Текст книги "Боевой аватар"

Автор книги: Алексей Олейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Алексей Олейников
Боевой аватар

Часть первая

Глава первая

– Как спокойно, – Лаура подняла жалюзи, и встала у окна, кутаясь в простыню. – Отключи репеллент, Джузи.

– Мошкара налетит, – зевнул Джузеппе. – «Москитку» все равно не слышно.

– Это тебе не слышно, – Джузеппе не видел, но почувствовал, что Лаура чуть нахмурилась.

Джузеппе вздохнул и щелкнул пультом электронного репеллента.

Он встал, прошел босиком по прохладному деревянному полу и обнял Лауру:

– Конечно, знаю, малыш. Ты слышишь все.

– Ничего ты не знаешь, – Лаура качнула головой. – Человек – маленький завод по созданию звуков: сердце стучит, кровь шуршит в артериях, воздух с шумом входит в легкие. Ты в курсе, что у вашего директора… Ренье, кажется? У него кардиостимулятор. Причем давно.

– Нет, – удивился Джузеппе, – Он никогда не жаловался на сердце.

– Представь, что каждый человек перед тобой – развернутая книга, которую ты легко читаешь, – сказала Лаура. – Чем он болеет, сколько ему лет и чем он увлекается, какая у него машина и когда он позавтракал.

– В детстве я мечтал стать суперменом, – улыбнулся Джузеппе.

– А знаешь, о чем я в детстве мечтала? Быть никем. Серой мышкой, самой незаметной в классе – самой тихой мышкой на свете, Джузи. Чтобы у меня была самая обычная школа, обычная семья, обычный дом. Быть суперменом совсем не весело, Джуз.

Она замолчала.

Джузеппе и сам мог продолжить. Рассказать черной африканской полночи о скромном миланском виолончелисте Луиджи Бонатти – хорошем профессионале и любящем отце, который мечтал о звездной карьере будущей дочери. Гений – это всего один процент таланта, все остальное – труд и терпение. Луиджи это прекрасно знал. Но один, самый важный, процент дает природа.

Или китайские генные инженеры.

Всего один ген – ген «Страдивари», ген абсолютного слуха.

Наверное, жена очень любила его, раз согласилась на изменение генома их еще не родившегося ребенка. С 2020-го модификации генома в Европе были запрещены, так что Луиджи опустошил банковский счет и повез жену в Юго-восточную Азию.

Дальше Джузеппе вспоминать не хотелось.

Бонатти был скрытен и тщеславен. Никто не догадывался, что они не просто отдыхали с женой на Тайване. Да и кому могло прийти в голову, что Луиджи способен на такое?

А спустя семь месяцев родилась малышка Лаура.

Следующие восемнадцать лет целый исследовательский центр пытался понять, что именно произошло с геномом Лауры Бонатти. Помочь могли бы сотрудники фирмы «Next Evolution», проводившие операцию, но Интерпол так и не нашел никаких следов компании – она испарилась вместе с командой генетиков, обаятельным директором – мистером Ю, и даже секретаршей.

Генная модификация оказалась не совсем той, о которой мечтал сеньор Бонатти.

Лаура слышала все. Шум машины, проезжающей за несколько километров, крики летучих мышей, инфразвуковые вибрации водопроводных труб…

Каково это – от рождения быть погруженным в океан звука? Жить, слыша все, не имея возможности закрыть уши, спрятаться хотя бы на секунду от насилующей сверхчуткий слух какофонии: монотонного гула проводов, писка электроники, рева самолетов и машин.

Ее спас семейный врач, которому молодая мама принесла новорожденную с жалобой на непонятные симптомы – сильное перевозбуждение, острая реакция на любой громкий звук, постоянный плач.

По всем показателям ребенок был абсолютно здоров, но педиатр – старик Бернелли на всякий случай назначил полное обследование. Только что отгремела третья пандемия «свиного гриппа», и, хотя симптомы не совпадали, Бернелли просто решил перестраховаться. К тому же, в своей практике он сталкивался с разными случаями, но никогда не видел, чтобы ребенок так сильно реагировал на включенный аппарат УЗИ.

Разумеется, полный анализ генома Бернелли провести не мог. Зато он моментально обнаружил анатомические отклонения в строении слухового аппарата. А категорический отказ матери от углубленного обследования только подстегнул его подозрения.

