Текст книги "Песчаная война"

Автор книги: Алексей Волков

Соавторы: Андрей Ерпылев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ты мне это брось! – Анна обладала тонким слухом. – В тюрьму египетскую захотел? Мало тебе того штрафа в Турции? Чуть без штанов не остались из-за твоих затей! Вот – везде таблички понатыканы: рыбалка запрещена…

Но беда, как водится, не приходит одна: вдобавок к электричеству в один прекрасный момент в кранах иссякла вода. Воды, конечно, совсем рядом хоть залейся – целое Красное море, но та вода была соленой, и пить ее, как тут ни крути, невозможно. Даже ополоснуться после морского купания нечем. С водой в бутылках пока перебоев не наблюдалось, но кто может поручиться за завтрашний день?

– Сходи лучше в поилку свою, – попыталась разрядить обстановку Анна, отлично знающая пристрастия мужа. – И нам заодно принеси чего-нибудь.

– Это дело! – Мужчина быстро поднялся на ноги и нахлобучил на голову видавшую виды выцветшую до белизны панаму. – Девчата! Вам чего принести? Игорь, ты со мной?

– Я, пожалуй, воздержусь, – вяло пробормотал Корнеев, которому действительно ничего не хотелось.

– Ну, как знаешь…

Возвратился Сергей неожиданно быстро и с пустыми руками.

– Видали?! – возбужденно закричал он издали, указывая пальцем куда-то в море. – Нет, вы видали?!

Друзья повскакивали и увидели катер, пришвартовавшийся к надувному понтону, с которого приходилось нырять, чтобы не пораниться о кораллы, облепившие берег на несколько метров. На таких катерах обычно возили желающих на острова и прочие «морские» экскурсии – небольшое двухпалубное суденышко метров десяти в длину. Вероятно, капитан этого «дредноута», чтобы не повредить хрупкий причал, подошел к понтону на малых оборотах двигателя, потому на него и не обратили внимания.

– Класс! – Вика даже приплясывала от возбуждения на месте. – Надо его уговорить, чтобы нас отсюда вывез куда-нибудь!

– Деньги у кого есть? – деловито поинтересовался Сергей. – Бакинские, наликом. Идея такая: скидываемся и нанимаем этого араба до ближайшего порта…

Но развить тему он не успел: несколько официантов тащили к понтону ящики с кока-колой и прочими напитками, какие-то коробки, а руководил ими…

– Олег! Едрить твою налево! Олежка! Так вот он куда пропал!

– Вот, а вы говорили!

– Беру свои слова обратно! Деловой, сразу видать. Мы тут судачим, воду в ступе толчем, а он смотри что провернул! Хвалю!

Вика, от избытка чувств, обняла Игоря за шею и чмокнула в щеку. Это, конечно, было не совсем то, на что он в душе продолжал надеяться, но тоже неплохо. Девичье сердечко колотилось совсем рядом, и за одно это он мог простить все на свете.

Олег тем временем деловито прошагал куда-то мимо, не обращая внимания на товарищей по несчастью.

– Эй, Олежка! – окликнул его Сергей. – Где лайбой разжился?

– Во-первых… – Финансист остановился и взглянул на приятелей так, словно видел их впервые. – Не Олежка и даже не Олег, а Олег Григорьевич. Именно так.

– Да ладно! – Сергей направился к нему, улыбаясь до ушей. – Не загоняйся. Когда отчаливаем? Собраться успеем?

– Отчаливаем? – холодно удивился тот. – Отчаливаю я. Со своей семьей. А вы, уважаемые, остаетесь.

– Шутишь? Брось прикалываться…

– Я совершенно серьезен, – Олег поджал пухлые губы. – Я нанял эту яхту исключительно для себя и своей семьи и делить ее с кем-либо еще не намерен.

Сергей замер на полдороге, безмолвно разевая рот, словно выброшенная на берег рыбина, и вместо него подал голос Игорь:

– Но катер ведь большой, Олег Григорьевич. Мы бы все там поместились. И вообще…

– Против вас, Игорь, я ничего не имею, – начал финансист, и у Игоря гора упала с плеч. – Но, понимаете, тут дело принципа. Вы понимаете? Аренда этого судна обошлась мне в круглую сумму, и я не намерен заниматься благотворительностью. Если вы готовы заплатить, я охотно приму вас на борт. Готовы заплатить?

