Текст книги "Цветок и камень (СИ)"

Автор книги: Александра Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 2. «Шестерка»

Вокруг творилось безумие. Отец кричал на распорядителя за столом. Мать поджала губы и поглядывала на Освина Стоуна, который в свою очередь сверлил глазами ее. Они не выглядели как друзья, но вот на двух львов перед боем вполне себе походили. Нинет стояла в углу и недовольно косилась на меня.

Это даже иронично, она так мечтала доказать всем, что лучше меня, а теперь доказав это вынуждена терпеть меня как «шестерку» собственного брата. По сути Нинет со своим недовольством, в данный момент, была моей единственной отдушиной. Она мечтала, чтобы я оказалась «шестеркой», но и подумать не могла, что возникнет необходимость видеться со мной помимо занятий с Хенриком. Впрочем, довольно слабое и сомнительное утешение, учитывая, что я по-прежнему отброс, а ей всего лишь моя персона рядом с собой не нравится.

Тем временем мой отец, всегда такой сдержанный и серьезный, надрывал голос. Алан Лерой вопил изо всех сил о том, что это ошибка, что быть не может, что его дочка, такая талантливая и замечательная, оказалась чьим-то слугой.

Я сидела в глубоком кресле в самом углу комнаты, в которой собрались все. Тут было намного темнее, возможно, из-за количества людей: Освин Стоун, Нинет, Кристофер Стоун, моя мать, отец и Николас, который сейчас мирно сидел у меня на коленях, положив голову на мое плечо. Я перебирала ему волосы, стараясь не думать ни о чем, но резкие крики отца над ухом, совершенно лишали меня возможности уйти в себя. Каждый раз, когда он начинал орать громче, у меня звенело в ушах. Ник с каждым таким надрывом, крепче прижимался ко мне. Он не любил, когда рядом с ним повышают голос. С другой стороны будь у меня такой слух, я бы тоже вряд ли могла терпеть подобное.

– Вы хоть осознаете, что сейчас натворили? – восклицал отец.

Мужчина в синем костюме и с галстуком бабочкой в очередной раз снисходительно кивал головой. Он, как будто, разговаривал с ребенком в магазине и объяснял, что нельзя кушать мороженое зимой на улице. Взвинченный Алан Лерой по сравнению с непоколебимым «шестеркой» выглядел жалко. Я усмехнулась. Какая все-таки нелепость.

Сидя с ухмылкой, я с ужасом обнаружила, что на меня кто-то смотрит. Это было инстинктивно, но я немного резко вскинула голову и встретилась глазами с Кристофером.

По рукам и ногам пробежали мурашки, сродни электрическому разряду. Я поморщилась. Он смотрел на меня с неприкрытым интересом. Однако его глаза оставались холодными и мрачными. Его взгляд был тяжелым и сосредоточенным.

Невольно, в голове всплыли рассказы о том, как старшие маги насиловали своих подчиненных и как тех, потом, находили мертвыми. Хотя дело состояло даже не в этом. Старшие маги были абсолютно неприкасаемыми, в своих поступках они были безнаказанны. «Шестерки» безвольный мусор, а тебя в тюрьму не посадят, если решишь его выкинуть.

Пару месяцев назад отец за ужином рассказал историю, конечно, со своей бесстрастной стороны. Его циничность только добавила ужаса. Суть была в том, что его коллега с работы на прошлом отборе получил в повиновение «шестерку». Девушке, как и мне сейчас, было восемнадцать. Он, разумеется, первые месяцы держал себя в руках, а потом, когда понял, что из нее повар никакой, избил. Рукоприкладство стало нормой, и в один прекрасный день мужчина перестарался с наказанием. Девушка в результате осталась калекой. Когда она попала в человеческую больницу, маги забрали ее оттуда и представили дело как несчастный случай. Ее хозяина не наказали, только сделали выговор, что им пришлось лишний раз иметь дело с людьми.

Я отвела глаза, не выдержав взгляда Кристофера, но он все продолжал смотреть в мою сторону.

