Текст книги "Запасная мечта (СИ)"

Автор книги: Александра Плен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  -Это вряд ли, за шпионаж вешают, и он это знал, – перебил Генрих.

  -Мне все равно, он бросил меня! – я всхлипнула, до сих пор я не могу без слез вспоминать этот ужас. Теплые сильные руки обняли, согревая...

  -Потом приехал Рудольф и сказал, что король отдал баронство ему, а меня, как дочь предателя лишили наследства, титула, земель. Мне было пятнадцать лет, я была одинока и напугана, Рудольф сказал, что я пока могу жить в замке. Куда мне было идти?.. Было ужасно страшно...Я написала втайне несколько писем, своей тете и жениху..

  -У тебя был жених? – вскинул голову Генрих.

  -Был, конечно, как и всех аристократок родители в десять лет помолвили с соседским юношей, маркизом де Люпини.

  -И что? – напряженно спросил граф.

  -А ничего, – хмыкнула я, – тетка вообще не ответила, от маркиза, папаши жениха, пришло короткое послание, что помолвка расторгнута и они сожалеют, что связались с нашей семьей.

  -Негодяй, – прошипел Генрих.

  -Все это быльем поросло, я их понимаю, кто я была – нищая девчонка, дочь покойного самоубийцы-шпиона? Зачем им я нужна?

  -И как ты жила в замке? Три года, да?

  -Да, в общем неплохо жила. Барон, наверное из-за угрызений совести, не давал меня в обиду, баронесса, конечно отрывалась по полной, но что она могла такого уж страшного сделать? Отхлестать по щекам или заехать по спине шенкелем? Это мелочи, – успокоила я Генриха, слыша как он сквозь зубы втянул в себя воздух, – гораздо страшнее стало, когда я подросла, – я замолчала.

  -Кто?... они пытались тебя.., – граф не мог сформулировать точную фразу.

  -Пытались, конечно, но тебе ли не знать, когда я лишилась девственности, – улыбнулась я с грустью..– Баронесса несколько раз подсылала ко мне своих наемников, наверное, видя как иногда смотрел на меня Рудольф, она чувствовала себя в опасности... Но ничего не случилось, – бодро закончила я, – я хорошо бегала и умело пряталась, и замок я знала, как свои пять пальцев, так что потом самым страшным событием стал приезд вашего обоза и пир в замке, где ты меня и увидел.

  -Самым страшным событием? – вопросительно поинтересовался Генрих.

  -Ну, не знаю.. – я спряталась, уткнувшись в его подмышку и втянув терпкий вкусный запах.

  Мои руки пробрались под халат и стали блуждать по мужскому горячему телу, вызывая неконтролируемую дрожь. Со стоном Генрих приподнял меня и посадил на себя сверху. Вот, этого мне и надо, я с восхищением рассматривала шикарную мускулистую грудь, проводила пальчиками по жестким волоскам, ноготками царапала соски, Генрих терпел изо всех сил, бедный, наверное, после моих жалостливых рассказов решил позволить мне все. Вслед за руками к его груди потянулись мои губы. Теперь я облизывала и покусывала, все, до чего могла дотянуться. Тело подо мной стонало, дергалось, извивалось, но терпело.

  -Какой послушный граф мне достался, – прошептала я, – и что мне с ним делать?

  -Любить, – ответил Генрих, плавно перекатываясь и вжимая меня в матрац.

  Ласка, упоение, движение, экстаз и мир взорвался на миллион разноцветных осколков.

  -Это безумие, – сорванным от криков голосом прохрипела я.

  -Это рай, – эхом ответил Генрих.

   Однажды утром я стояла во дворе, считая мешки с зерном для посадки, привезенные купцом с юга, как ворота распахнулись и внутрь влетела кавалькада всадников. В первом я с ужасом узнала Рудольфа. Сердце сжало плохое предчувствие. Вот, подумала я, стоит только расслабиться, насладиться жизнью, поверить, что плохое позади и на тебе! 'Чего мне переживать?', – спрашивала себя, быстро закончив подсчет и рассчитавшись с купцом. 'Я здесь работаю, граф обо мне заботиться, тем боле за год, Рудольф может и забыл про меня'.

