Текст книги "Все дороги ведут в загс"
Автор книги: Александра Авророва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
– Лен, ты куда пропала? Не хочешь отвечать? Дело твое. Только не говори потом, что тебя не предупреждали. Бери своего Славика, я его не трону. И Марина, могу поручиться, тоже.
– А Марины я и не боюсь, она против меня не потянет, – честно сообщила Лена. – Я боюсь только тебя. Спасибо, Майка. До встречи.
Глава 2. Долгожданная встреча
Оля и Игорь Карповы ехали к Юрским на собственной машине, и иногда Оле казалось, что на метро было бы быстрее, да и безопаснее. Разумеется, десять лет назад, при покупке, «Жигуль» вызывал куда более приятные эмоции, однако годы никого не красят. Игорь, похоже, с подобным утверждением не согласен. Наоборот – он привязывался к автомобилю все больше и больше, холил его и лелеял, словно это была не куча металла, а постаревшее домашнее животное, выгнать которое – преступление. Например, кот Гришка. Оля не в силах была относиться к «Жугулю» и Гришке одинаково, но мужа не осуждала. Он доволен, и слава богу. В других руках машина давно развалилась бы, а у Игоря еще бегает. Золотые у Игоря руки! Работал бы не инженером, а механиком, обогатился бы в момент. Хотя инженер он не менее хороший, чем механик, и его в институте ценят необыкновенно. Просто оклады бюджетников придуманы государством специально с целью выявить наиболее бескорыстную часть населения. Игорь к ней и принадлежит, хотя, чувствуя ответственность за семью – как-никак, двое детей, – в свободное время халтурит в автосервисе. У Оли иногда просто сердце разрывалось, когда она вспоминала, какой воз он тянет на своем горбу. Ее учительской зарплаты хватало на пару походов в магазин, вот и приходилось вкалывать бедному Игорю. Он не жаловался, не имел такой привычки, но иногда возвращался страшно бледный, а недавно даже потерял сознание. Вот тогда Оля и запретила ему выходить в ночную смену. Ей это удалось с большим трудом, в основном с помощью нехарактерных для нее слез и настойчивого повторения фразы: «Если ты попадешь в больницу с переутомлением, как же мы будем жить?»
Деньги, деньги, чертовы деньги… Почему никогда не удается откладывать – ведь иногда Игорь приносит солидные суммы? Она, Оля, плохая хозяйка. Безалаберная. Сколько раз давала себе слово записывать расходы? Но при одной мысли становится тошно. Постоянно держать в голове дебит-кредит вместо того, чтобы радоваться жизни – ну, не получается! А расплачивается за ее легкомыслие муж. И вот теперь, когда ему представился, наконец, шанс обогатиться, не изнуряя себя, мешает дурацкое и чисто формальное препятствие. Но его можно преодолеть, обстоятельства сложились на редкость удачно!
– Игорь, – настойчиво произнесла Оля, – если ты сам не хочешь поговорить с Юрским, это могу сделать я.
– Не вздумай. Я говорю серьезно! Я уже в том возрасте, когда человек способен позаботиться о себе сам.
– Я тоже так полагала, но теперь сомневаюсь. Смотри, как здорово! Юрский никогда не появлялся на наших встречах, Светочка всегда приходила одна. А сегодня мы, как нарочно, собираемся у них и, конечно, его увидим. Удивительно подходящий случай обратиться к нему с просьбой.
– «Никогда не прости, в особенности у тех, кто сильнее тебя», – процитировал муж.
– Да, но там дальше – «сами предложат и дадут». А этот тип не предложит, можешь не сомневаться!
– Вот именно. Не хочу унижаться перед человеком, которого не уважаю.
– Ты ведь с ним не знаком. Может, очень достойный человек.
– Не верю, чтобы в наши времена достойный человек мог сделать политическую карьеру. Юрский, как, впрочем, и его партия, сутяга и краснобай. Вечно они судятся по мелочам, чтобы вызвать к себе интерес. А на страну им плевать.
– Да какое тебе дело до его отношения к стране? – возмутилась Оля. – Важно то, что он может тебе помочь. Партия, видите ли, не устраивает! Так тебе же в нее вступать не предлагают.
