энергии. Он подошёл к квартире, приложил палец к сканеру. Дверь ушла в сторону.

   Он прошёл в гостевую или в грязную ванную. Всю одежду в стиральную машинку, сам под душ. Надел штаны, вышел в другую дверь, уже в стерильную зону. Мэри и София стояли у кухонного стола и лепили пельмени. После Эпидемии установилась такая традиция. Каждый четверг лепить по пятьсот пельменей. Люди помнили непростые времена, и теперь хотели иметь запасы на чёрный день. У каждой семьи была своя традиция. Кто-то запасался гречкой или мукой, кто-то жарил котлеты. Много, про запас. Вирус стучатся не будет. Заявится и баста. От Вируса нет ни прививок, ни лекарств. Им снова придётся сжигать трупы, мест в больницах снова на всех не хватит. Что тогда будет с продовольствием никто не знает. Для этого и запасы, на всякий случай.

   – Уберите это, – Эдвард указал на тесто, тарелки с фаршем и готовыми пельменями. – Вечером долепите. Соорудите что-нибудь перекусить и собирайтесь. Мы идём в магазин.

   – Я уже не маленькая, па, – София скорчила недовольную мину. – Мог бы просто назвать сумму. Мне уже пятнадцать. Сама могу купить себе подарок.

   – Хорошо, София. С завтрашнего дня традиции совместных покупок будет положен конец, – Эдвард уселся на стул. Как же он устал. Тут подлатать, там лоск навести. – Школу сдаём. Солнцеокий приезжает. Нас пригласили. Я уже в магазине договорился, чтобы вам платья купить. Безопасно. Поесть дайте.

   – Ой, сам Солнцеокий! Это же радость какая! – Мэри бросилась обнимать супруга. Такие моменты Эдвард не любил. Буря эмоций, а дело стоит.

   – Не радость, а ответственность. Вот Софию выберет, гордится будем. Поесть дайте.

   – Меня? – на щеках Софии выступил румянец. – Даже не мечтай, па. Зачем ему при дворе сто девятая в рейтинге успеваемости?

   – Не по рейтингу он себе в штат набирает, София. По красоте. Мы с мамой тебе эдакое платье купим, что у Солнцеокого и выбора не останется. Впрочем, ты и сейчас самая красивая.

   Он снова схватился за виски. Боль обручем охватила голову. Эдвард посмотрел на ручные часы, засёк время. Чёрт, как некстати. Его охватило чувство беспокойство. Казалось, что Эдвард должен был вот-вот что-то вспомнить. Что-то очень важное, но не мог. Нечто важное натыкалось на барьер и не могло проникнуть в сознание. Некое воспоминание, как предполагал Эдвард. Или некое знание. Столкновение этого нечто с барьером и вызывало боль. Сорок секунд. Соберись, тряпка!

   – Снова голова, па, – София присела рядом. – Вызвать доктора! Она болит у тебя каждый вечер. Это не шутки па.

   – Знаю. Послезавтра обращусь в больницу. Уже прошло, – Эдвард улыбнулся. Боль отступила. После Эпидемии почти у каждого случались дикие приступы головной боли. Надо было идти в больницу, проходить обследования. Если не повезёт, изоляция. Этого «если» он и боялся. Жизнь надо налаживать, не в больнице лежать. Солнцеокий его выбрал Город возводить. Из тысяч других выбрал. В Городе опасность повторного заражения минимальна. Если бы его семью не выбрали, жили бы по-старому, каждый день рискуя подхватить Вирус. Выжили бы? То-то и оно. Что творится в старых городах и сёлах никто не знал. Стерильную зону городов новых покидать запрещалось.

   Теперь должок надо вернуть, достроить Безопасные Города. Потом с головной болью разберётся. Может быть. – Поесть дай, София.

   – Послезавтра к врачу. Ты обещал, па, – София убрала со стола, поставила перед Эдвардом тарелку борща. – Я люблю тебя, па. Себя пожалей.

   – Хорошо. Послезавтра с самого утра к врачу. Одевайтесь, – Эдвард быстро стал хлебать суп.

   Мэри и Софи ушли переодеваться, а Эдварду стало не по себе. Чтобы придумать? Как Софи обмануть и к врачу не пойти? Он только сейчас понял, что страшно идти к врачу. Вдруг снова Вирус или что-то страшное? Не. Во время Эпидемии две недели в реанимации провёл, хватит с него. Не пойдёт.

  2.

   До магазина было всего три квартала. Узнали Коэффициент загруженности. Улицы оказались пустынны, пошли пешком. Тротуары широкие, разделены прозрачной перегородкой. По эту сторону идут в одном направлении, по ту-в другом. Обгонять попутчиков или останавливаться запрещалось. Скамейки выполняли декоративную роль. Любоваться на ходу завитушками пожалуйста, присаживаться в крайнем случае. Идти быстро, разговаривать только с теми, с кем вышел из одного здания. С незнакомцами держать дистанцию.

