Текст книги "Кофе с мышьяком"
Автор книги: Александра Столярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Мы на пару выпили валерьянки, Флоранс закурила.
– У тебя газета с собой? – спросила я.
– С собой, но ты уверена, что хочешь?..
– Не хочу, но знать-то надо.
– Лучше я тебе своими словами перескажу, – решительно отказалась Флоранс. – Там еще и фотография прилагается.
– Ты что, его узнала?
– Лица не видно, Стась, но очень, очень похож. Телосложение, рост, куртка эта и его пижонский шарф. Помнишь, ты мне сама рассказывала, что Архипов очень любит... любил такие аксессуары, чтобы подчеркнуть свою богемность...
Ну да, любил, и печатку эту с агатом, и крестик антикварный... Бедный Архипов!
– Как он утонул? Пьяный, что ли, был?
– Судя по всему, он умер насильственной смертью, – уже шепотом произнесла Флоранс.
Я таращилась на нее как баран на новые ворота, пытаясь переварить информацию.
– Как это?!
– Вряд ли он сам разбил себе череп чем-то тяжелым, а потом утопился, привязав к ноге камень. Если уж Архипов и решил свести счеты с жизнью, то мог бы выбрать менее хлопотный способ, – сказала Флоранс, а потом, увидев мое лицо, накапала еще валерьянки. – А ну выпей, ты совсем белая!
– Отстань от меня со своей валерьянкой! Не могу поверить. Архипов убит? Ты уверена?
– Стась, в газете написано, ему разбили голову и лицо...
– О Господи! – простонала я, закрывая лицо руками. – Ну почему, почему?..
Флоранс всхлипнула, неловко обняла меня, пытаясь утешить. Добрая моя подруга.
– Не могу поверить. Убили, а потом бросили в реку... Фло, это все Камилла, я уверена! Та девка, которую он рисовал. Надо срочно ехать в милицию! Нет, лучше позвонить. Дай мне телефон... Погоди, сначала позвоню Ромке, он должен быть в курсе. О нет, а как же его родители?!
Представив, в каком состоянии сейчас пожилые родители Архипова, я не выдержала и разревелась. Он был у них единственным поздним ребенком, драгоценным сыночком, над которым они тряслись как над сокровищем. А как я скажу Шурке?
Только через полчаса я сумела прийти в себя настолько, чтобы позвонить Ромке без рыданий и истерических всхлипываний. Но трубку он не взял. Включился автоответчик, на который я наговорила просьбу немедленно со мной связаться. Потом с внутренним содроганием набрала номер стариков, но и там работал автоответчик.
Что делать?
Флоранс смотрела на меня полными слез глазами, явно придумывая, чем она может помочь. А чем тут поможешь?
– Давай кофе выпьем, – предложила я. – Только сварим нормальный...
Подруга поспешила к плите, а я тем временем снова набрала номер Ромки. Как ни странно, он ответил. Усталым, равнодушным голосом, почти без эмоций, так что я даже не сразу поняла, кто говорит.
– Привет, Стась. Ты уже в курсе?
– Да, моя подруга прочитала в газете...
– Извини, я сейчас не могу говорить. Давай попозже созвонимся.
– Ром, пожалуйста, удели мне две минуты! – взмолилась я. – Мне почти ничего не известно. Как это произошло? Его и правда убили? Ты был в милиции? Как родители?
– Не знаю я, кто, как и почему! – отозвался он тоскливо. – Мне сообщил его отец, вчера вечером им позвонили из милиции. Сопоставили описание его одежды и этих, как их там... аксессуаров с тем, что мы указывали в заявлении на розыск. Мать в больнице. Предынфарктное состояние. Отец еле держится, пьет успокоительное. Я сейчас с ними...
– Господи... Я могу чем-то помочь?
– Сиди дома, не беспокойся. Я позвоню тебе, как только появится что-то конкретное. А Шурка как?
– Еще не знает, – сказала я, чувствуя, как неприятно ноет сердце. Ума не приложу, как я буду объясняться с ребенком.
– Ладно, держись. До связи.
И он отключился, не дожидаясь моего ответа. Флоранс поставила передо мной чашку дымящегося кофе. И в эту минуту зазвонил телефон.
– Могу я услышать Станиславу Подгорную? – спросил меня официальный женский голос.
