Текст книги "Экзамен судьбы (СИ)"

Автор книги: Алексей (1) Федоров

Соавторы: Дмитрий Безродный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

17

«У нас один выход: победа или смерть!» – закончил выступление Владимир Ильич, и его сразу же окружили тесным кольцом…

Е. Яковлев «Трудная должность – быть революционером»

 Мы не воспользовались услугами извозчика – отцу вздумалось прогуляться пешком. С одной стороны, я его прекрасно понимаю – все-таки он и сам когда-то учился в ММУ, и его накрыла ностальгия.

С другой стороны – из-за этой прогулки я чуть было не отправился на встречу с покойной мамой и остальной родней, давно переселившейся в тонкий мир. А меня что-то не тянуло проверять – на самом ли деле тот свет лучше этого; нет, конечно, все там будем – но спешить попросту глупо. Я ведь, можно сказать, только-только новую жизнь начал, женился…

Улицы были запружены нарядно одетой толпой, текущей, как река в каменных берегах, по направлению к центральной площади. Течение несло в себе кареты извозчиков, украшенные желтыми гребнями – на лицах возниц читалось глухое раздражение, но увеличить скорость они не могли. На перекрестках в общую реку вливались небольшие рукава – и скорость движения вовсе падала. Возле стены здания на перекрестке жалась к стене парочка конных стражников, внимательно высматривающих в толпе карманников, лиц, находящихся в королевском розыске – ну и прочих, чье присутствие на площади не приветствовалось бы.

Толпа двигалась слишком медленно даже для нас, пеших; отец дернул меня за рукав и стал пробираться к краю улицы. Я облегченно перевел дух – действительно, за домом на углу начиналась "короткая" дорога.

Наконец, течение выпустило нас. Мы свернули в переулок – почти безлюдный, мрачное сырое ущелье… Брр…

А ведь как-то люди еще жить здесь умудряются! Вроде – центр города, но словечко "трущобы" сюда подходило как нельзя лучше. Мы обошли мусорную кучу, раскинувшуюся на пол-улицы, в помойке шуршали крысы, тяжело гудели раскормленные зеленые мухи, копалось какое-то человекоподобное существо, грязное настолько, что даже цвет кожи нельзя было разобрать. В полусотне шагов – моему удивлению не было предела – через улицу протянулись веревки, на которых сушились чьи-то застиранные до потери цвета простыни. Они не боятся, что белье пропитается запахом? Впрочем, здесь удушливым запахом нечистот пропахли и дома, и, наверное, сами жильцы – настолько, что уже не замечают собственной вони. Я боролся с тошнотой, на отца же, казалось, все это не произвело ни малейшего впечатления – он на своих войнах и не такого насмотрелся. Шел как ни в чем не бывало, рассказывал какую-то историю из своей юности, прошедшей в стенах универа…

– Витар! – я даже подпрыгнул от этого громкого шепота. Никак не ожидал, что в этой клоаке найдется хоть кто-нибудь из моих знакомых – и вот на тебе! Я впился взглядом в выглядывающего из подворотни человека, пытаясь узнать…

Честно, получилось далеко не сразу. Одежда на нем была порвана, перепачкана чем-то, очень похожим на запекшуюся кровь; разбитые губы открывали чересчур красные десны, утыканные острыми осколками зубов. Один глаз оборванца заплыл – в центре багрового с черным фингала едва просматривалась масляно блестящая щелочка; вместо второго – только сочащийся гноем отек; словно глаз вырвали. Хоть бы веко не открывал!..

Все это я рассмотрел за какие-то доли секунды – оборванец, убедившись, что я заметил его, шмыгнул обратно в подворотню. И вдруг я понял, глаз вырвали совсем недавно, поэтому лицо такое отекшее. Действительно, в последний раз я видел Глима три дня назад – и он был полностью здоров.

Вот черт!!! Конкурс на сообразительность – кто и за что сделал с ним это? Спорю на что угодно – это сделали из-за меня. Дружки тех контрабандистов, которые сложили головы в Горьком лесу после того, как не очень вежливо обошлись со мной.

– Пап… Ты иди, я сейчас догоню.

– Что случилось?

