Текст книги "Два шага до горизонта"

Автор книги: Алексей Калугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Вот они! – раздался крик со двора.

Появление на дворе скачущих во весь опор чеклаков было столь неожиданным, что в сером предрассветном свете никто из шалеев не заметил, что животные не подчиняются всадникам, восседающим у них на спинах. Испуганные чеклаки шарахались в стороны от пытавшихся остановить их шалеев, вставали на дыбы, норовя достать мечущихся вокруг них людей передними копытами. Лучники же, засевшие на крыше, не стреляли по тем, кого они принимали за беглецов, опасаясь попасть в своих.

Наконец кому-то из шалеев удалось ударить копьем одного из мертвых всадников. Мертвец соскользнул со спины чеклака, который, не замечая этого, продолжал скакать вперед, волоча за собой по земле безжизненное тело.

С крыши тюремного здания снова послышались частые удары гонга.

– Пожар на заднем дворе!..

Кто-то из командного состава сумел внести какой-то порядок во всеобщую неразбериху, и десяток шалеев, вооружившись баграми и ведрами, кинулись к пылающему стойлу.

К тому времени беглецы, обогнув здание тюрьмы, уже выбежали на двор с противоположной стороны. Пользуясь тем, что внимание всех находящихся на дворе было приковано к мечущимся из стороны в сторону чеклакам и отблескам пламени, озаряющим угол здания и часть тюремной стены, они побежали в сторону ворот, прижимаясь к черным камням стены, словно те могли укрыть их от случайного взгляда кого-нибудь из шалеев.

Первыми заметили беглецов стражи ворот.

Брошенное Грудваром копье пробило грудь одного из шалеев. Копье, брошенное Слимом, не достигло цели. Отпрыгнув в сторону, второй шалей выставил копье перед собой, готовясь встретить бегущего на него безоружного йерита. Грудвар же несся вперед сломя голову, словно и не видел нацеленный ему в живот широкий металлический наконечник.

Граис, вытянув левую руку вперед, направил два пальца в сторону шалея. За одно мгновение, отделявшее Грудвара от неминуемой гибели, шалей неожиданно выронил из рук копье и, сдавив ладонями виски, заорал от дикой боли, взорвавшейся, подобно шаровой молнии, у него в черепе. Ударом корпуса сбив охранника на землю, Грудвар ногой наступил ему на горло. Тело шалея изогнулось дугой. Захрустели раздавленные хрящи.

– Бегите к воротам! – крикнул остальным Грудвар. – Я их открою!

Подхватив с земли копье, бородач устремился к открытым дверям сторожевой будки, где находился ворот, поднимающий тяжелый деревянный брус, закрывающий ворота. Выбежавший навстречу ему шалей мечом отбросил в сторону копье йерита. Чтобы не попасть под ответный удар меча, Грудвар отпрыгнул в сторону. Решив не вступать в поединок с бородачом, шалей отступил, захлопнув дверь будки. В бессильной ярости Грудвар ударил по двери древком копья.

Рядом с ногой Граиса в землю впилась стрела. Граис обернулся, чтобы посмотреть, что происходит на дворе.

Двое из четверых мертвых всадников уже были сбиты на землю. Оставшихся чеклаки все еще носили на своих спинах, но шалеи уже поняли, что их провели. А лучники на крыше обнаружили настоящих беглецов. Летящие в сторону сторожевой будки стрелы указывали направление тем шалеям, которые находились внизу. У беглецов почти не оставалось времени на то, чтобы открыть ворота и покинуть тюремный двор. Промешкай они хоть мгновение – и болтаться им на копьях разъяренных шалеев.

– Граис! – закричал Грудвар, пытаясь вогнать острие копья между краем дверной плоскости и деревянной балкой косяка. – Нам нужно попасть внутрь! Иначе мы не сможем открыть ворота!

– К воротам, Грудвар! – крикнул в ответ Граис.

Ударив Слима в грудь, он заставил его отшатнуться в сторону, и очередная стрела пролетела над плечом йерита.

– Все к воротам! – взмахнул рукой Граис. – Я смогу их открыть!