– Сколько? – упавшим голосом спросил молодой человек, надеясь на чудо.

Надежда умерла, не родившись, – сумма была просто неподъемной.

– В Москве, когда выберемся… – попытался барахтаться он, но Олег был непреклонен:

– В Москве-е-е? Нет, так не пойдет. Только наличными и сейчас.

– Это невозможно! – пискнула Татьяна.

– Тогда откланиваюсь, – шутовски поклонился Олег. – Желаю приятно провести время на гостеприимной египетской земле!

Все молча смотрели вслед удаляющемуся финансисту в полном безмолвии.

– Ну, вы видали, каков гад! – беспомощно обернулся к друзьям Сергей, первым выйдя из транса. – А ты, Игорешка, этого урода еще защищал! Беги, целуйся с ним, может, снизойдет!

Теперь ему почему-то никто не перечил…

* * *

Друзья никому не рассказывали о своем разочаровании, но слухи обладают мистической способностью рождаться вообще, кажется, без участия человека и распространяться со скоростью, близкой к световой. Поэтому, когда Олег с семейством и целым эскортом египетских парнишек из рум-сервиса, нагруженных чемоданами, свертками и коробками (видимо, тряхнул мошной напоследок хозяин жизни) появились на импровизированной пристани, там уже яблоку некуда было упасть.

По хроническому безлюдью последних дней не верилось, что в отеле остается еще такое количество постояльцев. Игорь узнал среди бедолаг и давешних прибалтов, и поляка с некой бесцветной особой, видимо, супругой, и прочих обитателей благословенной Европы, признанных спасателями недостойными их милости. А уж соотечественников… Многие, надеясь неизвестно на что, пришли полностью экипированными для отплытия – с багажом (кое-кто тащил даже огромные кальяны, купленные в сувенирных лавках – не бросать же добро). Но большинство лишь хмуро наблюдали за счастливчиками, даже не делая попытки шагнуть на причал.

Толпа молчаливо расступилась перед кортежем господина Пинского и так же молча сомкнулась за спинами сопровождающих его египтян-носильщиков. Он тоже не удостоил недавних товарищей по несчастью внимания. Только его супруга – полная миловидная шатенка, крепко держа за руки испуганно жмущихся к ней мальчика и девочку, весь короткий путь по колышущимся под ногами поплавкам понтона затравленно озиралась, будто ей в спину вот-вот должен был прогреметь выстрел или ударить брошенный кем-нибудь камень.

Хотя иные взгляды куда тяжелее камней…

Смуглолицый шкипер уже распутывал крепящие суденышко к причалу тросы, когда из толпы раздался плачущий женский голос:

– Хоть детей пожалейте! На коленях вас прошу – детишек возьмите!

Олег, уже находящийся на борту катера, обернулся и бросил, как плюнул:

– Простите, но я не могу взять на себя такую ответственность.

Этот плевок в лицо остающимся на берегу переполнил чашу терпения, и толпа угрожающе качнулась к понтону. Но финансист предвидел и это.

Темнолицый усатый здоровяк, мало чем уступающий Сергею по габаритам, а в охвате талии и превосходящий раза в полтора, – один из охранников, день-деньской скучавших у ворот отеля и возле рамки металлоискателя на ресепшене – заступил дорогу самым рьяным и угрожающе положил руку на расстегнутую кобуру. Он не сказал ни слова, но под его взглядом из-под насупленных «брежневских» бровей даже самые бесшабашные почувствовали себя неуверенно.

– Чего они так за этого м… впрягаются? – буркнул Сергей Игорю, потихоньку задвигая Анну себе за спину: они не лезли в первые ряды, но чем черт не шутит…

– Известно чего, – с горечью ответил Корнеев, поступая так же с Викой, вцепившейся в локоть Татьяне. – Баксов у него, видать, куры не клюют, а арабы на бабло ох как падки.

– У-у-у, ж… – скрипнул зубами Сергей. – Автомат бы сюда!

– Молчи уж, автоматчик! – выскользнула из-за его спины супруга, в свою очередь норовя закрыть своим некрупным телом ненаглядного муженька. – Ты его в руках-то хоть держал?