– Да ничего не случилось, пап. Я отойду на минутку…

– А! – отец понимающе улыбнулся. – Ну отойди. Ладно, догонишь. Не буду над душой стоять. Совсем вы, молодежь, слабые стали! Жрете что попало по забегаловкам, а потом… – я уже не слушал, нырнул во мрак подворотни.

– Глим! Ты где!

– Здесь! – голос, незнакомый и уверенный, прозвучал за моей спиной. Я обернулся…

В глазах расцвели гроздья салюта, а камень мостовой вдруг больно ударил в затылок.

Я, наверное, отрубился, потому что следующим ощущением был уже порог, через который перепрыгнули мои пятки – меня тащили как мешок, ухватив за руки. Невидимые "носильщики" бросили меня на каменный пол, но я все же уже достаточно очухался, чтобы придержать голову, оберегая от удара. Одним движением оказался на ногах, спиной к стене – ну, твари, сейчас научу вас, как нужно обращаться с магами!..

Их было пятеро, включая скулящего в уголке Глима. Двое мордоворотов, каждый из которых казался вдвое шире меня, сухощавый человечек, одетый неброско – но недешево…

И – маг. Он тоже был одет в гражданское, однако от него шла такая мощь, что я только руки опустил – это не договорная дуэль с отцом невесты, здесь меня раскатают в тонкий-тонкий блин, свернут в трубку и порежут ломтиками, прежде чем я хоть что-то сумею сделать. Хаос? Если только против него нет контрзаклятия, да и применять его в подвале – а, судя по всему, мы находились в подвале, – мягко скажем, неумно.

Вот теперь я влип по-настоящему. Сердце ухнуло в пятки, мне довольно сильно захотелось в туалет.

– Ух ты, какие мы прыткие! – В голосе Сухопарого, так я его про себя окрестил, звучала ничем не прикрытая издевка. – Скачет, как козел горный. Да, козел?

Я промолчал. Не самое лучшее время, чтобы блистать остроумием… Хотя, мне уже пофиг, живым меня никто отсюда не выпустит. Меня все равно убьют, раньше или позже, и, судя по всему – раньше. И что, утереться и умереть, дяденек порадовать? Нет уж, приглашаю с собой! Вы потешьтесь пока, в остроумии поупражняйтесь – только кастовать не мешайте. Меня такая злость разобрала, что мордовороты даже отступили на полшага под моим взглядом.

– Эй, молодой – интересный!.. – подал голос маг. – Ну вот пыжиться не надо, а?

– Что, колдует? – спросил Сухопарый.

– Пытается, – пожал плечами маг.

– Ребята, объясните ему… Только – не насмерть, мы еще побеседуем потом.

Ребята пошли ко мне уже без опаски. Я судорожно попытался швырнуть в них шаровую молнию… С пальцев сорвались только немощные искорки. "Черт, я пустой!!!" – это было все, что я успел подумать, перед тем, как меня накрыл кровавый туман, сочащийся обжигающей ледяной болью.

В себя я пришел от того, что на меня выплеснули ведро холодной воды. Я все еще был у стены – вот только не стоял, а лежал, не в силах пошевелиться. Даже не пытался глубоко дышать – малейшее движение причиняло такие страдания, что разум отключался. Языку было как-то не по хорошему свободно во рту – я, наконец, сообразил, что мне, как и Глиму, помогли сэкономить на услугах зубодера. А когда шевельнул челюстью, оказалось, что и она сломана, в комплект к носу. Ублюдки! Глаза все же раскрылись, оба целы – и то хлеб…

Я, кажется, понял, почему Глим в таком состоянии. Вовсе не потому, что защищал меня до упора – эти ребята сначала прессуют, потом спрашивают.

Ну что же, хотели Запретную магию? Получите! Я кое-как сложил непослушные пальцы… нет, не сложил. Их раздавили каблуками. Озаботились…

– Смотри-ка ты, очухался! Крепкий бычок попался… – в голосе сухопарого теперь мелькнуло что-то похожее на уважение. – Посадите его хотя бы!

Чьи-то лапищи вздернули меня за плечо и прислонили к стене, причинив чудовищную боль. Сухопарый подошел и присел рядом на корточки, заслонив от меня горящую под потолком Свечу Дри.

– Ну давай, рассказывай.

– Что рассказывать? – я, стараясь не шевелить сломанной челюстью, просипел вообще что-то неразборчивое, но он понял.