Наверное, из милиции звонят или из прокуратуры, подумала я. От таких вот голосов меня мороз по коже пробирает: не люблю я общаться со всяческими официальными лицами, они меня вгоняют в глубокую тоску.
– Да, слушаю вас.
– С вами говорит личный секретарь Игоря Витольдовича. Вы оставляли сообщение на автоответчике...
Нет, явно не милиция звонит. А кто такой Игорь Витольдович? Полминуты я тупо вспоминала, откуда же знаю это имя, потом до меня дошло, что речь идет о Тетерине.
– Да, хотела. Вы можете меня с ним соединить?
– По какому вопросу вы хотели с ним побеседовать?
– По поводу Камиллы Соколовой.
– Одну минуту, пожалуйста.
Но бравурную музыку в трубке я слушала не минуту, а целых пять. Когда мне все это надоело и я собралась отключиться, Тетерин наконец соизволил ответить. Не представился, не поздоровался, а сразу перешел к делу:
– Кто вы и откуда у вас информация о моей жене?
Голос был тот же, что и на автоответчике Архипова, скрипучий и мерзкий, не узнать его было невозможно. Не понравился мне тон, каким он заговорил со мной – как шеф с нерадивой секретаршей. А кроме того, никакой информации о его драгоценной жене у меня не было, я сама хотела разжиться у него какими-нибудь сведениями.
– Здравствуйте. Разговор не телефонный, я хотела бы увидеться.
– Кто вы и откуда у вас информация о моей жене? – повторил Тетерин, повышая голос.
– Я журналистка, а информация из проверенного источника, который я не имею права разглашать, – сухо ответила я. Откуда взялся этот самый источник, понятия не имею, врала я на ходу, ибо мне хотелось поставить хама на место. – Итак, Игорь Витольдович, где мы можем встретиться?
Целую вечность он молчал, собираясь с мыслями. Я милостиво дала ему время подумать, хотя слушать прерывистое тяжелое дыхание в трубке не доставляло мне никакого удовольствия. Что-то с ним было не так, с этим Тетериным. Болен он, что ли?
Флоранс сделала большие глаза, вопросительно глядя на меня. Тем временем Игорь Витольдович ожил и быстро продиктовал адрес своего офиса.
Я бросила телефон и лихорадочно забегала по квартире размышляя. Если Архипов и правда увел у него жену, то Тетерин – первый в списке подозреваемых, и тогда мне следует быть очень осторожной. Надо решить, как и о чем с ним разговаривать... Но мысли путались, сбивались, вероятно, валерьянка сыграла со мной злую шутку.
За мной бегала Флоранс, допытываясь, что происходит. На третьем круге она схватила меня за руку и велела выкладывать все как на духу.
– Флоранс, я сейчас поеду к мужу этой Камиллы. Может, хоть что-нибудь узнаю.
– Я с тобой!
– Нет, дорогая, не надо. Я справлюсь сама.
– Тогда я заберу ребенка из школы.
– За ним приходит Антонина...
– Но должна же я хоть чем-то быть полезной!
– А как же твой бизнес?
– Ничего, один день управятся без меня, – отмахнулась подруга. – Значит, так, я остаюсь у тебя, может быть, и пригожусь на что-нибудь. Не пропадай, пожалуйста, надолго, я буду волноваться.
– Только умоляю, не рассказывай ничего Шурке!
– Что ты, конечно, не скажу! А еще послежу, чтобы он не подходил к телефону, мало ли кто может звонить...
Оставив верную подругу на хозяйстве, я поехала на встречу.
Офис компании «Альфа-стайл» располагался в самом центре, в уютном отреставрированном особнячке. Внутри все буквально вопило о финансовом благополучии фирмы. Я в потертых джинсах и несколько эпатажном (в смысле расцветки) свитере от приятеля Васьки, наверное, здорово бросалась в глаза в этом матовом, прохладном, строгом интерьере.
Секретарша долго листала тетрадочку в поисках моего имени.
– Вы уверены, что вам назначено? – спросила она, окидывая меня неприязненным взглядом.
– Мне звонила секретарь господина Тетерина, и я говорила с ним лично. Он ждет меня.
– Минутку, я узнаю. А по какому вы вопросу?
– По личному.
