Текст книги "Домик в деревне 2022 (СИ)"

Автор книги: Алексей Доронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Правда, я уже тогда подозревал, что в сейфе мое ружье лежать будет далеко не всегда. Нет, я не собирался никого убивать. Просто думал о том, что придется валить из города.

Запись номер Четыре

Август принес холодные дожди и нехорошие слухи. О том, что скоро половина рабочих и служащих города будет безработными. Ну что ж, они обещают это уже второй год, но пока это оставалось слухами. Не могут же там, в областном центре… и в Москве – допустить социальный взрыв?

Она стояла и смотрела на разбивающиеся об стекло капли. Я хорошо знал это ее настроение. Не тоска, не обида, а страх. И я тут был ни при чем.

– Не бойся ничего, – попытался сыграть я в психолога, – Все будет хорошо.

– Да иди ты, – она отстранилась. – От тебя мне защиты не надо.

Она врала, я понял. Она переживала. Пусть не за себя, а за того маленького человечка, которого носила под сердцем.

В такие моменты так хотелось прижать ее к себе. Не как больного котенка, которого надо кормить из пипетки. И даже не как мать моего ребенка. А как любимую и желанную. Я никогда не искал женщину-дочку, хоть она и была моложе меня на три года.

Как она была прекрасна на фоне окна, темного неба, слабо рдеющего через пелену облаков заката. Да, я романтик, а вы не знали?

Хотелось броситься к ней и все забыть. Плюнуть на то, что такое поведение называется словом «каблук», «олень» и прочую чушь.

Но нет. Ни за что. Надо уважать себя… Да и бесполезно.

– Ты куда? – равнодушно спросила она, видя, как я одеваюсь.

– Хочу избавиться от хлама.

– Давно пора. А я посплю часок. Ночью не выспалась.

Надо было сделать всё сейчас, через пару месяцев это будет действительно хлам. Я бы продал и рабочий ноутбук, если бы он не приносил мне бОльшую часть денег да почти всю информацию.

– Не бойся ты. Меня не уволят, – сказал я ей, уже стоя в дверях. – Завод просто не могут закрыть насовсем.

В сумке на ремне лежал игровой ноутбук, а в рюкзаке, лямки которого терли мне плечи, лежало рабочее железо для майнинга. Все это я уже продал на Avito, оставалось только отвезти.

Вечером был уже без лишнего hardware, но с лишней сотней тысяч в кармане. конечно, не ахти, но копейка рубль бережет. И я подозревал, что больше мне это не понадобится. Один компьютер для работы у меня остался. Настины вещи я не трогал (за это она бы голову оторвала сразу).

В дополнение я обналичил свои криптовалюты. Я слоупок, и начал майнить фрикоины, когда основной ажиотаж уже схлынул, но обналичив их, я тоже кое-что получил.

Это были деньги на Большую Нычку. Но и это былоеще не всё. Надо было закупить номенклатуру товаров не только для нашего потребления, но и для обмена.

– Здравствуйте! – барышня-менеджер-по-кредитам улыбнулась мне улыбкой белой акулы.

Через минуту я уже сидел перед глазком веб-камеры, а мои данные пробивали по базе, в которой хранились сведения о каждом моем чихе.

Хоть получал я немного, но у меня была незапятнанная кредитная история и вид человека, которому можно доверять. И банк, похоже, решил рискнуть, хотя на моих глазах было отказано троим желающим попасть в «анальное рабство» (было в наше время такое выражение, но ты, дорогой читатель из будущего, его не поймешь).

Проценты были бандитскими. Видимо, кто-то из воротил банковского бизнеса был неисправимым оптимистом… а может, на свой страх и риск хотел урвать напоследок хоть что-то.

Но они все же надеялись на большие сроки стабильности, чем я. Я верил, что полугода в наличии у нашего мира нет.

Я еще мог повернуть назад. И, ничего не говоря Насте, тупо погасить долг за минимальные шесть месяцев… потерять, но не критично. А мог найти этим деньгам другое применение и даже попытаться что-то заработать.

Но после моего следующего шага… после того, как я эти деньги потрачу… обратной дороги не будет. Если я ошибусь, лучше удавиться сразу. Тогда она хоть получит пособие по потере кормильца. Если Тайный Синедрион, Кровавая Гэбня, жители планеты Нибиру или какие-то твари наверху сумеют-таки разрулить ситуацию… я не только буду выглядеть имбецилом, но и потеряю бабки. Но от этого еще никто не умирал.

