Текст книги "Точка возврата (СИ)"

Автор книги: Александра Чумакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

минуты, когда сознание прояснялось, я вспоминал родителей, бабушку, Вику, представлял

себе нашего сына. Они жили у меня в голове и были счастливы, а я был раздавлен. От

своих новых друзей я узнал, что меня ищет женщина, ходит с моей фотографией по

улицам и говорит, что она – моя тетя. Я попросил не выдавать меня, не хотел, чтобы

Лариса видела, кем я стал. Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я оказался под

колесами машины, но в тот миг я был рад.

Вот и вся моя история. Жалкая и никчемная жизнь, которую, как солнце в

пасмурный день, ненадолго озарило счастье, чтобы потом исчезнуть и оставить

после себя страшную горечь потери.

– Да, Дима, тебе пришлось нелегко, и ты сломался. Не думай, что страдал один, вся твоя

боль была и моей болью тоже, но я ничего не мог для тебя сделать. Все, что с тобой

случилось – ты заслужил. Ты родился, чтобы искупить грехи своих прошлых жизней.

Такая судьба была послана тебе, как расплата. Я покажу все, о чем говорю, но у нас мало

времени. Время – наш главный союзник, оно же и враг. Мы должны многое успеть в

отпущенный нам срок. Видишь коридор? Дай мне руку, и пойдем по нему.

Я еще не до конца понимал, что говорил Мафусаил: расплата, прошлые жизни…

Впереди я действительно увидел коридор, какая–то сила манила меня туда, я поддался

своему желанию и пошел за старцем.

Глава 3

На земле у меня тоже был свой Ангел Хранитель и если бы не он, точнее, не она,

вряд ли борьба за жизнь человека без определенного места жительства стала бы такой

активной. Лариса Владимировна Ивашова, слегка полноватая шатенка, сидела в

ординаторской и заполняла историю болезни. Она украдкой посмотрела на себя в зеркало

и подумала, что время и переживания отнимают ее красоту и молодость. Еще чуть–чуть и

она окончательно превратиться в женщину “элегантного возраста”, такую формулировку

придумали те, кто боится обидеть слабый пол словом “старуха”. Одно осталось

неизменным – глаза, хоть их и окружали паутинки морщинок, но в них по–прежнему был

огонь и жажда жить и помогать.

Лариса Ивашова не была случайным человеком в медицине, она готовилась носить белый

халат с раннего детства. В семь лет маленькая Лора упала с велосипеда, она падала и

раньше, но так больно еще никогда не было. Когда девочка взглянула на свою руку, то от

увиденного чуть не упала в обморок – у нее торчала кость. Скорая помощь увезла ее и

маму в больницу. Всю дорогу Лора, кусая губы, чтобы не плакать, успокаивала бледную и

перепуганную мать:

–

Да, не переживай ты так, все заживет, рука же не отвалилась совсем!

–

Какая храбрая у вас девочка! – поразился врач скорой помощи – Мой сын, намного

старше вашей дочери, но распускает нюни от простого ушиба!

В больнице Лору ждала неприятная и очень болезненная процедура – необходимо было

вправить кость. Удивительно, но девочка не только стоически это пережила, но еще и

расспрашивала у доктора, что и как он будет делать и что умеет еще.

– Вот это профессия у Вас! Не то что у моей мамы! Вы людей спасаете! Раньше я хотела

стать фокусником, но теперь решила, что вырасту и буду лечить людей, это намного

полезнее, ведь правда?

– Правда, коллега! – рассмеялся доктор – Врач – тоже своего рода фокусник! Признаюсь,

такой смелой и любознательной пациентки у меня еще никогда не было.

Рука Ларисы очень быстро восстановилась и девочка окончательно убедилась, что

посвятит свою жизнь медицине. Была у Лоры еще одна мечта – она хотела братика. С

братиком не сложилось, зато появился племянник.

Когда у ее старшей сестры Светланы родился ребенок, Лариса сошла с ума от счастья.

Маленький шевелящийся комочек по имени Митя стал ее самым любимым человечком на

свете. В отличие от своих ровесниц, Лариса всегда предпочитала шумным дворовым

компаниям общество племянника. Она гордилась тем, что ей оказывалось такое доверие:

покормить, уложить спать, развлекать и гулять с малышом.