Ник начал тихонько плакать. Я поцеловала его светлую макушку, а он прошептал.

– Денни, теперь ты не живешь с нами?

Я обняла его покрепче и задумалась. Проблема заключалась в том, что все зависело теперь не от моего желания. Если этому Кристоферу взбредет в голову поселить меня в своем подвале, то я не смогу противиться. Он даже может изгиляться там надо мной, а я не пожалуюсь. Ну, если не считать человеческую полицию, но что она может сделать ведьмаку, а тем более охотнику? Как в том романе Стига Ларсона, я буду жить внизу в клетке, а люди на поверхности даже не будут знать о моем существовании.

– Нет Ник… – произнесла было я, сказать, что все обойдется, не хватило смелости – Все будет хорошо.

Я чмокнула его в щеку и движением показала, что желаю встать. Ник слез с моих коленей и выжидающе уставился на меня. Я встала и выпрямилась, расправив плечи. Последнюю гордость нужно пустить в правильное русло.

– Пап, можно?

Алан Лерой осекся на полуслове и повернулся ко мне. Его примеру последовали другие, повисла тишина. Я все более остро начинала ощущать на себе взгляд Кристофера Стоуна. Его глаза даже из-за моей спины выделялись на фоне остальных. Складывалось ощущение, что смотрит он не из-за спины, а прямо в лицо. В упор. Связь укреплялась. С каждой секундой канат, связывавший нас, становился все толще и ощутимее. Я не слышала его мысли, я не знала, что он чувствует, но я была уверена, что он смотрит.

Не удержавшись, я обернулась. Он выглядел слегка отрешенным. Я разглядела длинное темное пальто, капюшон балахона, выглядывающий из-под него, торчащую пачку сигарет из кармана, а главное я снова взглянула ему в глаза. Они были яркими и выделялись на фоне окружения. Меня окутал страх. Все в этом парне вызывало во мне страх и покорность. Если бы сейчас он велел мне прыгнуть с крыши, поверьте, я бы без тени сомнения сделала это. Но самым ужасным было то, что, несмотря на мою готовность делать для него все, что пожелает, я продолжала ненавидеть его, себя и то, что я должна была сказать. Жаль, что слепая покорность не прибавляет любви. Может тогда я бы не чувствовала себя таким ничтожеством.

С трудом отведя взгляд от моего хозяина, я вернула внимание на отца. Мама подошла к нему со спины и сейчас они оба взирали на меня не то с отвращением, не то с ненавистью. Они не держались за руки, по их виду вообще нельзя было сказать, что они супруги.

– Прекрати кричать и смирись с тем, что я не оправдала твоих ожиданий.

Повисла тишина. Мне казалось, что я слышу, как тихо тикают маленькие стрелочки в его часах. Отец был более чем удивлен. Вернее даже ошарашен. Эти мои слова повергли его в дикий шок.

Он постоял несколько секунд, а потом раздосадовано, схватил мать за руку. В другую Алан Лерой подхватил легкого, как пушинка Ника, и, бросив мне на ходу фразу, что будет ждать в машине, удалился. Он в ярости.

Я медленно повернула голову к распорядителю. Оставшись наедине с семейством Стоунов, я чувствовала, как моя самоуверенность таяла. Распорядитель, как и я лишь прислуга, широко и дружелюбно улыбнулся. Его явно расслабило то, что мой неадекватный отец больше не визжит ему на ухо.

– Гардения, мне нравится, что ты сохраняешь холодность разума. Кристофер, вы получите распоряжения касательно вашей подопечной, сегодня вечером. Ее судьбу решать вам, но ее силы вызвали бурные споры.

Мои силы? Подопечная? На первый вопрос ответом могло служить несколько вариантов один не лучше другого. Я постаралась выкинуть их из головы, а вот слово подопечная, из головы совсем не хотело выходить. В среде семей типа моей, в ходу всегда было определение «шестерка». Термин «подопечная» являлся теперь, пожалуй, даже комплиментом в мой адрес.

– Думаю, сейчас вы можете быть свободны.