– Обижаешь, Нюра…

Катер тем временем медленно отчалил от понтона, затарахтел мотор, заполоскал по ветру красно-бело-черный египетский триколор на корме, а изображенный на нем орел зашевелил крыльями, будто собираясь взлететь.

– Будьте вы прокляты! – отчаянно выкрикнула вслед удаляющемуся суденышку та самая женщина, обнимая двух уткнувшихся ей в подол хнычущих малышей. – Чтоб вы сдохли! Чтоб вы не доплыли, паразиты!

Могла ли она надеяться, что господин Пинский расслышит ее за шумом судового движка? А поди ж ты – расслышал.

– Не дождетесь, – раздался от удаляющегося катера мегафонный бас.

– А ведь последнее слово осталось за ним, – улыбнулась сквозь слезы Вика.

– Ну да, – вздохнул Игорь. – За такими всегда последнее слово…

Толпа постепенно рассасывалась. Большинство потянулось вслед за сразу потерявшими интерес к отдыхающим египтянами к ресторану, откуда уже доносился горьковатый запах дыма и подгоревшего мяса, кто-то направился к своим местам на пляже… На берегу оставались лишь наши друзья и еще несколько самых упорных. То ли верящих, что у бессердечного по определению индивидуума – всем известно, что у финансистов и адвокатов вместо сердца отнюдь не пламенный мотор, а калькулятор – внезапно проснется совесть, то ли надеющихся, что сбудется проклятие матери несчастных ребятишек. Тощий очкарик в бейсболке козырьком назад с торчащими из-под нее во все стороны соломенными патлами и сумасшедшей раскраски трусах-багамах ниже колен безотрывно следил за удаляющимся катером объективом маленькой видеокамеры.

– Ты снимаешь, что ли? – удивился Игорь: он и раньше видел этого кинолюбителя с неразлучной камерой в самых неожиданных местах – балансирующим на острых кораллах по колено в воде, подкрадывающимся к чинно вышагивающей по газону цапле, свешивающимся с балкона второго этажа соседнего с Игоревым корпуса…

– Ага! – сверкнул тот совсем не великолепными зубами.

– Зачем?

– Ну… – растерялся тот. – Так просто… На память. Я всегда все снимаю.

– Репортер, что ли?

– Да нет… Для себя…

– А я бы на этого гада пленки пожалел, – никак не мог успокоиться Сергей.

– Да тут не пленка – жесткий диск…

– Одна хрень! А жестким диском этого пи…ра по балде бы!

– Сергей! – укоризненно дернула мужа за рукав Анна.

– Чего Сергей? – вскинулся тот. – Я что: пи…ра пи…ром назвать не могу?

– Люди же кругом!

– Во! – поднял тот вверх толстый, как сосиска, палец. – Люди! А этот – не человек. Пи…ор, одним словом! Пи…ор и есть.

– Сергей!..

– Смотрите! – перебил их «кинолюбитель», указывая пальцем на рябящую мириадами солнечных бликов темно-синюю гладь моря. – Смотрите-е!!!

* * *

– И все равно я не могу с тобой согласиться, Олежек…

Госпожа Пинская стояла у борта катера и смотрела на удаляющийся берег, уже плохо различимый в лучах бьющего в глаза солнца.

– Кого-то мы могли взять с собой. Тут столько свободного места.

– Не говори ерунды, Софа. Я тебя умоляю – ерунды не говори!

– Ну почему…

– Ты что: хотела, чтобы я взял на борт этого антисемита? Нет, ты скажи, и мы вернемся за ним. Скажи только.

– Можно было взять других…

– Да? Ты хотела превратить катер в Ноев ковчег? Даже если бы мы поставили людей плечом к плечу – все бы не поместились. Ты бы хотела до самой Саудовской Аравии стоять на одной ноге? Как в переполненном автобусе?

– Ну…

– И все равно – половина бы не поместилась. Как бы ты выбирала, кого взять? Вы зайдите на борт, а ты останься – мне твоя рожа не нравится!

– Олег!

– Пойми, Софа: они отлично обойдутся без нас с тобой. Со дня на день приедут спасатели и всех заберут. Они и не вспомнят про нас с тобой. Да, не вспомнят. Как не помнили все эти годы, когда мы для них были «этими евреями». Или того хуже…

– Олег!