– Давай прекратим этот бесполезный разговор. Все равно никто никого не убедит. Я решил твердо. А деньги… заработаю столько, сколько нужно.
– Перестань! Ты и так на пределе. Ладно, обойдемся. Да и хватает нам, честное слово! Не знаю, с чего это меня вдруг повело. Просто обидно, что такой шанс будет упущен…
Оля глянула в напряженное лицо Игоря и срочно сменила тему.
– Посмотрим, наконец, на Светочку в домашней обстановке. Вот тебе классический пример чеховской Душечки! Она прямо-таки растворилась в муже. Никаких собственных интересов у нее, похоже, не осталось.
– Здоровье, – улыбнулся Игорь. – У нее две темы для бесед – Юрский и здоровье.
– Это да. Хотя, если б она нас совсем выбросила из головы, то не приходила бы на встречи и тем более не позвала сегодня к себе.
– Она-то ладно, а вот чего ради на это согласился Юрский?
«Чтобы дать нам шанс», – подумала Оля, однако смолчала.
Светочка озабоченно изучала сервированный к приходу гостей стол.
– Вовочка, ты запомнил? – уточнила она. – Вот это, в голубой вазочке, тебе лучше не есть. И, конечно, маринованные огурчики. Ни в коем случае!
– Самое лучшее, что ты могла придумать – это наготовить блюд, которые мне нельзя. Спасибо! Мне крупно повезло с женой.
– Но, Вовочка… Ведь явится куча народа, человек десять! Как же без селедки под шубой и огурчиков? Их все любят. И еще эти бутерброды, пожалуйста, не ешь, а остальное все можно. Все остальное специально для тебя!
– Что за бутерброды?
– Наши фирменные, авроровские. Мы их сами придумали и всегда готовим. На булке майонез, тертый сыр, грибы, чеснок и кусочек ветчины. Поставлю их в аэрогриль и подам горячими.
– Все это сразу? У вас крыша поехала в вашей «Авроре». Я бы в рот этого не взял.
– И хорошо, Вовочка, тебе нельзя.
– Надеюсь, у тебя хватит ума при посторонних не звать меня Вовочкой? Особенно учитывая, что это герой анекдотов.
– Я постараюсь, Вовочка. Извини. Ты прав, конечно.
– Конечно, я прав, – не стал спорить с очевидным Юрский. – Подмазываться-то собираешься? А то без косметики совсем старуха.
– Ой, я и забыла! – ужаснулась Света. – И платье еще не погладила. С этой готовкой обо всем забудешь! Спасибо, что напомнил.
И она опрометью бросилась в ванную.
В «Авроре» была традиция – одну из песен обязательно исполнять при свечах. «Мы вновь садимся за рояль, снимаем с клавишей вуаль и зажигаем свечи», – выводил хор так слажено, словно, как в былые времена, собирался на репетиции еженедельно. Размягченные и радостные, гости вернулись за стол.
– Выпьем за то, чтобы мы встречались еще много-много лет! – предложил кто-то.
Хотя вечер не во всем проходил удачно, тост понравился. Вскоре возобновился оживленный разговор, звенели веселые, не вполне трезвые голоса. И вдруг Оля Карпова, громко охнув, попросила: – Свет, включите свет! Кажется, Игорю плохо…
Свет, разумеется, включили. Оля держала на коленях голову мужа, в ужасе повторяя:
– Игорь, очнись, очнись!
Славик Петухов, схватив бутылку минералки, вылил ее пострадавшему прямо в лицо. Не помогло.
– Все спиртное доброкачественное, – робко оправдывалась Светочка.
– Это от переутомления, – объяснила Оля, и лицо ее выражало неприкрытое отчаянье. – С ним уже было так однажды.
– Нет, это не обморок, – уверено констатировала Евгения Петровна Вольская, единственная женщина, участвовавшая во встрече не в память о прошлом, а по праву супружества. – Наверное, отравление. Я вызываю скорую.
– Скорую? – сосредоточенно уточнил Юрский. – Пока она дотащится, всякое может случиться. Сейчас!
Он набрал номер и деловито произнес:
– Михаил? Юрский беспокоит. Прости, что поздно, но дело срочное. У меня один из гостей потерял сознание. Скорее всего, отравление. Возможно, счет идет на минуты. Да, жду. Разумеется, это должен быть самый лучший специалист. Лучший!
