Текст книги "Дело о портрете Моны Лизы"

Автор книги: Алексей Калугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 3

С Леонардо да Винчи инспектор Ладин познакомился три года назад.

По долгу службы инспектору приходилось часто бывать во Флоренции начала XVI века. Он специализировался на культуре раннего Возрождения и, испытывая неподдельный интерес к тому, что было создано в эту удивительную эпоху, досконально изучил местные традиции и особенности. Попервоначалу многое в этом времени воспринималось Ладиным едва ли не как дикость. Однако, пообвыкнув, он стал если не с пониманием, то, по крайней мере, вполне спокойно относиться к тому, что даже прогуливаясь по пьяцца делла Сеньория, приходилось постоянно смотреть под ноги, дабы не вляпаться в вонючую лужу нечистот.

Зайдя как-то раз в мастерскую художника, инспектор представился венецианским купцом Паоло дель Ланци и выразил желание познакомиться с последними работами знаменитого живописца и изобретателя. Леонардо сразу же разглядел в нем тонкого знатока и ценителя искусства. А познания дель Ланци в области механики, оптики и естественных наук произвели на мастера Леонардо неизгладимое впечатление. Конечно же, инспектор не говорил с Леонардо ни о чем, что могло бы выходить за рамки познаний великого изобретателя, но сам факт, что купец, занимающийся перепродажей флорентийского стекла и майолики, не только превосходно разбирался в искусстве, но был к тому же осведомлен обо всех последних достижениях науки, заставил мастера отнестись к гостю с вниманием и уважением, каковыми он удостаивал немногих.

С тех пор инспектор Ладин примерно раз в полгода наведывался в дом мастера Леонардо, чтобы взглянуть на новые работы художника и поговорить об изобретениях, над которыми тот работал. Как ни странно, двое людей, которых во времени разделяли пять с половиной веков, оказались удивительно близки друг другу по духу и стилю мышления.

Последний раз Ладин навещал Леонардо два с половиной месяца назад. Но сейчас у него имелась весьма веская причина для того, чтобы нанести мастеру внеочередной визит. Ну а над обоснованием внепланового появления во Флоренции венецианского купца как следует поработали ребята из группы поддержки, создавшие всего за полчаса вполне достоверную легенду.

Дом, в котором жил Леонардо, находился в правобережной части города, неподалеку от церкви Санта-Мария Новелла. Небольшой двухэтажный особнячок, прячущийся в тени ухоженного сада, украшали остродужные арки и высокие стрельчатые окна, окаймленные растительным орнаментом, вне всяких сомнений, позаимствованные из ранней европейской готики.

Подмастерье, встретивший инспектора у порога, побежал доложить о нем мастеру. В ожидании, когда Леонардо спустится, инспектор уже в который раз окинул придирчивым взглядом свой костюм. Он рискнул надеть панталоны без вырезов, нераспашной кафтан с прямым воротом, почти без складок, с узкими рукавами, и башмаки с расширенными носами. Подобный стиль одежды только еще начал входить в моду на территории Италии, и Ладин немного побаивался, что его костюм покажется флорентийцам излишне экстравагантным.

Леонардо сбежал по узкой пристенной лестнице со второго этажа, где находилась мастерская, в которой он проводил большую часть своего времени.

– Рад тебя видеть, сеньор дель Ланци! – разведя руки в стороны, Леонардо приветливо улыбнулся. – Какими судьбами? Я не ждал тебя раньше осени.

– Как всегда, во Флоренцию меня привели дела, – немного смущенно улыбнулся инспектор.

Он подошел к Леонардо, и они, по давно уже сложившейся традиции, обнялись.

Леонардо, как обычно, был одет только в панталоны и белую рубашку с широкими рукавами, поверх которой был накинут расстегнутый малиновый жилет с вертикальным узором в виде нераспустившихся розовых бутонов. С точки зрения любого из представителей флорентийской знати, подобный костюм был совершенно недопустим для человека, чей общественный статус соответствовал тому, который занимал Леонардо да Винчи. Но сам Леонардо не придавал этому никакого значения. И тем, кто хотел иметь с ним дело, приходилось мириться со вкусами мастера.