– Ты будешь идеальной мамой и самым лучшим доктором – говорила ей сестра, и Лора

светилась от радости.

Лариса и Митька взрослели вместе. В первый класс Димка пошел как раз в тот год, когда

Лариса заканчивала школу, и именно она готовила с ним первые уроки и смеялась над его

закорючками, которые получались вместо букв. А потом был мединститут, и учеба

полностью поглотила девочку, ставшую лучшей на курсе. И все складывалось ровно и

хорошо до того дня, как мама сообщила страшное:

– Лорочка, Светы и Ивана больше нет, Митенька теперь сирота.

В тот миг казалось, что жизнь закончилась, не стало любимой сестры и мамы ее

добродушного и улыбчивого Митьки. Лариса дала себе слово: она твердо встанет на ноги

и заменит племяннику мать. А для этого нужно было учиться. Девушка хваталась за

любые подработки, и чем могла, помогла матери и Мите. У Лоры было много назойливых

поклонников, желавших одного – скорее затащить в постель неискушенную девушку.

Лариса сторонилась подобных отношений и берегла себя для настоящего глубокого

чувства. На последнем курсе института Лариса влюбилась. Избранником девушки стал

Никита – подающий надежды молодой хирург, далеко не красавец, но в нем было то, что

называют “надежность”. Он не лез к ней с объятиями, а всегда интересовался, не голодна

ли она, не нужна ли ей помощь, а еще с удовольствием водил Митьку на карусели и

угощал мороженым. Мать одобрила выбор дочери и молодые сыграли скромную свадьбу.

После окончания института Лариса стала реаниматологом в той же больнице, что и

Никита. Лора была врачом от Бога. Она не раз вытаскивала безнадежных людей с “того

света”. Все у нее сложилось: подрастала дочь Инна – отличница и гордость школы,

Никита по–прежнему был опорой, работа заведующей реанимационным отделением была

в удовольствие. Вот Только Ларису грызла вина, как собака кость. Женщина не могла

простить себе, что упустила Митю. Она не смогла помочь ему побороть невезение,

предотвратить беду. Но самым ужасным было то, что женщина не знала, что же стало с ее

Димкой. Он просто исчез. Ивашова не находила его ни среди живых, ни среди мертвых,

как ни старалась. Племянник занимал все ее мысли. Лариса верила, что он жив, и они

обязательно встретятся. Но многие советовали смириться…

Воспоминания были прерваны стуком в окно. В голове испуганной Ларисы пронеслось;

– Кто же это может стучать в окно шестого этажа?

Это был белый голубь. Он уютно устроился на карнизе и стучал клювом в стекло, будто

хотел сообщить какую–то новость. В тот миг Ларисой овладели ощущение

приближающихся перемен и волнение. Ей почудилось, что мама или сестра обернулись

птицей мира и хотят ей сказать что–то важное.

– Лариса Владимировна, принимайте новенького – с отвращением произнесла медсестра

реанимационного отделения, вбегая в ординаторскую с зажатым носом. – Черепно–

мозговая. Документов нет, допьются до чертиков, прыгнут под машину, а нам их

возвращай к жизни. И зачем только она таким? Ведь, наверняка, выживет и примется за

старое.

Ивашова поспешила к поступившему в отделение интенсивной терапии:

– Таня, это не первый и не последний бомж в нашей практике, такая у нас работа – спасать

всякого, кому еще можно помочь.

Едва взглянув на пострадавшего, Лариса Владимировна побледнела.

– Что с вами? Вам плохо? – медсестра не на шутку испугалась. Такой свою всегда

сдержанную начальницу ей еще не доводилось видеть.

– Таня, это же наш Митя. Дмитрий Ларионов, мой племянник, которого я ищу уже почти

год.. Боже правый, что же с ним случилось? Нет–нет, все разговоры потом, а сейчас его

надо спасать. Срочно сделать МРТ!

В то же миг человек со стертыми чертами лица и зловонным запахом стал очень важным

пациентом, для спасения которого делали все возможное.

