Текст книги "Афера"

Автор книги: Алексей Автократов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Ты дебильный орел.

Кончился прежний гашиш

И кончился цыкладол.

"Эге-ге, – подумает наш излишне впечатлительный покупатель, -

"гашиш", "цыкладол" какой-то… Да тут не наркоманы ли живут?

Неравно, замордуют меня ежедневными просьбами о займе и вообще всякими безобразиями… А дети? Вова только в четвертый класс пошел… Нет, ну вас на хрен с такой квартиркой. Лучше уж ту, от вчерашней белобрысой риелторши. Она хоть от метро дальше, да зато нет там ни этих наркоманов, ни всякого дерьма".

Бесполезно объяснять покупателю, что бомжиное дерьмо и выходки тинейджеров – это нелепая случайность, это повторится лишь через год, а может, и никогда. Что это может случиться в любом московском подъезде, а не только в этом. Что стишки про гашиш и циклодол написал всего лишь соседский мальчишка, а никакие не страшные наркоманы. Мальчишка действительно балбес, но ведь они, почитай, все такие…

Бесполезно. Знаем, что он, очкарик, подумает, как отнесется к таким увещеваниям. Он подумает: "Бреши-бреши, жулик, знаю, насквозь тебя вижу: тебе лишь бы квартиру продать, денежки в карман положить, а там хоть трава не расти. Вот ты и распинаешься. А нам здесь жить.

Ну, не дураки и мы тоже. Чай, и свои глаза есть, да и нюх… Да-да, нюх". И, еще не вступив на порог квартиры, он твердо решит ее не покупать.

Не повезло. Не повезло продавцу, Алексу, да и тебе, покупателю.

Потому что ты купишь такую же точно квартиру, но дальше от метро, в худшем состоянии и вдобавок твоими соседями запросто могут оказаться самые настоящие наркоманы, а не безобидный шпаненок-мальчишка. А в день твоего новоселья в вашем лифте нагадит бомж.

Раньше, лет пять-восемь назад, когда прибыль у всяких маклеров-риелторов была ломовая, никто из них не брезговал перед просмотром своими руками оттирать со стен всякую похабщину, мыть, драить со стиральным порошком лестничную площадку, а то и весь подъезд. Сейчас заработки уже совсем не те, падают и падают, и с такими вещами почти никто не связывается. Разве намекнут иногда хозяину – неплохо бы, мол… Помоет хозяин – хорошо, нет – ладно.

Однако в нашем случае явных пакостей в подъезде не оказывается, а на мелкие грешки молодого поколения покупатель не обращает внимания.

Поэтому – дззынь в звонок, здравствуйте, Иван Иванович, здравствуйте, Лидия Федоровна. Вот привел вам Сергея Дмитриевича, хочет посмотреть квартиру, если понравится – будет покупателем.

Сергей Дмитриевич смотрит, спрашивает:

– В этой комнате сколько метров? Двадцать два? А в этой? Точно шестнадцать?

– Точно шестнадцать.

– А кухня?

– Восемь и шесть десятых.

– Квартира требует ремонта.

– Косметический ремонт новый хозяин всегда делает, Сергей Дмитриевич.

И чувствуется, что в квартире ему все нравится – еще чуть поломается и попытается начать разговор о снижении цены. А мы ему на это сразу морду оскорбленную, вид недоумевающий – нам вроде даже за

Сергея Дмитриевича неудобно перед хозяином… И тут приходит оно -

Неожиданное. Как будто разбили-уронили что-то за стенкой и покатилось оно со звоном? Нет, сквозь общий треск и грохот явственно режутся хрипатые слова уже слышанной где-то залихватской песни:

Наш бугай (чего-то там) держал общак на зоне…

– Однако слышимость… – неуверенно говорит Сергей Дмитриевич.

– Да нет… это они просто громко музыку завели. А так-то тихо у нас, – поясняет хозяин.

– Звукоизоляция, Сергей Дмитриевич, в «сталинских» домах всегда хоро– шая, – встревает и Алекс. – Это у них действительно с громкостью звука явный перебор.

А из-за стены грохочет:

Бугай (чего-то там), наверное, он вор в законе…

– И часто это у вас? – интересуется Сергей Дмитриевич.