– Хорошие новости или плохие? – отстранившись на расстояние вытянутых рук и по-прежнему держа инспектора за плечи, спросил Леонардо.

– Смотря как на это взглянуть, – Ладин сделал неопределенный жест рукой. – Один из моих флорентийских поставщиков оказался недобросовестен в отношении взятых на себя обязательств. По счастью, мне вовремя стало об этом известно. Поэтому я и прибыл во Флоренцию, чтобы разобраться со всем на месте, а если потребуется, найти себе другого партнера.

– Ну, у нас, во Флоренции, с каждым торгашом следует держать ухо востро, – Леонардо ободряюще похлопал приятеля по плечу. – Такой уж здесь народ.

– В любом случае я рад, что представилась возможность повидаться с тобой, – улыбнулся инспектор.

Искренность его не вызывала сомнений. Он и в самом деле был рад встрече.

– Франческо, накрывай на стол! – крикнул Леонардо, заметив заглянувшего в комнату подмастерья.

– Нет-нет, – тут же протестующе взмахнул рукой инспектор. – У меня не так много времени, чтобы тратить его на пережевывание пищи. Пообедать я смогу и в другом месте, где мне не смогут предложить ничего более интересного.

– Ах, Паоло! – лукаво улыбнувшись, Леонардо погрозил приятелю пальцем. – Вижу, ты уже наслышан о моих новых работах!

– Да, – наклонил голову инспектор. – И на некоторые из них я непременно хочу взглянуть.

– Прошу! – Леонардо приглашающим жестом вытянул руку, указывая на лестницу, ведущую на второй этаж.

Уже поднимаясь наверх следом за гостем, Леонардо обернулся и на ходу кинул подмастерью:

– Кувшин вина!

Войдя в мастерскую, залитую ярким, почти осязаемо белым светом позднего летнего утра, Ладин остановился и как зачарованный посмотрел по сторонам. Всякий раз, когда он оказывался здесь, ему казалось, что он попадал в некий нереальный мир, существующий по каким-то своим законам, не имеющим никакого касательства к окружающей действительности. Изумление, восторг и ожидание чуда, – вот чувства, охватывающие инспектора, едва только он оказывался в этом удивительном месте, существующем то ли в ином измерении, то ли и вовсе вне времени и пространства, и в этом Храме Искусства, в котором творил величайший гений эпохи Возрождения, а может быть, и всего человечества.

До того момента, как виток временной спирали, на котором обосновался Департамент контроля за временем, вошел в сопряжении с витком, соответствующим эпохе Возрождения, существовала гипотеза, что Леонардо да Винчи – человек еще более отдаленного будущего, совершивший временной переход во вторую половину XV века и по каким-то причинам навсегда оставшийся в прошлом. Однако тщательнейшее наблюдение за жизнью молодого Леонардо да Винчи не оставило от этого предположения камня на камне. Каждый год жизни мастера был тщательнейшим образом отслежен и задокументирован. В ней не было места для подмены. Леонардо был сыном своего времени. А природа его гениальнейших предвидений и прозрений по-прежнему оставалась загадкой. Жизнь Леонардо ничем особенно не отличалась от жизни любого из его современников. Он получил обычное для своего времени образование и общался с людьми, которые не могли заглянуть дальше сегодняшнего дня. Как выявили наблюдения за жизнью Леонардо, он не был лишен слабостей, присущих большинству смертных, а работоспособность его соответствовала той, что проявлял добросовестный ремесленник, шьющий башмаки. Так почему же именно в его голове рождались идеи, многие из которых были по достоинству оценены только спустя столетия?

От размышлений о сути данного феномена Ладина оторвал вопрос, заданный Леонардо:

– Что именно ты желаешь увидеть, Паоло?

Ладин обернулся на звук голоса.