  Входя в гостиную, я услышала громкий разговор гостей с Генрихом, я тут же повернула назад и прислонилась к двери. Нет, встречаться с приезжими я не горю желанием.

  -Мы не на долго, вот был проездом и решил заехать поприветствовать своего друга, – голос Рудольфа.

  -Располагайтесь, может пообедаете? – донесся спокойный голос графа.

  -Можно, – бодро согласился барон, – А у тебя, смотрю, большие изменения, я был тут год назад, помнишь, перед нашей поездкой, еще лучшие сапоги в дерьме измазал, а теперь замок не узнать.

  -Взял, наконец, нового управляющего.

  -Так теперь можно и гостей звать? А, Генрих? Пригласишь старых приятелей? Сможет твой новый управляющий организовать бал?

  -Сможет, он все сможет, – с усмешкой ответил граф.

  -Ну вот и чудесно! Значит через неделю приезжаем в гости, я приглашу еще несколько соседей с семьями, ты не против? Погуляем.

   Тут вошел мажордом и пригласил гостей за стол. Я стояла у двери ни жива, ни мертва. Значит бал, через неделю. 'Ну зачем, Генрих, зачем нам этот бал', – со стоном прошептала я.

   Весь вечер я обитала то в кухне, подсчитывая запасы масла и жира в кладовой, то в прачечной, проверяя качество стирки, и нагоняя страх на прачек. Я боялась идти в кабинет, и ждала, когда же гости разойдутся. Стемнело, я тихонечко пробиралась по коридору. Уже входя на лестницу вдруг услышала свое имя из приоткрытой двери кабинета. Оттуда доносились голоса Рудольфа и Генриха, вперемешку с бульканьем вина и звоном бокалов.

  -Элли? Тебе интересно, где Элли? Она работает у меня в услужении. Здесь в замке, – ленивый спокойный голос графа.

  -И кем же? Постельной грелкой? – насмешливый Рудольфа.

  -Почему грелкой? Управляющей замка.

  -Она – управляющий твоего замка??? – теперь в голосе барона был слышен неподдельный интерес.

  -А что тут такого, она прекрасный экономист и управляющий. Ты же сам видишь, как изменилось поместье.

  -А в твоей постели она тоже работает? – не удержался от ехидства барон.

  -Тебя это не касается, Рудольф, – твердо сказал Генрих.

  'Ну слава богу, граф меня в обиду не даст', – подумала я и уже собиралась заканчивать подслушивать, когда сердце заколотилось в панике, а грудь сдавил ужас, услыхав слова Рудольфа.

  -Мы тут подумали, а не пора бы тебе жениться?.. Тебе уже сколько? Тридцать пять в этом году... Пора бы и о наследниках подумать, а то копишь-копишь, а кому оставить богатства?...

  -Я не планирую пока жениться, – от ледяного голоса графа меня саму пробрала дрожь, но Рудольфу было нипочем.

  -Нет. Ты послушай, Лиззи в прошлом месяце исполнилось семнадцать, девка в самом соку, я дам приличное приданое.

  -Я еще раз повторяю, я не планирую жениться в ближайшем будущем.

  -Ну ладно, не в ближайшем, – уцепился за фразу барон, – давай пока организуем помолвку, а через годик – два и свадьбу сыграем. Девочка красива, мила, послушна, баронесса, единственная моя наследница, что тебе еще нужно?

  До меня донесся тяжелый вздох Генриха.

  -Рудольф, я же тебе сказал...

  -Друг мой! Ну что тебе стоит? Только помолвка, это же такая малость, просто подумай, поразмышляй. Мы же столько лет знаем друг друга, я думал, мы друзья..

  -Хорошо, договорились, я подумаю, – согласился Генрих, – не пора ли тебе пойти спать, Рудольф?

   Я слепо передвигая ноги, поднялась на второй этаж. Сердце болезненно ныло, горячие слезы наворачивались на глаза. 'Лиззи, только не она, ну почему, почему?', вопрошала я и не слышала ответа. Я не пошла в свою спальню, если ко мне сегодня придет граф, я просто не удержусь и закачу ему истерику со слезами и причитаниями, как базарная торговка. 'Нужно держать себя в руках', повторяла я. 'Эллизабет, ты дочь своего отца, ты баронесса, пусть не по титулу, но по крови, ты пережила смерть родителей и позор предательства, переживешь и это'...

