Текст книги "Просто мы разучились прощать (СИ)"

Автор книги: Александра Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

11

Всё началось с обычного никнэйма в чате. Женька общалась со старыми знакомыми и вдруг увидела строчку: «К нам приходит Илия». И что-то ёкнуло в душе. И всплыла в памяти фраза, сказанная на одном из сеансов Настей: «Вам нужно попытаться влюбиться, Женя. В кого угодно – хоть в соседа по лестничной площадке».

– А почему бы и нет?, – пронеслась мысль и Женя смело бросилась в бой.

Так началась другая, совершенно новая жизнь. Илия при знакомстве оказался обыкновенным Ильей, молодым хирургом из Москвы. Он совсем недавно пережил несчастную в своей невзаимности любовь и теперь был подавлен и растерян.

Смешно, но вместо влюбленности Женька нашла человека, которому просто нужна была помощь. Длинными ночами девушка просиживала в чате, пытаясь вытащить Илью из состояния глубокой депрессии. Они говорили абсолютно обо всем – иногда могли проговорить по восемь-десять часов подряд, но и этого было безумно мало.

Женя не обольщалась. Она знала, что как только Илье станет лучше, он уйдет. Она знала, что ни о какой любви не может быть и речи – как и о том, чтобы увидеться в реальной жизни.

Они были друг для друга как будто спасительными канатами – тянули вместе то, что раньше не под силу было вытащить в одиночку.

Так прошло два месяца. За это время Лёка успела окончательно очаровать Янку, переехала к ней жить и вся светилась от радости. И впервые в жизни Женьке было… всё равно? Нет, не всё равно, но как-то равнодушно отнеслась она к этому событию. Кольнул в сердце застарелый страх и затих устало.

Дни проходили как в тумане, Женя словно впала в анабиоз – ночами разговаривала с Ильей, а днем приходилось работать, в полусонном состоянии, на излете сил. Но наступал вечер и она вновь и вновь стремилась к синему экрану монитора.

Какие сказочные картины открывались Женьке в общении с Ильей… Нереальные в своей простоте и красочности. Он мог говорить о чем-то очень банальном, а Женя читала и видела своими глазами то, о чем ей рассказывали.

Они редко говорили друг о друге. Прятали за неумелыми комплиментами и пустыми словами тягу друг к другу. Избегали даже банального «я скучал», «я рада тебе».

Всё изменил один вечер.

– Привет!, – Лёкин голос с трудом прорывался сквозь помехи, и Женька еле-еле разбирала слова, – Я тебе с мобильного звоню. Пошли погуляем?

– Я не могу…, – начала, было, девушка, глядя на компьютер. Через час они должны были пересечься в чате с Ильей. Начала и… осеклась. Неужели она была готова сказать «нет»? Сказать «нет» Лёке – невероятно… – Да, давай встретимся. Конечно.

– Давай минут через пятнадцать? На набережную приходи. К каменной лестнице. Лады?

– Хорошо. Внизу увидимся.

– Договорились. Бывай.

Лёка отсоединилась, а Женя внимательно посмотрела на трубку телефона и решила, что это либо временное помутнение рассудка, либо…

Улыбнулась и отправилась собираться.

12

Лена появилась, как всегда, стремительно. Подлетела к одиноко стоящей Женьке, поцеловала быстро в губы и вручила букет красных гвоздик.

– Привет, мелкая.

– Привет. А в честь чего цветочки?

– А что, уже нельзя дарить красивым девушкам цветы просто так?, – Лёка улыбнулась и, взяв Женю за руку, повела её вдоль набережной.

– Можно, почему нет. Спасибо. Что случилось у тебя, чудовище?

– Ничего. А почему должно было что-то случиться?

Женька внимательно посмотрела на чертят в синих глазах, вздохнула, и, присев на лавочку, спросила:

– С Янкой поругались, что ли?

– От тебя ничего не скроешь, – рассмеялась натянуто и села рядом, – Мне поговорить с тобой надо, мелкая.

– О чём?

– О нас.

– Опять…Это было бы смешно, если бы не было так грустно, – улыбнулась Женя.

– Да уж… Жень… Как ты думаешь – может, у нас что-то и получится, а?