Леонардо стоял в двух шагах от инспектора. Причудливая игра света из окна, оказавшегося у него за спиной, создавала фантастическое сияние вокруг фигуры мастера. А грива слегка растрепанных, волнистых темных волос на его голове была похожа на невиданную пряжу, в которую вплетены солнечные лучи. Поистине, можно было решить, что видишь перед собой живое воплощение античного бога, для которого в мире не существует тайн.

Смущенный молчанием гостя, Леонардо в легком недоумении чуть развел руки в стороны и повторил свой вопрос:

– Так что же?

Ладин тряхнул головой, прогоняя наваждение.

– Я слышал, ты пишешь портрет молодой жены синьора дель Джокондо, – сказал он.

– Портрет уже закончен, – на лице Леонардо появилось выражение легкого недовольства. – Откуда тебе стало известно о нем?

– Слухами мир полнится, – таинственно улыбнулся инспектор. – А когда художник создает гениальное творение, весть о нем разносится молниеносно.

– Гениальное… – Леонардо усмехнулся и с озадаченным видом покачал головой. – Боюсь, друг мой, тебя ввели в заблуждение. Портрет получился неплохой, но лично я считаю его далеко не лучшей из своих работ. К тому же я пока еще не расстаюсь с надеждой написать нечто такое, что обессмертит мое имя в веках.

– Ты и без того уже стал легендой, – не смог удержаться Ладин.

Леонардо только пренебрежительно взмахнул рукой.

– За портрет Моны Лизы я взялся исключительно ради денег. Но натура, с которой я его писал, оказалась такой великолепной, что я невольно увлекся. В результате картина получилась столь хороша, что дель Джокондо отказался ее брать, – Леонардо усмехнулся. – Он сказал, что портрет получился слишком уж фривольным. Но, – художник интимно понизил голос, – видел бы ты его женушку. Такая красотка!

Леонардо приложил кончики сложенных щепотью пальцев к губам и изобразил восторженный поцелуй.

– Так, значит, картина все еще у тебя? – с надеждой спросил инспектор.

– Увы…

Прервав художника, открылась дверь мастерской.

Леонардо принял из рук заглянувшего в комнату подмастерья поднос с высоким кувшином, наполненным красным виноградным вином, и двумя стеклянными чашами в серебряных подставках в виде опрокинутых цветочных бутонов с декоративно выгнутыми лепестками, и поставил его на стол с восьмиугольной столешницей, инкрустированной слоновой костью и серебром. Сняв с кувшина крышку, он наполнил чаши вином и протянул одну из них гостю.

– Ты сказал «увы», – напомнил мастеру инспектор. – Что это значит?

– Увы, в том смысле, что ты не сможешь увидеть картину, поскольку ее у меня нет.

– Но ведь синьор Джокондо отказался от портрета.

– Нашелся другой покупатель. – Леонардо сделал глоток вина и, вытянув руку, отнес чашу с вином в сторону, чтобы взглянуть сквозь нее на солнечные лучи, скользящие по подоконнику. – Картина была мне совершенно безразлична. Я бы, не задумываясь, продал ее и за половину той суммы, что обещал мне дель Джокондо. Плата же, предложенная внезапно объявившимся покупателем, оказалась такой, что я не смог отказаться.

– Надо же… – не в силах скрыть досаду, Ладин резко дернул подбородком. – И давно это случилось?

– Вчера днем, – ответил Леонардо.

Реакция гостя на то, что картина, которую он хотел увидеть, уже покинула мастерскую художника, показалась мастеру несколько чрезмерной, но он деликатно сделал вид, что не обратил на это внимания.

– Кто покупатель? – Ладин невольно заговорил как истинный инспектор, ведущий допрос свидетеля.

– Представления не имею, – Леонардо провел перед собой рукой, в которой держал чашу с вином, пропустив ножку подставки между пальцами. – Я видел его впервые. По одежде – человек среднего достатка. Не очень удачливый торговец или, напротив, преуспевающий ремесленник. Скорее всего, не местный. И даже не итальянец.

– Почему ты так решил?