Она ушла по коридору, цокая каблучками. Охранник, сидящий за стеклом, косился на меня с подозрением во взоре. Вскоре дева вернулась.
– Да, все верно. Пройдите, пожалуйста, на второй этаж, в приемную Игоря Витольдовича.
В приемной все повторилось. Секретарь долго выясняла, кто я, и даже попросила мой паспорт. Пожалуй, попасть на прием к министру иностранных дел проще, чем к этому типу. Когда меня в пятый раз спросили «по какому вопросу», мои нервы не выдержали, даже несмотря на выпитое дома ведро валерьянки. Я взбеленилась и рявкнула:
– По поводу исчезновения его жены, черт вас побери! Или вы пропустите меня к Тетерину, или пеняйте на себя!
– Слушайте, а что случилось с его женой? – Глаза секретарши загорелись в предчувствии свеженьких новостей. – У нас вся фирма на ушах стоит... Видите, какие строгости ввели, просто так к нему уже не войти...
– Тебя это совершенно не касается! – сказали совсем рядом. Я подпрыгнула от неожиданности и увидела бледного рыхлого типа в несвежей рубашке, от которого здорово разило потом.
– Ой, Игорь Витольдович...
– Собирай вещи и катись отсюда. Ты уволена!
Да, Игорь Витольдович, в гневе ты страшен как сам сатана! Секретарша, белая словно мел, приложила руки к груди умоляющим жестом, но шеф ее уже не слушал.
– Подгорная? Это вы? Заходите в кабинет. Катя, свари мне кофе и можешь проваливать на все четыре стороны.
– Мне, пожалуйста, без сахара, но со сливками, – нахально сказала я, хотя мне кофе никто не предлагал.
В кабинете у Тетерина было накурено, а запах пота становился почти нестерпимым. Наверное, Катя должна не особенно переживать из-за своего увольнения, здесь же просто дышать невозможно! Я уже еле сдерживала тошноту.
А хозяин кабинета уселся за гигантский, заваленный бумагами стол, выбил из пачки сигарету и взглянул мне в глаза. Боже, ну и уродец! Может, я ошиблась, и Камилла вовсе не его жена? Что общего между роковой женщиной и этим... недоразумением?
Он был еще молод – не больше тридцати пяти, но уже стремительно лысел. Руки были постоянно в движении – крошили сигарету, мяли какие-то бумажки. Лоб блестел от пота, нервно дергалось веко... Чрезвычайно неприятный человек.
– Ну, валяйте.
– Что?
– Валяйте, – повторил Тетерин, явно недовольный моей тупостью. – Что там у вас? Мне некогда, так что поторопитесь!
– По правде говоря, это я должна сказать вам «валяйте», но я человек интеллигентный, с людьми общаюсь культурно и вежливо, – сообщила я. – Итак, уважаемый Игорь Витольдович, вашу жену зовут Камилла Соколова?
Его бледное лицо стремительно заливала краска, и я испугалась, что парня сейчас хватит удар.
– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул он.
– Я спрашиваю, как зовут вашу жену.
– По-моему, я первый задал вам вопрос.
– Да ладно, Игорь Витольдович, что за детский сад! Первый, второй... Поговорим как взрослые люди. Ваша жена позировала художнику Архипову?
Пожалуй, самой неприятной была его манера визжать, словно недорезанный поросенок, в ответ на самый простой вопрос. Мне захотелось заткнуть уши и переждать вспышку ярости, но я сдержалась. И правильно сделала, услышала много интересного.
Камилла действительно его жена, и она позировала этому проклятому художнику, которого он, Тетерин, грозится найти и самолично повыдергать все мужские причиндалы. В последнем я усомнилась: чтобы здоровяк Архипов позволил этому слабосильному толстяку что-либо сделать со своими вышеупомянутыми... хм... причиндалами... А потом вспомнила, что Архипова уже нет, и навалилась глухая тоска, хоть волком вой.
Взволнованная секретарша внесла кофе, трясущимися руками сервировала стол и молча вышла. Я тут же сунула нос в свою чашку, вдыхая блаженный аромат, заглушающий мерзкие запахи кабинета.
– Вот что, давайте начистоту. Я – жена этого художника. И я его разыскиваю. Так что мы с вами, можно сказать, заодно. Вы тоже считаете, что они вместе куда-то скрылись? Так давайте поможем друг другу.