  Шатаясь, я зашла в заброшенную гостевую спальню в конце коридора, где были свалены старая мебель, одеяла и матрацы, свернулась калачиком на кушетке, набросила на себя пару пыльных одеял и наконец горько зарыдала.

   Утром из зеркала на меня смотрела всклокоченная опухшая девица, в измятом платье и с красными глазами. 'Матерь божья!' – прошептала я, – 'что же делать'. Оказалось, что граф утром уехал провожать гостей до своих границ и вернется после обеда. Я успокоилась и попыталась взять себя в руки. Умывание холодной водой и травяные примочки на глаза немного подправили ситуацию, теперь на меня можно было смотреть не содрогаясь.

   Занимаясь ежедневными рутинными делами я почти успокоилась. 'Чему быть, того не миновать, я же знала, что рано или поздно Генриху придется жениться. Так чего причитать?'.

   Я сидела с планом закупки семян для посадки, когда твердым шагом в кабинет вошел граф. Словно пушинку, выдернул из за стола и подхватил меня на руки.

  -Я целый день тебя не видел, соскучился жутко, – сильно прижимая к себе, прошептал мне в ухо, – где ты была вчера вечером? Я заходил, искал тебя и не нашел...

  -Ты знаешь, совсем заработалась, что не заметила как заснула в кресле, пересчитывала серебро в кухне, – как тяжело бьется сердце, и дрожит голос.

  -Слушай. Я тут подумал, а не организовать ли нам праздник? Мы так давно не веселились. Тебе тоже пора развеяться.

  Ага, развеюсь, на твоей помолвке...

  -Какой праздник? Когда?

  -Рудольф подкинул идею, давай через неделю. Успеешь все подготовить?

  -Конечно успею... я же на все руки мастер, – горько пробормотала в сторону.

  -Поужинаем вместе, родная?

  -Нет, я не хочу, ты иди, ешь. Я подожду тебя здесь, – с силой выдавливала из себя каждое слово.

  Генрих ушел. Я решила еще раз перечитать договор найма, а особенно приписку о невесте. 'Нужно взять себя в руки, иначе я просто не смогу ничего внятного сказать, а просто буду перед ним рыдать как тупая гусыня'.

   Генрих влетел в кабинет через двадцать минут и застыл, увидев у меня в руках договор.

  -Нам нужно поговорить, – твердым голосом сказал я.

  -Ты читаешь контракт? Зачем? – удивленно произнес граф.

  -Вот, решила освежить в памяти условия договора, особенно, после вчерашнего вечера, когда услышала, что ты собираешься объявлять помолвку, – такое длинное предложение и мой голос ни разу не сорвался.

  -Ты подслушивала наш разговор с Рудольфом? – презрительно бросил Генрих.

  -Если бы не подслушивала, так бы и не узнала, когда придется уезжать – вряд ли ты бы меня известил.

  -Если ты подслушивала, то услышала бы, что я сказал – подумаю, – резко и как то нервно заметил мужчина, не любит граф оправдываться, не любит.

  -Это все равно случится рано или поздно. Вчера я это поняла ясно. Если не Лиззи, так кто-то еще. Дальше будет только тяжелее и тяжелее. Нужно заканчивать. Пока я еще в состоянии это сделать. – оказывается короткие отрывистые предложения даются легче.

  -Ты в состоянии закончить? Молодец! Я, похоже, уже не в состоянии, – бросил граф в сторону.

  -В общем, Генрих, в договоре сказано, ты отпускаешь меня, прежде чем невеста войдет в твой дом. Но я прошу – отпусти раньше. Я не смогу видеть Лиззи, баронессу, Рудольфа здесь, в этом замке, улыбаться им, разговаривать с ними, – это тяжело, ты знаешь...

  -Нет, – отрезал Генрих, – я не отпущу тебя. Лиззавета еще мне не невеста, вот когда состоится помолвка, тогда и уедешь, ни днем раньше.

  -Хорошо, – склонила голову я, – тогда через неделю.

  -Посмотрим. Еще неизвестно, будет ли она, эта помолвка. Что то я смотрю все стараются за меня решить мои личные проблемы, – прорычал зло мужчина и грохнув дверью вылетел из кабинета.