– Да нет… это, может, праздник у них или что, – теряется хозяин.

– А так-то тихо.

– Соседи тихие, и парень хороший у них, – подтверждает хозяйка. -

В институте учится.

Заведовал «курятником» на зоне.

– Пра-аздник, – каркает из угла сухонькая, додревних лет бабка – мать хозяйки. – У них что ни день – праздник. Тьфу.

Все время она сидела в своем кресле в углу и лишь враждебно молчала, но теперь, видно, решила, что пришел ее час. Она прижилась в этой просторной квартире и не хочет никуда переезжать.

– Можно сходить, попросить уменьшить громкость, – обращаясь к хозяйке, пытается спасти положение Алекс. – Они же нормальные люди.

Бугай – педрило, а не вор в законе.

– Лида, сходи, – говорит хозяин не своим голосом.

У него быстро белеет лицо и начинают мелко трястись руки. Хозяин этот мужчина очень ненадежный в смысле нервишек – шалят они у него еще с «застойных» времен, когда служил хозяин «по линии питания» у бывшего Андрея Андреевича Громыко и был меньше повара – так, по совсем старому счету, кухонным мужиком. "И допустил, – рассказывал,

– я однажды одну ошибку, какую – не спрашивай. И говорит мне сестра-хозяйка, понял?

Сестра-хозяйка его. "Еще раз, – говорит, – и тебя в двадцать четыре часа не будет, и семьи твоей в двадцать четыре часа не будет. Не то что в Москве, а вообще не будет". С тех пор я и нервный такой. Если что – извини".

– Иду, иду… – Хозяйка видит нехорошие признаки и умоляюще вскидывает руки. – Сейчас скажу им.

– Пра-аздник, – не унимается старуха. – Дожить спокойно не дадут.

Тьфу.

– Мама, ну что ты говоришь? Завели раз музыку, так ты…

– Кажный божий день – праздник.

– Ладно, спасибо, – снимается с места Сергей Дмитриевич. – Я все посмотрел.

Алекс с каким-то одеревеневшим хозяином провожает его в прихожую.

Стараясь не встречаться с ними взглядом, Сергей Дмитриевич пожимает руки.

– Я подумаю и вам позвоню, – вселяет в Алекса бездну надежд милейший Сергей Дмитриевич и уходит.

Но он не позвонит, это очевидно. Педрило Бугай плюс Старая Карга сломали готовую вот-вот завязаться сделку. Разумеется, Алекс позвонит ему сам. Мгновенно, как только подберет аналогичную квартиру. Ее надо вырыть хоть из-под земли. И тут же Алекс ловит себя на мысли, что это мечты. Такие квартиры попадают на эксклюзив лишь случайно, другой не будет. Впрочем, и эта не пропадет – купит ее в ближайшее время не хирург-профессор, так ворюга либерал, Алексу какая разница…

– Вы, Иван Иванович, в следующий раз тещу-то изолируйте как-нибудь. Хорошо?

Хозяин только кивает головой, удерживая шкворчащую на языке каленую матерщину. Ладно, не боись, хозяин, продадим, твоя квартира классная (небось Громыко дал?), только тебе об этом подробно знать не надо, чтобы ты не возгордился и не начал заламывать цену. А

Алексу со всех ног в ТБТИ "Восточное-2" надо – получить заказанные зараньше справочки, куда ж без них-то? Никуда.

После того как покупатель вносит задаток, фирма снимает квартиру хозяина с продажи на оговоренный срок. Успеет покупатель решить свои проблемы (если они есть) и выйти на сделку – молодец, не успеет – его трудности, потеряет задаток. Но и фирма берет на себя обязательство подготовить к сроку все необходимые для продажи документы. Иногда эти сроки бывают сжатыми – дней десять. Тогда для ведущего сделку агента начинается бег с препятствиями. Перво-наперво

– к нотариусу, выправить доверенность агенту от хозяина на сбор справок и совершение всех необходимых действий, связанных с отчуждением собственности. Это просто, но все же время идет. Имея на руках доверенность и взяв у хозяина (а чаще – у себя же в сейфе) правоустанавливающие документы (на основании которых тот владеет собственностью – первичные, то есть те, которые человек получил при приватизации, или вторичные – договор купли-продажи, мены и проч.), агент приступает к сбору документов по сделке.

