Текст книги "Начать сначала. (СИ)"

Автор книги: Александра Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

       – Да, – сглотнув, честно ответил мужчина, не сводя взгляда с груди, которую она уже обнажила. Она так и манила его склониться над собой и приласкать самому, сжать между губ и до боли прикусить нежную плоть.

       – А вот так? – провокационно прошептала Ульяна, направляя свои пальчики за кромку малюсеньких трусиков. Едва коснувшись себя там, она громко простонала, томно прикрыв глаза и отдаваясь наслаждению. Казалось, что она уже и забыла о его нахождении в пределах досягаемости – так была поглощена своим удовольствием. Но, ох как он ошибался! Не успел он ничего сделать или предугадать ее дальнейшие действия, как она схватила ее руку и положила себе между ног, заставив прикоснуться к себе, влажной и горячей, что ощущалось даже сквозь белье.

       – Внутрь, – потребовала Уля, отпуская его руку и давая такую нужную сейчас возможность просто встать и сбежать отсюда. Но вместо этого он сделал, что она просила – его пальцы уже пробрались под трусики и стали умело ласкать ее жаждущую плоть. Он не сводил взгляда с ее лица, отмечая малейшие изменения, а рука продолжала доводить ее до грани. Сейчас он мог подумать лишь о том, что то, что он делает – меньшее из двух зол, и был почти согласен не останавливаться, пока девушка не придет в порядок. А что ему оставалось? Не было никакой другой возможности облегчить ее состояние. А слушать ее бесконечные стоны своеобразной боли он не желал.

       Без всякого стеснения Ульяна раздвинула ножки, давая ему больше простора, чем он тут же воспользовался, скользнув пальцем в ее тело. Он сам не сдержал стона, почувствовав, какой горячей и мокрой она была там. Беззастенчиво и похотливо девушка стала буквально насаживаться на его руку, окончательно порабощая его разум. Одна ее рука снова легла на грудь, а другой она сжала его запястья, показывая, что хочет быстрей. Он выполнил и эту ее просьбу, заставив ее громко, надрывно стонать и просить:

       – Еще! Пожалуйста! Мне нужно это!

       Резко введя в нее сразу два пальца, большим Костя надавил на клитор, и она тут же взорвалась от оргазма. Ее пальцы вцепились в простынь под собой, разрывая ее ноготками, а все тело мелко подрагивало, но, казалось, стало еще горячее.

       – Еще! Мне нужно больше! – умоляюще глядя на него, просила Ульяна.

       И эти ее глаза – покорные, сверкающие только что пережитым наслаждением – напрочь отбросили все его разумные доводы. Пальцами он подцепил ее трусики и стянул их со стройный бедер и ножек. Ладони легли на лодыжки и заскользили вверх, по пути раздвигая ноги. Он перевел взгляд с ее лица на влажное лоно и не смог сдержать сокрушительного стона. Он тут же поддался своему желанию и, склонив голову, уткнулся ртом в ее влажную киску, вдыхая ее аромат и пробуя на вкус. Уля громко взвыла и запустила пальцы в его волосы, прижимая к себе ближе. Удерживая ее за бедра, мужчина стал самоотверженно ласкать ее губами и языком, время от времени бросая взгляд на ее раскрасневшееся личико. Он умело и нежно довел ее еще до одного оргазма, и только после этого поднял лицо. С удовольствием облизал собственные губы и посмотрел на нее голодным взглядом.

       – Иди ко мне, – протянула к нему руки Уля. – Ты нужен мне. Внутри.

       Это было больше того, что он должен был ей. Но как устоять перед ней – такой желанной и соблазнительной? Как отвергнуть то, чего так хотелось и что предлагалось так легко и просто?

       – Нет, – решительно покачал головой Костя. – Так – нет. Только руки и губы.

       Уля недовольно захныкала, но тут же вскрикнула, когда он, склонившись над ней и опираясь одной рукой возле ее головы, опустил свой греховный рот ей на грудь. Он ласкал и терзал ее очень долго – губами, языком и зубами, заставляя девушку извиваться и вскрикивать. А потом его вторая рука снова скользнула к ее бедрам, накрывая пальцами пульсирующее лоно. Господи, как же легко и быстро он мог довести ее до оргазма! Это было сумасшедшее ощущение.