   В эту ночь я спала одна. Генрих так и не пришел. Не то, чтобы я хотела его видеть. Я уже старалась привыкать к одиночеству, старалась потихоньку вытравлять из памяти ласковые руки и тихий голос, шепчущий, какая я красивая и желанная. Слезы тихо выкатывались из глаз и капали на подушку. Нет, я не плакала, это плакала душа.

   Неделю я моталась, как белка в колесе, готовясь к празднику. Пришлось дополнительно нанять служанок с городка, убрать и приготовить все спальни, украсить бальный зал, заказать свежих цветов, нанять дополнительно кухарок, составить план мероприятия, меню, пригласить музыкантов, закупить шутихи, и многое-многое другое. Графа я видела изредка, машущего мечом во дворе со стражниками, или из окна, скачущего вдоль дороги, делая обход ферм и арендаторов. Он целенаправленно избегал меня, и каждую ночь теперь ночевал у себя в спальне. Вот и все... Волшебство закончилось...

   За год работы в замке я скопила тысячу золотых. Маловато, конечно, но если взять ссуду, может и хватит на небольшой трактир. Я сидела и писала последние наставления мажордому, ведь на него лягут обязанности управляющего, после моего отъезда. Завтра начнут съезжаться гости, завтра я увижу своих самых ненавистных врагов. 'Потерпи еще чуточку, осталось пару дней', – шепнула я себе. Грохот разорвал тишину моей спальни, я с ужасом обернулась и увидела почти слетевшую с петель дверь и шатающегося Генриха в проеме комнаты. Он был пьян, причем почти в невменяемом состоянии.

  -Ты! – он обвинительно ткнул пальцем в меня, – ты виновата во всем!

  Я удивленно приподняла брови.

  -Я не могу спать, не могу есть, не могу даже напиться, так, чтобы не вспоминать о тебе! Ты как наваждение, – Генрих тяжело опустился на пол возле моего кресла и обхватил голову.

  -Куда я не посмотрю – я вижу тебя, в какую комнату не войду – везде витает твой аромат, твой голос звучит в моей голове постоянно – это безумие! – зарычал он.

  -Что ты со мной делаешь? – его ладони начали медленное путешествие верх по моим ногам, и крепко стиснули колени.

  -Генрих. Ты пьян, иди к себе, – как можно мягче сказала я. Мужчина себя слабо контролировал и мог вспыхнуть от малейшей искры.

  -Нет, милая, если ты и собралась вскоре меня покинуть, то у меня есть еще пару ночей насладиться тобой.

   Он грубо дернул меня из кресла, рванув ворот ночной сорочки. Треск разрываемой ткани, испуганный вскрик был задавлен впившимся в мой рот губами. Сильно, дерзко, до боли. Я почувствовала как потекла кровь из разбитой губы, а его рука уже задирала подол и колено раздвигало мои бедра.

  -Если это и будет последний наш раз вместе, – проскрежетал хрипло Генрих, – то я заставлю тебя запомнить его на долго, – и стремительно, одним толчком вошел в меня.

   Внутренние мышцы болезненно сжались и мужчина мучительно застонал, как будто от резкой, обжигающей боли, на миг даже перестав двигаться. Его сердце стучало так громко, что казалось отдает эхом у меня в груди.

  Он вколачивал в меня свою агрессию, свою тоску и страдание, а я вбирала в себя все, что он отдавал, с радостью принимая своего мужчину такого, каков он есть, грубого, отчаявшегося, запутывавшегося в себе и прощала его, обнимая, и не менее сильно стискивая в объятиях.

   Когда стихли судороги наслаждения, Генрих подхватил меня на руки и понес к кровати. Я молчала. Если это и была последняя наша ночь, то пусть он ее запомнит на всю жизнь. Мы не заснули до утра. Это была безумная, сумасшедшая, бесконечная, сладкая агония, я охрипла от криков и стонов, мои искусанные в кровь губы, длинные царапины на его спине от моих ногтей, мокрое, уставшее тело сладко ломило и скручивало судорогой раз за разом. Когда среди ночи Генрих вдруг пришел в себя (наверное протрезвев) и прошептал 'Прости меня, родная', я просто ответила 'И ты меня, прости' и сама потянулась к нему за новой порцией ласк.

