Текст книги "Отряд-2"

Автор книги: Алексей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Выжил и сохранил память.

Выжил, сохранил память и дал потомство.

И передал этому потомству память и знания.

И ненависть передал тоже.

А пятнадцать тысяч лет – вполне достаточный срок для восстановления биоресурсов и атмосферы.

И цивилизации.

Отсюда вывод: возможность нового столкновения вполне реальна. И не когда-нибудь в будущем, а практически в любой момент. И это вовсе не бред милитаризованного сознания старого солдата, а вполне обычный расчет. Простая арифметика. Настолько простая, что никому подобное до сих пор и в голову не пришло. А мне, вот, пришло…

Сатра нервно оглянулась. Знакомый до оскомины интерьер ходовой рубки, спокойный профиль напарника по вахте…. Третий пилот Пева Борра, поймал ее взгляд, улыбнулся и подмигнул:

– Что, скучновато, навигатор? Это тебе не истребитель в бой водить.

– Нормально, – она честно постаралась улыбнуться в ответ, но улыбка, видимо, вышла не очень убедительной, потому что опытный Пева посмотрел на нее повнимательней.

– Что случилось? – спросил он тихо.

– Да так… – она замялась, не решаясь выложить ему свои страхи, чтобы не показаться смешной.

– Давай, давай, – подбодрил ее третий пилот, – Нет во всей Вселенной такой тайны, которую нельзя было бы доверить старому Борра. Я ведь вижу, что тебя посетила какая-то тревожная мысль, и ты теперь не знаешь, делиться ею с окружающими или пока не стоит. А так как я тебя немного знаю, то могу предположить, что мысль эта касается чего-то более важного, чем цвет твоего прекрасного лица. Хотя на самом деле, если как следует разобраться, во всей Вселенной нет более важной вещи, чем цвет лица красивой женщины, которой от роду пятнадцать тысяч лет, – по всему было видно, что Борра тоже скучал на вахте и теперь был рад случаю завести разговор. – Так что там у тебя? Клянусь нашим голубым шариком, – он кивнул на обзорный экран, – что если тебе на ум пришла самая несусветная и откровенная глупость, которая только может прийти на ум военному астронавту, я не буду смеяться и никому об этом не скажу.

И Сатра коротко и четко рассказала ему о том, что пришло ей на ум десять минут назад.

Третий пилот не засмеялся, а, наоборот, глубоко задумался.

– Это здравая мысль, – вынес он наконец вердикт. – Сумасшедшая, но здравая, как не парадоксально это звучит. Давай сделаем вот что. Никому пока об этом говорить не будем, а прямо сейчас дадим команду машине. Пусть пошарит оптикой по краю Системы, все равно ей делать нечего. Хотя бы тот сектор, в котором мы сейчас идем. Благо, мы пока не очень далеко от края находимся. Оптика у нас мощная и уж что-что, а фотонный выхлоп даже на таком расстоянии засечет. А уж несколько выхлопов тем более.

– А если они идут не на фотонной тяге? – осведомилась Сатра.

– А вот это уже, милая моя, настоящий психоз, – наставительно заметил Пева, порхая пальцами по клавишам корабельного вычислителя. – Внутри Системы нельзя пользоваться гиперпереходом, а прежние их корабли ходили именно на фотонной тяге. Если они выжили и снова стали развиваться, то должны неизбежно прийти к тому же, к чему один раз уже приходили. Ну, вот и все. Теперь осталось только ждать, – он откинулся в кресле. – А вообще-то, конечно, это бред. Ты психуешь, и я вместе с тобой. То есть, конечно, все возможно, но шанс, что именно в этот момент, когда мы почти добрались до дома…

Звук, похожий на глубокий и мелодичный удар колокола, поплыл по ходовой рубке, и третий пилот, поперхнувшись фразой, замер с приоткрытым ртом, уставившись расширившимися от ужаса глазами на обзорный экран.

Корабельный вычислитель обнаружил цель и теперь докладывал о выполнении поставленной задачи.

Глава десятая

Солнце только-только коснулось краем западного горизонта, и розовые клочья облаков, медленно таяли в прозрачной вечерней синеве неба.

Они веселой и плотной компанией шли вниз по тихой Зеленой куда-то к центру. Валерка Стихарь громогласно и вкусно рассказывал о левом береге Дона, на котором, по его словам, в славном городе Ростове-на-Дону расположена масса кафе и летних ресторанов, и где лучшие люди города проводят лучшие дни и ночи своей жизни. При этом хитрый Валерка, памятуя о присутствии среди них Николая, подавал свой рассказ в виде художественно приукрашенной исторической справки. Боевые товарищи, похохатывая, внимали, время от времени вставляя реплики, обнаруживающие близкое знакомство с предметом.