– У него была очень странная речь. Он правильно произносил слова, но при этом строил фразы так, что, почти не рискуя ошибиться, можно было предположить, что язык, на котором он объяснялся, для него не родной, – Леонардо сделал глоток вина и задумчиво посмотрел на застекленную оконную раму. – Полагаю, он купил картину не для себя лично, а выполняя чье-то поручение.

Ладин приподнял левую бровь и вопросительно посмотрел на Леонардо.

Художник усмехнулся:

– Он только мельком взглянул на картину. Спросил лишь: «Это Джоконда?» А получив утвердительный ответ, тут же заявил, что желает ее купить.

– Сколько он заплатил?

– Извини, друг мой, но этого я тебе сказать не могу, – хитро улыбнувшись, покачал головой Леонардо.

Ладин с пониманием кивнул.

– А тебе известно, как можно отыскать этого покупателя?

– Зачем он тебе? – Леонардо подозрительно прищурился, но это была всего лишь игра, а вовсе не попытка выведать у гостя что-то, чего он сам не хотел говорить. – Хочешь перекупить у него картину?

Инспектор улыбнулся шутке мастера, но улыбка получилась откровенно фальшивой.

– Хочу всего лишь взглянуть на нее, – сказал он в свое оправдание.

– Зачем? – таинственным полушепотом произнес Леонардо. – Картина – это всего лишь запечатленный образ, который никогда не сравнится с живым оригиналом. Правда, мой подмастерье, как я полагаю, по-настоящему влюбился в нарисованную мною Джоконду. Впрочем, юноше это можно простить…

– А Франческо ничего не знает о человеке, купившем картину? – довольно бестактно перебил художника инспектор.

Поскольку сам Леонардо ничего не мог сообщить о таинственном покупателе, подмастерье художника оставался единственной ниточкой, которая могла вывести на его след.

Леонардо как-то странно глянул на своего гостя. Поставив чашу с вином на стол, он приоткрыл дверь на лестницу и, выглянув за нее, зычно крикнул:

– Франческо!

Не прошло и минуты, как запыхавшийся подмастерье влетел в мастерскую.

Мастер глянул на него, сурово сдвинув брови к переносице, словно собирался уличить юношу в каком-то неблаговидном поступке, который тот тщетно пытался утаить.

Под колючим взглядом проницательных глаз Леонардо Франческо невольно поежился. Одновременно он принялся мысленно перебирать водившиеся за ним грешки, о которых, как он полагал, мастеру не было известно.

– Ты помнишь того человека, что купил у меня портрет синьоры дель Джокондо? – строгим голосом спросил Леонардо.

– Да, мастер, – поспешно кивнул Франческо.

– Что тебе о нем известно?

Парень втянул голову в плечи, словно ожидая удара.

– Ничего, мастер.

Однако ответил он не сразу, а после паузы, которую нельзя было не заметить. И это свидетельствовало о том, что подмастерье лжет. Или по меньшей мере не говорит всей правды.

– Франческо, – Леонардо едва заметно прищурил левый глаз. – Тебе хотя бы раз удавалось меня обмануть?

– Нет, мастер, – испуганно затряс головой подмастерье.

– Почему же ты вновь пытаешься это сделать?

Голос Леонардо прозвучал по-отечески ласково. Но Франческо было превосходно известно, что за внешним спокойствием мастера скрывается взрывная сила, которая способна снести на своем пути любую преграду. А в ярости Леонардо мог запросто запустить в него первое, что попадется под руку. Именно поэтому Франческо окинул быстрым взглядом комнату, чтобы найти и оценить самый опасный предмет из тех, до которых могла дотянуться рука мастера. Это оказался пюпитр с серебряной отделкой, на котором лежала незаконченная рукопись Леонардо. И только после этого Франческо предпринял отчаянную попытку оправдаться:

– Я говорю правду, мастер. Мне ничего не известно о том синьоре, который купил у нас картину, – быстро затараторил юноша.

– Не у нас, а у меня, – автоматически поправил его Леонардо.