Луиджи Бонатти, «отцу-изуверу», как окрестили его газеты, удалось избежать тюремного заключения – операция была сделана за пределами ЕС.

Он просто лишился родительских прав и работы. Мать Лауры умерла вскоре после начала скандала, что тоже поставили в вину неудачливому виолончелисту.

Правозащитники были в смятении – часть из них отстаивала права ребенка, другие яростно вступались за родителей, а одиозный Радикальный фронт эволюционистов даже раскололся на «бонаттистов» и «умеренных».

В итоге именно из-за «Проблемы Бонатти» была принята Генетическая Хартия ЕС, объявившая любые генные эксперименты в Европе вне закона, так что линчевать Бонатти мечтали все европейские генетики. Но он покинул Италию, и следы его затерялись где-то в Латинской Америке.

А Лаура осталась.

«Девочка Франкенштейн», ребенок-уникум: нулевой порог слышимости, «объемное акустическое зрение». Девушка, которая могла слышать почти во всем диапазоне волн.

На следующие восемнадцать лет домом для Лауры стал исследовательский центр в Северной Италии. По теме «ошибки Бонатти» был написан не один десяток диссертаций.

Еще бы. Первый случай направленной ре-эволюции. Ведь абсолютный музыкальный слух был лишь мелким дополнением к букету способностей, которые подарили безвестные тайваньские геноинженеры дочери Луиджи Бонатти.

Они же лишили ее нормального детства.

Держать Лауру под стеклянным колпаком до старости ученые не могли, хотя, возможно, им очень этого и хотелось. В восемнадцать двери центра захлопнулись за ее спиной. Но куда идти, она не знала.

У нее было великолепное образование – в центре работали лучшие ученые Европы, и уникальный дар, но как жить за пределами центра, она не знала.

Мир ее не ждал и не искал. За восемнадцать лет все забыли эту историю, к тому же с тех пор в мире появилось довольно много «людей Х» – название старого комикса легко прилепилось к геномодификантам.

Лаура поменяла фамилию на ди Франша – по названию деревушку в Альпах, рядом с центром. И исчезла на долгих три года, о которых она говорила Джузеппе вскользь и глухо. Чем она занималась, Джузеппе мог только догадываться. Так же, как и где и как ее отловил полковник Франчелли.

Мечта Луиджи Бонатти не сбылась. Его дочь не стала ни музыкантом, ни композитором.

Огромная белая луна плыла над верхушками деревьев, и Джузеппе вспомнил, что тогда, в 67-м, в ночь их первой встречи в Боготе, тоже было полнолуние. Каким же ветром его занесло в Колумбию на конгресс приматологов?

«Поезжайте, старина, – говорил декан Форца, – Богота чудесный город. Колониальный стиль, испанская архитектура, классицизм, барокко, Анды, сельва. А какие там приматы! Чуть отъедешь от города – они уже, голубчики, в ветвях скачут. Непременно послушайте доклад об особенностях социального поведения Aotus azarae, автор Хорхе Мануэль из Колумбийского университета. Большая умница, обязательно с ним познакомьтесь…»

И Джузеппе сдался.

Сдался, хотя незаконченная диссертация камнем висела на совести. Для ее успокоения он прихватил файл с собой.

Воображение рисовало картины хорошей утренней работы – в отеле, на балконе в стиле барокко, за чашкой ароматного колумбийского кофе, с видом на просыпающийся город и розовеющие пики Кордильер…

Отель был отвратителен.

Он вонял. Нет, он смердел. Там были такие запахи, с которыми Джузеппе не сталкивался никогда – за всю долгую кочевую жизнь «в поле».

Отслаивающие обои, сороконожки толщиной с палец, охрипшие кондиционеры – наверное, еще прошлого века, персонал, ни слова не понимающий по-английски – пожалуй, с пигмеями лесов Итури найти общий язык было гораздо проще, чем с сотрудниками «Hotel Inka».

Правда, балкон был. Он выходил на задний двор отеля, с видом на розовеющие по вечерам мусорные баки, в которых копошились местные приматы вида Homo Sapiens.

С антропологической точки зрения это, наверное, было любопытно, но Джузи всегда больше интересовали гориллы и шимпанзе.

В довершение всего его поселили с каким-то невыносимо занудным старикашкой-немцем. От его бесконечных рассказов в духе «помню, когда я служил в Бундесвере, в 2005-м мы с другом Францем едва не угодили в руки талибов…» Джузеппе начало тошнить уже в первый вечер. Больше всего бесило, что отставной вояка никогда не заканчивал истории.