Но даже в тот момент я предпочел бы, чтоб проблема рассосалась, чтоб тучи рассеялись. Вот только знал, что молиться и просить кого-то бесполезно. Потому что никого там нет и никто не властен над нашими судьбами, кроме людей. А люди выбрали свою судьбу сами.

В ту ночь засыпая, я ворочался и долго не мог заснуть. Фонарь с улицы слепил мне глаза. И это несмотря на то, что я устал, как сволочь. Наконец, фонарь погас. Но дело было не в том, что кто-то внял моим мольбам.

Просто выключили электричество. Я понял это, когда взглянул на мобильник, чтоб узнать время.

3:00

С вечера я поставил его на подзарядку. А теперь он перестал заряжаться. Отключился и холодильник.

Я тихо встал и подошел к окну. Фонари вдоль проспекта, насколько хватало глаз, не горели. Темны были и дома напротив.. Насколько я помнил, они были подключены от другой линии, и когда у нас электричество пропадало, их это не затрагивало. И vice versa. Теперь же, казалось, весь район погрузился во тьму.

Странные дела.

Уже утром из новостей я узнал о веерных отключениях, которые начали практиковать в нашем регионе. Причины звучали смешно. Кто-то кому-то не заплатил в цепочке между производителем и конечным потребителем. А мы-то причем? Мы платили вовремя. Я засекал, света не было минимум три часа.

Когда глаза привыкли к мраку, я посмотрел на нее. Во сне, спокойная и безмятежная, она казалась моей, такой же любящей, как раньше. Если бы не знать, что, стоит ей проснуться, как любимые черты тронет гримаса неприязни. Хотя она не так часто посещала ее лицо. Обычно она смотрела на меня бесстрастно. Но иногда проскальзывала.

Да, я все еще тут. Еще не умер и не убежал.

Так что пусть лучше спит. Моя спящая красавица.

Иногда, когда она разворачивалась во сне, я смотрел на ее животик, который был уже заметен, и думал о том, как хорошо, что она не разделяет мой бред.

Для чего рожать детей, если уверен на 99.99 процентов, что, даже если не сейчас, то в ближайшие двадцать лет мир, каким мы его знали, исчезнет навсегда? Если ты ПОЧТИ УВЕРЕН, что песенка цивилизации спета, а последние ноты будут пронзительными, как вопль ирландского духа банши? Воплем агонии, с последним воздухом выходящим из умирающих легких.

Те, кто сегодня похихикивают, будут орать как резанные. Хотя почему «как?» – если в темном подъезде им воткнут заточку в печень за сетку с картошкой.

Наша вечеринка, наш пир перед чумой закончился. Я не был уверен только в одном: Быстро все случится или медленно? Бойня нас ждет или хоспис? Пожар или медленное гниение?

С тех пор, как я заразился вирусом паранойи, я хотел одного – заработать денег, чтобы купить нам место в шлюпке. Может, мы сможем продержаться еще немного среди холодных волн.

Олигархи, министры и прочее ворье вкупе с их холуями, может, и переждут беду в автономных бункерах и укрепленных коттеджных поселках. Но нас туда не пустят.

Остается надеяться только на себя. И молиться, молиться, чтоб я ошибся.

Я нежно поцеловал ее в лоб и опять укрыл одеялом. Только после этого я смог заснуть, думая о нашем ребенке. В каком мире он будет жить?

Мир еще жил по инерции, когда я понял, что пора бороться когтями и зубами. Пора забыть про галантность и про то, что ты всего лишь компьютерный хомяк с пузом. Настало время расталкивать всех локтями. Богатые спасутся. Им достанутся места в шлюпках. На Западе и так в последние годы культивируется так называемая «lifeboat ethic»: пусть погибнут все остальные, мы им все равно не сможем помочь. Сволочи.

Сильные спасутся. Успеют добежать до спасения, если надо – по трупам. Народы из кают 3-го класса после столкновения с айсбергом будут заперты на нижней палубе, как в известном кино. Здесь будет настоящий ад. И даже если ты ловок как герой ди Каприо, тебе придется туго. Если только ты не можешь прогрызть себе дорогу.