– Конечно, у вас, синьор Леонардо, – не раздумывая, согласился Франческо. – А я лишь помог ему донести картину.

– Кто тебе велел это делать? У тебя что, своих дел мало? Решил перехватить деньжат на стороне?

Франческо оказался прав, – рука Леонардо потянулась к пюпитру.

– Нет-нет, сеньор Леонардо! – в испуге взмахнул перед собой руками несчастный подмастерье. – Я не взял ни единого сольдо у синьора, купившего у нас… у вас картину!..

Доска пюпитра взлетела вверх. Лежавшие на ней листы бумаги разлетелись по комнате, порхая, словно большие белые бабочки.

Подмастерье пригнулся, подставляя под удар спину.

– Постой! – неожиданно остановил Леонардо инспектор.

Леонардо удивленно посмотрел на своего гостя.

– Ты сказал, что помог покупателю донести картину, – обратился Ладин к Франческо.

Вывернув шею, юноша посмотрел на занесенную над ним, словно дамоклов меч, доску пюпитра.

Ладин понял, что подмастерье не произнесет ни слова до тех пор, пока над ним висит эта угроза. Извиняюще улыбнувшись Леонардо, инспектор взял из его руки доску и поставил ее на место.

Леонардо недовольно хмыкнул, взял со стола чашу с вином и демонстративно отвернулся к окну, давая понять, что его ни в малейшей степени не интересует то, о чем станут говорить его гость и подмастерье.

– Ну, так что? – инспектор нетерпеливо дернул юношу за рукав.

– Да, я помог ему донести картину, – произнес Франческо, медленно выпрямляя спину. – Но я не взял с него за это ни единого сольдо, – добавил он, бросив осуждающий взгляд в сторону безразлично смотревшего в окно мастера. – Мне просто было жаль расставаться с этой картиной. И я… Я хотел узнать, где она будет находиться после того, как покинет наш дом.

– Мой дом! – зло глянул на подмастерье Леонардо.

– Ваш, синьор, – повинно склонил голову Франческо.

– Ты хочешь сказать, что проводил покупателя до самого дома? – все еще не веря в такую удачу, спросил инспектор.

– Да, синьор, – кивнул Франческо. – И всю дорогу я сам нес картину, чтобы с ней по пути, не приведи господь, не случилось чего.

– Где живет покупатель?

– На левом берегу Арно, – махнул рукой куда-то в сторону Франческо. – Неподалеку от моста Понте Веккио.

– Ты можешь указать этот дом?

– Конечно, – уверенно кивнул подмастерье. – Только я не могу ручаться за то, что вы застанете там синьора, купившего у мастера картину. Комнаты в этом доме обычно снимают не очень богатые люди, прибывшие во Флоренцию по каким-то своим делам на день-другой.

– Однако у этого человека хватило денег, чтобы купить картину великого Леонардо, – инспектор Ладин подозрительно посмотрел на мастера.

Художник сделал вид, что не заметил взгляда. Продолжая пить вино, он безразлично глядел за окно.

– Мне нужен портрет покупателя, – сказал Ладин, глядя на профиль Леонардо.

Мастер, как раз в этот момент собравшийся сделать глоток, едва не поперхнулся.

– Ты хочешь заказать мне портрет типа, который купил у меня эту картину? – удивленно уставился он на гостя.

– Нет, – протестующе взмахнул рукой Ладин. – Мне нужен рисунок карандашом. Просто набросок, который помог бы мне опознать этого незнакомца.

– Обратись к нему, – кивнул в сторону подмастерья Леонардо. – Он неплохой рисовальщик.

Глава 4

Группа захвата состояла из трех человек, включая самого Ладина. Два агента, постоянно работающие во Флоренции начала XVI века, – вот и все, на что мог рассчитывать инспектор, не обращаясь за помощью в Департамент. Опыта оперативно-разыскной работы у них не было, но многого от них и не требовалось.

Причин, по которым Ладин хотел самостоятельно провести операцию по изъятию «Джоконды» у клинеров, было две.