После недолгой паузы он сообщил притихшим гостям: «Уже едет», и продолжил беседу по телефону.
– Чем отравился? Наверное, водкой, больше нечем. Света, где ты покупала спиртное?
– В торговом центре. Дорогом! – всхлипнула Света. – Честное слово!
– Симптомы? – переспросил собеседника Юрский. – Да, лицо красное. Бреда нет, он же без сознания. Температура? Ольга Андреевна, как температура?
– Холодный, – прошептала Оля.
– А пульс?
Оля растерянно оглянулась. Евгения Петровна, не потерявшая самообладания, пожала плечами и взяла пострадавшего за запястье.
– Учащенный, – констатировала она. – Учащенный пульс.
– С сердцем проблем нет, Ольга Андреевна?
– Нет, у Игоря хорошее сердце, – вскинулась Оля.
– Так, Михаил советует попытаться привести его в чувство и дать что-нибудь, возбуждающее сердечную деятельность. Света?
Его жена, обожавшая лечиться и лечить, кивнула и бросилась в ванную, где находилась аптечка. Однако задержалась настолько, что прежде, чем она вернулась, раздался звонок в дверь.
Появившийся врач был раздражен и не скрывал этого.
– Ну, где ваш алкоголик? – мрачно осведомился он, демонстративно пройдясь в грязных ботинках по роскошному ковру. – Я, по-вашему, кто – мальчик на побегушках?
– Человек, имеющий причины не пренебрегать просьбой начальства, – холодно информировал Юрский. – К тому же, полагаю, принесший клятву Гиппократа.
Впрочем, врач, похоже, не обратил на отповедь внимания. Лицо его выразило неподдельный интерес. В мановение ока оказавшись рядом с Игорем, он сделал тому укол, позвал из коридора двух санитаров, ловко уложивших на носилки бесчувственное тело, и гордо известил:
– Алкалоид. Хорошо бы знать, что именно.
– Алкоголь, – поправил Славик.
Врач презрительно фыркнул. Светочка медленно, словно через силу спросила:
– Алкалоид – яд растительного происхождения, да? В небольших дозах используется в качестве лекарства.
– Светка, – быстро перебила ее Марина, – а твой этот, который цикута… болиголов… он где?
Света, у которой глаза и без того были на мокром месте, кивнула и расплакалась.
– Болиголов? – изумился врач. – Это же сильнейший яд.
Света рыдала все исступленней, поэтому инициативу взяла на себя Марина.
– Света им лечится. Первый день – одна капля, второй – две, и так до сорока. Потом обратно. Он стоит в аптечке в такой фигурной склянке. Света мне его показывала, когда я пришла. Света, он на месте?
В ответ – ничего, кроме рыданий. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта сцена, если б Надежда Юрьевна, размахнувшись, не ударила хозяйку по лицу. Света, опешив, затихла, а Надежда Юрьевна процедила сквозь зубы:
– Дура! Из-за твоих истерик человек помрет. На месте твой яд? И не вздумай мямлить!
Как ни странно, Света полностью пришла в себя.
– Я как раз собиралась сказать… я когда искала сердечное, увидела, что флакона нет… я все перерыла, но не нашла… Я удивилась очень, хотела вам сказать, но тут пришел врач и меня отвлек.
– Настойка на спирту? – осведомился врач. – Сколько процентов?
Света развела руками.
– А рецепт где?
– Это мне бабушка одна дала… целительница. Сама сделала, с молитвой.
– Двадцать первый век! Ха! – презрительно скривился жрец Эскулапа. – Ладно, не исключено, что выкарабкается, парень крепкий. Жена может поехать со мной, остальные остаются здесь и ждут милицию. Сами вызовете или мне?
– Сами, – кивнул Юрский. – Сколько я вам должен? И, если для лечения что-то нужно, я заплачу. Все должно быть по высшему разряду.
– А это к начальству обращайтесь, это их заботы. Мне некогда. Я, понимаете ли, людей лечу.
Бросив эту реплику, врач удалился, бледная Оля с видом сомнамбулы брела за ним.
Юрский снова набрал телефонный номер.
