Текст книги "Диагноз: не женат. Дилогия"

Автор книги: Александра Шервинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Боюсь, что не в силах ответить на ваш вопрос, Джонатан, так как раньше никогда, знаете ли, с проклятьями не сталкивался и даже не представляю, если откровенно, когда его могут с меня снять. Ведьма…чтоб её…ничего конкретного не сказала.

– Значит, до выполнения заложенных условий, – прокомментировал лорд управляющий, явно знающий про проклятья побольше моего, – ну да не будем об этом думать, будем жить. Значит, слушай меня, Эдуард: сейчас с лордом Филиппом разговаривай нейтрально, спокойно, но внимательно просмотри документы прежде чем подписывать. Хоть ты никогда такого и не делал, – тут лорд Джонатан заметил мой изумлённый взгляд, – ну да, ты…Эдвард…никогда не интересовался финансовыми вопросами, только подписывал. Даже печать императорская для документов у лорда казначея хранится. Ну что ты на меня так смотришь?

А я действительно искренне пытался осмыслить – как это, император – и не интересовался финансовыми вопросами. А чем он тогда интересовался? Хотя что-то мне подсказывает, что лучше мне этого не знать – спокойнее спать буду.

– Я потом поговорю с лордом Филиппом, и попробую как-нибудь объяснить этому недоверчивому зануде такие резкие изменения в твоём поведении. Например, скажу, что тебе видение было…и что сам Странник велел тебе встать на путь исправления.

Я недоверчиво хмыкнул, и лорд Джонатан пожал плечами, мол, сам понимаю – не лучшая версия, но другого вариант у нас для вас нет. Ну да ладно– у меня самого и на такие объяснения фантазии не хватало, так что не буду привередничать – не в моём, знаете ли, положении капризничать.

– Хорошо, – я кивнул вставшему из кресла лорду Джонатану, – тогда я побеседую с лордом Филиппом и потом с бароном Рангером, а остальные встречи – с купцами и прочими – перенесём на более позднее время, уже после поездки к Шару. Кстати, а как мне себя вести в лордом Леонардом? Он тоже меня…не любит?

– Да нет, – барон странно покосился на меня, – я бы не сказал, что Леонард тебя не любит. Он тебя искренне ненавидит, Эдуард.

– Демоны, – я в расстройстве стукнул кулаком по столу, – а он за что? Не жалейте меня, Джонатан, я уже ничему не удивляюсь и не жду ничего хорошего. Добивайте меня.

– Месяц назад ты отправил в Башню его младшего сына, причём всем было понятно, что мальчика просто оклеветали, и что никаких знаков внимания леди Флоренс он никогда не оказывал. Но ты никого слушать не стал, а просто приказал…и больше его никто не видел. В Башню же никто не ходит кроме коменданта, а он молчит.

– Лорд Джонатан, стесняюсь спросить – а леди Флоренс у нас кто? – аккуратно поинтересовался я, так как никакой леди Флоренс в той, нормальной жизни я не знал, во всяком случае, настолько близко, чтобы из-за неё отправить на смерть сына начальника службы безопасности.

– Ты и этого не знаешь? – выражение лица лорда Джонатана говорило о том, что беседу пора сворачивать, пока он ещё не пожалел о своём решении помочь мне. – Леди Флоренс – твоя последняя фаворитка…

Фаворитка. Ну всё, вот тут я попал. Можно обмануть кого угодно, но не женщину, особенно ту, с которой …хм…знаком достаточно близко.

– Хорошо, Джонатан, давайте уже пустим лорда казначея, а то наша встреча, наверное, выглядит подозрительно долгой, – не очень охотно проговорил я, пытаясь наскрести где-то в глубине потрясённого организма сил для новой встречи.

– Конечно, Эдуард, я тоже об этом подумал, – согласно кивнул барон, – я велю пригласить лорда Филипа. И не волнуйся – твоя тайна останется тайной, мой мальчик.

