Текст книги "Поездка за город (СИ)"

Автор книги: Алексей Иванников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Безусловно, ни мне, ни Алику не хотелось продолжения знакомства: вот только мы не могли так же бесцеремонно расталкивать собравшихся, иногда проявлявших даже враждебность: кто-то вцепился в мою сумку, и несколько секунд я вырывался из плотных объятий, с тоской ожидая неминуемого. На краю толпы меня уже ждали: я бросился мимо огромного жирного увальня и сразу получил удар чуть пониже спины, только добавивший мне скорости. К счастью, он не пытался задержать меня: против подобного громилы я был абсолютно бессилен, а его соратники могли оказаться серьёзнее настроенными. Я подбежал к Алику, уже остановившемуся и ждавшему меня: ему удалось миновать опасность, и теперь он сочувственно смотрел в мою сторону.

Уже оказавшись рядом, я увидел, что он не один: большой куст черёмухи скрывал его собеседника – парня лет на пять моложе – быстро что-то моловшего, подхихикивая и кривляясь. Значит, у Алика есть тут ещё знакомые? Это было неожиданно: я посвятил Алика во все основные детали местных контактов, и вправе был ожидать того же от него. Я с интересом посмотрел на новичка: подвижная обезьянья мордочка сразу обернулась в мою сторону, и такая же обезьянья лапка вынырнула откуда-то из-за спины в надежде на рукопожатие. Я адекватно откликнулся: влажная потная ручонка слабо и нервно дёрнулась в моей руке – изображая приветствие – и он представился, растянув губы в улыбке. “Костя.”

Я сделал ответный ход: приятель Алика заслуживал уважения уже за одно за это: далеко не с каждым Алик стал бы поддерживать дружеские отношения. Я прервал его излияния, но после приветствий он быстро нашёлся и понёсся дальше, так же кривляясь и фиглярничая.

“Да-а, так вот: повезло вам, ребята: одним синяком только на двоих отделались – вон там, да? – а некоторые оказались не такие счастливые. А как у одного тут господина очки брызнули во все стороны – так это вообще! А почему всё: приставать не надо было – к кому не следовало – и ведь очками-то дело не обошлось: тут же ментов нагнали, и господина того родная семья суток только через пятнадцать снова увидит: никак не раньше!”– Он захихикал, и я наконец вставил вопрос.–”Что-то я не понял: он в этой очереди стоял – тот господин?”–”Нет, нет, нет: такие в очереди никогда стоять не будут – разве можно? Он вот как вы: ходил и задавал всем дурацкие вопросы: что, и где, и почём. Пока на него адекватно не отреагировали.”–”Ничего себе адекватно! Это же откровенные бандиты, которые пасут стадо баранов и занимаются откровенным подкупом: разве не так?”–”Так, так, так: а где ж вы других-то возьмёте, вы что: с луны свалились? Долго, однако, вам падать пришлось: с луны-то.”– Он снова заржал, обнажив жёлтые искорёженные зубы.–”Да ещё тут одних деятелей в самом начале повязали: но там уж тихо обошлось, без рукоприкладства.”–”Ну и много тут… дают?”–”А это по-разному: смотря в какой очереди стоять будешь.”–”То есть?”–”Тут, видите ли, представители разных кандидатов: две очереди одного – соответственно для мужчин и женщин – и ещё одна общая: уже другого.”–”Ничего себя! Как же они так умудряются: они ведь конкуренты!?”–”О, это сложно! Это очень сложно. Но если хотите,– он прищурился,– то могу вкратце освятить. Давайте только присядем вон на ту скамейку: а то устал я что-то.”– Мы покорно двинулись за ним и устроились в тени, спрятавшись от нежелательных свидетелей за широкими раскидистыми кустами.

“Да никакие они не конкуренты: это только видимость для непосвящённых – вы ведь не местные? – а любой осведомлённый человек давно уже знает: кто с кем связан и кто чего на самом деле стоит. Вы ведь ничего не знаете?”– Мы отрицательно мотнули головами, заставив его сразу же взбодриться.–”Хорошо: но это долгая история. Нынешний глава администрации – старый и больной человек, так что когда стало известно, что в новых выборах он участвовать не будет: а он отмотал уже два срока, не считая работы до того также на весьма высоких должностях – то сразу же все проснулись и вспомнили об амбициях. Амбиции, разумеется, и раньше были, но только кто ж раньше посмел бы: он мужик-то ого-го какой, и каких угодно противников в своё время переламывал. А тут и здоровье подвело, и разные вопросы – по хозяйственной части – начали всплывать такие, что непонятно стало: во что всё выльется. Так что решил он наконец удалиться на покой, но чтобы при этом не оказаться в щекотливом положении – не загреметь куда-нибудь – надо ведь своего человека поставить. А без этого – сами понимаете.”–”Понятно, понятно. А что за хозяйственные вопросы?”–”Да хотя бы банк: который вон там на площади: видите? Раньше ведь тут дворец культуры был, кинотеатр и прочее, а теперь он его дружкам своим отписал.”–”Как? Просто так?”–”Зачем просто так: за верную службу. Хотя оформлено всё по закону: и без опытных юристов не подкопаешься.”–”И что же: никто не протестовал?”–”Да нет: были дурачки. И даже, я слышал, в вышестоящие инстанции пробивались. Но кто ж их слушать-то будет: у него ведь там тоже всё схвачено, так что он даже получал оттуда поддержку, и с лопушками с теми: примерно как с тем господином пару часов назад обходились.”–”Ничего себе!”–”А наш район – хочу заметить – оказался поделённым в последнее время тремя группировками, так что преемника своего надо было именно в одной из них искать и таким образом на одну из них и делать ставку. Непростая задачка!”

“А что касается сложностей, то только этим дело не ограничивалось: предполагаемые кандидаты каждой из группировок оказались людьми, когда-то работавшими с ним – пусть и в совершенно разных качествах! – но каждый из них рассчитывал на благожелательное отношение уходящей власти. Так что когда выбор состоялся, то двое других оказались смертельно обижены, и вначале даже пытались объединиться. Хотя где им там: и когда замочили Сопатого – одного из лидеров новой коалиции – то сразу же началась война не на жизнь, а насмерть: и там уж каждый стал за себя.”

“А за что ж Сопатого замочили?”–”А чтоб не лез на чужое поле: он ведь большой хитрец был, и вовсю уже идейками баловался, предназначенными для главного кандидата. Так что если б его допустили – как он сам того хотел – он бы много крови попортил.”–”Кстати, я так и не понял: а кто же главный кандидат?”–”Да вон – на площади разливается. Так что ты от его медвежат благословение получил: по одному месту.”– Он дёрнулся и зашёлся в приступе смеха; но мне совершенно не было смешно, так что я сурово посмотрел в глаза новому знакомому – так хорошо осведомлённому обо всём здесь происходящем. Он явно не был знакомым Алика: только сейчас я понял ошибочность такого предположения, но совершенно неудивительно было то, что Алик сразу проникся к нему доверием и заставил меня сделать то же самое: он вызывал большое уважение и симпатию, которые и заставили нас сидеть здесь и слушать.

“Я не понял: а что значит “медвежата”?”–”Они так называют себя. Вы ведь видели кандидата? Будка – во, да и замашки тоже. У него и кликуха такая: Медведь. Так что когда было принято решение, то даже оформили некую общественную структуру – в которую реорганизовалась группировка – и их теперь только так и зовут.”–”Занятно. А кто же… второй?”–”На площади? Да шантрапа какая-то: инженеришка один местный, которого на всякий случай привлекли. Как в спорте, знаете? Повозникать, повыпендриваться, дыму побольше напустить, а потом сойти с дистанции: в пользу нужного кандидата, разумеется. Они там в очередях не просто так стоят – разве можно? – они ведь там некие договорчики подписывают – хе-хе – где обязуются отдать свои бесценные голоса такому-то и такому-то, в качестве же платы и в счёт аванса от планируемого процветания – которое вот-вот наступит – всем желающим выдают продукты ширпотреба. Конечно, дифференцировано: для удобства они тут отдельно очереди для мужчин и женщин организовали: мужикам, естественно, по пол-литра выдают и что-нибудь из консервов – на закусь, женщинам же разное домашнее барахло: вроде мыла, например. А что касается инженеришки: то там, по-моему, и деньгами могут дать, так что все местные алкаши – с тех пор, как всё началось – постоянно вокруг пасутся. Я – когда вас увидел – тоже подумал было; но вы ведь что-то ищете?”– Он впился в меня внимательным умным взглядом, и потом так же внимательно оглядел Алика, и тут уже Алик, пока только слушавший интересные детали и подробности местной жизни, решил взять инициативу на себя.

“Да кое от чего мы бы не отказались. А что ты можешь предложить?”–”Да хоть все тридцать три удовольствия! Хаза тут есть одна – неподалёку. И если столкуемся: могу провести.”–”Сколько?”–”Да стольника хватит: с каждого. Ногами землю топтать: тоже дело недешёвое.”–”Но ты объясни всё-таки: что за хаза. Нам ведь тоже не всё интересно.”–”Да пожалуйста: и в картишки можно – на интерес, разумеется, и в рулетку, и колёса покатать, и ширнуться, и мальчики есть, и девочки, и…”–”Во-во: нас как раз последнее и интересует.”–”Всего-то? Хорошо: будет. Этого добра там навалом. И это всё?”–”Извини: остальное не для нас.”–”Ладно: гоните две сотни.”– Мы полезли за деньгами: Алик быстро достал мятую бумажку из заднего кармана брюк, а мне пришлось вынимать кошелёк, и когда я открывал нужное отделение, мне удалось заметить жадный голодный взгляд. Я сразу насторожился: а не будет ли опасно идти в неизвестное место с неизвестным человеком – явным жуликом и прохвостом: может, он хочет заманить нас туда, где ждут его подельники, готовые любого обчистить и нагреть, а он – такой маленький и хлипкий – выполняет роль подсадной утки, баражирующей в людном месте в поисках глупых селезней? Алик уже отдал деньги; я же пока не верил Косте – если его на самом деле так звали. Я зажал сотню в кулаке, спрятав кошелёк обратно в сумку. Протянутую руку нового знакомого я проигнорировал, одновременно вглядываясь в его лицо и стараясь разобрать, что скрывается за его фиглярством и разболтанностью. Он по-детски нахмурился и надул губы.–”Не хочешь – как хочешь: можешь оставаться.”–”Меня другое заботит: а там всё надёжно и безопасно? Не хотелось бы оказаться в каком-нибудь притоне.”–”Да ты что! Это ж такое место: там лучшие люди города бывают! А крыша! Там же лучшая крыша в районе – там медвежата трудятся, да и сам их предводитель иногда захаживает: по разным поводам. Ну как ещё объяснить?!”– Он чуть ли не готов был расплакаться, и я так и не понял – можно ли ему во всём верить: возможно, он очень жалел о почти упущенной сотне, подрабатывая на нелёгкую жизнь своей ловкостью и изворотливостью, и заодно просвещая всех в качестве бесплатного приложения. Но я всё-таки решил попробовать.

“И что ты ещё можешь сказать об этом… заведении?”–”Вы название слышали: “Приют одинокого странника”? Так это он и есть.”–”Вообще-то нет. А цены там какие?”–”На девочек? Да за сотню баксов любая – и без вопросов. Вы просто обижаете.”– Он улыбнулся.–”А ты, значит, клиентов подыскиваешь?”–”Да это так: между делом. Сегодня ведь выходной: а вообще я в фирме одной работаю, продавцом. И лишняя копейка разве помешает?”– Он окончательно расплылся в радостной довольной улыбке, которая стала ещё шире, когда я раскрыл ладонь и сунул ему уже слегка подмокшую бумажку.–”Ну что ж: веди в свой приют.”– Он довольно захихикал и привстал, потягиваясь всем телом.–”Но это не слишком далеко?”–”Да нет: минут пятнадцать пешкодралом. Да не бойтесь вы: это ж такое место!”– Мы тоже поднялись: похоже, ещё не всё оказывалось потеряно, и мы ещё могли наверстать недополученное в течение дня, утолив наконец давнее желание.

Мы перешли дорогу и углубились в переулок: напавшие на нас так же продолжали пасти послушное доверчивое стадо, совершенно не интересуясь больше подозрительными чудаками: они выполнили свою миссию и не собирались продолжать преследование. Это было понятно и оправданно: мы больше не смущали аборигенов и не создавали нежелательного шума и ажиотажа, способного привлечь совсем уж ненужных свидетелей и очевидцев: каких-нибудь, к примеру, журналюг, способных внести расстройство в хорошо налаженное дело. Местная пресса – без сомнения – находилась под жёстким контролем, не имея малейшей возможности преподнести всё в правильном свете, и только залётные пташки – вроде нас – представляли для организаторов зримую и внятную угрозу. Однако мы вовсе не собирались влезать в местные политические дрязги, а интересные детали и подробности развлекали нас и не позволяли заскучать.

Наш проводник, похоже, оставался всё-таки немного обиженным: моя недоверчивость, видимо, расстроила его, так что мне самому пришлось возобновлять разговор.–”Слушай, Костя: а кто у вас ещё в этой свистопляске участвует?”–”Да много тут есть ещё разных: кому ж не хочется? Только ведь всё уже заранее известно: да они и сами всё знают.”–”Как это?! Разве так бывает?”–”Опять обижаете?”– Он шмыгнул носом.–”Да я всех их как облупленных знаю! У меня братан – старший – всё о них знает и постоянно такие вещи рассказывает – по пьяному делу – что просто держись. А братан у меня… сила! Ну ладно, это уже детали: и вам их вовсе знать ни к чему.”–”И почему ж он так уверен-то: в победе, как я понял, этого борова?”–”Медведя? Так ведь там давно всё заранее расписано: и нужные люди – которые всем заправляют – давно уж результаты согласовали. Так ведь тут всегда так было, и нынешнего главу – в своё время – именно так и выбирали. Братан мой – голова! Он мне даже общие принципы как-то раз набросал: насчёт избирательной системы.”–”Интересно, интересно…”–”Если только вспомню… Ах, да: принцип первый: всё покупается, всё продаётся. Да взять хоть тех вон баранов – хе-хе! – так это и есть то самое.”–”Стоп: но ведь если заранее всё расписано, то зачем ещё покупать-то: это ж какие деньги!”–”Не такие уж и большие. А ведь если с ними тех договорчиков не заключишь: то хрен они куда придут! Так что приходится заранее морковку подвешивать. А чтоб в нужный загон бежали: как раз принцип два существует: нет ничего такого, что невозможно было бы обгадить. И соответственно, наоборот.”–”Да: видели мы тут рекламку. И даже сами немного руку приложили.”–”Да вы что! Вас не засекли?”–”Нет вроде. Там какой-то другой мужик был – не Медведь – так мы ему кое-что подрисовали.”–”Ну тогда ладно: если не Медведь – то можно. А на святое покушаться: небезопасно, сами понимаете. А за Медведя его подшефные – если бы засекли – и отмутузить могли. Здесь они специалисты.”–”Мы уж поняли. Много у вас что-то подобных специалистов.”–”А, заметили? Я вот недавно это тоже обнаружил: когда в соседнем районе по делам был. Ведь когда живёшь тут – не замечаешь. Но во всём есть и отрицательные, и положительные стороны.”–”Ничего себе! Нам уже несколько раз досталось: без особой вины – между прочим; а в забегаловке вашей просто откровенно обжулили. Алик, кстати, гораздо больше пострадал: это сейчас мне перепало, а в-основном-то Алику от разных козлов доставалось.”–”Сочувствую: с ними аккуратно надо. Нет, вообще они не злые: просто работа у них такая.”–”Я уж понял: у меня у самого тут родственничек один: говно говном, а ведь был нормальный парень раньше.”–”Да? Это из каких же?”–”Чёрт его знает! Я даже и не сразу понял это: потом уже знающие люди объяснили… Да: а что там ещё насчёт принципов?”–”Насчёт принципов? Ах да: третий – и последний: главное ведь – не как голосуют, главное – как считают. Я же говорил: у них ведь там свои люди всем делом заправляют: и десяток процентов накинуть или снять – просто плёвое дело. Артисты!”–”Это точно?”–”Точно, точно.”–”А как же конкуренты: они ведь, наверно, следят за всем, и просто так их не обманешь?”–”Всего я не знаю, конечно: а что это тебя так интересует?”– Он подозрительно уставился на меня: я постарался сделать невинный вид, и он наконец отвернулся, продолжая вести нас к цели.

“Я просто могу сказать: что когда нынешнего главу в прошлый раз выбирали, то мой братан за две недели окончательные результаты знал. А как уж они это делали: совершенно не интересовался… Кстати, хотел спросить: а вы не Строителя изрисовали? Он ведь тоже в большом авторитете, и главным конкурентом, между прочим, считается: вторая группировка как-никак в районе.”–”Не знаю я: солидный был такой мужик, лет пятидесяти. А почему Строитель-то”–”Да у каждого своя сфера интересов: Медведь – тот всю торговлю под себя подмял, а Строитель у нас тут жильё контролирует: он ведь раньше – при старой власти – как раз в райкоме этими делами и занимался. А потом, соответственно, местный ДСК и захапал: так что он нынче официальный хозяин. И всё, что по этой части в районе: только через его фирму и делается.”–”Понятно.”–”Но между прочим: знающие люди его на самом деле уважают. Деловой мужик – на самом деле, а не просто деньги стрижёт. Только не светит ему нынче: его тут такими помоями поливали, что очень нескоро он отмоется. Так что зря вы на него так.”–”Откуда мы знали? А может, это и не он ещё был: у вас их тут штук восемь всего?”–”Примерно. Да давайте посчитаем!”– Он поднял тонкую ручку, готовясь загибать пальцы.

“Разумеется, Медведь – во-первых. Потом Строитель: это второй. Третий реальный кандидат: Мослатый. Почему реальный-то? Так он как раз от третьей группировки идёт: а кто сам по себе, тем здесь вообще делать нечего.”–”А он чем занимается?”–”Да мелочёвкой разной, которая после двух главных-то группировок и осталась: крошки со стола подбирает. Это ж самая слабая группировка: и на их долю только мелкие фирмы остаются, с которыми двум главным возиться неохота.”–”А крупные предприятия района?”–”Так это кому как повезло – хе-хе! – кого медвежата пасут, а кого люди Строителя: а другим тут делать нечего: им тут быстро рёбра пересчитают.”– Он весело заржал и вскинул голову, упиваясь собственными находчивостью и остроумием: он был явно доволен подвалившим выгодным дельцем, одновременно столь несложным и кратковременным, и явно был не против возможности почесать языком, обсуждая интересные подробности местных событий.

“Хорошо, а остальные кандидаты?”–”Это так: шушера всякая. Про инженера я говорил: подкалымить мужик решил, и ради того и согласился поучаствовать: святое дело! А вот почему баба эта сюда полезла – директор рынка – вот уж не понимаю. Может, деньжат много лишних завелось – которые потратить больше некуда? Не слыхал я, чтобы она с Медведем в одной команде была: но баба она и есть баба, и когда она до денег и до власти дорвалась – хотя бы и над рынком – то чего только не взбредёт ей в голову!”– Он снова залился высоким жизнерадостным смехом, и на этот раз мы тоже не удержались, согласившись от начала и до конца с категоричностью такого заявления. Оно безусловно имело реальные основания, многократно проявляясь в повседневной жизни, и даже в нашей практике встречались подобные случаи: до сих пор мы выражали сочувствие одному общему знакомому – работавшему в нашей же организации, жена которого – пустившись по коммерческой волне – стала владельцем приличной фирмы и достаточно богатым человеком. Последствия же – для нашего знакомого – оказались довольно печальными: верная прежде супруга пустилась в разгульную вольную жизнь, заводя каждые несколько месяцев нового любовника, что и привело к закономерному исходу: разводу и затянувшемуся скандальному процессу, выдворившему его в коммуналку на окраине города и на обочине жизни.

“А дальше?”–”Ну, полковник тут есть один – отставной. Кажется, специалист по тыловому хозяйству. Так ведь он сам по себе идёт: ну захотелось мужику ещё и живыми людьми покомандовать, а не только табуретками – хе-хе! – ну так мало ли кому чего хочется: а на всех всё равно ведь не хватит. Потом: а кто ж потом-то? Ну как же: без представителей нацменьшинств нам просто никак нельзя. Хотя я так и не понял: какой он национальности – но у нас его все Абреком называют. Вообще он фирмач – хозяин фирмы: только что он может против тех, кому дань платит: разве возможно такое? Так что серьёзно на него никто не смотрит: вчера – один абрек, сегодня – другой, а завтра – вообще третий! Это сколько уже будет?”– Он обратился к руке, использовавшейся сначала для загибания пальцев, а после для разгибания.

“Уже семь. А кто дальше-то?”– Он даже почесал в затылке, стараясь хоть так выпустить на свободу завалявшиеся где-то воспоминания.–”Ах, да: депутатишка тут один местный – который всё выступать любит: и это ему не нравится, и то – гадость, и вообще: кто с ним лично не согласен: просто жулик и негодяй. В-общем: вылитый пуп земли. Но за такие вот выступления его многие авторитетные люди и не любят: хотя мужик-то умный, только спеси полно. Вот как раз ему-то больше всего и досталось, заодно со Строителем: его тут чуть ли не в предательстве хотели обвинить, и даже дело шили: и только сторонники в последний момент защитили, когда уже жареным запахло. Только кто ж такому позволит: они ещё не сошли с ума, чтобы подобных в святая святых допускать.”–”А ещё?”–”Ещё?”– Он сильно задумался.–”А больше нету. Тут ведь когда компания началась – желающих целая толпа набежала, так что комиссии избирательной пришлось немало потрудиться: чтоб толпу рассеять и до приемлемой цифры довести. А то ведь когда их столько мельтешит – то ведь главный кандидат затеряться может. И ещё: ему ведь в первом туре победу планируют, а попробуй докажи: что у него голосов больше, чем у пятидесяти остальных – вместе взятых. Уж в такую-то туфту никто точно не поверит. И потом: это сколько ж возни с теми бюллетенями!”– Здесь он оказывался безусловно прав, и совершенно по-другому теперь выглядела ситуация в городке, куда нас занесло нелёгким ветром: титаническая борьба обязана была наложить отпечаток и отразиться на окружающем, и без того не вполне здоровом и чистом, и явно неудачное время мы выбрали для нашей поездки: мутная взвесь поднялась с самого дна и заполнила верхние слои, перекрыв доступ света и кислорода, и под туманной завесой развелись и размножились сумрачные тяжёлые создания, пожравшие своих врагов и установившие собственные порядки, с которыми нам теперь и приходилось иметь дело, продираясь сквозь них. Мы были двумя бабочками в тропических джунглях, вот только джунгли состояли преимущественно из старых высохших стволов – ни на что давно не годных – либо наоборот: из растений-мухоловок, агрессивных и жадных, раскинувших приманки и завлекающие ловушки в поисках лёгкой доступной добычи, и немалого труда стоило бабочкам обходить их, и совершенно неоткуда было бы ждать помощи, если бы произошло самое страшное: если бы сработала ловушка и несчастное создание оказалось один на один с плотоядным хищным растением.

Но наш проводник явно отличался от большинства: он был очевидно умнее и находчивее, и намного дружелюбнее, и только явная меркантильность подтверждала его происхождение. Он уверенно двигался к намеченной цели, снабжая нас увлекательными подробностями: они затмевали все остальные события местной жизни, и даже ожидаемый концерт всемирной знаменитости оказывался где-то на задворках, и – не исключено – был как раз и приурочен к компании. Во всяком случае мы сами неоднократно сталкивались с подобными вещами, и только неприкрыто грязный характер происходящего вызывал некоторое удивление.

“Кстати, Костя: ну а ты-то свой паёк получил?”–”Да давно уж. Только всё равно никуда я не пойду: все эти договорчики – липа сплошная, и сделать они мне всё равно ничего не смогут: мне брат всё о них рассказал! Просто большинство-то об этом ничего не знает: а так бы тоже на них плюнули и растёрли.”– Он даже показал, как это делается, несколько замедлив ход.–”Да ну их всех, уродов! Мы ведь в такое место идём: потом ещё спасибо скажете!”

“Так что там насчёт места: если поподробнее.”–”Да там много всего: я попрошу, так вас везде проведут и всё покажут.”–”Всё-всё?”–”Даже и не сомневайтесь: у меня ж там знакомые, и ради меня они уж постараются.”–”А если конкретнее?”–”Да тут недалеко уже: видите красный дом?”– Он показал рукой.–”Сейчас за ним сворачиваем направо: и потом до конца улицы.”– Он зашагал быстрее, стараясь избавиться, видимо, от дополнительных расспросов. Возможно, он просто устал от долгой трепотни и хотел дать себе отдых, вполне заслуженный после долгой трудовой недели, хотя у него просто могли быть намечены и другие дела, не связанные с заведением.

Мне не удалось разговорить его дальше, и до самого места назначения – длинного двухэтажного здания из стекла и стали – мы так и прошли молча и сосредоточенно, готовясь к долгоожидаемому. Рослые ребята у входа – вполне традиционной наружности – кивнули нашему провожатому, тут же отошедшему пошептаться с одним из них. Значит, его на самом деле здесь хорошо знают? Это выглядело обнадёживающе, и за его словами должны были последовать адекватные действия. Мы пока разглядывали вывеску, вмурованную в стену на уровне бритого затылка оставшегося охранника: у него, видимо ,было хорошее настроение, и он понимающе улыбнулся нам. Вывеска содержала название и длинную надпись ниже, поясняющую высокий смысл и назначение данного места: “Приют одинокого странника” именовался многофункциональным развлекательным комплексом, предназначенным для услаждения души и особенно тела – уставшего от тягот земной жизни и требующего периодических сеансов оздоровления и релаксации. По части тела предлагались тренажёрный зал, сауна, массаж в различных видах и формах, здесь не уточнявшихся, боулинг, бильярд, бар и наконец дискотечный зал, откуда, видимо, и долетали вполне внятные ритмичные звуки. Релаксации служил зал игральных автоматов и казино с рулеткой и полным набором разрешённых карточных игр. Душа здесь оказывалась в наименьшем почёте: единственным местом для её облегчения и поддержания указывался салон гадалок и магов, способных за умеренную плату привести её в должное состояние: заодно с телом, счетами в банке и прочими менее значительными атрибутами. Напротив каждого вида услуг указывалось время их возможного оказания: и в данный момент комплекс должен был работать на полную мощность, облегчая жизнь аборигенов и случайных нежданных гостей вроде нас с Аликом.

Здесь, разумеется, не указывался явно тот вид услуг, ради которого мы пока решили остаться в городке: являясь не вполне разрешённым в рамках существующего законодательства, он наверняка скрывался в глубинах массажного отделения, выдаваясь за одну из разновидностей: разумеется, не для всех и за отдельную плату. Наш проводник – мы надеялись – уж позаботится об обещании и доведёт до конца наши усилия: его совещание с охранником всё ещё продолжалось, и как мы надеялись, было связано именно с нами. Наконец они закруглились: охранник достал мобильный телефон, а Костя приблизился к нам, радостно жестикулируя.

“Ну что, ребята: повезло вам! У меня тут друг есть – Пашка: вы уж не обижайте его, а он вам всё расскажет и покажет, так что потом вспоминать будете!”– Он сунул нам ладонь и сразу же унёсся в незнакомую даль, скрывшись среди домов и игнорируя наши попытки объясниться: нам хотелось всё-таки более основательной и подробной информации об интересовавшем нас, и такое поведение выглядело подлинным свинством, заставлявшим заподозрить его в обычном жульничестве.

Мы тут же обратились к охраннику: это ведь его знакомый привёл нас сюда, бросив нас на произвол судьбы. “Да всё нормально, ребята!” По словам охранника нам следовало подождать их общего знакомого Пашку, который вот-вот спустится и займётся нашей дальнейшей судьбой. “То есть вы можете и сами пойти – вход свободный – но ведь вас, кажется, что-то определённое интересует?” Он подмигнул и весело засмеялся, заряжая нас весельем и одновременно уверенностью, что уж здесь-то всё налажено и хорошо устроено, и речи не может идти о каких-либо сбоях и неудобствах, и надо только подождать нашего провожатого в местном царстве отдыха и веселья.