Текст книги "Фантош для оборотня. Посвящение, или Игры насмерть!"

Автор книги: Александра Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Марионеткой под властью кукловода,

Безвольной фантошей на потеху народа,

Брожу под небом, да по земле,

Не в силах перечить новой судьбе…

Автор – автор

Глава 1

Врачи отметили изменения в лучшую сторону в моём самочувствии. А ещё стала отказываться от уколов и терпела боль сквозь зубы, чтобы свыкнуться с ней.

Она станет моей подругой! Лучшей, пожизненной! Спасибо Демьяну – задатки к мазохизму привил с изощрённой "благодетельностью".

Не скажу, что мне полностью восстановили внешность, но теперь прохожие бы не стали оборачиваться, иди я в толпе. Конечно, если вглядываться, видны и шрамы, и рубцы, симметрия нарушена. Но я, по крайней мере, не монстр, каким была сразу же после нападения. Один глаз – благо косметология рулит, – смогли реанимировать посредством нескольких сложнейших операций, и даже зрение вернули, поэтому, глядя в отражение, сама бы не отличила какой был покалечен, а какой – нет.

Голова и волосы… черепную коробку подлатали, по возможности оставляя косметологические швы, но их не избежать – так что, рубцы белели, а волосы едва отрасли. Красотка, с очаровательным куцым ёжиком.

Тело тоже умело отремонтировали. Правда, хромота осталась, ну и, конечно же, шрамы. Куда теперь без них? Да и не стремилась избавиться. Они обязаны напоминать. Так лучше, отрезвительней для отупевшей богини, что ночами скулила, как плохо без мучителя!

Стала чаще включать телевизор, чтобы быть в курсе дел в мире и стране. Однажды наткнулась на шокирующие новости. Оказывается, Демьян всё это время был под арестом. Его обвиняли в убийстве пятерых. Вот только дело развалилось – убитые были задраны зверем, а Демьян, как и погибшие, тоже оказался изрядно потаскан. Единственное отличие – он выжил. Несколько месяцев лечения и реабилитации в частной клинике, и Демьян предстал перед прокурором. Ссылался на кратковременную потерю памяти: в общем, не помнил, как оказался возле леса, с кем встречался, зачем. Кто напал.

Актер. Мда, его адвокаты поработали на славу!

Так что долгие разбирательства закончились для него отлично – в конце концов, Демьяна отпустили за неимением веских доказательств виновности.

Уверена, что это сделал он. Даже знала, кого убил, ведь фотки опознанных мужчин показали на экране – троих отлично помнила. Один – незнакомец, который у магазина пугал, а двое, которых по дороге домой в кафе видела. Пьяные.

Вот только зачем? Они же свояки! И пусть, что игрушку задрали. Она же – пустышка, так побаловаться. Сломается – другую найдёт.

Потом задумалась сильнее. Что-то не сходилось дважды два. Тварь, убивающая своих же. И ведь он уже убивал свояков. Тогда, в деревне, когда ко мне явился. И зачем зверем ко мне примчался, хотя мог на машине или самолёте, что гораздо быстрее? Казалось бы, пустяковые вопросы. Их когда-то и озвучить-то боялась, но сейчас. Могла и думала! Если насчёт транспорта и способа добраться до фантош – масса версий, да и голова болела каждую анализировать, то по поводу войн тварей мысли укреплялись. Демьян тогда сказал, что таких как они, кто дичает – нужно убивать! Чтобы тень не бросали на всех оборотней. Чтобы не раскрыли их.

Почему? Боялись огласки?

Видимо, потому и сейчас это сделал – не ради меня и мести, а ради того, чтобы замести следы.

Мне не было его жаль. Удивительно, почему не воздействовал на разум тварей – так быстрее бы разобрался. Зачем глупая показуха? Надеялся, что увижу? Растрогаюсь?! Бред!

Его не может подобное волновать! Да и, вообще, не желаю о нем думать! Не желаю помнить о тварях! Нужно было попросить мне память стереть. Чуть не скулила от расстройства. Хочу воспоминания о случившемся обнулить. Как же замечательно, наверное, тем, у кого амнезия.

Попыталась выкинуть Демьяна из головы, но, как бы ни хотела свободы, он уже был в моей крови и не желал покидать голову.

