Текст книги "Сказки для долгой ночи"
Автор книги: Александра Яковлева
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Ольга Дехнель
Сказки о тех, кто ушёл (и тех, кто нашёлся)
1Однажды старшая ведьма говорит мне: в поисках пропавших слов иди к берёзам. Или туда, где много красивых женщин.
Мне и грустно, и смешно. Нет ничего красивее женщин, вот только место я уже знаю. Дорогу к нему помню хорошо. И никогда не пойму одного: почему в лагере «Берёзки» совсем нет берёз.
Поворот на него мне знаком до усталой пелены перед глазами, по осени он будто залит яичным желтком – такое всё яркое. Когда я выпрыгну из автобуса, кто-то ещё успеет бросить мне в спину: «А вы к кому?» Я отвечу со смешком: «Навестить друга».
Друг снится мне ненавязчиво, раз в полгода, не чаще: просит привезти фиолетовую толстовку, погадать, смотрит знающими глазами, а иногда плачет, как ребёнок, – ребёнок и есть. Ещё один мальчик, который никогда не повзрослеет, такие живут не только в сказках.
Его видно уже с дороги, с остановки, но я, вопреки всему, замедляю шаг. Ветрено. И действительно, мне встречается много красивых женщин, мужчин и даже детей. Все смотрят будто сквозь меня: я далека от них, как от нас далёк Марс.
Я ставлю перед ним стакан с кофе и открываю свой – осень, она только для кофе и друзей. Он мне улыбается с чёрного, и я скалюсь в ответ: «Ты меня прости, но фото отстой». Я говорю это каждый раз, и каждый раз он беззвучно смеётся.
Мы с ним застыли на пороге сказки, и, может быть, он теперь мой Вергилий, а я его Данте. Мы отправляемся в путешествие. Случайный лист бросается мне в лицо, а его волос не касается вовсе, когда я спешно и сбивчиво рассказываю о новостях: «У нас тут другой мир, а тебе в твоём всегда девятнадцать».
Мой язык любви – съеденный лимон из вашего чая, вовремя захваченный кофе, упоминание о вас в моём тексте.
Мой язык любви – моя память. Я помню о вас всегда, ваши истории продолжаются и повторяются со мной. И мне чуть легче оттого, что цветы в вазе у друга свежие.
Мы говорим долго, я всё больше болтаю, он всё чутче молчит. На пороге сказки пасмурно, возможно беспощадное листопадение.
Это мне кажется всегда особо смешным: чтобы попасть в детский лагерь, где нет берёзок, нужно проехать кладбище. Автобус едет из мира в мир, по маршруту «жизнь – смерть – жизнь», за горизонт и границу сказки, через сухое подсолнуховое поле и жёлтый осенний коридор.
2Кот был стар и сер, пах семнадцатым летом, духами Своего Человека и пылью.
Кот был примечателен дурным характером, старческой ворчливостью, безупречными манерами, а более всего тем, что сильно любил Человека.
Кот знал, что это лето будет для него последним, и каждый вечер пел Своему Человеку песню об одном: ты была всей моей жизнью, спасибо, что разделила со мной часть своей. Кот прижимался тёплым боком к бедру и спал, спал, спал. Ему снились белые сады, старые друзья, ему снились котята, снилось детство и тёплое место, снился мир, где ничего не болело, а лапы снова были лёгкими и могли нести как угодно далеко.
Кот собирался в дорогу долго: держало враз ставшее неподъёмным и глупым тело. Он ел, потому что его просил Человек, и дышал, кажется, тоже только поэтому. Слышал, как плачет Человек в соседней комнате, – и поднимался. А когда не смог подняться – пополз: «Человек плачет. Глупый, любимый Человек. Что с тобой опять случилось?» Коту было плохо, и когда Человек, скрючившись, ложился рядом с ним на полу в ванной, он мог только вздыхать. «Иди отдыхай, ну что ты грустишь?»
Кот ушёл быстро, был счастлив скинуть тяжёлое пыльное тело. Уйти – это заснуть. «Что ты плачешь, глупая? И я тебя люблю», – Коту думалось, что, наверное, это лучшие слова, которые можно сказать друг другу, при встрече и просто так. И даже на прощание. Я люблю тебя.