   – Опомнитесь, люди! Они людоеды! – безумный старик стоял поперёк дороги. В старых шляпе, в пальто, с козлиной бородкой до груди. Растопырив руки, незнакомец преградил дорогу вперёд. Мэри и София в страхе попятились. Эдвард нащупал в кармане шприц с успокоительным и шагнул навстречу безумцу. Обычное дело. Работаем много, отдыхаем мало. Вот люди и сходят с ума. – Я вспомнил, люди. У всех нас часто болит голова, да? Эти сволочи стёрли нашу память. Чтобы мы забыли, какие они на самом деле, – улыбаясь, Эдвард оказался рядом со стариком. Игла вошла в ягодицу. Старик обмяк и опустился на асфальт...

   ... – От имени Солнцеокого выражаю вам благодарность. Четвёртого больного за этот месяц изловили, молодец. Конечно, мы всё видим, но предоставляем горожанам действовать самим. Распишитесь вот здесь, – полицейский протянул планшет. – Подпись и дата. Премия в конце месяца.

   – Выявляли бы их раньше. Женщин и детей пугают, – расписавшись, проворчал Эдвард.

   – Если бы он вовремя обратился к врачу, до такого не дошло бы. Вот у вас не бывает приступов головной боли?

   – Нет, господин полицейский, – соврал Эдвард.

   – Хорошо. Сами видели, чем это чревато. Служу народу! – полицейский приложил руку к груди и улетел на своём аэромобиле.

   Полоумного старика забрали ещё раньше. Спецборт прибыл минуты через две после того, как Эдвард поставил укол. Они все проходили инструктаж. Все имели при себе дозу со снотворным, все умели ставить укол. Их предупреждали, что люди изредка будут сходить с ума и нести чушь. Увы, побочный эффект Вируса, если человек им переболел. А переболел ты или нет никому неизвестно. Болезнь часто протекала без симптомов. Все в группе риска. Единственный признак близкого сумасшествия-острая головная боль.

   Врачи поблагодарили Эдварда за вызов, привязали старика к носилкам и улетели. От обилия красных халатов настроение испортилось. Будто спецборт прилетал за Эдвардом, а не за стариком...

   ... – До чего же ты у нас хороший! – за ужином Мэри поцеловала Эдварда в щёку. – Добрый, отважный. И сумасшедшего скрутил, и нам наряды купил. Да какие наряды! Завтра на Встрече мы с Софией будем первыми красавицами. Главное, безопасно купили. Отдельный вход, своя раздевалка, коллекция только для нас. Мы с Софи первыми эти десять платьев примеряли. Вирус отступил, но всё-таки... Я счастлива, дорогой.

   – Так и должно быть. Я вас люблю, – пробормотал Эдвард. Настроение испортилось. Мысли о врачах в красных халатах не выходили у него из головы.

   – Ты у меня крутой, па. Выкупить все пять моих платьев! Этого хватить, чтобы ещё год щеголять перед подружками! – воскликнула София.

   – Это в порядке вещей. Ты самая лучшая, – обронил Эдвард.

   – Тогда почему ты грустный? – спросила Мэри.

   – Так... Завтра сдача. Я волнуюсь, – соврал Эдвард.

   – Не переживай. Сколько объектов ты уже сдал! Я записала тебя к врачу на послезавтра. Так, что проблема с головной болью останется в прошлом, – заявила Мэри.

   – Софи, выйди. Нам с мамой надо поговорить.

   – Что-то не так, па? – с испугом спросила София.

   – Выйди, я сказал! – Эдвард стукнул кулаком по столу.

   Софи в слезах выбежала прочь. Эдвард ни не поднимал голос на дочь. Он запер дверь и стал мерить кухню широкими шагами. Развернуться было особо негде, что раздражало ещё больше. Мэри от страха вжалась в стул. Всё, началось. Никогда ещё Эдвард не был таким злым. Точнее, испуганным. Но Мэри пускай кажется, что Эдвард зол. Он и был зол, на самого себя. Что боится идти к врачу. Страх второй симптом, злость-третий. Прибыл, конечная.

   – Я дал слово Софии, что обращусь в больницу. Сам, когда сочту нужным, – он остановился напротив Мэри. – Ты сейчас позвонишь в больницу и скажешь, что я не приду. Что произошло недоразумение. У меня нет симптомов.

   – Они перепроверят, дорогой. Приедут к тебе на работу, увезут, обследует. За сокрытия симптома тюремный срок, – прошептала бледная Мэри.