Джузеппе смылся в ближайший приличный бар и твердо решил, что утром улетает домой. Заказал пива и начал просматривать на коммуникаторе список завтрашних рейсов.

И тут появилась она.

Невысокая и чуть полноватая. Янтарные глаза, в которых плясали золотые искорки смеха, взрыв вьющихся каштановых кудрей… Подвижная, как капля ртути, она ни секунды не стояла на месте, любовь и любопытство к жизни переполняли ее, и невольно выплескивались на окружающих – так, что люди при встрече не могли удержаться от улыбки.

Пара суровых парней за ее спиной словно явились из другой реальности. Точные короткие движения, скупая мимика, и выправка. Джузеппе был хорошим биологом и разбирался в повадках и социальной структуре высших приматов. А этот подвид он изучил ближе, чем хотелось бы – приходилось пересекаться и в Африке, и на Яве.

Она просто не могла находиться с ними в одном пространстве – это было настолько невозможно, что у Джузеппе защемило сердце.

Воспитательница в детском саду, волонтер «Гринписа», вольный художник – Джузеппе мог представить ее в любой роли, но только не той, кем она была на самом деле.

Уже в Италии ему на глаза попалась короткая статейка об успешном освобождении в Колумбии заложников, три года удерживаемых боевиками ФАРК. «В операции принимало участие подразделение итальянского полицейского спецназа НОКС» – вскользь сообщала заметка.

Биолог Джузеппе Ланче порадовался за заложников и забыл про эту историю – все это было бесконечно далеко от его работы и от девушки, занимавшей все мысли.

«– Почему ты со мной, Лори?

– Ты хорошо звучишь, – смеялась Лаура. – В тебе есть колокольчики».

И не понять, всерьез она или нет. Джузеппе и не пытался. Он был счастлив, каждую секунду, пока они были вместе, он берег эти секунды, словно глотки воды в пустыне, и впитывал их всем своим существом.

Он ходил на цыпочках и говорил шепотом, хотя Лаура и говорила, что это вовсе не обязательно – электронные беруши снижают ее чувствительность до обычного человеческого уровня. Но Джузеппе так хотелось.

Лори сама все ему рассказала. Он бы, наивный, так и продолжал верить ее легенде о тяжелой работе пресс-секретаря в крупной горнодобывающей компании, постоянных перелетах, выматывающих сменах часовых поясов и век не догадывался, чем же занимается Лори.

Нет, не Лори. Лаура ди Франше – особый специалист технического отдела Дивизиона специальных операций Министерства внутренних дел Италии. Лингвист, сапер, и специалист широкого профиля.

Отца Лаура никогда не искала.

Так что Джузеппе все знал.

– Давай спать, Лори. Завтра …

– Полная луна, Джузи, – Лаура подняла голову, и Джузеппе мучительно захотелось припасть губами к тонким чертам ее лица, полного прозрачной белизны.

– Здесь она совсем другая. Африканская. Я бы хотела оказаться там – в космосе, Джузи. Там должно быть, наверное, очень тихо.

– Давай спать, – вздохнул Джузеппе. – Завтра рано вставать.

Глава вторая

Мотор натужно ревел, джип медленно полз по раскисшей лесной дороге, упрямо карабкаясь в горы. Их маленькая экспедиция забиралась все глубже в дебри национального парка Вирунги, раскинувшегося почти на восемь тысяч квадратных километров в провинции Северное Киву Демократической республики Конго.

Рейнджер Луи, низенький и коренастый хуту, молча крутил руль. Его напарник Жозеф, с самого начала пути сидел вполоборота. Он беспрестанно шутил, бурно жестикулировал и бросал пламенные взгляды на Лауру, которая мгновенно подхватила игру и чудовищно кокетничала.

«…расти напряженность на границе с Тутсилендом. После объединения Уганды и Руанды главная задача – защита тутси от партизан хуту, поддерживающих свергнутые режимы, заявил… – дорога нырнула в ложбину, и приемник потерял сигнал.

– Жозеф, выключи ты его, – попросил Джузеппе. – К черту политику.

– Это не политика – возразил Жозеф, – это жизнь. Эти тутси, гадюка их мать, все им неймется.

– Жозеф! – Лаура приподнялась на заднем сидении.