– Я натерпелся от этого быдла и в школе, и в институте, – заводил сам себя Олег. – Это тебе, профессорской дочке, было хорошо – тебе, наверное, и слова никто не говорил. Да и что сказать? Соня Кислицкая, дочь профессора Кислицкого, лауреата и орденоносца! А я был просто Олег Пинскер, и этим все было сказано. Ты бы знала, каких трудов нам стоило изменить фамилию на более-менее «русскую»! Пинский все равно не Пинскер. Не Пинскер все равно. Но и тогда мне приходилось выслушивать от всяких Сергеев всякие гадости, когда нужно было заполнить любую паршивую анкету.

Олег всплеснул руками и едва не свалил на палубу бутылку виски, которую откупорил, едва взойдя на борт.

– Папа у меня, понимаете ли, Григорий Израилевич! Не повезло, понимаете ли, с дедушкой! А мама – Анна Моисеевна!

– Я все это знаю, Олег, – пыталась урезонить его Софья Михайловна, но финансист уже разошелся не на шутку.

– И куда я с такой анкетой в том, – он ткнул пальцем в сторону берега, будто ненавидимый им всеми фибрами души Советский Союз имел какое-то отношение к покидаемому Египту, – антисемитском вертепе делся бы? Куда бы меня взяли с такой анкетой? Григорий Израилевич и Анна Моисеевна! Да еще родственники за границей. Только на стройку – класть кирпичи. Но я прорвался, Софа! Я прорвался через все!

– Я знаю это, Олег!

– Замолчи, Софа! Я вынужден был терпеть таких вот Сергеев со стопроцентной родословной, чтобы хотя бы чуть-чуть, маленькими шажками двигаться вперед. Не только терпеть – заискивать перед ними. Хохотать вместе с ними над антисемитскими анекдотами, клясть на собраниях израильскую военщину… Ты только представь себе, Софа: израильскую военщину! – снова всплеснул он руками. – Армия крошечного Израиля, борющегося в сплошном кольце люто ненавидящего его арабского мира – военщина!

– Успокойся, Олег. Лучше выпей и успокойся.

– Сама пей! – бушевал Олег. – Это ты защищаешь этих Сергеев с пеной у рта! Да-да, защищаешь!..

Понимая, что ничем не сможет переубедить мужа, оседлавшего любимого конька, Софья Михайловна взяла пластиковый стаканчик с виски и отхлебнула глоток.

И тут же поперхнулась, брызнув выпитым в лицо мужа.

– Ты с ума сошла?! – совсем взъярился взвинченный до предела Олег. – Сошла с ума?

Он вытер лицо и с ужасом уставился сперва на перемазанные красным ладони, а потом – на заваливающуюся набок вместе со стулом Софью Михайловну.

– Софа?! – пролепетал он, недоуменно переводя взгляд с окровавленных рук на расплывающуюся по палубе алую лужу. – Софочка…

И только сейчас он обратил внимание на ставший за прошедшие дни привычным рев самолетного двигателя, метнулся к борту, чтобы успеть увидеть снова заходящий на боевой курс штурмовик и…

Противокорабельная ракета «Алеф-17» способна пустить на дно эсминец и серьезно повредить гораздо больший корабль, а такую скорлупку, как прогулочный катер, сделанный из дерева, жести и пластика, она просто разнесла на куски. Ирония судьбы заключалась в том, что собрано это совершенное орудие убийства было на военном заводе, где работал инженером двоюродный брат Олега – Яков Пинскер, вывезенный родителями из СССР в далеком 1982 году…

* * *

– Дай сюда! – Игорь, едва не порвав ремешок, выхватил видеокамеру из рук ошеломленного «оператора» и перевел зум на максимум.

На дисплее, приближенные мощной оптикой, прыгали и дрожали размытые очертания каких-то дымящихся и горящих кусков на том самом месте, где только что был катер. Разглядеть что-либо было проблематично, но Корнеев упрямо шарил и шарил объективом по волнам, надеясь сам не зная на что: разглядеть голову человека, даже если кто-то выжил после взрыва, среди всей этой мешанины было невозможно.

– Спасать надо! – Сергей, позабыв про обиды, нерешительно стягивал рубашку. – Сколько дотуда, как считаешь?