С этими словами лорд Джонатан откланялся, а я остался, чтобы сполна «насладиться» искренней, ничем не замутнённой ненавистью лорда Леонарда Рангера, которому, видимо, только опасение за судьбы остальных домочадцев мешало воткнуть мне кинжал в сердце. И, Странник свидетель, я его прекрасно понимал: я бы за сына горло перегрыз любому, даже императору, так что лорд Леонард ещё вполне себе неплохо держится, я бы так не смог. Обсуждение безопасности претенденток я благоразумно перенёс на чуть более поздний срок, потому что конструктивно мыслить под прицелом этих горящих жаждой мести глаз получалось из рук вон плохо.

Надо будет всё же попытаться выяснить, что там не так с этой Башней, и почему оттуда никто никогда не появляется, только комендант, имя которого мне совершенно ни о чём не сказало, может беспрепятственно входить и, что гораздо более существенно, выходить.

По сравнению с тем, сколько внутренних сил потребовала встреча с лордом Леонардом, предшествовавшая ей беседа с казначеем, принёсшим мне на подпись целую стопку бумаг, связанных как с Отбором, так и с прочими делами, выглядела милыми, почти дружескими посиделками. Единственное, что нарушало благостное шуршание страниц, – это моё внезапное (для лорда казначея) желание ознакомиться с подписываемыми документами. Достопочтенный лорд Филипп был так потрясён этим, казалось бы, совершенно естественным желанием, что молча положил передо мной на стол пачку плотно покрытых цифрами листков, а потом со всё возрастающим изумлением следил, как я привычно сортирую их, что-то подписываю, что-то откладываю. Так же молча он отдал мне императорскую печать, которую я машинально убрал в карман: привычка, за которую меня всегда ругал Антонию, так как, по его мнению, столь ценную вещь нельзя просто носить в кармане, как какой-нибудь носовой платок. Выражение лица потрясённого лорда Тайлинга, когда он выходил из приёмного зала, можно было передать одной короткой фразой: «это что сейчас было?!». Но, надеюсь, лорд Джонатан как-нибудь сможет ему объяснить произошедшие с императором метаморфозы, пусть даже припахав к этому неблагодарному делу Странника.

Отложив на послеобеденное время встречи с представителями гильдий, модистками и прочими жаждущими моего тела лицами, я послал обнаружившегося сразу за дверями пажа найти Дина, который предположительно должен находиться на половине принцессы, и передать ему записку. Не найдя в приёмном зале никаких орудий письма, что в общем-то и не удивительно – где им быть-то, под меховой подушкой разве что… – я написал на обрывке какого-то счёта (кажется, на цветочные композиции), что отправляюсь с лордом Джонатаном к Шару Судьбы, и один Странник ведает, что там произойдёт. Так что, если Дин не хочет пропустить это шоу, то пусть поторопится. Ещё добавил, что лорд Джонатан в курсе и на нашей стороне. Несмотря на то, что записку планировал запечатать личным перстнем, постарался обойтись общими фразами. Мало ли, какая у местных пажей и их руководства тяга к чужим, пусть и императорским, письмам, а бережёного, как известно, и Странник бережёт.

Дин появился буквально в последнюю минуту, когда я уже перестал его ждать и решил, что, видимо, или паж не передал письмо (или передал не Дину, что тоже не исключено), или обстоятельства не позволяют другу присоединиться ко мне. Дин быстрым шагом, почти бегом, раскланиваясь с многочисленными встречными придворными, спустился по ступеням парадного крыльца, увидел императорскую карету и, дождавшись моего разрешающего кивка, запрыгнул внутрь, практически без сил рухнув на сидение напротив.

– Ну что у тебя? – вымотанный тремя встречами и особенно разговором с бароном Рангером, вину Эдварда перед которым мне, боюсь, никогда не загладить, я искренне надеялся, что Дин сможет порадовать меня более оптимистичными сведениями.

– Элиза тебя любит, хотя и переживает из-за того, что ты в последнее время стал слишком жесток, капризен и высокомерен, уж извини, – выдал первую порцию сведений Дин, и я, не скрывая, перевёл дух: значит, хотя бы сестрицу я не успел против себя уж слишком настроить, уже хорошо.