– Солнышко, сколько раз уже мы пытались? И всё зря. У нас с тобой на роду написано быть только друзьями, – один Бог знает, как тяжело дались девушке эти слова, – Мы уже взрослые люди и можем оценивать ситуацию правильно. Ты ведь не любишь меня.

– Люблю!

– Может быть. Но любишь совершенно иначе. Не так, как… Можно было бы любить.

– Я запуталась совсем, мелкая. Я не могу без тебя…

– Но и вместе у нас не получается.

– Женька, я многое поняла теперь. Я вела себя с тобой, как свинья. Я заставляла тебя мучиться, страдать. Но ты дорога мне, безумно дорога. У меня в жизни ты была самым светлым моментом. Я знаю, я была не права. Я не слушала тебя, не понимала. Не давала себе труд задуматься о том, что чувствуешь ты… Но я тебя люблю, и это факт. И теперь всё будет по-другому, понимаешь?

Лёка еще что-то говорила, а Женя смотрела на звезды в глубине залива, дождалась момента, загадала желание и вдруг… поняла. Поняла, что слушает сегодня Лену вполуха. Поняла, что думает только о том, что уже полчаса Илья ждет её в чате и, наверняка, волнуется. И поняла, что в этот момент он, его спокойствие, его уверенность гораздо важнее мифической надежды на счастье.

Это внезапное решение заставило девушку вздрогнуть. А потом в голове появилась какая-то легкая мелодия, как будто на скрипке кто-то заиграл вдруг. И стало тепло и хорошо. И пузырьки счастья наполнили Женькину душу. Она посмотрела на Лёку, а потом вдруг притянула её лицо к себе и поцеловала долгим поцелуем.

– Это… Ты что? Согласна?, – Лена выглядела ошарашенной.

– Я люблю тебя, Леночка, – улыбнулась Женя, – Я никого и никогда не буду любить так, как тебя. Но эта любовь – мой крест на всю оставшуюся жизнь. А сейчас я поняла, что в мире есть еще много других вещей, кроме моей любви к тебе.

– Что? Что ты имеешь ввиду?

– Ты поймешь. Обязательно поймешь, но позже. А теперь прости… Мне нужно бежать.

Поднялась и побежала вдоль пляжа. А Лёка сидела, пыталась прийти в себя, и всё еще чувствовала вкус горячих губ на своих губах.

***

Никто не открывал. Женька в отчаянии со всех сил стукнула кулаком в дверь и громко выругалась.

– Ого! Жень, ты что, еще и материться умеешь?, – невообразимо родной голос донесся откуда-то снизу, – Давно звонишь?

Кристина чмокнула девушку в щеку и начала копаться в сумочке в поисках ключей. Она была похожа на кинозвезду в своей элегантной курточке и длинном брючном костюме. Даже большой круглый животик нисколько её не портил.

– Залетай, – ключи, наконец, нашлись, – Разувайся, раздевайся, ложись, насиловать будем…

– Ты в своём репертуаре, – Женька запыхтела, развязывая шнурки на ботинках, – Дай хоть поцелую тебя, что ли? А то сто лет не видела…

– Целуй, что ли! Бессовестная твоя душа! Только засосов смотри не наставь, а то Толик нас обеих на живодерню сдаст, – Кристина подставила губы под поцелуй, пристальным взглядом глянула на покрасневшую Женю и втолкнула её на кухню, – Ну, рассказывай.

– Рада тебя видеть.

– Ха! Это и ежу понятно. Ты рассказывай, что их величество опять учудило?

– А почему ты думаешь, что она что-то учудила?

– Женечка!, – Кристина почти легла на стол и задумчиво погладила девушку по голове, – Когда ты появляешься у меня без звонка с таким лицом – это может означать только одно: что-то случилось. А раз все твои мысли и разум заняты только обеим нам известной особой, то вполне логично предположить, что она опять предложила тебе руку и сердце… Во временное пользование, конечно.

Женька засмеялась. Ну, не смогла сдержаться – что такого?

– Ты угадала. Руку и сердце мне предложили. Но я к тебе по другому поводу.

– Дааа? А что, в твоей жизни есть еще другие поводы, кроме их сиятельства?