– Как ты моих ребят угомонил. И – за что.

– Они… сами… – я, против воли, сжался, ожидая новых ударов. Их не последовало.

– Да я что, спорю, что ли? – Сухопарый нехорошо усмехнулся. – Может и сами… Давай, рассказывай.

Я начал рассказывать, Сухопарый жестом остановил меня и строго посмотрел на мордоворотов.

– Вин, Кирас, ну что за свинство? Я же человеческим языком сказал: мне нужно будет с ним поговорить! Зачем челюсть ломать было? – Громилы от его голоса сразу как-то съежились, если бы у них были хвосты – поджали бы. Сухопарый обернулся к магу. – Сделай что-нибудь…

Тот, поморщившись, начертил в воздухе какую-то фигуру – ничего знакомого, шевельнул губами. Челюсть, как она была у меня наперекосяк, так и срослась, боль ушла – не вся, только с лица и шеи, но и это было таким чудовищным облегчением, что у меня на глаза навернулись постыдные слезы.

– Ну, валяй, что ты там нес… – сухопарый ногой подтащил табурет, уселся на него и уставился на меня.

– Мне нужен был имп. Глим свел меня с вашими парнями. Поехали в какие-то конюшни, ребята попытались мне всучить лешего. Когда я отказался платить, мне дали по голове и повезли на природу. Я жизнь свою защищал…

– Ну, молодец! Ребята были неправы, я по глазам твоим вижу, что не врешь. Так что верни мне то, что ты взял у Сталка, и разбежимся.

– Я ничего у них не брал. Взял только один Ижан – и то не у Сталка, а у охранника.

– Эх… я-то думал, ты парень умный… ладно. Куда катались, в Горький лес?

– Да.

– Место покажешь?

– Если смогу найти… меня везли без сознания.

– Ничего, сможешь. Понимаешь ли, у Сталка при себе был Кристалл Хабба. – Он усмехнулся, глядя в мои расширившиеся глаза. – Ну, ты со мной честен, и я не вижу причин тебе врать. Так вот, если ты не сможешь найти то место, ты умрешь. Если найдешь место, но у Сталка не окажется кристалла – ты умрешь. Если вздумаешь крутить – ты опять же умрешь. Так что – тебе придется очень постараться, чтобы сохранить свою жалкую тушку живой.

– Да я в любом случае умру… – мной овладело такое бесконечное отчаяние, что я уже не соображал, что я думаю, а что – произношу вслух. – Кристалл Хабба! Вот ведь сволочи… Их осталось во всем мире пять штук, сейчас уже – четыре! Хаос сожрал и его… Ну это ладно, чем меньше таких артефактов, тем жить лучше. Главное – не произошел резонанс, иначе не то что Малара – всего континента не стало бы!

– Хаос?!! – маг одним движением оказался рядом, схватил меня за волосы и вздернул голову, заставляя смотреть на него. – ТЫ ПРИМЕНИЛ ПОЦЕЛУЙ ХАОСА?!!

– Да. – Он грязно выругался и плюнул мне в лицо. – Убейте эту падаль! Убейте его немедленно!!!

Сухопарый медленно распрямился, поднялся с табурета, не отрывая взгляда от бледного лица мага.

– А поподробнее?

– Нет больше кристалла! – Маг брызгал пеной. – Нет, понимаешь? Это дерьмо едва всех нас не порешило! – он пнул меня, я завалился вдоль стенки и остался лежать, хватая воздух.

– Это плохо… – Сухопарый покачал головой и кивнул мордоворотам. – Приберитесь здесь. Этих обоих – в расход…

Они скрылись за дверью, ребята переглянулись.

– Ну что, ты или я?

– Ну давай я… – Громила вынул из ножен здоровенный тесак и прошел в угол, к Глиму. Быстрое движение – и вот контрабандист уже судорожно пытается удержать голову на плечах – а она ни на чем ни держится. Кровь хлынула волной.

Бандит неуловимо быстро оказался рядом со мной, схватил меня за волосы, открывая шею. Я зажмурился, ожидая прикосновение бритвенно острой стали, которая избавит меня от страданий…

В этот момент здание качнуло так, что мордовороты едва устояли на ногах. Они удивленно притихли… по коридору быстро простучали шаги. Я едва не вскрикнул от облегчения – понял, что это означает. Громилы огляделись…

– Давай, давай! – поторопил второй бык. Тот, что держал меня за волосы вздрогнул, словно очнулся, и перевел взгляд на меня…

Я улыбался.

