Текст книги "Знак Разрушения"

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Потом Первый Вздох Хуммера окончился. Марасса стали достоянием легенд. Марасса и мараш. Быть может, это одно и то же? Элиен поделился своими подозрениями с Алашем и тот, к величайшей радости Элиена, подтвердил правильность его догадки.

По крайней мере теперь Элиен хотя бы приблизительно знал, с кем они имеют дело. Не говоря уже о том, что любую полевую нечисть, любого, пусть даже злобного, гигантского и коварного нетопыря, который существовал раньше, существует теперь и, к сожалению, будет существовать в будущем, он предпочитал мертвецам, вызванным к жизни Урайном.

– Мы можем ночевать, – устало промолвил Алаш, когда они удалились от Ан-Эгера на достаточное с его точки зрения расстояние.

Элиен гадал, означает ли это, что Хегуру более не представляет опасности? Или это ничего не означает? Алаш быстро расставил все по местам.

– От Хегуру не укрыться, но земля здесь хоть не такая хищная, – сказал он, покидая седло.

Элиен чувствовал, что его ноги одеревенели от длительного напряжения, а в голове, словно истеричный фазан в тесной клетке, бьется дурная кровь. Тело требовало сна.

– Как мы будем защищаться? – спросил Элиен, который был готов заснуть прямо так, одетым, не перекусив и не расстелив под собой попоны.

Алаш не торопился с ответом. Крякнув, он расседлал своего коня, снял поклажу и принялся методично перебирать вещи. Элиену уже показалось, что он не дождется ответа, когда тот сказал:

– Будем делать как мой отец говорил.

Никаких объяснений. Быть может, из-за боязни, что про их планы узнает Хегуру, Алаш свел их общение к необходимому минимуму.

Элиен присел на землю и огляделся. Степь, похоже, заканчивалась. Кое-где виднелись заросли чахлого и сухого пустынника, покрытого колючками, что едва ли предвещало появление другой, более приятной глазу растительности.

Не говоря ни слова, Алаш разыскал наконец небольшой топорик и отправился к ближайшим кустам. Вскоре оттуда послышался треск сучьев и тягучий трудовой напев Алаша. Элиен не нашел ничего лучшего, чем последовать примеру грюта.

Через полчаса, когда уже почти полностью стемнело, они натащили к тому месту, где топтались их оголодавшие кони, большую кучу колючего хвороста и много узловатых стволов пустынника, покрытых шершавой корой.

Алаш разделил хворост на восемь частей. Первую часть, самую большую, он оставил в центре стоянки, а семь поменьше разложил вокруг и поджег.

Хворост в семи кострах занялся, обозначив вокруг путников огненный круг. Куча в центре осталась нетронутой и Элиен сообразил, что из нее будет браться хворост для поддержания огня.

Магический огненный круг. Элиену вспомнилось капище Гаиллириса, и он подумал о том, сколь много сходного у народов, считающихся чужими. Он, пожалуй, не был бы удивлен, если б Алаш вскричал сейчас «Милостив будь, Гаиллирис!» Этого, однако, не случилось.

– Теперь мы защищены, – удовлетворенно вздохнул на совесть потрудившийся Алаш. – Хегуру нас не видит, не слышит. Говори чего хочешь.

Но Элиену нечего было сказать. Огненный круг загородил собою небо, запах дыма заслонил запах опасности.

– Спим по очереди. Сначала ты, потом я. Будешь подбрасывать хворост, чтобы круг не разрушался.

– Ясно, – кивнул Элиен и начал готовить ночлег.

– Мы так делаем теперь каждую ночь, пока…

– Пока что? – поинтересовался Элиен.

– Пока Хегуру не уйдет.

Элиен не сомневался в том, что Хегуру не уйдет. Хотя бы потому, что Урайн ему не позволит. Алаш, однако, придерживался другого мнения.

– Гесир Элиен большой воин. Хегуру нужны его глаза. Хегуру совсем не хочет уйти. Ему тяжело здесь быть, но он не уходит, – медленно говорил Алаш, всматриваясь во тьму, простирающуюся по ту сторону огненного круга.

– Пусть его! – Элиен почувствовал прилив бодрящей злобы и, завернувшись в плащ, уснул.

* * *

Так прошли четыре ночи. Четыре ночи Элиен и Алаш окружали свой ночлег огненным кругом и, сменяя друг друга, поддерживали пламя колючими ветвями степного кустарника. Четыре дня они мчались на юг, но Хегуру не отставал от них.