– Николай Сергеевич? Юрский беспокоит. Простите, что так поздно, но дело срочное. У одного из моих гостей отравление. Врач предполагает, что алкалоидом. А в квартире как раз был пузырек с настойкой болиголова, это ядовитое растение. Теперь пузырек исчез. Хорошо, мы ничего не будем трогать. Пострадавшего отвезли в больницу, с ним его жена, остальные на месте. Нам нужен лучший специалист. Жду. И пускай поторопятся.
Глава 3. Первые впечатления
Майор Александр Владимирович Алферов умел ладить с людьми. Обычно это свое качество он почитал достоинством, однако в данный момент был склонен отнести его к категории недостатков. Действительно, лежишь себе в постели с книжкой Вудхауза в руках, перечитывая на сон грядущий наиболее любимые рассказы. И тут – труба, гроза. В смысле, звонок начальства.
– Сашка? – интимно начал шеф. – Ты?
Можно подумать, в квартире жил кто-нибудь еще. И вообще, такое неформальное обращение, оно не к добру. Оно к какой-нибудь неформальной просьбе. Но почему в одиннадцать вечера? Значит, что-то неожиданное и срочное. А раз срочное, придется вылезать из кровати, одеваться и куда-то ехать. Тут гадать незачем – простая цепочка логических рассуждений. Но поиздеваться над начальством, строя из себя дурака – удовольствие, которого не хочется лишаться.
– Да, я. Рад, что вы позвонили во внеслужебное время. Давно мы не беседовали на разные темы. Как поживает жена?
– Как всегда. Вот женишься, поймешь, как они поживают. Кстати, не понимаю, что тебе мешает.
– Да ничего не мешает. Лежу очень удобно.
– Да нет, жениться мешает. Ведь видно же – пора. Созрел мужик!
– А что, есть подходящая кандидатура?
На некий сладкий миг Александр Владимирович представил, что шеф, севший на любимого конька, увлечется обсуждением претенденток и время для дела будет упущено, однако надежда быстро развеялась.
– Вообще-то, я к тебе с просьбой. Понимаю, что ты не обязан, но будь человеком! Этот тип – такой скандалист. Если я пошлю к нему Федора, нам мало не покажется. Федор с ним разругается, и газеты спустят на нас всех полканов. У этого типа такой пиар!
– А имя у этого типа есть? – заинтересовался майор.
– И имя есть, и фамилия, и пара хороших должностей. Юрский Владимир Борисович – знаешь такого?
– Вприглядку. Видел по телеку.
– А вот теперь узнаешь вприкуску. У него дома ЧП.
– Неужто укокошил жену? – обрадовался Александр Владимирович.
– Да где ему? Законопослушен до противности. Его партия вечно стоит на страже закона и активно борется с коррупцией. В частности, их весьма беспокоит чистота рядов защитников правопорядка. Наших, то есть, рядов. Короче, суды, суды и снова суды. Сам понимаешь, такой ловкий юрист, как он, у них в большом почете. Но и на старуху бывает проруха. У него собрались гости, и один из них отравился. Или был отравлен – это уж не знаю. Он сейчас в больнице, состояние критическое, получил большую дозу алкалоида. А из аптечки как раз исчез соответствующий препарат. Все гости на месте, ждут милиции. Но наши рядовые сотрудники Юрского не устраивают. Мысль позвонить в милицию или в скорую ему даже в голову не приходит. Открывает записную книжку и начинает с верхов. Питер – маленький город, и в определенном кругу все друг друга знают.
– Узок круг депутатов, страшно далеки они от народа, – прокомментировал Алферов.
– Вот именно. А ты ж у нас местный гений, Пуаро, можно сказать! Тихой сапой, интеллигентно, без скандалов, с помощью мощного аналитического ума ты всегда докапываешься до истины.
Насторожившись от обилия комплиментов, майор предупредил:
– Выгораживать я никого не стану, будь он хоть трижды депутат. Убийство – это тебе не махинации с налогами.