В простых случаях – когда отчуждаемая квартира не отягощена ни несовершеннолетними детьми, ни необходимостью уплаты налога на наследование или дарение, ни, упаси Бог, различными видами ренты, ограничениями прав и проч. (это отдельный разговор), требуется собрать «документы ТБТИ (Территориального бюро технической инвентаризации)» и «документы РЭУ». Приличные фирмы добывают также справки о том, что продавец не является клиентом психоневрологического и наркологического диспансеров (ПНД и НД).

Такие справки самому риелтору добывать крайне затруднительно, не дадут ни по какой доверенности – врачебная тайна. Если же попросить хозяев, можно сильно испортить отношения ("Да за кого вы меня принимаете?"), а это ни к чему. Поэтому такие справки заказывают через подмазанных стражей порядка (пятнадцать-двадцать пять долларов за справку), которые берут справки ПНД и НД "в связи с возникшей служебной необходимостью" и передают заказчику. Если выясняется, что один из участников сделки состоит-таки на учете, это еще не катастрофа. Просто представитель заинтересованной стороны (или двух сторон) мертво стоит на нотариальном оформлении сделки по реальной рыночной стоимости и организует присутствие на ней врача-психиатра или нарколога, которые фиксируют, что подозреваемый при подписании договора вполне отдавал себе отчет в своих действиях.

Такая организация мероприятия почти стопроцентно исключает возникновение в скором времени так называемой признанки, а это очень даже хреновая вещь. Через неделю после получения денег заорет такой

"болезный" продавец квартиры:

– Караул, люди добрые! Где это я? Почему не у себя дома?

И при поддержке тех мошенников, которые изначально стояли за кулисами данной аферы, – в суд. Одурачили плохие, мол, люди меня – больного на всю голову человека (вот справочка). И квартиры не продавал, и денег не видал, и не знаю ничего, и не помню. Заступись, справедливый суд, за тяжело больного человека. В общем случае суд вполне может стать на его сторону и вернуть ему права на квартиру, из которой нанятые бандиты мигом выкинут счастливых новоселов-покупателей. При описанной выше организации сделки суд наверняка не поддержит истца, да и сами аферисты, скорее всего, не станут при таких условиях связываться, просто уйдут прямо с подписания договора и начнут искать лохов полопушистее. А вот если наш продавец окажется лишенным дееспособности по решению суда, то любая сделка с ним будет объявлена ничтожной, недействительной с момента совершения, и здесь уже ничего будет сделать нельзя. Плакали покупателевы денежки. Поэтому при малейшем подозрении хороший риелтор должен проверить и дееспособность. Но этого почти никогда не делают: и трудно, и лень, да в 99,9 процента случаев и ни к чему.

Как правило, агент начинает с ТБТИ, где заказывает «Форму 11а»

(справку об оценочной стоимости) – бумагу, где указаны основные характеристики квартиры (площадь общая, жилая) и ее балансовая стоимость (раза в два-четыре ниже рыночной цены для старых домов; для новостроек – близко к рыночной).

Здесь не без волшебного: стоит себе какая-нибудь московская хрущоба уже лет тридцать пять-сорок, ветшает, гниют-ржавеют трубы и прочая начинка, а балансовая стоимость квартир растет из месяца в месяц. Чем больше дом разрушается, тем дороже становится. Потому и

"Форма 11а" действует один месяц, день просрочил – заказывай новую.

Опять же бэтэишникам прибыль – двести с лишним рубликов.

Вот – демократы бубнят – при красных везде очереди были, даже за тухлой колбасой люди целыми днями давились. А сейчас, мол, никаких очередей. А ты пойди-ка в ТБТИ на Яблочкова, 46. А на Дмитровское шоссе, дом 5, на Кржижановского, на Тринадцатую Парковую. Да еще в пик активности рынка (рынок недвижимости цикличен: осень – начало зимы подъем, потом стабилизация и спад). Ты в дверь-то протиснешься?

А если протиснешься, то к окошечкам, где нужная тебе информация вывешена, тебя точно не пустят, хоть ори "мне только спросить", хоть не ори. Да ведь и всем "только спросить". Здесь только наглостью возьмешь, прямым хамством: зарычал на того, кто поинтеллигентнее, пихнул того, кто посубтильнее, и, пожалуйста, народ как шелковый.