Подхватив с земли меч убитого шалея, он несколькими ударами перерубил тянущиеся от сторожевой будки к воротам канаты.

– Я надеюсь, ты знаешь что делаешь, – Грудвар бросил быстрый взгляд на Граиса, затем на приближающихся к ним со стороны двора шалеев и, тряхнув головой, побежал к воротам.

Тяжелые, укрепленные широкими железными полосами створки ворот перекрывал брус квадратного сечения, продетый в кованые кольца, каждое из которых было толщиной в руку. Да и сам брус, как понял Граис, едва коснувшись его, был вытесан из целого ствола дерева архатак, растущего лишь в Эребии и стоящего немалых денег на территории Йера. Прочностью своей древесина архатака не уступала железу, и даже огонь был против нее бессилен. Должно быть, полсотни невольников трудились не менее года, придавая стволу требуемую форму. Нечего было даже пытаться сдвинуть брус без помощи сложной системы блоков, связь с которой Граис оборвал, обрубив канаты, тянущиеся от расположенного в сторожевой будке ворота.

Граису не оставалось ничего иного, как только задействовать на полную мощность вживленный под кожу левого запястья психопреобразователь. Крепко обхватив правой рукой запястье левой, Граис прижал ладонь к гладкой холодной поверхности дерева архатак по самому центру бруса, где сходились вместе створки ворот. Центр левой ладони Граиса превратился в точку наивысшей концентрации всей его воли и психической энергии. В тот момент, когда Граису начало казаться, что даже его физическая суть перетекает в бездонно-черную точку, он оторвал ладонь от бруса и задействовал пихопреобразователь. Невидимый для глаза конусообразный поток псиэнергии, трансформированной в кинетическую, вырвался из центра ладони человека и врезался в находящуюся всего в нескольких сантиметрах от нее преграду.

Удар получился настолько сильным, что обратный импульс отбросил Граиса назад и опрокинул на спину. Две половины переломившегося почти посередине бруса, вывернув удерживавшие их металлические кольца, пробили створки ворот.

Произошедшее заставило на мгновение замереть от изумления даже шалеев, которые находились уже совсем близко от беглецов. Йериты же, видевшие, что Граис сломал брус из архатакового дерева буквально одним прикосновением голой руки, взирали на приоткрывшиеся створки ворот одновременно с благоговейным восторгом и ужасом.

Первым опомнился Грудвар. Схватив Граиса за руку, он рывком поставил его на ноги.

– Ты как? – с тревогой спросил он, заметив на левой руке Граиса кровоточащую рану.

– Нормально, – ответил Граис.

Сдернув с плеч платок, он обернул им кисть раненой руки.

Под градом стрел, сыплющихся на них с крыши, беглецы кинулись к воротам.

Преследовавшие их шалеи, опасаясь оказаться в зоне обстрела, на время замедлили свой бег.

– Куда теперь, Грудвар? – на бегу спросил у бородача Граис.

– Нужно выбраться из города, пока не перекрыли все улицы, – ответил тот. – Возле западных ворот есть участок недостроенной стены… А где старик?

Остановившись, Грудвар посмотрел назад. Старик неподвижно лежал неподалеку от ворот лицом вниз. В руке у него было зажато копье. Из спины торчала длинная стрела с широким красным оперением.

Грудвар бросился было назад, но Граис успел схватить его за руку.

– С ума сошел! – заорал он в лицо бородачу. – Ты ему уже ничем не поможешь! О нем теперь позаботится Поднебесный!

– Бежим! – визгливо вскрикнул Слим и, размахнувшись, закинул копье далеко в сторону.

Точно так же поступил со своим копьем и Грудвар. Теперь оружие им было ни к чему. Спасение беглецов зависело лишь от удачи и резвости ног.

Грудвар бежал впереди. Прекрасное знание планировки города позволяло ему выбирать кратчайший путь к намеченной цели, пользуясь исключительно небольшими, узкими улочками, вдоль которых стояли невзрачные одноэтажные дома мелких ремесленников да грязные кабаки, в столь ранний час закрытые. Здесь опасность встречи с патрулем шалеев была минимальной.