– Простите, муазель Лаура, – Жозеф потянулся к приемнику. – Сейчас…

– Да нет, же! – Лаура хлопнула его по спине. – Оставь приемник в покое, скажи лучше, как будет на лингала «гадючьи дети».

– Муазель… – замялся рейнджер и Лаура захохотала.

«…к международным новостям. По данным пресс-службы международных сил в Афганистане операция по освобождению американского персонала горнодобывающей компании «Маверик» прошла успешно. Никто из заложников не пострадал, все террористы были уничтожены. Генерал Ваковски выразил…»

– Вот теперь можешь выключить, – сказала Лаура. – Странно…

– Ты о чем? – не понял Джузеппе.

– Операцию проводили военные, – Лаура потеребила мочку уха. – Пустяки, не обращай внимания. Что это за птица?

– Где? – Жозеф обернулся.

– Все, улетела, – Лаура откинулась на сидении, и с любопытством стала изучать низкие стены джунглей и выплывающие из утреннего тумана отроги горного массива Вирунги. Изредка она позевывала, деликатно прикрывая рот ладошкой.

«Все-таки не выспалась» – отметил Джузеппе, а Лори хваталась за борт при резких скачках машины и чуть кокетливо поправляла берет. Образ «белой туристки» ей явно удавался.

А Жозеф сверкал улыбкой и воинственно сжимал карабин, рискуя выпасть из джипа. Если бы меня здесь не было, подумал Джузеппе, он уже давно исполнил бы какой-нибудь замысловатый брачный танец.

«Господи, как ребенок. И это рейнджер национального парка Вирунги,» – Джузеппе про себя вздохнул и сверился с навигатором. До полигона оставалось километра полтора.

– Что мы увидим сегодня, Джузи? Окапи? Лесных слонов? Кистеухих свиней? – поинтересовалась Лаура, – Или горилл? Я бы попрощалась с Куджо, он такой большой, важный. Настоящий вожак.

– Лори, все что захочешь. Считай, что это твой Диснейлэнд.

– Здорово, – просияла Лаура, – у меня никогда не было своего парка. А где здесь главный аттракцион?

– Скоро увидишь, – улыбнулся Джузеппе.

Напоследок встряхнув пассажиров, джип остановился.

– Приехали, – Джузеппе спрыгнул, подал руку, помогая Лауре выбраться.

– Какое странное место… – Лаура прошлась по выровненной, расчищенной от деревьев площадке. Задумчиво поглаживая витой серебряный браслет на запястье, поглядела на обломки стволов, спутанные метелки пальм, устилающие утоптанную красную землю. – Вы что, какой-то экологический танк здесь испытывали? Особо мирный и безопасный для зверушек?

– Почти, – едва они оказались на площадке, как Жозеф немного сник.

– Доброе утро, Лаура-сан, – Ямагучи появился как всегда незаметно. Еще секунду назад проем между двух уцелевших пальм на краю полигона был пуст, а теперь, пожалуйста, – техник полевой биолаборатории «Итури» собственной персоной: невысок, подтянут, строен, и как всегда доброжелателен.

– Доброе утро, Джузи, Жозеф, Луи.

– Охайо годзаймас,[1]1
  Доброе утро (яп.)


[Закрыть] Ямагучи-сан, – откликнулась Лаура. – Вы сегодня какой-то напряженный. Я не помешала?

– Нет, что вы, – техник едва заметно улыбнулся, – Вы пришли поглядеть на нашего малыша? Или просто небольшая прогулка?

– Пожалуй, что на него, – задумчиво заметила Лаура. – Где же он, Ями, не томите. Джузеппе обещал мне главный аттракцион.

– Будет вам аттракцион, – японец поправил очки. – Лаура-сан, я наслышан о ваших талантах. Объект в джунглях. Сможете определить направление, дистанцию и скорость движения?

– Попробую, Ямагучи-сан, – Лаура выстучала короткую дробь на клавишах браслета, стилизованных под драгоценные камни. Насколько помнил Джузеппе, в этой изящной вещице был запакован мультипроцессор седьмого поколения, эхолот, и множество других интересных гаджетов. Браслет авторской работы стоил как Феррари Инфернал.

Единственное, что от чего Лори бесилась – ногти ей приходилось красить киберлаком. А с модными расцветками у его производителей всегда было туго: никаких объемных текстур, интерактивных найл-шоу, только скучные статичные цвета начала века.