Ей нравился этот фильм.

Может, нас, везучих пассажиров, прибьет к острову, и мы проведем остаток своих дней, вспоминая и рассказывая своим детям о былом величии своего корабля.

А я вспомнил строчки из песни: «Но никто не хочет и думать о том, пока "Титаник" плывет».

Запись номер Пять

Я сказал ей, что у меня много дел на работе. Теперь она относилась к этому спокойно, хотя раньше расстраивалась из-за каждого лишнего часа, когда мы были не вместе. Мне надо было навестить домик, сделать последние приготовления перед эвакуацией.

Я купил его еще в апреле. Вернее, закончил тогда оформлятьдокументы. Настя ничего не знала.

Шоссе проходило от деревни километрах в десяти, а чтобы добраться сюда из города без автомобиля, надо было часа два ехать на электричке, потом еще час с лишним пилить пешкодрапом по грязной грунтовой дороге, где в распутицу могла проехать далеко не любая машина. Но мое изделие немецкого автопрома пока нормально справлялось с этой задачей.

Зимой, как я сразу подумал, могут быть проблемы – но не так далеко было единственное работающее местное предприятие – какой-то совхоз. Они чистили свой участок дороги. А оставшиеся пятьдесят-сто метров я как-нибудь расчищу.

Но я держал в голове, что, возможно, автомобили как средство передвижения, будут доступны для исхода не всегда.

Правда, в этом были и свои плюсы. Если эскалация кризиса дойдет до высшей точки (про это писали выживальщики) – из городов наверняка будут выплескиваться волны голодных беженцев, которые станут опустошать округу не хуже, чем гунны или татаро-монголы.

Даже хорошо, что почти никто чужой не сможет сюда проехать. Да и вряд ли кто-то захочет. Тут не было ничего, что стоило бы внимания. Объектов для грабежа или расхищения.

Найти хороший дом оказалось трудновато – половина из них в этой дышащей на ладан дыре находилась в плачевном состоянии. Был такой в эпоху Хрущева термин: «неперспективная деревня». Так вот, это о таких. Почти все, кто мог и хотел работать, давно уехали, а оставшиеся вели растительный образ жизни.

Наконец, я нашел его. Неплохой крепкий деревянный домишко на отшибе, хоть и старый, но срубленный на совесть. Рядом баня, дровяной сарай и хлев. Ручей, из которого можно будет брать воду, если что-нибудь случится с колодцем.

Правда все носило на себе следы запустения, судя по всему, начавшегося после катаклизмов девяностых, да так за тридцать лет и не закончившихся: забор покосился, земля от небрежения пыреем да осотом заросла и рубероид на крыше начал гнить (надо бы перекрыть шифером или металлическую крышу сделать, сразу подумал я). И обшить дом тоже не мешало бы.

Дом мне приглянулся. Купить его оказалось несложно. Вместе с участком он обошелся совсем недорого, оформление документов прошло довольно быстро. Хозяйка, рябая бабища с испитым лицом была счастлива, что заезжий «лох», как она думала, сразу выложил задаток. Она тут же побежала в сельмаг отмечать удачную сделку. Из ее разговора с соседкой я уловил, что жить она будет у дочки в городе. Там хоть и барак, мол, но сортир будет теплый. Ну-ну.

Похоже, она не могла поверить своему счастью – из этой полумертвой деревни вдали от трасс и железной дороги народ бежал, просто оставляя дома на поживу охотникам за цветным металлом и бомжам.

Жить здесь было нельзя. Но выживать – возможно, если случится то, что я видел в будущем. Так мне казалось.

В поисках места для спасения я рассмотрел почти взаимоисключающие условия.

Надо было найти место не слишком близкое к цивилизации, но и не слишком дикое. Не затапливаемое по весне, но там, где есть вода поблизости. Где нормальная почва, не сухая. Но и не болотистая. Выбрать деревню, где много людей? Или совсем заброшенную? Или дачный поселок?

После смерти родителей дачу я сразу продал, а теперь не раз об этом пожалел.

Я еще не решил тогда, для чего именно нам это нужно. Или мы хотим переждать там пару-тройку месяцев. Или прожить максимум год. Или же остаться навсегда. Все эти варианты предусматривали разные стратегии. И все же я решил сразу ориентироваться на второй сценарий, оставляя лазейки для третьего. Убежище на несколько месяцев – не нужно. Их можно и в городе пережить. Кризис на несколько месяцев – это ерунда.