Первая заключалась в том, что в сложившейся ситуации промедление было недопустимо. Хотя срок, обозначенный Хрычовым, не истек еще и наполовину, похитители картины в любой момент могли скрыться. Переправить «Джоконду» в XXII век было практически невозможно. Сразу же после получения подтверждения факта похищения картины Департамент раскинет плотную сеть перехвата, которая способна засечь любой несанкционированный временной переход. Мероприятие это обходилось в копеечку. На памяти Ладина сеть перехвата использовалась всего лишь дважды. Но на этот раз она будет задействована непременно. И работающие в XVI веке клинеры, надо полагать, были не настолько глупы, чтобы не понимать этого. Следовательно, покинув Флоренцию эпохи Возрождения, они отправятся не в свое время, а в любой другой год, сопряженный с 1503-м. Если же они позаботились еще и о том, чтобы заранее подготовить себе убежище на одном из сопряженных витков временной спирали, то поимка их за тот короткий срок, что был обозначен Хрычовым, становилась делом совершенно нереальным. Только действуя внезапно и быстро, можно было попытаться захватить похитителей вместе с картиной.

Вторая причина, по которой инспектор решил взять на себя всю ответственность за спасение «Джоконды», была, можно сказать, личной. Думая о финале операции, Ладин уже предвкушал тот момент торжества, когда он развернет перед генеральным инспектором изъятый у похитителей подлинник великого полотна Леонардо да Винчи. Интересно, проявятся ли при этом хоть какие-то чувства на невозмутимо-каменном лице Барциса?

Какая из этих двух причин была главенствующей, а какая служила лишь необходимым обоснованием, не знал, наверное, и сам инспектор Ладин. Уверенность в правильности собственных действий ему придавала мысль о том, что еще ни одна террористическая акция в прошлом, организованная клинерами, не имела успешного завершения. Профессионалу, имеющему за плечами серьезный опыт оперативной работы, предстояло действовать против дилетантов, возомнивших себя вершителями истории. Сколько человек могли задействовать в этой операции клинеры? Двух-трех, не больше. Одномоментный переброс в прошлое более крупной группы был связан как со значительными материальными затратами, так и с риском оказаться задержанными сразу же по прибытии на место.

Ладин даже не сомневался, – или, лучше будет сказать, почти не сомневался, – в том, что, использовав психотехнику, он легко сможет нейтрализовать пару-тройку прыщавых юнцов, не имеющих представления о том, как выстроить психоблок. Агенты были нужны Ладину только для того, чтобы блокировать клинеров в комнате, которую они снимали в доме, принадлежавшем Умберто да Сторци, хозяину небольшой мастерской, занимающейся изготовлением керамической плитки.

Поначалу инспектору показалось странным то, что хозяин вполне преуспевающей мастерской, производящей изделия, пользующиеся неизменным спросом у иноземных купцов, сдает приезжим комнаты в своем доме. Но Франческо, усмехнувшись, объяснил, что да Сторци представляет собой классический тип скупердяя, – имя его во Флоренции стало почти нарицательным. Каждый заработанный сольдо он прятал в кошель, при том, что вся его семья ходила в обносках и зачастую не ела досыта. По этой же причине он согнал всех своих многочисленных родственников в две большие комнаты на первом этаже собственного двухэтажного дома. Второй же этаж да Сторци перестроил, разделив все свободное пространство на множество крошечных комнатушек, которые и сдавал приезжим.

Именно большое число комнат, отведенных в доме да Сторци для постояльцев, могло создать проблему. В какой именно комнате поселился человек, купивший картину у Леонардо, Франческо не знал. Он проводил покупателя только до лестницы на заднем дворе дома, ведущей на открытую галерею, тянущуюся вдоль всего второго этажа. На этом месте незнакомец забрал у подмастерья картину и, поблагодарив за помощь, отослал его назад.

– Нам нужен этот человек, – Ладин еще раз показал своим помощникам лист бумаги, на котором Франческо вполне профессионально изобразил покупателя картины. – И все те, кто окажется с ним в одной комнате. Ни один из них не должен уйти. Действуем быстро, тихо и аккуратно, – дабы обратить особое внимание на названные три пункта, Ладин воздел вверх указательный палец.