– Это не я, это Эдвард, – пояснил я и поторопился объяснить обалдевшему Дину, – мы с лордом Джонатаном договорились того меня, который был тут раньше, называть Эдвардом: и похоже, и можно различить. Но знаем об этом ты, я и он, так как информация, как ты понимаешь, абсолютно секретная. Можно угодить в Башню, хотя ты, наверное, пока ещё не знаешь, что это такое. Это, – продолжил я, увидев, как Дин отрицательно покачал головой, – странное место, куда можно войти, но нельзя выйти, и я, который Эдвард, отправляю туда всех, кто мне так или иначе мешает, но официального повода для опалы вроде как нет. Объявляю безумцем, и всё – дверь захлопнулась, как крышка гроба, причём, насколько я понял, в самом прямом смысле этого слова.

– Удобно, – подумав, прокомментировал Дин, – и много ты, который Эдвард, успел туда народу спровадить?

– Немало, – нахмурился я, снова вспомнив полные ненависти глаза лорда Леонарда, – в том числе младшего сына старика Рангера.

– Ого! – Дин обеспокоенно взглянул мне в глаза. – А его за что? На какую мозоль тебе этот абсолютно, насколько я помню, безобидный юноша, пишущий совершенно бесталанные, но невероятно трогательные стихи, наступил?

– Эдвард решил, что он оказывает слишком откровенные знаки внимания леди Флоренс, – и, не дожидаясь вопроса, пояснил, – это, кстати, моя последняя фаворитка.

Дин не успел ничего мне ответить, так как за окном послышались громкие, но не слишком искренние приветственные крики, и я понял, что мы прибыли к месту проведения ритуала. Шепнув Дину, что всё обсудим вечером (если доживём) и получив ободряющий хлопок по плечу, я вышел из кареты и оказался на знакомой мне и по моему миру главной площади Руаллы, собственно, столицы нашей замечательной империи. Всё обозримое пространство было заполнено народом, который совершенно без энтузиазма подбрасывал в воздух шляпы и уныло выкрикивал приветственные лозунги. На балконах толпились любопытные горожане побогаче, но особой любви и в их взглядах я как-то не заметил. Ну да ладно, с этим будем разбираться позже.

Я поднялся по широким белоснежным ступеням к седому старику в ярко-синей хламиде со знаком Странника на груди. Судя по всему, именно он будет распорядителем в предстоящем мероприятии. Старик почтительно склонил голову, но в глубоком поклоне сгибаться не стал, видимо, имея достаточно для этого высокий статус. Я ответил вежливым кивком, чем вызвал удивлённый взгляд и недоверчивое хмыканье. Нда, судя по всему, Эдвард даже элементарной вежливостью себя не слишком утруждал. Тем временем рядом со мной возник, как луч света в тёмном царстве неизвестности, лорд Джонатан, который произнёс прочувствованную речь о том, как рад он, как рад я, как рады все, что сегодня, наконец-то, во имя процветания империи, всем на радость и так далее…и тому подобное…Говорил лорд управляющий долго и красиво, а в итоге своего торжественного монолога сообщил, что сегодня Шар Судьбы назовёт имена десяти счастливиц, которые примут участие в традиционном Отборе невест для императора, то есть – для меня, любимого. А сам Отбор, как сообщил всё тот же лорд Джонатан, начнётся пятого июня, то есть меньше, чем через две недели, и продлится месяц, если, конечно, я не определюсь с выбором супруги раньше.

После этого лорд Джонатан вместе с по-прежнему неизвестным мне старцем в синем совершили какие-то загадочные пассы руками, при этом трудился в основном именно старик, и на площадке возник, словно ниоткуда, здоровенный шар жизнерадостного оранжевого цвета, напоминающий апельсин-переросток.

– Ну что, – бодро обратился ко мне Шар, – это тебе что ли невесту выбирать будем?

Я ошарашенно промолчал, так как искренне пытался понять, каким образом этот Шар говорит, если ничего, хотя бы отдалённо напоминающего рот, я, как ни старался, увидеть не смог. Такой научно-исследовательский интерес, видимо, Шару был непривычен, так как он, немного помолчав, повторил:

– Эй, ты, который в короне, ты что ли жених будешь?

Лишь чувствительный толчок локтем в бок от вставшего рядом и по-прежнему широко улыбающегося толпе лорда Джонатана привёл меня в чувство.

