Текст книги "Макс Суров. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Александра Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Макс Суров. Второй шанс

Глава 1 – Он

Все началось в один солнечный день, каких в то лето было много. Дожди лили редко, отчего поля, находящиеся неподалеку от городишка, такого же маленького, как и число жителей, живущих в этом городишке, высыхали, не давали нормального урожая, хотя, сейчас почти никто ничего и не выращивал. Невозможно было смотреть на урожай, уничтоженный ярчайшей звездой. Конечно, были и те, кто устроился в тени под высокими елями, и дубами – была здесь одна роща, которую когда-то засадили сами жители этого городишка. Специально, надо сказать, засадили. Но именно в том месте, где сейчас располагались дома, хотя, правдивей будет назвать это целыми особняками, богачей. В то время приезжих забирали прямо с вокзала, обещая высокие и частые оклады за «простую» работу. На самом-то деле, работа и впрямь была простой – посадка деревьев (и в жару, и в холод), перекопка земель, строительные работы, вроде заливки фундамента под эти самые особняки. Конечно же, оклады были маленькие и редкие – платили копейки, а, когда у рабочих появлялись вопросы, богачи быстро «отмазывались» тем, что рабочие, оказывается, официально не устроены и находятся в городе без каких-либо документов – незаконные приезжие – полиция моментально хватало их и, за небольшую «доплату», заставляла замолчать. Думаю, не стоит уточнять, как именно они заставляли их молчать. После таких отборных… заставлений… никто не сопротивлялся участи. Многие уезжали на первом же поезде с копейками в карманах. Остальные же устраивались обратно и продолжали терпеть унижения.

В этом самом городке было не все так плохо, особенно, если учитывать тот факт, что недалеко от городишка, помимо полей богатых и бедных, находился военный лагерь. Хотя, язык не поворачивается назвать эту базу с промышленным оборудованием, лагерем. Работало на ней, официально, триста пятьдесят человек, но были и простые солдаты, которых нанимали с тех же вокзалов. На самом деле, нужно это было лишь потому что на эту самую базу частенько свозили оборудование, которое списывали – старое, нерабочее, конфискованное и так далее. В общем, вместо официальных служб, они немного дорабатывали «старье», и перепродавали. Государство в эти места не заглядывало, поэтому им, по большей части, было плевать. Если же человек с высоким званием сюда и заглядывал, то только за тем, чтобы получить очередную «премию» за посещение незаконного пункта переработки, и перепродажи.

Именно на этой базе начало все. Началась история городишки. Началась история многих жителей. Началась история великого взрыва, который позже прозвали биовзрывом, или великим концом. Началась и история простого парнишки, который в день начала этой истории шел по городу в черной кофте с капюшоном, который скрывал лицо. Длинные рукава покрывали руки, а черные джинсы скрывали остальное тело, не считая ног, которые также были защищены военными сапогами, не сказать, что слишком огромными, но и не слишком маленькими. Простой мальчишка сказал бы, что в таких кросс не пробежишь, а взрослый мужчина подумал бы, что в них ноги не замерзнут, да и гвоздь вряд ли пробьет без труда. Женщина бы сказала, что выглядят они не модно, да и странно, для такого-то времени, ведь «такую» обувь никто больше не носит. Даже военные переобулись в кроссовки, спортивные, сотканные из наноткани. Вообще такую ткань открыли семь лет назад, после чего из нее начали делать все. Появились и первые классы оборудования, одежды солдат, примочек. К примеру, простой солдат наделялся лишь шлемом с использованием наноткани и биовставок. Такой шлем позволял замечать любой шум через стену даже старого кирпичного дома, прослеживал собственный пульс и указывал самый короткий путь к выходу, или же входу. Вот такой шлем получил класс «вепрь» (самый простой прибор из наноткани). А вот какой-нибудь солдат особого подразделения уже носил костюм из наноткани. Такой тратил много ресурсов, поэтому его выдавали лишь тем, кто действительно был способен поразить цель. Костюм был способен защитить владельца от пуль малого калибра, заменяя тяжелый бронежилет, использовал функцию хамелеона, позволяя скрывать практически в любых условиях. Такой вот костюм относили к классу «вепрь+» (улучшенное оборудование для ведения боевых действий в любых условиях).