Тетерин притих и подозрительно на меня посмотрел:
– Вы что, и правда жена этого мазилы?
– Бывшая, но у нас общий ребенок.
– В розыск подавали?
– Да, а вы?
Тетерин неопределенно пожал плечами, закурил, но тут же нервно потушил сигарету в пепельнице.
– А ко мне-то зачем явились? – спросил он нервно, но уже без прежних визгливых интонаций.
– Так вы были одним из последних, кто с ним общался, – сказала я с нажимом. – Точнее, не вы, а ваша жена, но сути это не меняет.
– На что это вы намекаете?
– Да ни на что, Боже сохрани. Кстати, вчера его обнаружили...
– Мазилу, что ли? – Тетерин выпучил глаза и стал похож на больную сову.
– Его убили. Вам что-нибудь об этом известно?
Такой реакции я предвидеть не могла и в следующую же секунду пожалела о своих опрометчивых словах. Игорь Витольдович остолбенел на секунду, потом стал задыхаться, рвать воротничок рубашки; лицо его покраснело, глаза вылезли из орбит.
– Как? Что? Вы врете!
– Успокойтесь! Вам плохо? Позвать кого-нибудь?
– Убирайтесь вон, – проскрежетал тот с огромным усилием. – Иначе я вызову охрану...
Уходить было еще рано, не все я выяснила, но парень, чего доброго, скончается прямо здесь, а мне потом отвечать. Поэтому я послушно поднялась и вышла, бросив на ходу секретарше:
– Катя, вашему начальнику плохо. Ему бы врача вызвать.
Девушка равнодушно взглянула в сторону кабинета:
– Да и пусть бы сдох, скотина! Все равно я тут уже не работаю.
Я пожала плечами и направилась к выходу из приемной. Дверь была приоткрыта, и я увидела, как по коридору прошел человек, показавшийся мне знакомым. Громила! Тот самый, что так беспардонно вломился ко мне в дом! Даю голову на отсечение, это он!
– Катя, а что за парень такой – огромный, бритая голова, кулачищи – во! Он тут работает?
– А, это Ступин из службы безопасности. Уголовная рожа! – раздраженно бросила секретарша.
Дома была тишь да гладь: Антонина, напевая, колдовала над мясным пирогом, Шурка и Флоранс валялись на ковре и играли в дурачка. Карточные игры я не одобряю, но сейчас у меня просто язык не повернулся отчитывать ребенка. Без отца остался, шутка ли! А ведь мне предстоит сказать ему об этом... Господи, да я понятия не имею, как это сделать!
Увидев меня, сын просиял, кинулся обниматься. Внутри у меня все перевернулось, но нужно было держать лицо.
– Мам, а у нас Флоранс! – завопил он радостно, скача по комнате от полноты чувств. Друг друга они обожали, а редкие встречи становились настоящим праздником. Своих детей у Флоранс не было – какие-то проблемы со здоровьем, – поэтому весь нерастраченный материнский инстинкт она изливала на Шурку.
– Правда? А я-то думала, что за посторонняя тетка у нас на ковре лежит... Как жизнь?
– Классно! Пойдем, я тебе что-то покажу!
– Дневник с двойкой небось? – подозрительно спросила я.
– Мамаша, полегче, – подала голос Флоранс.
– А ты вообще молчи, картежница! Чему ребенка учишь?
Шурка притащил меня за руку в свою комнату и гордо продемонстрировал стоящие рядком на подоконнике шесть двухлитровых пакетов сока.
– Вот, мам! Смотри, это я хочу машину выиграть.
– Какую еще машину?!
– Смотри: вырезаешь штрихкоды с тридцати пачек, посылаешь и участвуешь в розыгрыше «мерседеса».
– Шурочка, но...
– Я читал в Интернете, что один парень выиграл... И вообще... Я карманные деньги скопил, пока только на шесть пакетов хватило.
– А как ты дотащил их домой, Шурка? Тебе Антонина помогла?
– Ну да, конечно! С Тошкой каши не сваришь. Мы с Фло сгоняли в магазин и купили.
– И что мы будем делать с таким количеством со-ка? – простонала я.
– Пить! – Шурка посмотрел на меня как на идиотку. – Мам, давай попьем, он вкусный!
– Ладно, тащи стаканы.