Проходи! Подлый он, народ в виде толпы.

Но если таких кабаньих качеств в тебе не заложено, пристроишься ты в конец неизвестно какой очереди и узнаешь от соседей, что заказывают справки в шестом окошке, а получают вроде в первом, а может, и наоборот. А где одиннадцатую форму и где поэтажку – в одном окошке или в разных, – тоже всякое говорят. А бланки заказов хоть где? Да вон там лежали, только уже закончились, и где брать – неизвестно, мужик один пошел узнавать, но пропал. И куда конкретно эта очередь выстроилась, тоже ясности нет. Постоишь часок

– узнаешь.

Риелтор тоже разный попадается, но переть буром вряд ли станет, хотя и стоять тут без толку часами ему тоже ни к чему. В каждом ТБТИ своя ситуация, но для начала риелтор найдет в помещении самый тихий закоулок, потому что в таких местах охраняют порядок господа в форменной одежде и при некой бляхе. Такому господину объяснит риелтор свою нужду и с римской прямотой спросит:

– Сколько?

Охраннику все это дело привычное, поэтому он, не ломаясь, закатит несколько вверх свои глаза и, как бы подсчитывая, начнет пришептывать:

– Ну, Роз Иванне… Людочке… исполнителям… да Самой… да за поэтажку… да мне. Сама всегда зайти может, а меня нет – тогда что?

– Не будешь обижен. Сколько?

– Триста… пятьдесят. Плюс квитанции. Завтра готово будет.

Оплатив в ближайшей сберкассе две квитанции – одну за «Форму 11а», другую за поэтажку и экспликацию, риелтор возвращается к охраннику:

– Вот, оплатил. Во сколько завтра? К кому подойти?

 
– Сказали, сегодня сделают. Подходи в шесть, к Роз Иванне, знаешь?
Второе окно.
 

Иногда, если народа мало, а дело не терпит, можно обратиться и к самой Розе Ивановне, но по-тихому:

– Роза Иванна, помните меня? Горю, как швед под Полтавой. Мне сегодня надо, завтра утром – крайний срок. Выручайте.

Признает Роза за знакомого – выручит (конечно, не бесплатно), не признает – не станет выручать. Ее место дорогого стоит, не надо рисковать.

– Эх, врешь ты, да еще и сильно, – скажет профессионал риелтор. -

Какие "триста", когда это было? Какой там "признает за знакомого"!

Да нипочем не признает. Если и признает, то уж точно хорошего, стопроцентного знакомого, а не всякую мелькающую тут залетную харю.

Ее место и правда дорогого стоит уж по одному тому, что ее твои деньги не минуют, получит она взятку по-любому. Только не сама и теперь чаще даже не через охранника, а через специального человека, к штатному расписанию БТИ никакого отношения не имеющего, но в риелторских кругах хорошо известного (таких людей несколько) – профессионального посредника при передаче взяток. Назовем его для простоты хоть Ваней. У Вани связи в разных БТИ, расценки тоже везде разные: сделать комплект справок БТИ за сутки (по правилам 5-7 рабочих дней), в ТБТИ «Измайлово-3» или «Гольяново» – полторы штуки, в «Измайлово-4» – две штуки. Почему разница? Это Ванина тайна, наверное в «Измайлово-4» у начальства карман шире. Если выдача справок связана с какими-нибудь осложнениями – например, соответственный дом поставлен на инвентаризацию (то есть особый смотритель от БТИ должен проверить квартиры, нет ли в них неузаконенной перепланировки, не посносили ли там «новые русские умники» в ущерб прочности дома все стены, устроив в своей берлоге студию, прямо как на цивилизованном Западе), – Ваня берет на тысячу больше. Выезд смотрителя на бумаге будет оформлен, но реально он никуда не поедет. Вот, говорят, бэтэишники все до одного кровососы, без денег даже не подходи. А Алексу не раз и не два навстречу шли, когда видели, что действительно надо. И денег не тянули, а когда сам давал – не брали и обижались. Только и это теперь уже в прошлом.