Я кивнула и вышла из комнаты. Ноги сами задвигались быстрее. Стараясь, поскорее скрыться, я не учла некоторые особенности моего хозяина. Кристофер Стоун был одним из лучших охотников нового поколения, благодаря невероятным способностям. Во-первых, у него их было несколько, что очень редкое явление, это говорит, как правило, об огромном количестве разной крови в его роду, а, во-вторых они были весьма и весьма опасны.

С первой, с которой я столкнулась, стала нечеловеческая реакция. Он схватил меня чуть выше локтя и развернул к себе. Мне стало больно, но я побоялась даже пикнуть об этом. Я снова встретилась с ним взглядом, его глаза стали холодными. Из них пропал даже интерес, бывший там несколькими мгновениями назад.

Нинет и его отец поспешили уйти. Его сестра, как бы случайно, задела мое плечо, но я не отреагировала. Напоследок, старший Стоун наградил меня взглядом, каким обычно смотрят на грязь с подошв ботинок.

– Далеко собралась? – спросил Кристофер, не выпуская мою руку, когда его отец удалился.

На удивление у него был красивый голос, бархатистый и глубокий. Будет чем успокаивать себя, когда он прикажет мне не сопротивляться.

– Нам сказали, что мы можем быть свободны – удивительная смелость, учитывая, что у меня коленки подгибались от его взгляда.

– Нам да. Тебе нет.

Вот сволочь!

– Завтра, в это же время, придешь сюда. Будешь ждать меня у северных ворот на территорию завода, поняла? Это те, что красные около трейлеров.

Я кивнула. Теперь даже если пойдет дождь, снег или те ворота накроет цунами, я все равно буду стоять и ждать его. Связь в моей голове словно поставила крестик на списке дел. Ненавижу это.

Он отстранился. Я потерла то место, за которое он меня схватил.

– Моя сестра тебя ненавидит. Мой отец ненавидит твою семью. Иронично, не правда ли?

– Очень – прошипела я сквозь зубы – Ты тоже меня ненавидишь?

Он немного помолчал, словно обдумывал ответ.

– Нет, мне просто плевать на тебя.

С этими словами он удалился на инструктаж через тяжелые стальные двери. Там решалась моя судьба, а единственное, что я могла знать о своем будущем, так это, то, что завтра ровно в четыре часа дня я буду стоять у северных ворот.

Я даже не знала, как реагировать на его ответ. Он не обидел меня, но абсолютно точно задел. Хотя, чего я собственно ожидала?

Когда на улице я села в машину, родители разом умолкли. Неловкие паузы, за много лет жизни с ними, стали нормой, поэтому я молча отвернулась к окну. Отцовский БМВ выехал на трассу, а я старалась не смотреть в зеркало заднего вида, выглядывающее между голов родителей. Там отражались холодные глаза Алана Лероя. Наверное, мне показалось, но, кажется, они были полны разочарования.

Машина не ехала, она мчалась. Видимо моему родителю не терпелось высадить меня и отправить в комнату с глаз долой. Я, впрочем, не возражала. Его компанию вряд ли можно было назвать желанной.

Тепло, забота и сострадание никогда не входили в число наших семейных черт. Моя лучшая подруга не могла находиться у нас в доме, когда отец был там только потому, что ее родители были людьми. Даже Рикки чистокровный колдун не мог у нас бывать, потому что его мать происходила из семьи, из которой выходило огромное количество «шестерок». Отца даже не волновал тот факт, что наши волшебные ученые установили и доказали, что «проклятье шестерки» не генетическое и физиологической природы не имеет.

Моя мать Ксена Лерой была ему под стать холодной женщиной. Сколько себя помню, мама никогда не целовала меня, как, например, я своего брата. Даже объятия были совершенно странным для нее явлением. Она не отреагировала, когда я сломала руку в шесть, не отреагировала когда я пришла домой с вырванной прядью и как следствие шишкой в одиннадцать. А ведь Нинет тогда постаралась на славу, удивительно, как кожа осталась целой. Не знаю, как мама обращалась со мной, когда я была младше, но мой брат тоже не страдал от ее заботы. Примерно тогда, когда ему исполнился год, мама равнодушно спихнула Ника в руки няням. Она никогда не целовала его, не пела колыбельные. Когда он родился, я твердо решила делать все это за нее, и знаете? Я была чудесной старшей сестрой и мамой в одном лице ему уже целых восемь лет. Я научила его рисовать, я научила его играть в шахматы и научила плавать. Он, пожалуй, был моей единственной настоящей гордостью.