Но ради работы не только с клавиатурой, но и виртуальным интерфейсом приходилось идти на жертвы.

Впрочем, Ямагучи обходился черными интерфейсными перчатками. Вот и сейчас – он щелкнул пальцами, кольцо проектора на запястье блеснуло, и между его ладоней развернулась голографическая панель.

– Итак, он…

– Начал движение, – оборвала Лаура, сосредоточенно всматриваясь в джунгли. – Направление – северо-запад. Дистанция – около трехсот метров, скорость движения – пять, семь, десять километров в час и возрастает. Размеры…Жозеф, не чешись! – рявкнула вдруг она. Рейнджер окаменел и, кажется, даже перестал дышать.

Джузеппе мог только догадываться, что она сейчас «видит», какую картину шорохов, тресков, шумов – от инфразвука до ультразвука, разворачивает перед ней «акустическое зрение», но знал, что любое колебание воздуха на расстоянии как минимум двух километров не ускользнет от ее чуткого слуха.

– Размеры …три, нет, порядка четырех метров, – монотонно диктовала Лаура, – Вес – около тонны, скорость – двадцать, продолжает расти. Ого!

– Какая свобода передвижения по вертикали! – девушка бросила быстрый взгляд на Ямагучи, пальцы которого молниеносно порхали в дрожащем мареве операционного опенклауда.[2]2
  Рабочий голографический интерфейс третьего поколения объемного типа. (Синонимы: виртуальный интерфейс, объемная управляющая матрица)


[Закрыть]

– Это еще цветочки, Лаура-сан, – Ямагучи довольно улыбнулся. – А вот так?

Треск, и грохот поваленных стволов донеслись из леса, Лаура вздрогнула и вся напряглась, словно готовилась уйти от невидимого удара.

– Ями, что ты…

– Джузи, тихо! – Лаура схватилась за браслет, тот выбросил синеватое интерфейсное облачко, и ее пальцы заметались в воздухе, будто ловя незримую мошку.

Жозеф с Луи, выпучив глаза, глядели на «туристку». А Джузеппе чувствовал себя круглым дураком – он не мог даже с места сойти, чтобы помочь Лори, не мог даже лишний раз кашлянуть, чтобы не сбивать ее слух.

На его глазах разворачивался поединок – поединок между даром человека и созданием его разума, поединок безмолвный и бесконтактный.

– Ай! – Лаура схватилась за уши.

– Лори! – Джузеппе кинулся к ней, обнял за плечи, – Лори!

– Не ори, Джуз! – девушка подняла голову, слабо улыбнулась. – Все хорошо.

– Ями, что ты творишь?! – Джузеппе шагнул к Ямагучи.

Руки техника замерли, и Джузеппе на мгновение зажмурился – луч голографического лазера ударил по глазам.

– Дорогой Джузи, не сбивай настройки, – осторожно попросил японец, – Можешь потом меня побить, если тебе так хочется.

– Ему не хочется! – Лори вклинилась между ними. – Я в норме, Джузи. В норме, ясно? И не такое бывало. Это было неожиданно, вот и все. Выводи его, Ями.

– Точно норма? – коротко поинтересовался Ямагучи, отстраненно созерцая светящиеся строчки, ползущие в воздухе.

– Да, я считала все параметры, но взломать не удалось. – Лаура хмыкнула. – С белым шумом хорошая идея, ошеломил. Хватит соревнований, давай, показывай своего малыша.

Ямагучи кивнул:

– Это честь для меня, сеньора Лаура ди Франше.

– Честь… – фыркнул Джузеппе.

«Глупость какая, – ошеломленно подумал он. – Еще немного и я бы ударил его. Но это же Ями, как мне такая чушь пришла в голову? Да и Лори, она со своей подготовкой, наверное, голыми руками от белого медведя отобьется».

И все равно, когда Лори закричала, на мгновение Джузеппе совершенно забыл о себе, сердце его зажглось слепящей и настолько чистой яростью, что ему самому стало страшно.

И Джузи вспомнил, отчего перестал драться.

Когда-то давно точно такое же чувство он испытал в школьном коридоре. Мир сузился до одного единственного лица – лица обидчика, к которому «Пепе-Джузеппе» был готов идти сквозь боль, удары, страх. Идти, во что бы то ни стало, потому что так велела его ярость – единственное, что имело значение.