– Кристин, не язви. Я серьезно. И повод… есть повод.

– Дааа? И какой же?

– Я приняла сегодня очень важное решение. Пора менять свою жизнь. Кардинально менять. Насовсем.

– Всё интереснее и интереснее… И что за решение?

– Погоди, не перебивай. Кристинка, я тебя люблю.

– Ого! Это признание?

– Воспринимай как хочешь. Так получилось, что ты и Саня – мои единственные настоящие друзья. Лёка не в счёт, сама понимаешь…

– Ага, и теперь ты решила МНЕ предложить руку и сердце, чтоли?, – Кристинины глаза округлились и медленно, но верно полезли на лоб.

– Да дослушай ты, бесстыжая!

– Я слушаю, ты только не пугай так…

– В общем, я хочу, чтобы ты меня поняла. Так, как я живу дальше жить нельзя. Потому что это не жизнь. Я уже взрослая, у меня всё сложилось, есть квартира, работа, друзья. Но всё это не имеет никакого значения потому что, по сути, всё плохо, и мне это надоело. И то, что я сейчас скажу должно остаться между нами, ладно? И обещай, что поймешь меня…

– Обещаю, – озадаченно пробормотала Кристина, – Давай говори уже, чтоли, а то мне как-то жутко стало…

– В-общем, я решила…

13

Конечно, был скандал. Скромненький такой, небольшой скандальчик. И слезы были, и тесные объятия, и крики. И ругалась Кристинка долго. Но потом всё же поняла… Даже нет, не поняла – приняла.

И Женька с головой окунулась в новую жизнь.

Уволилась с работы, дни проводила у Кристинки на кухне, за бесчисленными чашками кофе и сигаретами, а ночами с головой погружалась в электронные строчки и телефонные звонки.

Но чем ближе становился час «икс», тем беспокойнее было на душе – Женька постоянно думала о том, сможет ли она сказать всё Лёке, и сможет ли вообще сделать то, что задумала. Страшила неизвестность, и она же горячила кровь сладкими предчувствиями.

И всё случилось. Обыденно и просто – как будто и не было недель страхов и сомнений. Рано утром Кристина и Ромик проводили Женю на вокзал и вскоре поезд Таганрог-Москва застучал по рельсам…

– Я всё сделала правильно, – убеждала себя Женька, лежа на второй полке плацкартного вагона и уткнувшись взглядом в окно, – Пусть она не знает пока. В конце концов, это всего лишь неделя – а потом я вернусь и… поговорю с ней.

В этом убедить себя оказалось легко. Гораздо сложнее было справиться с волнением от предстоящей встречи. Женька словно смотрела на себя со стороны и не верила, что она это делает. Сорваться в незнакомый город к незнакомому мужчине… Это была как будто не она. А, может быть, это просто была новая Женя, еще не успевшая привыкнуть сама к себе.

Когда Женька еще училась в школе, её учитель по литературе часто повторял одну и ту же фразу: «Нельзя ждать, когда всё вокруг тебя поменяется. Меняться нужно внутри. Если не можешь внутри – меняй снаружи. А если и снаружи не можешь – делай хоть что-то, только не сиди на месте».

И вот она меняла. Меняла, не давая себе ни на секунду остановиться, задуматься… Её тянуло к этому одинокому московскому мужчине, который неожиданно и внезапно стал таким близким и родным.

Поезд подошел к Москве ранним утром. Женька не спала. Быстро переоделась в туалете, дрожащими руками изобразила на лице некое подобие макияжа и побросала косметику и тапки в сумку. Она волновалась. Боялась увидеть не того человека, которого представляла себе. Боялась, что он увидит не ту, которую ждал.

И вот – Москва. Перрон. Толпа народа, плавно текущая в одну сторону. Женька выпрыгнула из вагона и заметалась взглядом по сторонам.

Увидела. Шагнула вперед. И утонула в теплых ласковых объятиях.

***

– Я приготовил твоё любимое блюдо, – Илья хлопотал на кухне, что-то доставая из холодильника и попутно зажигая плиту, – И вино у меня есть… Выпьем?