Вскоре остро поняла слова Шлёмы: посттравматика, самовнушение, слабый человеческий мозг. Так что, да, почувствовала всю прелесть ломки сознания без кукловода. Нет, совсем не была уверена, что выкарабкаюсь. Мне было не просто сложно, порой казалось невозможно жить своим умом. Ловила себя на том, что сомневалась в каждой мысли, идее, слове, жесте. Где гарантия, что это я думаю, решаю, делаю, а не кукловод?

Могла обманывать кого угодно, но эта тварь – моя персональная слабость. Моя одержимость! Наркотик, от которого упорно отвыкала, но жуть как боялась вкусить вновь, ведь не была уверена, что смогу отказаться. Хоть раньше и не знала таких привязанностей, но прекрасно отдавала себе отчёт, если сорвусь – реабилитацией уже не отвяжусь.

Через месяц встала. Ещё через несколько недель сделала первый шаг, а ещё через десяток – пошла. Одному богу известно, чего мне это стоило. Каких усилий, проглоченных слез и брошенных проклятий. Прихрамывала, скулила от боли, но шла. Ничего! Телесную боль вытерплю! Главное, чтобы душа не изнывала, а она, как назло, кровоточила. Я тщетно надеялась, что время исцелит, залечит, но она и после полугода ломки так и не утихла. Мутило, крутило… Я продолжала искать глазами мучителя и нет-нет, да и взывать к нему мысленно.

Потом настала апатия, и на короткий миг я решила, что действительно смогу выбраться из омута. Вернулась домой, дети были счастливы и от меня совсем не отставали. Они даже спали со мной. Выполняли любую просьбу, чем доводили до слёз. Я не заслуживала такого счастья! Таких детей! Они мое сокровище. За них умру. Я обязана сделать всё, чтобы они жили и были счастливы.

Глава 2

Надежды и мечты рухнули в тот момент, когда увидела странного мужика. Ждала детей из школы, сидя в закрытом кафе. Как раз аккурат напротив учебного заведения. Смотрела через обзорное окно на дорогу, погруженная в далеко не радостные мысли. Скоро Новый год, подарки куплены, нужно бы ёлку нарядить, дом украсить. В выходные, прямо накануне праздника, родители вот-вот должны приехать.

Ребята уже совсем взрослые стали. Злата в третьем классе, Ильюха в седьмом. Почти полтора года прошло… уже полтора года, с того момента, как стала свободно-зависимой. Смогла вытерпеть жизнь, под названием «без него», вот только вкуса совсем не ощущала. Словно корова жующая полынь.

Неутешительно, да и плевать. Мне и без того тошно, а праздники весельем не кажутся. Забиться бы в угол и доживать. Поток мыслей утягивал в пучину очередной депрессии, и не сразу отреагировала на наглую реплику:

– Куколка скучает?

– Что, простите? – переспросила, не понимая привиделось или нет.

Мужик, притом что на улице приличный минус, в простой кожаной куртке нараспашку и сильно потрепанных джинсах плюхнулся напротив. Вальяжно откинулся на высокую металлическую спинку стула, расслабленно уместил ноги чуть в стороны под небольшим круглым столом. Одной рукой постукивал пальцами по столешнице, и пугающий звук приковал моё внимание к жесту. Тук-тук – гулко, и в тоже время четко, отбивали удлиненные желтоватые когти:

– Не скучай, говорю, кукла! – Лицо грубое, циничная ухмылка, колючий взгляд. Неухоженный: обросшие сальные волосы свисали паклями, на лице – недельная щетина, неровные зубы. Отталкивающий тип.

Мне словно в сердце нож воткнули и медленно стали проворачивать. Попыталась встать, но мужик с невероятной скоростью ухватил за запястье и процедил сквозь зубы:

– Нужно, чтобы ты хозяину передала кое-что.

– У меня нет хозяина, – отчеканила хлестко, но так, чтобы никто со стороны не оглядывался, да и благо в это время кафе пустовало. Лишь официанты проверяли не явился ли кто, да кассир-бармен, что в зале работал постоянно.

– Это ты кому угодно говори, ха-ха-ха, – мерзко хохотнул, откинув голову назад мужик, – но мы-то знаем, что он за тобой присматривает, – зло уставился на меня темными глазами с переливом золота. – Он не отказался от тебя, умная су***.