Лето, подумал Велга, опуская голову, здесь тоже и опять лето. И на Пейане было лето. И на «спасательной планете» иррюмов, хоть искусственное, но лето. И на Земле Анны. Что ж, нет худа без добра, как говорится. К черту бесполезные размышления. Будем гулять. Неизвестно, когда еще доведется…. Хм, а когда я последний раз гулял от души? Так, чтоб сердцу – жарко, душе – невмоготу, а наутро серьезное похмелье и частичные провалы в памяти? Он стал вспоминать, и вышло, что последний раз весело и непринужденно время летело в тыловом госпитале при встрече Нового, 1943 года, перед самой выпиской. Помнится, им поначалу не хватило выпивки, но неподалеку на переформировании находилась танковая часть, где удалось раздобыть вполне питьевого спирта…. Да, а потом он вернулся в родной полк, и стало уже не до гулянок. Кстати, о гулянках. А куда мы, собственно, идем?

Он тряхнул головой и огляделся. Они как раз сворачивали с узкой и тихой Зеленой на широкую и шумную улицу с шикарным названием Карнавальная. Небо уже заметно потемнело, зажглись многочисленные фонари, окна домов и рекламные огни. Вокруг заметно прибавилось машин и разномастной, праздно прогуливающейся нарядной публики. Разговор как-то сам собой стих, – внимание солдат, давно не видевших в большом количестве мирных граждан (беженцы не в счет), переключилось на окружающих.

– Вот это и называется «на людей посмотреть и себя показать», – скаля зубы повернулся к Велге Валерка. – Смотрите, товарищ лейтенант, какая краля…

Велга посмотрел.

Впереди, соблазнительно покачивая туго обтянутыми узким и коротким черным платьем бедрами, на высоченных каблуках шла женщина ростом примерно с Малышева. Густая копна светлых волос колыхалась на ее открытой до самых ягодиц спине, крепкие мускулистые ноги, облитые прозрачными черными чулками, уверенно ступали по разноцветным плиткам тротуара. На вкус Велги данная представительница слабого пола была слишком большой и широкоплечей, о чем он и сказал Стихарю.

– А я люблю больших, – весело признался похожий на подростка ростовчанин и громко добавил, – А?! Какой зад! Восторг! Песня! Сказка!

– Тише ты, – неожиданно смутился Александр. – Услышит ведь…

– Так в этом-то и весь цимес! – с энтузиазмом воскликнул Валерка. – Непременно услышит, а как же! Именно этого я и добиваюсь. Мадам! Позвольте вам сообщить, что ваш зад просто великолепен!

Ноги в черных чулках резко замедлили ход, и обладательница зада обернулась. У нее оказалось длинное лошадиное лицо, внушительный горбатый нос и маленькие, густо накрашенные глаза с явно искусственными ресницами и плоская грудь.

– Оп-паньки… – пробормотал Валерка, притормаживая.

Однако было поздно, – он уже попал в зону внимания.

– Ма-альчик, – протянула «красавица» мужским басом. – Прелесть! Это тебе понравился мой зад?

– Э… извини, брат, кажется, я ошибся… – Велга первый раз в жизни наблюдал выбитого из колеи Стихаря. – Это был не твой зад. Но ты не волнуйся, у тебя тоже все в порядке. – Валерка, однако, быстро пришел в себя, и теперь на его лице снова блуждала привычная нахальная ухмылка.

Немцы откровенно хохотали, Малышев и Вешняк с недоуменными улыбками переглядывались, Анна с независимым видом разглядывала ногти на руках.

– В порядке, говоришь? – нетрадиционно сексуально ориентированный мужчина смерил Стихаря разочарованным взглядом и пожал плечами. – Ладно, заходи, если что. Я буду в баре «Владислава».

И он удалился, покачивая бедрами.

– Это что ж такое?! – возмущенно обратился к Николаю Валерка. – Честному солдату уже к девушке нельзя обратиться, чтобы не наткнуться на всякую гадость.

– Извини, но это Город, – усмехнулся гид. – Тут нужно быть внимательным. И тут каждый делает, что хочет.

– Ты, Валера, в следующий раз на ощупь проверяй, – с серьезной миной посоветовал Майер. – Правда, можно по морде получить, но можно и… не получить.

– А можно и не по морде, – продолжил ряд Шнайдер. – Николай же пусть нас сразу предупредит: то место, куда мы направляемся… оно как, с сюрпризами или без? А, Николай?