Это была сила. Настолько неуправляемая, что Джузеппе испугался ее, испугался сам себя и захлопнул сердце, как старый сундук, похоронив свою ярость на дне.

И до этого момента не вспоминал о ней. Он сумел выстроить свою жизнь так, что ярость и умение идти вперед, невзирая на удары, ему были не нужны.

Но теперь он вдруг подумал, не похоронил ли на дне этого сундука еще что-то важное вместе со своей силой? Может быть, возможность иной жизни?

– Джузи, он идет, – Лори взяла его за локоть. – Король джунглей. Вы придумали замечательную машину.

В лесу что-то мелькнуло – мгновенной тенью меж ветвей, что-то большое и очень быстрое всколыхнуло молоко тумана, который нехотя таял под натиском восходящего солнца.

Жозеф, нервно поглядывая в лес, хлопнул Луи по плечу, указывая на…

Черная округлая тень бесшумно перелетела через джип, выметнулась на полигон, и, взметая листья, ветви, щепу, рванулась к ним.

Пальцы Лауры стиснули его локоть, она рефлекторно схватилась за отворот куртки, будто что-то ища. Джузеппе не успел ничего сделать, только крепко обнял Лори, готовясь отпрыгнуть с линии атаки громадной гориллы, мчащейся на них со скоростью…

– Разрешите представить – мобильный юнит экозащиты проекта «Wildlife program[3]3
  Wildlife program (WLP) – международный проект по охране редких видов животных


[Закрыть]», – скромно блеснул очками Ямагучи. – Новое слово в активной экологический защите: революционные разработки в области нанотехнологий, уникальный механизм энергопитания, сверхвысокая степень пассивной защиты. Жозеф, не тычь в него карабином. Ты же его с пеленок знаешь – сам распаковывал.

– Так-то оно так… – рейнджер неохотно опустил оружие, с опаской глядя на огромную фигуру, замершую в неподвижности в метре от группы. – Господин Ямагучи, нам и вправду нужна это штука?

– Он послушный, – Ямагучи щелкнул ногтем по интерфейсу. – Дай лапу, малыш.

Гигант медленно опустился на корточки и протянул правую лапу Лауре.

– Не унижайте его, – Лори коснулась черных пальцев, каждый из которых был шириной вполовину ее ладони. Она прищурилась, погладила густую черную шерсть, под которой бугрились синто-мышцы, взглянула в глубокие черные глаза, блестящие из-под нависающих надбровных дуг. – Он воин.

Ямагучи молча сиял.

– А что такое сверхвысокая степень пассивной защиты? – поинтересовалась Лаура.

Японец подошел к юниту, извлек из кармана перочинный нож и, размахнувшись, воткнул лезвие в черную ладонь.

– Что вы… – вскрикнула Лори, но тут же осеклась.

Техник рывком выдернул нож.

– Засекайте время, Лаура-сан.

– Уже, – растерянно пробормотала Лори, наблюдая, как порез на глазах затягивается. – Тридцать секунд. Но как?

– У нашего юнита есть не только скелет, но и кровь, – пояснил Ямагучи. – Точнее, взвесь нанитов в полимерной плазме. Это автономная система с распределенным принципом вычислений. Центральный процессор может отдавать указания – что и в какой точке надо модифицировать, но система сама способна восстанавливать элементы конструкции. И видоизменять их. В разумных пределах, конечно.

– Просто поразительно, – Лаура обошла вокруг застывшей на корточках четырехметровой гориллы. – И вы не боитесь сообщать такую информацию?

– Лаура-сан, ну что вы, – японец широко улыбнулся. – Все, что я вам сообщил, можно будет прочитать в рекламной статье. Это не коммерческая тайна. Вот, скажем, технологию создания нанитов или программные алгоритмы вам никто не разгласит. Думаю, вам это и не интересно?

– Не особенно, – сказала Лаура. – Мне другое интересно. Ведь это точная копия самца горной гориллы, серебристая полоса на спине – это же у самцов, да, Джузи?

– Да, – кивнул Джузеппе.

– Надо же – и с размерами не ошиблась, – Лаура положила руку на спину гориллы, возвышавшуюся над ней, несмотря на то, что юнит сидел. – Какая шерсть мягкая. Но почему он такой большой, гориллы же обычно меньше?