Алаш был замкнут и зол, смущенный настойчивостью Хегуру, шедшей вразрез со всем, что он слышал и знал о повадках и нравах этого существа. Ночами, когда приходил черед Элиена вкушать ночной покой, Алаш плел из имевшегося в его распоряжении конского волоса некое подобие грандиозных силков.

Элиен не мог понять, какой смысл в его плетении и есть ли этот смысл вообще. Быть может, Алаш попросту занимал руки, чтобы легче было скоротать часы ночной стражи? От вопросов Элиен, однако, воздерживался.

Казалось, оба путника уже свыклись с присутствием Хегуру и со своим бессилием одолеть невидимую тварь. Алаш более не тратил стрел и не целил в безоблачное небо, как то было близ Ан-Эгера. Он лишь изредка посматривал за спину на едва приметную серую тень, стелющуюся следом за ними по земле. Теперь эту тень мог различить и сам Элиен.

– Хегуру можно цельно видеть только ночью, – сообщил Алаш. – Но ночью он убивает и сильный, поэтому не надо пытаться.

На пятый день на горизонте показались вершины Нарабитских гор. Элиен был рад. Во-первых, это означало, что около трети Знака Разрушения уже описано в землях Сармонтазары. А во-вторых, у него была надежда, что Хегуру не пойдет за ними в горы.

Вдруг Элиен услышал голос Алаша, который обычно избегал разговоров между пробуждением и ночлегом. Алаш говорил, но говорил не с Элиеном.

– Стражи Ворот не будут рады, если ты придешь туда за нами, Хегуру, – говорил Алаш на ре-тарском.

Но ему не отвечали.

– Стражи Ворот не будут церемониться с тобой, Хегуру, – продолжал Алаш тоном судебного писаря. – Стражи Ворот отрежут тебе уши, вспорют тебе живот и набьют его твоими же нечистотами.

Элиен затаил дыхание, чтобы слышать все. А это было не так просто из-за стука копыт. Элиен не мог понять, зачем Алашу понадобилось устрашать невидимого врага и отчего, если предположить, что в этом есть какой-то смысл, он не делал этого раньше.

– Они пойдут за тобой и придут в твой дом, уведут жен и детей и повернут Ан-Эгер вспять. Твои дети будут у них цепными псами. Твои жены пойдут на корм свинье, если их свинья станет это есть. Говорю тебе – уходи.

Алаш остановил своего коня. Элиен сделал то же самое, отпуская мысленный комплимент риторике бывшего грютского раба.

– Уходи, – отчетливо произнес Алаш, всматриваясь в небо, освещенное дневным светилом. – Иначе будет что я сказал.

Тишину нарушил хохот, распадающийся на тысячу тошнотворных многоголосий, закружившихся над степью на крыльях ветра. Это смеялся Хегуру. Впервые за много дней преследования они слышали его голос. Хегуру хохотал во всю глотку и, казалось, вершины Нарабитских гор хохочут вместе с ним.

И тогда Алаш выхватил оружие, над которым он трудился всю дорогу от Ан-Эгера. Два камня, связанные веревкой из конского волоса. В веревку были вплетены несколько наконечников Поющих Стрел. Быстро раскрутив над головой свой ловчий снаряд, Алаш метнул его прямо в хохочущее ничто.

– Иэйя! – вскричал Алаш и поскакал к близким зарослям кустарника, откуда раздавался громкий треск.

Вскоре Элиен увидел Хегуру. Тварь была перехвачена поперек туловища веревкой, и хотя ее концы с камнями болтались свободно, нетопырь мог лишь шипеть и извиваться. Видимо, с конским волосом и, главное, наконечниками Алашевых стрел Хегуру был не в ладах.

Несмотря на это, Алаш предпочел ловко связать концы веревки и накинуть на Хегуру тончайшую сеть из все того же конского волоса. Нетопырь рвался, завывал и брыкался так, что Элиену стало не по себе при мысли сойтись с этой мерзкой тварью один на один. До этого момента Элиен представлял себе Хегуру несколько иначе.

– Теперь ты видишь его, – гордо сказал Алаш.

– Хегуру говорит, что он хороший. Ты не верь ему, я ему не верю, – наконец-то Алаш снизошел до объяснений.