– Илюш, какое вино в восемь утра?, – натянуто рассмеялась Женька и забилась поглубже в угол. Так было уютнее – потому что именно так она всегда сидела у себя дома. В углу, на табуретке, поджав ноги.

– Ничего! Ради такого случая можно и в восемь, я считаю, – Илья, наконец, закончил заставлять стол приборами и салатницами и плюхнулся напротив Женьки. Спохватился, достал пепельницу. И замолчал, буравя голубыми глазами Женино лицо, – Ну ты как?

Как… В этот момент Женька даже сама себе не смогла бы, пожалуй, ответить на этот вопрос. В смятении, в панике, счастливая, уничтоженная… Она не могла понять сама себя. Илья был такой родной и в то же время чужой… Желанный, выстраданный и… незнакомый. Женя не могла понять обуревавших её чувств – еще вчера она многое знала об этом человеке и он был ей очень близок. А сегодня… Сегодня это был тот же человек и в то же время совсем другой.

– Илюх… Давай всё-таки выпьем, а?, – нарочито бодро предложила Женя и спрятала взгляд от настойчивых глаз, – За нашу встречу. За то, что она состоялась наконец. Я… Я очень рада, что я здесь.

– И я рад, что ты здесь, Жень. За нас.

Дальше стало легче. Алкоголь теплыми волнами растекся по венам и освободил дыхание. И уже реже Женька прятала взгляд, тихонько, исподтишка, но она всё же смотрела на Илью и понимала, что это – он, тот самый, к кому она так стремилась.

Остаток дня прошел в долгих разговорах и неумелых, неловких попытках «случайно» прикоснуться, послушать биение пульса, и ритм сходящего с ума сердца.

Вечером они пошли гулять в лесопарковую зону. Брели по безлюдной аллее, прислушиваясь к голосам, шумящим где-то вдалеке. И Женька всей кожей ощущала необыкновенное дыхание осени.

– Жень…, – внезапно заговорил Илья, – А ты Лёке сказала, куда едешь?

– Нет…

– Почему?

– Не знаю. Наверное, потому что не смогла, – Женька остановилась и посмотрела в глаза Илюше. Коснулась щеки. Плеча. Улыбнулась ласково. – Забудь о ней, Илюш. Помнишь, в наш последний разговор я сказала тебе, что какой бы ты ни был, ты стал для меня очень родным и близким.

– Помню, – голос Ильи вдруг разом стал хриплым и низким.

– Теперь… Сегодня… Ты стал мне еще ближе…

Позже Женька уже не могла вспомнить, кто сделал первый шаг. Она только почувствовала теплые губы на своей щеке, переносице… Теплая волна подхватила её сердце и бросила в бесконечный омут. Она целовала Илью, впитывая в себя его запах, исследуя каждый миллиметр его губ. И сходила с ума, ощущая ответный поцелуй. В эти прикосновения они вкладывали всю тоску по ласке, по нежности, всю разделенно-неразделенную любовь и негу.

И когда через час они оказались в одной постели, это было так же правильно и естественно, как дыхание золотой осени и тихое пение поздних птиц.

И началась сказка.

Каждую секунду они были вместе. Гуляли по Москве, заходя в маленькие уютные кафешки чтобы выпить кофе или перекусить чего-нибудь легкого. Илья ни на секунду не отпускал Женьку от себя – держал за руку, улыбался и шептал на ухо глупые нежности.

А Женя таяла. Чуть ли не впервые в жизни она ощущала постоянную заботу – ей дарили цветы, готовили завтрак и угощали кофе. Первый раз она могла ни о чем не думать и радоваться этим волшебным золотым дням.

Конечно, не всё было просто – и иногда Женька, поймав взгляд Ильи, прятала глаза. Она чувствовала всё, что беспокоило его, но ничего не могла с этим поделать.

Ведь не так просто изменить то, что вросло в тебя и стало частью твоей жизни.

***

– Жень, а как ты с ним спала?, – Кристинка настороженно смотрела на подавленную Женьку и осторожно гладила её по голове.

– Нор… Нормально спала, – всхлипнула Женя и покрепче прижалась к Кристинкиному плечу. Уже два часа прошло с того момента, как она на вокзале выпрыгнула из поезда и все два часа Женя ревела, не переставая.