Уже с весны начал потихоньку заниматься ремонтом.

Все сделаю, как у этого Мансура из Башкирии, который вел один из каналов про выживание и дауншифтинг.

Список запасов был мной подготовлен заранее. Внимания требовали колодец, вода, насос, выгребная яма, погреб был небольшой... но убежищем от ЯО он быть и не должен.

И от метеорита тоже. Тут сразу смерть. Если он упадет, то остается только подготовиться к лучшему миру.

Соседний участок был заброшенный. Местные пока интереса к нам не проявляли. Но я знал, что они могут его проявить. Поэтому запасы я спрятал основательно – под сараем выкопал глубокий дополнительный погреб, и замаскировал его крышку. А сам дом выглядел так, будто это была просто дача для кратковременных летних посещений. Пустые комнаты, старый диван, стол и несколько древних стульев. Пара старых кастрюль – других вещей тут не было. Такая вот причуда горожанина, пусть думают так.

Даже дверь не закрывал на замок, а завязывал на проволочку. Кому надо – зайдет, увидит, что ни хрена внутри нет, и уйдет восвояси. Так я рассуждал.

Я тогда не задумывался, насколько же сильно я рисковал.

*****

Весь сентябрь я продолжал следить за новостями – в сети и по «тель-авизору». В каждой статье и репортаже видел скрытые знаки беды, подвижки в земной коре, которые скоро приведут к чудовищному землетрясению. «Не успеть, не успеть – звенела колокольчиком мысль в голове. И заставляла спешить, отказываться от второстепенного в пользу главного.

Работу я еще выполнял нормально, на заводе сократили почти весь персонал, но айтишник был по-прежнему нужен, и зарплату мне платили, хоть и без премии.

Но все подработки я смело посылал к черту, если они мешали готовиться к главному.

Когда президент озвучил план совместных учений Россия-Китай в Забайкальском крае (легенда учений – совместное отражение агрессии военного блока CATO, оказание помощи мирному населению в районе применения оружия массового поражения), я понял, что надо торопиться.

Когда белорусский Батька (уже почти наш соотечественник) посоветовал своим согражданам создать запас продуктов на три года, я сделал так же.

А когда наш президент подписал пресловутый закон о создании частных армий, я понял, что счет пошел на месяцы.

«Это ж неспроста. Эти якобы ЧВК явно для чего-то нужны. Для того, что нельзя сделать силами обычной армии».

Когда банки почти перестали выдавать кредиты даже под 80% годовых, и в два раза упали цены на жилье, я был в основном готов.

Оставались мелочи. Главное, успеть до холодов…

В конце месяца я купил в магазине спецодежды теплую куртку и штаны из камуфляжной ткани, похожие на форму охранника, рабочие ботинки; уродскую, но теплую ушанку и две пары валенок. Купил простых, но теплых вещей для Насти и для ребенка. Может, дизайн вещей и подкачал, зато зимой не замерзнем.

Собрал два тревожных рюкзака – для нее и для меня.

Лекарства у нас всегда были раскиданы как попало. Я знал, что складывать их в аптечку бесполезно – скоро опять разбегутся по всей квартире. Но может статься, что все случится так внезапно, что мы не успеем даже ее достать. Я засунул их в тумбочку. Пусть будут хотя бы в кучке.

Когда я смотрел на свою жену, мне тяжело было свыкнуться с мыслью, что будущее будет таким.

И это только начало. Разборки сверхдержав по принципу «умри ты сегодня, а я завтра». А мы, население, хоть свое, хоть чужое… мы для них насекомые. Такой же ресурс, как газ и нефть. Даже менее ценный.

Дальше – больше. Если вся технология, к которой поднялась цивилизация к началу XXI века, рухнет, то не будет плавного отката к двадцатому или девятнадцатому. Будет новое средневековье, какое мы видели в Афганистане, Сомали, в Центральной Африке. А дальше, если в течение считанных лет тренд не будет переломлен – каменный век, причем без шанса когда-либо вернуться к сияющим вершинам.