Если кто из местных обитателей, поднявшихся еще затемно, и замечал троих человек, бегущих по улице сломя головы, то вместо того, чтобы поднять шум, быстро задергивал занавески на окнах, руководствуясь правилом, что не в свое дело лучше не соваться.

Перепрыгнув через невысокую изгородь, беглецы пересекли небольшой заваленный навозом скотный двор и оказались прямо перед штабелями грубо отесанных камней, сложенных на месте недостроенной стены.

Распугав нищих, выбравших это место для ночлега, беглецы наконец пересекли черту города. До леса, за которым поднимались горы, было рукой подать.

Издав ликующий крик, Грудвар звонко хлопнул Слима ладонью по спине и побежал вперед, высоко вскидывая колени и время от времени взбрыкивая ногами. Следом за ним припустился и Слим. Впереди них по траве бежали длинные тени.

Чуть поотстав от двух приятелей, Граис обернулся назад и, приложив руку козырьком ко лбу, посмотрел на восходящее солнце. В его лучах оставшийся за спиной город казался окрашенным в зловещий кроваво-красный цвет.

Глава 7

Углубившись в лес достаточно далеко, чтобы уже не опасаться погони, беглецы остановились передохнуть. Первым делом они отыскали ручей и наконец-то напились вволю.

– Эх, теперь бы еще и пожевать что-нибудь! – завалившись на траву, Слим блаженно похлопал себя по животу.

– Доберемся до вольных – там накормят, – сказал Грудвар.

Слова его были адресованы Слиму, но, произнеся их, бородач многозначительно покосился на Граиса.

Граис словно бы и не услышал слов Грудвара. Присев возле ручья, он размотал пропитавшийся кровью платок и ополоснул раненую руку в воде. Кровь сочилась из неглубокого, но длинного разреза, пересекающего тыльную сторону запястья, там, где под кожей находился имплантированный психопреобразователь.

Преобразование психической энергии в кинетическую посредством имплантированного психопреобразователя всегда связано с риском, поскольку в момент выброса энергетического потока психотехник не может контролировать пространственное положение вторичного энергетического тора, образующегося в точке наибольшей концентрации энергии. На этот раз Граису, можно сказать, повезло. Повреждения тканей руки оказались незначительными – на запястье только лопнула кожа. Развернись тор в иной плоскости, и он превратил бы лучезапястный сустав ксеноса в месиво разодранной плоти и обломков костей.

Психопреобразователю повезло меньше – базовая матрица оказалась раздавленной энергетическим тором, и прибор полностью вышел из строя. Теперь ксенос мог полагаться только на собственные, довольно посредственные, парапсихологические способности. Без помощи психопреобразователя не могло быть и речи о демонстрации каких-либо экстраординарных возможностей человеческого организма. К тому же ксенос лишился своей главной защиты – способности отвлекать от себя внимание, создавая фантомов.

Снова обмыв руку водой, Граис раздвинул пальцами края раны и, подцепив ногтем, извлек из-под кожи тонкую металлическую полоску. Ополоснув поврежденную микросхему в воде, он спрятал ее в пустой кошелек.

– Держи, – Грудвар, внимательно наблюдавший за манипуляциями Граиса, протянул ему полоску материи, которую оторвал от края своей и без того изрядно подранной рубахи.

Поблагодарив бородача, Граис перевязал рану.

Никаких вопросов по поводу поврежденной руки Грудвар Граису задавать не стал. Бородач пребывал в некоторой растерянности: одно дело слушать рассказы о чудесах, которые демонстрировал в свое время Граис из Сиптима, и совсем другое – увидеть их собственными глазами. После того, как Граис одним прикосновением руки сломал на его глазах брус из архатакового дерева, Грудвар недоумевал, как он с такими возможностями мог позволить шалеям схватить себя и упрятать в тюрьму?

Впрочем, Грудвар не особенно расстраивался из-за того, что не мог найти ответ на этот вопрос, – у великих свои пути, и не ему, простому йериту, которого судьба нежданно свела с одним из тех, кому Поднебесный даровал особую милость, пытаться постичь суть его поступков. А в том, что рядом с ним находился именно тот самый Граис из Сиптима, о котором в народе ходили легенды, великий пророк и учитель, исчезнувший бесследно пятнадцать лет назад, у Грудвара теперь уже не оставалось никаких сомнений.