Глава 4

Коридор закончился, и мы с Мафусаилом оказались в парке с красивыми статуями

античных богов и богинь. Лучи ласкового солнца пробивались сквозь тенистую листву

деревьев. Прохладный ветерок свободно разгуливал по парку, разнося всюду запах цветов.

На встречу нам шел высокий господин, лет тридцати пяти, одетый по меньшей мере

странно, будто пришелец из далекого прошлого. На нем был двубортный коричневый

кафтан с золотыми пуговицами, из–под кафтана виднелась белая рубашка, на шее узлом

был повязан светлый платок. Я поразился его несовременным стилем одежды, а еще тем,

что в руках у него была розга, но меня не покидало ощущение, что мы встречались ранее.

– Мафусаил, этот человек – актер, и мы присутствуем при съемках исторической картины

– О, нет, это – не съемка, это – реальная жизнь.

Тем временем, господин прошел всего в шаге от нас и приблизился к одной из статуй,

удивительно, но он не обратил на меня и Мафусаила внимания, как будто мы – пустое

место.

– Куда нас занесло? – спросил я

– Мы в имении графа Волкова, в Подмосковье.

– Граф? Мафусаил, а какой сейчас год?

– На дворе, Дима, 1778 год

– Ничего себе! Зачем мы здесь? И почему твой граф нас не замечает?

– Цель нашего визита поймешь сам, ты верно заметил, мы абсолютно невидимы для

окружающих и можем заходить куда угодно, наблюдать делать выводы..

Мафусаил не успел закончить свою мысль, потому что в следующую секунду произошло

невероятное – статуя чихнула. Граф тут же схватил «богиню» за волосы и начал с

жестокостью ее сечь. Из ее уст вырывался крик, но она не сопротивлялась. И вдруг я

понял, что все статуи – живые люди, раздетые догола и выкрашенные белой краской. Ни

один из них даже не шелохнулся, боясь наказания. Внезапная догадка меня поразила, на

моем лице появился испуг. Мафусаил, внимательно следивший за моей реакцией, начал

рассказ:

– Все эти люди–крепостные, которые принадлежат извращенному, жестокому человеку –

Владимиру Васильевичу Волкову. Волков считает себя знатоком искусства и развлекает

себя самыми дикими способами. Он держит в страхе сотни крестьян. В его собственности

более шестисот душ, и никто не знает пощады, ни старый, ни малый.

– Он издевается над живыми людьми?

– Нещадно, мой мальчик!

– Что же служит поводом для наказаний?

– А ему не нужны особые поводы. Он получает от издевательств наслаждение. Давай

заглянем в несколько изб?

Не дожидаясь ответа, Ангел перенес меня в крестьянский дом. В избе, в которой мы

очутились пространство от порога и почти до самой середины комнаты занимала глиняная

русская печь с чугунным шестком. Возле печи находился шкафчик с посудой, вдоль всех

стен были устроены лавки. Вот и все убранство. Единственным украшением комнаты я бы

назвал белоснежные занавески на окнах, искусно расшитые цветами. «Бедненько, но

чисто» – так сказала бы моя бабушка. На одной из лавок, не замечая нас, тихо стонал

мужчина. Я хотел было спросить, чем могу ему помочь, но вспомнил, что это невозможно.

– Кто этот несчастный?

– Этого истерзанного крестьянина зовут Еремей Сенчуков. Граф Волков лично сек его

семнадцать дней подряд, нанося ему по сто пятьдесят ударов плетями. Ерема не встает

уже третий месяц, его спина навсегда останется в широких рубцах.

– Но что заставило Волкова совершить такое?

– О,о – ухмыльнулся Мафусаил – Сенчуков совершил страшный грех: он пролил ведро с

водой в тот миг, когда граф проходил мимо.

– Разве такое возможно? Я не верю, что человека можно изуродовать за подобную мелочь.

– “Изуродовать”, говоришь? Сейчас я покажу тебе, кого граф действительно изуродовал.

Еще мгновение и мы перенеслись в другую избу, как две капли похожую на жилище

Сенчуковых с той лишь разницей, что тут было много икон. В избе никто не стонал,

напротив – тут звучала красивая песня. На лавке сидела девочка в сарафане и косынке, по

виду совсем ребенок, и напевая вышивала. Должно быть, Мафусаил что–то напутал и

здесь никто не пострадал от рук графа, но я ошибся. За окном послышался шум и

малышка подняла голову, косынка в то же мгновение упала на пол, обнажив уродство.