       – Мне мало, – снова и снова хныкала Ульяна.

       – Я дам еще, не спеши, – уткнувшись лицом ей в шею и пытаясь взять себя в руки, прошептал мужчина.

       – Не могу ждать, – прошипела Уля.

       Ее пальцы постоянно сжимали и разжимали ткать его рубашки, гладили его плечи и шею. Но он совершенно не предвидел, что она станет делать больше. Он даже не успел ничего сделать, как она с силой дернула, отрывая пуговицы, и распахнула на нем сорочку, тут же ложа горячие ладошки на не менее горячую кожу. Ее ручки заскользили по его торсу, а ноготки легонько царапали. Вытерпеть это было выше его сил. Он попытался подняться и заставить себя уйти. Но как только вытянулся на руках, Уля с силой и ловкостью, поразившими его, опрокинула его на спину и тут же уселась сверху. Не дав ему сказать и слова, склонилась и жадно приникла к губам в сумасводящем поцелуе. А он просто не нашел в себе сил оттолкнуть. Вместо этого запустил руки ей в волосы и ответил, не менее жадно и горячо. Она стала настойчиво тереться о его напряженный пах, и даже сквозь брюки он чувствовал ее жар, к которому стремилось его тело. И уже понимал, что не сможет остановиться, что пойдет до конца.

       В мгновение ока он снова опрокинул ее на спину и навис сверху. Они смотрели друг другу глаза в глаза и прерывисто дышали. А потом ее ручки скользнули по его телу вниз, к пуговице на брюках и молнии. Он не мешал, только предвкушал, как через миг войдет в нее. Так он и сделал, как только его плоть оказалась на свободе. Сжал в руках ее бедра, удерживая на месте, и глубоко резко вошел на всю длину, заставив ее снова кончить только этим. Он сам гортанно прорычал от наслаждения, что захлестывало тело. Она была такой тугой и так сильно сжималась вокруг него, как не было даже в их первый раз. Без всякой нежности или предусмотрительности Костя начал вбиваться в ее тело – жестко и сильно. Он знал, что сейчас она меньше всего хочет нежности, размеренности и ласки. Сейчас ей нужны именно животная страсть и примитивная похоть. И это доказывали ее мольбы не останавливать и бесконечные оргазмы, что она испытывала буквально один за одним.

       Мужчина практически не отдавал себе отчет в том, что впервые в жизни позволяет себе такую жесткость и грубость в постели. Никогда прежде он не выходил на такой уровень. Но, черт, как же было хорошо! И он знал, что ей еще лучше. Именно такое поведение нужно было в эту ночь. Сама девушка была не менее безумной и дикой. Она царапалась и кричала, отчаянно скакала на нем и раскрепостилась так, как он даже мечтать не смел. Их тела были мокрыми от пота, а в горле было сухо от частого дыхания.

       Раз за разом Ульяна просила еще и еще. А он никогда не думал, что способен на такой марафон. Казалось, что они оба находятся под воздействием того порошок. Но на него действовала только она – вот такая требовательная, похотливая и потерявшая всякий стыд, красивая и безумно сексуальная. Он брал ее в таких позах, что и создатель Камасутры покраснел бы, но только не она. Она хотела всего, что он мог ей дать или предложить. Вся эта ночь превратилась в сплошное безумие и бесконечное наслаждение. У него не было граней и концовок. И лишь к обеду следующего дня оба смогли успокоиться и уснуть в один миг, как убитые.

       Ульяна проснулась только на следующее утро. Одна, что не помешало ей вспомнить все произошедшее. Она так жутко покраснела, что даже уши горели от стыда. Что она вытворяла, что делала и что говорила! Боже, как ей было стыдно за свое похабное поведение! Но отсохни у нее язык, если она скажет, что жалеет об этом. Нет, ни капли. Да, было неудобно и неловко, но так хорошо. Она никогда не чувствовала себя такой свободной и легкой. Плевать, что это от воздействия неизвестного порошка – от этого не хуже все ощущается и понимается. Но как теперь смотреть в глаза Косте? Она же от стыда сгорит и просто взгляд не сможет поднять! И что теперь между ними? Опять придется делать вид, что ничего не было? Но подобное безумство будет непросто забыть, если уж один только первый раз до сих пор не шел из головы. А тут этих разов было не меньше десятка.