Хорошие бабы из БТИ все повывелись куда-то, просто не стало их, и все. Нету. Теперь – Ваня.

Впрочем, Ваня Ваней, но ты на то и риелтор, чтобы уметь его обойти. И если ты мужик реальный, сойдись со смотрителем (или другим работником) сам, поговори, пошути, наладь контакт, дай бабки. Через него завяжи отношения с другими бэтэишниками, потому что в том твоя жизнь и работа. Не век же зависеть от Вани. Налаженные связи в различных муниципальных учреждениях служат мерилом состоятельности риелтора как работника и составляют его профессиональный потенциал.

И, разумеется, являются источником дохода, поскольку его же коллеги, узнав о новых достоинствах сотоварища, будут обращаться за помощью к нему, одаривая за помощь зелененькой бумажкой или аналогичной услугой. Таким образом, Ваня и все вани, что шакалят вокруг любой московской мало-мальски значимой распорядительной конторы, поставляют свои услуги и диктуют цены далеко не всем риелторам.

А попробуешь по старинке – с главного хода, с конфеточками:

"Девчонки, давайте чайку попьем. И еще гостинчик тут вам припас…"

– это сразу: "Выйдите отсюда, гражданин, а то милицию вызовем. И встаньте в очередь". Бывало, и вызывали милицию. Теперь – бдительность и неподкупность. Прямо как по

Гоголю – одни писари да секретари только мошенники. А на деле – раз в пять дороже стало, только и всего.

Коловращение жизни

А в двенадцатом уже часу вечера зазвонил телефон в квартире у

Алекса, и спросил его Конь-начальник:

– Как дела?

И, не слушая, как дела у Алекса, еще спросил:

– Утром завтра свободен? Тут, понимаешь, Лабелкин заболел чего-то, ты не хочешь утром подежурить вместо него?

И отвечал Алекс, что хочет и на внеочередное дежурство придет.

Утром-то еще могут быть звонки – это не вечер, когда дежурный телефон и в других фирмах еле дышит, а в "Крыльях Икара" умирает наглухо.

И сидел назавтра Алекс опять на телефоне, и было все против вчерашнего одинаково. А часов в одиннадцать зазвонил телефон дежурный, и услышал Алекс, что человек, Петр Александрович, думает продавать принадлежащую ему по праву собственности четырехкомнатную квартиру на Остоженке, три минуты пешком от Кропоткинской, сто двадцать два/семьдесят восемь/шестнадцать, потолки три сорок, евроремонт, телефон, домофон, охрана, балкона нет. Хочет же он за это триста двадцать тысяч, и если есть у «Крыльев Икара» такой покупатель, продолжение разговора имеет смысл, а нет – так нет.

– Петр Александрович, – толкует, как обычно, Алекс, – под руками у меня таких сведений нет. Обращаться-то люди, конечно, обращались, и не только в наш отдел, но и в соседние. Мне нужно войти в центральную базу, поднять заявки… Давайте так: я сейчас запишу ваш телефончик и через минут двадцать вам позвоню.

– Я сам позвоню, ровно через полчаса, – твердо отвечает Петр

Александрович и вешает трубку.

И как это пропустили такой звонок с коммутатора? От продажи такой квартиры комиссия (то есть комиссионые) даже без всяких разводок, даже трехпроцентная, минимальная, – уже десять штук. А пятипроцентную комиссию выбить, а если развести чуть-чуть? Почему своим не отдали? Алекс удивляется, а сам в базу компьютерную лезет, прямо лезет – не иначе дежурит там сейчас Наиля-татарка, работает недавно, не сориентировалась, не успела завороваться еще. Бежит по заявкам Алекс, нет ничего похожего. В «Лайте» – нет, в

"Маклере" – нет. В "Базе NЉ 1" – нет. А в эксклюзивах? Тоже нет, есть только продажа дорогих квартир – на Пушкинской и на Арбате, а на покупку заявок таких нет. Все равно не отпустит он Петра

Александровича этого, главное зацепить, "потом мы что-нибудь придумаем, мы все равно его обойдем, не с той стороны, так с этой.

Потому что он, Петр Александрович, лох, а мы профессионалы". И Алекс решил сказать, что есть у него покупатель. Если, конечно, перезвонит

Петр Александрович. Эх, сразу не сообразил, идиот.

