Текст книги "Знамя химеры"

Автор книги: Алексей Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 7

Добрые дела наказуемы

Ветер снаружи бросался на скалы долины, но в пещере было тепло.

Девушка все еще спала, по пещере я двигался тихонько, чтобы ее не потревожить. Покормил гнедого и повторно осмотрел его раны. Они были неглубокими и почти все зажили. Перекусил сам из своих скудных запасов. Девушка пошевелилась; подумал, не разбудить ли ее, но решил, что не надо. Еще раз внимательно ее осмотрел: дыхание ровное, глаза закрыты; похоже, она не притворяется, а действительно спит. Захватив меч и лук, я направился к выходу.

Ветер утих. Начался легкий снегопад. Достав меч из ножен, совершаю им несколько простых ударов, проверяя балансировку и привыкая к длине клинка. Вспоминаются долгие уроки на замковом плацу с капитаном Глоком:

– Любой удар завершается четким положением оружия в руке – это закон! Возврат оружия после удара имеет огромное значение и является неотъемлемой частью атаки. Основное правило возврата, нарушаемое лишь в исключительных случаях: клинок должен быть развернут в сторону предполагаемого нападения. Это позволит всегда держать оружие в положении готовности.

Плавно перетекая из одного положения в другое, провожу несколько атак на воображаемого противника. Клинок хорош, но непривычно короток. Им удобнее скорее колоть в тесных пехотных порядках, чем рубить.

Легкая разминка неприятно вымотала меня: слишком давно отсутствовала практика с мечом. Вернув клинок обратно в ножны, я присел на небольшой камень у выхода из пещеры и приступил к осмотру лука. Сложный двухфутовый лук – обычное оружие конных эльфийских стрелков – состоит из трех деревянных пластин, покрытых приклеенными костяными накладками. Роговые наконечники облегчают крепление тетивы. Лук небольшой, с плечами одинаковой величины и изгиба, концы сильно изогнуты наружу. В моих руках оказался прекрасный образец. Костяные накладки были покрыты изящной резьбой, изображающей двух переплетенных друг с другом змей. Головы змей служили для крепления тетивы, а сплетенные хвосты образовывали рукоять. Лук был в отличном состоянии.

Закончив осмотр, я погрузился в раздумья.

Как вырваться из этой ловушки? У меня есть пара недель до выхода новой охотничьей партии. Законы охоты были суровы и к самим охотникам: если они не возвращались в течение недели, их никто не искал.

Что делать с девушкой? Использовать как заложницу? Не получится. Эльфы свято чтят правила охоты. Будь в моих руках даже Уриэль, они не открыли бы ворота. Хотя, окажись в моих руках высокий лорд, я бы вернул его по кусочкам. Торг был бы возможен, если в плену у меня был кто-то из принцев крови. Но у меня только молоденькая смазливая девчонка, а у императора… нет дочерей.

Надо как-то заставить эльфов открыть ворота: тогда у меня есть мизерный шанс прорваться. Открыть ворота они могут перед охотничьей партией. Интересно, я смогу прикинуться эльфом?

Подождав, пока принц Леклис покинет пещеру, Эйвилин открыла глаза и принялась разглядывать обстановку. Она лежала на охапке сухих веток, покрытых теплым одеялом. Ярко полыхающий костер разбрасывал по стенам пещеры причудливые тени. В углу на куче покрытого попоной хвороста спал гнедой жеребец. Стараясь не шуметь, девушка аккуратно слезла со своего ложа и прислушалась. Тишину пещеры нарушал только треск костра да сопение спящей лошади. Прячась в сумраке у стен и стараясь двигаться тише, она отправилась к бледнеющему пятну выхода.

У выхода пещеры Леклис практиковался во владении мечом. Спрятавшись за камнем, Эйвилин смотрела, как он стремительно проводит комбинации ударов. Короткий клинок казался сверкающим смертоносным продолжением его руки. Закончив очередную атаку, он бросил взгляд в сторону пещеры. Эйвилин спряталась за камнем и задумалась. Принц был совершенно не таким, каким она себе его представляла: подлый мятежник, кровавый предатель. Его поведение обескураживало. Очнувшись в пещере в первый раз, она сначала смутилась и впала в гнев, увидев себя раздетой. Но она достаточно знала о том, как замерзают, чтобы понять: Леклис спас ей жизнь. И он не воспользовался ее наготой, а ведь она ехала его убивать! Заявил, что она пленница, но обращался довольно мягко.