Я знал, что для Насти в ее состоянии покидать досягаемость «Скорой помощи», Женской консультации, других привычных удобств ─ большой риск. Знал, что без лишних оснований ее туда не потяну. Да и согласится ли она сама? Насильно заставить не смогу.

Но если ситуация пойдет по худшему сценарию (тут можно заменить матерным словом) – уж точно бегство – это не больший риск, чем остаться погибать от того, что, как я считал, надвигалось на города. Я много читал про такие кризисы. Про некоторые у нас на форумах даже рассказывали очевидцы. А здесь все надо будет умножить на десять. Такой волны цунами мир еще не знал.

Если ошибусь – никто не помешает нам через неделю или месяц вернуться к цивилизации и больницам. И мы просто дружно посмеемся над моей глупостью. Так я думал.

Но товарища Ноя его паранойя когда-то спасла, и его семью заодно. И все мы помним, что стало с теми, кто смеялся.

В нашем городе оружейного магазина нет. Пришлось ехать в соседний.

─ Ну и куда ты? – равнодушно спросила она.

─ К любовнице поехал. – в тон ей ответил я. – Я тебя тоже люблю, родная.

После недолгих колебаний приобрел магазинную Сайгу-12К с пистолетной рукояткой. Я прекрасно понимал, что вояка из меня не ахти, но лучше это, чем ничего. Для охоты она вряд ли подойдет, а вот для стрельбы в упор, не целясь от пуза по человеческим мишеням – вполне. Морально я был к этому готов. Патронов тоже закупил еще.

Я купил бы больше патронов, но были и более неотложные траты. Воевать я не собирался, а для защиты этого хватит. Да и зарплату за прошлый месяц выдали только на тридцать процентов. Завод, похоже, скоро остановится, и даже я там буду не нужен.

Я оказался прав.

Запись номер Шесть

Еще с лета я проводил выходные в новом домике, а по будним дням как обычно работал в городе. В сентябре пришлось перейти уже на полставки. Зато стало больше времени и сил для подготовки.

Почти у всех, у кого в городе еще оставалась работа, рабочая неделя теперь составляла четыре дня, а зарплата от силы половину – и дай бог, если от прежней зарплаты, а не от голого оклада.

Но я слышал, в «лихие девяностые» было еще хуже, и люди терпели. Надеялись, что все образуется.

Кроме силовых структур. Они, насколько я узнал от товарища, все получали вовремя. Предприятий ВПК у нас в городе не было, но не сомневаюсь, что там тоже платили в срок.

Новости я иногда краем уха смотрел, и там говорили о необходимости затянуть пояса, пугали кольцом врагов и предлагали с оптимизмом смотреть в будущее.

Мой дешевенький ноутбук не годился для игр (которые мне были теперь на хрен не нужны), и для сложных графических операций тоже не подходил. Но я не собирался мультики снимать.

На выходных я пахал как папа Карло в домике и уставал так сильно, что редко доставал ноут. В остальные дни постоянно сидел за ним и пытался найти какую-нибудь подработку. Со стороны это выглядело так, будто я в игрушки играл, но Настя слова мне не говорила.

Заказов на фрилансерской бирже в пределах СНГ почти не стало. Спрос на услуги кодера упал до минимума, а конкуренция стала такой, что на один заказ сразу набрасывались тысячи желающих, все доставалось самым топовым и ушлым.

На западных биржах тоже было не пробиться. Несколько потенциальных заказчиков сразу дали мне от ворот поворот, когда узнали, откуда я. Спрос на русскоязычного программиста вдруг резко стал отрицательным.

Даже просто зайти в иностранный интернет было тяжело, постоянно всплывала плашка, что данная страница заблокирована, или нежелательна, или просто недоступна по техническим причинам. Все дело в Информационной Защите, выстроенной по периметру нашей Родины по аналогии с китайским фаерволом.

Многие страницы даже в российской сети были частично зацензурированы. По некоторым темам нужную информацию было просто не найти, отдельные новости о происшествиях или обсуждения внезапно куда-то пропадали и заменялись другими, более позитивными. Везде царили боты, которые направляли все дискуссии в нужное им русло.

«Все для нашего блага. Ох, какие же они там заботливые».