Кот уснул, не закрывая глаз, сохранив в янтарно-жёлтом отражение Своего Человека.
Котёнок пах маминым молоком, шампунем и детством. Он ещё совсем ничего не знал, даже собственное имя, но, как и все котята, видел удивительно яркие сны. Во сне он всё бежал, бежал кому-то навстречу, неловко переставляя лапы, спотыкаясь и падая. Пока не выкатился под лапы кому-то большому, укутанному серебром. Кому-то, кто казался безграничным. Вот так выглядит Старший?.. В серебряном мехе, с умным янтарным взглядом? Вот так пахнет Старший? Огромной любовью и покоем?
Старший Кот осторожно прижал брыкающийся комок лапой, словно говорил: «Обожди». И Котёнок затих. Он смотрел вопросительно, лизнул, спрашивая: «Можно?» Старший Кот лёг рядом – Котёнок запомнил этот надёжный тёплый бок, – и заговорил тихо-тихо: «Когда придёт Твой Человек, ты её непременно узнаешь. Она будет пахнуть совсем как я. И ни за что не дотронется до тебя, не помыв перед этим руки. Она очень ранимая и ищет тебя каждый день, даже если сама этого ещё не знает. Не оставляй её одну, и ты сам никогда не будешь одинок. Она любит…»
Старший Кот говорил долго-долго, шептал на ухо, мурлыкал песенку, и кому-то, кто сейчас был очень далеко, она показалась бы знакомой. Утро пробиралось в сон Котёнка, точно настойчивая муха. Со Старшим прощаться не хотелось, ведь увидеть его – огромная честь. Просыпаясь, Котёнок спросил тихо, словно боясь спугнуть остатки сна:
«А она будет любить меня?»
«Так же, как любила меня».
«А как?»
«Так, что я подарил ей всю свою жизнь и не жалею ни об одном дне. Ты узнаешь её сразу. Ничего не бойся, и когда почувствуешь, что тебя зовут, – иди».
Котёнок проснулся – Старший Кот побыл с ним ещё немного утренним серебряным туманом, а после растаял. С ним растаял и сон. Сны забывались легко, особенно когда дни были такими яркими. Забылся и Старший Кот, и его наставления. Котёнку жилось хорошо, его первое лето, жаркое и беспокойное, то и дело хватало его за хвост, заставляя вертеться юлой.
В дверь вошёл Человек. Вытирая на ходу мокрые руки, улыбаясь неуверенно. Котёнок замер. Среди множества братьев и сестёр его, небольшого и нескладного, можно было заметить не сразу. А если сидеть и ждать, когда тебя заметят, то можно прождать всю жизнь. От Человека пахло любовью, немного мамой – и тем серебряным туманом, в который ушёл кто-то надёжный.
Котёнок поднялся на лапы. Он долго смотрел. А после – побежал. Выкатился Человеку под ноги, весёлый и голенастый. И замер. «Моё. Смотрите, моё».
Рука была тёплой. Дотронулась до него бережно, прошлась по мягкой шёрстке, пощекотала живот. Котёнок запел. Песня была ему знакома, однажды он услышал её во сне.
Человек ушла – и вернулась через неделю: «Этот – мой».
Котёнок тогда не понял, а после ужасно гордился: «Смотрите, мы с Моим Человеком говорим на одном языке!»
Котёнок впервые спал на Своём Человеке, как взрослый: раскинув лапы, доверчиво зарывшись мягкой мордочкой в руку. Дома пахло любовью, совсем как от рук Человека. Много позже он узнал, что имена у них со Старшим Котом начинались на одну букву.
Глаза Котёнка перецвели в янтарный. Он встретил свою первую осень в настоящем доме, где из каждого угла смотрело если не приключение, то по крайней мере клочок серебряного тумана. Котёнок встречал их всех. И очень любил Человека.
Мара Гааг
Звери тумана
Ранним октябрьским утром из тумана выходят Звери. Тела их тонки и прозрачны, очертания едва различимы на границе ночи и дня. Шурх! – взлетает крупная птица, задевая крылом осиновую ветку. Листья сыплются вниз, хрустят под невидимыми лапами и копытами.
Звери тычутся мокрыми носами в случайных прохожих. Те ёжатся, вздрагивают – ух, какая влажность, до чего густой туман!