   – Изоляция, другого лекарства не придумали. Много вы себе позволите на пособие? – прошипел Эдвард. – Симптом это не всегда болезнь. Звони, – он протянул телефон.

   – Я позвоню, милый. Но они поймут, что ты испугался и приедут сами. Страх тоже симптом.

   – Когда перепроверят? Через день, через неделю, через месяц? Звони! – он всучил телефон жене.

   – Алло, неотложная помощь? Это Мэри Шоу. Я записала своего мужа Эдварда к вирусологу седьмого июля на шесть часов утра. Так вот, я ошиблась. У него нет симптомов, и он не придёт. Семейная ссора. Выдумала, простите. Я заплачу. Доброй ночи, – она передала телефон Эдварду. – Оштрафовали на тридцать тысяч. Ты сойдёшь с ума! – Мэри зарыдала.

   – Мы прорвёмся, – он обнял жену, поцеловал в лоб. – Изоляция не вариант. Она и не потребуется. Я здоров. Просто иногда болит голова. Вот что. Сейчас ты идёшь в ванную, умываешься и успокаиваешься. Всё же в порядке?

   – Не в порядке. Ты изменился, Эдвард. Раньше такого не было. Мне страшно, – по щекам Мэри катились слёзы.

   – Раньше никто не покушался на мою свободу. Я сам решу, когда идти к врачу. Хорошо? – сухо сказал он.

   – Хорошо, – кивнула Мэри и убежала прочь.

   Семейное счастье рушилось, как карточный домик.

  3.

   До сих пор Эдвард не повышал на дочь голоса. Красные халаты могли заявится в любую минуту. Кто знает, какие у них там правила. Но то, что врачи должны перепроверить сигнал, точно. Поэтому надо было поговорить с Софией. Чем быстрее, тем лучше.

   – Можно войти? – Эдвард постучал в комнату дочери.

   – Входи, па.

   София сидела на кровати и читала книгу.

   – Мама поступила правильно. Те, кто заболевают, боятся идти к врачу. Страх второй симптом. Болезнь запускать нельзя, – заявила Софи, не отрываясь от книги.

   – Ты права. Мэри убедила меня. Я пойду к врачу, – соврал Эдвард. – Просто не люблю, когда принимают решение за моей спиной. Прости, что накричал на тебя.

   – Я не сержусь. За платья спасибо. Мне историю учить надо, извини, – холодно сказала София.

   – Хорошо, – Эдвард вышел и закрыл дверь.

   Разрушилось. София поняла, что он соврал. Теперь она станет воспринимать Эдварда как труса и вруна. Всё, ничего не исправить. Не будет между ними того доверия, что было раньше. Что же, придётся смириться с этим...

   ...Мэри ворочалась. Эдвард тоже не мог уснуть. Почему-то он был уверен, что завтра его заберут в больницу и уже не отпустят. Никогда. Как Эдвард хотел бы провести этот день? Конечно, в кругу семьи. Но кто ему позволит? Завтра в полдень сдача школы. Он знал, что его ожидает. Чёртовы надписи на торцах школы. «Солнцеокий людоед!». Хоть роту солдат у школы поставь, надпись всё равно появится. Никто не знал, как это получается у предателей. Но получается. Куда должен приехать Солнцеокий, там и появляется надпись. До шести часов вечера здание надо провести в порядок.

   – Как ты думаешь, София будет счастлива? Когда Солнцеокий её выберет? – шёпотом спросила Мэри.

   – Она у нас не красавица, не выберет. Ленку Водонаеву заберёт. Это даже к лучшему, на нас с тобой не такая ответственность, – тихо говорил он. – Не будем себя терзать. Хорошего человека вырастили, плохого? И Софии легче жить будет. Властителей воспитывать не мёд ложками хлебать. Сплошные нервы. В медицинский пойдёт. Не потянет, инженером будет. Инженеры Солнцеокому тоже нужны... Только ты Софи не расстраивай. Каждая девушка мечтает воспитательницей стать. Пусть до самого Выбора мечтает. Слово Солнцеокого не так больно ранит, как слово отца.

   – Выберут ею, Эдви. Сердцем чувствую, что выберут. Не в уме и не в красоте дело. Внутренний Свет у Софии есть. Словами не выразить, но Солнцеокий заметит. Скучать по дочке будем, – вздохнула Мэри.

   – Выберет так выберет. Значит, Человека воспитали. Гордостью нашей будет... Спи, завтра трудный день.

   – О вредителях думаешь? Не переживай. Напишут, закрасите, – заметила Мэри.

   – Закрасим? Я осёл! – Эдвард сел и стал натягивать рубашку. – Ни шиша они не напишут! Спи, милая. Я в школу. Дежурить буду. Не пустим варваров, и закрашивать не надо будет.