Парень, что шел по дороге в солнечный день, казалось, совсем не обращал ни на что внимание. Он шел прямо, смотря себе под ноги. Справа и слева его обходили прохожие, старались также не обращать на него никакого внимания, иногда даже обходили стороной. Но никто не решался задеть его, подразнить, или усмехнуться над ним. Возможно, потому что он казался угрюмым и опасным типом, но, скорее всего, потому что аура этого паренька распространялась по всей улице, и люди чувствовали не простой страх рядом с ним. Нет, эта аура была реальной. Она веяла в воздухе, всем проходящим мимо говоря, чтобы держались подальше. Аура смерти! Да, от паренька пахло смертью, буквально несло ею! Трудно сказать, что он делал, где был. Одежда была чистой, но, возможно, он переоделся, а вот все его тело, перекрытое этой самой одеждой, как раз покрыто кровью убитого врага, или врагов…

Парень шел, смотря себе под ноги. Он не обращал ни на кого внимания. Все потому что его вновь захлестнули воспоминания. Как же не хотелось возвращаться к тому лету одиннадцать лет назад. Казалось, пареньку тогда было всего девять лет, что могло произойти в столь юном возрасте. Но именно в то лето и случился ужасающий случай, после которого военная база ненадолго перестала отвечать на сообщения своим покупателям, все электричество на которой отключилось, а военные «пропали без вести», в том числе и отец этого самого паренька…

1

В тот день Макс Суров бегал вокруг отца, кричал что-то, постоянно улыбался, смеялся, хватал отца за руку, тащил его куда-то. Дело было простое – отец пообещал взять паренька к себе «на работу». А работал он, как ни странно, простым солдатом на той самой военной базе. Максу было всего девять. Исполнилось пару дней назад, вот отец и ляпнул по случаю, что возьмет мальца к себе. Глав в тот день на базе не было, а простые солдаты не обращали на Стэнли Сурова никакого внимания. Он не обладал никакими качествами солдата, поэтому ни разу не отправлялся на вылазки, как это делали его «соседи по комнате». Главы отрядов сразу сказали мужику, что он будет сидеть на базе, и чистить обувь остальных солдат. Денег в семье было мало, поэтому Стэнли согласился. Конечно, после пяти лет на войне, он не собирался чистить чью-либо обувь. А не обладал он никакими качествами солдата как раз из-за войны, на которой и провел добрые пять лет жизни. В один день прямо перед его глазами погиб близкий друг, после чего, взяв в руки автомат, все тело его начинало стрястись – он просто не мог выполнять свой долг. Но даже это смогло помочь ему – из-за дрожи и неспособности выполнять свои обязанности – Стэнли отправили домой, к семье. Дали жалкие тридцать тысяч, и предложили работу на той самой базе, но предупредили, что никаких поблажек ему не будет – если возьмут, то возьмут. Если нет – пускай ищет что-то другое. На самой базе его никто не гнобил. Солдаты знали, что Стэнли служил, и уважали его за это. Не все, но многие. Остальные же обходили мужика стороной, хотя бы потому что Стэнли был двухметровым амбалом с доброй улыбкой, и большим сердцем.

В тот день Стэнли всерьез взял своего сына Макса на базу. Их пропустили у главного поста – старенький форд пересек красную полосу на земле, и ворота снова закрылись. Он припарковался в самом дальнем месте, как делал всегда. После чего вытащил ключ из зажигания, и взглянул на сына.

– Помнишь, о чем я тебе говорил? – Стэнли серьезно взглянул на сына, даже с опаской, ведь его сорванец любил вытворять всякую ерунду, особенно в местах, куда попадал впервые.

– Да, папа, – вздохнул младший, скрестив руки на груди. – Может, уже пойдем?

– Повтори мои слова, и мы пойдем.

Макс издал такой громкий вздох, что даже снаружи он был бы слышен кому-то из мимо проходящих, если бы такие были.