Даже русская Википедия открывалась только через VPN. Конечно, я мог обойти любую защиту. Но я знал, что таких умников стали без шуток отслеживать, поэтому не хотел привлекать лишнего внимания к себе. И читать про оружие и взрывчатку теперь не стоило. В кризисный период такие интересы спецслужбы должны особенно активно мониторить.

Настя легко проглотила объяснение, что я нашел новую работу по выходным. Иногда я даже привозил ей деньги с этой «работы» – естественно, взятые из оставшейся моей заначки. Хотя остались сущие крохи.

Чтобы привести дом в жилое состояние, понадобилось вложить много труда – поменять крышу, вставить новые стеклопакеты вместо ветхих старых окон, обшить его и утеплить, не меньше работы потребовали хозяйственные постройки.

Я с ужасом думал про грядущую посевную… если все-таки выхода не будет и придется эвакуироваться. Конечно, запас есть – но не использовать огород глупо.

Нет, все-таки городской человек – это, как правило, лентяй, сколько бы он не жаловался на стрессы и загруженность. Но лень – это нормально, именно она вывела нас к вершинам прогресса. Вот только это не поможет нам выжить, если мы с этих вершин вдруг упадем. Придется в пожарном порядке перестраиваться. Все ли смогут?

Обшивать пластиком или новомодными сэндвич-панелями я не рискнул бы, даже если б хватило денег – такой дом «игрушечка» в такой заднице географии будет смотреться как приманка. Или как вызов. Еще до Событий могут сельские маргиналы красного петуха пустить из зависти.

Хотя тут молодых почти нет, одни бабки – которые дедков своих уже схоронили. Но лучше не рисковать.

Постепенно, чтобы не привлекать внимание тяжело нагруженной машиной, я перевез сюда свой запас из гаража. И сделал еще одну нычку под угляркой, чтобы не класть все яйца в одну корзину. Это для НЗ, неприкосновенного запаса. Никто не будет искать тайник там, где лежит обычный уголь.

Времени хронически не хватало – и вскоре я понял, что жить двойной жизнью становится невозможно. Придется выбирать.

Только состояние Насти меня останавливало. Я знал, что если предложу ей переехать в деревню прямо сейчас – моей семьи не станет сразу же. И мне она может предложить провериться у психиатра.

«Ты псих? Туда даже «скорая» за три часа не доедет, если что», – могла бы сказать она. Настя не понимала до конца серьезность ситуации и тенденций.

А без нее переезд теряет смысл. Спасать себя одного я не собирался. Если уж придется идти на дно – то вместе.

Я знал, что коллеги меня не поймут, если подам заявление об уходе. Но мне было на их мнение плевать. Завод и так закрывается.

Но почему-то я уверил себя, что чуток времени еще есть. Что этой зимой и осенью ничего не случится.

А после того, как родится ребенок, можно и свалить. Может, тогда она согласится.

Следующей весной я уже хотел засадить свой огород, и вообще полностью заняться налаживанием хозяйства. Я знал, что совмещать жизнь крестьянина и офисного пролетария невозможно. Планировал купить кур и кроликов. Да и охранять урожай от «добровольных помощников» надо будет постоянно.

Увы, события опередили меня.

*****

На личном фронте все было без перемен. Мы так же жили с ней как два чужих человека. Ледяная стена между нами казалась несокрушимой. Со стороны это наверно смотрелось забавно. Мы оба старательно делали вид, что не замечаем друг друга.

В деле подготовки к эвакуации достижений было больше.

Двое моих товарищей (нет, не те, о которых я писал выше) разделяли мои взгляды на перспективы человечества. Мы с ними много обсуждали все это. Оба семейные и с детьми, примерно моего возраста.

Я думал, что они созрели настолько, что готовы к «эвакуации». Была мысль приобрести им дома по соседству с моим. Получилось бы нечто вроде коммуны. Панировали даже купить вскладчину лошадей – две сельские лошади с телегой обошлись бы в штуку баксов – семенной материал, побольше угля и многое другое. Была идея завести коз, распахать количество земли, необходимое для полноценного натурального хозяйства. Чтобы и овощи, и картофель были полностью свои. Конечно, эти потуги диванных городских выживальщиков показались бы смешными и для коренных деревенских, и для настоящих спецов. Но выше головы не прыгнешь. Не ошибается тот, кто ничего не делает.

Зато наше жизнеобеспечение могло бы стать почти автономным от цивилизации.