– Не понимаю о чём вы, – дернула руку, порываясь избавиться от хвата, но мужик не отпустил. Рывком притянул к себе, прогибая через столик, едва не уронив чашку с кофе, который так и не допила, и его неприятно шершавый голос шинковал слух:

– Передай ему, чтобы не дурил. Пусть отступиться от территорий, подчинится «новым», и тогда мы отстанем от него и тебя.

– Вы ошибаетесь. Глупо его шантажировать через меня. Я ему никто! – постаралась вразумить, как понимала, оборотня. Скосила на миг глаза и, к ужасу, осознала, что кафе совершенно пустовало , даже кассира-бармена не было.

– Никто, которая – Кто, – шипел мужик, сверля безумным взглядом, обдавая смрадом дыхания. – Суч***, слышишь? – брызжа слюной, прорычал ещё грознее, в свою очередь, требуя повиновения. Я поморщилась от звуков его голоса, от омерзения, но когда он цапнул за ухо, взывала: «А-а-а…», – мой рот был безжалостно заткнут вонючей рукой: – Если не образумится, его будем ломать через тебя. – хищно оскалился тип, облизнул окровавленные губы с таким смаком, что меня едва не вывернуло. Золотые глаза блеснули голодом: – А тебя – через детей. – Схватив за загривок, мотнул мою голову в сторону, чтобы увидела пешеходный переход от школы до кафе.

До сего момента ходило много народа, но сейчас, словно время остановилось, люди исчезли. Жуткая пустынность, лишь девственная белизна парящего снега, припорашивает улицу, давали понять – картинка не застыла. И тут я увидела идущих рядом плечом к плечу детей. Илья выше, он заметно вытянулся в последнее время, рос точно на дрожжах, а Златуля, миниатюрная и хрупкая,ему едва по грудь.

С замиранием сердца созерцала парочку, которая вот-вот должна была ступить на зебру. В тот самый момент, как они шагнули на проезжую часть, в их сторону с жутким гулом направилась машина.

Сердце ёкнуло и словно оборвалось, рухнув в бездну безумного страха и отчаянья.

– Не-е-е-ет! – завопила истошно, только голос больше походил на хрип, ведь мужик так сильно сдавил челюсть, что этот невнятный звук – всё, на что была способна. В тщетной попытке остановить грядущий ужас – чиркнула по стеклу пальцами, мечтая ударить так сильно, чтобы привлечь внимание, но движение оказалось жалким. Попыталась пнуть наплевав на боль, что разрасталась в голове от хвата мужика за волосы, но стекло отозвалось глухими «тук». Принялась отчаянно вырываться из лап твари, но он держал мертвой хваткой, а когда умудрилась сбить чашку и чуть не опрокинула стол – безжалостно, точно тряпичную куклу, впечатал меня в холодное окно. С жутким скрипом ткнул лицом, заставляя смотреть… От бессилия зажмурилась, но заслышав резкий визг колёс и взволнованные голоса, распахнула глаза.

Дети были живы и здоровы. Стояли посреди дороги и в ужасе смотрели на мужчину, который выбирался из-за руля авто:

– Вы чего творите?! – визжал он. – На какой свет идёте? – махнул на светофор, где ярко светился красный. По другим полосам проезжал редкий транспорт, а троица стояла на зебре – ребята теснились, а мужик продолжал на них орать и махать руками. Илья оправдывался, прижимал к себе плачущую Злату.

Сердце билось точно сумасшедшее, а когда водила обошёл моих детей, обнял будто жалел, но при этом уставился на меня звериным взглядом бездушной твари, чуть не выскочило из груди.

Скосила глаза на мужика, который меня удерживал:

– Прошу, отпустите… – прохрипела, когда позволил, убрав руку ото рта. От сухости в горле резь и першение. Прокашлялась: – Мы ни в чём не виноваты! Не хотим… в ваших разборках… участвовать… – запиналась от ужаса.

– Просто, передай, сук***, – процедил на прощание оборотень и для убедительности еще раз ткнул носом в стекло. Перед взором замелькали светлые кляксы, но я упорно цеплялась за реальность. Распахнула глаза и только поняла, что свободна, кинулась прочь из кафе, по ходу бросив сотку на барную стойку и сорвав с вешалки шубку.

Спеша к детям, одевалась на ходу. Единственное, оказавшись на улице, смахнула слезы и нацепила дежурную улыбку на лицо, словно ничего не случилось. Дети в этот самый момент уже перешли дорогу и торопились ко мне.