Выглянув из-за укрытия, она увидела, что Леклис сидит спиной ко входу и внимательно рассматривает лук. Стараясь не наступать на разбросанные около пещеры ветки, девушка направилась к нему.

Краем глаза замечаю крадущуюся тень. Устало усмехаюсь:

– Это вы, леди? Или на мое несчастье уцелел кто-то из охотников? – не оборачиваясь, спрашиваю я.

– Как вы узнали? – Удивленная девушка садится напротив меня.

Ох, уж эти эльфы! Считают себя высококлассными следопытами и порой забывают об элементарных вещах:

– Леди, подкрадываясь в следующий раз, не забудьте, что свет имеет глупую привычку давать тень. Вы же подкрадывались со стороны солнца.

Девушка смутилась:

– Я так увлеклась, что совсем забыла про это.

– В следующий раз, леди, такая забывчивость может стоить вам жизни.

Некоторое время молчим.

– Почему вы меня спасли? – Похоже, этот вопрос не дает ей покоя.

– Наверное, леди, я должен красиво соврать и сказать, что истинный рыцарь не мог оставить девушку умирать на снегу. Правда, все гораздо проще: мне нужно было узнать о вашей охотничьей группе. А у ваших мертвых спутников узнать интересующие меня сведения было довольно сложно.

– Я все равно обязана вам жизнью.

– У вас, леди, есть прекрасная возможность вернуть долг.

Кажется, это заявление ее встревожило. Девушка бросила на меня настороженный взгляд и немного отодвинулась:

– Что это значит?

– Вы, леди, поможете мне покинуть эту долину.

– Интересно, как? Будете использовать меня как живой щит? Это не поможет.

– Хм, как живой щит. А это неплохая идея, – поддеваю я ее. – Но хочу предложить другой план. Стражники на стенах откроют ворота охотничьей партии…

– Но она погибла под лавиной, вы мне сами сказали, – нетерпеливо перебивает меня Эйвилин.

– Тут вы не правы, – я выкладываю свой главный козырь, – выжили двое.

Несколько секунд она обдумывает мои слова, затем ее лицо озаряет улыбка понимания:

– Вы хотите прикинуться участником охотничьей группы?

– Совершенно верно, и вы мне можете помочь в этом.

– А что будет, если я откажусь? – бросает на меня очередной настороженный взгляд.

Грустно усмехаюсь:

– Оставлю вас в пещере и попытаюсь вырваться один.

– В одиночку у вас нет шансов.

– Кто знает? – пожимаю плечами. – Это лучше, чем сидеть в этом каменном мешке и ожидать очередных охотников. Хотя теперь у меня есть нормальное оружие, и шансов отбиться стало больше, но рано или поздно моя удача иссякнет. Не хочу умирать подобно загнанному в пещеру медведю.

Некоторое время девушка молчит, видимо, принимает решение. Я не мешаю ей. Не напоминаю, что спас жизнь. Мне надо, чтобы она решилась сама. От этого решения зависит моя жизнь.

Эйвилин поднимает голову и смотрит мне в глаза:

– Хорошо, я поеду с вами. Первая часть вашего плана мне ясна. Если на вас накинуть мой плащ, издалека вас могут принять за моего спутника. Нам двоим стражники откроют ворота. Но что вы будете делать дальше?

– Пусть откроют ворота, я подъеду как можно ближе и попытаюсь вырваться верхом.

– Да? Пространство за воротами застроено, единственная дорога еще сотню ярдов идет вдоль стен. Вас нашпигуют стрелами, как соломенную мишень для стрельбы.

– У вас есть другое предложение, леди?

Девушка снова задумалась. Некоторое время ее взгляд изучает мою фигуру и лицо.

– Может получиться, – решает она, после чего вновь обращается ко мне. – Если на вас накинуть мой плащ и скрыть лицо под повязками и капюшоном, то в темноте вас вполне могут принять за Уриэля. Вы мало различаетесь по росту и фигуре.

– А голос?