– Ваше величество, вы же знаете, что нужно сделать, – негромко проговорил барон, слегка выделяя голосом слово «знаете», – вот и не медлите, идите и приложите ладонь к Шару. Посмотрите, ваши подданные в нетерпении ждут начала церемонии, не стоит их…удивлять.

– Да, конечно, спасибо, лорд Флетчер, – благодарно кивнул я, заработав очередной недоумевающий взгляд от старика в синем, и тихонько шепнул, – в любом месте прикладывать или тоже есть правила?

– В любом, – успокоил меня лорд Джонатан и слегка подтолкнул в сторону загадочного Шара, который во время нашего с бароном короткого разговора крутился на месте, что-то негромко бормоча.

Когда я подошёл к нему, он замер и, как мне показалось, настороженно посмотрел на меня. И не важно, что смотреть ему, как и говорить, было нечем от слова совсем.

– Здравствуйте, – зачем-то вежливо поздоровался я с Шаром Судьбы, чем, судя по всему, поверг его в состояние культурного шока.

– И тебе не болеть, – растерянно кашлянув, проговорил он, – а ты чего такой вежливый? Я про тебя другое слышал…Если ты думаешь меня такими приёмчиками подкупить, то ты не угадал, я абсолютно неподкупен.

– Никаких коварных планов, я просто недавно полностью перевоспитался, – я прижал руку к сердцу и постарался добавить в голос побольше убеждённости, – вышел, так сказать, на светлый путь исправления.

– Нда? – в голосе Шара послышалось явное сомнение, но, к счастью, развивать эту тему он не стал, а велел. – Ну давай, исправившийся наш, прикладывай ладошку-то, чего стоишь?

Понимая, что рано или поздно это всё равно придётся сделать, я глубоко вздохнул, шагнул к Шару и прижал ладонь где-то посередине. Шар на ощупь был на удивление приятный: тёплый, слегка шершавый и какой-то очень живой, настоящий. Ладонь чуть ощутимо покалывало, но, наверное, так было нужно, поэтому я стоял насколько мог спокойно и не дёргался. Тем временем Шар еле слышно загудел, словно внутри у него был некий механизм, слегка завибрировал, но вскоре затих и, как мне показалось, глубоко задумался.

– Ого! – неожиданно выдал Шар, и мы все вздрогнули от неожиданности: и лорд Джонатан, и старик в синей хламиде и, разумеется, я. – Ну ничего ж себе! Вот это да! Офигеть! – и, уже, видимо, обращаясь ко мне персонально. – Ну ты и попал, мужик!

Старик в синем удивлённо нахмурился, а мы с лордом управляющим откровенно напряглись: кто его, этот Шар, знает, как выдаст сейчас всем нашу тайну, и всё – в Башне для меня наступит день открытых дверей. Но Шар погудел ещё немного, причём теперь сквозь жужжащие тихие звуки явно прорывалось ехидное хихиканье.

– Можешь забирать ладонь, везунчик, – сообщил Шар, и я действительно почувствовал, что руку перестало покалывать, – сейчас будем с критериями определяться, ты же ведь понимаешь, что в моей базе о тебе, – тут Шар сделал многозначительную паузу, но, хвала Страннику, распространяться на скользкую тему не стал, – данных нет. Но это не беда, ради такого шоу я готов даже на сверхурочную работу. Итак, какую жену ты хочешь? И не переживай, кроме нас с тобой наш разговор никто не слышит: а что ты думал – уважение к личной жизни монарха, это тебе не кот чихнул.

– Честно? – я облегчённо вздохнул оттого, что хотя бы этот разговор с узнавшим каким-то загадочным образом обо всём Шаром не станет достоянием общественности. – Если откровенно, то никакую не хочу. Но, я полагаю, это – неправильный ответ?

– Правильно полагаешь, – одобрительно качнулся Шар, – этот вариант отпадает. Жениться тебе придётся, это я тебе как сваха с тысячелетним опытом ответственно заявляю. Так что думай теперь, прежде чем отвечать станешь – тебе ж жить-то. Начнём? Итак, возраст?

– В смысле? – я оторопел. – Это мы сейчас по анкетным данным определяться будем? Ты же Шар Судьбы – сам-то никак не можешь?