Обняла ребят и тотчас всхлипнула:

– Как вы?

– Ой, мам, – зачастил Илья. – Мы тут со Златой стали переходить дорогу, а когда вышли на зебру, свет резко стал красным и машины, они нас чуть не сбили.

– Какой ужас, – переживала, но уже больше думала, что теперь дальше делать.

– Мамуль, – Злата ткнула пальцем мне в щёку. – Это у тебя кровь?

Я нервно провела рукой по уху и шее, где ощутила уже подсохшую корочку. Ковырнула ногтем и посмотрела.

– Ой, наверное, поцарапалась. – соврала и изобразила невинную улыбку.

– Странно, – нахмурилась доча, – на ухе тоже кровь и будто укус.

– Что прямо зубы торчат? – попыталась пошутить.

– Нет, – была всё также серьезно дочка. – Но похоже на отпечатки… И ты плакала? – ладошкой скользнула по моему лицу.

– Ерунда, – отмахнулась я и поспешила встать в полный рост. – Домой пора!

Глава 3

Весь вечер была сама не своя, извелась от беспорядочно горьких мыслей. Посуда из рук валилась, еда подгорела, чайник подогревала несколько раз подряд. Дети волновались и постоянно спрашивали всё ли нормально?! Натягивала улыбку и деланно отмахивалась: «Отлично, просто день не задался!» Дочка взялась обработать укус перекисью, причём она же и настояла на процедуре, заверив, что могла попасть инфекция. Я согласилась, но уже сидя на кухне и ожидая окончания, была в ещё большем раздрае, ведь Златуля пиявкой присосалась: «откуда укус?» А я больше цеплялась за другую пугающую мысль, не заразил ли меня урод? Не стану ли оборотнем? Потом вспомнила, что Демьян тоже парой меток наградил и, между прочим, рубцы до сих пор на коже белели, но я так и не обратилась тварью. Значит, должна остаться человеком и на этот раз.

В спальню почти ворвалась. Закрыла дверь и прижалась спиной. Это ужасно. Не желаю обманывать детей. Не хочу опять мучиться. Не хочу бояться. Меня жутко напугал мужик, но ещё больше страшилась встречи со своим личным демоном. Демьяном… Да и, по правде, не видела толку в нашей беседе. Приду к нему и?..

«Просили передать, отдай территории, а не то меня с детьми убьют?»

Даже самой смешно, только смешок с горечью вырвался и чуть слезы из глаз не брызнули.

Ромке позвонить? А он чем поможет? Родители – вообще, не вариант, еще не хватало их подставить. Детей бы тоже маме с папой отправить, да только пока есть возможность, твари будут дергать за нити, то есть за мою привязанность к Злате и Илье.

Не спала всю ночь. Прокручивала разные варианты, как и что лучше сделать, но ничего дельного не надумала. Всё сводилось к тому, что в цепочке Демьян-Я-Дети – я центральное звено и,как итог – лишнее.

Мне всё равно до Демьяна и его разборок, единственное, кто волновал – мои дети. Связующее между первым и вторыми – я. Выходило, если выйду из строя, твари утратят интерес к детям, ведь шантажировать решили Демьяна через меня. Не будет меня, не будет смысла делать больно Илье и Злате.

Если кукловоду плевать на меня, то на ребят и подавно!

Да, он обещал, что детям не причинят вреда, но гарантий никаких. Тем более твари уже добрались до моей семьи! А Демьян где-то… и ему нет дела до проблем бывшей фантош. Какой бред надеяться, что он начнёт волноваться за человечишек. Я Демьяну нужна как кобыле пятая нога. Он меня столько раз истязал, изменял, бросал, подставлял, из-за него я стала монстром!

С завидным упорством перебирала варианты, возвращаясь к одному и тому же. Ладно, допустим, плюнув на гордость, найду кукловода. Даже смогу уговорить выслушать. Передам, что от меня требуют.

Черт, сверх идиотство думать, что он прислушается. Демьян за меня-то не захотел вступиться. Требовать, чтобы защитил детей, которые к тому же не его?! Да он засмеет.

Меня трясло от негодования и страха.

– Мамуль, – сонно протянула Злата и прижалась крепче: – Ты что, опять плачешь?