– На вопросы отвечать буду я. Вы – лорд Уриэль – могли сильно пострадать в схватке с мятежником. Да и не так хорошо стражники с ним знакомы, чтобы узнать по голосу.

– Так можно обмануть простую охрану у ворот, – задумываюсь я. – А как быть с капитаном стражи и магом охраны?

– А вы собираетесь с ними встречаться? Или вы думаете, что они будут день и ночь стоять на стенах и ждать вашего появления? Старшие офицеры и маг живут не в казармах, а в отдельных домах в городке за стеной. Миновав охрану ворот, я могу сказать страже, что мы будем ждать их утром в гостинице. Так мы можем миновать опасное пространство у стены. Обманув стражу, вы сможете покинуть город без лишнего шума. Утром я скажу, что высокий лорд срочно отправился в столицу.

– А вы не думаете, что, когда все откроется, к охоте приговорят вас?

– Скорее, меня удалят от двора и отправят домой.

– Какая жестокость! – усмехаюсь я. – Такой жертвы от вас я принять не могу. Первая часть плана настолько безумна, что может сработать. А вот утром вы, приняв вид перепуганной насмерть девчонки – у вас этот образ удачно получается, – расскажете про лавину и пленение. И про то, как злобный и жестокий принц Леклис заставил вас помочь ему сбежать. Ночи мне хватит, чтобы убраться от долины подальше.

– У меня только одно условие: отдайте мне мой лук, это подарок отца! – жадно разглядывая оружие, просит девушка.

Вопросительно поднимаю бровь и иронично спрашиваю:

– Интересно, что помешает вам меня сразу пристрелить?

– Вы спасли мою жизнь, за это я спасу вашу и помогу выбраться. Верните мне лук, это мое единственное условие! – упрямо сжав губы, заявляет девушка. – Если боитесь, оставьте у себя стрелы.

– Почему бы нет? – решаюсь я и не без сожаления возвращаю лук и стрелы. Если она меня пристрелит, то я умру с твердой уверенностью, что был прав: все эльфы – лицемерные ушастые сволочи!

Пока мы разговаривали, стало смеркаться. Солнце исчезло за высоким горным хребтом задолго до наступления темноты.

В пещере было сухо и тепло. Эльфийка, скрестив ноги, села на мое ложе. Мне пришлось довольствоваться нагретым камнем у костра. Гнедой жеребец самым наглым образом храпел в углу пещеры.

– Леди, вы не знаете, как зовут мой трофей? – кивнув головой в его сторону, спросил я.

– Вообще-то Ainskair, – улыбнулась девушка, – но лорд Уриэль чаще называл его проклятьем Падшего и неблагодарной скотиной. Конь не любил Уриэля.

– У нас много общего, – хмыкаю я. – Айнскаир. Айнскаир. Пока произнесешь – язык сломаешь. Это на староэльфийском?

При правлении Элберта III основным языком Рассветной империи стал так называемый новоэльфийский, или общий. От эльфийского в общем языке осталось только название и наименее зубодробительные словечки. Основу языка составил один из главных человеческих диалектов.

– Вы совершенно правы. В переводе на общий это будет «быстрый, как ветер».

– Ветер. Хорошая кличка для лошади. Пожалуй, так теперь я и буду его называть.

Перекусив из моих скромных запасов, мы некоторое время дружески беседовали о мелочах. Когда совсем стемнело, я расстелил рядом с костром лошадиную попону, которая должна была послужить мне сегодня постелью.

Боясь нарушить выкованное между нами ранее хрупкое равновесие, я все-таки решил задать давно интересующий меня вопрос:

– Леди Эйвилин, – обратился я к притихшей девушке, – вы можете рассказать о себе?

Долгое время она не отвечала.

– Моя мать родом из младшего дома, – тихо начала рассказывать она. – У нее обнаружился сильный магический дар, и она отправилась обучаться в столичном университете. Там она познакомилась с моим отцом. Отец был наследником одного из старших домов. Женившись на моей матери против воли главы дома, он навлек на себя его гнев. Отца лишили наследных прав и сослали наместником в одну из отдаленных провинций. Там я родилась и выросла. Полгода назад отец отправил меня в столицу, к дяде. Он думал, что при дворе я найду себе удачную партию.