Шоссе закончилось, и мы въехали в фешенебельный пригород. Здесь было все: загородный клуб, частная школа, гольф-клуб, даже какой-то странный претенциозный магазин, продающий исключительно шелковую одежду. Его хозяина звали Джейкоб, и этот Джейкоб упорно доказывал всем окружающим, что одежда из других тканей убийственно плохо влияет на верхние слои кожи. Из окон я видела огромные ворота, за которыми виднелись не менее, огромные особняки. Три этажа не считая чердака, были самыми скромными из них.

Не будь у магов жестких правил по поводу мест обучения я бы, наверное, училась тут. Но к моему счастью я не стала избалованной стервой, как большинство моих соседок, лица которых покрывала тонна эксклюзивной косметики. Я пошла в обычную школу, где со мной учились обычные ребята: Чарна, Рикки, даже Джено, который был нас всех старше на год.

Проехав несколько особенно шикарных домов, отец завернул в следующий, который на их фоне был меньше и скромнее. Это и был наш дом. Не то чтобы отец не мог купить себе что-то подобное соседским особнякам, просто важное правило волшебников – не выделяться. Ну, и небольшой дом в одном из самых дорогих пригородов Чикаго, по мнению папы, был просто верхом конспирации.

Я вылезла из машины на гравиевую дорожку и посмотрела на белый трехэтажный дом, окруженный густым шиповником и розовыми кустами, облетевшими, как и положено в начале января. Кустарники по контуру дома – мамина гордость. В саду она проводила куда больше времени, чем с детьми.

Опустив голову, медленно, шаркая ногами, я пошла к крыльцу. Позади, загребая ботинками мелкие камешки, шел мой брат. Родители с совершенно спокойными и даже умиротворенными лицами стояли около автомобиля, негромко о чем-то перешептываясь. На миг я подумала, что речь обо мне, но мой брат, перехватив мой взгляд, покачал головой. Скорее всего, он обладал некоторыми телепатическими способностями, это объясняло вспышки его проницательности. Мы пока точно не выяснили спектр его возможностей, куратор у Ника появился всего полтора месяца назад. Единственное, чем он обладал точно, это сверхчеловеческий слух.

– Они не о тебе, они обсуждают гарнир на ужин – его личико исказила гримаса отвращения, так неуместно примостившаяся на детской невинной физиономии, он не любил когда родители так себя вели.

Я снова опустила голову и отвернулась. Около дома всегда было ветрено, поэтому я неуклюже изобразила, как выковыриваю песчинку из глаза и забежала в дом. Слезы у меня вообще-то явление редкое, но взбираясь на чердак, где у меня располагалась комната, они сами потекли.

Никогда в жизни я не плакала навзрыд. Может только в далеком детстве, до рождения Ника. Этому я научилась, живя в одном доме с малышом, который мог услышать, как собака лает в пяти, а то и шести километрах от него. Сейчас я неожиданно, впервые за последние семь лет, всхлипнула.

Я прислонилась спиной к кремовой двери своей комнаты и подняла глаза вверх. Прямо надо мной висели разноцветные самолетики, которые я вешала сюда вместе Ником. Все делают на память журавликов, но мы с Ником никогда не любили делать как все. Вот и сейчас я не как все. Отброс. Ошибка.

Я осела на пол. Брат, наверное, сейчас придет ко мне в комнату. Он очень не любил когда я плачу, но сейчас мне было слишком плохо для фальшивой улыбки. Я повернула щеколду.

Николас подоспел через минуту. Подергав дверь, он на удивление тактично для своих восьми лет пролепетал в замочную скважину:

– Когда успокоишься, я буду ждать тебя в своей комнате.