       Отбросив в сторону пока все раздумья, Ульяна поднялась с кровати и тут же охнула от того, как ныло и саднило все тело, особенно между ног. Но легкий дискомфорт был более или менее понятен, а вот огромное количество следов на ее теле от их близости действительно поражало. Она ни разу не могла вспомнить, чтобы ей было больно или неприятно в руках мужчины, а значит и не стоит зацикливать на этом внимание. Тем более, что трудно было признать, но ей нравилось смотреть на следы, оставленные его руками и губами. Они ведь еще надолго останутся, хоть какое-то напоминание на случай категоричного решения Кости все снова забыть.

       Мужчины дома не оказалось, что помогло Уле немного подготовиться к его приходу и даже составить целых две речи на два разных случая: 1) если он решит все забыть и попросит ее о том же; и 2) если случившееся дало начало их отношениям. Второго она жуть как хотела, а вот первого боялась. Она бы не хотела, чтобы для него их ночь значила только секс и не больше. Она помнила, как он на нее смотрел, и могла надеяться на то, что это что-то да значит. Хотя не смела и боялась. Снова из глубины души поднялась вина перед сестрой, но она верила в то, что если с ней Костя будет счастлив, то Юля бы одобрила подобные отношения. А она готова сделать многое, чтобы так и было.

       Весь день Уля не находила себе места, накручивала себя снова и снова, нервничала и со страхом и одновременно нетерпением ждала возвращения Кости с работы. Сердце замерло, а потому пустилось в бешеный скач, когда она услышала шум машины во дворе. Не зная, куда себя деть, и что вообще делать, пошла на кухню и стала возле мойки, собираясь намывать и без того чистые тарелки, лишь бы сделать вид, что не ждала, и не встречаться взглядом с серыми глазами.

       Хлопнула дверь, и она услышала шаги. Руки задрожали, но она заставила себя ровно дышать и успокоиться. Когда Костя зашел на кухню, она сразу же почувствовала на себе его взгляд, но не оборачивалась. Ключи так оглушительно звякнули о крышку тумбочки в тишине, нарушаемой только шумом воды, что она невольно вздрогнула и дышать перестала. С трудом заставила себя выдохнуть и усиленно прислушивалась к его шагам, которые приближались.

       Мужчина подошел к ней вплотную, поставив руки по обе ее стороны и почти прижимаясь к ее спине своей грудью. Его дыхание она чувствовала на своем виске, когда он чуть склонился.

       – Посмотри на меня, – попросил тихо, чтобы не напугать девушку, Костя.

       На миг Уля закрыла глаза и глубоко вздохнула, а потом стала медленно поворачиваться к нему лицом. А он даже не отодвинулся, почти не давая ей маневра. Ее взгляд оказался на уровне его шеи, и поднять его выше она все еще не могла.

       – Посмотри на меня, – снова повторил мужчина более вкрадчиво.

       Уля нервно вздохнула и быстро подняла взгляд, боясь струсить и просто сбежать. Она ничего не успела понять по его взгляду, потому как ее веки тут же опустились, стоило ему жадно и требовательно прижаться к ее губам своими. В эту же секунду его сильные руки обвили ее тело и крепко прижали к себе. Она тут же растеряла все свои мысли и речи, отдаваясь этому новому сумасшествию, теперь уже осмысленному.

       – Хочу проверить, – зашептал хрипло Костя ей на ушко, начиная поглаживать ее тело сквозь одежду, – так ли сильно ты будешь меня хотеть без всякой дряни в твоей крови.

       В следующую минуту она уже сидела на обеденном столе, а он торопливо стягивал с нее кофту, попутно лаская и целуя. Он взял ее прямо здесь, осторожно и аккуратно, понимая, что ей может быть больно или неприятно. Но он даже не мог ждать – так сильно было его желание. Оно одолевало его весь день, поскольку из головы никак не шла их совместная ночь, каждая картинка всплывала с такой четкостью, что тело моментально реагировала вполне естественным образом.

       – Поговорим? – хмыкнул Костя, прижимая к себе едва сидящую Улю.

       – Да, – только и смогла кивнуть девушка.