– Не стоит, дружище. Лучше – заранее бросай ножик и вставай к стеночке. Это за мной. – Парень заколебался.

– Да что ты его слушаешь! Кончай, давай! – в голосе второго ясно слышался страх. А этот урод взял, да послушал!

Лезвие медленно, мучительно медленно пошло вниз. Я дернулся – но тщетно, в его сарделькоподобных пальцах силища была на самом деле бычья…

Дверь, долю мгновения назад плотно закрытая, вдруг превратилась в облако щепок, медленно разлетающихся по помещению. Оба громилы вздрогнули и обернулись… Вращающаяся, кувыркающаяся, оседающая на пол деревянная щепа открывала стоящую за порогом фигуру. Папка, как ты вовремя!!!

– Сынок, ты бы железку свою бросил, глядишь и поживешь подольше… – Тон отца был скучающим. Громила, видимо, совсем ничего не понял – заорав, он без перехода швырнул тесак в отца.

Сначала нож осыпался на пол облачком серебристой пыли, а потом и сам громила плеснул на стену, залив меня с ног до головы и забрызгав второго бандита. Тот молча вздернул руки вверх, но отец щелкнул пальцами – и того влепило в стену, рядом с огромным багровым пятном. Валуны раскрошились, по стене разбежались трещины, она просела – но едва ли не громче влажно захрустели крошащиеся кости.

Меня чуть не стошнило.

Как я потом узнал, отец и не думал никуда уходить. Он с самого начала заметил слежку… Вмешиваться он не планировал – я ведь уже рассказывал о наших отношениях? Ну и вот. Но когда догадался, что мне не справиться самостоятельно, все же отправился на помощь. Он уже подошел к выходу из подвала, когда оттуда вышли маг и Сухопарый. Маг, очевидно, совсем вне себя был – выдал заступившему дорогу отцу что-то вроде "Прочь с дороги, старый пердун!"… Это зря он так. Сухопарый в ужасе метнулся обратно, отец пошел за ним – самостоятельно в этих катакомбах и заблудиться недолго – хоть и обосновались ребята у самого входа. Успел он вовремя.

– Зря ты этого положил, пап… – я сделал жест в сторону целого бандита.

– Да ничего страшного. Видишь, голова не повреждена. Допросят, – отец хитро усмехнулся, уселся на табурет – точно так же, как незадолго до него сидел Сухопарый. – Ну что, я вижу, ты горишь желанием что-то рассказать папке?

18

Свет пройди, – нигде не сыщешь,

Не случалось видеть мне

Дружбы той святей и чище,

Что бывает на войне.

А. Т. Твардовский «Василий Теркин»

 Отцу я рассказал все, начиная с того момента, как от меня смылся имп… Про свадьбу я не стал рассказывать, а вот остальное изложил настолько правдиво, насколько смог. Ну, врать смысла не имело; во-первых – отец спрашивал не из праздного любопытства, если уж он снизошел до таких расспросов, значит решил заняться делом всерьез. А значит – незадачливому бандиту, который умудрился сбежать(которому позволили сбежать, если уж честно), не позавидуешь… Найдут на том свете.

Во-вторых – вранье он все равно раскусил бы в момент.

Так что лучше я вам пока объясню про Кристаллы Хабба – ведь все произошедшее вы уже не хуже меня знаете, к чему повторяться?

Ну так вот; Кристаллы – это… Ну, не знаю даже, с чего начать. Хорошо, с конца: Кристаллы – магические артефакты с крайне запутанной историей. И ее я тоже пересказывать не буду – слишком уж все долго даже в самом кратком изложении. Кристаллов пять… Гм, уже четыре. Но для нашей истории имеет значение лишь одно их свойство: кристалл дает одному магу неограниченную власть над другими. Стоит лишь приказать камню – и он лишит указанного мага магических способностей.

Сразу и навсегда. И – они уже не вернутся.

Кристаллы используются крайне редко – только за очень серьезные преступления Совет Архимагов (который и хранит их) выносит решение об их использовании. В последний раз, если я все правильно помню, такое было лет пятьсот назад. Помните, я предполагал, что и на мне их могут опробовать? Теперь уже понимаю, что у страха глаза велики. Самому смешно.