И когда перезвонил через полчаса Петр Александрович, сказал ему

Алекс, что две недели назад обратился в "Крылья Икара" покупатель, искал VIP-квартиру в районе "Парк культуры"-"Кропоткинская"-"Арбатская"-"Смоленская", но сейчас к телефону не подходит, дома нет его. И тогда Петр Александрович телефон свой Алексу оставил, но предупредил, что без покупателя никаких договоров с фирмой заключать не будет и попусту чтоб не звонить. А найдет Алекс того покупателя – тогда и звонить.

И сунул в комнату нос Конь-начальник, и спросил: «Есть чего?» И рассказал все ему Алекс. И Конь заявку эту схватил руками. "Телефон,

– говорит, – есть? Молодец". И оделся Конь, а потом разделся (куртку снял, а шапку оставил) и с заявкой этой рванул с топотом на второй этаж, к Олег Иванычу, владельцу "Крыльев Икара". И понял тогда

Алекс, что квартиры этой не видать ему как своих ушей. И, обратно

Коня не дождавшись, уехал Алекс на площадь Соловецких юнг – квартиру метелкинскую смотреть. А когда на следующий день спросил: "Где же моя вчерашняя заявка по Остоженке?", отвечал ему Конь: "А ты что, сталинку на Соколе продал уже? Или у тебя все активы реализованы? А метелкинскую квартиру кто будет продавать?" – "Да ведь это я заявку принял. И телефон из него вытянул я". – "А ты не на себя, ты на фирму работаешь… пока. И вчера ты не в свою очередь дежурил, это

Лабелкина заявка должна была быть. Ты пойми, – перешел на тон дружеский Конь, – тебе пока рано такие квартиры продавать, тут опыт нужен, связи. Но мы тебя подключим – потом, конечно… Или премию получишь. Ладно, некогда мне".

Так и не знает Алекс, какого подставного водил Конь к Петру

Александровичу и кто там какие слова говорил. А когда "Из рук в руки", "Квартира. Дача. Офис" и другие газеты просматривал, то рекламы этой квартиры нигде не встречал. А понизу ходило между агентами, что Конь все у Олег Иваныча в кабинете сидит, рассылки всякие по банкам да корпорациям по Емеле2 делает да шлет. Олег же

Иваныч денег на Интернет не жалеет. И еще говорили агенты, что Конь ни к кому не цепляется, в нарды никого не обыгрывает и все думает, думает, – к чему бы такое?

Насчет Емели-то ясен перец: когда продает агентство дорогую квартиру и цену без ведома хозяина сильно вверх задирает, то продает через Интернет, потому что в газете хозяин может увидеть и сделать скандал, поскольку по высокой цене квартира продается долго. Бывает и так: рекламируют в газете по согласованной с хозяином цене, а в

Интернете по более высокой. Позвонит покупатель по газетной рекламе

– ему говорят:

– Квартира уже продана. Мы рекламу на две недели вперед заказываем.

А по интернетской рекламе позвонит – тогда с ним разговаривают.

А потом все это стало забываться постепенно, текучка заела Алекса: то на Соколе квартиру показывать, то метелкинскую, с покупателями за цену бодаться, продавцов вниз опускать, иногда дежурить на телефоне попусту, бумажки разные бегать-собирать. Тоже не сахар.

В РЭУ по месту нахождения отчуждаемой квартиры риелторы берут копию финансово-лицевого счета (в бухгалтерии) и выписку из домовой книги (в паспортном столе). Для успокоения покупателя просят еще справку об отсутствии задолженности, хотя по закону этого не требуется. Если подходить к делу формально, то на этом сбор справок

РЭУ может быть закончен, но заботящаяся о своей репутации фирма да и сам риелтор этим не ограничиваются. Кто ее знает, квартиру эту, особенно если она меняла хозяев уже несколько раз. А может, позапрошлый доходяга хозяин, представив себе мысленно доплату – ожидающий его длинный-длинный штабель ящиков водки и вина, каким-нибудь левым образом выписал из нее своих несовершеннолетних детей без разрешения опеки и существенно ухудшил их жилищные условия? Это серьезное нарушение прав несовершеннолетних, и, если дело всплывет, суд наверняка вернет квартиру детям да и самому доходяге. Автоматически посыплются все последующие сделки с этой квартирой, но реально пострадает лишь последний хозяин, хотя он ничего о нарушениях не знал. А может, как раз и узнал? Потому и решил сбыть с рук ненадежную квартирку? Все может быть. Может быть и так, что еще восемь лет назад кто-то из жильцов сел за тюремную решетку и на днях выходит на волю.