– Чтобы браконьеры боялись, – Ямагучи был сама серьезность. – Они от одного его вида в штаны положат, так, кажется, говорится?

– Да я сам чуть не положил, – пробормотал рейнджер. – Как представлю, что эта штука может взбеситься. Тут гранатомет нужен, чтобы ее утихомирить.

– Гранатомет? Нет-нет, – техник замотал головой. – Жозеф-сан, гранатомета мало.

Судя по мрачной физиономии, рейнджера это известие не обрадовало.

– Не бойся, Жозеф, без работы он вас не оставит, – подбодрил Джузеппе. – Сам знаешь, сколько дел в парке.

– Знаю, – вздохнул Жозеф, – Но нашим эта штука не по душе. Да, Луи?

– Замба. Замба Мангей, – прервал молчание Луи, – Нехорошо.

– Кажется, это значит «ужас леса» на лингала? – заинтересовалась Лаура. – Никак в языках банту не разберусь. Столько диалектов.

Десятый язык, машинально отметил Джузеппе. Иногда рядом с Лаурой он чувствовал себя ребенком – со своей ученой степенью, научными работами, книгами. Беспомощный бородатый ребенок.

– Примерно так, – кивнул Жозеф. – Но вы на Луи не обращайте внимания, он у нас внук бокора, да, Луи?

Луи исподлобья глянул на Жозефа – так, что тот поперхнулся очередной остротой, вернулся к джипу и сел за руль, всем своим видом давая понять, что не желает ничего общего иметь с дьявольской придумкой белых людей.

– Мы называем его FOU – free observertion unit,[4]4
  Автономный юнит наблюдения


[Закрыть] – Ямагучи продолжил короткую лекцию. – Как вы знаете, Лаура-сан, главный бич парка – браконьеры. В прошлом году было убито двадцать горилл.

– Двадцать три, – поправил Джузеппе. – Два окапи, пятьдесят кистеухих свиней, один лесной слон.

– Ужасно, – тихо сказал Ямагучи. – Как правило, животных едят, в том числе и обезьян – местным жителям не хватает белка в рационе. К тому же органы и конечности, например, горилл, очень ценятся в китайской медицине. Ну, вы знаете, все эти средства для увеличения мужской силы…

Ямагучи пренебрежительно поморщился.

– Чтобы свести подобные случаи к минимуму и был создан FOU, – он похлопал робота по колену.

– Полностью автономный механизм! Патрулирует территорию, собирает данные о поведении горилл, сообщает о браконьерах и защищает места обитания горилл от хищников. Любых хищников, вы понимаете, Лаура-сан?

– Понимаете, – кивнула Лори. – Гориллы могут отогнать льва, но бессильны против винтовки.

– В отличие от нашего FOU! – просиял Ямагучи. – Единственный запрет – на убийство людей. Только обезоруживание и конвоирование за пределы территории Вирунги.

– Поправили законы робототехники? – с интересом пробормотала Лаура. – Значит, запрещены только действия с летальным исходом?

– Если кто-то будет очень упорствовать, это плохо скажется на его здоровье, – вздохнул техник. – Это война, Лаура-сан, и животные в ней проигрывают. В пределах парка могут перемещаться лишь сотрудники лабораторий, рейнджеры и туристические группы в сопровождении проводника. Все они внесены в базу данных, у каждого уникальный идентификационный номер. Жозеф?

Рейнджер продемонстрировал браслет на запястье.

– А если он будет похищен? – Лаура с ходу начала искать слабые места.

– Обладатель ID должен быть в базе, – покачал головой Ямагучи. – К тому же номер похищенного или потерянного браслета мы сразу же аннулируем.

– А если рейнджеры сами кого-нибудь подстрелят?

– Если юнит окажется свидетелем противоправных действий сотрудников парка, он будет руководствоваться инструкцией. – Джузеппе показалось, что техник дословно процитировал один из параграфов.

– Этого я и боюсь, – пробурчал Жозеф.

– Жозеф-сан, ну ты же не будешь убивать, например, окапи? – удивился техник.

– Их еще отыщи, этих свинов, – рейнджер был лаконичен, но у Джузеппе возникло чувство, что тот не отказался подстрелить кого-нибудь, входящего в Красную книгу.

– Вот установят протекторат ООН, вообще границы парка закроют, – заметил Ямагучи. – Не разгуляешься.