– Даже не думай! – Анна уперлась руками в грудь мужа и теснила его от воды с упорством муравья, тащившего неподъемную для него гусеницу. – И сам потонешь и не спасешь никого!

Расстояние до горящих на воде обломков действительно вряд ли было по плечу и чемпиону мира по плаванию.

– Далеко… – закусил губу Игорь. – Вот если бы лодка была…

Но лодки поблизости не было, и оставалось только беспомощно смотреть в морскую даль.

А забытая всеми камера продолжала бесстрастно фиксировать трагедию…

* * *

Олег пришел в себя от плещущей в лицо воды.

Раскалывающаяся от боли голова соображала плохо, и он с огромным трудом понял, где находится и что произошло.

Катера не было нигде. Лишь качались на волнах, ленивых, будто политых маслом, обломки, глядя на которые нельзя было поверить, что еще недавно они представляли собой морское судно. Небольшое, аляповатое, но судно. Некоторые из кусков дерева и пластика еще горели, так же, как пятна горючего, растекшегося по воде из разорванных баков.

– Софа! – попытался крикнуть Олег, но вместо слов из горла вырвалось лишь какое-то хриплое карканье, да мучительно заныли уши.

«Это контузия, – подумал он, вспомнив когда-то прочитанное и виденное по телевизору. – Меня контузило взрывом и выбросило за борт. А катер… Катера больше нет… И Софочки больше нет… И детей… Но я-то жив…»

Он держался на воде, подгребая плохо слушающейся правой рукой. Левая совсем не слушалась, только мучительно ныло запястье и ломило пальцы.

«Наверное, ударился обо что-то, – подумал он. – Часы, наверное, всмятку… Хорошие были часы… «Роллекс»… Жалко…»

Он сам удивлялся, почему думает о часах, а не о погибшей жене и детях, но никак не мог свернуть с этой темы.

«Может быть, еще можно починить, – проплывали в ноющей, как больной зуб, голове куцые ленивые мысли. – Они водонепроницаемые, давление на глубине трехсот футов выдерживают… В рекламе это было…»

Он попытался поднять из воды непослушную руку, чтобы разглядеть «Роллекс», и тупо уставился на что-то бледно-розовое, белесое, разлохмаченное, в каком-то десятке сантиметров от плеча. Из этой мешанины торчал сахарно-белый, косо сломанный штырь и лениво выплескивалось в такт ударам сердца что-то красное.

«А где же рука?..»

Да, рекламщики не соврали: часы действительно были отличные – противоударные и выдерживающие давление воды на глубине трехсот футов или, что более нам привычно – ста метров. Они и сейчас бодро тикали. Беда лишь, что дно в том месте Красного моря, куда сейчас плавно погружалась оторванная взрывом левая рука Олега, на запястье которой они были надежно застегнуты, оказалось глубже ста метров. Гораздо глубже…

– Помогите! – хрипло выдавил из себя финансист, отлично понимая, что никто ему уже не поможет: даже берега отсюда, с поверхности моря, он не видел. – Помогите-е-е! Кто-нибудь!..

Что-то холодное и шершавое, как наждак, коснулось босой ноги.

А потом снизу вверх рванулась страшная, ни с чем не сравнимая боль. Непреодолимая сила дернула даже не пытающегося сопротивляться мужчину вниз, и ртутное зеркало воды сомкнулось у него над головой. Отдающая соляркой соленая вода ворвалась в горло, огнем опалила легкие…

«Софочка… – мелькнуло стремительным воздушным пузырем в умирающем мозгу. – Дети…»

Глава пятая

– Видали, блин, что творится? – Славик выругался и сплюнул на песок. – Как они этот катер! Бабах – и нету! Пишите письма.

– Да кто это – они?

– Какая, на хрен, разница? – Покрытый татуировками с ног до головы, как полинезийский воин-людоед, Дэн был настроен агрессивно. – Что это за хрень вообще, мать их за ногу!

– Какая разница? Важно другое – в отеле становится слишком опасно. Ноги надо нам отсюда делать, ноги! Пока другие идиоты не прошлись ракетами прямо по корпусам. Или – напалмом.

Что такое напалм, молодежь толком не знала, лишь предполагала – ничего особо хорошего в нем нет.