– Не отходить от тебя на большое расстояние. Не трогать ничего интересного. Не ломать ничего. Не разговаривать с солдатами без нужны. Не дурачиться.

– Молодец. А теперь идем, не хочу опаздывать. Когда я буду разговаривать с начальником входа, ты молчи, понял?

– Да, папа.

– Хорошо.

Они вышли из машины, и направились к главному входу. На посту там сидел самый настоящий мертвец – мужик в возрасте, с лишь одним глазом, металлической левой рукой, на коляске. Его на базе в шутку называли ангелом этого места, ведь он также был на войне, и вернулся далеко не целым. Ни ног, ни левой руки, даже глаз его вычистили штыком во время допроса на войне, когда он попал в плен, из которого, слава, успели спасти.

– Кто идет?! – спросил он серьезно, сжав правую руку в кулак.

– Это я, Скотт. Я тут со своим сыном, ничего ж не будет, если он со мной сегодня походит.

– А, Стэнли, ты? Глаз начинает подводить со временем, – усмехнулся ангелок базы. – Хорошо-хорошо. Сегодня никого из главных, только смотри, чтобы он ничего не натворил, иначе быстро доложат – таких крысят у нас навалом – травить замучаешься.

– Хорошо, прослежу за ним. А ты сходил бы к врачу.

– Ага, схожу, – усмехнулся Скотт, похлопав по своим коленям, ниже которых ничего не было, лишь оборки ткани.

Оба посмеялись, и Стэнли со своим сыном пошли дальше. Следующие десять минут они шли по длинному коридору, и отец рассказывал о каждой двери, что оставалась позади.

Вот, слева – комната с костюмами химзащиты. А справа – комната с боевой броней для тренировочных вылазок за город, в леса, которые росли в десяти милях. Там действительно было хорошо устраивать «игры» с травматическими ружьями. Которые добавляли реалистичности такой вот тренировке в стрельбе друг по другу.

А сейчас они прошли комнату с теми самими ружьями, травматическими, всегда заряженными, на случай внезапной тренировки, которые, действительно, начинались внезапно. Сегодня, как уже говорилось, главных задниц базы не было, а, значит, и тренировок не будет… скорее всего.

А теперь слева показалась комната с настоящими наработками класса «вепрь+». Здесь лежали списанные костюмы из наноткани, списанные силовые перчатки, которые увеличивали силу удара владельца в несколько раз. Стэнли огляделся, и заглянул внутрь, закрыв дверь изнутри. Он знал, что тут установлена камера, но на стене справа была панель, которая давно уже была вскрыта самими солдатами. Стэнли ловко отключил рычажок, и камера отрубилась – техники перевели многие камеры базы в автономный режим, дабы вот так отключать их по одной в каждой комнате. А задницы этой базы привыкли, что камеры «барахлят», и уже перестали посылать людей на их починку, ожидая, что через пару минут камера снова заработает.

– Смотри, это броня из наноткани, – показал поношенный костюм сыну солдат. – Он и сейчас работает, но нужно немного подлатать эту вещицу.

– А что с ней сделают потом?

– Потом перепродадут на черном рынке, и мы с тобой получим очередной оклад с этого, и со всех остальных костюмов. Вот так и зарабатываем.

– А ты помогаешь их чинить?

– Да, иногда. Я немного разбираюсь в наноткани. На войне нам провели краткий курс о броне, дабы быстро выводить солдат противника, вдруг что.

– Класс!

Следующая комната, в которую они вошли, оказалась комната с оборудованием «вепрь». Здесь отец показал сынишке всякие часы с камерами, недавно созданные отмычки, наборы бойца и другую фигню, которая не смогла заинтересовать Макса. Выйдя из помещения, паренек уже вздохнул, потому как коридор кончался, и совсем скоро они должны были войти в кабинет отца, маленький и неудобный, где совсем нечем заняться. Стэнли именно туда и направился, держа сына за руку. Внезапно, Макс заметил еще одну комнату. Она также была открыта.