Из каких домов были ее родители, девушка не сказала. Настаивать я не решился.

Богатый на события день закончился…

Мы отступаем. Еще немного, и драконы начнут выкашивать наши ряды подобно темным жнецам Падшего. Армии откатываются назад. Часть солдат, бросив оружие, начинает паническое бегство. Они уже мертвецы. Оставшиеся воины выстраивают несколько каре вокруг уставших магов и медленно отходят. Пока маги смогут блокировать магию, у нас есть мизерный шанс дождаться подхода эльфов.

Дракониты бросаются в яростные атаки на ощетинившиеся сталью порядки. Шедшее последним каре неожиданно замирает. Развернув знамена, оно перестраивается в линию и разворачивается в сторону драконитов. Видя жертву товарищей, мое каре из остатков «кулака» начинает перестраиваться с твердым намерением принять бой вместе с ними.

– Держите этот проклятый Падшим строй! – срывая голос, ору я. – Отходить! Всем отходить! Не делайте их жертву бессмысленной!

Восстановленное каре продолжает пятиться назад.

Наконец-то!!!

Из-за холмов, с которых мы начали битву, стремительно вылетают эльфийские конные лучники. Подобно двум гигантским клешням морского краба, они начинают охватывать наши отступающие каре с флангов. На вершинах холмов, трепеща штандартами, выстраиваются стрелки и пехотинцы.

Эльфы натягивают луки, на наши ряды падает ливень стрел. Радостный крик, пронесшийся было над ними, сменяется воплями ужаса и проклятий. Эльфийские пехотинцы на холмах начинают методичную резню безоружных беглецов.

Прижатая к моему лбу холодная рука вырывает меня из пелены сна. Мой взгляд фокусируется на эльфийке, стоящей около меня на коленях. В тусклом мерцании прогоревшего костра видно ее испуганное лицо.

– Что с вами? – произносит она, убирая руку. – Вы так страшно кричали…

С трудом удается взять себя в руки.

– Сон, леди, просто страшный сон, – стараясь подавить нервный озноб, отвечаю я.

– Вы странный. – Ее лицо озаряет несмелая улыбка. – Прекратите называть меня «леди». Разве сложно произнести «Эйвилин»?

Почему на меня так действует ее улыбка? Когда я вижу ее, отчаянье и боль, растревоженные видениями прошлого, отступают, а бушующая во мне буря ненависти успокаивается. Нападает странное умиротворение. Хочется просто лежать и смотреть на ее улыбку. Война, мир, предательство – пусть все катится к Падшему…

– Похоже, ты влюбился, – хмуро комментирует внутренний голос.

Мысленно приказываю ему заткнуться.

– Простите, леди, что потревожил ваш сон… – Холода в моем голосе хватит на пару ледников.

Собрав в кулак остатки воли, отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Со стороны девушки слышится обиженное сопение. Она резко поднимается и возвращается на свое ложе. Давлю в себе желание кинуться следом за ней. Завтра все это не будет иметь никакого значения. Я не знаю, удастся ли мне вырваться из этой ловушки или моя уставшая душа наконец-то обретет покой в чертогах творца. Одно известно точно: завтра я расстанусь с эльфийкой навсегда.

Остаток ночи прошел спокойно. Кошмары прошлого больше не терзали меня, и я неплохо выспался. В этот раз из оков сна меня вырвали чьи-то большие теплые губы, упорно исследующие мое лицо. Открыв глаза, я увидел морду Ветра (теперь моего жеребца), усиленно обнюхивающего мое лицо и волосы. Разочарованный таким исходом, я потрепал гриву жеребца и поднялся со своего ложа. Проклятье Падшему! Чтобы я еще раз спал на практически голых камнях! Все тело ломило так, будто на нем всю ночь веселилась толпа пьяных гоблинов в компании с горным великаном.

Девушки в пещере не было. Настороженно оглядевшись, я увидел, что ее лук мирно покоится на ложе. Облегченно перевожу дух. Похоже, эльфийка не сбежала. Сухой треск у входа подтвердил мое предположение. Вошедшая Эйвилин сухо поприветствовала меня и принялась копаться в сумках с припасами. Пожав плечами, я покинул пещеру.