Граис выстирал свой замаранный кровью платок и повесил его сушиться на куст.

– Если мы хотим засветло добраться до лагеря вольных, то не следует здесь засиживаться, – услышал он за спиной голос Грудвара.

Обернувшись, Граис наткнулся на устремленный на него взгляд черных глаз Грудвара, похожих на капельки вязкой смолы, стекающие в жаркий полдень по стволу дерева сан.

– Ты ведь пойдешь с нами, Граис… – не отводя взгляда, медленно произнес бородач.

Трудно было понять, был ли это вопрос или утверждение.

– Нет, – коротко ответил Граис, опускаясь на траву.

– В лагере вольных мы будем в безопасности, – приподнявшись на локте, чтобы лучше видеть собеседника, сказал Слим.

Граис ничего не ответил. Наклонив голову, он наблюдал за тем, как по стеблю травы ползет букашка с красными пятнами на сложенных на спинке желтых крылышках. Букашка двигалась вперед, размеренно и сосредоточенно переставляя лапки. Казалось, у нее есть какое-то свое, чрезвычайно важное дело. Внезапно из травы взметнулось вверх зеленое веретенообразное тельце стрекателя. Схватив упорную букашку передними лапами с острыми коготками, он снова исчез в траве. Дело, по которому ползла букашка, осталось невыполненным, зато стрекатель получил свой обед.

– Ты нужен вольным, Граис! – услышал ксенос голос Грудвара.

– Мой Путь предначертан Поднебесным, – не оборачиваясь, заученно ответил Граис. – И сейчас он ведет не в лагерь вольных.

Проще всего было убедить в чем-то йерита, сославшись на волю бога. Вот и сейчас Грудвар не нашел, что возразить.

– В столицу тебе возвращаться нельзя, – сказал он. – Куда ты хочешь отправиться?

– В Меллению.

– После бегства из тюрьмы и убийства нескольких шалеев на нас будет объявлен розыск по всему Йеру. В Меллении стоит большой гарнизон имперских войск. Там тебя непременно схватят.

– Если на то будет воля Поднебесного, – ответил Граис и, закинув руки за голову, растянулся на траве.

Прежде, чем расстаться, Грудвар предпринял еще одну попытку уговорить Граиса идти вместе с ним и Слимом к вольным. Однако слабая надежда бородача вдребезги разбилась о снисходительную улыбку Граиса.

– Силой увести меня с собой ты не можешь, – сказал Граис. – А для того, чтобы убедить меня, у тебя нет достаточно веских доводов.

– Некогда мне было учиться красиво говорить, – обиженно наморщил лоб Грудвар.

Распрощались они довольно сухо и скованно. Что тому было причиной, Граис толком не понял. Да и не было у него времени разбираться в перепадах настроений своих временных спутников, которые к тому же спутали все его планы.

Ксенос забыл о своих недавних товарищах по несчастью, едва деревья скрыли от него их спины. Эти люди, так же, как сотни других до них, прошли через его жизнь, подобно призрачным видениям из сна. Уделом ксеноса всегда оставалось одиночество. Долгие, прочные отношения с людьми были для него непозволительной роскошью. Задача, стоящая перед ксеносом, постоянно требовала, чтобы между ним и людьми, среди которых ему приходилось работать, существовала некая полоса отчуждения. Играя свою роль, он не мог позволить себе быть с ними до конца искренним, – никто не должен был даже подозревать о его подлинных целях. Во время выполнения операции ксенос носил чужое лицо и говорил чужие, заранее заготовленные слова. Стараясь выглядеть так же, как все вокруг, он подспудно плел хитрую паутину интриг. А потом навсегда уходил из мира, который в результате его усилий претерпевал определенные изменения…

Да жил ли он когда-нибудь настоящей жизнью?.. Порою у Граиса возникали опасения, что он уже никогда не сможет стать самим собой. Он почти не помнил себя прежнего, до того, как попал в Центр… Кем он был тогда?.. Ведь не всегда же ксеносом… Нет, он ни о чем не жалел, только иногда задумывался, кем бы он был сейчас, сложись его жизнь по-иному?..