– Пап, а что здесь? – почему-то, именно это место манило Макса, буквально говорило – «подойди ко мне, войди в меня, осмотри все внутри меня!»

– Эта комната с вооружением класса «зверь» и «зверь+» (класс «зверь» шел сразу после класса «вепрь», соответственно, созданные здесь «приборчики» были куда круче даже того самого костюма из наноткани).

– Ого! Я слышал, класс «зверь» настолько крут, что только профессионалы своего дела могут использовать что-то такое. Мы же войдем? Ну пожалуйста! Прошу!

– Нет. Туда нам вход заказан. Тем более, камеры там со всех сторон. Если войдем, то нас сразу заметят, а я не имею права туда…

Но Стэнли так увлекся своей речью, что не заметил, как Макс выскользнул из его хватки, и уже направлялся ко входу. Совсем чуть-чуть, и он бы уже оказался внутри, но отец вовремя схватил мальца за руку, снова.

– Ты меня слышал?! – нахмурился Стэнли. – Туда вход запрещен. Ты хочешь, чтобы меня уволили, и мы остались без еды и средств выживания?!

– Нет, прости, – Макс поник, послушал отца.

– А теперь идем в кабинет. Там проведем часть дня, а потом поедим. Попробуешь еду солдат.

– Думаю, она не лучше еды мамы.

– Ох, да, – засмеялся Стэнли. – Здесь еда гораздо хуже – твоя мать прекрасно готовит.

Так прошло много времени. Макс сидел и скучал. Он ходил по кабинету, и вздыхал. А затем, в один момент, заметил, что отец уснул. Это была прекрасная возможность! Правда, он знал обо всех этих камерах, и не хотел подставлять отца, ведь его работа, действительно, тянула всю семью. Мать, Кэрол Суров, не могла работать после травмы рук. Точнее, обе руки она обожгла себе, когда в детстве вытащила своего сынишку из огня – дом, где они или раньше, почти полностью сгорел. Пока Стэнли ехал с работы, она позабыла о собственной безопасности. Макс тогда еще даже ходить не мог, отчего его пришлось вытаскивать из кроватки в дальней комнате. Кэрол сожгла себе обе руки, и теперь они были покрыты ужасающими на вид ожогами, шрамами. Конечно, готовила она после того случая медленно, но, многие говорят, что именно благодаря этой медлительности, ее блюда считают лучшими блюдами во всем городе. На последней выставке еды Кэрол заняла первое место и, с улыбкой на лице, поднялась на стол, куда ее пригласил мэр городка, рядом с которым стоял офицер полиции. На нее укоризненно, с завистью смотрела Стефани Роджерс, которая победила в прошлом году. Она считала, что в прошлый раз победила своими силами, а в этом году просто неверно выбрала блюдо. Но все в городе знали, что, на самом деле, Кэрол просто стало плохо в прошлом году, и она не могла сосредоточиться. Сама она об этом не говорила, но, когда люди попробовали ее торт, сразу поняли, что женщина серьезно устала, отравилась, или по какой-то другой причине, не важно какой, отвлеклась от готовки, и это не ее вина.

Выйдя из кабинета, Макс лишь подошел к металлической двери, которая до сих пор была приоткрыта, и снова вздохнул. Как же хотелось войти внутрь! Но, по словам отца, его мгновенно заметят камеры, и будут проблемы. Не у него. А у Стэнли. А затем у него. У его семьи. У всех. И все из-за какой-то любознательности девятилетнего мальчишки. Вот он уже развернулся, отошел на пару метров, а затем все же вновь вернулся к двери. Проделал то же самое несколько раз. В один момент он вспомнил, что видел специальное устройство для слежения в другой комнате. Добравшись до комнаты с оборудованием класса «вепрь», Макс вошел внутрь, и хотел уже подбежать к столу, как вдруг замер. Он вспомнил, что его отец выключал камеры, но мальчику было все равно, что именно он переключает на стене, отчего сейчас варианты моментально закончились.