Лучше бы я этого не видел!

– О Боже.. – сорвалось с моих губ

Не в силах смотреть на девочку я отвернулся: ее лицо «украшал» страшный шрам от

ожога, а голова была абсолютно лысая.

– Мафусаил, только чудовище могло сотворить такое!

– Это Варвара Сидорова – начал Мафусаил – Владимир Васильевич изуродовал ей лицо

зажженной свечой и велел обрить голову за «недобрый» взгляд. А месяц назад граф до

смерти засек девятилетнего мальчугана, только за то, что он слишком громко резвился.

Садясь хлебать свои любимые щи из баранины, Волков заставляет тут же при себе пороть

кухарку все время, пока продолжается обед. Женщину избивают не за плохо

приготовленную пищу, а ради удовольствия графа. Крики поварихи усиливают аппетит и

придают радость застолью. Жене своего дворового Волков велел грудью выкармливать

трех щенят. Муж этой женщины не вынес такого издевательства и утопил хозяйских псов,

за что ему, по приказу графа жгли ноги, поставив босиком на раскаленные угли. При

появлении Волкова на крестьян нападает панический ужас, никто не знает, что у него на

уме. Если он зол, сечет с досады, весел – бьет для потехи.

– Неужели на него нет управы? Почему его никто не накажет? Для таких есть место –

тюрьма! – я впервые столкнулся с такой жестокостью, и мне было очень жаль несчастные

семьи.

– Дима, здесь он царь и Бог! Ты, должно быть, плохо знаком с устоями этих времен?

– Сказать по правде, почти не знаком, я мало интересовался историей.

– Очень жаль, в истории – мудрость и опыт, в ней – все ошибки и достижения

человечества от начала времен. Не зная прошлого, сложно строить будущее. Но у нас нет

времени восполнять твои пробелы в знаниях. Мы здесь не за этим. Сегодня ты станешь

свидетелем страшных событий, а для Волкова – это самый обычный день. И твое главное

открытие еще впереди.

– Мафусаил, ты говоришь загадками. – цель нашего путешествия в прошлое все еще была

мне не ясна.

– Просто, я не хочу торопить события. Прежде чем мы снова присоединимся к Волкову,

давай посетим церковный погост.

– А что это?

– Это кладбище с прилегающей церковью

– Мафусаил, я ненавижу кладбища! Избавь меня от этого жуткого места!

– Странный ты, Дима, еще совсем недавно ты стремился поскорее там оказаться. Причем

не на поверхности, а сразу под землей.

– Когда я бросился под машину, то меньше всего думал о том, где будет мое тело, я

стремился к покою души. Я знаю, что рано или поздно последним пристанищем для

каждого человека становится могила, и как бы ее не украсили – это единственное, что от

нас остается. Пустому сосуду все равно, где быть. Но пока я был жив, я избегал появляться

в городе мертвецов.

– Ничего не поделать, нам нужно там побывать. Мафусаил был непреклонен, и против

моей воли перенес меня к упокоенным. Перед моими глазами было множество деревянных

крестов, которые, словно руки, охраняли чьи–то тайны. Возле каждой могилы были люди:

кто–то стоял, кто–то сидел, обхватив колени руками. Одна, совсем молодая девушка

обняла крест и смотрела вдаль.

Мне сделалось нехорошо, как в тот день, когда похоронили отца и мать. И все эти люди

тоже кого–то потеряли и не могут смириться с утратой, у каждого в глазах боль.

– Мафусаил, не правда ли удивительно, что у всех умерших посетители?

– Это не гости. Каждый из них тут нашел покой…

– Хочешь сказать…

– Именно. Все они – мертвы. И большая часть из них ушли совсем молодыми. В этом

заслуга Волкова. Истязания, насилие стали причиной их смертей.

– Чудовищно!