– Да это я от счастья, родная, – соврала, чмокнув в лоб. С удивлением осознав, уже утро, а я не заметила, как дети оказались у меня в комнате.

– Мам, ты это, – вклинился в разговор Илья и тоже прижался с другой стороны. – Ты только нас не бросай.

– Я вас так люблю, – еле удерживалась от рыданий. Ещё немного пообнимались все и встала. Кое-как умылась, завтрак приготовила.

Перед уходом Злата и Илья меня целовали крепче обычного, словно понимали, что со мной что-то не так и прощались.

Я деланно непринужденно улыбалась, а когда дверь затворилась, медленно прошла в ванную, отворила подвесной шкафчик, где лежали лекарства. Нашла те самые антидепрессанты, которые приобрела по рецепту, но так и не принимала.

Разные варианты самоубийства обдумывала, но повешение и вскрытие вен – отмела сразу же. Не дай бог, дети первыми меня застанут. Вид матери, либо в кровище, либо с высунутым языком болтающейся на ремне, и лужей мочи на полу, аж саму передернуло от отвращения. Не желаю, чтобы у детей случился психологический срыв из-за подобной картины. Нет, шок, конечно, будет в любом случае, но пусть не с такими жуткими подробностями в памяти.

Таблетки! Самое простое и безобидное.

Набрала стакан воды, высыпала горсть пилюль на ладонь, несколько секунд смотрела на себя в зеркало, а потом решительно их запила.

Никогда не задумывалась, как быстро должно действовать лекарство.

Побрела в спальню. Взяла телефон. Подтянула ноги к груди и стала рассылать смс. Детям: «Я тя лю больше жизни!» – каждому. Бывшему мужу: «Береги их!» Любашке: «Если будет возможность, навещай моих детей!» Маме позвонила:

– Мамуль, привет.

– Доченька, родная, – взволновалась она. – Ты что? Всё нормально? – уточняла настороженно.

– Да, да, – поспешила уверить. – Тут такое… – не знала, что хочу сказать, да к тому же язык стал заплетаться. Меня подташнивало, перед глазами всё плавало. – В общем. Я тебя очень люблю, мамуль. И папу. Я вам так благодарна за всё, что вы для меня сделали, и для детей…

– Ты что удумала? – начала тревожиться сильнее мама.

– Мам, да хреново всё! Нет у меня выбора.

– Какого выбора? – паниковала родительница.

– Мам, молю, детей береги. Всегда говорим им, что только ради них жить хотела.

– Доча, – пыталась перекричать мама, – мы скоро приедем…

– А смерть моя… – не позволяла сбить с мысли, ведь уже ощущала, что вот-вот и меня вырубит, – только ради их спасения и жизни.

Пустота… Темнота. Меня покачивало. Лёгкий звук прибывающих волн, бьющихся о берег, далекое журчание воды. Так хорошо. Свободно, тихо, безмятежно, но в следующий миг эйфория оборвалась, и я вынырнула в грубую и отвратительную реальность. Меня тошнило, буквально выворачивая наизнанку. Дичайшие спазмы скручивали живот. Колики, резь… Руки, ноги дрожали, голова раскалывалась.

Вокруг гудело волнение, суета:

– Промывайте… – странно протяжно и каким-то эхом звучал мужской, суровый и требовательный голос. – Больше жидкости!

Ну, вот Ад на Земле – моё любимое курортное место и времяпрепровождение. Когда же с отпуском повезёт?!

Глава 4

Когда проснулась в очередной раз, оказалась опять в палате, вся в капельницах и трубочках. Первое, кого увидела – Рому. Сидел напротив. Был бледен, встревожен, печален.

– Ром, – промычала, едва разлепив пересохшие губы, и бывший муж тотчас ко мне подался:

– Мил, дура ты, а… – накинулся, но, мотнув головой, поправился: – Прости, просто ты… Мы так испугались.

– Знаю, Ром, – скривилась, ведь горло жутко болело и саднило, – зря вы меня спасли.

– Дура! – начинал злиться Ромка. – Ты хоть о детях-то подумала?

– Я только о них и думала, – сокрушалась хрипло. – Я их так люблю…

– В общем, так, – перебил бывший, – я им не сказал, что ты натворила.

Я ощутила, как глаза обожгло слезами.