Вот только сока нам сейчас не хватало! Но Шурка так искренне радовался и верил, что у меня не хватило духу его разочаровывать. Да пусть покупает дурацкий апельсиновый сок хоть тоннами, лишь бы не расстраивался, не плакал, узнав ужасную новость...
– Ну, как дела? – подошла Флоранс, сочувственно потрепала меня по волосам.
– Никак. Этот муж – редкостный псих, даже не удалось с ним побеседовать по-человечески. А новостью про смерть Архипова я его просто добила... Ладно, давай пока не будем об этом: не хочу, чтобы Шурка слышал.
– Ты вообще как собираешься ему рассказывать?
– Честно говоря, я бы охотно выпрыгнула из окошка, лишь бы вообще ничего не рассказывать... Не знаю. Пока я просто не могу об этом заговорить. Мне его жаль, он ведь веселый такой, жизнерадостный, как щенок на лужайке, резвится... Что будет, когда он узнает, я даже думать не хочу!
В тот день я так ничего и не сказала сыну. Флоранс общалась с Шуркой, помогла сделать уроки, нажарила воздушной кукурузы, и они вдвоем сидели в комнате, развлекаясь компьютерной игрушкой. Я была благодарна подруге: сейчас Шурка мог почувствовать мое настроение, а мне требовалось посидеть в тишине и спокойно все обдумать. Впрочем, спокойно ли? Я была вся как натянутая струна и лишь усилием воли держала себя в руках.
Использовав проверенный трюк с ванной и шумом воды, я позвонила Филиппову. Сорвала его с переговоров с какими-то чрезвычайно обеспеченными заказчиками, но в данный момент мне было на все наплевать.
Выслушав мою душераздирающую историю, он лишь хмыкнул и с ехидством заметил:
– Я говорил, что этот твой художник – ненадежный тип.
– О Боже, Филиппов, сейчас не самое лучшее время для того, чтобы завести старую песню. В чем проявилась его ненадежность? В том, что он позволил себя убить? Короче, речь сейчас не об этом.
– Ну хорошо, чего ты от меня хочешь?
– Помощи.
– В качестве кого я тебе нужен? Как частный сыщик? Извини, сейчас никак не могу, очень занят. Так много работы, ты не представляешь. Сплю по пять часов в сутки...
Я слушала его дешевые отговорки и внутренне закипала.
– Ладно, Филиппов, проехали. Но учти, когда тебе в следующий раз потребуются мои связи в СМИ, можешь на меня не рассчитывать. И на рекламные статьи за полцены – тоже.
Но мой бывший был настолько упрям, что даже угрозы его не тронули. Эта идиотская ревность, черт бы ее побрал! Почему-то во время нашей семейной жизни Филиппову и в голову не приходило меня ревновать. Он был маньяком-трудоголиком, являлся домой за полночь, уставший, заросший щетиной... Не интересовался моими делами, зато щедро выдавал деньги на хозяйство и считал, что этим я должна быть удовлетворена по самую макушку. И лишь через три года после свадьбы я узнала, что предприимчивый Филиппов завел вторую семью и именно там, а не в офисе, проводил вечера. Мы быстро и без проблем развелись, и только тогда господина сыщика проняло: он стал живо мной интересоваться, назначать свидания и даже отшивать моих кавалеров. Что это, как не собственнический инстинкт? Пришлось эти поползновения решительно пресечь, но и до сих пор Филиппов принимался за старое. Как сейчас, например.
– Ладно, не шуми. Расследовать это убийство я не стану, даже и не проси. Но в мелочах помочь могу. Давай говори, что тебе нужно, только быстро.
– Соколова Камилла, – сказала я первое, что пришло в голову. – Ее объявили в розыск, и я хотела бы знать, как и когда она исчезла. Ты можешь узнать через своих знакомых в милиции?
– Жди, позвоню, – лаконично ответил Филиппов.
Действительно, позвонил. И довольно скоро, огорошив меня неожиданной новостью.
– Нет такой тетки в розыске, ты что-то напутала.
– Постой, как это – нет? С кем ты разговаривал?
– Какая разница! – сердито откликнулся Филиппов. – Уверяю тебя, человек компетентный и проверенный. Никто на Соколову в розыск не подавал.
Бред какой-то! Так исчезла она или нет?