Вновь выйдя из комнаты, Макс потерял всякую надежду взглянуть на такое крутое оборудование профессионалов военного дела. Как вдруг судьба решила все за него. На всей базе просто выключился свет. Макс испугался, даже не того, что все потемнело, а, скорее, того, что раздался гул сигнализации, такой громкий, что мальчик закрыл уши руками. Он побежал в кабинет отца, но остановился. В голову его пришла мысль, что теперь он мог войти в комнату с тем самым оборудованием. Немного подумав, он заметил, как дверь кабинета отца открылась. Макс нырнул в комнату с классом «зверь» и «зверь+», затаился. Он слышал, как Стэнли прошел мимо, слышал, как тот звал сына.

«Он поищет меня пару минут, а потом я уже сам выйду», – думал Макс, радуясь собственной победе, пускай достигшей не его силами.

Обернувшись, он огляделся. Сигнализация в комнате также орала, а лампочка вертелась, каждое второе мгновение освещая помещение ярким красным светом. Затем снова тьма. Затем снова свет. В это второе мгновение Макс и подошел к столу. Глаза его тут же округлились. Он заметил небольшой контейнер с тремя цифрами – кодовым замком. Конечно, кода он не знал, но, стоило лишь прикоснуться к контейнеру, как ему в голову ударило что-то очень мощное. Макс буквально отлетел от стола, а очнулся уже в ярком помещении. Вся комната загорелась. Огонь полыхал на стенах, на полу, добрался до потолка. Почему-то противопожарная система не работала, но было совсем не до этого. Макс попытался подняться на ноги. Он чувствовал, как все тело ломило. Было ощущение, что на него упал старенький форд его отца, да еще и не один раз. Приложился так, что задел все косточки паренька. Но на ноги он все же поднялся. Кое-как подошел к столу и удивленно осознал, то контейнер раскрылся. Внутри лежала одна, всего лишь одна, перчатка черного цвета. Выглядела она не как боевой костюм, или шлем для наблюдения за местностью и собственным здоровьем. Простая перчатка, сотканная из, будто бы, нитей, настолько тонких и крепких, что Максу показалось – рука будет просвечивать через эту перчатку. Но, чтобы это проверить, нужно ее надеть и примерить. Как же хотелось это сделать. Мальчик полностью забыл об огне, о том, что его ищет отец, забыл о слабых мыслях – почему же солдаты еще не сбежались на дым, на огонь, бог знает, куда он успел распространится. Никого в комнате не было, кроме девятилетнего паренька. Никто за ним не наблюдал. Никто ничего не говорил. Но Максу казалось, что ему кто-то или что-то шепчет на ухо: «надень ее»; «я знаю, что ты хочешь надеть ее»; «я знаю, что ты хочешь ее надеть»; «ну же, вперед, мальчик».

Макс набрал полные легкие воздуха, и схватил перчатку.

2

Парень в черной кофте, черных джинсах, в больших, даже слишком, ботинках с военной базы, дошел до перекрестка, откуда дорога вела к главной центральной улице, к торговой площади, и к вокзалу. Именно туда он и направлялся – к вокзалу. Как же хотелось покинуть этот сраный город. Воспоминания наконец отпустили, головная боль прекратилась. Боже! Прошло уже одиннадцать лет! Все уже все забыли! Но не он… он не мог забыть, как жизнь изменилась в один миг, простой миг из жизни, каких было много, слишком много, наверное. Парень повернул налево, и двинулся к дороге, на другой стороне которой уже горел зеленый свет, яркий свет светофора. Он прошел уже полпути, как вдруг услышал детский смех. С каких-то пор именно детский смех, детский плач ему слышится слишком уж пронзительно – словно ребенок находился не где-то вдали, а прямо у уха, и орет со всей силой, набравшись духу! Парень обернулся, и заметил девочку, что выскочила на дорогу, пытаясь догнать свой мяч. На той стороне светофор показывал запрещающий сигнал, но маленькой девочке было плевать, она была глупой. Плевать было и грузовику… нет – огромной фуре, что тянула за собой несколько прицепов, закрепленных друг за другом. Водитель, похоже, попивал кофеек, и не заметил маленькое препятствие, что скрылось в тени носа смертельного грузовика, который был способен раскатать девочку не то что в лепешку – в мусор! Такая махина не оставила бы и костей – размазала бы маленькое тельце невинного ребенка по асфальту, а затем поехала бы дальше, подумав на простую кочку. И лишь мяч поскакал бы дальше.