– Место веселое, – заверил их Николай. – Думаю, что вам должно понравиться. Явных гомосексуалистов и лесбиянок там нет, а из сюрпризов… даже и не знаю. Разве что драка случится или кто-нибудь на пол наблюет. Опять же стриптиз там живой, не андроидный. В общем, сами увидите. Да мы уже почти и пришли. Вон та большая реклама, «Парадиз» называется. На другой стороне.

Они перешли на другую сторону по ярко освещенному подземному переходу, и Велга подумал, что весь этот вечерний, шумный, манящий огнями, звуками и запахами, незнакомый и странный Город совершенно нормально воспринимается разве что Дитцем и Майером, выросшим в Дрездене и Гамбурге (ну, пожалуй, еще ростовчанином Валеркой Стихарем, в силу изначально хулиганского характера Ростова-папы), а для всех остальных, включая его, москвича Александра Велгу, этот выход – сплошное путешествие в запретную неизвестность.

Зал был стилизован под средневековье. Мощные дубовые балки под низким потолком; факела, торчащие из неровных, сложенных из грубо отесанных камней, стен; дощатые столы, лавки, стулья с высокими прямыми спинками. Дерево, камень, ткань и стекло. Пожалуй, только электрический свет напоминал о том, что они по-прежнему в этом странном чужом будущем чужой Земли.

Не без труда сдвинув два стола у стены (оказалось, что те, действительно, сделаны из дерева), неподалеку от изображающего эстраду помоста, они расселись поближе друг к другу, испытывая естественную неловкость людей, давно (или даже никогда!) не бывавших в подобных заведениях. Даже не теряющийся в любой ситуации Стихарь, выглядел излишне возбужденным, и становилось понятно, что таким образом Валера просто старается скрыть свое смущение.

Народу в зале оказалось не очень много, многие столы и места пустовали. Пуста была также и эстрада, хотя из невидимых динамиков звучала какая-то незнакомая музыка со странным рваным ритмом.

Для разгона заказали пиво с креветками.

– А раков нет? – поинтересовался у официанта-андроида Валерка Сихарь.

– Не держим, – вежливо ответила обслуга. – Но, если пожелаете, можно сделать специальный заказ. Через два часа доставят.

– Ты с ума сошел, – пихнул ростовчанина в бок Вешняк. – Специальный заказ…. Это ж сумасшедшие деньги, а мы в гостях!

– Не переживай, Рязань, – подмигнул в ответ Валерка, явно начавший обретать привычное нахальство, – имею право поинтересоваться. Кстати, о деньгах. Коля, братское сердце, сколько в этом шалмане стоит кружка пива?

– Полтора доллара.

– А бутылка водки?

– Около десяти. Деньги у меня есть, Валера.

– То есть, ты хочешь сказать, что угощаешь?

– Угощаю, – чуть подумав, кивнул шофер.

– Я тебя за язык не тянул! – радостно воскликнул Стихарь.

– Все равно дорого, – пробормотал Вешняк. – Эх, не догадался, дурак, надо было с собой захватить.

– Ну-ну, – подмигнул ему Майер и торжественно поставил на стол чуть початую бутылку водки, которую, как показалось присутствующим, извлек прямо из воздуха.

– Ловко! – засмеялся Дитц. – Учись, Саша, у моих разведчиков, с которыми не пропадешь!

– Как же это вы… – обвел «своих» укоризненным взглядом Велга.

– А что мы, – ухмыльнулся Стихарь, доставая откуда-то из-под стола две бутылки виски. – Чай не хуже некоторых!

– О! – хлопнул ладонью о ладонь Велга. – Молодец, Ростов! Знай наших! Ну, Хельмут, кому у кого учиться и с кем не пропадешь?

Дитц открыл было рот, чтобы ответить, но тут принесли пиво с креветками, и честной компании временно стало не до разговоров.

Пиво. Кто хоть раз в жизни не пробовал этот древний напиток? Его изысканную горечь и тягучий хмель? Его сметанную густую пену и радостную прозрачность? Не всем оно понравилось, не все его помнят, не всякому оно по плечу. Но уж те, кто распробовал его вкус, кого уносили в туманные дали хмельные мечты, кто сиживал часами за дружеским столом, распахивая душу навстречу такой же распахнутой душе, кого утешало оно в минуты острой сердечной тоски и страшного одиночества и спасало от смертельной встречи с самим собой, тот никогда не разлюбит пиво и не скажет о нем резкого дурного слова. Конечно, у пива, как у любого старого друга, которого знаешь наизусть, есть свои серьезные недостатки. Но ведь и мы не ангелы! Ох, не ангелы…. А посему, давайте пить свежее, вкусное, холодное пиво!