– Филиппов, ты уверен?
– Да ну тебя, Подгорная, ты что, плохо соображаешь?
– Вообще-то да, тут у нас ужас что творится...
– Тогда ложись в постель, пей снотворное и не мешай людям работать!
– Погоди, Сереж, одну минутку! А что это может означать?
– О Господи... Например, она вовсе и не исчезала. Или исчезла, но родные не написали заявление, а может, у нее вообще нет родных...
– Есть, муж.
– Тогда не знаю. Если позволишь, я пойду, не хочется потерять выгодный заказ. На меня и так уже косо поглядывают... Да, Дмитрий Степанович, уже иду! Все, бывай, подруга.
Кажется, в ближайшее время моим лучшим другом станет телефон. А излюбленным местом пребывания – ванная комната. Флоранс деликатно постучала в дверь, вероятно, подозревая, что я тут занимаюсь чем-то предосудительным, к примеру, вскрываю себе вены или пью горстями снотворное на почве стресса, но я крикнула, что все в порядке.
Теперь я обзванивала всех знакомых, имеющих отношение к СМИ. Девчонка, на которую я очень рассчитывала, улетела отдыхать в Египет. Другая ушла в декрет и была не в состоянии ответить на мои вопросы. В порыве отчаяния я позвонила Ваське, хотя и не надеялась получить от него нужную информацию. Все-таки он занимался модой, криминальные новости – не его стезя. Но рассчитывала на широкий круг связей своего приятеля.
– Какой канал? А программа? Понял, есть у меня там один мальчик знакомый, подожди минут пятнадцать, я ему позвоню.
Пятнадцать минут я сидела, тупо уставившись в пол и постукивая телефонной трубкой по ладони. Если Васька найдет парня, работающего на телеканале, где показали пропавшую Камиллу, я смогу получить нужную информацию. Вот только что мне это даст?..
Васька не подвел. Он и в самом деле связался с кем-то из знакомых и быстренько выложил полученные сведения. Информацию и портрет Соколовой пустили в эфир по просьбе одного человека... Разумеется, просьба была подкреплена материальными аргументами. Обычно такое не практикуется, но человек был очень настойчив, а кроме того, сильно волновался и чуть не плакал. Ну как откажешь в подобной ситуации?
Судя по описанию, этим человеком был все тот же господин Тетерин.
Я уныло поблагодарила Ваську и попыталась упорядочить сумбур в голове, но тут снова требовательно затрезвонил телефон.
– Алло, Стася? Ты сидишь? – безжизненно спросил Ромка на том конце провода.
Судя по голосу, произошло что-то совершенно ужасное, и у меня перехватило дыхание. Неужели мать Архипова?..
– Если нет, лучше сядь. Мы были на опознании. Отец немного пришел в себя, мать все еще в больнице, так что мы поехали вдвоем.
– Она хорошо себя чувствует?
– Кто?!
– Мать.
– Плохо, но речь сейчас не о том. Короче, мы приехали в морг... Стаська, я не могу... Это был не Архипов.
– Где?
Ничего более связного я произнести не сумела. Ноги у меня стали словно ватные, язык не слушался.
– В морге. Это не Архипов. Похож, но не он.
– Господи, Ромка, ты серьезно? Не он? Значит, он жив?!
– Понятия не имею. У меня в голове все путается. У того парня сильно разбита голова, вместо лица – просто месиво... Но отец не нашел на предплечье очень приметной родинки.
Точно, была у Архипова такая родинка, крупная, он все мечтал ее свести, да боялся онкологии. Я сидела ни жива ни мертва, вцепившись в трубку и еле дыша от свалившихся новостей.
– Нет родинки, а еще пальцы не похожи, руки, и волосы чуть светлее... Не Архипов это.
– Слава Богу! Ромка, это просто чудо, – всхлипнула я.
– Вот только мы одного не можем понять. Одежда точно Генкина. И украшения. Печатку с крестиком отец опознал, и куртку, и шарф. Вот такая ерунда.
– А менты в таком случае что говорят?
– Ничего не говорят. Ладно, Стась, я побегу, надо еще к его матери в больницу ехать, новость сообщить.
Я выскочила из ванной, оглашая дом радостными воплями. Флоранс, которая в тот момент как раз закуривала на кухне, уронила на пол сигарету. Шурка испуганно высунулся из комнаты:
– Мам?!