А вот – каким образом один из них попал в руки этой банды?! Ведь стащить что-то у Архимагов – задача почти невыполнимая.

Хотя, до вчерашнего дня я был уверен, что захватить Архимага в плен тоже невозможно… Минуточку, уж не у господина Грёффера ли хранился кристаллик? М-да, тогда "тесть" нажил себе проблем с Советом.

Да фиг с ним, положим, понятно, откуда он взялся… А вот как он попал в руки этой шелупони?! И – для чего он им-то нужен?

А ведь, получается, Настерги как-то связан с этой бандой. Ничего себе новости…

* * *

Отец слушал рассказ о моих приключениях не меняя выражения лица. Ну, каменный истукан, ни дать ни взять. И за его маской нельзя было прочитать вообще ничего. Слушал – слушал… И вдруг – расхохотался. Я осекся на полуслове, а отец заливался так, словно я рассказал ему обалденно смешной анекдот.

– Ой, Витар… Ну, уморил! Порадовал старика на склоне лет!.. Это же нужно так вляпаться – на ровном месте! Ну не могу больше… Он вдруг протер глаза, и сказал серьезным и торжественным тоном:

– Сынок! Ты – настоящий Смитесгар! Я горжусь тобой!

Я даже ответить ничего не успел. Только собрался с мыслями, открыл рот…

Как в подвале грохнуло, сверкнуло – и из телепорта выпрыгнул увешанный магическими амулетами громила в кольчуге. Хорошо еще, я так и не успел набрать хоть немного энергии – ну швырнул бы я в него магторпеду с перепуга…а защитные амулеты усилили бы ее – они каким-то образом используют резонанс, – и отослали бы обратно. Конечно, в моем состоянии лишний удар по морде уже роли не сыграет, да только самостоятельно на него нарываться…

Отец даже ухом не повел, только молча вытянул руку в сторону и, не глядя, обменялся с прибывшим рукопожатием. Потом грохнуло снова, и снова… И, меньше чем через минуту, в подвале стояли шесть громил, рядом с самым маленьким из которых я выглядел погибающим от недоедания подростком. Я даже не попытался поздороваться – полусидел у стены с открытой челюстью, беззубой и криво сросшейся. А мужики споро построились в шеренгу. Отец, наконец, встал с табурета, прошелся вдоль строя…

Странное дело, он, казалось, подпитывался от этих парней силами – с каждым мгновением его шаг становился все тверже, спина распрямлялась, плечи разворачивались… Наконец, он остановился по центру шеренги, еще раз провел глазами по суровым лицам…

– Здравия желаю, орлы! – голос его стал непривычно зычным, в нем явственно зазвенел металл.

– Здра – жела – ваше – бродье!!! – я даже застонал, попытавшись заткнуть уши перекалеченными руками, глаза-то сами от этого чудовищного рева захлопнулись. От звукового удара с потолка посыпалась штукатурка. По зову отца прибыл его боевой расчет!

Расчет придается любому боевому магу. Они – его глаза, уши и мускулы. Основная функция расчета – обеспечивать физическое прикрытие мага, потому хилых парней в подразделении не найдешь. Каждый уверенно владеет двумя-тремя видами единоборств, обращается с любым оружием… Сходить в одиночку за линию фронта и пригнать "языка" – да раз плюнуть. Отбор в эти подразделения строжайший, попадают лишь лучшие из лучших – кроме шуток. Это не маги, обычные люди – но они способны делать многое с помощью заранее заряженных амулетов – ну, допрашивать мертвецов, в частности… Я, почему-то думал, что отец имел в виду полицейского дознавателя. Щаз!

Все шестеро явились на зов отца при помощи свитков телепорта.

– Ребята… – отец сказал это чуть ли не с нежностью. – Дорогие мои. Я собрал вас вовсе не потому, что в королевстве объявлена мобилизация. Никакой мобилизации нет. Никто на Малар не нападал, Малар тоже никого не задирает. Здесь наше семейное дело… Вот лежит мой сын, еще утром он был здоровым и красивым парнем. Он не заслужил такого обращения, просто по стечению обстоятельств оказался в неподходящем месте в неподходящее время. – Меня слегка покоробило – тем же тоном можно было произнести что-то вроде "Вот мое сломанное кресло. Оно не заслужило такого…" – Вот – он сделал небрежный жест, – один из тех, кто это сделал. Прошу вашей помощи. Вы вправе отказаться, я не буду держать на вас обиды. Итак: добровольцы! Шаг вперед!