Пока Элиен топтался на месте, разглядывая нечистого крылатого зверя, его спутник вел с ним беседы, причем в общении с нетопырем Алаш оказался куда более многословным, чем был с Элиеном.

– Хегуру говорит, что всем нужно есть и никто не может без еды. Поэтому он и гнался за нами. Он был голодный, – прокомментировал Алаш длинную и абсолютно непонятную Элиену тираду, сказанную не то на грютском, не то на одном из еще более южных наречий.

Элиен отошел подальше, вынул карту, но не успел он развернуть ее, как к нему подошел Алаш.

– Гесир Эльен, теперь Хегуру не опасен нам. Он теперь наш пленник и я прошу твоего разрешения оставить его в живых.

Элиен, не понимая, чем Хегуру, пять дней кряду угрожавший выесть им глаза (видите ли, никто не может без еды!), снискал расположение грюта, спросил:

– Положим, я позволю. И что тогда? Кто поручится, что он не станет преследовать нас дальше? Кто докажет, что он более не опасен нам? Сам Хегуру? Хорош поручитель!

– Но я не отпускать его. Я не оставлю его без сети. Я повезу его в Радагарну. Наратта будет ой как рад! Это святой зверь! Наши прадеды почитали его. Я не хочу убивать Хегуру теперь, когда нет опасности. Его можно убивать, только когда он угрожает. А если не угрожает, то это очень плохо. Пусть будет у Наратты. Ему понравится! – упрашивал Элиена Алаш, не ведавший разницы между «святым» и «священным».

– Хорошо, Алаш. Поступай как знаешь. Пускай у Наратты будет одной животиной больше, к паукам в придачу, – махнул рукой Элиен. – И что ты намерен делать дальше? Быть может, тебе стоит сразу пуститься в обратный путь? Ноша ведь твоя нелегка.

Элиен бросил взгляд на Хегуру, пытаясь на глаз определить, насколько же тяжел пойманный зверь. Быть может, как телушка, быть может, как медведь.

– Он пойдет сам. Он хочет скорей целовать мусор под пятками великого царя грютов, – сказал Алаш, сияя от гордости за своего повелителя. – И я, конечно, хочу в Радагарну скорей. Теперь, когда мараш поймался, тебе бояться нечего.

– Можешь ехать, конечно, – сказал Элиен.

– Спасибо тебе. Но ночевать мы сегодня будем все равно вместе!

Таким образом, прощание с Алашем было отложено на следующее утро.

Элиен, Алаш и их крылатый пленник, спеленутый сетью из конского хвоста, расположились на ночлег в небольшой ореховой роще в виду Нарабитских гор. Съестные припасы подходили к концу. Воды было мало и Элиен с нетерпением ждал, когда он вступит в изобильные тернаунские земли.

Огненное кольцо было теперь не нужно, и, вспомнив об этом, Элиен почувствовал огромное облегчение. Не нужно рубить дрова. Не нужно поддерживать костры, не нужно стоять в дозоре.

Хегуру оказался вовсе не таким свирепым, как предполагал Элиен, вглядываясь в темноту по ту сторону огненной завесы. Он лежал неподвижно, сложив свои перепончатые крылья и только уши его шевелились, пытаясь уловить что-нибудь интересное.

– Скажи, Алаш, а как Хегуру делал, что мы его не видели? – поинтересовался Элиен.

– Их род это умеет! – оживился Алаш. – У них крылья такие и живот, что к ним свет прилипает, и поэтому их не видно.

– А отчего же тогда мы сейчас его видим? И когда ты поймал его в сеть, его уже было видно? Отчего ночью он становится видим?

Алаш, не задумываясь, ответил:

– Днем его не видно. Но сеть у меня по-доброму сделана – его колдовство не действует. В такой сети любого из них будет видно. А ночью – это другое. Ночью света нет и поэтому нечему прилипать к нему. Потому – видно.

Элиен был сражен наповал абсурдной логикой грюта, но придираться к его словам не стал. Какая, в сущности, разница? Виден. Не виден. Лишь бы скорее все это закончилось!

– Я буду сторожить его, пока ты будешь спать, – добровольно вызвался Алаш, присаживаясь рядом с нетопырем.

Похоже, Алаш хотел выведать у нетопыря все, что его интересует до того, как им завладеет Наратта. И хотя путь до Радагарны был не близок, чувствовалось, что общение с нетопырем весьма занимает грюта и он не желает терять времени даром.

– Скажи, Алаш, – спросил Элиен, располагаясь ко сну возле костра, – кому служит Хегуру?