Я почти рассмеялась. Он немного картавил и глотал буквы, поэтому такая взрослая фраза звучала так нелепо и мило, прямо как в романтических комедиях, когда тем, кто подталкивал к правильному шагу, оказывался маленький ребенок.

Бедный Никки. Он так мной гордился, а я подвела. Я всех подвела.

Сидя на полу в своей комнате я разглядывала стены, увешанные постерами разных групп, картой звездного неба, а до кучи всевозможными картинками и рисунками. Я декорировала свою комнату в духе любого среднестатистического подростка. С той лишь разницей, что не любой подросток может заставлять огонь в камине летать и расставлять книги по полкам силой мысли. Кстати о книгах.

В моей комнате их было невероятное количество. Единственное, кроме Ника, за что я действительно благодарна моим родителям, это за огромную любовь к книгам. До того как я пошла в школу меня как и положено научили читать, а после этого я не смогла остановиться. Книжный магазин недалеко от моей школы, был моим постоянным местом обитания. Правда теперь, когда я закончила учиться, неизвестно когда я смогу туда зайти снова.

Я вздрогнула, когда компьютер, который я по своему обыкновению забыла выключить, пропиликал, что у меня не прочитанные сообщения. От Джено.

Geno_@: Чарна все рассказала. Напиши, как придешь:*

Denny_@: Я дома. Откуда она уже знает? P.S.: Ненавижу твои смайлики.

Geno_@: Шутишь, значит все хорошо. Это же Чарна, она узнает, что у тебя неприятности будь ты даже в Африке. Внутреннее чутье. Телефон рядом? Я позвоню?

Я задумалась. Моральная поддержка от бывшего парня, ну в кого я такая жалкая?

Джено, конечно, всегда был моим другом. Задолго до того как мы начали встречаться. Сейчас между нами и осталась только дружба. Иногда я думаю, что и тогда между нами была только она, просто к ней мы примешали взаимное удовлетворение чисто половых нужд. А сейчас он, как и всегда, готов был помочь. Я написала, что согласна и телефон проиграл мелодию звонка.

Я выдохнула и провела пальцем по экрану.

– Алло?

– Денни? Как это случилось?

Голос Джено был взволнованным и немного хриплым.

– Как и всегда происходят такие вещи. Не смогла ничего в воздух поднять, а твои как дела?

На другом конце провода он громко фыркнул и выругался.

– Да я-то тут причем? Мы о тебе говорим! Кого тебе подсунули? Я его уже ненавижу.

Я закусила губу, стараясь не смеяться. Джено всегда был таким. Немного пошлый и всегда заботливый. Он был как Рикки только без кудряшек и глупой ухмылки.

– Младший Стоун. Чарна не рассказала?

Повисла напряженная тишина. Джено был с ним знаком. Когда-то давно еще в школе Джено приторговывал дешевой травкой. Тогда у него возникли большие проблемы с деньгами, а с такой способностью он мог вырастить огромный куст конопли даже на морозе без почвы. Тогда-то его и поймал старший брат Нинет. Сначала Джено просто отдавал ему половину своих доходов, а потом у них что-то произошло, и Джено пролежал в больнице месяц с переломами. Я не имею ни малейшего понятия, как и что между ними случилось, но знаю точно, что тогда Кристофер Стоун отделал его на глазах у людей. А Джено до сих пор не рассказывает о причине.

– Говнюк.

Я прыснула от смеха. Даже и не знала, что в подобной ситуации, это будет то самое слово, которое мне необходимо услышать.

Мы поболтали еще несколько минут, а потом я, завалившись на свою кровать с ярким синим балдахином попробовала почитать. Книга была не особо интересной, ее мне дала Чарна. Она тащилась от любовных романов, про всяких садовников, герцогинь и так далее. Этот был один из тех, что ей особенно приглянулся. Меня он совершенно, сейчас не интересовал.