       Она не позволяла себе придавать только что случившемуся какой-то смысл. Поэтому все обсудить было просто необходимо. Но чувство радости все равно присутствовало: мало того, что он не шугался от нее, так еще и, судя по всему, то, что происходило вчера, было не только из-за действия какого-то возбудителя. Он не просто удовлетворял ее, чтобы не заставлять мучиться – он хотел ее каждую минуту из того, что было между ними. Это не стало одолжением ее телу, как она боялась подумать. Это было то большее, на что надеялась.

       Пара прошла в гостиную и чинно уселась на диван. Уля чуть настороженно смотрела на мужчину, который, глубоко вздохнув, провел руками по лицу и посмотрел, наконец, на нее. В серых глазах была нежность и легкая вина – она не могла понять перед кем: перед ней или снова Юлей?

       – Я... не сделал тебе больно? – спросил неловко Костя.

       – Нет, все в порядке, – покраснела Уля, заставив его почти самодовольно улыбнуться. – Не надо на меня так смотреть, ты меня смущаешь, – тихо попросила девушка, нервно перебирая пальцами.

       – Ночью тебя все устраивало, – не удержался от насмешливого хмыка мужчина.

       Покраснев еще больше, Ульяна недовольно вскочила на ноги и уже собралась уйти, не в силах выносить подобную обстановку. Но Костя успел ее осторожно удержать, повернув к себе лицом.

       – Прости. Не хотел тебя смутить, – касаясь пальцами ее алой щечки, извинился он. – Нам правда стоит поговорить.

       Уля кивнула и снова села. Он сел рядом, опять отвернувшись и нервно перебирая руками свои волосы.

       – Я очень много думал о том, что происходит с нами после...смерти Юли. Ты знаешь, как сильно я ее любил и до сих пор люблю.

       Было больно услышать эти слова, но ведь она знала, что так и есть. Юля до сих пор была в его сердце, и всегда будет – такую любовь, какую он питал к ней, не выкинешь и не забудешь никогда.

       – И меня мучает чувство вины за предательство. И ты, и я понимаем, что ей уже все равно, и я имею полное право жить дальше. Но те чувства, что я испытываю к ней, не дают мне так просто на все реагировать. Мне кажется, что я до конца дней буду чувствовать себя виноватым только за то, что счастлив сам, в то время как ей не смог подарить этого счастья. Мне больно понимать, что самый дорогой для меня человек был лишен того, что так легко могу получать теперь я. И ты. Мне было бы не так больно и паскудно, если бы на твоем месте была другая. Ты ведь ее сестра, она любила тебя! А я так мерзко заставил тебя предать ее, как предал сам.

       Уля не стала его перебивать, хотя очень хотелось. Она бы сказала ему, что он не виноват в том, что толкнул ее на неверный путь. Сказала бы, что любит его, и любит давно. Но что бы это изменило? Ни-че-го. Скорее, наоборот – лишь усложнило и без того сложную ситуацию. К тому же, она еще не была готова открыться. Он только что признался, что до сих пор любит жену. А она просто не сможет соперничать с идеальным призраком Юли. Ведь теперь Костя наверняка буквально обожествляет ее. Он и при жизни дышать на нее боялся, а сейчас гарантированно возвел в лик святых. И как же она со своей заурядностью обратит на себя его внимание? Она просто не сможет смотреть на жалость в его глазах, которую он будет питать к ней, узнав о ее безответных чувствах.

       – Но также, – продолжил Костя, – я не могу отказаться от тебя в своей жизни. Именно ты заставляешь меня дышать и двигаться дальше. Именно твое упрямство, сила воли и вера в меня заставляю жить нормальной жизнью, а не утопать в горе. Без тебя рядом я просто сойду в могилу.

       В какой-то степени это было приятное признание. Но этого было так ничтожно мало...

       – Знаю, звучит, будто я просто пользуюсь тобой. Но на самом деле – ты человек, который держит меня на плаву. И я благодарен за это так, как ты даже не можешь представить себе! Но взамен твоей помощи я просто гублю тебя и твою жизнь. И что самое ужасное – я не могу остановиться.

       Костя посмотрел, наконец, на девушку. И в его глазах она увидела страдание, вину, горечь и... решительность. Он будто понял и принял то, что ему сверх важно и необходимо, но при этом что-то терял, какую-то часть себя. Это было... странно и не понятно. Но он сам же и объяснил это все уже через миг.

       – Я понимаю, что должен за многое извиниться, выбросить все, что между нами было, из головы и просто отойти в сторону от тебя.