   Когда забрезжил рассвет, сквозь опутывающую дрему я увидела, как Генрих встал с кровати и медленно, с усилием, словно столетний старик прошелся по комнате, подбирая разбросанные вещи, неспешно оделся, обернулся ко мне, как будто что-то хотел сказать, отвернулся и молча вышел из комнаты. Я впечатала голову в подушку и прикусила край покрывала чтобы не завыть, сцепив зубы я вталкивала в себя воздух повторяя 'все будет хорошо, все будет хорошо', пока наконец не забылась сном.

   Бал удался на славу. Прекрасные закуски, напитки, отличная музыка. Я, нацепив дежурную улыбку, в строгом темно-синем платье и в чепчике (какой ужас!) прохаживалась вдоль расставленных столов, проверяя наличие вина в кувшинах и полноту тарелок с едой.

  -Кого я вижу! Элли! Ты ли это? – ко мне на всех парах направлялась Лиззи. Выглядела она великолепно, сверкая просто безумным количеством драгоценностей, в пышном изумрудном платье, раскрасневшаяся, с сияющей улыбкой на губах.

  Черт-черт-черт... таки встретились.

  -А папа мне рассказал, что ты здесь служишь, я хотела на тебя посмотреть, – заявила она.

  -Посмотрела? – хмуро произнесла я.

  -Да уж, – ее взгляд остановился на чепчике, и губы презрительно скривились. – ты как была глупой деревенщиной, так и осталась... А я скоро выхожу замуж!

  -Поздравляю, – холодно бросила я в ее сторону, да когда же она отцепится?

  -И не спросишь за кого? Элли, ты нелюбопытна.

  -Извини, мне не интересно.

  -А вот и зря, – голос Лиззи вдруг резко изменился и стал похож на шипение змеи, – за Генриха, папа уже обо всем договорился, и когда я здесь поселюсь, ты вылетишь отсюда как пробка, дорогуша.

  -Жду не дождусь. Ты не переживай, Лиззи, когда ты сюда въедешь, меня уже здесь не будет, – доверительно прошептала я и отошла в сторону. Лиззи, увидев отца с графом понеслась на всех парах в их сторону.

  -Минуточку внимания, дорогие гости, – в зале разнесся громкий голос Рудольфа, – я хотел бы объявить о прекрасном событии, которое скоро состоится здесь.

   Я смотрела на Генриха и видела, как его лицо удивленно вытягивается.

  -Моя дочь Лиззи и граф Тирран решили объявить сегодня о своей помолвке! – Зал зашумел, послышались поздравления гостей и хлопанье по плечу.

   Я ждала этих слов, но все-таки они прогремели для меня как гром, среди ясного неба. Я видела забегавшие глаза Генриха, как он зло повернулся к барону и он что-то стал гневно втолковывать ему, а Рудольф нагло улыбался и разводил руками. Потом Генрих вскинул голову, нашел глазами меня, и не глядя на расступающуюся перед ним толпу, стремительно ринулся по направлению ко мне через весь зал. Я развернулась и быстро пошла к себе в комнату, мне в замке больше делать было нечего. Когда Генрих открыл дверь моей спальни, я почти собрала чемодан.

  -Уже готова? – с горечью произнес мужчина.

  -Да, уеду сегодня же вечером.

  -Зачем же так спешить, тебя никто не гонит на ночь глядя, подожди хотя бы до утра, у нас есть еще незаконченные дела.

  -Все дела я передала Петре. Твои подарки лежат на столе. Я не возьму их...

  -Я хочу тебя отблагодарить, Элли. Ты много сделала за этот год и я..., – глухой потерянный голос Генриха тупой пилой прошелся по сердцу.

  -Мне от тебя ничего не нужно, – перебила я быстро, – я работала за деньги по контракту.

  -Хватит! – вдруг заорал Генрих, – хватит мне это все время повторять! Я не глухой! Да, я уже понял, что тебе ничего от меня не нужно и я тебе не нужен тоже!...

  И уже спокойнее добавил, – просто подожди до утра, хорошо?

  -Хорошо, – тихо ответила я.

  Мы еще немного помолчали и граф покинул мою комнату.