Весь день прошел в подготовке к «прорыву» через эльфийскую стражу. За это время мы перебросились с эльфийкой всего несколькими десятками фраз. Разрезав мою запасную рубашку на лоскуты (добряки эльфы хорошо меня снабдили), Эйвилин аккуратно перебинтовала мое лицо. Нацепив на себя походный плащ и перчатки, я скрыл голову под глубоким капюшоном. Девушка придирчиво осмотрела меня со всех сторон и одобрительно кивнула. Будем надеяться, что стражники сосредоточат все внимание на ней и не заметят всей несуразности моего вида.

Как только начало смеркаться, я вывел жеребца из пещеры и старательно оседлал. Легко вскочив в седло, протянул руку эльфийке и помог сесть впереди меня. Из вещей я взял с собой двухдневный запас провизии, деньги и меч.

К заходу солнца мы прибыли к воротам в стене, отделявшей долину от остального мира. Стражники с невысокой башни, возвышающейся над воротами, попросили нас представиться.

– Уриэль в сопровождении леди Эйвилин, – звонко ответила девушка.

Среди эльфов на башне произошло заметное оживление. Ворота не открывались. Правой рукой я стал нервно теребить рукоять пристегнутого к седлу меча. Девушка прокричала имя высокого лорда еще раз, но ей не ответили. Наконец из бойниц свесился один из эльфов.

– Спуститесь на землю! – прокричал он. – Вы должны знать правила: проезжать верхом через ворота запрещено.

Эйвилин резво выскочила из седла. Захватив меч, я последовал за ней. Окованные медью створки медленно распахнулись.

– С возвращением, милорд, – поприветствовал меня один из стражников с факелом.

Кивком головы ответив на его приветствие и настороженно оглядываясь, я проследовал за ворота. Эйвилин последовала за мной, ведя за собой жеребца.

Миновав арку ворот, мы оказались в широком тупике. Прямо передо мной темнели стены длинного деревянного склада. С востока возвышалась громада сигнальной башни, пристроенной к невысокой башенной арке ворот. Пустынная улица тянулась на запад вдоль крепостной стены. Ворота за нашими спинами скрипуче закрылись, стражники ловко накинули тяжелый засов и вернулись в башню.

Начинаю настороженно двигаться вдоль крепостных стен, за моей спиной Ветер, придерживаемый девушкой, цокает подковами о камни мостовой. Нас встречают три десятка эльфийских пехотинцев с листовидными щитами и короткими копьями. Во главе отряда стоит эльф, подобно мне закутанный в длинный плащ с накинутым на голову капюшоном. Я крепче стискиваю рукоять меча

– Назовите себя! – потребовала фигура, завернутая в плащ.

Голос! Какой знакомый голос! Прежде чем память подсказала ответ, Эйвилин в третий раз представила меня:

– Лорд Уриэль, глава Дома восходящего солнца, верховный судья императорского Трибунала.

– Жаль, – усмехнулась тьма под капюшоном. Запоздалая догадка была словно вспышка молнии. Ласкающие яблоко меча пальцы железной хваткой впились в рукоять.

– Зачем нам два garonel’lare восходящего солнца? – проговорила фигура и скинула с головы капюшон.

– Лорд Уриэль… – тихо ахнула за моей спиной эльфийка.

Ненависть, всеобъемлющая ненависть затмила мой разум. Об эльфийке и Ветре я забыл. С ухмылкой, больше похожей на волчий оскал, сбрасываю с себя надоевший плащ. Убить! Умереть, но убить! Вцепиться руками в горло! Стереть с его лица эту гнусную улыбку! Вырвать из груди сердце и растоптать ногами!

– Убить его, – скучающе произнес высокий лорд и скрылся за рядами стражников.

Прикрывшись щитами, эльфы двинулись на меня. Клинок сам оказался в руке. Ты допустил ошибку, высокий лорд, не позвав на помощь лучников. Перед смертью я вырежу твое сердце.