Граис резко встряхнул головой, прогоняя бесполезные мысли. Об этом у него еще будет время подумать. Сейчас перед ним иная задача. Поскольку встреча с наместником Кахимской империи в Йере, стараниями бородача Грудвара, сделалась невозможной, оставалось только идти к Сирху. Если и не удастся убедить преподобного в губительности для Йера проводимой им политики, то по крайней мере можно будет попросить Сирха устроить ему встречу с наместником.

Подумав о своем бывшем ученике, достигшем вершин государственной власти, Граис усмехнулся. Сирх, наверное, был первым йеритом, попытавшимся заставить служить себе Поднебесного. Сам Граис, проделавший в свое время нечто подобное, не в счет, – он был чужаком, хотя никто в Йере об этом и не подозревал. И ведь у Сирха почти получилось задуманное! Подвела его только жажда земной славы. А ведь мог бы стать после смерти святым!

Бедняга Сирх, в данный момент он пребывал в полнейшем неведении относительно того, что со стороны Халлата в направлении Меллении двигался человек, способный превратить преподобного в отработанный материал, никому не нужный мусор.

В пути Граис умышленно избегал больших проезжих дорог, где можно было встретить имперский караван, сопровождаемый охранниками, а то и просто отряд шалеев, занятый поиском беглецов. Лесом же было идти хотя и труднее, зато спокойнее. К тому же лес давал Граису крышу из листвы над головой ночью и не слишком обильную и изысканную, но вполне съедобную пищу в виде плодов и ягод, в которых, благодаря информации, хранящейся в расширенной памяти, Граис разбирался лучше любого коренного жителя.

В самом начале третьего дня пути, когда по расчетам ксеноса он должен был уже выйти к Меллении, Граис отыскал в лесу узкую тропинку, которая вскоре вывела его на заросший травой проселок. Лес вокруг был уже не тот, по какому шел Граис все это время. Теперь в нем явственно ощущалось близкое присутствие человека. Кусты вдоль дороги были помяты. То и дело встречались свежие вырубки, – желтые спилы на пнях еще не успели потемнеть от дождей.

Проселок, круто изогнувшись, повернул в сторону. Чтобы не отклоняться от выбранного пути, Граис снова вошел в лес. Но очень скоро, продравшись через густой кустарник, он вышел на открытую местность.

Поросшая скудной растительностью каменистая равнина простиралась до виднеющейся невдалеке невысокой каменной гряды. Чуть левее того места, где вышел из леса Граис, выбирая траву среди камней, бродило десятка полтора серых лавахов. Присматривал за ними пастушок, мальчик лет девяти, одетый в лохмотья, с копной нечесаных волос соломенного цвета.

Мальчик сидел в тени кустарника и, должно быть, спал, потому что появления Граиса он не заметил. Зато небольшая мохнатая гарата, лежавшая у его ног, завидев незнакомца, приподнялась с земли и, обнажив клыки, предупреждающе зарычала. Мальчик проворно вскочил на ноги и, быстро осмотревшись по сторонам, испуганно уставился на Граиса.

Наклонившись, Граис почесал гарату за ухом, и та, перестав скалиться, умиленно зажмурила глаза и, словно копье, подняла вверх длинный голый хвост.

– Я не слуга твоего хозяина и пришел сюда не для того, чтобы проверить, не спишь ли ты вместо того, чтобы присматривать за стадом, – посмотрев на мальчика, сказал ксенос. – Я направляюсь в Меллению. Ты не укажешь мне нужное направление?

– Конечно, – чумазое лицо мальчугана расплылось в радостной улыбке. – Город там, за грядой, – махнул он рукой.

– Далеко до него?

– Нет, – тряхнул головой мальчик. – Если отправишься прямо сейчас, то к полудню будешь в городе.

– А может быть, ты знаешь и то, как мне отыскать в городе Сирха? – на всякий случай поинтересовался Граис.

Мальчишки – они такие, везде шныряют, во все суют свой нос – порою знают больше иного взрослого.