Вперед шагнули все шестеро, слаженно, словно на занятиях по строевой подготовке. Пол ощутимо дрогнул под их каблуками.

– Спасибо, ребята… Итак, задача: допросить холодных, оказать помощь раненому. Приступайте!

Из угла принесли голову Глима, водрузили на столе, стоящем у стены. Чтобы не таскать все тело бандита, ему также споро сняли голову – одним взмахом короткого меча. На столе уже появились черные свечи, над ними заплясали кроваво-красные язычки пламени…

В углу собрался совет: отец объяснял что-то незанятой четверке. Объяснял ситуацию и ставил задачу, я так понимаю.

– Ну что, парень… как тебя зовут-то? – один из громил присел рядом со мной.

– Витар… вояка задумчиво потер одно из своих многочисленных колец – ага, понятно, сейчас он видит меня насквозь и оценивает нанесенные мне повреждения.

– А меня – Сэй. Хорошо тебя обработали, Витар. Ну, ничего, сделаем все в лучшем виде. – Он поднял мою руку и всмотрелся сквозь раздробленную кисть. – Хм, а боялись они тебя, раз уж так над руками поработали. – Он порылся в поясной сумке, извлек небольшой полупрозрачный шарик, прижал к локтевому сгибу и доза легкого наркотика оказалась у меня в крови. По телу как-то очень быстро разлилась блаженная эйфория… Сэй перевернул одно из колец красным камушком внутрь ладони, согнул по-особому пальцы, проверяя – из камня с шипением вырвался розовый лучик. "Сварка" для костной ткани. Сугубо военная вещица – просто потому, что безумно дорогая, ни один госпиталь не раскошелится. Да и зачем – в госпиталях используют "Регенератор", там не имеет значения время А вот в бою могут сыграть роль секунды. Кроме того – "Регенератор" попросту восстанавливает повреждения – например, переломы костей, абсолютно не заботясь, правильно ли они срастутся. У Сэя же задача четко определена: маг получил множественные повреждения рук, потому кастовать в данный момент не в состоянии; через пару минут все осколки костей будут спаяны как подобает и маг – я, то бишь, – обретет боеспособность.

Провалившись в эти размышления, я даже не обратил внимания, что Сэй уже работает над моими пальцами, совмещает осколки костей и прожигает своим кольцом прямо сквозь плоть. Над пальцами вился легкий дымок, кожа в месте попадания луча чернела. Ну да, все правильно – когда кончится действие наркотика, меня ждут ощущения не из приятных. Это еще мягко скажем…

– Ну вот… Ну-ка, пошевели пальцами! – Я выполнил просьбу. Шевелились отменно. Но когда я поднес их к глазам, чтобы рассмотреть хорошенько, то даже вскрикнул…

Да, все десять пальцев работали на славу…

Но вот ни одного полностью восстановившего свою форму среди них не было! Узловатые, неровные, искривленные под самыми невероятными углами – Сэй ваял их как умел, а умел он, прямо скажем, хреново!!! Все правильно, функциональность полностью восстановлена – а развитым чувством прекрасного солдат не обязан обладать; устав его не обязывает. Вот черт…

Он еще сделал что-то такое с моими руками – оказалось, они тоже были сломаны. Сломана левая, трещина лучевой кости правой. Вот как меня, оказывается, обработали… Руки-то подвижность обрели, зато и кожа вся покрылась разводами от его кольца. Эти разводы обычными методами удалить очень сложно, на месте удаления останутся шрамы – по сути, это та же татуировка, только набитая до самой кости.

Черт, да он методично превращал меня в страшилище! Сэй прошелся по сломанным ребрам, левой ноге, еще раз воспользовался своим кольцом, но повреждений скелета больше не нашел.

– Ну вот, почти как новенький! Слушай, давай я челюсть тебе немного поправлю?

– В смысле?