   – Там Уотсон с Квикли дежурят. Бесполезно, Эдвард. Надпись сама появляется. Загадка, сам знаешь. Ты от врачей сбежать хочешь?

   – Нет. Мне просто не спится. Сам хочу увидеть, разобраться... До вечера, – Эдвард выбежал из спальни...

   ... – Маляров надо вызывать. Люльки крепят, краска есть. Свет обеспечим, – Алекс сплюнул себя под ноги. – Надёжных парней по периметру расставил, мышь бы не проскочила. Чертовщина.

   Прожектора освещали торец здания, большими, красными буквами было написано: «Солнцеокий людоед!», и четыре красных кляксы диаметром метра по два. Типа, капли крови. На другом торце было то же самое.

   – Диверсия. Написали, когда здание красили. Надпись сегодня ночью и проявились. Я поговорю с шерифом. Поймаем вредителей, – заявил Эдвард.

   – Точно, как я раньше сам не сообразил. Только людей зря с места сорвал. Ступайте домой, босс. Дело техники, справимся, – сказал Алекс.

   – Сам проконтролирую, – пробурчал Эдвард.

   – А, у вас дочь. Волнуетесь, что Солнцеокий её не выберет? – покачал головой мастер.

   – Займитесь делом, Алекс, – рыкнул Эдвард и зашагал прочь...

   ... Работу закончили к десяти утра. В полдень контора Эдварда сдала школу в эксплуатацию. В шесть вечера он, Мэри и София сидели рядом в актовом зале. Мать и дочь были напряжены, предвкушая выбор Солнцеокого. Говорят, когда пришелец творил чудеса, глаза его сияли, как два Солнца. Поэтому Солнцеокий.

   Эдвард сидел как на иголках. Он такого выбора не хотел. Да, родителям воспитательницы полагалась солидная премия, они становились гордостью Города. Но Эдвард хотел жить рядом с дочерью, нянчить внуков. Воспитатели не могут покидать дворец Солнцеокого. Им нельзя позвонить, ни написать, к ним нельзя прийти в гости. Эдвард не готов был отдать дочь Солнцеокому, но Софии и Мэри о том не сказал. Зачем их расстраивать?

   Рослый, русоволосый мужчина лет тридцати в малиновом костюме появился из-за кулис. Солнцеокий направился к трибуне, а Эдвард вспомнил. Он вспомнил прямую трансляцию штурма корабля пришельцев.

   В первый день после приземления корабля мы были настроены на переговоры. Но когда их летучие воины стали красть девушек, планы изменились. Мы подтянули к кораблю войска, пошли на штурм. С десяток компаний купили права на трансляцию штурма. Как сейчас понял Эдвард, неслучайно. Нас предали, чёрт возьми!

   Девяносто три процента населения смотрели трансляцию штурма. Пришельцы всё верно рассчитали. Расправится с теми, кто не смотрел прямой эфир, было делом техники.

   Битвы не получилось. Бравые десантники взорвали шлюз корабля, побежали по широкому коридору. Ворвались в каюту, где застали пришельцев за жуткой трапезой. Сухо щёлкнули предохранители.

   Но тут с места поднялся русоволосый пришелец и посмотрел так, что выстрелить было нельзя. Никто не мог уже вспомнить, что он ел человечину. Никто не мог не подчиниться его бархатному голосу. Эпидемия год как закончилась, но всем почему-то запомнилось, что это пришелец положил конец Эпидемии.

   Потом был отбор достойных, постройка безопасных, автономных Городов. Теперь мы добровольно отдавали этой сволочи своих дочерей. Что пришельцы сделали с теми, кто жил вне новых Городов?! Всех сожрали?!

   – Опомнитесь, братцы! Солнцеокий людоед! Мы же все это увидели в трансляции штурма, помните?! – Эдвард вскочил на ноги.

   Он был не в силах держать новое знание в себе, не в силах не поделиться им. Зря. С десяток крепких парней окружили его.

   – Выведите молодого человека, – приказал Солнцеокий бархатным голосом.

   – Ослы вы! Сам разберусь! – Эдвард опрокинул одного мужика, отвесил оплеуху второму.

   Но к трибуне прорваться ему не дали. Двое завалили на пол, заломали руки, связали платками, поставили укол успокоительного. Эдварда перевернули на спину. Тело обмякло, мысли путались. Кажется, он умирал.

   – Софи, Мэри, я вас люблю! – крикнул Эдвард из последних сил.

   – Отпустите, это мой отец! – София растолкала бравых парней, прижалась щекой к плечу Эдварда.

   – Всё будет хорошо, девочка, – появились два врача в красных халатах.

   Оттеснили плачущую Софи, привязали Эдварда к носилкам, вынесли из здания. Ему было уже всё равно. Эдвард закрыл глаза и шагнул в Вечность...