Сразу же после вопроса Граиса лицо пастушка приобрело выражение сосредоточенной серьезности.

– Ты спрашиваешь о преподобном Сирхе? – уточнил он.

– Ну да, – кивнул Граис.

– Он живет в центре города, в большом доме из красного кирпича. Его ни с каким другим не спутаешь.

– Если я не ошибаюсь, прежде в этом доме располагалось городское собрание?

– Не знаю, – безразлично пожал плечами мальчик. – Сколько я помню, там все время жил преподобный Сирх. Если ты к нему с какой просьбой, то у ворот дома висит ящик, куда бросают послания для преподобного. А если ты не умеешь писать, то иди в таверну «Казад», она там же неподалеку находится. В ней круглые сутки сидят грамотеи, готовые за пару дузов составить нужную бумагу.

– Ну, спасибо, – Граис потрепал мальчика по волосам. – Смотри, не проспи свое стадо.

Накинув на голову платок, он повернулся в направлении, где по словам маленького пастушка находилась Мелления.

– Эй, – немного смущенно окликнул его мальчик и, когда Граис обернулся, отводя глаза в сторону, спросил: – У тебя не найдется что-нибудь поесть?

– Извини, – развел руками Граис. – Я трое суток шел по лесу и сам был бы не прочь перекусить.

– Ладно, – с показным безразличием махнул рукой пастушок.

– Тебе обед сюда приносят? – спросил Граис.

– Нет, – опустив голову, мальчик посмотрел на сбитые пальцы своих босых ног. – Поем вечером, когда вернусь.

– Если хочешь, пойдем в город вместе со мной, – предложил мальчику Граис. – Там я смогу угостить тебя обедом.

– Нельзя мне, – мрачно произнес мальчик. – У меня стадо… Хозяин, если узнает… – Пастушок бросил на Граиса быстрый испуганный взгляд. – Вообще-то хозяин у меня хороший… Он кормит меня… Правда, хорошо кормит…

– А кто твой хозяин? – просто так спросил Граис. – Наверно, какой-нибудь богатый и влиятельный горожанин?

– Мой хозяин, господин Минос, он лично знаком с преподобным Сирхом, – гордо объявил мальчик.

Граис сначала даже не поверил такому везению. У него пока еще не было никакого плана, как организовать встречу с Сирхом. Ясно было, что всех подряд в дом к преподобному не пускают. Называть же свое имя охранникам опасно – можно угодить не в гости к Сирху, а снова в тюрьму. До Меллении наверняка уже дошла весть о его побеге из халлатской тюрьмы. Теперь же проблема, похоже, разрешалась сама собой, – в дом к Сирху его отведет Минос.

– Ну надо же, – удивленно покачал головой Граис. – Оказывается, мы с твоим хозяином старые друзья. Вот только не виделись давно. Уверен, если ты проводишь меня к нему, он обрадуется и не только не станет ругать тебя за то, что ты пригнал стадо домой прежде времени, но даже наградит за службу!

– Точно? – с некоторым сомнением посмотрел на Граиса мальчонка.

– Не сомневайся, – заверил его Граис. – Об этом уж я позабочусь.

Долго упрашивать пастушка не пришлось. Ему и самому уже давно надоело сидеть голодным на солнцепеке. Поэтому предложение вышедшего из леса незнакомца оказалось как нельзя кстати. Быстро собрав свое небольшое стадо, он погнал его в сторону города.

По дороге мальчонка между прочим сообщил Граису, что в Меллении сейчас полным-полно шалеев, которых пригнали из гарнизона, располагавшегося в дальнем пригороде. А все из-за того, что в столице несколько разбойников, убив охранников, сбежали из тюрьмы. И теперь никому не будет покоя, пока беглецов не найдут. И ладно бы, просто бунтовщики были. Но говорят, что среди них был один чуть ли не главарь всех вольных. Пятнадцать лет назад он уже пытался поднять мятеж, но тогда его схватили и бросили в тюрьму. Да только ни одна тюрьма не может его удержать. Убежал он, долго скрывался, а вот теперь вернулся назад…

– И все для того, – прибавил мальчонка шепотом, – чтобы убить преподобного Сирха.