   Утро встретило веселым щебетанием птиц за окном и запахом свежескошенной травы. Замок еще спал глубоким сном. Гости разошлись только под утро, даже слуги не проснулись и везде по коридорам валялись конфетти и увядшие бутоны цветов. Быстро перекусив, взяв чемодан я вошла в кабинет. Генрих спать так и не ложился, он сидел, тяжело раскинувшись в кресле, рядом стояло две пустых бутылки из под вина.

  -Садись, – абсолютно трезвым голосом произнес он. Я села напротив.

  -Ты же видела вчера, что меня подставили, что я не давал согласия на эту помолвку, – ему нужно было выговориться, хотя бы мне.

  -Генрих, какая разница, Лиззи ничем не хуже и не лучше многих других аристократок, а тебе действительно уже тридцать пять и пора заводить наследников, – я пыталась достучаться до его затуманенного алкоголем мозга, давя на долг перед предками.

  -Ты мне еще будешь говорить о наследниках? Думаешь я не видел, как ты прятала от меня противозачаточные настойки от травницы. Неужели так не хочется иметь от меня детей? – горечь и обида в его голосе разрывали мне душу.

  -Генрих, это пустой разговор. Зачем ты меня хотел видеть? Мне пора ехать.

  -Да, конечно. Возьми, – он протянул мне бумагу, – это купчая на таверну в нашем городке. Это тебе за работу и не спорь! – Генрих повысил голос, – Могу я хоть чью то мечту исполнить, если моя неисполнима...Возьми, пожалуйста, я прошу...

  -Хорошо, спасибо. Прощай, Генрих, – я встала, – и будь счастлив.

  И уже за дверью я услышала глухое ругательство, и бутылки одна за другой со звоном разбились о стену.

   До городка я доехала на подводе, что каждое утро привозит в замок свежее молоко и сметану. Адрес в купчей я хорошо знала, таверна представляла собой действительно большую, красивую гостиницу, трехэтажную, в новом здании, почти в центре города. На первом этаже меня ждали два человека, по моему они служили в личной охране графа.

  -Госпожа Эллизабет, граф Тирран, отправил нас сюда, что бы мы помогали вам присматривать за гостиницей, – поклонились мужчины.

  Я кивнула и пошла осматривать свою мечту. Нет, конечно, я ни секунды не планировала оставить гостиницу себе, но у меня есть пару часов в запасе, чтобы помечтать и представить себя владелицей этого великолепия. Таверной такое роскошное здание было назвать так же нелепо, как ослом чистокровного рысака. Три этажа просторных светлых комнат. На первом огромная столовая, зал для богатых с отдельными кабинками, необъятная кухня, оборудованная по последнему слову, на втором библиотека, небольшой кабинет, и комнаты для гостей. Третий – этаж для прислуги и комнаты для постояльцев попроще. Я на миг представила себя за стойкой, принимающую важных господ, и просто путников, заскочивших отдохнуть и вкусно покушать, представила веселую суматоху, расселяя многочисленные семейства по комнатам, и смахнув слезинку пошла искать законника, нужно переписать дарственную.

   Да, Генрих, когда ты придешь сюда, а ты обязательно придешь, рано или поздно, ведь ты не спроста купил эту гостиницу в десяти милях от своего замка, ты увидишь на столе купчую на твое имя, а меня уже здесь не будет. Я не смогу жить так близко к тебе, физически не смогу смотреть на проезжающую карету, где ты с Лиззи, едешь за покупками, или видеть твоих детей, играющих в парке у фонтана. Я не смогу однажды отказать тебе, когда ты придешь вечером с грустными глазами и соблазнительной улыбкой. И все опять завертится волшебной каруселью, сумасшедшие ночи, обжигающие прикосновения, страстные признания, только надолго ли, и смогу ли я еще раз пережить это?

   Законник странно смотрел на меня, когда я просто переписала на имя графа купчую, потом заверил печатью и росписью оформленную бумагу. Вечером, оставив ее на столе, я выскользнула через задний ход на улицу все с тем же чемоданом в руке. В девять мимо центральной ратуши проходил ночной дилижанс, едущий в столицу. На него я и хотела попасть. Нет, конечно, в столице мне делать было нечего, я не так глупа, чтобы со своими тысячью золотых пытаться там устроится. Нужно было ехать на север. Говорят, на севере много свободных земель, и цены там гораздо ниже, чем у нас, и пусть суровее край, но люди, говорят, приветливее и добрее. Может мне и повезет с моей запасной мечтой.