Вспомнив о случае с Джено, на ум пришла еще одна способность Кристофера Стоуна. В моменты гнева он совершенно не контролировал свою силу. Он был как Халк, только не зеленел, не рос и не был похож на сегодняшнего великана. Когда он злился, его физическая сила росла, и он долго не мог успокоиться. Благодаря этому, я полагаю, его и взяли в охотники. Понятия не имею, мог ли он контролировать эту способность, но само ее наличие заставляло нервничать.

Всего у него пять или шесть активных сил. Это очень много. Из известных мне это его совершенно нечеловеческая ловкость и реакция, в моменты гнева он становился чрезвычайно сильным, а еще, что было просто поразительным для всего этого компота, так это то, что он умел управлять человеческим настроением. Куратор Хенрик как-то заикнулся о том, что если эту способность развивать, то впоследствии можно развить способность управлять человеческими мыслями и поступками. Это было одним из самых жутких моих страхов по поводу него. Я смогу смириться с тем, что он имеет надо мной власть, и я буду выполнять его приказы, но только не прямой контроль над мыслями. Моей головой не будет управлять никто, кроме меня самой.

Остаток вечера я провела, гадая, как теперь круто поменяется моя жизнь. Уже вечером я поцеловала своего брата в щеку и прочитала ему сказку о какой-то нервной говорящей кошке. С чувством, что больше так не будет, я ушла.

Перед сном, натягивая пижамную майку, у меня резко возникло какое-то состояние, как при головокружении. Я села на кровать и почувствовала… возбуждение? Сексуальное возбуждение в гордом одиночестве в своей комнате, в тот день, когда вся моя жизнь разрушилась? Однако факт оставался фактом, это была похоть. Я закусила губу и схватилась за лоб. Да, что со мной происходит?

Наваждение прошло так же резко, как и началось. Неожиданно на меня снизошло озарение. Прямо сейчас в каком-то месте Кристофер Стоун напивался и собирался заняться с кем-то любовью.

Я разозлилась и, почти рыча, ударила подушку. Она жалко скукожилась, и на мятой наволочке остались складки, напоминающие уродливое человеческое лицо.

Моя жизнь разрушена, мои чувства уже не мои. Остается сохранять рассудок. Последнее, что мне остается это постараться сохранить собственные мысли на месте.

Глава 3. Темные подвалы

Это утро могло бы стать самым обычным в моей жизни. Приняла душ, изо всех сил соскребывая с себя весь прошлый день с ареной, Кристофером и моими родителями. На завтрак съела омлет, киви и выпила стакан мятного чая. Я почти забыла, что вчера вечером случилось с моими эмоциями и ощущениями.

Как обычно вежливое холодное «Доброе утро» от папы, когда он зашел на кухню за утренней порцией кофеина. «Как спалось?» с деланым интересом от мамы, столкнулись с ней на входе в ванную. На все это я так же играно и холодно ответила любезностями. Удивительно, какими чужими могут быть люди, живущие под одной крышей.

Телефон запищал и завибрировал, оповещая об СМС. Я залпом допила чай и облизнулась. На этой идеально чистой, стильно оформленной кухне с дизайнерскими стульями и столом, я выглядела как нахохлившийся помойный воробей на красной ковровой дорожке. Мокрые волосы завивались, пижама вся была мятой, а мои босые ноги и вовсе не вписывались в общий интерьер.

На кухню вошла мама, и тихо проговорила, чтобы я надела тапочки. Не то чтобы она боялась, что я замерзну или еще по какой-то причине, просто на нижних этажах дома было непринято появляться в чем-то подобном. Ксена Лерой, например, уже надела брючный костюм светло-сиреневого цвета и заколола наверх волосы. Хотя готова поклясться, еще полчаса назад она лохматая в шелковой сорочке шла чистить зубы.

Я вежливо кивнула и с телефоном ушла в свою комнату. Перед тем как дернуть ручку двери я вдруг задумалась, что беспрекословно только что ей подчинилась. По сути, каждый раз, когда она меня о чем-то просила я не возражала. На душе стало грустно. Теперь подчиняться мне всю оставшуюся жизнь, а у меня, оказывается, и бунта никакого никогда не было. Вернее он был, технически, но ни о чем, что не вписывалось в правила проживания под крышей Лероев, родители не знали.