– Извини, ребенок, что напугала. Все в порядке, не волнуйся.
– Что случилось? – кинулась ко мне подруга. Потрогала лоб, потянулась за валерьянкой, но мой сияющий вид заставил ее притормозить.
– Фло, это чудо. Спорим, ты о таком раньше не слышала!
– Мать, ты не спятила, случайно? Что это на тебя в ванной нашло?
– Архипов воскрес!
Подруга посмотрела на меня диким взглядом, словно бы сомневаясь в моем психическом здоровье.
– Ну я образно выражаюсь. Оказывается, из реки не его выловили...
И я рассказала Флоранс о Ромкиных новостях. Подруга трясущимися руками достала сигарету и нервно сказала:
– Хорошо... В морге лежит не Архипов. Но тогда кто? И где, спрашивается, твой бывший?!
Ответить мне было нечего.
До утра я так и не сомкнула глаз, ворочалась без сна в постели и думала, думала... Мало что надумала, честно признаться, но это от недостатка информации. Ведь я так ничего толком и не узнала: вчера все словно нанялись подбрасывать мне самые невероятные новости, я еле успевала их переварить, где уж там все осмыслить и докопаться до сути!..
После завтрака Флоранс и Шурка уехали – подруга повезла моего сына в школу, и я велела ей не возвращаться. Пусть едет домой или на работу; чего доброго, ее бизнес зачахнет без должного присмотра, а мне потом терзаться чувством вины. Тем более что я уже вполне очухалась, пришла в себя и не особенно нуждалась в участии и поддержке.
Оставшись одна, я снова села за телефон. Филиппов долго не брал трубку, а когда взял, его голос был недовольным и мрачным.
– Учти, я ответил только из вежливости, – сообщил он первым делом. – Времени у меня катастрофически мало. Что еще стряслось?
– Сереж, мне нужна информация, и только ты можешь мне ее добыть. Будь другом, а?
– Я тебе что, бесплатная рабсила? Подгорная, учти, мое время стоит денег.
– Слушай, не будь свиньей и помоги бывшей жене! А то я у тебя половину стоимости машины отсужу, хочешь? Я ведь могу!
Филиппов тут же заткнулся. Еще бы, я была так благородна и добра, что не стала делить машину, купленную, между прочим, в законном браке, а значит, принадлежащую нам обоим. Ничего делить мне не хотелось, связываться с судами – тоже, тогда я жаждала лишь одного: поскорее расстаться с этим типом, который стал мне почти чужим.
– Ладно, помогу чем могу, – недовольно буркнул он. – Чего надо?
– Информацию о вчерашнем утопленнике, которого нашли в реке.
– О твоем муже, – уточнил Филиппов.
– Нет, как оказалось, это совсем другой человек, просто он был в одежде мужа, поэтому и получилась такая путаница.
– Подгорная, во что ты ввязалась? – подозрительно спросил он.
– Я лично – ни во что, это мои мужчины меня вечно впутывают в разные неприятности, – решительно возразила я. – Короче говоря, я хочу знать все. Что это за тип, как его убили, когда и почему. Жду твоего звонка через час.
– Подавишься. Позвоню, когда смогу. Кстати, информация денег стоит, в том смысле, что я того парня должен буду отблагодарить. А «спасибо» на хлеб не намажешь.
– Машина тоже денег стоит, – напомнила я раздраженно, – а потому, дорогой, арбайтен, арбайтен.
Положив трубку, я сварила себе крепкий кофе, без аппетита съела тост с сыром и села за компьютер. Как и следовало ожидать, почта трещала по швам, переполненная письмами от заказчиков. Со всеми этими неприятностями я по миру пойду, ведь работать мне совершенно некогда! Пришлось наскоро разбираться с завалом писем, потом дикая спешка уступила место заинтересованности, пришло вдохновение, и я с головой ушла в работу, даже позабыв о том, что жду информацию от Филиппова.
Творческий порыв был грубо прерван звонком в дверь. Интересно, кто это? У Тошки... то есть Антонины, свой ключ, но она так рано не приходит. Может, Флоранс что-то забыла?