       «Нет! Не надо!» – кричала мысленно Ульяна.

       – Но я не могу! Я не смогу тебя отпустить от себя! И это не просто физическое желание. Это нечто намного большее. Я не люблю тебя, я по-прежнему люблю ее. Но без тебя я своей жизни уже не представляю. Сможешь ли ты когда-нибудь понять это? Сможешь быть рядом, когда так нужна?

       Ей хотелось кричать «ДА» так громко и часто, как кричало сейчас ее сердце и душа. Хотелось пообещать ему никогда не уходить и всегда быть рядом. И плевать на то, что он считал это просто ее одолжением. Плевать, что даже не предполагал, какие она чувства испытывает к нему. Сейчас было важным просто быть вместе, чтобы он не гнал ее от себя, чтобы не убегал сам и не пытался вести себя по-братски. А когда-нибудь потом, она обязательно скажет ему о своих чувствах. И, возможно, он подумает над тем, чтобы ответить на них.

       – Да, – только и сказала Уля вслух, глядя, как облегчение затапливает его взгляд, виноватый, но напряженный и твердый. – Только я попрошу тебя об одном.

       – Все, что скажешь, – тут же пообещал мужчина, глядя на нее с надеждой и радостью.

       – Никогда не смей сравнивать меня с ней. Я и без того знаю, что она лучше. Но не хочу чувствовать это чаще обычного.

       – Господи, милая, – улыбнулся Костя, опускаясь на пол перед ней на корточки и беря ее руки в свои. – Я никогда не буду вас сравнивать. Никогда не делал этого прежде и не собираюсь в дальнейшем. Для меня Юля – это Юля, а ты – это ты. И ты не хуже и не лучше. Ты просто другая.

       Она облегченно улыбнулась ему в ответ, а он нежно, едва заметно коснулся ее губ своими, ласково глядя на нее.

       *** *** ***

       Эпилог

       Костя расхаживал по коридору больницы, до боли сжимая кулаки и до крови прикусывая губы. Нервы были в таком напряжении, как никогда прежде. Казалось, что еще пару минут в таком состоянии, и сердце просто выпрыгнет из груди – так сильно и бешено оно колотилось. В эти минуты он не мог думать ни о чем, ничто не могло его отвлечь или заставить успокоиться. На него даже не подействовало успокоительное, которое вколола полчаса назад заботливая медсестра. А от снотворного он решительно отказался – в такой важный момент он должен быть в сознании. Мало ли что...

       Мужчина зло тряхнул головой, выбрасывая из мыслей ужасные, пугающие предположения. И тут же постарался просто подумать о другом. Получалось плохо, но все же получалось.

       Перед глазами промелькнули последние три года: смерть жены, его ужасное состояние после нее, и светлый лучик его жизни – Ульяна. Она всегда была рядом, всегда поддерживала и оберегала. А потом постепенно – хотя вряд ли так уже и постепенно – влилась в его жизнь, как некто больший, чем просто сестра жены и нежно опекаемая родственница. Практически сразу она стала для него намного большим. А уж после близости и дальнейшего выяснения отношений, окончательно и бесповоротно вошла в его жизнь в этом статусе.

       Сейчас Костя затруднялся с определением, которое мог бы дать нахождению Ули непосредственно в его личной жизни в тот период. Девушка? Любовница? Кто? Это сейчас он мог ясно и четко назвать ее, а тогда это было что-то непонятное. В прямом смысле она заменила ему жену: дома всегда уют, порядок, вкусная еда и секс. Но при этом их не связывали никакие договоренности и обязательства. Он сам по себе, она сама по себе. Так было до поры до времени, пока в нем, впервые в жизни, не проснулось неприятное чувство ревности. Однажды, забирая ее из универа, он увидел, как стоя на крыльце со своим однокурсником, девушка весело улыбалась ему и откровенно флиртовала. Его это так разозлило, что дома был скандал.

       – А что тебе не нравится? – возмутилась в ответ Уля. – Я нормальный человек, со своими потребностями и желаниями. Я красивая девушка, мне нравится, когда на меня обращают внимание. В конце концов, мне просто нравится флиртовать и беззаботно себя вести! Ты мне подобного не даешь! Так что не смей запрещать получать это в другом месте. Я тебе не изменяю и не собираюсь, но и вести себя как ханжа не буду. Мне нужно все это попробовать и почувствовать.