До столкновения оставались считанные секунды, и парень сам не понял, как кинулся под смертельное авто, пытаясь спасти ребенка. Он присел рядом с девочкой за мгновение до удара, а ведь между ними всего лишь мгновение назад было больше тридцати метров! Парень направил на грузовик руку, будто бы говоря ею – «остановись, или я тебя заставлю!» Второй рукой он обнял девочку, надеясь, что это поможет. В последний миг перед, казалось, неминуемой смертью, рука паренька зашипела, засветилась. Кофта не смогла скрыть ярчайшего света. Под ней же творилось нечто – перчатка, та самая, с военной базы, сжала руку владельца настолько, что вены запульсировали на запястье правой руки. Но они не просто запульсировали – они покраснели. Краснота эта прогналась по всей правой руке, вернулась к перчатке, и черный цвет ее, казалось, стал еще более насыщенным.

В момент столкновения грузовик встретился с выставленной рукой простого человека, но не смог сдвинуть эту самую руку и на дюйм. Вместо этого «нос» огромного монстра на колесах смяло так, что кабина вскоре превратилась в хлам, а водитель остался жив только благодаря высокому положению. Прицепы же, из-за резкого торможения, развернулись в разные стороны, слетели с петель, и полетели влево и вправо на тротуары. Люди разбежались в стороны, охая и ахая. Обошлось без жертв, не считая огромной стоимости того, что вез грузовик. Изображение на прицепах означало лишь одно – доставка в государственный цех обработки стали. Другими словами – груз был очень ценным. Достаточно ценным, чтобы загнать того, кто уничтожил этот груз в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

Когда пыль осела, парень, наконец, поднял голову, осмотрелся, и понял, что натворил. Рядом с ним стоял огромный грузовик, кабина которого теперь не подлежала ремонту. Внутри сидел водитель, отключившийся от резкого удара о баранку. Люди сбежались к дороге, и ужаснулись. Они достали телефоны, начали снимать. Но никто из них не радовался, не хвалил спасителя. Все они отстранились, даже не подходили к парню, чтобы оттащить от него девочку, которая, похоже, прибывала в жутком стрессе, как и многие другие, увидевшие сие зрелище.

Парень понял, что произошло, осознал в момент, когда мозг снова начал рассуждать, как и должен. Он не в первый раз проделывал такое. Контролировал ли он сие действие – да. Но вот дети… он не мог не спасти эту девочку. Не мог не спасти того мальчика на прошлой неделе, после которой «еще одного гибрида МОНТЭК видели на улицах города, и теперь полиция разыскивает «монстра», дабы уничтожить его».

Этот самый термин – гибрид МОНТЭК, означал неудавшийся эксперимент с новым оружием человечества. Государство твердило, что все будет хорошо, но как же люди ошибались, подписывая разрешение на введение первых моделей в их небольшой городок. Как выяснилось, роботы должны были защищать людей от убийц, террористов, и так далее. Они действительно нападали сразу, как только замечали оружие в руках напавшего в магазине, или темном переулке. Замечали оружие за много кварталов, просматривая камеры в реальном времени, и почти мгновенно настигали нужного места, благодаря хорошей гибкости и костюму из биометалла (созданного искусственно), и наноткани. Проблемы же начались спустя год. Роботов сильно помотали наглецы и прочие придурки. Закидывали их бутылками, камнями, после чего убегали. В итоге получилось так, что один работ вышел из строя, и начал расстреливать обычных людей. Остальные, видя действия своего сородича, приняли новую задачу – решить конфликт. Своего «собрата» роботы убить не могли, а это значило, что решить проблему необходимо было с другой стороны – избавившись от другой части населения.