Я лежала на кровати, уткнувшись взглядом в балдахин, забыв про мокрые волосы. В синей ткани проглядывался замысловатый узор, похожий на морские волны. Раньше, когда я была маленькая, балдахин был другого цвета, кажется желтого. Он так жутко мне не нравился, что в один прекрасный день я прожгла в нем огромную дыру. Родителям сказала, что я тренировалась перед занятием с Хенриком. Соврала, как обычно. Я вообще чаще врала им, чем говорила правду.

Я вспомнила об СМС.

Приподнявшись на локтях, я протянула руку к тумбочке рядом с кроватью. Задев ребром телефона деревянную поверхность с громким звуком, я снова легла головой на отсыревшую от влажных волос подушку. Макушке стало холодно.

Номер, высветившийся в строчке отправителя, был незнаком.

«В 4 не опаздывать. Крис»

Крис? Мне его теперь так называть? Не сенсей, не хозяин, не мастер? В моих представлениях о «шестерках» все было совсем не так.

Вместо этих дурацких вопросов, я написала:

«Помню. Откуда мой номер?»

Ответ пришел через пару мгновений. Шустрый.

«Дали в командном центре»

Я громко выдохнула и прикрыла глаза, яростно стукнув ногой по матрасу. Он знал мой номер, а в командном центре обо мне, наверняка, знали все. Где я живу, кто мои родители, даже круг моего общения. Теперь моя жизнь мне точно не принадлежала. Я подозревала, что рано или поздно настал бы тот момент, когда я должна бы была дать ему номер. Но я надеялась, что этот момент настанет в какой-то более контролируемой среде. Ну, или, по крайней мере, по моему согласию.

Я взглянула на часы времени был вагон, но я все равно решила одеться побыстрее, чтобы улизнуть из дома.

Я надела черный лифчик, трусы с каким-то динозавром, уж и не знаю, в каком состоянии я их купила. Следом натянула любимые джинсы серого цвета, а наверх большущий балахон фирмы Найк, последнее, что купила с мамой вместе, пару лет назад. Правда стоит упомянуть, что она просто подвозила меня от школы. Сам магазин находился в торговом центре, где она купила себе пару колготок, потому что у нее поехала стрелка. Нет, от недостатка одежды я не страдала, просто так получилось, что я никогда не ходила с мамой в магазин вместе. Вообще никогда. Мы мало времени проводили наедине. Сомневаюсь, что она помнит по имени хоть одного из моих друзей. С некоторыми я знакомила ее, бывало, раза по четыре за год. Отец в этом плане был даже более осведомлен, в основном потому, что его выводило из себя их нахождение в нашем доме.

На улице было довольно прохладно, хоть зима в этом году и не отличалась дикими морозами. Снега было совсем чуть-чуть, так что самое оно для плаща болотного цвета и пары зимних кроссовок. Я не знала, куда меня потащит этот парень, поэтому оделась как можно комфортнее и удобнее.

О Крисе я вообще имела довольно скудное представление, пестрящее лишь общеизвестными фактами и моими собственными домыслами. Я знала, что у него зеленые глаза и ему двадцать один, а еще у него есть младшая сестра Нинет и отец Освин. Собственно на этом моя информация о нем исчерпывала себя.

Постояв напротив зеркала, придирчиво разглядывая одежду, я поняла лишь одно – в таком образе он вряд ли захочет меня насиловать. Да уж на мастера искать плюсы я не тянула.

Машину мне подарили еще на шестнадцатый день рождения, поэтому проблемы доехать до того завода не возникало. Я села в свой старенький Форд и повернула ключ в замке зажигания. Машина завелась, и я тронулась с места. Обычно, когда я ехала в ней, то из магнитолы играла какая-нибудь музыка. Я очень любила музыку. Была бы моя воля, я бы слушала ее постоянно, но проблема заключалась в том, что сейчас я почему-то совершенно не хотела слушать ничего. Чарна говорит, что если у меня пропадает желание трясти головой под любимые группы, то у меня все действительно хреново. Ну что же, в данный момент все было очень хреново. Наверное, ее теория не такая уж и не обоснованная, как я считала раньше.