– Он никому не служит. Если ты хочешь знать про плохих людей, то это они служат Хегуру, а не он им. Он никого не боится. Он сам царь.

– И чей же он царь? – спросил Элиен, дивясь наивности Алаша.

– Таких, как он. У него народ есть. Маленькие марасса – его народ, – с нескрываемым восхищением в голосе сказал Алаш.

– А ты не боишься, что народ вступится за своего господина? – спросил Элиен.

Но Алаш не ответил. Похоже, он даже не услышал заданного Элиеном вопроса.

Но сон все не шел к Элиену. Он ворочался с боку на бок на жесткой попоне. Хегуру и Алаш предавались болтовне, смысл которой был напрочь скрыт от Элиена плетеньями чужеземного наречья.

Алаш подбросил в костер дров. Алаш налил себе воды из бурдюка. Взошла луна. Листва на деревьях колыхалась. Элиен открыл глаза. Луна в окружении созвездий. Все как обычно.

И тут Хегуру запел. Он пел тихо и долго и Элиен слушал его песню. Пожалуй, более странной, завораживающей музыки ему никогда не доводилось слышать.

О чем пел Хегуру? Когда он смолк, самым большим желанием Элиена было услышать продолжение этой песни. Удивительно, как такой омерзительный на вид зверь способен петь столь прекрасно? Удивительно, как такая крылатая туша способна исторгать звуки столь разнообразные и величественные?

Теперь Элиен уже не злился на Алаша за то, что тот оставил нетопыря в живых. Действительно, было бы жаль лишать жизни столь искусного певца. Даже если этот певун питается людскими глазами и наводит страх по обоим берегам красноструйного Ан-Эгера. Теперь Элиен понял, какой королевский подарок готовит Алаш Наратте. Теперь понятно, какая выгода в том, чтобы заполучить Хегуру.

Шорох листвы усиливался. «Забавно, а ведь ветра-то нет», – подумал Элиен, качаясь на волнах блаженства, которым отзывалось песням нетопыря Хегуру все его существо.

– Гесир Эльен, проснись! – услышал Элиен хриплый крик Алаша.

Сон, навеянный колыбельной Хегуру, неохотно отступал. Что происходит? Элиен вскочил на ноги и схватился за меч.

И тут он понял все. Одежда Алаша была изорвана в клочья, а все его тело окровавлено. Со всех сторон на грюта налетали нетопыри – уменьшенные копии Хегуру. Они впивались в плоть Алаша своими острыми зубами. Они терзали его тело, царапались и хлопали крыльями.

Элиен посмотрел туда, где лежал Хегуру. Певец. Святой зверь грютов. Пожиратель человеческих глаз. К счастью, он по-прежнему был на своем месте. Похоже, сражение началось только что и Элиен еще не успел проспать самое интересное.

Тело Хегуру было облеплено нетопырями, слетевшимися к нему из темноты. Они рвали сеть из конского волоса своими острыми зубами, силясь вызволить Хегуру. Старый как мир сюжет. Слуги спасают своего господина. Царь нетопырей и его верные подданные. Недальновидный Алаш. Наивный Элиен.

Наконец, Элиен был замечен мерзкими тварями, вызванными их повелителем из темных нарабитских пещер. Не менее двух десятков нетопырей набросились на Элиена и тот сразу изведал их зубастых поцелуев.

Меч не подмога, когда твоих противников более чем двадцать. И стрела бессильна против орды зубастых и крылатых тварей. Остается одно – огонь! Средство, которое никогда не оставляло в беде род Акретов.

– Милостив будь, Гаиллирис! – и ночь расступилась.

Элиен выхватил из костра догорающую головню, и она сразу же зашипела в его руках, разгораясь с новой силой. Он махнул головней вниз-вверх у правой ноги. С душераздирающим визгом нетопыри, облепившие ногу, отвалились и попадали на землю. «Наше счастье, что эти по крайней мере не невидимки», – отметил про себя Элиен и проделал то же самое с левой ногой.

Алаш последовал его примеру. Теперь от исполненной шорохов тишины не осталось и следа. Все способные визжать завизжали.

Головня в руках Алаша обратилась смолокипящим факелом и нетопыри бросились врассыпную. Но более чем собственная безопасность Алаша заботил Хегуру. Он подскочил к марашу и начал отгонять нетопырей от сети, которая хотя еще и не была разорвана их острыми зубами, но готова была лопнуть в любой момент.