Роботов уничтожили на следующий день, но они успели убить более трехсот человек, может, даже больше, но в новостях упомянули именно о трехстах жертвах роботов-убийц. С тех пор все механизмы были запрещены в городке.

Парень, чья история и сейчас продолжается, не мог не появляться в городе. Когда-то у него здесь была семья – любящая мать, которая славилась лучшей пищей в городе, отец – солдат, который, пускай и не сражался, казался сыну потрясающим супергероем, как обычно и бывает. Но в тот день, одиннадцать лет назад, жизнь паренька изменилась. Жизнь Макса Сурова изменилась…

Снять перчатку он может лишь на час, или два в день. После, рука начинала ныть, вены вздувались, а сердце стучало так, как будто хотело выбраться из костяных решеток – ребер, и сбежать куда подальше о такого никчемного владельца, как Макс Суров. Перчатка еще в тот день, на базе, которая «магическим образом» загорелась, выбрала его хозяином. Нужно отметить, что эта перчатка была прототипом тех самых будущих роботов, но не использовали ее лишь потому что перчатка буквально убивала любого, кто ее касался. Военные сдались, и решили ее уничтожить, но солдаты не были так просты – они знали, что любое оборудование класса «зверь» и тем более «зверь+» можно продать за огромные деньги! Настоящее богатство, после которого можно и вовсе не работать много лет подряд, не всю жизнь, конечно, особенно учитывая то, сколько такой вот человек будет тратить в день.

Но вот Макс… он выжил. Макс Суров смог преодолеть энергию перчатки, смог покорить ее, пускай теперь и не может отделаться от нее. Из-за нее жизни у него не осталось. База та и впрямь сгорела. Огонь появился после касания перчатки неуклюжими детскими ручками, которые все и испортили. Отец и многие другие в тот день погибли, и Макс всегда будет винить лишь себя в том, что произошло. Мать его, как он слышал после, сошла с ума. Конечно, ее можно понять – отец погиб на базе, наполненной взрывчатыми веществами, а сын пропал. Он отправился на базу с отцом, так что не трудно было догадаться, что она думала о том, что Макс тоже погиб той же смертью, что и муж. Ее отправили в психиатрическое отделение, откуда она так и не вышла. Макс не вернулся домой. Он знал, что его ищут… искали. Они не нашли тела, и решили искать мальчика. Стоило увидеть перчатку, как все стало бы ясно, а без нее парень ну никак не мог. Он хотел как-нибудь сообщить о себе матери, но понял, что лучше уже не будет, и отложил эту затею на потом… навсегда на потом!

Сама перчатка обладала удивительными свойствами. Она не только усиливала тело владельца в несколько раз за мгновение, она также была способна перераспределить энергию тела в одно место, что и произошло во время спасения девочки с мячом. Перчатка также усиливала регенерацию, и позволяла профессионально стрелять из одноручного оружия, самостоятельно наводясь на цели, стоит лишь держать оружие в руке, и вовремя нажимать на спусковой крючок. Не стоит говорить и о встроенных функциях, их слишком уж много, и многие из них просто бесполезны, это ведь все же разработка.

Парень осмотрелся. Он понял, что люди испугались, осознали, с кем столкнулись. Тут же он услышал и шептания, даже открытые монологи уже вслух.

«Этот тот монстр»

«Я видела его по телеку!»

«Это ведь он!»

«Еще один гибрид МОНТЭК»

«Надо позвонить в полицию, пока он не убил эту девочку»

Макс не стал дослушивать все эти бредни. Он понимал, почему люди его боятся… именно боятся! Он не хотел проблем ни себе, ни кому-либо другому, поэтому он решил ретироваться. Поднявшись на ноги, он снова нацепил капюшон, скрыв свои коричневатые волосы, серые глаза под тенью ткани, и направился прочь с улицы. Люди же продолжали шептаться, вели камеру за ним, снимали все, что может пригодиться. Макс понимал, что после таких съемок, его точно раскроют, а мать, если у нее есть телевизор, увидит, и, возможно, узнает своего выродка, который испортил ее жизнь, свою, и жизнь своего отца… который уничтожил их семью простой протянутой рукой!