  Спустя шесть месяцев.

  -Элли, ты скоро?

  -Иду, Бьянка, уже бегу...

  -Ага, – до меня донесся веселый смех, – бежит она, скорее катиться..

  Я тяжело переступала через ступеньки, спускаясь с чердака. Живот уже ощутимо мешал и это страшно раздражало...Иногда... Но почти всегда, радовало и заставляло по-идиотски улыбаться, когда чувствовала тычок неугомонной ножкой или ручкой вбок.

  -Ну наконец, докатилась, – Бьянка стояла у основания лестницы и хитро смотрела на меня, что-то явно задумала...

  -Ну что ты хотела? – вымученно запричитала я, – я не могу бегать с третьего этажа на первый как годовалая козочка.

  -Смотри Элли, ты только посмотри, – завороженно ткнула чумазым пальцем в какую то бумагу.

  Я подошла ближе и прочитала 'Сим, постановляем, что леди Элли Вышинская и Бьянка Горошева не имеют более задолженности перед банком 'Кассел и К' и подтверждаем, что таверна 'Далекий берег' принадлежит им полностью на законных основаниях'.

  -Ура!!! – заорала я и кинулась обниматься, Бьянка разрыдалась и хлюпала носом, размазывала золу по лицу. – Сегодня напьемся! Теперь мы полноправные хозяйки таверны, мы выплатили долг, Бьянка, мы молодцы!

   Когда я встретила в придорожном грязном кабачке пьяную, грустную женщину, с потухшими глазами, потерянно смотрящую на каждого посетителя, внимательно заглядывавшую им в глаза, ища там то ли теплоты, то ли понимания, я рискнула и предложила ей ехать со мной искать лучшей доли. Вдова, в один день потерявшая мужа и ребенка в объятом пламенем доме, тогда как сама работала до допоздна в поле и осталась ночевать на дальнем сеновале, она находилась в ступоре уже который месяц, и не могла из него выйти самостоятельно. Продав все, что осталось из хозяйства после пожара, Бьянка рискнула и пошла за моей мечтой. Я рассказывала в ярких красках, какой распрекрасный у нас будет трактир, и как мы его назовем, в каком чудесном месте мы будем жить, как вкусно будем готовить, печь пироги и заварные пирожные, делать леденцы на палочке и дарить бесплатно приезжим детям. И после всех моих рассказов она умиротворенно улыбалась, хоть на миг забывая свой ужас и тяжесть потери. Я сама, заботясь о ней, отвлекалась от своих проблем, и по сравнению с ее горем, мое теряло свою болезненную печальную остроту.

   Через месяц блужданий по городкам и поселкам, мы нашли уютную маленькую таверну, выставленную на продажу, нам не хватало пятьсот золотых и мы взяли кредит в банке. Так и появился 'Далекий берег'...

   Через пару месяцев титанических усилий и каторжного труда в нашу таверну потянулся неиссякаемый ручеек посетителей. Бьянка, оказалось, чудесно готовила, а я вела бухгалтерию и финансы, занималась покупками, торговлей с купцами, наймом работников и многим другим.

   Все это время, я ни на секунду не заподозрила, что со мной происходит что-то странное, месяцы у меня не было женских недомоганий, а я за каторжным трудом на благо таверны даже не заметила. Только, когда Бьянка. моясь в бане указала на мой выпирающий живот и полную налившуюся грудь, я сообразила что со мной произошло. А как же настойка? Я же год ее принимала и ни разу не было осечки. Но осечка уже ощутимо толкалась и сучила ножками, не давая о себе забывать ни на секунду.