В следующую минуту я не на шутку испугался: взгляд девушки, обнимающей крест

обратился ко мне. От милого лица не осталось и следа – теперь оно являло страшную

гримасу. Худой скрюченный палец указывал в мою сторону. До меня долетел ее голос:

–

Он здесь, душегуб среди нас!

В тот же миг все мертвецы уставились на меня. Я почувствовал их ненависть и гнев. Страх

буквально пригвоздил меня к земле. Я понял, что мне конец. Непонятно за что, мертвецы,

надвигающиеся на нас, были готовы меня растерзать. Мафусаил закрыл меня собой и унес

подальше от зловещего места.

– Что это было? – ко мне вернулась способность говорить, как только я почувствовал себя

в безопасности.

– Твое прошлое, мой мальчик.

– Пожалуйста, объясни мне все! Я ничего не понимаю!

– Совсем скоро, Дима. Осталось совсем немного, и ты все узнаешь.

Ох, уж эти тайны. Я понимал, что расспрашивать бессмысленно. Пока Ангел сам того не

пожелает, не расскажет ничего. такой вот у меня упертый Хранитель.

Мы снова оказались рядом с графом. Он направился к величественному зданию желтого

цвета с белыми колоннами, нам оставалось последовать за ним. Всю дорогу я говорил все,

что думал об этом изверге, только он меня не слышал. Едва переступив порог здания, я

понял, что нахожусь в театре. Театр был собственностью графа, равно, как и его актеры.

Что уж тут говорить, Волков был сказочно богат! Храм искусства был великолепен не

только снаружи, но и внутри: красиво расписанные стены, тяжелые бархатные портьеры и

искусно выполненный портрет хозяина были свидетельствами роскоши и вкуса.

Зрительный зал мог бы вместить человек двести, но сейчас их было не более пятидесяти.

Зрители – люди разных возрастов и, судя по одежде, большого достатка. Мафусаил

рассказал, что они – гости графа: помещичьи семьи со всей округи.

– Здесь Волков «угощает» гостей искусством – пояснил Ангел

Владимир Васильевич вошел в зал, сел в персональную ложу и представление началось.

Мы, незримые, стояли рядом с ним и следили за сценой. Я сосредоточился на пьесе, игра

актеров была блестящая! Перед нами развернулось настоящее драматическое действие,

достойное Шекспира. Речь в пьесе шла о любви пары из разных сословий. Завораживало

все: декорации, костюмы, диалоги. Тот, кто это придумал, несомненно был очень

талантлив.

– Мафусаил, а кто режиссер этой постановки?

– Все спектакли ставит сам Волков. Безусловно, он талантлив.

– Получается, что он – злой гений?

– Я бы назвал его “убийца и творец”

От лица главной героини невозможно было отвести взор: гладкая, словно сияющая кожа,

изогнутые дугой тонкие брови, голубые, как небеса глаза и копна непослушных вьющихся

волос огненно–рыжего цвета. Она была ослепительно молода.

– Правда, прелестное создание? – спросил мой Хранитель – Ее зовут Фенечка, ей всего 14

лет.

– Да, признаться, я ей залюбовался. Никогда еще не встречал таких красавиц!

И тут я обратил внимание, что на стене рядом с креслом графа висят плети, он снял их,

как только объявили антракт и отправился за кулисы. В перерыве публику угощали

мочеными яблоками, медом, пастилой, но меня интересовало не это, я, озадаченный

действиями Волкова, буквально потащил Мафусаила вслед за графом. Картина,

представившаяся нашему взору, была ужасающей: Волков, чьи глаза горели дьявольским

огнем, сек плетями двух актеров – пожилого мужчину, исполняющего роль лакея, и

главную героиню с воплями:

– Дураки, бездари! Где старание? Я сделаю из вас актеров!

Он бил их с такой силой, что даже вспотел. Крики несчастных доносились из–за кулис,

что еще больше веселило зрителей, поедающих дармовые угощения.

– Мафусаил, как мы можем его остановить? Он же забьет их до смерти!

– Пока никак, мы лишь наблюдатели, вмешаться в события не в нашей власти.

Когда весь гнев Графа был вымещен, он прокричал:

– Чтоб через пять минут были на сцене и не заставляли меня краснеть от стыда, а иначе

весь дух из вас выбью! – и удалился.