– Ну что ты?! – тотчас расклеился бывший. Всегда так реагировал, когда плакала и обижалась. – Мил, не надо…

– Спасибо, – выдавила, переполненная благодарностью.

– Я сказал твоим родителям, и детям, что тебе нужно было срочно на курс новой терапии лечь. Ты не ожидала, что так получится, но тебе придётся чуть дольше остаться. Переволновалась, вот и начала себя немного неадекватно вести. Испугалась, что умереть можешь…

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? – ляпнула неожиданно.

– Знаю, – кивнул Ромка и по-отцовски чмокнул в лоб. – Мы с тобой вместе многое пережили. Я был не самым лучшим мужем, прости.

– Простить? Это ведь я всё испортила… Ром, а это переживём?

– Мил, – замялся бывший, и я поняла по взгляду, что он не собирался налаживать наши отношения, – боюсь, это касается не только нас с тобой.

– Почему?

– Мил…

– Как тут поживает наша пациентка? – в палату стремительно вошел высокий мужчина. Он мне понравился с первого взгляда, светловолосый, с правильными чертами лица, интеллигентный. Но, когда увидела переливающееся золото в синих глазах, тотчас стало плохо. Схватила Ромку за руку:

– Не оставляй меня с ним.

– Ты что? – изумился супруг… бывший. – Роберт Евгеньевич тебя с того света вытащил. Причём, как понимаю, не первый раз.

Мужчина, тем временем, стоял напротив и с любопытством смотрел на меня.

– Я не просила, – процедила сквозь зубы, в голос вложив все негодование и обиду.

– А я не мог позволить такой женщине бросить своих детей, – был до отвращения бесстрастен врач.

– Я не бросала! – кинула с вызовом. – Спасала.

Теперь уже в синих глазах мелькнул живейший интерес:

– Роман Анатольевич, вы бы сходили кофе выпили, детям отзвонились, что мама скоро выйдет. Родителям, что их дочь идет на поправку, а я пока с Миленой тет-а-тет побуду. Ей нужен разговор со специалистом и очень демонстративная порка, а то она теряет ощущение реальности.

Ромка встал и вышел, даже слова не сказав.

Я сжалась в комок, понимая, что сбежать не удастся, впрочем, как и позвать на помощь. Всё что оставалось – следить за врачом и ждать дальнейшей участи.

– Ну, тихо, Милена, – спокойно одернул Роберт Евгеньевич со снисходительной улыбкой – теплой, располагающей. Приблизился, по-хозяйски принялся осматривать: глаза, рот, руки, ноги, живот. – Я не причиню вам зла, – гипнотизировал без стеснения.

– Так ли? – отозвалась хладнокровнее, чем ожидала, на миг обрадовавшись, что у врача не получалось на меня воздействовать.

– Почему вы так поступили? – нахмурился Роберт Евгеньевич, но интересовался мягко без нажима.

– Были на то причины, – попыталась отвернуться, но мужчина заставил меня посмотреть ему прямо в глаза, удержав за подбородок.

– Вы поражаете своей силой и желанием быть независимой.

– Это разве плохо?

– Это удивительно, притом, что вам пришлось пережить, а насколько знаю, одержимость – неизлечима!

– Тогда, может, хватит меня мучить? Всем вам? Просто отпустите меня… А я сама решу, можно ли избавиться от одержимости.

– Вас преследует кто-то из наших? – цепкий взгляд прогулялся по моему лицу и остановился на глазах.

Не выдержала напора и зажмурилась:

– Не хочу никого из вас ни знать, ни видеть.

– Вот это боюсь, невозможно, – без капли раскаяния бросил Роберт Евгеньевич и по скрипу койки, поняла, что мужчина встал. – Мы существуем с вами в одном мире. И, раз вам известно о нас, просто смиритесь.

Чуть расслабилась и всё же посмотрела на врача:

– Если бы ваши разборки не касались нас, людей, думаю, мы бы спокойно уживались, – вздохнула горько. – Но вам и развлекаться хочется ,и нас грушами для битья выставить.

– Вам кто-то угрожал? – настаивал Роберт Евгеньевич строго.

– Я устала, – отвернулась и, подтянув одеяло к подбородку, вновь закрыла глаза.

– Хочу, чтобы вы знали, – ровно лился голос врача. – Никто вас не обидит в стенах этой больницы. Я даю вам слово.

Не ответила. Да и что?