– Да Господь с тобой! Если ты докажешь причастность этого типа, мы все поставим за тебя свечки. Мне его рожа надоела до предела. Но, пока нет явных доказательств, он не должен иметь ни малейших поводов для недовольства. Пойми меня правильно! Ну, не раскроем мы этого дела, получим очередной нагоняй. Неприятно, но нам не привыкать. Но если Юрский развернет на нашем примере кампанию по обличению неоправданных и грубых действий злодеев в погонах… или скрытых сталинистов в погонах? Я уж забыл, как он нас называет. Короче, надо обращаться с этим правозащитником, как с тухлым яйцом, иначе вони будет на весь Питер, если не на всю страну. Никто, кроме тебя, не справится. Съезди, а? И в помощь бери, кого хочешь. Чего молчишь?
– Вспоминаю, кто мне достаточно насолил, чтобы поднять его в неурочный час с постели.
– Пашка – парень молодой, неженатый, вот пускай и едет.
– Ага! Так меня высвистывают вовсе не из-за мощного аналитического ума, а из-за холостого положения?
– Есть немного. Ты представляешь, что устроит жена, когда ее мужа выволокут с супружеского ложа? – хмыкнул шеф.
– Хорошо воспитанная жена тут же примется зашнуровывать ему ботинки.
– Ну-ну. Будешь ждать хорошо воспитанную, так и помрешь холостяком. Мужику сорок стукнуло, а у него такие иллюзии… Ботинки! Короче, я звоню Пашке.
В трубке зазвучали гудки, и Алферов, зашнуровывая ботинки собственноручно, принялся раздумывать, не лучше ли было бы иметь супругу. Решил, что не лучше, поскольку не очень хочется тратить силы на воспитание таковой, и почти без сожалений отправился в путь.
Компания у Юрского собралась большая – десять человек. Что интересно, в трех парах из пяти мужчины были, на тренированный взгляд майора, несколько младше женщин. Например, сам адвокат и его рыдающая жена Светлана Ильинична – если б ее не представили, Алферов решил бы, что старая дева с большим стажем и без малейших надежд на будущее. Пикантная испуганная пигалица по имени Лена, ярко-красное платье которой наводило на мысль об активных поисках спутника жизни, вцепилась в упитанного молодого человека, тоже слишком для нее юного, который отрекомендовался как Вячеслав Михайлович Петухов. Еще одна чета с аналогичным свойством – то есть жена постарше мужа – назвалась Вольскими. Алексей Александрович был на редкость хорош собой, а Евгения Петровна относилась к дамам, при взгляде на которых майор удивлялся, что нашлись мужчины, захотевшие делить с ними кров.
Надежда Юрьевна Павлова, добродушная толстушка лет сорока пяти, сидела возле наиболее пожилого члена компании по имени Сергей Сергеевич Снутко – ему наверняка стукнул полтинник. Марина Олеговна Лазарева, симпатичная, хотя чрезмерно серьезная на вид женщина за тридцать, делала вид, что слушает болтовню некоего Михаила Васильевича Бальбуха, – «лучше Миши, да ну его, это отчество» – не вполне уместную при сложившихся трагических обстоятельствах. Только, похоже, реально не слушала, настороженно наблюдая за происходящим. Алферов не относил себя к бабникам, однако факт, что среди подозреваемых имеются две привлекательного вида особы, отметил с удовольствием. Неизвестно, приятно ли с Леной и Мариной говорить, но смотреть на них любому мужчине в удовольствие – если он, разумеется, не слишком привередлив.
В тот миг, когда майор решил это, в комнате появилась Мерилин Монро. Он зажмурился от неожиданности, затем открыл глаза – и понял, что они его обманули. По сравнению с незнакомкой Мерилин Монро была простовата. Кому она была бы нужна, эта Мерилин! Да, фигуры, пожалуй, одинаковы, но у знаменитой актрисы не было черных огромных очей, осененных длинными смоляными ресницами, и золотистой светящейся кожи, сквозь которую проступает матовый румянец.
– Здравствуйте, – пропело видение грудным голосом, и легкий, почти неуловимый акцент вызвал в памяти дивную Нани Брегвадзе. – Меня зовут Майя Вахтанговна Ананиашвили. Как я рада, что вы приехали! Что с Игорем? Ему лучше?
И Майя наградила Александра Владимировича взором, в котором он прочел, что именно такого человека она ждала всю свою жизнь. Что ей, слабой, но прекрасной, нужна опора, сильный мужчина, которому она мечтала бы подчиняться, и вот этот мужчина перед нею.