Фенечка, забыв о себе, схватила какой–то пузырек, тряпку и стала обрабатывать раны

«лакея», у нее было умение сострадать.

– Никак не пойму, зачем мы наблюдаем эти омерзительные сцены, если не можем помочь?

Мафусаил выразительно взглянул на меня и сказал то, что я никак не ожидал услышать:

– Разве ты еще не понял, почему я тебе все это показываю? Помнишь, я говорил тебе о

грехах прошлых жизней? Перед тобой одна из них. Этот беспощадный господин – ты

много веков назад. Ты был рожден в роскоши, имел власть над людьми, и это чувство

всемогущества тебя развратило, убило в тебе все человеческое. Ты не знал сострадания,

мучил и издевался, совращал и забивал до смерти. Сотни униженных тобою молили

каждый день об одном – о твоей смерти. Их молитвы были услышаны, но тебе была

послана не скорая смерть, а возможность почувствовать себя рабом в следующей жизни, в

жизни, которую ты проживаешь сейчас. Тебе никогда не везло с работой, сколько раз ты

пенял на судьбу за то, что на остальных миллионы падают с неба, а тебе за «рабский» труд

платят копейки, которых не хватает на самое необходимое. Ты обивал пороги многих

организаций, но в тебе не видели специалиста. когда ты решил, что тебе наконец повезло

по–крупному, ты потерял все: работу, кров и любовь. Это была расплаты за унижения и

страдания. Поверь, ни одна слеза не проливается без последствий, ни одно людское горе

не остается безнаказанным. Для Высшего суда нет сословий, все перед ним равны.

– Что ты такое говоришь? Этот нелюдь – это я? Неужели, все эти байки о реинкарнации,

правда?

– Да, мой мальчик, душа и вправду бессмертна. Она, как странник, путешественник во

времени. Человек всегда платит за грехи прошлых жизней. Невезение, болезни, горе –

возможность очистить душу, отмыть ее от грязи, переродиться и получить новый шанс.

Чтобы осмыслить услышанное, мне понадобилось время.

– Но, если я здесь, значит, я могу все исправить и не допустить такую жестокость?

– Да, если поймешь, как это сделать. Я вправе тебе помочь. В моих силах отправить тебя в

один из моментов жизни графа Волкова и вернуть в его тело. Ты сможешь сделать так,

чтобы граф не причинил никому вреда. Момент и действия ты должен выбрать сам.

Попытка у тебя всего одна и цена ее очень высока – жизни сотен крепостных и твоя

собственная жизнь. Чуть не забыл, мы здесь пробудем только одни сутки, все должно быть

закончено до восхода солнца.

Тем временем антракт закончился и актеры, минутой ранее терпевшие издевательства,

вышли на сцену и доиграли свои роли с достоинством, они плясали и пели

проникновенно, словно их ничто не тревожит. Финал пьесы был трагичен, главная

героиня покончила собой из–за любви, которая была обречена. Казалось, в последнюю

сцену юная актриса вложила всю свою душу, боль и ужас в ее глаза были так неподдельны

и убедительны , что я поверил, что вижу настоящее прощание с жизнью. Я еще долго был

под впечатлением, прежде чем заметил, что довольные зрители начали покидать зал, по

очереди подходя к Волкову и восхваляя его талант:

– Владимир Васильевич, Вы как всегда на высоте!

– Волшебно, Владимир Васильевич!

Волков упивался признанием публики и гордился собой. Мы с Мафусаилом тоже

покинули театр, по–прежнему не зримые. Я решил задать ангелу вопрос, который мучил

меня:

– Неужели этот человек, никогда не знал жалости, не любил? У него нет сердца?

– Знаешь, Дима, граф Волков с детства был жесток ко всему живому, единственным

существом, которое он любил и никогда не обижал – был его конь. О, что это был за конь

вороной, быстрый с норовом! Конь слушал только своего маленького хозяина, они были

одной крови! Юный Волков мог проводить с ним часы напролет, говорил с ним, будто конь

его понимает. Но, когда графу исполнилось триннадцать, горела конюшня и лошадей не

спасли. Погиб и любимчик графа. Эта была настоящая трагедия.. С тех пор никто не знал

любви Волкова, он стал еще жестче и нетерпимее, а его забавы становились все ужаснее.