       Он тогда очень четко понял, чего лишил Улю их отношениями: романтики, ухаживаний, конфетно-букетного периода, в конце концов! Стало стыдно, ведь он действительно не учел, что каждая девушка ждет этого и хочет. А он что? Завалил ее домашними делами и всего-то обеспечил регулярным сексом. А ведь ей только двадцать лет. Это он в свои двадцать восемь много почувствовал и попробовал. И просто не имел права лишать ее ее же молодости.

       Уже на следующий день он изменил манеру своего поведения в ее отношении. Откровенно сказал, что не хочет наблюдать за ее «хиханьками-хаханьками» с другими, и готов сам все это ей дать. Он стал с ней откровенно заигрывать и флиртовать, как если бы она ему очень нравилась, и он хотел добиться ее внимания и привлечь интерес. Это был новый опыт в их отношениях, который пришелся по вкусу обоим. Уля получала, что хотела. А он мог лишь простым флиртом затащить ее в постель, чего не удавалось сделать в молодости, когда он только оттачивал свои навыки в общении с противоположным полом. Это сделало их существование чуть легче и беззаботней. И опять же Уля в очередной раз заставила его взглянуть на привычные вещи по-новому. Он еще молод, и вся жизнь впереди, так зачем грустить и загружаться проблемами, когда есть возможность просто наслаждаться жизнью? У него нет обязательств или проблем, он может просто расслабиться и позволить себе подобную беззаботность.

       Постепенно эти легкость и флирт переросли в страсть, как это было бы в обыденной жизни двух сближающихся людей. Они и без того хотели друг друга, но время привнесло в их желание оттенок опыта. Их беззаботные заигрывания превратились в утонченные игры в соблазнение. И это было дико горячо. Такого чувственного всплеска у обоих еще никогда не было. С другими девушками Костя не мог почувствовать подобного в силу краткости отношений. А с Юлей он всегда был предельно нежен и осторожен – она была такой хрупкой на вид, что он просто боялся каждую минуту сделать ей больно. А Ульяна же вообще никогда не была в отношениях, чтобы испытать что-то хоть отдаленно напоминающее это.

       Эта страсть никуда не делась со времени, а только приобрела более глубокий смысл. И когда он уже устал гадать, в чем причина этого, Уля призналась ему в любви. Стыдливо спрятала взгляд и сказала, что любит уже давно, еще со времен его ухаживания за сестрой. Для него это было шоком. Было трудно в это поверить, но постепенно он привык, а потом еще и отругал себя за то, что сам не понял этого еще раньше.

       Ульяна не потребовала от него ничего в ответ, даже не намекала и не просила, дав ему время все осмыслить и задуматься над ответными чувствами. Возможны ли они? Имеет ли он право любить ее? Сможет ли потом не обвинить в том, что она заставила его забыть другую любимую женщину? Не разочаруется ли?

       Понимание и принятие не заставило себя долго ждать. Да, чувства возможны. Даже более того – они уже есть. Зарождались с самого начала: сначала братская любовь, затем почти родительская, а потом уже и романтическая. Нет, он никогда не забудет свою первую любовь, а Уля не посмеет этого потребовать. Он просто отодвинет ее в дальний уголок своего сердца вместе с памятью о ней, чтобы все остальное было свободно для новой, живой любви. А Юля навсегда останется в его, их памяти, как что-то хорошее, светлое, но уже прошлое, на которое в некоторых случаях не стоит оглядываться.

       Потом было предложение руки и сердца. Все, как и мечтала когда-то Уля, с поправкой на то, что парень не оказался похож на ее идеал, а был им.

       За день перед самим торжеством Костя нашел Улю в кладовке, где она сжимала в руках свадебное платье Юли.

       – Однажды ты мне сказала, что Юля хотела бы счастья для меня, – присаживаясь рядом с ней, нежно сказал мужчина, отбирая у нее наряд. – Сейчас я говорю тебе то же самое. И мое счастье – это ты. И она обязательно приняла бы это.

       – Правда? – со слезами на глазах прошептала Уля.

       – Конечно, милая, – вытирая ее слезы, улыбнулся Костя.