– Короче, предлагаешь-то что? – уточнил накачанный почти до квадратности Эдик, методично двигая челюстями.

Компания подобралась стихийно еще до грозных событий. Все участники были молоды, все были москвичами. Только кто-то уже трудился в офисах, кто-то еще только оканчивал различные институты и колледжи. Многие были знакомы перед прибытием сюда по различным тусовкам, а некоторые присоединились уже на месте, безошибочно угадав среди тысяч отдыхающих собратьев по духу и интересам. Оттягиваться со вкусом приятнее среди своих. Благо атмосфера комфортного курорта способствует.

– Сваливать отсюда надо, – повторил мысль Слава. – Пока нас не свалили.

– Или не завалили, – фыркнул Юрик – вполне интеллигентный на вид мальчик, ковырявшийся в компьютерах одной серьезной фирмы, имевшей активов поболе иного нефтяного эмирата: в здешней компании он был наиболее спокойным и молчаливым, а посему считался самым умным.

– Один уже попытался, – Эдик кивнул на успокоившееся и казавшееся вновь безобидным море.

– Не по воде же! Ты катер водить умеешь?

– Откуда?

– И я, блин, тоже! Был бы самолет…

– Значит, самолет все же умеешь?

– Самолет с пилотом, – закончил Слава. – Да только где их взять? В такой глухомани…

– Короче, море отпадает. Воздух – тоже, – подвел итог Эдик. – И что остается?

– Земля! – возбужденная собственной догадливостью, воскликнула Женя.

– Земля-то землей, а куда мы по ней доберемся? – с некоторым сомнением осведомился Юра, поправляя очки.

Помимо спокойствия и профессии, известную роль в оценке его ума играли очки, довольно субтильное, на фоне накачанных друзей, телосложение, а также – весьма широкий кругозор, казавшийся большинству молодых менеджеров, звезд с неба не хватавших, верхом эрудиции.

– Как так – куда? – не понял Слава.

– Ну, до Европы отсюда далеко. Мы же, поймите вы, в Азии.

– Разве не в Африке? – собрал на низеньком лбу кожу в толстые складки Дэн, знанием географии себя никогда не обременявший: к чему она «крутому мэну», каким он всегда старался казаться. – Египет ведь в Африке… вроде бы.

– Основная часть – в Африке, – терпеливо объяснил тугодуму Юрик. – Но мы-то на Синайском полуострове, а он – часть Азии.

– Как так?

– Граница между Азией и Африкой проходит по Суэцкому каналу, а мы – восточнее его, – терпение компьютерщика тоже было небезграничным. – Понятно?

– Ну-у… в общем.

– Так вот, – продолжил свою мысль Юра, – по суше мы сможем добраться только до двух стран.

– До Ирака? – спросил Эдик. – Или до Ирана?

Мысль оказаться в неспокойном после присутствия НАТО Ираке не радовала. А Иран всевозможные средства массовой информации давно ославили неким царством всеобъемлющего зла.

Юра поглядел на друзей и молча покрутил пальцем у виска.

– Не граничит Египет по суше ни с Ираком, ни с Ираном.

– А ведь точно! – хлопнул себе по лбу Слава. – С Индией граничит!

Программист махнул на него рукой и отвернулся.

– А Турция? – робко спросила Женя.

Там она была во время прошлого отпуска и уехала с самыми лучшими впечатлениями. Определенный восточный колорит, и в то же время – практически та же Европа, в смысле покоя и комфорта. По крайней мере для туристов.

Впрочем, здесь тоже до позавчерашнего дня было уютно и тихо.

– Турция дальше, – издевательски сморщил нос Юра. – А под двумя странами я имел в виду Израиль и Иорданию.

– Сказанул, Иордания… – Эдик немного обиделся на приятеля за оскорбительный жест. – Там те же арабы. Что мы выиграем?

– А в Израиле?

– Эврика! Израиль! До него свободно доехать можно. А уж оттуда домой улетим. Нормально.

– Или работающий аэропорт по дороге встретим, – напомнил о еще одной возможности Вячеслав.

– А вы заметили, – чему-то обрадовалась Женя, – что все страны – на букву «и»? Израиль, Иран, Ирак, – принялась она загибать пальчики. – Индия, Иордания…

– Игипет, – ухмыльнулся Эдик. – Короче, народ: надо собираться. Сколько нас человек?