– Могу, – радостно согласился Шар, – но ведь со мной не поспоришь, кого выберу – те и участвовать станут. Так что считай это моим тебе бонусом…сам знаешь за что…Итак, возраст?

– Ну, не знаю, в пределах разумного, – я пожал плечами, – давай от семнадцати до двадцати пяти, что ли…Если родители не смогли спровадить девицу до этого возраста замуж, значит, с ней что-то не так. Зачем мне невеста со скрытыми дефектами?

– Хорошо, – внутри Шара что-то щёлкнуло, словно косточка на счётах казначея, – рост – вес?

– И это надо? – я задумался. – Вообще мне нравятся разные девушки, я как-то по росту и весу их не классифицировал. Так что давай чтобы не выше меня, а по весу…а можно разных? Но, – спохватился я, – в разумных пределах, а то предложишь мне девушку-тортик, а я к этому окажусь морально не готов…

– Обижаешь, – фыркнул Шар, и внутри него снова защёлкали невидимые косточки на невидимых же счётах. – Фирма гарантирует качество предоставленного ассортимента! Проверено временем! Ни одного недовольного клиента! Найдите дешевле, и мы вернём вам деньги! – тут Шар отвлёкся и спросил, – Красиво я говорю, да?

– Красиво, – не мог не согласиться я, – но непривычно…

– Воот, – нравоучительно протянул Шар и пояснил, – я тут не так давно был в одном мире, так там есть такая штука – называется «ре-кла-ма». Это когда тебе надо продать что-то, что просто так никто не покупает: или не надо, или дорого. Так мне до того понравилось – слов нет, я теперь тоже свой товар…как это…сейчас…погоди…ре-кла-ми-ру-ю…вот!

Я сделал вид, что понял, подумав, что потом, если будет возможность, надо Шар про это поподробнее порасспросить.

– По расам предпочтение есть? – вернулся к более прозаическим моментам отвлёкшийся Шар. – Могу предложить людей, эльфов, гномов, драконов, орков, вампиров и оборотней.

– Ого! – я искренне восхитился богатством выбора. – Ну, людей, само собой, вампиры мне вообще без надобности, как и драконы с орками и гномами.

– Между прочим, я бы тебе не советовал отказываться ни от эльфов, ни от оборотней. Кстати, гномочки тоже очень симпатичные попадаются, хозяйственные опять же…– я посмотрел на Шар, но так и не смог определить, издевается он или говорит всерьёз.

– Тогда так, – я решил пойти на определённый компромисс, – четыре человека, две эльфийки, две оборотницы и две на твой выбор, только я тебя умоляю, не драконы и не орки! Остальное я как-нибудь переживу…Надеюсь…

– Прекрасный выбор! Наслаждайтесь! – пафосно воскликнул Шар, наверное, снова в соответствии с правилами той самой…как же её… «рекламы». – Подожди минутку, сейчас будет готово. – Шар снова едва слышно зажужжал, и действительно уже через минуту сообщил, – есть! Иди к своим сопровождающим, я сейчас объявлять буду. У меня всегда это замечательно получается, вот увидишь!

Я молча поклонился Шару и пошёл туда, где в явном нетерпении меня ждали лорд Джонатан и старец в синем (надо будет хоть узнать, кто это, а то невежливо как-то). Как только я подошёл к ним и успел успокаивающе кивнуть лорду управляющему, как Шар Судьбы окутала лёгкая золотистая дымка и над заполненной народом площадью поплыл звучный голос:

– Граждане Руалльской империи! Жители славного города Руаллы! Сейчас вы узнаете имена десяти счастливиц, которые смогут в этом году участвовать в Императорском Отборе невест! Итак, это леди Виолинэль Золотая Лилия, эльфийский клан Золотых Лилий из Старого Леса.

При этих словах Шара из золотистого облачка вылетела магическая бабочка и стремительно полетела на север, где находились чащи Старого Леса. Все, включая меня, проводили первую магическую вестницу зачарованными взглядами. Затем всеобщее внимание вновь сосредоточилось на Шаре.

– Леди Лайолинель Хрустальная Капля, эльфийский клан Хрустальной Капли из Предгорий.