       Тот день стал знаменательным для обоих, хоть каждый из них и не подозревал, что для другого так же. Обоих освободило чувство вины перед умершей Юлией. Оба верили и знали, что делают все правильно.

       А через время для Кости начался новый ад под названием беременность. Когда Ульяна рассказала о своем положении, он был в ужасе, панике. Страх сковал все внутренности, и он был твердо уверен, что повториться все то, через что он однажды уже прошел. Никакие уверения Ули в том, что она себя замечательно чувствует и все нормально, не спасали и не помогали. Он маниакально зациклился на плохом. Он сам выбрал для нее лучшего врача, лично присутствовал на каждом приеме и УЗИ, беспрестанно интересовался состоянием ее здоровья. Поначалу жена терпеливо пыталась ему все объяснять и заставляла не паниковать. Потом просто забила на все уговоры и позволила ему гиперопеку, украдкой горько посмеиваясь над его страхом. Уж кому как не ей знать, что он чувствует.

       Напряжение не отпускало его на протяжении всей беременности. И сейчас оно было на пике, потому как Уля рожала. Она запретила ему присутствовать на родах, что сводило с ума – он боялся, что в случае чего может упустить последние минуты рядом с ней или малышом. Сам понимал всю бредовость подобных мыслей, но ничего не мог с собой поделать. И успокоится он лишь тогда, когда увидит обоих целыми и невредимыми, прижмет к груди и уже не отпустит.

       – Так, папаша, уже можете успокоиться, – улыбнулась ему весело медсестра, только что вышедшая из родильного отделения.

       Он пулей подлетел к ней.

       – Родила?! С ней все нормально?! Она в порядке?! Ничего не случилось?! А ребенок?! С ним тоже все хорошо!?

       Девушка даже опешила от удивления. Она и раньше видела нервничающих будущих отцов, но этот переплюнул всех. И потом – первым делом спрашивали «КТО?». А тут сразу ворох вопросов! Но сестра быстро взяла себя в руки и постаралась успокоить мужчину.

       – Роды прошли легко и быстро. С обоими полный порядок. И да, у вас родилась девочка.

       – Девочка, – облегченно прошептал Костя, растянув губы в глуповатой улыбке.

       Напряжение резко оставило его в покое, и он тут же грохнулся в обморок.

       – Эх, мужики, все вы одинаковые, – с улыбкой хмыкнула медсестра и вытащила из кармана пузырек с нашатырем. Как знала, что именно сегодня он понадобиться – уж сильно нервным был клиент.

       Костю пустили в палату к жене только через несколько часов, когда и ее, и ребенка привели в порядок. На его лице была широкая улыбка, на которую Уля ответила вымученной, но счастливой. Она невольно усмехнулась его потрепанному виду и безумно сверкающему взгляду.

       – Ты жив? Я удивлена, – не сдержалась от сарказма Ульяна.

       – С трудом не скончался, – рассеянно ответил Костя, по-прежнему безумно улыбаясь и все еще стоя у двери.

       – Зайдешь или как? – хмыкнула девушка.

       – Эээ...да, конечно, – будто только сейчас поняв, что замер на пороге, ответил мужчина, делая шаг к ее кровати.

       Уля держала девочку на руках. Он увидел крошечное личико только когда сел рядом – девочка была запелената с ног до головы.

       – Она такая маленькая, – в благоговении глядя на дочь, хрипло произнес Костя.

       – Не сказала бы, – хмыкнула Уля. – Четыре триста – это далеко не маленькая. Мне пришлось постараться.

       – Ты у меня умница, – переводя на нее не менее раболепный взгляд, произнес мужчина. – Но больше – никаких детей, – тут же серьезно заявил муж. – Еще одного я не переживу.

       Девушка только усмехнулась в ответ, не сказав ни слова.

       – Господи, я так вас люблю!

       – Нас? Не только ее? – затаив дыхание, спросил Ульяна.

       Она еще ни разу не слышала слов любви от мужа. Да, видела по глазам, но вслух он не решался сказать никогда.

       – Да, вас, – улыбнулся ей Костя. – Тебя и ее. Люблю.

       Она протянула руку и коснулась его щеки, совершенно не стесняясь своих счастливых слез. Он в ответ прижался губами к ее слабой ладошке и снова повторил заветные слова, глядя ей в глаза.

       КОНЕЦ