– Кыш, кыш! – орал Алаш, разгоняя тварей.

Элиен знал, что следует делать с царями, которых пытаются освободить верные слуги. Он подскочил к Алашу, который суетился над ним, и, приставив лезвие обнаженного меча к брюху Хегуру, сказал:

– Немедленно прикажи им убраться, иначе я выпущу тебе кишки. Я не грют и церемониться с тобой не стану, – сказал Элиен по-харренски.

Он был уверен, что Хегуру понял сказанное Элиеном. Даже если он не понял смысла слов. Приставленный к животу меч развивает сообразительность и снимает всякие языковые барьеры.

Да, Хегуру понял все. Нетопыри убрались восвояси, оставив Элиена и Алаша врачевать раны в ожидании рассвета. Хегуру лежал поблизости, связанный веревками, и во рту его был кляп из сухой травы.

– Разве отец не говорил тебе, что услышать песнь нетопыря – это к несчастью? – спросил Элиен, растирая смесью мочи и золы ногу, сплошь покрытую волдырями.

Пути Звезднорожденных

563 г., Двадцать восьмой день месяца Вафар

– Я и ты, Шет окс Лагин, – сказал Октанг Урайн и серьга со вправленным в нее зеленым камнем, встретившись с пламенем свечи, выбросила три зеленые искорки, – когда-нибудь, а точнее, очень скоро, мы станем одним.

– Как мне это понимать? – холодно поинтересовался Шет окс Лагин, шаря взглядом по углам. Не из любопытства, а только ради того, чтобы не глядеть на своего собеседника.

– Буквально, Шет. Буквально и никак иначе.

– В таком случае я отказываюсь понимать, – отрезал Шет.

Октанг Урайн улыбнулся одной из своих обаятельных улыбок, которые вводили в заблуждение многих проницательных знатоков человеческих душ, и сказал:

– Сейчас ты волен говорить все, что хочешь. Это не имеет никакого значения. Я знаю – а ведь мое знание, не в пример твоему, абсолютно, – что ты и я в одном лагере, и нам предстоит война со всей Сармонтазарой во имя ее же блага. Тебе и мне предстоит великий поход.

– Почему бы тебе не выступить в поход без меня? – язвительно спросил Шет. – Коль скоро ты знаток всего и вся? Зачем тебе моя скромная помощь?

Октанг Урайн сделал рукой жест, напоминающий жест игроков в кости. Так переворачивают кубок, в котором вершится непостижимая игра судьбы, чтобы выкатившиеся на стол кости указали на счастливца.

– И не только твоя. Ты, Шет окс Лагин, Элиен – твой Брат по Слову – и я, Октанг Урайн – мы рождены, чтобы служить. Но истинное служение возможно лишь в том случае, если наши силы объединятся.

Глаза Урайна переливались фиолетом и пурпуром. Шет окс Лагин поймал себя на том, что, несмотря на все свои старания смотреть в сторону, он снова и снова возвращается взглядом к его глазам-хамелеоном, а вслед за этим тут же приходит нестерпимая головная боль.

– Положим, тебе удалось заполучить меня – не в союзники, конечно, но хотя бы в пленники. Но уж Элиена тебе не видать как своего второго уха.

Шет окс Лагин с трудом удержался от пары-тройки соленых морских ругательств, которые были весьма уместны в его безвыходной ситуации. По крайней мере более уместны, чем апелляции ко «второму уху». Но прежде всего он был дипломатом. Об этом следовало помнить даже сейчас, в плену.

Урайн картинно вздохнул – мол, сожалею, как же, сожалею. Жаль, дескать, второго уха.

– Насчет моей внешности ты немного погорячился. А что до Элиена… Обещаю тебе, Шет, придет весна и вместе с ней Элиен придет в Варнаг. А на его руках будут звенеть тяжкие браслеты покорности.

– Вот как? – Шет окс Лагин сделал над собой нечеловеческое усилие, чтобы его слова прозвучали небрежно.

– Да, именно так. – В голосе Урайна заскрежетала сталь. – Он слишком благороден и честен, чтобы бросить тебя на мой произвол. Он придет не один. Но я раздавлю его войско, как ящерицу, и тогда у меня будет возможность поговорить с ним без свидетелей. Уверен, он окажется столь же сговорчив, как и ты.

Лицо Шета окс Лагина исказила судорога ярости.