Было очень больно. Не так больно, как когда с Лёкой расставались, но всё равно очень. Всё началось еще на Курском вокзале в Москве – они с Ильей стояли молча, прижимались друг к другу и никак не могли сказать главных или хотя бы каких-нибудь слов. Расставание было неизбежным, и таким отчаянным. Казалось, что сказка, в которой они очутились вдруг, уже никогда не повторится – что Женькин поезд навсегда увезет её назад, в реальность, грязную и пошлую. И только когда поезд тронулся и Женя на ходу запрыгнула на подножку, Илья прошептал одними губами: «Я люблю тебя». С того момента Женька и начала плакать.

– Жень! Не спи!, – оказывается, Кристина уже несколько минут трясла Женю за плечо. Надо же… А ведь не чувствовалось ничего – настолько ушла в воспоминания.

– Я не сплю, Кристь. Мне плохо.

– Да почему же тебе плохо, я не понимаю? Вы что, в разных странах живете, чтоли? Раз любовь – еще раз встретитесь, подумаешь.

Кристина встала и раздраженно начала ходить по кухне. А Женька посмотрела на неё удивленно и вдруг поняла: боится. Боится спросить.

– Крысь… Я не уеду в Москву насовсем. Не бойся.

– Ох, Женька-Женька…, – вздохнула, – Да при чём тут Москва? Если бы ты уехала туда и была бы там счастлива – я бы только обрадовалась. Но ты же опять бросаешься в авантюры! Ты сама бы себя послушала: познакомилась по инету с мужчиной, который намного тебя старше, рванула в Москву, переспала с ним в первый же день. А теперь сидишь и плачешь, что вы больше не увидитесь. Странно всё это мне.

– Много ты понимаешь…, – Женька вытерла слезы и сердито уставилась на холодильник, – Я практически всю свою взрослую жизнь, пусть и недолгую, потратила на Лёку. Я заботилась, любила, оберегала. А здесь – впервые в жизни – оберегать стали меня. И заботиться обо мне. И кофе в постель… носить… любить…

Сорвалась на всхлипывания и замолкла.

– Жень. Ты подумала, что Ленке скажешь?

– Подумала…

– И?

– Правду скажу.

– Какую правду?

– А такую!, – неожиданно зло получилось, – Кончилась любовь. Пора мне и свою жизнь потихоньку строить. Прости, Кристь… Я звонить пойду.

– Ему?

– Ему.

– Не пожалеешь, Жень?

– А даже если и пожалею… Хотя бы немножко побуду счастливой. Думаю, оно того стоит.

14

Разговор с Леной прошел на удивление легко – не было ни обид, ни истерик. Женя быстро сказала всё равнодушной Лёкиной спине и немедленно откланялась – убежала домой. Конечно, отношения после этого не те стали – перестали созваниваться, встречались реже. Как будто перешли какую-то грань и затаились тихонько. Ждали… А чего ждали – и сами не понимали.

Женя по-прежнему общалась с Ильей через интернет. Всё чаще они созванивались – он скучал не меньше, чем она. Постоянно звал приехать. Но тормозила работа – после возвращения из Москвы Женька устроилась на штатную должность в местную газету, тормозили друзья, которым нужно было уделять внимание, и страшно было – ведь сказки, они повторяются редко. Гораздо реже, чем хотелось бы.

А потом у них сорвало крышу. Илья позвонил поздно ночью, долго уговаривал Женьку приехать и в итоге сказал просто: «Если Магомет не идет к горе… Жень, я приеду послезавтра».

Конечно, Женька не поверила. Даже когда Илья перезвонил на следующий день и сказал номер рейса, всё равно не верила. И бегая туда-сюда в зале ожидания аэропорта, не верила тоже.

И только когда он, румяный и возбужденный, заключил её в свои объятия, наконец поверила. И поняла, что сказки бывают в жизни. И что мечты – на то и мечты, чтобы иногда сбываться.

Две совместные недели в Таганроге пронеслись как один день. Женька сознательно не стала знакомить Илью ни с кем из друзей – она просто выпала из жизни на эти четырнадцать дней и не хотела делить Илью ни с кем.