Девочку в рыжем свитере ведёт за руку женщина. Она хмурится, тянет дочь через туман за собой. Проходит сквозь мохнатого мамонта, что качает бивнями в воздухе, нанизывая кольца солнечных бликов. Шерсть мамонта впитывает свет, переливается оттенками сепии. Олень испуганно прыгает в сторону – вместо рогов у него красный коралл и вьются вокруг золотые рыбки. Полосатые ужи ныряют в древесную кору, как в воду, а под деревом зевает во все острозубые пасти трёхголовый кот. Звери тумана странные, красивые и, возможно, опасные. Девочка смотрит во все глаза. Она не знает, но чувствует: это древнее волшебство, октябрьская магия, что дарит вдохновение художникам и писателям, поэтам и музыкантам. Всем, кто умеет смотреть сквозь границы миров.
Осеннее солнце всё ярче, день ближе. Дымка тает, а вместе с ней и призрачные Звери. Девочка решается. Тайком вдыхает туман, пьёт из воздуха через невидимую соломинку, как молочный коктейль. Октябрь сразу ставит на ней метку: золотит веснушки на носу, добавляет рыжих искр в глаза и волосы.
– А мамонты бывают жёлтыми? – спрашивает она у матери. – А рыбы могут плавать по воздуху?
– Идём скорее! – одёргивает та. – И прекращай выдумывать!
Звери тумана проникают девочке под кожу, сворачиваются уютно меж рёбер, в животе, вдоль позвоночника, тепло пульсируют вместе с сердцем и шепчут изнутри: «Не прекращай! Выдумывай! Ты нужна нам. А мы – тебе».
Ведьма и город отражений
Поезд прибывает на рассвете. Ведьма покидает его не спеша: торопиться некуда, конечная станция. Шурша юбками, она спускается с подножки на серый вокзальный бетон. Ведьме восемнадцать, она впервые приехала в Город.
Зов, который она услышала за много километров отсюда, снова звучит. Ведьма радостно улыбается. Она едва не потеряла его в убаюкивающем сердцебиении поезда. Эти железные гусеницы, которых теперь заставляют вместо горячего угля есть электричество, как будто существуют в собственном времени и пространстве. И не любят, когда кто-то отвлекает пассажиров.
Хорошо, что поезда всегда едут по рельсам и не сворачивают.
Город Ведьму не встречает, ему нет дела до её цели. Здесь полно своих искателей и потерявшихся, дельцов и бродяг. Башни из стекла и бетона царапают острыми крышами небо, цепляют рассветные облака. Ведьма никогда не видела таких высоких зданий и очарована. Мерцают призрачным светом неоновые вывески, повсюду стекло и отражения. Ведьма видит себя, такую маленькую, в этих огромных зеркалах. Она танцует, строит рожи своему двойнику в расписанной иероглифами витрине. Интересно, что за ней – китайский ресторан? Или салон с безделушками из далёких стран? Хочется посмотреть, но Зов звучит настойчивей, как будто боится, что Ведьма собьётся с пути или опоздает. Поэтому она усмиряет любопытство и идёт дальше по мощёному тротуару. Город вокруг просыпается, гул машин сливается в нестройную мелодию. Стрекочут светофоры, перемигиваются яркие рекламные щиты.
Ведьма думает, что Город – это тоже Лес, только из камня, стекла и электричества.
Но очарование длится недолго. Как только солнце встаёт над горизонтом, улицы заполняются людьми. Люди толкаются, обгоняют друг друга, бормочут и громко думают. Ведьме кажется, что она вот-вот утонет в человеческом потоке. Она пытается выплыть, но оказывается прижатой к зеркальной витрине. Зов в голове почти не слышен за галдежом, а в витрине появляются монстры.
Они тёмные и страшные, поглощённые равнодушным городским нутром. Концентрат людских пороков и злобы, которое стекло запечатало в себе, будто в банке. Скалят рты, тянут к Ведьме когтистые лапы, пытаясь выцарапать ей глаза и душу. Ведьма перебегает улицу – и там стекло, а в нём те же монстры. Она пытается не смотреть, но они повсюду, идти с закрытыми глазами в потоке людей и машин не выходит.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