Слушая его, Граис только диву давался, насколько же быстро разлетаются по земле слухи. Однако, услышав последнее замечание пастушка, не смог удержаться от вопроса:

– А зачем же этому мятежнику понадобилось убивать Сирха?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами мальчик. – Я это на кухне слышал.

Обогнув каменную гряду, Граис с мальчиком, погоняющим свое стадо, вышли почти к самым воротам города.

Как пастушок и предупреждал, возле ворот стояло десятка полтора шалеев, одетых, несмотря на изнуряющую жару, по полной форме, словно перед боевым походом. И даже ми-шалей был поблизости – восседал на вороном чеклаке, героически не обращая внимания на заливающий лицо пот.

Охранник, оказавшийся ближе других, окинул Граиса внимательным взглядом. Но, видимо, человек, возвращающийся в город вместе с погонщиком лавахов, подозрения у него не вызвал. А за вход в Меллению денег, как у ворот Халлата, не взимали.

Сразу же за городской стеной пастушок свернул налево и повел Граиса по каким-то узким, кривым переулочкам, застроенным кособокими домишками со слепыми окнами. Мальчик объяснил, что по центральным улицам скот гонять не разрешают. Но к дому Миноса можно пройти и задворками – ненамного дальше получится.

Вскоре они повернули к центру города. Дорога стала подниматься вверх, и вот уже они вышли к заднему двору роскошной усадьбы, в центре которой гордо возвышалось трехэтажное здание, облицованное розовым камнем.

– Мне сюда, – указал мальчик на низкие деревянные ворота, за которыми находился скотный двор. – Только не забудь сказать господину Миносу, что это ты упросил меня проводить тебя, – напомнил он Граису.

– Не изволь беспокоиться, – подмигнул пареньку Граис и направился к центральным воротам усадьбы.

Подойдя к двери, он позвонил в висящий над ней колокольчик.

Ждать пришлось недолго. Дверь слегка приоткрылась, и сквозь узкую щель на незваного гостя уставился неприязненный взгляд.

– Чего нужно? – не очень-то дружелюбно поинтересовался голос из-за двери.

– Я к Миносу, – просто сказал Граис.

– Хозяин не говорил мне, что у него сегодня будут гости, – ответил прячущийся за дверью слуга.

– Мне нужно увидеться с Миносом, – все так же спокойно произнес Граис.

– Хозяин отдыхает и никого не желает видеть, – буркнул охранник и попытался закрыть дверь, но Граис успел сунуть в щель ногу.

– Ты, видно, оглох, – сказал Граис и снова позвонил в колокольчик. – Доложи обо мне Миносу.

– Если ты сию минуту не уберешься, я спущу гарат! – рассерженно рявкнул охранник.

– Если ты сейчас не впустишь меня, то после всю жизнь будешь жалеть об этом, – спокойно ответил ему Граис.

Охранник резко распахнул дверь. Перед Граисом стоял здоровенный детина, голый по пояс и с лысым черепом. Он был явно не йерит, скоре всего – выходец из Эребии. Зло сверкнув глазами, охранник замахнулся на назойливого посетителя плеткой, которую выдернул из-за пояса. Его остановил голос, прозвучавший откуда-то из глубины двора:

– Постой, Сул, не торопись.

Охранник обернулся и, увидев хозяина, сделал шаг в сторону. Минос, мужчина лет сорока, чуть полноватый, с густыми вьющимися волосами почти черного цвета, не спеша подошел к двери.

– Как?.. – Лицо Миноса в одно мгновение сделалось мертвенно-бледным, едва только он увидел стоящего у порога Граиса. – Это ты?..

– Здравствуй, Минос, – проронил Граис.

Минос оторопело смотрел на Граиса, не произнося ни слова в ответ.

– Солнце палит нещадно, – сказал Граис. – А в Меллении, как я заметил, почти нет зелени.

– Что? – бестолково переспросил Минос.

Он так медленно приходил в себя, что даже охранник-эребиец счел возможным спросить:

– Пройдете в дом, хозяин?

– Да-да, – невнятно пробормотал Минос, не двигаясь при этом с места.