– Но я никогда не покорюсь тебе!

– Ты уже покорился.

Глава 10
Перевозчик и его плата

562 г., Вторая неделя месяца Гинс

Через неделю после того, как сын Тремгора спустился с Нарабитских гор, вдалеке показалась столица Тернауна.

Много странных и удивительных вещей рассказывали на Севере про Магдорн. Город не имеет стен, хотя столь велик и богат, что может на равных соперничать с Тардером, Ордосом и Итом. Причина этому – Морской Тритон, который издревле сторожит город и оберегает его от всех превратностей судьбы. За последние пятьсот лет ни одна армия, ни один флот не осмелились нарушить покой магдорнских земель, опасаясь встретить отпор со стороны этого странного, но обладающего огромной силой существа.

Шет окс Лагин когда-то говорил Элиену, что мечтает побывать в Магдорне и посмотреть, так ли чудесен этот город, как о нем рассказывают. Судьба не дала его желанию исполниться.

Размышления Элиена прервал далекий рев. Какая-то животина не находила себе в Магдорне иного утешения, кроме как надрывать луженую глотку, певшую, казалось, весь ужас морских глубин. Сын Тремгора поежился. Это, конечно, орет пресловутый Морской Тритон и, судя по всему, ему что-то очень и очень не по душе.

Магдорн располагался на острове, соединенном с побережьем рукотворной дамбой, по которой пролегала единственная ведущая в город дорога. Во время прилива дорога скрывалась под водой, а во время отлива по ней спешили конники и пешеходы, к которым рассчитывал примкнуть и сам Элиен.

Дождавшись отлива, Элиен стал свидетелем диковинного зрелища. Воды отступали, оставляя за собой мощенную серым греовердом дорогу, на которой то здесь, то там валялись оглушенные воздухом моллюски, пучки водорослей, морские звезды и другие никому не нужные дары моря.

Когда дорога целиком проявилась над волнами, Элиен направил заартачившегося было Крума твердой рукой, держа курс на островерхие постройки города, видневшиеся вдалеке. К его удивлению, он оказался единственным, кто шел в этот день в город. Ни одна повозка, ни один нищий, ни одна бродячая собака не встретились ему на дороге.

И снова раздался рев. Такой же жуткий, как и раньше. Элиен поморщился. Все неладно в Сармонтазаре, решительно все. Но зачем же так орать? Сыну Тремгора хватило честности отдать себе отчет в том, что его ирония призвана заглушить растущую тревогу.

Его настороженность возросла еще больше, когда он заметил, что морская гладь вблизи города совершенно чиста. Не было рыбацких лодок, не было купеческих судов и огромных магдорнских боевых трехмачтовиков. Люди в Магдорне как будто вымерли, или по крайней мере решили наотрез отказаться от каких-либо сообщений с внешним миром.

«Наверняка, – подумал Элиен, – все дело в этом жутком крике. Или, точнее, в том, кто этот крик издает».

Уже в конце пути, когда можно было различить отдельные черепички на крышах магдорнских домов, Элиен, к своей величайшей радости, увидел юношу, одетого в голубой плащ и длинную белую робу. Он шел навстречу Элиену и, казалось, не торопился. Руки его были пусты, а взгляд празден. Казалось, юноша вышел просто прогуляться и все происходящее вокруг оставляет его равнодушным.

– День добрый, – сказал Элиен на варанском языке, не очень-то надеясь быть понятым.

К его удивлению, юноша довольно складно отвечал ему на том же языке.

– День недобрый, чужеземец, и в этом ты ошибаешься.

– Чем же тебе не нравится этот день?

– А тебе? – В глазах юноши сын Тремгора повстречал глухую стену отстраненности.

Элиен помедлил с ответом и не напрасно. В этот момент откуда-то издалека снова донесся рев, заглушаемый рокотом усилившегося волнения.

– Мне не нравятся эти звуки.

– Я так и думал, – ответил юноша и, повернувшись к Элиену спиной, медленно пошел в сторону города. Похоже, дальнейшее продолжение разговора он считал бессмысленной тратой времени.

Элиен заставил Крума плестись за ним.

– Это Тритон, да? – спросил Элиен, надеясь спасти угасший разговор.

– Это? Это Тритон, да, и если ты, чужеземец, спешишь в Магдорн для того, чтобы взойти на борт одного из наших кораблей, знай, что у тебя ничего не выйдет. Разве что тебя повезет сам Морской Тритон, – серьезно ответил юноша, не оборачиваясь. В голосе его были лишь усталость и разочарование.