На то, чтобы провести с агентами серьезную подготовительную работу, времени у инспектора не было, а информационная перегрузка, как он полагал, могла привести лишь к суете и неразберихе. Поэтому Ладин выдал своим помощникам тот минимум информации, которого с лихвой должно было хватить на то, чтобы справиться с порученным им делом.

Лица внимавших его словам агентов были серьезными и сосредоточенными. Не так часто оперативники обращаются за помощью к постоянно действующим агентам. Обычно на их долю приходится разве что подготовка конспиративных квартир и организация необходимого прикрытия в случае, если оперативнику нужно срочно исчезнуть.

Еще раз многозначительно взглянув на агентов, Ладин положил руку на окрашенные в цвет болотной гнили перила и стал быстро подниматься на галерею, прилепившуюся ко второму этажу доходного дома синьора да Сторци.

Оказавшись на краю галереи, инспектор окинул внимательным взглядом ряд небольших овальных окон, задернутых одинаковыми шторками безумно-малинового цвета, выбрать который мог лишь человек, напрочь лишенный каких-либо претензий на право обладания художественным вкусом. За каждым окном находилась комната, занятая постояльцами, которым можно было только молча посочувствовать. Второй ряд комнат с точно такими же окнами тянулся по другую сторону дома. Между ними вклинивался длинный коридор, в который выходили все двери. Коридор имел два выхода на галерею. Один находился прямо напротив лестницы, в том месте, где стоял сейчас Ладин вместе со своими помощниками. Другой – на противоположном конце галереи. Галерея располагалась на высоте двух с половиной метров над землей, – человек, оказавшийся в отчаянном положении, мог рискнуть спрыгнуть с нее вниз. А учитывая то, что внизу была мягкая земля, у него имелись бы вполне реальные шансы избежать травмы. Дабы обойтись без неожиданностей, Ладин отправил одного агента к двери на дальнем конце галереи, а другому велел оставаться возле лестницы, перекрыв таким образом оба выхода из этой части здания.

Прижавшись спиной к узкому участку стены возле двери, Ладин снял с пояса широкий прямоугольный кошель из мягкой замши с нашитыми серебряными пластинами, складывающимися в причудливый узор, отдаленно напоминающий дерево с развесистой кроной. Пересыпав в карман деньги из кошеля, Ладин вывернул его наизнанку и оттянул край подкладки, под которой был спрятан гибкий полимерный экран универсального сканера.

Проведя сканирование внутреннего пространства второго этажа, Ладин выяснил, что в настоящий момент лишь в пяти из двенадцати комнат, сдающихся внаем, находились люди. Еще три комнаты были заняты постояльцами, которых в данный момент не было на месте. Четыре оставшиеся комнаты были свободны. Инспектор полагал, что, заполучив «Джоконду», клинеры не станут разгуливать с ней по улицам. И уж, конечно, не оставят картину в комнате без присмотра. Следовательно, можно было предположить, что последняя работа мастера Леонардо находилась в одной из пяти обитаемых комнат.

Три занятые комнаты выходили окнами на противоположную сторону дома, где высота от нижнего края окна до каменной мостовой составляла без малого три метра. Имей клинеры хотя бы самое общее представление о работе нелегалов, они выбрали бы комнаты, выходившие окнами на галерею. А если так, то они находились в одной из двух комнат, расположенных в противоположных концах коридора. В той, что возле лестницы, квартировали двое. В дальней – трое, хотя для троих комната была тесна.

Вывернув кошель на лицевую сторону, Ладин снова прицепил его на пояс и наполнил деньгами.

Инспектор постоянно думал о злоумышленниках во множественном числе, поскольку был почти уверен в том, что их должно быть как минимум двое. Опыт подсказывал ему, что на такое дело, как похищение бессмертного шедевра Леонардо да Винчи, не идут в одиночку. Неподалеку от непосредственного исполнителя непременно должен присутствовать кто-то еще, в чью задачу входило бы наблюдение за всем происходящим со стороны и в случае необходимости обеспечение прикрытия.