С рыбой соленой, копченой, вяленой и сушеной.

С раками (укропчику положить не забудьте!), крабами, креветками и мидиями.

С черным хлебом, луком и салом.

С твердокопченой колбасой.

С соленым сыром и сухариками.

С орешками.

С…. Да, господи, с чем только не пьют пиво, не говоря уже о том, что оно и так, без всякой закуски, идет за милую душу!

А в жаркий ленивый день?

А после бани?

Работы?

Драки?

Боя?

Любви?

Долгого путешествия по местам, где не только пиво – обыкновенную питьевую воду добыть проблема?

С похмелья, наконец?

Э, да что там говорить…. Кто пробовал, тот знает, а кто не знает, тому всего не расскажешь!

Пиво отряду принесли в толстостенных стеклянных кружках – по две на брата для начала. И было к нему три фаянсовых, величиной с хорошие сомбреро, блюда только что сваренных креветок. Креветки светились розовым, текли соком и мерялись длинными усами, а запах от них шел такой, что если у кого и водились в голове тоскливые мысли, а в душе невеселые чувства, то они тут же умерли или спрятались так далеко, что найти их не сумел бы ни один самый закоренелый человеконенавистник и даже меланхолик.

Очень быстро выяснилось, что из всех присутствующих только Вешняк, Малышев и Анна никогда не ели креветки, поэтому все остальные тут же с энтузиазмом принялись обучать их этому вкусному делу. Впрочем, обучали в основном Дитц, Майер, Шнайдер и Николай Боровиков, поскольку Велга до этого пробовал сие довольно экзотическое для граждан Советского Союза блюдо лишь однажды, а Стихарь, хоть и уверял всех, что ел креветки сто раз, но от глаз разведчиков невозможно было скрыть некоторую его неуверенность в обращении с этими вареными дарами моря.

Потом заказали еще пива, потом Валерка сбегал к бару за стаканчиками… в общем, когда через некоторое время Велга решил оглядеться, то выяснилось, что зал полон людей, табачного дыма и веселья.

Приключения начались в самый разгар стриптиза.

На ярко и разноцветно освещенном помосте под какую-то нехитрую музыку сладострастно, но неумело разоблачалась грудастая шатенка с красивыми, хоть и несколько толстоватыми ногами и добродушным лицом в крупных веснушках, когда Велгу толкнули под столом ногой. Надо заметить, что стриптиз произвел на русско-советскую часть отряда сильное впечатление (за исключением, пожалуй, Малышева, который был поглощен беседой с Аней и лишь изредка бросал рассеянный взгляд на сцену). Остальные же…. Валерка шел красными пятнами, Вешняк вообще каменно застыл, приоткрыв рот и не сводя расширенных глаз с помоста, а Велга явственно ощущал, что его организму совершенно необходимо прямо сейчас оторваться от пива с водкой и близко познакомиться с каким-нибудь организмом противоположного пола. Его ощущения, однако, были грубо прерваны толчком чужой ноги, и Александр очнулся и повернул голову. Это был Хельмут, который своими голубыми прозрачными и совершенно трезвыми глазами показывал ему куда-то по направлению к выходу. Или ко входу. Лейтенант послушно посмотрел и тут же забыл о своем вожделении.

В зал входили новые посетители. В коротких черных куртках, в одинакового покроя синих штанах, длинноволосые.

«Пятнадцать, – мгновенно сосчитал Велга. – А вон с теми тремя мы уже знакомы. Так. Сейчас будет весело. Может, смыться потихоньку?» И сам усмехнулся своей мысли. Если один раз побежал в подобной ситуации, то потом не набегаешься. Или же придется бежать очень далеко. А спрятаться в Городе все равно не удастся – слишком они заметны. Да и неохота прятаться и, в общем-то, незачем. Ладно, на рожон лезть не будем, а там поглядим. Но вот предупредить остальных…. Он наклонился к уху, сидящего рядом с ним Стихаря и шепнул пару слов.

Через десять секунд отряд был трезв и готов к любым сюрпризам.

И сюрпризы эти не замедлили быть.

К тому времени, как в «Парадизе» появились их утренние знакомцы, свободные места в зале уже отсутствовали. И, однако, они нашлись быстро, – как только длинноволосые чернокурточники направились к стойке бара, многие посетители мужского пола, подхватив своих подружек, поторопились покинуть заведение. Видимо, эту шайку тут хорошо знали и не хотели лишний раз с ней встречаться.