Тяжелый удар по затылку стал для меня полной неожиданностью. Пошатнувшись, я упал на правое колено. Тело устремилось к земле. Чтобы сохранить равновесие, пришлось опереться рукой с зажатым клинком о холодные камни мостовой. Пытаюсь подняться – на голову обрушивается второй удар. Повернув голову, замечаю, как побледневшая Эйвилин роняет на землю небольшой круглый камень. Мостовая стремительно приближается. Милосердная тьма забытья принимает в объятия измученное сознание. Сквозь тьму чей-то знакомый голос произносит:

– Рад, что с вами все в порядке, светлая леди. Я уже готовился возглавить поисковую партию. Император не простил бы мне смерти своей племянницы.

Глава 8

Особенности эльфийской охоты в осенний период

С огромным трудом удалось раскрыть глаза. Сколько прошло времени? Как же болит голова! Во рту соленый металлический привкус крови. Идиот! Глупый доверчивый щенок! У горного тролля мозгов больше, чем у тебя: так глупо попасться… Стоило какой-то смазливой девчонке пустить пару слезинок, и ты тут же раскис! За последние три месяца ты должен был понять: благородство, честь – это просто пустые слова. Те, кто пытаются следовать этим мертвым понятиям, быстро становятся мертвецами. Героизм… Ха! Герои долго не живут!

Вспоминаю бледное лицо Эйвилин и падающий на мостовую камень.

Проклятье Падшего, почему же не получается ее ненавидеть? В душе лишь пустота и тупая боль.

Оцениваю обстановку. Нахожусь в большой камере, через узкое зарешеченное окошко пробивается лучик солнца – значит, уже день. Я по пояс раздет и растянут на громадном столе. Руки и ноги привязаны кожаными ремнями к его углам. В двух жаровнях у стены полыхают раскаленные угли. Рядом со мной на небольшом столике разложены различные угрожающего вида предметы. Пытаюсь вывернуться из пут – тело скручивает острая боль: пара ребер, похоже, сломана. Видимо, добряки эльфы не смогли отказать себе в удовольствии попинать бессознательное тело.

Внезапно распахивается дверь, в светлом пятне проема показывается чья-то незнакомая фигура. Полумрак камеры мешает разглядеть ее лицо. Фигура приближается и останавливается около стола с пыточным инвентарем.

Увидев лицо подошедшего, не могу сдержать нервной дрожи. Среди эльфов сложно найти уродов, но этот был исключением. Нос свернут в сторону, левая скула вплюснута внутрь черепа. Из глазного провала смотрит бледный глаз, лишенный зрачка. Вся левая половина лица покрыта сетью свежих багровых шрамов. На этом ужасном фоне резко выделяется прекрасная правая половина лица и длинные белоснежные волосы. Увидев, что я очнулся, эльф оскаливает рот в беззубой ухмылке:

– Что, красавчик, любуешься? – Обезображенное лицо дышит ненавистью. – Не так давно я тоже был красавчиком. Пока один из грязных полукровок ударом щита не раскроил мне половину черепа. Маги с трудом поставили меня на ноги, но вернуть нормальный облик уже не смогли. Теперь даже продажные девки отказываются иметь со мной дело.

Эльф начинает перебирать пыточный арсенал, руки в черных перчатках нервно дрожат.

– Жаль, что тот полукровка умер, но теперь у меня есть ты, принц, – истерично хихикает палач. – Прежде чем лорд Уриэль тебя убьет, тобой займусь я. Ты проклянешь тот день, когда появился на свет. Ты будешь молить меня о смерти.

Скрип двери прерывает монолог сумасшедшего палача. В узкий проем протискиваются три фигуры. Вот это да! Лорд Уриэль собственной персоной! Да еще и с двумя охранниками! Почему-то я не удивлен… Уриэль, бросая в мою сторону ненавидящие взгляды, становится недалеко от стола. Охранники молчаливыми истуканами застывают за его спиной. Смотрю в глаза эльфу. Он не выдерживает моего взгляда и нервно дергает плечами. Мои губы сами складываются в презрительную усмешку.

– А вы храбрец, garonel’lare! – Стараюсь вложить в голос как можно больше презрения. – Взяли на встречу со связанным пленником всего двух охранников. Вы, наверное, и спите с ними? Да не краснейте вы так! Я никому не скажу.

– Смейтесь, принц, пока еще можете, – жестоко усмехается Уриэль. – Приступай, – кивает он палачу.

На углях жаровни палач начинает раскалять стальной прут.