– Мальчика не ругай, – сказал Граис. – Это он привел меня к тебе. И накорми его.

– Какого мальчика? – Минос изумленно посмотрел сначала на Граиса, затем на охранника.

Слуга недоумевающе пожал своими огромными плечами.

– Пастушка своего, – пояснил Граис. – Я встретил его по пути.

– Господин?..

Слуга выжидающе посмотрел на Миноса. Рука его сдавила рукоятку плетки.

– Ты, давай… Зайди ко мне… – Минос боязливо огляделся по сторонам и сделал шаг в сторону, пропуская Граиса во двор. – Давай, зайди… Там поговорим… – Он зачем-то стал суетливо поправлять накинутый на плечи зеленый шелковый халат с вышитыми серебристыми нитями цветами и вдруг неожиданно накинулся на охранника. – Что встал? Иди, разберись, что за пастух там у нас объявился!.. Иди же! Иди!..

Эребиец потемнел лицом, скрипнул зубами, но ничего не сказал, а быстрым шагом направился в сторону строений, расположенных на заднем дворе усадьбы. Проходя мимо кустов, он в ярости хлестнул плеткой по веткам – листья так и полетели в стороны.

– Давай же, проходи! – нетерпеливо махнул рукой Минос и, когда Граис вошел, прежде чем закрыть дверь, еще раз осмотрел улицу. Потом он плотно закрыл дверь и запер ее на два внушительных засова – деревянный и металлический.

Войдя во двор, Граис огляделся по сторонам. Дорожка, посыпаннная крупным желтым песком, вела от ворот к высокому каменному крыльцу центрального дома усадьбы. По бокам от дорожки, укрывая ее от солнца благодатной тенью, были высажены высокие развесистые кусты дикой зимисы. Большие желтые цветы ее источали густой пряный аромат, от которого кружилась голова. Чуть дальше, за кустами зимисы, росли декоративные деревья с округлыми ухоженными кронами. Отовсюду веяло покоем и благополучием. Граис с наслаждением вдохнул полной грудью воздух, который в саду Миноса казался даже прохладнее, чем на улице.

– Пройдем в дом? – посмотрев на Миноса, предложил Граис.

Наклонив голову, Минос сцепил пальцы рук за спиной. Взгляд его был прикован к песчаной дорожке.

– Послушай, – не глядя на собеседника, медленно произнес Минос. – Я не знаю, зачем ты пришел ко мне… Да и не хочу этого знать!

– Мы не виделись пятнадцать лет. Разве нам не о чем поговорить?

– О чем нам разговаривать?! – Минос в отчаянии всплеснул руками. – Ты вместе с двумя сообщниками бежал из тюрьмы, убив охранников. Розыск на вас объявлен по всему Йеру! Ты видел, что творится в городе? Я не помню, когда в последний раз на улицах Меллении было столько шалеев!..

– В историю с побегом я оказался втянутым помимо своей воли, – сказал Граис. – Если бы я остался в тюрьме, то скорее всего сейчас меня уже не было бы в живых.

– Какая разница, что там произошло на самом деле, – болезненно поморщился Минос. – Я не могу прятать тебя в своем доме… У меня часто бывают гости. Кто-нибудь из них может случайно увидеть тебя… Тебя и так уже видел слуга!

Краем глаза Граис заметил, как на крыльцо дома вышла молодая красивая женщина в ослепительно белой тунике. В руках она держала изящную бутыль с длинным горлом.

– Милый, – нежно пропела она, обращаясь к Миносу, – сколько мне еще ждать?

– Да, да, я сейчас, – нервно дернувшись, повернулся в сторону женщины Минос. – Я скоро…

– Поторопись, – обворожительно улыбнулась женщина и, бросив любопытный взгляд на Граиса, скрылась в доме.

– Это твоя жена? – спросил Граис.

– Нет, – ответил, будто отрубил, Минос, давая понять, что не собирается объяснять, кем ему приходится эта женщина. – Я прошу тебя, – по-прежнему не глядя в сторону Граиса, медленно выдавил из себя Минос. – Я наконец требую – уходи отсюда… Уходи и забудь, что ты вообще приходил в этот дом…