В город ездить было бы трудновато, но можно попытаться найти работу с более гибким графиком. Я не терял надежды, что фриланс оживет. Хотя у нормального крестьянина в период сева или уборочной может и не быть свободного времени.

Но все это так и осталось прожектами. Товарищи меня подвели. Видимо, их «лучшие половины» обработали им мозги и отговорили от переезда и даже от создания плацдарма для эвакуации. Очень жаль.

Ведь лучший способ принять новое средневековье – спуститься туда самому, не дожидаясь, пока тебя спустят туда насильно.

Да, мой читатель из будущего (может, ты историк или что-то в этом духе?), постиндустриальное общество наступало. Но оказалось не совсем таким, как его представляли теоретики конца двадцатого века вроде Френсиса Фукуямы. Точнее, совсем не таким.

В Стокгольме Нобелевские лауреаты еще вещали почтенной публике о том, что, мол, в связи с наступлением информационной эпохи промышленность и сельское хозяйство больше не играют роли. А питаться люди будут «программными продуктами». А машины будут ездить на «инновационных технологиях» и «инвестициях», ага. Фигасе.

Типа того. Кретины, не правда ли?

А о том, что без продукции промышленности даже самый интеллектуальный представитель информационного общества почувствует себя неуютно. А без продукции сельского хозяйства – 1,5-2 кг. пищи в день – и вовсе СДОХНЕТ, сколько бы денег у него не было, как царь Крез над своим златом… они почему-то умалчивали.

Ведь деньги и информация – это даже не станок, на котором можно точить и напильники, и детали для самолета. Информацией сыт не будешь, как и долларами, будь они хоть бумажными, хоть электронными. Первыми хоть печку можно растопить.

В этом хрупкость той хайтековской надстройки, частью которой я был. Да, она красива. Как шпиль над зданием. Но если здание рушится – она первая летит вниз. И уж точно не останется стоять.

Но в одном они попали в точку. Трехсотлетний век промышленности подходил к концу.

Потому что системные проблемы привели мир к кризису, в котором, вместо совместного спасения, страны решили вести себя как пассажиры спасательной шлюпки – съедать самых слабых. Но и сильные не могли быть в безопасности.

Пришел ЖП, бессмысленный и беспощадный. И выражался он не в том, что плохая Америка схавала весь мир, а в том, что предел прочности и сложности мировой экономики был превышен. Почитайте теорию синергетики, теорию систем и прочую заумь. Может, в вашем будущем такое кто-нибудь еще знает.

В воздухе отчетливо пахло Жареным.

14 октября зарплату за сентябрь выдали продуктами. Пособия, стипендии и пенсии в нашем городе не выплатили вообще. Жаловаться было бесполезно. Говорили – «временные трудности с перечислением, вы все получите позже».

Счастливцы на муниципальных предприятиях и службах, работники объектов жизнеобеспечения типа ЖЭКа вдобавок к этому получили по талонам кур, говядину, молочные продукты..

По телевизору много говорили про панику на биржах. Как будто тут у людей своей паники было мало. Про политику лучше вообще не думать. Там творилось такое… я просто пересытился информацией, понял, что она бесполезна и запретил себе пропускать это через себя. Кроме голых фактов. Типа разорванных договоров и заявлений Генассамблеи ООН.

Я уже понял, что тревога не желтая, а оранжевая. И скоро будет красная.

По дороге на работу увидел у городской Администрации странную штуку. Вроде БТР, но какой-то недоделанный и с решетками на окнах.

Из новостей я узнал, что это водометный броневик «Лавина». Типа учения у ОМОНа.

Дураки. Идиоты. Они там вообще историю не учили? Русские могут выглядеть терпеливыми. Но если их довести, они не ограничатся верхушечной сменой власти на таких же жуликов. Они выйдут, чтобы снести систему до основания. А затем… не знаю, будет ли вообще это «затем». Мир изменился.

А кто-то выходит и чтобы грабить, резать и вешать.

И вместо этой штуки для безопасности чиновников тут должен быть настоящий БТР, небрежно наставивший на площадь ствол КПВТ.

Или это для зимы? Зимой водой будут обливать протестующих? Гуманно, черт возьми, и ледяные скульптуры к Новому году делать не надо.

Уж лучше тогда пулями.