– Да, высокий лорд, вы – храбрец, – стараясь сдержать дрожь, продолжаю я. – Наверное, леди Эйвилин оценила, как храбро вы оставили ее умирать в долине.

– Я не бросал ее! – неожиданно взрывается Уриэль, голос его срывается на визг. – Меня завалило лавиной, я с трудом выбрался и вернулся в крепость! Я хотел отправить поисковую пар…

Поняв, насколько глупо он выглядит, оправдываясь перед пленником, Уриэль замолкает на полуслове. Его лицо идет красными пятнами. Если бы взглядом можно было убивать, я был уже мертвецом.

– Надеюсь, перед ней вы будете более красноречивы, – нагло улыбаюсь я.

– Эта гордячка еще приползет ко мне на коленях! – мстительно сверкает глазами эльф. – Скоро все изменится. Смейся, принц. Через час ты будешь целовать носки моих сапог и молить о смерти. Потом придет черед и других.

Палач, одетый в кожаный передник и толстые рукавицы, подходит к жаровне и снимает с огня раскалившийся прут. Алеющая головка медленно приближается к моей груди. На секунду палач останавливает раскаленный кончик в каких-то дюймах от меня, потом резким тычком вгоняет прут в мой правый сосок.

Только в глупых сказках попавшие в плен герои под пытками сохраняют презрительное молчание. Благородство, достоинство – все это теряет смысл, когда в тебя входит раскаленное железо.

Боль взорвалась в мозгу. Тело само забилось в путах, сквозь крепко сжатые зубы прорвался несдержанный крик. В воздухе повис тошнотворный запах паленой плоти.

Лорд Уриэль достал из кармана камзола кружевной платок и прижал к носу.

– Хорошее начало, – прокомментировал он. – Продолжай.

Боль, целый океан боли. Кажется, болит каждый кусочек тела. Несколько раз сознание проваливалось в спасительное забытье. Но каждый раз холодная вода возвращала меня из беспамятства, приводя с собой боль. Я ничего не вижу, в пелене мелькают какие-то странные тени. Одна из теней нависает прямо надо мной.

– Ну же, принц, сколько можно терпеть? – произносит она столь ненавидимым мною голосом. – Еще немного – и ваши раны не вылечит ни один целитель. Помолите меня о снисхождении. Достаточно нескольких слов, и ваши страдания прекратятся.

Собрав остатки сил, посылаю кровавый плевок в сторону тени. Слышу вскрик: кажется, попал. Сознание вновь устремляется прочь из израненного тела.

* * *

Отгородившись от хлопот дня покрывалом ночи, улицы города погрузились в сон. На небесном своде ярче засияли созвездия. Выглянули две луны, извечные спутницы. Большая, кроваво-красная Аишиу и ее меньшая сестра – бледно-желтая Уртай. Только размеренные шаги эльфийских патрулей и редкие переклички стражников на стенах разгоняли звенящую ночную тишину.

Очередной патруль, раздвигая горящими факелами темноту ночи, прошел по площади перед мрачной тюремной башней. Едва он скрылся за поворотом улицы, невысокая закутанная в черное фигура бесшумной тенью пробежала по площади – и замерла у стены перед входом в башню. Некоторое время неизвестный жадно вслушивался в ночные звуки. Было тихо. Едва слышимо скрипнули дверные петли, и вновь воцарилась тишина.

В небольшой караульной комнате на заставленном бутылками столе спали вповалку несколько эльфов в доспехах стражи. С улыбкой окинув взглядом эту картину, фигура в черном плаще продолжила движение. Ноги в высоких сапогах аккуратно переступали через разбросанное в беспорядке оружие и доспехи. Миновав короткий коридор, она снова замерла перед узкой деревянной дверью, ведущей вниз к камерам. Недолгая возня позаимствованной у спящих стражников связкой ключей – и последнее препятствие осталось позади. Спустя несколько десятков ступеней фигура оказалась в самом сердце башни, в ее печально известной пыточной. Пред ней предстала малоприятная картина. На потемневшем столе был распят полукровка, засохшая кровь из многочисленных ран покрывала его тело сплошной коркой. Страшные раны на груди были обуглены. Кисти стянутых ремнями рук покрыла неестественная синева. Тихо ахнув, неизвестная фигура быстро приблизилась к столу. Сверкнул сталью острый нож, перерезая путы, стягивающие пленника. Леклис не двигался, только тихое хриплое дыхание свидетельствовало о том, что он еще жив.