Тем временем женщины и дети пошли в сторону богатого, должно быть господского дома,

а мужчины отправились вглубь парка. Мафусаил сказал, что мы должны следовать за

мужчинами, и я увижу еще одну порочную забаву графа, то есть себя в прошлом. Перед

нами появились живые указатели направления: тут и там стояли дети, переодетые в

ангелочков со стрелками в руках. Для них происходящее скорее было игрой, и они корчили

рожицы, за что получали подзатыльники от графа.

– Итак, господа – сказал Владимир Васильевич – спешу сообщить, что лабиринт любви

готов, и сегодня он в вашем распоряжении.

На лицах мужчин появились ухмылки, один из помещиков даже потирал руки. Перед нами

действительно возник лабиринт, при нашем приближении его вход озарился фейерверком.

Помещики ускорили шаг, казалось, вот–вот они начнут бежать к заветной цели. В

лабиринте я увидел девушек, переодетых нимфами, и узнал в них актрис, которые только

что были на сцене крепостного театра. Фенечки среди них не было. Слава Богу, подумал я,

что это невинное дитя не заставили участвовать в этой вакханалии. То, что здесь будет

происходить оргия, было не трудно догадаться по похотливым взглядам обрюзгших

помещиков. Нимфы зазывали сластолюбцев вглубь лабиринта, те охотно шли, распаляясь

все сильнее. Граф никуда не спешил, он позвал одного из своих прислужников.

– Яшка, скажи, ее привели?

– Да, батюшка, как вы и велели, в самый конец лабиринта. Она очень противилась, словно

спесивая кобыла, и даже смела кусаться!

– Девка с норовом – усмехнулся Волков – ну ничего, сейчас я собью с нее спесь.

Довольный граф, наконец, вошел в лабиринт: тут и там были слышны помещичьи стоны.

Я старался не смотреть на эту омерзительную картину. Волков шел все глубже и глубже,

он прекрасно ориентировался в запутанном строении, впечатляющем своими размерами.

И вот он нашел, что искал. Перед ним, забившись в угол, стояла абсолютно голая Фенечка,

на ее теле были багровые следы плети, ее трясло, она рыдала и как в бреду повторяла:

– Не надо, молю вас.

Граф на ходу сбрасывал с себя одежду:

– Расслабься, голубушка, и тебе будет совсем не больно.

Фенечка прижала руки к груди, стараясь унять дрожь, ей было трудно дышать, казалось, ее

сердце вот–вот выскачет:

– Я не переживу этого! – произнесла она рыдая.

– Не ты первая, не ты последняя, тебе понравится – Волков протянул к ней руки и с силой

сжал груди. Девушка закричала от боли и из последних сил толкнула графа. В глазах

Волкова, не ожидавшего такой прыти, появилась ярость.

– Ах ты, гадина, сейчас я тебе покажу! – и он набросился на нее, не оставив бедняжке

шанса на спасение. Граф бил и насиловал, утратив все человеческое. Сначала Фенечка

кричала, а потом ее голос смолк.

Бедное дитя, видеть это было невыносимо! Это не мог быть я. Если передо мной мое

прошлое, то я заслужил самую ужасную кару! Не в силах на это смотреть, ощущая

собственно бессилие, я побежал прочь из лабиринта. Незаметно рядом возник Мафусаил.

– Ангел, сколько же их было, таких Фенечек, сломленных и растленных??? Ведь я увидел

только один день из своей прошлой жизни. Разве те нимфы, что услаждают старых

похотливых помещиков, делают это по своей воле?

– Нет, Дима, их учили пороку насильно, они вынесли физические и духовные мучения,

прежде чем научились, смеясь обнажаться и ублажать «господ». Некоторые из девушек

кровные дочери Волкова, прижитые от крепостных, но даже это его не останавливало..

– Какой ужас! Скажи мне, неужели Фенечка станет одной из них – куклой для разврата?

– Нет, ей уготована другая судьба: бедняжка не переживет позора и к утру ее найдут

повешенной. Граф прикажет зарыть ее, как собаку и никогда не вспомнит о сломленной

жизни. Родители девушки до конца своих дней будут проклинать графа, но вынуждены

будут служить ему.