– Когда это еще будет, – отмахнулся рейнджер. – Хотел бы я посмотреть, как они такую площадь закроют.

– Что, после «Первой китобойной»[5]5
  «Первая китобойная война» – вошедшее в обиход название конфликта в Тихом океане, разразившего в 2045 году. После принятия «Декларации о защите биоразнообразия» (2039 г.) и образования Совета экологической безопасности ООН (2040 г.) в составе Вооружённых сил ООН был образован Корпус экологической защиты. Под давлением ООН Международная китобойная комиссия приняла мораторий о полном запрете добычи морских млекопитающих сроком на 50 лет (2041 г.). Япония не подала официальный протест против моратория, однако отказалась свернуть программу научного промысла китов. В 2045 году в Южном океане фрегат экологических войск ООН при попытке захвата потопил одну из двух японских китобойных шхун, занимавшихся так называемым «научным промыслом».


[Закрыть] Япония взялась за ум? – съязвила Лаура.

– Лаура-сан, сами знаете, что вся вина за те ужасные события лежит на лобби рыболовецких компаний, – с укоризной произнес техник. – Японцы всегда были против промысла китов.

– Ага, особенно после затопления двух шхун эковойсками ООН.

– Лаура-сан…

– Ладно, молчу. Рассказывайте дальше, дорогой Ями.

– Юнит ведет запись всех инцидентов, – продолжил Ямагучи, – Раз в неделю посылает собранные данные в лабораторию. Если возникает нештатная ситуация, – например, сотрудник парка делает что-то недостойное… – техник выразительно взглянул на Жозефа.

Тот фыркнул.

– … то юнит незамедлительно запрашивает базовую станцию и может передать управление оператору, чтобы человек сам принял решение.

– А если будет сбой?

– Вот-вот, – поддакнул рейнджер.

– Разумеется, предусмотрен режим аварийной остановки, – согласился Ямагучи. – Нет в мире совершенства. Если программный комплекс или аппаратная часть дадут сбой, команду можно отдать как удаленно, так и непосредственно голосом. Правда, рядовые сотрудники код не знают.

Жозеф повел могучими плечами – видимо, воображение рисовало ему экстренную ситуацию, когда он оказывается один на один с неуязвимой машиной, а где-то далеко техник Ямагучи, который знает код остановки, ест себе суши и дела ему нет.

– И все-таки, почему он такой громадный? – вздохнула Лаура. – И почему об этом проекте нет никаких упоминаний? Все, что есть в сети о WLP – это общие слова, несколько репортажей, и все. А о том, как вы будете горилл спасать, а, Ями?

Тот пожал плечами:

– Не знаю, Лаура-сан. Я рядовой сотрудник полевой станции.

– Для рядового сотрудника вы удивительно ловко управляетесь с этой машиной, Ямагучи-сан, – иронично заметила Лаура. – Замечательные кадры себе «зеленые» подбирают.

Джузеппе невольно вспомнилось, как год назад рвал и метал Ренье, узнав, что разработчики из «Грейт Роботикс» увеличили размеры юнита в два раза по сравнению с обычной гориллой – до четырех метров.

– На черта нам этот Кинг-Конг? Техзадание было ясно даже бабуину! – бушевал Ренье. – В точности скопировать внешний вид, схему движения самца гориллы и размеры!

– Бабуину может и ясно, а вот американцам нет, – вздыхал биолог Антонио, возлагавший на юнита немалые надежды. – Этот робот сгодится только для Диснейленда. Гориллы его к себе не подпустят.

В итоге, когда Ренье удалось достучаться до руководства проекта, бойкие разработчики уже представили движущуюся модель – пока еще без внешнего каркаса.

Видео, где композитный скелет громадной обезьяны скачет по полигону, произвело неизгладимое впечатление на совет проекта. Макет был утвержден.

Взбешенный Ренье дозвонился до «Грейт Роботикс» и полчаса орал в трубку. Потом замолчал, слушал несколько секунд, выдавил «всего доброго» и выключил телефон.

– Это президент компании, – мрачно сказал Ренье. – Он сказал: «Если вам, умникам, не нравится наш робот, напяльте на себя обезьянью шкуру и ступайте в лес». Конец цитаты. Я не уверен, но кажется, он военный. Во что мы вляпались?

Джузеппе был уверен: в какие-то военные игры. Он уже жалел о том, что притащил Лори на полигон. Кажется, это была неудачная идея.