Убрав нож, неизвестный защелкнул на руке узника снятый с себя серебряный браслет в виде двух переплетенных змей с изумрудными крупинками глаз. Убедившись, что браслет плотно охватил предплечье, он нажал на глаза змеек. По телу Леклиса прошли цепочки небольших голубых искорок. Фигура всхлипнула и сбросила капюшон: длинные волосы золотым водопадом упали на спину Эйвилин.

* * *

Из забытья меня вырвала ужасная колющая боль по всему телу. Чья-то рука, завернутая в край плаща, зажала мне рот, приглушив сорвавшийся с губ крик. Чувствую, что путы, стягивающие меня, исчезли. Преодолевая ужасную боль, удается поднести к глазам правую руку. На предплечье, чуть ниже локтя, поблескивает серебром искусный браслет в виде хорошо знакомых переплетенных змей. От браслета вверх по руке, подобно нитям паутины, расходятся дорожки светящихся искорок. Мои покрытые кровавой коркой раны затягиваются на глазах, оставляя после себя тонкие ниточки шрамов. Медленнее всего заживают три обугленные раны на груди. Кожа на их месте получается сморщенной и неживой, как будто неловкий портной поставил несколько неаккуратных заплаток на моем теле. Наконец перевожу взгляд на склонившуюся надо мной фигуру Эйвилин. Девушка пытается мне что-то сказать. С трудом удается разобрать слова:

– Тише! Ты можешь встать? – шепчет она мне. – Прости, я не могла поступить иначе. Стражники убили бы тебя.

С трудом сажусь на пыточном столе и, свесив ноги, пытаюсь встать на каменные плиты пола. Тело охватывает страшная слабость, голова кружится, я начинаю заваливаться вперед. Эйвилин, тихо вскрикнув, прижимается к моей груди, пытаясь помешать падению. Валимся на пол уже вместе, причем я удачно оказываюсь сверху. Эльфийка полузадушенно хрипит. Ценой неимоверных усилий перекатываюсь на спину и, закрыв глаза, жадно глотаю воздух. Девушка, поднявшись рядом со мной на колени, пристраивает на них мою голову.

На губы падает несколько теплых капель; машинально слизнув их, чувствую соленый вкус слез. Открываю глаза: на лице Эйвилин блестят две мокрые дорожки.

– Прости, я не могла прийти раньше! – Она близка к истерике.

Сделав над собой усилие, приподнимаю руку и ласково провожу ладонью по ее щеке, девушка жадно ловит мое прикосновение.

– Мне уже лучше, Эйвилин. Нам надо выбираться? – тихо спрашиваю я.

– Да. Тебе как можно скорей нужно покинуть город. Высокий лорд поклялся тебя четвертовать и выбросить в долину на съедение волкам. Сможешь подняться?

С трудом сев, я прислушиваюсь к своим ощущениям и утвердительно киваю:

– Да.

– Я помогу, – встает девушка с холодных плит пола.

С ее помощью привожу себя в вертикальное положение. Боль прошла, но все тело налито свинцовой тяжестью, будто я целые сутки упражнялся с оружием.

Киваю в сторону застегнутого на предплечье браслета:

– Артефакт?

– Да. Браслет, подарок моей матери. На него наложено мощное заклинание исцеления.

Теоретически любой предмет можно зарядить заклинанием – и не одним, – но на практике магическая энергия быстро рассеивается. Наиболее хорошо сохраняли манну драгоценные металлы и камни, поэтому именно драгоценности чаще всего являются магическими артефактами. По ряду причин артефакты довольно редки. Любой артефакт с течением времени требовал подзарядки, причем именно у того мага, который его создал. Частота зарядки зависит от комбинации драгоценных металлов и камней, из которых сделан зачарованный предмет, а также от силы и количества вложенных заклинаний. Сила заклинания зависит от мага. Чаще всего зачаровывают мелкие предметы: перстни, кольца, кулоны, браслеты. Реже всего – оружие (на самом деле заклинание накладывается не на само оружие, а на драгоценные камни, которыми оно украшено).