– В прямом. Ты не можешь нормально говорить, заметил? Кости неровно срослись. Сейчас я ее тебе аккуратно сломаю, совмещу – и…

Я перебил его – и не очень вежливо объяснил, что он может сделать со своим доброхотством. Невероятным усилием стряхнул с себя наркотический дурман, поднялся на ноги, оглядел себя – как смог. Ой е…

Если бы я приснился сам себе в таком виде – проснулся бы с воплем, и не факт, что в сухой кровати. Черти полосатые!!! Руки и правый бок представляли собой безумное переплетение фиолетовых линий – следы от скульптурного камня. Пальцы и кисти в таком виде, что мне только детей пугать ими. Лицо… я его видеть не мог, но руки уверенно сообщили – сейчас моя голова очень напоминает куб неправильной формы, настолько распухла. С зубами острый дефицит.

Я бы взвыл, если бы не был так поражен. Я – урод…

Нет, конечно, ничего необратимого. Но вернуть себе нормальный вид я не смогу – даже по знакомству такая работа обойдется в скромное состояние.

Да еще – боль… Как только кончится действие наркотика – я полезу на стену, царапая ее своими распухшими почерневшими кривыми пальцами. А так – все терпимо. Ну, живой, и на том спасибо, все ведь могло кончиться куда хуже, не задержись отец…

Оба! Я даже застыл, чтобы не спугнуть мысль… Где-то совсем недавно мне попадался магистр магии Тела. Ну конечно же!.. Улыбаться разбитыми губами неудобно, однако я лыбился с облегчением – ну конечно же, я почти женат на этом магистре. Осталось лишь вежливо так попросить Миа вернуть мне прежний облик – неужели она согласится иметь в мужьях вот это…

– Витар, давай челюсть срастим нормально! Ты же накастуешь…

– Нет, Сэй. Все в порядке, у меня есть человек, который мною займется. Спасибо тебе!

Ответить он не успел: в подвале сгустилась тьма, по помещению дохнуло могильным холодом, а головы на столе захрипели. Мне вот всегда интересно было, как же они без легких обходятся? Говорят ведь вполне сносно… огоньки над свечами вытянулись в яростные языки багрового пламени, лизнули потолок и опали – сразу же стало намного темнее, свеча Дри потускнела, видимо, для проведения ритуала боец, выполняющий функцию некроманта, подключился к ней, чтобы не расходовать энергию оберегов. Оба бедолаги открыли глаза.

Отец отстранил бойца, подтащил к столу ногой многострадальную табуретку, устроился на ней поудобнее и посмотрел поочередно на обе головы.

– С добрым утром, орлы! Как там, за порогом? Хреново? – головы проигнорировали его вопрос. Мертвецы при допросе не могут лгать – однако на риторические вопросы могут не отвечать. Тоже ведь что-то чувствуют… Отец усмехнулся и приступил к допросу. Он очень быстро понял, что Глим – такая же жертва обстоятельств, как и я, потому переключился на второго бандюка. Глим, правда, в порыве искренности стал рассказывать о своих прегрешениях, хотелось выговориться перед окончательным уходом в ничто, облегчить душу… Увы, момент он выбрал неудачный – повинуясь знаку отца, некромант стал тушить и собирать в свою поясную сумку свечи; единственный глаз головы Глима закатился и она замолкла на полуслове. Осталась голова бандита.

Сухопарый оказался главой группировки Рабочих кварталов. С погонялом я не сильно и ошибся – его прозвали не сухопарым, а просто Сухим. Впрочем, бандиты – люди прагматичные, не склонные к лишним украшательствам даже в разговорной речи, так что я, практически, угадал. Один из расчета сразу же достал из сумки обычное гражданское блюдце с яблоком и скрылся за дверью – наводить справки, я так понял.

Мертвец не смог рассказать многого – хотя и рад был бы. Рангом не вышел, так, тупое бычье с непропорционально развитыми мышцами. Когда голова также скатилась на исповедь (отец как-то говорил – они все так себя ведут), свечи погасли.

Отец повернулся ко мне.

– Витар… Ой, елки-палки, ну ты красавчик! Ничего, разберемся. Сейчас тебя отвезут в университет, ты будешь сидеть тише мыши и не высовывать носа за дверь комнаты. Я тебе не просто так это говорю, так что изволь выполнять! А мы съездим в гости к этому самому Сухому. Я думаю, он уже раскаивается в своих прегрешениях…