– Если ты не шутишь, то расскажи мне, как попросить у него об этой милости?

– Я не могу тебя научить. Если ты понравишься ему, он повезет тебя по своей воле, а если нет – тогда прощай, чужеземец.

Юноша указал Элиену на водную гладь, из которой на расстоянии не больше полулиги от берега показался остров, весьма, впрочем, не похожий на остров.

Юноша как ни в чем не бывало продолжал шагать своей дорогой.

Когда мнимый остров вздохнул, да так, что волны разбежались во все стороны и одна из них захлестнула отмель, насмерть перепугав Крума, его подозрения превратились в уверенность.

Элиен получил возможность как следует разглядеть притихшую на время тварь. Тритон был покрыт темно-зеленой чешуей, которая, насколько можно было судить с такого расстояния, имела этот цвет из-за того, что обросла водорослями и полипами, словно днище старого судна.

Голову Тритона венчал массивный бивень, которым, словно тараном, можно было проткнуть насквозь и безо всякого труда не один десяток судов. Проткнуть – и пустить на дно.

Зубцы его спинного гребня возвышались подобно скальным утесам. Хвост пенил воды, уподобляясь колесу водяной мельницы – столь огромной, что ее существование было почти невообразимо. Было ясно, что Тритон, будучи верным союзником, мог принести неисчислимые блага. Будучи же врагом – неисчислимые бедствия.

Тритон поднял голову и его бездонные мутно-зеленые глаза, в которых горел ужас глубин, воззрились на всадника с ненавистью и любопытством. Надо полагать, любопытство перевешивало, ибо в противном случае чудовище уже бросилось бы на пришельца с тем, чтобы утолить ту безумную жажду крови, которой был отмечен весь его вид.

Элиен набрал в легкие воздуха и крикнул по-варански:

– Я прошу тебя, Наводящий Страх Повелитель Морей, перевезти меня на Хеофор! Я – не житель здешних мест, тебе незачем таить на меня обиду. Вдобавок я не скуп и честен. Если ты поможешь мне, я расплачусь с тобой так щедро, как только смогу. Этот человек, – Элиен указал в спину удаляющемуся юноше в белой робе, – сказал, что я должен понравиться тебе. Но не сказал, что требуется для того, чтобы прийтись тебе по сердцу.

Тритон засопел, соленые брызги разлетелись в разные стороны. Хвост его вспенил воды.

– Мне нравятся честные люди. Жители Магдорна оказались лживыми сухопутными червями. А чем ты отличаешься от них – сейчас посмотрим. Скажи мне, что ты ищешь на Хеофоре?

– Я не могу сказать тебе, что именно я ищу в земле Хео. Но зато не стану таить, чего не ищу. Во-первых, смерти, во-вторых, богатства и, в-третьих, славы. Все остальное мне подойдет, – непринужденно сказал Элиен.

Крум тревожно заржал. Соседство морского чудовища было ему явно в тягость. Он то и дело порывался подняться на дыбы и громко всхрапывал.

– Хорошо, – сказал Морской Тритон. – Ты мне нравишься, праздношатающийся воин с мечом Эллата. Но ведь я утомлюсь тащить тебя. Утомлюсь и проголодаюсь…

Элиен насторожился. К чему это клонит мерзкая на вид, но, быть может, не столь уж мерзкая по сути тварь.

– Я проголодаюсь и мне придется сожрать кого-нибудь из этих корыстных людишек. Ты же не хочешь этого?

– Нет.

– Поэтому мне придется съесть твоего замечательного жеребца. Это и будет та награда, которую ты, щедрый чужестранец, мне обещал. Что ж, садись.

Элиен погладил умную морду Крума. Нет, Морской Тритон может убираться, он не отдаст…

– Вот оно что! – взревел Тритон и в бешенстве ударил хвостом. Волна с головой накрыла и Элиена, и его жеребца.

Когда Тритон ударил хвостом во второй раз, Элиен понял, что третий удар окажется смертельным и для него, и для Крума. Конечно, пуститься в морское путешествие на спине чудовища было весьма рискованным предприятием. Но выбора не было. Драгоценное время утекало сквозь пальцы, в то время как Знак Разрушения все еще не был описан в землях Сармонтазары даже наполовину.

– Я согласен, – сказал Элиен и отвернулся.