– Ты не знаешь, кто это? – осведомился у Николая Дитц.

– Знаю, – мрачно ответил тот. – Самая известная в Городе банда рэкетиров. Люди Додика. А вот и сам Додик. Так сказать, собственной персоной.

В сопровождении длинноногой высокой блондинки, в зал вошел и остановился, как бы красуясь, невысокий полный человек в светлой паре и черной рубашке с открытым воротом. Человек был заметно лысоват со лба и обладал удивительной величины мясистым носом.

– Армянин! – с каким-то непонятным удовлетворением констатировал Валерка Стихарь. – Век воли не видать – армянин! Родное лицо, можно сказать. Помню как-то в Нахичевани, которая на Дону, мы с моим корешем…

– Погоди, Валера. – остановил его Велга, – Надо побольше узнать о предполагаемом противнике. Кто он такой, этот Додик?

– Довольно крупный ученый-математик, – пояснил Николай. – Вне Города, разумеется. А в Городе – самый крупный бандит. Лично я бы не стал с ним связываться. Разумеется, если мы хотим в Городе остаться.

– Понимаешь, какое дело, Коля, – раздумчиво произнес Дитц, – мы уже связались.

– Как это? – не понял шофер.

И тут их заметили.

Они не стали ждать, пока противник сгруппируется и приблизится, и вскочили из-за стола.

– Пробиваемся к выходу! – крикнул Велга. – Михаил, на тебе Аня!

Загрохотали переворачиваемые столы и стулья, зазвенела разбитая посуда, женский визг и мужской мат повисли в воздухе. Очередная стриптизерша поспешно ретировалась со сцены, музыка смолкла, официанты-андроиды, видимо, подчиняясь программе, немедленно скрылись в подсобке.

Им, пожалуй, удалось бы прорваться быстро и относительно безболезненно, поскольку люди Додика явно не ожидали такой прыти и сначала растерялись. Помешала паника и выпивка. Трезвый всегда одолеет пьяного, если их физические силы и опыт примерно равны. А пятнадцать человек в драке лучше, чем девять.

Пьяными они, конечно, не были, но реакция и координация движений, скажем так, оставляли желать лучшего.

Правда, первых четверых, попавшихся на их пути, они смели быстро, но тут на выходе началась давка, а противник выхватил иглометы и открыл пальбу.

Сварожьи комбинезоны выдержали, однако Николай схлопотал иглу в плечо и упал бы, не подхвати его вовремя Майер. Ситуация становилась хреновой, поскольку иголка легко могла попасть и в незащищенное лицо. Временно пришлось укрыться за перевернутыми столами, и секунд на раздумье оставалось совсем мало.

Положение спасли трое. А именно: Шнайдер, Стихарь и Малышев.

Курт, как оказалось, прихватил игломет и, вовремя открыв огонь, отвлек внимание, выведя при этом из строя двоих. Валерка, воспользовавшись данным обстоятельством, высунулся из-за укрытия и ловко метнул нож, ухитрившись попасть в горло самому здоровому из нападавших, а Михаил просто поднял перед собой тяжелый дубовый стол и, прикрываясь им, словно щитом, ринулся на врага.

Бандиты такого поворота событий явно не ожидали, и в их изрядно поредевших рядах произошло короткое замешательство.

Этого вполне хватило.

Малышев врезался в их тела, словно маленький атакующий танк, и дорога мгновенно стала свободной.

– Уходим! – крикнул Михаил и швырнул стол в приподнявших голову двух бандитов из той четверки, которую они смяли в самом начале веселья.

И они ушли.

Правда, Николай оказался обездвижен, но гигант Малышев просто взвалил его на плечо, словно большую тряпичную куклу и затопал вверх по лестнице. На волю.

Выскочив под открытое небо, они тут же услышали приближающийся вой полицейских сирен. Пришлось опять бежать, причем в совершенно незнакомом направлении, так как дорога непосредственно к дому была заказана (именно оттуда приближались сирены).

Свернули в какой-то переулок, потом в еще один…. Бежали практически в полной темноте, – редкие окна светились в подступающих с обеих сторон громадах домов, уличные фонари почему-то напрочь отсутствовали, а ночь выдалась безлунной. Шустрый Стихарь бесшумной тенью несся далеко впереди, разведывая путь, и он-то вовремя и обнаружил опасность, заглянув за очередной угол и прянув назад.

– Засада! – громким шепотом доложил он, возвращаясь. – Мусора впереди! То есть, эти, как их… фараоны. Полиция, короче. Нас ждут, судя по всему.

Они замерли, прислушиваясь.

Полицейские сирены сзади не утихали.