Второй вестник, на этот раз в форме переливающегося всеми цветами радуги шарика устремился в сторону таинственных Предгорий, о которых я, к стыду своему, знал позорно мало. Шар тем временем продолжал:

– Леди Арианна из клана Серой Тени и леди Янисса из клана Пылевого Вихря, – следующие два вестника отправились в два клана оборотней, но, если о Серой Тени я знал – это были оборотни-волки, но про Пылевой Вихрь услышал впервые. Надеюсь, там не комары и не лягушки…

– Леди Сильвена из семьи Полуночных Охотников, – произнёс Шар, и я чуть банально не шлёпнулся на пятую точку, потому что Полуночные Охотники – это самый сильный клан вампиров на несколько государств вокруг, во всяком случае, в моём мире было именно так. Судя по вытянувшемуся от удивления лицу лорда Джонатана и ропоту в толпе, не только в моём.

– Леди Саманта Греммльх, княжна Ригеррского княжества, – продолжал медленно вгонять меня в тоску Шар, так как знаменитое Ригеррское княжество славилось своими ювелирами, и жили там почти исключительно гномы. Ну Шар, ну погоди…

– Леди Ирена Стависская, графиня Ковельская! Леди Марианна Коллинз, баронесса Шлезгильская! Леди Иоланта дель Росси, графиня Венесская и леди Розалинда дель Строцци, графиня Ариано!

Ещё восемь магических вестников различной формы и цвета отправились на поиски своих адресатов, а я вдруг почувствовал колоссальную усталость, даже с Шаром ругаться не хотелось. Наверное, в глубине души я понимал, что если он сделал такой выбор, значит, на то у него были свои веские причины. Народ на площади принялся оживлённо обсуждать произошедшее, строить предположения по поводу конкурсов, а я молча сел на ступеньки лестницы и закрыл глаза. Так я просидел, наверное, минут пять, пока не почувствовал рядом чьё-то присутствие и не обнаружил, лениво приоткрыв один глаз, Дина, который присел рядом и смотрел на меня с неприкрытым сочувствием.

Глава 4

Розалинда

Шёлковое платье с изящной отделкой из кружев нежного лавандового оттенка было восхитительно красивым, и я кружилась перед огромным, во всю стену, зеркалом, любуясь собой, платьем, великолепным солнечным днём, заглядывавшим в украшенный колоннами светлый зал через высокие арочные окна. Ощущение абсолютного, ничем не омрачённого счастья заполняло меня от макушки до кончиков потрясающе красивых туфелек на высоком тонком каблучке. Я, запрокинув голову к украшенному лепниной потолку, весело и беззаботно рассмеялась, радуясь жизни, солнцу, свету.

Но вдруг в углу зала, куда не смогла добраться живительная сила солнечных лучей, внезапно соткался сначала небольшой завиток тумана, который постепенно рос, расширяясь, словно раздуваясь, затягивая своей бледной тенью окна, прогоняя тёплый и живой солнечный свет. От туманной завесы отделился завиток и, скрутившись в серую колышущуюся спираль, приблизился ко мне. Зависнув где-то на уровне моей перепуганной мордашки, он принял форму удивительно красивого и в то же время невероятно отталкивающего мужского лица. Туманный красавец, гипнотизируя меня взглядом незрячих глаз, приблизился и, наклонившись к самому моему лицу, проговорил…странно знакомым хрипловатым шепотком:

– Лиииин…Лиииин…Лиииин же…Ну вставааааай…Ну ты же уже не спишь, я же вижу, ну вставааааай…– к шёпоту добавились прикосновения горячей, влажной и почему-то шершавой тряпочки, которой кто-то (уж наверняка не туманный красавец, что в общем-то не может не радовать – ужасно жуткий тип!) протирал мои щёки. – Лин, ну вставай, ну очень срочное дело, ну вставай…

С трудом придя в себя и окончательно вынырнув из странного сна, я со стоном открыла глаза и увидела прямо перед собой ярко-рыжую мохнатую мордочку с хитрыми золотистыми глазищами. Их обладатель удобно расположился у меня на груди, лёжа на пузе, и теперь пытался высвободить застрявший в одеяле коготок. Одеяло не поддавалось, коготь застрял капитально, но Крис, а это был именно он, не сдавался и только сердито шипел.