Но это была не Флоранс. Узрев печально знакомое лицо, я взвизгнула и попыталась захлопнуть дверь, но не тут-то было: слишком уж неравными были силы. Громила моментально выставил вперед ногу, улыбнулся крокодильей улыбкой и взялся за дверную ручку.
– Станислава Дмитриевна, не глупите. Я ничего плохого вам не сделаю. Можно войти?
– Нельзя!
– Спасибо. – Не обращая внимания не мое сопротивление, он вдвинулся в прихожую, где сразу стало как-то слишком тесно. Черт возьми, какой этот парень огромный! На всякий случай я отошла подальше.
– Да не пугайтесь вы так! Можно подумать, я вам угрожаю! – удивленно сказал громила.
– А что, нет?
– Делать мне больше нечего!
– Ну хорошо, я слушаю вас очень внимательно. И прошу покороче, у меня много работы.
Нахальный тон дался мне не без труда, голос так и норовил трусливо дрогнуть. Уж очень угрожающее впечатление производил этот тип; воображение подсовывало мне картинки одна другой ужаснее: вот громила достает пистолет, стреляет, а потом закапывает длинное тощее тело в ближайшем лесочке... И никто не узнает, где могилка моя!..
– Я прошу вас поехать со мной, – сказал громила. – Это очень важно...
– Ага, нашли дуру. Чтобы потом и меня искали по моргам и окрестным канавам? Никуда я с вами не поеду!
Парень посмотрел на меня как на идиотку и еле-еле удержался от того, чтобы не покрутить пальцем у виска. Это ясно читалось на его примитивной физиономии.
– Какие канавы, о чем вы? С вами хочет поговорить один человек.
– Тетерин, что ли?
– Откуда вы знаете?
– От верблюда, – буркнула я. – Не сдвинусь с места, пока вы не объясните все по-человечески.
Громила объяснил. Оказывается, Игорь Витольдович жаждет со мной пообщаться на известную нам тему. В деле появились новые обстоятельства, и их непременно нужно обсудить со мной. Игорь Витольдович просит подъехать к нему в офис для беседы тет-а-тет... И бла-бла-бла в том же духе. Я выслушала и недоверчиво покрутила головой.
– А как я узнаю, что это правда?
– Можете ему позвонить. Телефончик дать?
– Не надо.
Я взяла трубку, нашла в записной книжке телефон Тетерина и набрала номер, не сводя с громилы настороженного взгляда. Меня снова долго мурыжили секретарши, переключали с одной линии на другую, пока наконец я не услышала Игоря Витольдовича собственной персоной.
– Станислава? Это вы? Я вас очень жду, надо поговорить.
– Игорь Витольдович, что за хамские манеры? Почему ваш сотрудник беспардонно врывается ко мне в дом? Нельзя было предварительно позвонить и договориться о встрече? Или в ваших кругах это уже не принято?!
– Извините... Но это и правда очень важно...
Ага, сегодня он уже не визжит, не хрипит, разговаривает почти вежливо. Неужели ему и правда так необходимо поговорить со мной?
– Ну хорошо. Я приеду. Только учтите, второй раз я такого не потерплю!
Тетерин как-то потерянно заверил, что второго раза не будет, и отсоединился. Я сердито велела громиле выметаться.
– Спасибо за труды. Разумеется, лучше бы вы просто позвонили, вместо того чтобы врываться в дом и доводить женщину до инфаркта, но так уж и быть, я вас прощаю. До свидания, дорогу я найду сама.
Громила убрался восвояси, а я кинулась выключать компьютер и одеваться. Черт с ней, с работой, закончу, когда вернусь, ведь мне явно жаждут сообщить что-то очень важное. На всякий случай я позвонила Флоранс – уведомила, что еду к Тетерину, и если вдруг исчезну, чтобы в милиции знали, кого вызывать на допросы. Подруга занервничала, и мне стоило больших усилий убедить ее не мчаться ко мне на помощь сию минуту.
Во дворе меня поджидал громила, стоял у подъезда и курил.
– Что такое? – сердито осведомилась я.
– Я жду вас, чтобы поехать в офис.
– Спасибо, в провожатых не нуждаюсь.
– Это просьба Игоря Витольдовича, – сказал мой назойливый собеседник и чуть не силком затащил меня в машину. «БМВ» седьмой модели, конечно, очень хороша, но мне милее мой малыш «ситроен», тем более что общество громилы было не из приятных.