Сейчас похитители должны были пребывать в состоянии легкой эйфории, поскольку, как дилетанты, полагали, что все самое сложное уже позади. Картина у них в руках, и теперь клинеры наверняка думают, что сам черт им не брат: умыкнув «Джоконду», они тем самым уже причислили себя к тем немногим героям нашего времени, о которых будут слагаться легенды. Появление инспектора Департамента контроля за временем должно было стать для похитителей сюрпризом, которого они, скорее всего, никак не ожидают.

Быстро глянув на своих помощников и еще раз раз мысленно сказав себе, что на них вполне можно положиться, Ладин осторожно открыл дверь с цветным витражом и вошел в короткий, полутемный проход. Пройдя пару метров, он свернул направо и оказался в узком коридоре, по обеим сторонам которого тянулись ряды дверей. Свет проникал в коридор через пару прорезанных в потолке окон, забранных неровными, толстыми стеклами.

Подойдя к двери первой комнаты, окна которой выходили на галерею, инспектор деликатно постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Дверь оказалась незапертой. В комнате, на тюфяках, раскатанных прямо на полу, валялись двое мертвецки пьяных мужиков. Ни один из них даже не отреагировал на появление в комнате постороннего. Ладину не потребовалось вынимать из кармана рисунок Франческо, чтобы удостовериться в том, что пьяницы не были похожи на покупателя «Джоконды».

Прикрыв за собой дверь, Ладин вышел в коридор.

Следующая комната находилась по другую сторону коридора. Возле ее двери Ладин поступил точно так же, как и у предыдущей, – постучал и тут же попытался открыть. Дверь оказалась запертой. Но сразу же вслед за стуком из-за двери послышались торопливые шаркающие шаги.

Инспектор внутренне собрался, готовясь встретиться лицом к лицу с похитителем. Однако дверь открыл старик, облаченный в поношенный восточный халат, с окладистой седой бородой, ровно обрезанной на уровне груди.

– Я слушаю вас, – произнес он, чуть шепелявя, вперив в переносицу инспектора взгляд бледно-голубых, водянистых, удивительно неприятных глаз.

Ладин невольно поежился.

– Извините, – натянуто улыбнулся он. – Я, кажется, ошибся дверью.

Седая бровь старика медленно поднялась вверх, заняв почти вертикальное положение.

– Разве вы не желаете узнать свое будущее?

– Нет, – извинительно улыбнулся Ладин. – Благодарю вас, но – нет.

Он хотел было пойти дальше по коридору, но старик неожиданно выбросил вперед костлявую руку и вцепился кривыми пальцами в локоть инспектора.

– Впереди вас ждет глубокое разочарование, – произнес он таинственным голосом.

Не зная, как избавиться от навязчивого предсказателя, Ладин растянул губы в фальшивой улыбке.

– Вы так полагаете…

Брови старика возмущенно взлетели вверх.

– Я в этом уверен!

Ладин торопливо вытянул из кошелька пару монет и протянул их старику, полагая, что таким образом скорее удастся от него отвязаться.

Прежде чем взять монеты, предсказатель вновь пронзил Ладина взглядом.

– Комната, которая вам нужна, находится в конце коридора, – произнес он уже вполне обыденным голосом. – Только там вас никто не ждет.

Проворно выхватив монеты из пальцев онемевшего от изумления инспектора, старик хлопнул дверью. Негромко щелкнул дверной замок.

Ладин тряхнул головой, прогоняя наваждение. Старику ничего не могло быть известно о тех, кто был нужен инспектору. Он просто ляпнул первое, что пришло в голову, рассчитывая на случайное попадание в цель, как сделал бы на его месте любой другой предсказатель. Не исключено, что это была стандартная заготовка, с помощью которой старик вытягивал денежки у каждого, кто случайно заглядывал к нему в комнату.