Каждую ночь они зажигали свечи и зеркало удивленно смотрело, как еще недавно несчастная Женька вместо того чтобы плакать, уткнувшись в батарею, весело скачет по кровати, обнимая симпатичного мужчину, смеется и выглядит целиком и полностью счастливой.

Иногда звонила Лёка. Женя отделывалась общими фразами, и старалась побыстрее закруглить разговор. Ей категорически не хватало времени – она торопилась, стремилась успеть до отъезда Ильи сказать и сделать всё, что хотела.

– Мне очень хорошо с тобой, Илюш, – прошептала Женька и уткнулась губами в ключицу мужчины, – Очень-очень.

– И мне с тобой. Я люблю тебя, малыш… Я хочу всегда быть с тобой.

– Всегда?, – Женьку словно током ударило. Она подскочила на кровати и уставилась на Илью горящими глазами, – Но ты же понимаешь, что…

– Подожди. Послушай, что я скажу. Я хочу, чтобы мы были вместе. Пойми, мы не сможем долго вот так ездить друг к другу в гости. Придется что-то решать.

– Ты… Чего ты хочешь?, – завозился в груди стеклянный зверек, подал голос. И стало холодно и одиноко.

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне в Москву. Насовсем.

15

Илья был очень убедителен. Он приводил всё новые и новые аргументы, в силу которых Женька должна была бросить Таганрог и уехать в Москву. Но все эти аргументы пасовали перед одним-единственным: «Лёка». Только Лёка. Всегда и во всем – только она.

Женя рвалась на части. Одна её половинка говорила, что настоящая жизнь здесь, в Таганроге, среди друзей, рядом с Леной. А другая шептала назойливо: «Ты же хотела счастья? Так вот же оно, прямо перед тобой – осталось только протянуть руку».

Конечно, до отъезда Ильи они ничего не решили. Женя обещала подумать – это единственное, что она могла обещать.

Проводила Илью. Поплакала, уткнувшись в подушку. И… успокоилась. Решила: пусть всё идет так, как идет. Само всё решится.

И потянулись прежние, однообразные в своей простоте дни. Работа, друзья, интернет. Изредка – Лёка. Илья от тоски познакомился с какой-то московской девушкой, начал с ней общаться и Кристинка шутила: мол, уведет Маша у тебя Илью – будешь знать. Но Женька знала: он никогда не сделает ей больно. Знала, потому что ярко помнила момент, когда впервые рассказала Илье всю историю своих отношений с Леной. Он тогда взял её руки в свои, сжал крепко-крепко и прошептал с надрывом: «Я никогда не сделаю тебе больно. Клянусь». И Женька поверила. Она верила ему во всем и знала, что Маша – это всего лишь друг, и что они всё равно будут вместе.

Так прошла осень и тихой поступью к порогу подошел декабрь. Илья постепенно перестал уговаривать Женьку уехать в Москву – понял, что не готова она пока к этому. Но и сам приезжать не рвался – работы было много, проблем и обычных, повседневных дел, которые затягивают порой словно трясина и никуда от них не денешься.

– Ленка, привет!, – Женя радостно влетела в комнату и с разбегу чмокнула Лёку в коротко стриженную макушку, – А ты какими судьбами тут?

– В гости зашла. Я не вовремя?

– Почему? Очень даже вовремя. Давно тебя не было – соскучилась я. Будешь есть? Сейчас пельмени сварю.

Женька захлопотала под внимательным Лёкиным взглядом, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Оказалось, что гораздо проще было сохранять спокойствие вдали… В стороне… А попробуй вот так – когда она сидит, такая своя и родная, и кусочек татуировки торчит из-под футболки, и задорные вихры так хочется пригладить…

– Мелкая, у тебя выпить есть?, – хмуро спросила Лёка и у Женьки перехватило дыхание от полузабытого обращения.

– Есть. Коньяк. Будешь?

– Давай.

В молчании разлили коньяк по бокалам, чокнулись тихонько, старательно пряча глаза. И вдруг Лёка протянула руку и усадила Женьку к себе на коленки. Уткнулась в шею, задышала жарко.

– Мелкая… Мелочь…, – прошептала, – Что происходит с нами? Что?