– Что ещё за «ну очень срочное дело»? – сонно спросила я у «Кристофера-младшего-фамильяра-в-тринадцатом-поколении», который, к счастью, охотно отзывался на простое имя Крис. – Оно не могло подождать еще хотя бы полчасика?

– Нет, – прошептал котёнок, не прекращая попыток высвободить завязший коготь, – не могло…

– И что же это за дело? – я хотела помочь с когтем, но Крис сердито фыркнул, так как, насколько я уже успела узнать, любил самостоятельность и не собирался делить победу над коварным одеялом ни с кем.

– Я кушать хочу, – трагическим шёпотом сообщил мне этот рыжий наглец, – а кушать-то и нечего…

– Как это – нечего? – я удивлённо приподняла бровь. – Я же вчера тебе оставила целую здоровенную котлетину, а ты говоришь – нечего?

– Здоровенную? – Крис так возмутился, что даже прекратил сражаться с одеялом. – Это ты вот ту малюсенькую котлетку называешь здоровенной? Лин, да там есть-то нечего было…так что она ещё вчера кончилась….

Поняв, что поспать мне больше никто не даст, я тяжело вздохнула, сделала вид, что не замечаю укоризненного взгляда рыжего нахала, сдвинула его вместе с одеялом и встала. Подошла к окну и убедилась, что на дворе по-прежнему лето: после вчерашних катаклизмов я уже ни в чём не была уверена, так что лучше перепроверить. Как и была, в пижаме, побрела на кухню, демонстративно не обращая внимания на сначала сердитое, а потом жалобное мявканье за спиной.

Налила в кастрюльку молоко, засыпала овсянку, убавила огонь и пошла умываться, в надежде, что холодная вода всё-таки заставит меня проснуться: видимо, организм настоятельно требовал отдыха после вчерашнего бурного дня.

Когда я уже достаточно бодрая, умытая и даже причёсанная, вернулась в кухню, овсянка как раз дошла до готовности, и я по привычке поставила на стол два тарелки: для Хоря и для себя. Потом вспомнила вчерашние, мягко говоря, неоднозначные события и со вздохом убрала вторую тарелку в шкаф, вместо неё достав маленькое блюдце. Положив каши себе, шлёпнула пару ложечек еды в блюдечко и поставила на пол возле стола.

– Крис, – позвала я нового обитателя нашего с Хорём дома, приоткрыв дверь, – Крис, малыш, иди завтракать.

Из комнаты раздались звуки отчаянной возни, какой-то стук, шлепки и скрип, словно там возился не маленький котёнок, а как минимум медведь. Потом наступила тишина, и в кухню аккуратно протиснулся Крис, бодро прошёлся вокруг стола, проигнорировав блюдце с овсянкой, сел на пушистую рыжую попу и преданно уставился на меня.

– Что? – спросила я, дуя на ещё обжигающе горячую кашу. – Сейчас остынет, потерпи немножко.

– Что остынет? – с искренним недоумением поинтересовался Крис, оглядываясь в поисках невидимой еды.

– Как что? Еда, – я тоже непонимающе посмотрела на него, – вот, в блюдце, ты что, не видишь?

– Что это? Каша?! – в хрипловатом голоске Криса было столько удивления пополам с возмущением, что я даже есть перестала.

– А что тебя не устраивает? На завтрак все едят кашу: это полезно, питательно и вкусно.

– Лин, я не ем кашу, – голосом провинциального трагика прошептал Крис, – мама на завтрак всегда готовила что-нибудь вкусненькое…котлетки, например, или рыбку…

– Нет у меня ни рыбки, ни котлеток, – проворчала я, – зато есть полезная овсянка, её надо есть, и тогда вырастешь большой и красивый.

Крис потерянно молчал, и, когда я посмотрела на него, из круглого золотистого глаза выкатилась прозрачная слезинка и упала на пол, прочертив мокрую дорожку на рыжей пушистой шерсти. Котёнок молча встал, развернулся и медленно побрёл к выходу из кухни, оскорблённо подрагивая мохнатым хвостом. Я тут же почувствовала непреодолимое желание перевернуть вверх ногами весь дом или ограбить трактир, лишь бы найти для страдающего Криса вожделенную котлетку или рыбку.