– А где, – спросит, – мои восемнадцать квадратных аршин, на которых я тут сидел и буду сидеть?

И его туда обязательно пропишут. А может, кто-то из жильцов в данный момент служит в армии? Вернется – пропишут опять-таки. Могут быть и другие подводные камни, о которых в выписке из домовой книги нет ни малейшего упоминания.

А где же есть? Да в самой домовой книге, существующей во многих

РЭУ в виде каких-то грязненьких и полуистлевших карточек и листочков, на которых указаны все сведения о жильцах данной квартиры с момента заселения дома (если, конечно, эти бумаги не потеряны, не превратились в полужидкую зловонную массу по случаю прорыва канализации или злонамеренно не уничтожены самими работниками РЭУ для сокрытия какой-нибудь своей кривды). Но домовую книгу риелтору просто так не покажут, потому что не обязаны, а покажут тогда, когда он покажет им рубликов двести-пятьсот. Посмотрев эти бумажки и отдав деньги, риелтор потребует подать ему архивку, то есть, по сути, копию домовой книги за подписью паспортистки и печатью РЭУ, чтобы потом изучить ее внимательно (в толкучке и орове РЭУ все равно внимательно не изучишь). Кроме того, подпись и печать более или менее обязывают – как-никак документ, и паспортистка не будет халтурить.

Крупные риелторские фирмы заказывают архивки централизованно, через ту же ментуру, но это самому агенту обходится дороже (долларов тридцать-сорок, в суперсрочном режиме – сто), поэтому многие агенты, которым все равно идти в РЭУ за справками, добывают архивку самостоятельно.

В первую очередь чистота квартиры должна волновать покупателя: его потом могут ждать неприятности и прямая обязанность его риелторов – провести подобную проверку. Но серьезные фирмы – представители продавца (например, все те же «Миэль» и «Инком») всегда проводят ее сами во избежание потери реноме – чтобы не заорали конкуренты голосом пострадавшего на страницах печати: «Вы чего это мне – несчастному покупателю впарили? Да как с вами после этого иметь дело?» Мелкие агентства недвижимости проводят такую проверку лишь при наличии каких-либо серьезных подозрений (неприятности, скандалы никому не нужны), а если нет подозрений – сойдет и без проверки. А в случае чего – ну, поорет, поскандалит покупатель квартиры с тараканами (жильцами, оставшимися недовыписанными или имеющими право прописаться обратно) – реально-то фирма перед ним ничем не отвечает, а брань, как известно, «на вороту не виснет». Суета это.

Легко сказать – бумажки… Прибежал Алекс в РЭУ на 16-й Парковой, а там жуть что делается. Очередь – человек сто. Помимо обычной текучки власти затеяли обмен паспортов, и наплыв просителей многократно увеличился. Сверх того, в помещении идет капитальный ремонт, и весь пол, стены, перила лестницы заляпаны масляной краской, белилами, еще какой-то склизкой дрянью, а грубые работяги в грязных спецовках таскают вперед-назад все ту же краску, стройматериалы, мебель. И шарахались бы от них во все стороны люди, да шарахаться-то некуда – плотно-сверхплотно стоит очередь: как бы кто вперед не пролез. А по бокам – все те же грязные стены. Час стоим-ползем, два стоим – волком воем, три стоим – осатанели вконец.

Многочисленные деды и бабки (в большинстве – обмен паспортов) уже частично рассосались – нету, говорят, мочи, нету сил, в другой раз придем. Но есть "битые", опытные – знают: в другой раз будет то же самое. Стоят, изнемогают.

– Ох, милые, семьдесят восьмой годок. Сердце у меня… Почки…

Присесть бы… Водички…

Некуда присесть бабке. Пол, ступеньки – и те в сплошной грязище.