Женька молчала. И удивлялась только, почему вдруг щекам стало так горячо и мокро. А в следующий момент и удивляться перестала.

Лицо Лёки было всего в нескольких сантиметрах от лица Женьки. Потянувшись, она коснулась губами Жениных губ. Это был бесконечно нежный, едва уловимый поцелуй. Но не почувствовав сопротивления, Лёка начала целовать крепче, сильнее, увереннее, получая не менее страстный ответ.

Лёкин язык скользнул между Жениными губами. Она подхватила Женьку на руки и опустила на пол. Как во сне, они катались по ковру, прижимаясь друг к другу и шепча между поцелуями что-то бессмысленно-отчаянное.

– Я люблю тебя, – шептала Лёка, сдирая с Жени одежду и впиваясь губами в её живот. Язык остро толкнулся в беззащитную ямку пупка и тут же скользнул вверх – к груди.

– Я люблю тебя, – отчаянно откликалась Женька и пыталась перевернуться. Но Лёка не позволяла. Её губы были везде – на возбуженно-красных сосках, на дрожащем горле, на стонущих что-то бессмысленное губах.

– Мелкая… Мелкая…, – Лёка приподнялась, позволяя Женьке расстегнуть свои джинсы и скользнуть ладошкой между жесткой материей и горячим телом, – Мелкая… Моя… Люблю…

– Леночка…, – Женя проникала ладонью всё глубже, другой рукой прижимая к себе Лёку и лаская её короткие ершистые волосы. В её груди от низа живота вверх поднимался первобытный, горячий восторг, – Леночка…

Неожиданно Женька с силой дернулась и Лёка перевернулась на спину. Ни на секунду не переставая двигать рукой, Женя посмотрела в её глаза. Чертята в них сходили с ума и переворачивались с головы на ноги. Со стоном Лёка притянула к себе Женю и поцеловала, кусая губы и проникая языком глубоко в теплую влажность рта.

И вдруг Женя остановилась. Лёка, не заметив, продолжала целовать её и вдруг почувствовала резкий толчок. Со слезами на глазах Женька вскочила на ноги и прижала ладони ко рту.

– Что… Мелкая, что ты?…, – Лёка поднялась с пола, на ходу пытаясь накинуть на плечи рубашку. Она видела, как побледнела Женя, как посинели кончики её пальцев.

– Что я делаю…, – прошептала Женька, – Господи, что мы творим, Лена?

– Мелкая… Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Что в этом плохого?

– Всё, – дрожа сказала Женя и забилась на стул в угол. Её колотило словно в ознобе, – Я чуть было не изменила человеку, который мне доверяет. Который мне верит. Господи, что я наделала…

Лёка растерялась. Присела напротив. Нащупала Женькину руку и с силой сжала её в своей:

– Мелкая… Кому ты чуть не изменила?

– Илье! Илье, слышишь? Ты совсем забыла о нем, да? И я забыла… Господи, какая я тварь…

– Погоди, Жень. Не плачь. Ничего не было еще…

– Много ты понимаешь…, – Женька вытерла слезы и закрыла глаза, – Он меня любит! Слышишь?

– А ты… его?, – Лёка напряглась в ожидании ответа.

– Нет.

Выдохнула. И стало легче дышать.

– Тогда почему? Почему он, а не я?

– Да потому что ему Я нужна, понимаешь, Лена?, – Женька почти кричала, упираясь руками в Лёкины плечи, – Потому что он МЕНЯ любит! Потому что с ним у меня есть шанс быть спокойной и счастливой.

– А со мной ты счастливой быть не можешь?

– Не могу. Счастливой – да. Недолго, но – да. А спокойной – нет. Он верит мне, Лена. А я знаю, как это больно, когда предают. Когда растаптывают чувства. Я не допущу чтобы он испытал это от меня.

– Но ты его не любишь!, – заорала Лёка, – О чем ты говоришь вообще?

– Я говорю о преданности. Жаль, что ты не знаешь, что это такое.

Застарелый страх сжал все внутренности и проник в мозг. Не было сил дышать, думать, чувствовать. Женька почти ползком добралась до комнаты и упала на кровать, до крови сжимая заледеневшие пальцы.

Всё было кончено.