Оказалось, много. Если считать не только ядро компании, но и всех примкнувших, набиралось чуть ли не полсотни.

– Машины где-то надо взять, блин! Напрокат столько не дадут, – вздохнул Слава, давно решивший, что одному, может, и проще добираться до цели, зато вместе намного спокойнее и безопаснее. – Хотя… Можно арендовать автобус. Как раз все поместимся, да и путешествовать будем с комфортом, как белые люди. Так что у кого есть наличка – сдавайте. Потом сочтемся. В Москве.

Мысль пришлась по нраву. Автобус – это уже кое-что, не просто вместительное, но и удобное во всех смыслах. В нем на худой конец и отдохнуть можно, и вздремнуть, если что. И вещички кое-какие впихнуть в багажник.

Осталось наметить роли, послать кого-то на поиски вожделенного средства транспорта, а остальным собирать манатки. Чтобы не терять потом время.

Хотя с этим практически все было в порядке. Собрали еще вчера, когда стало ясно: продолжения отдыха не получится.

* * *

– А ведь, похоже, стреляют, – тихо заметил Володя.

Александр прислушался. Изредка откуда-то доносились слабые из-за удаления щелчки.

– Скорее – постреливают, – согласился он. – Но нехорошо как-то. Чересчур уж редко.

Друзья были трезвыми, хотя небольшой запас спиртного еще оставался в их полном распоряжении. А закончился бы – легко можно взять в баре: испуганный мальчишка-бармен, вероятно боясь потерять место, все еще был там.

Вдали вдруг взвился вверх клуб дыма. Саня вскинулся и принялся считать про себя. Наконец донесся грохот, и мужчина объявил итог:

– Километров пять. А вот по какой цели пустили ракету…

– Думаешь, ракета?

– Не мина же! Сам видел, как с катером расправились! Что смущает – тут же вроде не должно быть военных объектов. Аэропорт – понимаю, выведение из строя инфраструктуры – аксиома. А зачем по отелям палить? Или промахнулись? Учитывая, так сказать, богатый предыдущий опыт. Вряд ли кто-то станет тратить деньги на уничтожение случайных туристов. Так же, как без особой цели уничтожать здания. Может еще пригодиться. Новой власти, например.

– В той стороне – город, – напомнил Владимир. – Этот, как его?..

– Да неважно. Но по городу хоть с какой-то точки зрения оправдано.

Сказанное прозвучало без тени цинизма. На войне свои законы, и гуманизм превращается в абстрактную категорию, о которой если кто и вспоминает, так исключительно в интервью для телевидения и прессы.

– Ты мне лучше скажи, как мы будем отсюда выбираться? – задал более животрепещущий вопрос Володя.

– А я знаю? Морем, сам видел, не получается. Летать мы не умеем. По земле – не слишком удобно. Но, наверное, придется.

– Вот именно. Пехота мы или где?

– Подумаем. Время, надеюсь, пока есть. Вдруг катавасия уляжется? Что-то не очень хочется мне переть до Израиля. Жарковато сейчас там, с места не сойти.

– С чего ты взял?

– Да подсказывает мне что-то. Так что тут пока поспокойнее. Но и наших ждать глупо. Не появятся они. Разве что Совбез примет какую-нибудь резолюцию по оказавшимся в зоне боевых действий отдыхающим. И благополучно положит под сукно. Из-за недостатка финансирования.

Володя кивнул, соглашаясь со всем сказанным. Он выглядел намного грустнее приятеля, да и как иначе, когда на плечах лежит пусть небольшая, но фирма, и долгое отсутствие ее президента может весьма неблагоприятно сказаться на делах.

– Зря мы сюда поехали, – с запоздалым раскаяньем выдохнул шеф. – Теперь пока до дома доберемся… Как бы не пришлось переквалифицироваться в управдомы.

– Ты имеешь в виду, что надо срочно скупить недвижимость? Тогда пойдем лучше в уличные торговцы. Только уточним, почем нынче идут улицы.

– Смотря где, – хмыкнул Володя, принимая игру. – Здесь их скоро можно будет приобрести за бесценок.

– Тогда ты какую себе берешь?