– С Игорем? – переспросил майор. Из горла почему-то вырвался дурацкий фальцет. Пришлось откашляться и добавить не менее дурацким басом: – А, с пострадавшим? Состояние тяжелое, однако надежда есть.
Пашка стоял рядом в оцепенении. Этот лейтенант двадцати шести лет, самоуверенный и современный, казался сейчас деревенским мальчишкой, впервые попавшим в большой город. Его лицо могло служить наглядной иллюстрацией к выражению «отвисла челюсть».
«Неужто и я так выгляжу?» – расстроился Алферов и постарался сжать губы, выдвинуть вперед подбородок и расправить плечи. Затем он заставил себя обернуться к компании. Черт побери! Ни Лена, ни Марина не вызывали больше никаких положительных эмоций. Тощенькая вульгарная дурочка и блеклая самодовольная феминистка. Об остальных женщинах даже говорить не приходится!
Однако продолжать стоять, разинув рот, было глупо.
– На столе после происшествия никто ничего не трогал? – уточнил Александр Владимирович, с трудом вернувшись к делам.
– Разумеется, я об этом позаботился, – ответил Юрский. – Едва я понял, что не исключено преступление, я заставил всех отойти от стола. Вопрос в другом. Ваше звание майор, если не ошибаюсь? А мне требуется самый высококлассный специалист. Не среднего уровня, как вы, а высокого. Элитный клиент имеет право на элитное обслуживание.
Усмехнувшись про себя и помня о необходимости соблюдать политкорректность, Алферов без тени обиды в голосе разъяснил:
– Полковник и даже подполковник – это администраторы и организаторы, а не сыщики. А вам ведь нужен сыщик? Для этой категории мое звание самое высокое. И репутация у меня из лучших.
– Проверю, – кивнул адвокат. – Ладно, действуйте.
Огромный круглый стол пребывал в том состоянии хаоса, какой возникает после длительных посиделок тринадцати гостей. Множество разворошенных закусок, грязных тарелок, использованных рюмок. Последние, разумеется, вызывали наибольший интерес.
– Где сидел пострадавший?
– Вот тут! – ткнула пальцем Евгения Петровна Вольская. Оно явно относилась к категории людей, которые все лучше всех знают.
– Нет, – раздраженно возразил Сергей Сергеевич Снутко, – вы все перепутали. Я сидел тут, а он здесь.
– А, по-моему, вон там, – робко пропищала Лена.
– Детский сад! – презрительно констатировал Юрский и повернулся к майору: – Я сидел вот тут. Видите, стопка отличается от остальных – она маленькая. У меня язва, и я стараюсь пить поменьше. Игорь Сергеевич сидел по правую руку от меня, а по левую Майя Вахтанговна.
– Да, все точно, – кивнула Лазарева.
– Рядом с Игорем Сергеевичем сидела его жена, – продолжил адвокат.
«А твоя почему-то не рядом с тобой», – подумал Алферов. Но вслух высказывать крамольной мысли не стал, зато заглянул под стол. Как и следовало ожидать, там валялся пузырек. На отпечатки пальцев надежда слабая, неграмотных среди присутствующих нет, но все же…
– Тут и был ваш алкалоид?
– Да, – сообщила Светочка, усиливая рыдания, и без того достаточно утомительные для окружающих.
– Что за препарат, откуда вы его взяли?
– Болиголов. Мне дала его народная целительница, чтобы лечиться, понимаете?
– От чего лечиться?
– Ну… – Светочка перестала плакать и явно смутилась. – Просто для укрепления здоровья.
Хорошенькое общеукрепляющее средство! Болиголов – это цикута, та, которой отравили Сократа. Одно из ядовитейших растений наших широт.
– Не стоит чинить препятствий следствию, – цыкнул на жену Юрский. – От бесплодия она лечилась, дурочка. Задурили ей голову всякие бабки.
Света густо покраснела и опустила глаза. Похоже, откровенное сообщение мужа причинило ей сильную боль.
– Бедная девочка, – горячо воскликнула Надежда Юрьевна, пышными мягкими руками обнимая приятельницу за плечи. – А я-то все гадала, чего ребеночка не заводите? Ребеночек, он семью укрепляет. Ну, ничего, все еще получится!
Утешение возымело обратное действие – Светочка совсем побледнела, а в глазах засветился ужас.