   Думаете за этими всеми событиями я не вспоминала Генриха? Как же! Не было ни единого дня, чтобы я не думала о нем, ни единой ночи, чтобы он не приснился мне. Я просыпалась в слезах, слыша его шепот 'прекрасная моя девочка', я чувствовала его горячие руки, стискивающие плечи, твердые сухие губы, выпивающие мои стоны. Я ни одной ночи не спала нормально, даже Бьянка, в который раз прибегавшая, пугаясь моих ночных рыданий, начала уже ругаться и взывать к разуму – у тебя же ребенок, живи для него, ты думаешь если будешь стенать беспрерывно и рвать себе сердце ему станет лучше? – орала она на меня. Кое-как взяв себя в руки, я стала жить. Находить радости в ежедневных хлопотах, и счастье в шевелящемся комочке жизни у меня в животе. Однажды, когда я пришла в рынка, посыльный передал мне, что приходили странные люди в форме и спрашивали о хозяйке таверны.

  -И что ты им сказал? – тревожно поинтересовалась я.

  -Сказал, что хозяйка Бьянка Горошева, вдова, тридцати лет. Недавно переехала сюда с юга.

  -Молодец, зайдешь, я угощу тебя пирожными.

  -Конечно, зайду! – весело заорал мальчонка и вприпрыжку побежал к таверне.

  Я выбросила странных людей из головы, тем более, что за шесть месяцев ни разу никто меня не искал и не спрашивал обо мне. 'Генрих давно забыл тебя, глупая', -прошептала я себе, стискивая платок.

   Месяц спустя я стояла (вернее сидела, видя как я мучаюсь с тяжелым животом, местный плотник – наш постоянный посетитель соорудил мне высокий табурет) за барной стойкой и подсчитывала кассу. Дверь распахнулась, впуская холодный весенний воздух, я подняла глаза и сердце подскочило к горлу. Я уткнулась в ледяные серые глаза мужчины, застывшего на пороге. Руки задрожали так, что монетки посыпались под табурет и я на мгновение спряталась от пронизывающего взгляда, нагнувшись под стойку. Подскочила Лилия, помогая собрать деньги, я встала и обнаружила Генриха уже сидя за столом в зале, он пристально и немного удивленно смотрел на меня, как будто до сих пор не веря, что нашел.

  -Лилия, подойди к посетителю, – я кивнула в сторону Генриха, – пусть сделает заказ.

   Лилия упорхнула с блокнотом. Даже диктуя заказ, Генрих не отрывал от меня глаз. Сердце тревожно и тяжело ухало в груди. Холодный пот бежал по спине. Зачем он здесь? Что ему нужно? Тысячи предположений теснились в голове. Я присела опять на табурет, уже даже не пытаясь заняться чем то полезным. Следует уходить, пока еще могу передвигать ноги...

  -Нам нужно поговорить, – вдруг услышала рядом хриплый, и такой знакомый до боли голос.

  Генрих стоял по ту сторону стойки, вцепившись в нее руками, серый немигающий взгляд впивался острыми клинками в душу.

  -Через час в моем кабинете. Лилия проводит.... – не зачем откладывать разговор. Чем раньше я узнаю, что ему нужно, тем раньше он уедет.

   Пока Генрих шел к своему уже накрытому яствами столу, я быстро прошмыгнула в заднюю дверь, и пошла через кухню наверх. Если я буду сидеть в кресле, за столом, он не увидит мой живот. Не то что бы я боялась, но толика неуверенности в его адекватности все же была. Неизвестно, как он отреагирует на вероятность отцовства. В его силах и возможностях было отобрать ребенка у своей бывшей служанки.

   Весь час я пыталась взять себя в руки, строя разные догадки и отвечая на свои же вопросы, но понимала, что мой непостижимый, любимый мужчина может перечеркнуть все мои расчеты и планы напрочь.

   Тихо открылась дверь и граф вошел в комнату. Не глядя по сторонам, он уверенно подошел к столу и сел в кресло напротив. Мы молчали... Я искоса рассматривала любимое лицо, знакомые, такие родные плечи, руки, сильные длинные пальцы, сейчас сцепленные в замок. Генрих похудел, резко обозначились скулы, крылья носа стали еще более хищные и жесткие. Двух-трехдневная небритость и пыльная мятая одежда придавала облику бандитский отчаянный вид.

  -Я пришел, – медленно начал он, как будто с трудом подбирая слова, – я пришел сказать, что был дураком... Не задумывающимся о будущем, беспечным и наивным. Я думал, что у меня есть еще куча времени впереди, что бы все наладить. У нас есть... Я ошибался... Не нужно было ждать, тянуть и бояться. Время не любит сомневающихся, оно наказывает...