– Говорила мне мама: не становись фамильяром, сыночка, будь лучше предсказателем в лавке или вообще заявись на конкурс для императорских котов – ты у меня такой красивый! А я не послушал её, поверил папе – приключения, говорит, ведьма симпатичная, опасности, путешествия…Я и поверил! И что в итоге? Только что ведьма симпатичная, а остальное где, я вас спрашиваю? И ведь никто, никто не предупредил об овсянке…Даже слово такое противное – овсянка…Фу! Никто меня не любит…никому меня не жалко…

Котёнок страдал так вдохновенно, так душераздирающе, что я чуть не разрыдалась вместе с ним, но сдержалась, подхватила его на руки и, уткнувшись носом в пушистый загривок, пахнущий почему-то плюшевой игрушкой, прошептала:

– Я обязательно найду для тебя рыбку или котлетку, Крис, честное слово! Просто, понимаешь, я, конечно, ведьма, но у меня никогда не было фамильяра, я и не знаю, как с вами обращаться-то…

– Обещаешь? – голосом умирающего лебедя прошептал Крис, бессильно обмякнув у меня в руках. – Не обманешь, Лин? Сегодня рыбку, а завтра котлетку, да?

– Да…Обещаю, – поклялась я со слезами на глазах и чуть не выронила Криса, когда он извернулся в моих руках и, спрыгнув на пол, пошагал в сторону кухни.

– Ну иди, доедай свою отраву, – проворчал он как ни в чём не бывало, подходя к блюдцу с овсянкой. Брезгливо подрагивая усами, ткнулся в неё носом, фыркнул, облизнулся, и в пять секунд стрескал всю кашу, которая была в блюдечке, – Отрава, как есть отрава…Лин, ты больше такого не вари…ты пообещала…

И, пока ошарашенная я соображала, что ответить этому наглому шантажисту, этому лицемерному прохиндею, этой наглой рыжей морде, Крис вышел на крыльцо и улёгся на солнышке.

Но, когда я, придумав гневный обличительный монолог, выскочила вслед за ним, то …промолчала, так как зажмурившийся Крис сидел на верхней ступеньке, напряжённый и сосредоточенный. Маленькая огненно-рыжая кошачья фигурка, казалось, светилась каким-то внутренним сиянием, а шёрстка искрилась. А когда Крис открыл глаза, я увидела, что вертикальные зрачки сузились так, что почти исчезли, а сами глаза напоминают две сияющие золотые монеты.

– Магия… – прошептал Крис, встопорщив шерстку на загривке, – магия…очень сильная…тебя ищет…Лин. Нашла…сюда летит…Очень сильная, но не опасная…

Не успел Крис произнести эти слова, как передо мной словно из воздуха материализовался кленовый лист, превратившийся, стоило мне взять его в руки, в свиток с красной печатью.

– Ого! Императорская печать! – Крис возле моих ног прямо пританцовывал и подпрыгивал от любопытства. – Лин, ну что ты стоишь, открывай скорее!

Я дрожащими руками сломала печать и развернула свиток. Прочитала, потом свернула, завязала верёвочку обратно, даже печать попыталась склеить – не получилось.

– Ну что там, Лин? – Крис, больно царапаясь, пытался по ноге, защищённой только тонкими пижамными брюками, взобраться мне на руки, но у него не получалось. – Я сейчас тебя расцарапаю всю…от любопытства. Ну что ты за ведьма такая бессердечная?

– Крис, это приглашение на Императорский Отбор невест…

– Ого! Ну ничего себе… – Крис всё-таки залез мне на руки, и теперь возбуждённо топтался по ним, царапая меня слегка выпущенными коготками. – Ух ты! Столицу увидим, за императора замуж выйдем…На императорской-то кухне небось котлет – ешь не хочу! И рыбка разная! Красота!

– Да с чего ты взял, шантажист рыжий, что мы собираемся в столицу? И тем более, почему ты вдруг решил, что в моих жизненных планах значится участие в Отборе и знакомство с императором? Тем более – замуж…Мне? Ведьме? Самому-то не смешно, нет?