– А кто из гостей знал, что в аптечке хранится яд? – поинтересовался майор.
– Я знала, – без промедления сообщила Марина Лазарева. – Когда я пришла, Света мне его показала. Мне и Майе.
– Зачем? – удивился Алферов.
– Света любит рассказывать о разных способах лечения, – дипломатично произнесла Марина.
– Да ипохондрик она, стопроцентный, – вмешалась Евгения Петровна Вольская. – За столом в присутствии всех она хвасталась, какое приобрела замечательное средство от любой болезни. Леша, ты ведь тоже слышал, правильно? Чего молчишь, как просватанный?
– Да, – выдавил ее красивый муж.
– То-то! Про бесплодие она молчала, это факт, а про болиголов разболтала. В ванной он хранился, в аптечке.
– То есть о нем знали все? – уточнил Александр Владимирович.
– Я, например, в первый раз слышу, – с веселым изумлением поведал Михаил Бальбух. – Может, пропустил.
– Ничего такого за столом не было, – возмутился Сергей Сергеевич Снутко. – Не было! Я бы запомнил.
– Было! – отрезала Вольская.
– Не было!
Подобное разногласие весьма майора заинтересовало.
– Давайте по очереди, – предложил он. – Светлана Ильинична, вы говорили о болиголове за столом?
– Я? Я не помню. Может быть.
– А кому вы вообще о нем говорили?
– Никому.
– Погодите! А Лазаревой и Майе?
Алферов сразу укорил себя за бестактность – одну назвал по фамилии, а другую по имени – однако слово не воробей.
– Что? Значит, сказала. Марина не стала бы врать. Но я не помню, – пролепетала хозяйка дома.
«Уж очень она забывчивая да нервная, – подумал майор. – Подозрительно». И осведомился:
– Возможно, кто-нибудь из вас видел этот пузырек в руках у другого? Или видел, как кто-то наливает нечто постороннее Карпову в стопку? Я понимаю, сперва вы могли не придать этому значения, но сейчас ситуация переменилась. Выгораживать убийцу не стоит.
Молчание.
– Если кто-нибудь вспомнит, обязательно сообщите мне. В любое время дня и ночи. Сомневаюсь, что в присутствии двенадцати свидетелей можно подлить яд незаметно.
– Можно, – проинформировала Марина. – Каждое первое июня мы отмечаем день рождения нашего клуба самодеятельной песни «Аврора» и одну из песен традиционно поем при свечах. Когда Света зажгла первую свечу, электричество мы выключили. Потом какое-то время была суета с расстановкой оставшихся свечей, да и загорелись они не сразу. В темноте мы не очень-то друг друга видели, а на происходящее за столом не обращали внимания. Затем мы спели, вернулись к столу, выпили, и тут Игорю стало плохо.
«Коротко и ясно, – прокомментировал про себя Алферов. – Побольше бы таких свидетелей».
– Хорошо, – вслух сказал он. – Марина Олеговна, за столом говорилось о болиголове?
– Мне кажется, нет. Но, поскольку я уже об этом слышала, могла пропустить мимо ушей.
Майя кивком подтвердила слова подруги.
– Сергей Сергеевич, – продолжил Алферов, – вы уверяете, что о болиголове речь не шла.
– Я не уверяю, я знаю.
– Но, возможно, вы отвлеклись? Выходили куда-нибудь.
– Разве что на пару минут.
– Но речь действительно не шла! – вмешалась Надежда Юрьевна. – Я узнала о болиголове только сейчас.
– И я, – быстро вставила Лена Бальбух. – Я ничего не знала!
– Я тоже, – напомнил Михаил Бальбух. Фамилии совпадают, но непохоже, что муж. Брат? Опять непохоже.
Майор перевел взгляд на следующего гостя, которым оказался Вячеслав Михайлович Петухов, тот самый парень, за которым охотилась Лена.
– А вы про болиголов знали?
– Да знал, разумеется, – охотно сообщил тот. – Все знали.
– Об этом говорили за столом?
– Да. Все это обсуждали. Мол, лежит опасный яд, и как только Света не боится им лечиться, ведь отравиться ничего не стоит…
– Вот как? – удивился неожиданным подробностям Александр Владимирович. – Все обсуждали, как легко отравиться?