Найти нужные ворота труда не составило. Меня нес к ним как будто внутренний маячок, хотя я была тут всего раза два за всю жизнь. Как будто кто-то установил GPS мне прямо в голову. Я припарковала машину и стала ждать. Примерно через пятнадцать минут, глубоко затягиваясь сигаретой, оттуда показался Кристофер.

Он щурился на закатном солнце и выглядел очень усталым. На нем была большая синяя куртка, а из-под нее выглядывал балахон. Интересно, мой сегодняшний выбор одежды, как-то связан с ним? Теперь я смогла рассмотреть его подробно. Он был высоким, даже более обросшим щетиной, чем вчера с непослушными торчащими в разные стороны волосами. Не-до-рок-звезда.

Я даже бы могла назвать его симпатичным или привлекательным, но из-за моей ненависти я решила зациклиться на недостатках. Крупный уродливый шрам на шее. Пока это были все мои успехи, которые и успехами назвать трудно. Ведь и у меня имелись шрамы, в основном, правда, на ногах.

Я вылезла из машины и пошла к нему. Кое-где я оскальзывалась, на полузамерзших лужах. Пальцы стало подмораживать, и я засунула руки в карманы на куртке.

Рядом с Кристофером я выглядела карликом. Видимо, высокий рост у них был семейной чертой. Примерно, как у моей семьи высокомерие.

Он глубоко затянулся и отправил бычок в еще не замерзшую лужу, собравшуюся в борозде от здоровенной шины. Раздалось шипение и, кажется, только в этот момент он обратил внимание на мое присутствие.

– Так ты телекинетик? – он искоса взглянул на меня и снова отвернулся.

Я опустила голову.

– Видимо была.

Он усмехнулся.

– Будь моя воля все, что ты бы делала, так это убиралась у меня в доме и готовила еду. Могла бы даже применять свои штучки, но дело в следующем. Тебя приписали к моей выездной группе и к прикрепленным к нам новичкам. Вопросы?

Я приоткрыла рот. Я ведь «шестерка», какая к черту выездная группа?

– Приписали?

Он достал еще одну сигарету, и уже через мгновение в воздух поднялась извитая струйка дыма. Сколько же этот паровоз курит?

– Да именно. Считают, ты полезна под моим контролем. Скажу сразу, это не так. Ни новички, ни ты не вызываете у меня ни грамма радости.

Я разозлилась, хотя возможно зря. В любом случае к роли безвольной дурочки нужно будет какое-то время привыкать.

– Видимо в отличие от вчерашней девушки и алкоголя.

– Что? – Кристофер резко выдохнул.

Он был искренне удивлен, что для него мне казалось вообще не свойственно. Его глаза бегали из стороны в сторону, фокусируясь на моем лице, он был явно взбешен. Кристофер будто пытался просверлить во мне дырку, а я невольно отступила на шаг назад. Это его оживило. Он вплотную подошел ко мне, от него резко пахнуло табаком.

– Не смей копаться в моей голове, поняла, сука?

Я не нашлась, что ответить и испуганно кивнула. В голове начала пульсировать боль. Сложилось ощущение, что это связь наказывает меня. Знать бы еще – за что? Будь моя воля я бы вообще к тебе не подходила, урод гребаный.

Только что он был абсолютно спокоен, но тут же перешел на ругательства. В голове я прокрутила вчерашний разговор с Джено, который рассказывал мне про то какой отвратительный младший Стоун. В данный момент, я была, абсолютно согласна с его мнением.

Его резкая смена настроения, отбила мое желание куда-либо с ним идти, но выбора не осталось.

Больше мы не говорили, он молча курил и смотрел куда-то совершенно в другую сторону. Радовало только то, что меня не одну бесила эта ситуация с результатами отбора. Правда, из-за треклятой связи единственное, что мне сейчас хотелось – это помогать ему.