– О це дило треба разжуваты.

– Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу, – дополнил Александр.

Вдалеке вновь вспухло облако. И почти сразу еще одно.

– Что-то беспокойным становится здешний район, – качнул головой Саня. – Может, ну ее на фиг, здешнюю недвижимость? Пока ее в порядок приведешь… Малярка там, штукатурка…

– Боюсь, штукатуркой не отделаешься. И кстати, – уже иным, серьезным, тоном произнес Владимир, всматриваясь вдаль. – Толпу куда-то деть придется.

– Толпу?

– Угу. Видишь?

– Что я вижу – ладно. Главное – на нас бы не обратили внимания.

– Ты думаешь?

Мужчины явно понимали друг друга без лишних слов.

– Возможны варианты, однако мало ли? Но наше счастье, что часть наверняка рассосалась по дороге… Давненько драться не приходилось. Но ничего. Посмотрим, в общем.

* * *

Толпа шла вперед, неотвратимая, как морская волна. Но, как справедливо было замечено, часть народа, возможно, весьма значительная часть, потерялась по дороге, и совсем уж необоримой теперь она не являлась.

Охраны нигде не было видно. Сняли ли ее по приказу и перебросили куда-нибудь, к примеру – на фронт, исчезла ли она явочным самовольным порядком или налицо был сговор с приближающимися соплеменниками, не имело значения.

Здесь были одни мужчины. Преобладали молодые и не слишком далеко ушедшие от молодости, но мелькали и сравнительно пожилые, и все они возбужденно размахивали руками, пустыми или с зажатыми в них импровизированными дубинами.

Наверняка кто-то потерял в минувших обстрелах близких людей или имущество, а кто-то просто присоединился к единоверцам в стремлении наконец-то посчитаться с кяфирами, а то и просто выместить накопившийся страх на ближайших европейцах, ну и, как это бывает в подобных случаях, малость перераспределить имеющуюся собственность. Несправедливо, когда верные последователи Аллаха еле сводят концы с концами, а какие-то пришельцы невесть откуда сорят долларами направо-налево, да еще смотрят на коренных обитателей здешних земель свысока.

Как бы там ни было, это дело суда – разбираться с каждым отдельно взятым человеком, находить смягчающие и отягчающие обстоятельства, гораздо более важным являлось то, что любой суд происходит ПОСЛЕ свершения преступления. Но кому хочется в преддверии справедливой кары преступников побывать их жертвой?

– Не успели… – протянул Юра, опасливо втягивая голову в плечи.

Другие члены команды завертели головами в поисках вожделенного автобуса. Увы! Никакого средства транспорта ушедшие на переговоры товарищи пока не доставили. И доставят ли? Вернее, успеют ли доставить?..

* * *

– А это что еще за хренотень? – Серега как раз выглянул из номера на шум и сразу же увидел двигающееся в их сторону людское стадо.

– Что там? – Анна не выдержала, высунулась следом и немедленно побледнела. – Ой!

– Игорь! – взревел Серега.

Живший через два номера Корнеев материализовался практически сразу, словно давно извелся в предвкушении зова.

Судя по изменившемуся в момент лицу, ждал он явно не того. Что-нибудь вроде спасательной команды, однако на сей раз не делящей отдыхающих на чистых и нечистых.

Есть что-то унизительное, когда тебя держат за человека второго сорта те, кто вроде бы совсем недавно выражал определенное почтение если не к человеку или стране, то к имеющемуся у него некоторому капиталу.

– Собирай всех наших! Чую, щас нехилый махач будет! – провозгласил Сергей и несколько раз напряг мышцы спины и плеч, разминаясь перед обещанным действом.

– Не пущу! – попыталась возразить супруга.

– Хочешь, чтобы до тебя добрались? Нет? Тогда не встревай. Но когда они до нашего корпуса доберутся, будет поздно.

– Но полиция… – заикнулась Анна.

– Где, это, ты ее здесь, интересно, видишь?

– В самом деле, может, все еще обойдется? – принял сторону женщины Корнеев. – Если их не провоцировать, ничего ведь не будет, верно? А вот когда они увидят, что мы собираемся толпой, то возьмут и кинутся.

Серега смерил новоявленного приятеля презрительным взглядом и небрежно бросил: