Текст книги "Хранитель мира"

Автор книги: Алексей Глушановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Впрочем, несмотря на помощь могущественного и неуязвимого защитника, Артур по-прежнему оставался в опасности. Невзирая на многочисленные ранения, оборотень упорно рвался в его сторону, явно воспринимая яростно атакующего его Тумана как всего лишь одну из помех на пути к уничтожению Артура.

Вот навалившийся на тварь всем своим немалым весом пес прижал ее к земле, вцепившись длинными и острыми зубами в холку оборотня, заставляя сдаться, осознать свое поражение и отступить от избранной им добычи. Тот жалобно заскулил, словно признавая превосходство туманного воина, и перевернулся на спину, подставляя брюхо в извечном собачьем жесте признания победителя. На мгновение Артур подумал было, что бой окончен, – и вздохнул с облегчением. Но это была лишь ловушка.

Мощным ударом задних лап – не волчьим и не собачьим, а каким-то заячьим приемом – оборотень отшвырнул в сторону слегка расслабившегося Тумана и в длинном прыжке кинулся к опешившему от столь резкой перемены ситуации Артуру.

На миг тому показалось, что это конец. Ни Силы, ни Чистоты у барда уже не оставалось – все они без остатка были вложены в песню, что призвала к нему его защитника. А обычный безоружный человек для разъяренного оборотня – не противник. Он не успел бы даже пошевелиться, а не то что бежать или хоть как-нибудь избежать удара.

Он – не успел. Успел Туман. Сгусток тумана просто исчез на том месте, где он находился, отброшенный ударом оборотня, – исчез, чтобы в тот же миг появиться на траектории его прыжка. И в этот раз пес уже не церемонился, пытаясь взять атакующую тварь живьем.

Мощный удар крупом – и монстр кубарем летит в сторону, сминая траву и ломая молодые деревья. Короткий блеск клыков – и черная струя крови из разорванного горла твари, шипя и пенясь, пачкает изумрудно-зеленую траву Феерии. Новый удар – и перекушенная левая лапа падает наземь.

Затем Туман наваливается всем телом, могучие челюсти сжимаются на шее отвратительной пародии на волка, слышен задушенный хрип, треск позвоночника – и оборотень обмякает, повиснув в пасти призрачного пса. Глаза его тускнеют, а рвущийся из разорванного горла ручеек крови все слабнет и слабнет. Лапы твари еще подергиваются, но видно, что это уже конвульсии.

А гордый Туман, еще пару раз мотнув своим трофеем из стороны в сторону, чтобы удостовериться, что тварь больше не оживет, торжествующей походкой подходит к неподвижному Артуру и кладет тушу оборотня к его ногам. Совсем как тогда, много-много лет назад, гордый своей добычей пес положил к ногам своего маленького друга знатный подарок – яркую и красивую пушистую лису, с точно так же перекушенным позвоночником.

– Туман… – Артур без сомнений и колебаний обнял измазанную в черной крови проклятого шею своего лучшего друга, зарылся пальцами в седую шерсть… Казалось – без малого двадцать лет разлуки исчезли, как не бывало, и четырехлетний ребенок вновь обнимает свою потерянную и наконец-то найденную собаку. А может, они и впрямь исчезли? В Феерии бывает и не такое…

Огромный пес только слегка боднул головой плечо своего приятеля, лизнул его в щеку, совсем как тогда, в детстве, словно говоря: «Не печалься, я с тобой, человеческий детеныш. Все будет хорошо». А потом седая, жесткая шерсть под руками барда вдруг утратила свою материальность, расплываясь в прозрачном воздухе клочьями легкого тумана, тут же подхваченного и развеянного налетевшим теплым и ласковым ветром.

Артур замер, изо всех сил сдерживая слезы. Горечь утраты, повторной утраты, острой бритвой полоснула по сердцу барда. Обрести друга – и тут же потерять его вновь. Это больно… Очень, невероятно больно. Но не к лицу мужчине, пусть даже барду, а не воину, реветь… Ведь ему уже не четыре года!

Он так и стоял, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, когда невысокие кусты на опушке ближайшего леска абсолютно бесшумно раздвинулись в стороны, выпуская на поле боевую звезду Туата де Данаан в полном вооружении.

– Что здесь происходит? – строго спросил командир, приподнимая забрало, под которым виднелось красивое и строгое девичье лицо, обрамленное короткими черными волосами. – Мы слышали призыв барда о помощи!

«Дини Ши, – автоматически отметил для себя Артур. – Надо же, целого рыцаря Охотников отправили… Впрочем, какая разница…» – Острая тоска, захватившая его сердце, разрасталась, поглощая все стремления и желания молодого барда.

– Уже ничего… – безучастно ответил он, опуская взгляд на лежащее у его ног тело. Изломанное и разорванное, с откушенной по плечо левой рукой, оно тем не менее явственно принадлежало не преследовавшему его чудовищу, а человеку. Немолодой и слегка полноватой женщине лет пятидесяти, чье лицо показалось Артуру почему-то немного знакомым. Как будто раньше он ее уже видел… Впрочем, какое это сейчас имеет значение?..

Боль, вполне реальная, физическая боль, сопровождающаяся острым приступом отчаяния, безнадежности и безразличия ко всему окружающему, накатила вновь. Накатила, захлестывая барда с головой, погружая его в беспросветную пучину горя и отвращения к самому себе. Когда же она отхлынула, позволяя ему хоть немного передохнуть и восстановить трезвое мышление, он лежал на траве, а вокруг него суетились обеспокоенные и не знающие, чем ему помочь эльфы.

В первую очередь Артур попытался разобраться, что же с ним происходит. Горе от потери друга, сколь бы оно ни было сильным, просто не могло вызвать подобное. Впрочем, симптомы были знакомы… Хорошо знакомы. Те же самые ощущения, только на порядок более слабые, ему уже доводилось испытывать. Это было вскоре после того, как он осознал себя бардом. Осознал, совершив убийство!

«Но… – Он перевел взгляд на лежащее рядом с ним тело, которое никто даже не подумал оттащить в сторонку. – Ее же убил не я, а Туман… Хотя… какая разница, – ощущая, как в его душе поднимается новая волна, еще больше и страшней предыдущей, подумал он. – Тумана призвал я, и защищал он меня. А значит, я и отвечаю за все его действия. Пусть будет как будет… Смерть, конечно, неприятная, но зато я напоследок с ним встретился… Ради такого можно и потерпеть. Интересно, удастся ли нам встретиться там, за гранью? И сколько волн я еще смогу выдержать?»

Сейчас Артур отлично осознавал, что с ним происходит, и не питал иллюзий насчет собственного выживания. Чистота. Благотворная, светлая энергия. Главная сила и основа могущества бардов. Чем больше добра совершал бард, чем большему количеству людей и нелюдей он помогал, тем больше Чистоты становилось ему доступно.

Но, как и любое другое явление природы, Чистота имела свою противоположность. Н е чистота. Грязь. Зло.

Малые порции Грязи, появлявшиеся, например, при использовании бранных слов, переносились бардами довольно легко. Острая, но непродолжительная головная боль – это вполне терпимо. Собственная Чистота быстро справлялась с небольшой примесью враждебной энергии.

Большие – например, если бард был вынужден кого-нибудь ударить, сказать неправду или отказывал в помощи искренне в ней нуждающемуся – могли вызвать серьезную и длительную болезнь.

Ну а убийство… Неправда, что барды не способны убивать. Способны – и лежащее рядом с ним мертвое тело лучшее тому доказательство. Вот только и сам бард-убийца будет наказан. Наказан собственным организмом, который просто не выдержит обрушившегося на него количества Грязи.

В лучшем случае бард погибнет. Умрет от болевого шока во время одного из приступов или будет милосердно пристрелен своим же собственным агентом. В худшем… Пару раз Артуру доводилось бывать в спецпомещениях Московской психиатрической лечебницы, где держали тела нескольких бардов, что выжили после свершенного ими убийства. Именно тела – потому что разума в них уже не было.

«К счастью, – подумал Артур, ощущая захлестывающую его очередную волну Грязи, – мне это не грозит. Надо же, оказывается, проблемы со здоровьем могут иметь и свои преимущества».

Когда эта волна схлынула, он ощутил, что его куда-то несут. «Зачем? – вяло изумился он. – Добили бы лучше на месте… И мне меньше мучиться, и им не возиться…» Полные волнения выкрики и суета обычно спокойных и надменных Туата де Данаан немного раздражали. Особенно бросалось в глаза наполненное тревогой лицо молодой Дини Ши, возглавлявшей звезду, и ее странные возгласы, то ли призывавшие, то ли умолявшие какую-то Хранительницу.

Впрочем, это было уже совсем неважно. Накатывала новая волна, а сил у него уже не оставалось… Мельком Артур успел пожалеть, что так и не смог сдержать обещание, данное Анастасии. «Придется ей искать другого барда», – подумал он, и темная, затхлая волна, нестерпимо воняющая смертью, захлестнула его с головой, вышибив мысли и оставив только боль… Боль и отчаяние.

– Пресветлая, вы желали меня видеть? – Невысокий, слегка полноватый человек в епископском облачении согнулся в низком поклоне, демонстрируя выбритую на макушке тонзуру.

Глаза святого отца светились преданностью и восхищением. Еще бы им не светиться! Не так часто простому священнику, которым он был еще совсем недавно, доводится общаться с самой настоящей святой! Пускай она даже из природной скромности и не стремится к земным почестям, предпочитая находиться в тени и помогая людям и церкви втайне, но уж он-то, допущенный к сакральному знанию, был просто обязан оказывать ей все подобающие почести.

Вот и сейчас. Впрочем, одну небольшую вольность он себе все же позволял. Его спина была согнута в поклоне, но глаза не отрывались от стоящей перед ним женщины. Рослая, статная фигура. Длинные льняные волосы, заплетенные в толстую косу, спускающуюся до уровня бедер. Женщина в полном расцвете сил и зрелости. А еще – невероятная, невозможная, абсолютно нереальная красота и одухотворенность, заключенный в каждом изгибе скрытого грубым монашеским платьем тела, в каждой черточке невозможно прекрасного лика. Красота не человека, но ангела, ибо человек просто не может быть столь прекрасен, как это совершенное создание Господа.

– Оставь, Афанасий. – Ровный, спокойно-дружелюбный и невероятно мелодичный голос, который хотелось слушать и слушать, что бы ни говорила его хозяйка. – Ты же знаешь, я не люблю этого.

– Как прикажете, Пресветлая. – Он всегда отвечал ей этими словами. Даже если бы она приказала ему немедленно совершить харакири или вырезать всех новорожденных детей в городе, ответ был бы тот же. Но кланяться каждый раз при встрече он не переставал все равно.

Легкая, едва различимая тень недовольства скользнула в невозможно синих глазах закутанной в скромное монашеское облачение прекрасной женщины. Впрочем, голос не изменился, оставаясь все таким же ровным.

– Я знаю. Твоя преданность не нуждается в дополнительных подтверждениях. Я уже говорила тебе, что не стоит тратить время и силы на совершенно излишние жесты. Впрочем, я вызвала тебя не для этого.

– Что прикажете, Пресветлая? – Вся фигура его преосвященства, архиерея Афанасия полыхнула готовностью выполнить любой отданный приказ.

– Отзови седьмую группу.

На мгновение в глазах мужчины отразилось недоумение. Недоумение настолько сильное, что он даже осмелился задать вопрос:

– А как же Королев?

– Нет нужды, – разрешила его сомнения повелительница. – Он уже мертв. Да будет Господь милостив к его заблудшей душе. – Лицо ее отразило легкую печаль. – А нам требуется спешить – если мы промедлим, то шансы на то, что нас обнаружат и попытаются помешать, значительно возрастут. Так что не трать времени даром, ожидая мертвеца, и перебрасывай седьмую группу к следующей цели!

– Киоки Тоно, Япония? – вопросительно поинтересовался Афанасий.

Женщина молча кивнула. Взгляд ее был тверд и печален.

Еще раз поклонившись, священник быстрым шагом вышел из маленькой, залитой ярким солнечным светом кельи отдаленного от городской суеты монастыря и направился исполнять отданное ему распоряжение. А женщина тихо вздохнула, осторожно поправила головной платок, посмотрела в окно, вверх, на безмятежно синее небо, после чего печально произнесла:

– Прости меня, Артур Святославович Королев. Это было необходимо. Необходимо для спасения. Надеюсь, там, куда попала твоя душа, тебе будет хорошо! Да будут милостивы к тебе твои боги.

Из ее глаз – глаз с невозможна, неестественно синей радужкой, в которой отсутствовал зрачок, – выкатилась пара слезинок, разбившихся о каменный пол.

Это уже было обычаем. Слова прощания и слезы по бардам. Бардам, которые были убиты по ее приказу, с ее непосредственной помощью и участием. Но выбор был сделан давно, и она знала, на что идет. И потому, гордо выпрямившись, она отвернулась от окна и спокойным, уверенным шагом пошла к выходу из кельи. И лишь длинная льняная коса, сердитой змеей бьющая по бокам, совершенно не в такт мягкой и плавной походке, выдавала настроение облаченной в черные монашеские одеяния прекрасной женщины.

Женщины, которая вовсе не являлась святой, что бы о ней и творимых ею чудесах ни думали эти глупые смертные. Женщины, которая и человеком-то не являлась и к тому же была рождена задолго до распятия добродушного еврейского философа, провозглашенного этими смешными смертными Богом, которому они упорно молились на протяжении уже двух тысяч лет.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Не можешь – научим, не хочешь – заставим, или Магические методы исцеления

 
Был этот мир глубокой тьмой окутан.
Да будет свет! И вот явился Ньютон.
Но Сатана недолго ждал реванша.
Пришел Эйнштейн – и стало все как раньше.
 

Первые две строки – Александр Поуп (1688–1744)

вторые – Джон Сквайр (1884–1958).

Общий перевод С. Маршака

…А смерть оказалась совсем не страшной. Вот только что Артур, хрипя и захлебываясь, ворочался под натиском нестерпимой боли и отвращения, захлестываемый очередной волной Грязи, – а затем резкий щелчок где-то глубоко в голове, и все кончилось. Не было ни полета по тоннелю со светом в конце его, ни вида сверху на собственное измученное тело с суетящимися рядом эльфами… Просто щелчок – и все.

Ласковая, бархатистая тьма, в которой не было ни боли, ни страданий, ни слабости, охватила его со всех сторон, убаюкивая на незримых волнах.

Мягко и нежно эти волны омывали его, осторожно смывая все горести и проблемы, беды и поражения, обещая защиту от всех несчастий и возвращение всех, кого он когда-либо любил. Надо только двигаться дальше, вперед… А они ждут… Мама, папа, дед, дядя, брат и сестричка… Любимый пес… Они там, уже недалеко, он их даже слышит… Тени донесут его и помогут…

– Артур! – Громкий девичий голос, в котором просматривалось некоторое раздражение, разорвал окружавшую его мягкую и ласковую тьму. – Не смей поддаваться! Сражайся!

Голос был смутно знаком. Мелодичный, по-видимому принадлежащий какой-то молоденькой девушке, он, похоже, призывал его к чему-то, куда-то звал… Но тьма была столь мягкой, отсутствие боли и мыслей столь приятным… И Артуру вовсе не хотелось покидать это надежное и покойное обиталище. Он поплотнее укутался в нежно прильнувшие к нему клочья тьмы, отстраняясь от зовущего его голоса.

– Эй! Ты что?! Я тебе что делать сказала! Сражайся с ней, борись! – не унимался голос. – Да что ты творишь-то такое?! – Раздражение в голосе заметно усилилось. – Ты что, совсем себе все мозги на гитаре проиграл? Или по жизни на голову ушибленный! Я кому говорю, борись? А ты что делаешь?! Ну-ка, что там у нас в душе творится, что ты хороших советов не слушаешь?

Голос примолк, а то, что было сейчас Артуром, испытало странное ощущение. Словно тысячи тончайших и мягчайших щупалец-волосинок внезапно зашарили у него в голове… Голове, которой у него не было!

– Вот те раз… – Сейчас голос, похоже, был здорово озадачен. – М-да… Такого я, призваться, никак не ожидала. Ну и жизнь же у тебя была… Понятно, отчего ты возвращаться не хочешь. Впрочем, чем задача сложнее, тем она интересней! – Раздражение из загадочного голоса исчезло, и сейчас неведомая девушка почти мурлыкала от удовольствия. – Так что извини, Арт, но вернуться тебе все же придется. Раз не хочешь по-хорошему, то будет как всегда!

Внезапно луч яркого света прорезал тьму, охватывая невесомую сущность Артура, словно стараясь его куда-то нести. И освободиться от него, снова сливаясь с мягким бархатом ночи, оказалось довольно сложно.

– Ни… себе! – Похоже, его действия оказались весьма неожиданными для обладательницы голоса. – О великие предки, этот… еще и сопротивляется! Достал. Окончательно достал! Сейчас я тебя! – Эти слова, похоже, были обращены непосредственно к Артуру и произнесены достаточно неприятным тоном, так что он на всякий случай поплотнее закутался в охотно укрывшую его тьму.

Увы. Это не помогло.

Вначале возник свет. Или нет. Вначале тьма… Хотя тоже неправильно. Просто в один момент какая-то часть окружавшей Артура тьмы перестала быть той тьмой, к которой он привык, обернувшись светом и вместе с тем оставаясь тьмой, но только немного другой…

А впрочем, то, что он в тот момент видел и ощущал, все равно не годится для человеческого разума и не может быть описано словами. Их нет, этих слов. Они еще не придуманы и не созданы людьми, возможно, просто за ненадобностью этого.

В конце концов, обыкновенным смертным не так уж часто доводится быть свидетелем силового прорыва Великих фейри в поток Леты… [8]8
  Лета– в древнегреческих мифах река забвения, протекающая по миру мертвых, Аиду.


[Закрыть]

А те, кому все же довелось увидеть нечто подобное, вовсе не стремятся делиться с кем-либо полученными впечатлениями.

Так что… просто перед тем, что было душой Артура, настороженно кутающейся в глубокую и мягкую тьму, появилась девушка. Причем не какая-то там левая и незнакомая, а, наоборот, довольно-таки неплохо, вплоть до маленькой, очаровательной родинки в форме месяца на правом полупопии известная ему девушка. Та самая веселая и улыбчивая блондинка с невозможно синими глазами, которая, как-то проведя с ним совершенно незабываемую ночь, наутро исчезла, оставив приятный и, как выяснилось впоследствии, весьма полезный подарок в виде Щита Судьбы.

И только в этот момент Артур понял, почему раздававшийся во тьме голос показался ему знакомым. Еще бы ему не быть знакомым! Такое не забывается, даже после смерти. Вот только услышать его, а тем более увидеть его обладательницу в этих обстоятельствах он ну никак не ожидал.

Впрочем, сейчас она вовсе не выглядела особо милой. Возможно, потому, что изменился масштаб. Казавшаяся при своем появлении вполне обычного роста, она протянула руку и без сомнений и колебаний схватила его вместе с укутывающими барда обрывками тьмы в кулак. Короткий рывок, ощущение невероятно быстрого движения куда-то вниз и в сторону… А в следующий момент Артур уже открыл глаза, будучи в своем собственном теле.

На удивление, боли не было. Вообще. Более того, самочувствие было просто великолепным! Давно уже он не чувствовал себя столь здоровым, полным сил и энергии.

Осторожно, ожидая каждую минуту нового взрыва боли и Грязи, Артур огляделся вокруг. Он находился в большой, очень светлой и просторной комнате с самым минимумом мебели. Собственно, всей имеющейся мебелью являлись: кровать, на которой он и лежал, шкаф в углу, пара стульев, один из которых сейчас был занят, и маленький изящный столик у окна. Ну и еще множество красивейших гобеленов, свисавших с высоких каменных стен.

Артур окончил осматривать окружающую обстановку и с недовольным вздохом повернулся к объекту, сейчас и занимающему один из двух имеющихся в наличии стульев.

– Тебе не кажется, что это плагиат? – спросил он внимательно следящую за ним одетую в простенькое белое платье девушку.

– В каком смысле? – искренне изумилась та, не отводя от него внимательных синих глаз. Длинная светло-русая коса, словно змея, скользнула через плечо и мягким, тяжелым кольцом улеглась на грудь его собеседницы.

– Герой, который был при смерти, пробуждается в эльфийском замке, полностью здоровым, а маг в белых одеждах мягко пеняет ему на неосторожность… – улыбнулся Артур. – Ты, правда, на Гэндальфа не очень похожа, да и я пострадал не от моргульского клинка, но тем не менее…

– Этот замок принадлежит Туата де Данаан, а не эльфам. Мне известны все расы фейри, но той, что ты упомянул, среди них нет. Может быть, ты имел в виду альвов? Но их территории далеко отсюда, – осторожно ответила девушка, все так же не сводя с него взгляда. – Как ты? Твой разум не пострадал? Ты говоришь странные вещи!

– Самочувствие великолепное. Не волнуйся, я просто вспомнил одну книжку, где описывалась подобная ситуация, – коротко ответил Артур. – Зачем ты сделала это? Зачем вытащила меня? И кто ты такая, что можешь вот так воскрешать погибших? Ты богиня?

– Кто я? – На удивление, столь простой вопрос вызвал у нее довольно долгую задумчивость. Наконец, словно на что-то решившись, она медленно кивнула. Ее коса соскользнула с груди, недовольно мотнулась из стороны в сторону, сильно стукнула по спинке стула и затем обмоталась вокруг головы в виде импровизированной короны. – Фейри называют нас Хранителями, – наконец задумчиво вымолвила девушка. Подняв руку, она ухватила косу за кончик и с силой выпрямила ее, заставляя повиснуть вдоль тела, как и положено нормальным волосам. Коса пару раз недовольно дернулась и обмякла, подчиняясь диктату хозяйки. – Мы довольно сильны… Но к богам ни я, ни мои сородичи никакого отношения не имеем. Скорее должна признать, что боги нас недолюбливают… Впрочем, как и мы их. И основания для этого имеются. – Она надолго замолчала.

– Кеа. Ты не ответила на мои вопросы, – надавил Артур. – Мне не интересно то, как называется твой клан и ваши взаимоотношения с богами. Я спросил о другом. Кто ты?Как ты меня оживила и зачем ты это сделала?

– Какая разница! – вспылила девушка. От раздражения она даже притопнула ногой и, вскочив со стула, начала прохаживаться по комнате. Из-под бешено хлещущей по сторонам косы на уровне затылка начало пробиваться странное, нежно мерцающее сияние. – Хватит меня допрашивать! Ты что, недоволен?! Живи и радуйся!

– Вообще-то да, недоволен, – так же спокойно ответил Артур. – Быть мертвым мне понравилось гораздо больше.

– Ну так возьми и зарежься! – раздраженно прошипела синеглазка, ненадолго останавливаясь посреди комнаты. Сейчас сияние не только окружало ее голову, но и пробивалось посреди лба, там, где некоторые индианки любят рисовать небольшую красную точку, изображающую третий глаз.

Выглядело это страшновато. Казалось, что привлекательная девушка, в раздражении расхаживающая по залу, – это только тонкая оболочка, всего лишь кожа, под которой скрываются огромные потоки яростного света.

Впрочем, это представление не произвело на барда ровным счетом никакого впечатления.

– Хорошая мысль, – все тем же безмятежным тоном ответил он на ее предложение. – Не одолжишь ножик ненадолго? – Он кивнул на ее пояс, с которого свисал небольшой кинжал в богато изукрашенных ножнах.

Девушка замерла на полушаге.

– Ты что это, всерьез? – недоверчиво протянула она, и в следующий миг ее коса расплелась, и волосы, стремительно удлиняясь, живым, бурлящим от скорости потоком метнулись через весь зал к барду. Окружили и обволокли голову, на мгновение заслонив поле зрения…

Знакомая щекотка в голове, и в следующий момент все кончилось. Коса неподвижно свисала с головы Кеа, а в ее невозможно синих глазах читалось невероятное потрясение.

– Ты все помнишь. – Это был не вопрос, а утверждение. Осторожно дойдя до своего стула, она опустилась на него, по-прежнему не сводя с Артура глаз. – Ты и впрямь все помнишь и желаешь вернуться!

Тот молча кивнул.

– Кажется, я влипла… – медленно произнесла она и глубоко задумалась. – Все будет совсем не просто.

– Почему? – не понял Артур. – Не хочешь отвечать – никто не заставляет. Ножик одолжи, и все. А если жалко, то ладно, обойдусь… Не знаешь, тут этаж высокий? – Его взгляд остановился на окне.

– Все будет очень не просто! – невпопад ответила она, глядя на барда печальными глазами.

– Да нет же, все элементарно! – Артур мечтательно улыбнулся и встал, намереваясь подойти к окну.

– Не делай этого, – с легким испугом в голосе произнесла девушка, и в следующее мгновение окно закрыла тонкая, но, несомненно, прочная решетка, стремительно выросшая из подоконника.

– Почему? – Артур обернулся к ней. – Там и впрямь было хорошо.

– Это-то и плохо, – вздохнула Хранительница. – Как же тяжело с вами, барды… Вечно вы все планы ломаете. – Она вновь печально вздохнула. – Не советую тебе пытаться самоубиться. По крайней мере, в ближайшее время, если, конечно, ты не желаешь лишить свой мир последнего шанса на выживание, – вдруг, словно на что-то решившись, произнесла она.

– Последнего шанса на выживание? – ухмыльнулся Артур. – А поумней ты ничего не могла придумать? Я не какой-то там глупый герой. Я всего лишь бард, причем отнюдь не самый сильный. Тот же Киоки Тоно, помнится, меня на раз делал. Что по Силе, что по Чистоте, что по тонкости влияния… Да и других посильней меня хватает… так что ничего особо страшного от уменьшения нашего поголовья на одну единицу не случится. Нас мало, но не настолько!

– Настолько, Артур, настолько, – поморщилась Кеа. – Знаешь, давай так. Отвечать на все твои вопросы и следить за тобой, чтоб ты не самоубился сдуру, мне сейчас ну совершенно некогда. И так слишком много времени на то, чтоб тебя из Леты выдернуть, потратить пришлось. Но кое-что тебе действительно надо знать. А то еще и впрямь зарежешься, и все труды насмарку… – Она вновь тяжело вздохнула. – Так что того, кто сможет тебе объяснить происходящее и то, в какой ситуации оказалось человечество, я к тебе пришлю. Ты же обещаешь не предпринимать никаких радикальных действий, по крайней мере до тех пор, пока не будешь понимать, к чему может привести твое желание отдохнуть на той стороне потока. Договорились?

Артур ненадолго задумался и осторожно кивнул. Ему и впрямь сильно хотелось как можно скорее вернуться туда, в ласковую и нежную тьму без забот и волнений, отдаться на волю стремительного течения, что обещало унести его к родным и близким… Но немного подождать было вполне по силам!

– Вот и хорошо. – Так ничего и не объяснив, девушка стремительно вскочила со своего места, длинная коса звонко хлопнула ее по спине, затем последовала яркая вспышка, и она просто исчезла из комнаты.

Артур остался один. Впрочем, это одиночество продлилось недолго.

Не успел он обдумать все произошедшее с ним за последнее время и принять решение о том, как жить дальше (или, может, все же нежить? Воспоминание о темном потоке было таким манящим, таким притягательным…), как где-то за дверью раздались громкие, четкие шаги. Затем шикарная дубовая дверь распахнулась и в комнату вошел закованный с головы до пят в сияющие доспехи рыцарь Дини Ши. Точнее – Артур пригляделся – не вошел, а вошла. Рыцарь был девушкой. Причем, похоже, той самой, что командовала патрулем, который и вытащил его с места злосчастного сражения с оборотнем.

Прекрасное, как и у любого Туата де Данаан, идеально правильное лицо. Слегка удлиненные и вверху заостренные уши. Волосы неожиданно темные, почти черные, что для этого племени было весьма нехарактерно и указывало на то, что среди ее предков имелись и представители Темного Двора – скорее всего, Гуараггед Аннон или Плант Аннон, судя по очень светлому оттенку кожи. Хотя маловероятно, конечно, но теоретически это мог быть и кто-то из прирожденных вампиров…

О достоинствах или недостатках фигуры Артур однозначно судить не мог. Тяжелый готический доспех скрывал ее полностью, позволяя с некоторой достоверностью оценить лишь ее рост, который был отнюдь не маленьким. Похоже, она была даже чуть выше далеко не низкорослого барда. Впрочем, Артур совершенно уверенно мог поручиться, что фигура у нее вполне соответствует прекрасному лицу. Некрасивыми представители Туата де Данаан просто не бывали.

Меж тем рыцарь приблизилась. Артур недовольно вздохнул. Общаться с представителем ордена Дини Ши ему не хотелось. Очень не хотелось. Трудно было представить фейри, которые были бы большими антагонистами бардов, чем рыцари Кровавых Охотников – именно так можно было перевести на русский язык название этого ордена.

Созданный в незапамятные времена орден фактически являлся отстойником, куда «сбрасывались» все те, кто не подходил для общества утонченных и миролюбивых Туата де Данаан. Светлые эльфы, как частенько называли это племя фейри люди, из-за их большого сходства с описанными Толкиеном созданиями, не любили сражаться и убивать, «нарушать гармонию» – как они обозначали все эти и другие сходные действия.

По своему мировоззрению Туата де Данаан во многом напоминали Артуру хиппи – они были столь же миролюбивы и склонны к гедонизму. Правда, в случае нужды мало кто мог сравниться с ними по Силе, и потому светловолосых и остроухих красавиц и красавцев остальные племена Феерии предпочитали не трогать, несмотря на все их миролюбие.

Однако одним из последствий их склонности к гедонизму являлось весьма большое количество полукровок, в том числе и от представителей Темного Двора. Что поделать – прекрасные «эльфийки» были весьма падки на брутальную красоту темных воинов, а мужчины племени активно интересовались не только своими соотечественницами, но и «плохими девочками» из сопредельных племен. Так что живые, хнычущие и пачкающие пеленки результаты амурных похождений были далеко не редки.

Отношение к полукровкам в племени было вполне неплохим. Отчасти, может быть, потому, что кровь Туата де Данаан была невероятно сильна и дети в основном мало чем отличались от своих остроухих и белобрысых матерей и отцов, отчасти, может, по природному добродушию – но никаких обид таким детям не чинили. Такое мягкое отношение к смескам было довольно-таки редким явлением среди племен фейри, в большинстве своем относящимся к полукровкам с большой настороженностью и недоброжелательством.

Поэтому иноплеменные матери в большинстве своем охотно отдавали новорожденных детей их светлым отцам, твердо зная, что под крылом Туата де Данаан им будет намного проще выжить и занять достойное место. Обычно так и происходило. Вот только…

Некоторых детей не очень-то устраивала мирная жизнь светлых эльфов. Темная кровь иногда все же могла заговорить в них, требуя своего. Сражений, убийств, побед… И любящие родители, конечно, не могли не прийти на помощь своим отпрыскам. Ну и заодно получить неплохих бойцов, щит и меч, способные надежно защитить интересы племени где угодно и от кого угодно.

Так был создан орден Дини Ши. Орден Кровавых Охотников. Огромная магическая и физическая сила, невероятная выносливость и живучесть Туата де Данаан в сочетании с природной безжалостностью и кровожадностью, полученной от темных предков, и закованные в жесткие доспехи правил, устава и дисциплины, – все это дало на выходе однозначно лучших воинов Феерии.