– Или не все, – тут же пошел на попятный собеседник. – Может, я и не за столом об этом услышал, а где-нибудь еще. Не поручусь.
– Зато я поручусь, – процедила Евгения Петровна. – Если у некоторых есть причины врать, тем хуже для них. У меня этих причин нет. Леша тоже готов поручиться. Леша, говори!
– Да, – мрачно подтвердил Вольский, глядя на жену без особого обожания. Все-таки жениться – огромная глупость!
– А теперь такой вопрос… кто в течение вечера выходил из-за стола?
– Все, – не задумываясь, ответила Марина.
– А я не выходила! – пискнула Лена. – Ни разу!
– Что значит – не выходила? – возмутилась Евгения Петровна. – Мы тут с трех часов, а сейчас за полночь. Детка, твой мочевой пузырь резиновый?
– Да уж помоложе, чем ваш, – зардевшись до кончиков ушей, парировала Лена.
– Тебе тридцать три и ни годом меньше. И этого не скрыть ни дешевой косметикой, ни вульгарным платьишком из сэконд-хэнда. Кстати, ты выходила чаще других, гоняясь по всей квартире за своим парнишкой.
И она кивнула в сторону приосанившегося Петухова.
– Как, уже полночь? – вдруг очнулся Юрский. – Господин Алферов, время позднее. Дайте моим гостям разойтись по домам. Каждый имеет право на сон.
– Имеет, – вынужден был согласиться майор. – Но завтра жду вас всех у себя в кабинете.
– У меня на завтра были другие планы, но, разумеется, приду. Закон превыше всего.
– А на метро-то теперь не успеть, – заметила Лена, жалобно глянув сперва на Петухова, потом на Юрского. Оба промолчали. Первый не предложил проводить, а второй – остаться переночевать. Лишь Светлана Ильинична некстати пробормотала:
– Вовочка, он так устает… ему нужен полноценный отдых.
– Я на машине, – после короткой паузы произнесла Майя, и у Александра Владимировича бешено заколотилось сердце. – Я тебя отвезу до дома, и Славика тоже. И Марину, разумеется. Сережа, ты ведь тоже кого-нибудь подхватишь?
– Когда не работаешь, легко себе позволить бессонную ночь, чтобы развозить посторонних по домам, – раздраженно фыркнул Снутко. – А я, между прочим, вкалываю, как лошадь.
– Завтра воскресенье, – переведя на него дивные очи, напомнила Майя, и тот добавил:
– Я же не возражаю. Я тоже на машине. Надежду Юрьевну довезу. Не проблема.
– И я на «Мерсе», – не желая уступать инициативу, встряла Евгения Петровна. – А муж со мной.
«Я бы ее убил, – решил Алферов. – Я на «Мерсе», а муж со мной – звучит шикарно!»
– Остаюсь один я, – засмеялся Михаил Бальбух. – Я езжу в общественном транспорте. Увы, денег на автомобиль скопить пока не удалось. «Ах, где мне взять такую тещу, чтобы купила «Жигули», и чтоб никто не догадался, что это деньги не мои», – пропел он на полузабытый мотив семидесятых годов.
– Уж довезу, Мишка, – улыбнулась Майя. – В тесноте, да не в обиде.
Вообще-то Александр Владимирович был не склонен к сентиментальности, но тут неожиданно умилился. «В человеке все должно быть прекрасно» – это про Майю. Вот какой она добрый человек! Остальные никого не предложили подвезти, эта мысль даже в голову им не пришла, а она забивает машину под завязку, готовая помочь любому. Фантастическая женщина!
– Что ж, продолжим завтра, – согласился он с хозяином квартиры, столь горячо защищавшим право гостей поскорее выметаться. – Вот только вещественные доказательства упакуем. Значит, эта стопка, Владимир Борисович?
Юрский смотрел на стол с видом величайшей сосредоточенности, нахмурившись и даже шевеля губами.
– Что-то не так, Владимир Борисович?
– Надеюсь, что нет, – отстраненно пробормотал тот. – Я, конечно, уверен, что Карпов сидел здесь…
– А я уверен, что вы ошиблись, – ехидно заявил Снутко. – Он сидел здесь.
– Ошиблись вы оба, – безаппеляционно сообщила Вольская.