Услышанное и увиденное так шокировало меня, что мой мозг начал работать с бешеной

скоростью. Я испытал нечто, что называют озарением:

– Но ведь я могу помочь, я знаю, я придумал, как не допустить трагедии! Я выбрал момент

жизни графа, когда смогу все изменить. Верни меня в тот день, когда горела конюшня!

– Ну что ж Дима – твое слово для меня – закон, но помни, у тебя лишь одна попытка. И

меня рядом не будет. Только ты и твое прошлое. Лицом к лицу. Я желаю тебе удачи, делай

то, что велит тебе твое сердце и ничего не бойся.

Мне не терпелось скорее со всем покончить, я поторапливал Мафусаила:

– Не будем медлить, я готов!

– Закрой глаза и возьми меня за руку, Дима!

Уже не удивляясь происходящему, я подчинился Ангелу и сделал все, как он велел. И

снова поток воздуха, и вот я проснулся в чужой постели от какого–то толчка, за окном

ночь. Какая–то сила заставила подняться и выглянуть в окно, я увидел дым, валивший от

небольшой постройки. И тут я все вспомнил, я – граф Волков, постройка – это конюшня, и

в ней мой любимый конь. Я должен его спасти! Я точно знал в каком направлении бежать,

путь мой пролегал через кухню, где я взял нож, еще не понимая, зачем он мне. Я просто

знал, что без него – никак. И вот я на улице, вокруг ни души. Неужели, все спят так

крепко, что не видят пожар? Пламя разгоралось все сильнее, я слышал ржание коней. Двор

наконец ожил, залаяли собаки, проснулись люди, но медлить и ждать помощи было

нельзя. Я подбежал к конюшне и открыл засов, он показался мне жутко тяжелым, но сила

во мне была. Наконец мне удалось проникнуть в помещение, объятое огнем. Мои легкие

наполнялись угарным газом, дышать было все сложнее, глаза слезились. Среди лошадей

была настоящая паника, горели гривы, кони встали на дыбы, две лошади были уже

мертвы. Вот тут–то мне и пригодился нож: животные были привязаны, и я на ходу

разрезал веревки. Его, моего любимца нигде не видно, я позвал его:

– Гордый, дружище, ты где? В следующую секунду я увидел его, он был жив, и я

почувствовал невероятное счастье, от того, что еще могу выручить из беды верного друга.

Конь стал бить копытом, будто поторапливая меня. С трудом держась на ногах, я

освободил животное, крикнул ему – «беги».

Это было последнее, что сказал юный граф Волков. Горящая балка упала на меня и

наступила тьма..

Я очнулся от того, что кто–то схватил меня за руку, открыв глаза, я увидел Мафусаила. Я

снова был Дмитрием Ларионовым. И мы все еще находились в графском имении, рядом со

сгоревшей конюшней. Двое мужчин выносили из– под обломков обгоревшее тело, тело

молодого графа. Мне было очень жаль юношу , ведь это я его убил. Мафусаил поспешил

меня успокоить.

– Мой мальчик, ты все сделал верно, ты пожертвовал жизнью юного графа, и мир не узнал

жестокого человека Владимира Васильевича Волкова. Его все запомнят отважным,

готовым на подвиг, еще не испорченным, юношей. Ты не дал пороку взять верх над своей

душой. И ты сохранил жизни крепостных, не допустил бесчестия дев. В этом имении

жизнь потечет тихо и спокойно, каждый будет занят своим делом. Дети будут расти в

атмосфере добра, а не жестокости. Еремей Сенчуков и Варвара Сидорова не получат

тяжелых увечий. Фенечка не будет блистать на сцене, но зато она никогда не познает

насилия, станет женой Федора Малехина и родит ему пятерых сыновей.

– Слова Мафусаила успокоили меня. Да, я принес жертву, но это была одна жизнь против

жизни сотен человек. Я нашел единственный способ остановить графа Волкова.

Рядом с собой я услышал ржание. Повернувшись, я увидел коня, того самого, что спас.

Готов поклясться, он меня видел!! Конь встал на задние копыта и начал кивать головой.