– Газетку бы… Водички…

Дают-таки газетку. А чтобы без очереди пропустить старую – и в мыслях ни у кого нет. Всех стариков пропускать – сам никогда до окошечка заветного не доберешься.

В самом хвосте орет чего-то здоровенный пьяный мужик, недоволен существующими в городе Москве порядками:

– Бардак. Ну-у, в натуре, барда-ак. А ты… А вы как стол-то тащите? Вдвоем, а людей задеваете. Дай, покажу.

Взваливает на плечи совсем не малый стол и, задевая им всех без исключения, ломится сквозь толпу. Мат-перемат. Пьяный мужик, приговаривая «Вот как надо», пробивается аж за служебную дверку, куда народу «строго воспрещается». Минут через пять вываливает обратно и, демонстративно помахивая какой-то бумагой, учит: «Вот как надо. Пользу принес. И мне – без очереди… А вы стойте, козлы», – и победно ржет.

Много всякого увидишь в очередях. Жизнь там совсем не та, что в телевизоре. Еще больше услышишь: и что раньше проезд в метро стоил пять копеек, а теперь чуть менее десяти рублей, и что «Я, работяга, в литейном цеху двадцать три годика отпахал, спалил дыхалку, посадил сердечко и теперь от пенсии до пенсии дотянуть не могу. А начальник один трехэтажный дом имеет с бассейном, и две машины, и „губернанта“ еще какого-то». Вообще стояльцы в очередях твердо уверены, что другой стоялец – свой брат, такой же горемыка, как и они сами, потому что люди из враждебного лагеря – «начальники» – не стоят в очередях. Тоской и глухой ненавистью к «начальникам» и к их

"пристяжи" – мелюзговым чинушам – веет от очередей.

Не в долгу и чинуши. Вот добрался наконец Алекс до окошечка заветного, на подоконничек маленький портфель втиснул и животом навалился, а окошечко все-все плечами закрыл, чтобы не лезли ни старые бестолковые, ни молодые нахальные, никто. Мой момент, не подходи. Нехорошо посмотрела баба-паспортистка, но выписку из домовой книги дала – придраться-то не к чему.

– А печать?

– 13-я Парковая, дом 60, дробь 10. Дальше там кто?

Оказалось, печать в этом РЭУ не ставят, потому что «лорд – хранитель печати», важная коммунальная тетя Мотя заседает совсем в другом помещении. И ставит печать только в приемные часы РЭУ – минута в минуту. В запасе у Алекса двадцать минут. Выскочил на улицу, тормознул частника.

– 13-я Парковая, дом 60, дробь 10.

Ехали-ехали, смотрели в окошко – нет такого дома. Кончается 13-я

Парковая домом 47, и все тут. Расплатился Алекс, вылез. Начал добрых людей расспрашивать: как все это может быть? Сами мы не местные…

Долго ли, коротко, но узнал-таки Алекс, что надо ему отнюдь не в дом

60, дробь 10, а совсем наоборот: в дом 10, дробь 60. Во-он туда идти… Пешком – минут десять. А и без того уже на сорок минут опоздал. Пошел-таки Алекс, сказавши про себя: зубами вырву, гады.

Приходит – контора открыта, дверь нараспашку, потому что и здесь ремонт. Носят сквозь дверь работяги свое хозяйство. А как Алекс вошел – сразу курва конторская заорала:

– Дверь закрывать кто будет? Обнаглели вконец. Дома у себя дверь закрываете?

И многое другое услышал Алекс о себе и таких же, как он, но не стал запоминать. А толкового узнал, что будет нужная тетя Мотя через час, обедать пошла. И сидел Алекс час, и два, и два с половиной, потому что очень надо было. И хихикали над ним курвы конторские в открытую. А одна сказала-таки: не придет она, зря сидите. Она сейчас в Дирекции единого заказчика, и печать с ней. Только бесполезно, не поставит она… И пошел Алекс в дирекцию эту. И, поспрошавши, нашел там тетю Мотю, которая сидела за пустым столом и ничего не делала. И еще много чего услышал Алекс о себе и о таких, как он, но не стал запоминать. А толкового узнал, что печать она ему не поставит, потому что в неприемные часы не обязана, и точка. Жаловаться же