Текст книги "Москва"
Автор книги: Александр Зельдович
Соавторы: Владимир Сорокин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
ЛЕВ. У меня "першинг". А у тебя что?
МАША (смотрит на свой дротик). У меня тоже "першинг".
ЛЕВ. Нет, у тебя СС-20. Куда?
ЛЕВ (разглядывает карту). Вот! (Показывает пальцем.) В Швейцарию. (Маша бросает. Дротик втыкается в Португалию.)
МАША (недовольно машет рукой). Я все-таки выпила.
ЛЕВ. Зачем ты в Португалию? У нас к Португалии никаких претензий нет.
Лев бросает дротик. Дротик точно втыкается в Швейцарию.
ЛЕВ. Сто килотонн. (Бросает еще, опять попадание.) Двести. (Еще бросает.) Триста. Там не то что коровы, там после этого муравьи не смогут жить!
МАША (с улыбкой). Ну ты и зверь!
ЛЕВ (ищет другие дротики). Так, что у нас еще осталось? Так, "першинги" все вышли. Что у нас осталось! (Лев, пошатываясь, подходит к бару, берет два стакана, наливает в них несколько напитков и поджигает. Маша подходит к нему.) Вот что у нас есть еще.
МАША. Это что?
ЛЕВ. Это называется B-52.
МАША. Что это?
ЛЕВ. Американский бомбардировщик. Фокус в том, что надо успеть выпить, чтобы соломинка не расплавилась.
Лев дает Маше стакан и соломинку. Берет свой. Они быстро выпивают коктейль через соломинки.
ЛЕВ (показывает на карту). Ты мне проиграла один поцелуй.
МАША. Куда?
ЛЕВ (думает, поднимает глаза). В жопу.
Маша подходит к карте, начинает вытягивать свой дротик из Португалии. Карта падает на нее.
Маша выпутывается из упавшей карты. Лев подходит к ней. Опускается на колени, стягивает с нее юбку с трусами, целует ее зад. Начинает целовать бедра, гладить ноги.
МАША. А правда, что хасиды трахаются через простыню?
ЛЕВ (целуя ее). Правда.
Тянет ее за руку. Маша садится рядом. Начинает целовать ее. Они ложатся на карту. Лев целует Машу, потом приподнимается на руках, смотрит на карту. Вынимает из кармана перочинный ножик, вырезает из карты кружок Москвы, показывает Маше. Потом накрывает Машу картой как одеялом. Овладевает Машей через дырку в карте. Карта шуршит и хрустит. Маша слабо стонет. Лев кончает с мучительным стоном. Сжимает карту, отваливается навзничь, накрывая себя картой. Молча лежит.
Улица. Ночь.
Подъезжает такси, останавливается. Выходит Маша. Пошатываясь, идет к подъезду дома. Входит в подъезд.
Лестничная клетка дома. Ночь.
Маша поднимается по лестнице.
МАША (поет). "Ты сегодня мне принес не букет засохших роз. Не гранаты и не лилии..." (Подходит к двери. С трудом находит ключ, открывает дверь.) Все, все. Тихо, Машенька.
Входит, старается тихо притворить дверь, но это не получается.
Интерьер квартиры Ирины.
Полумрак. Большая, сильно запущенная квартира с антикварной мебелью. На кухне свет. Маша проходит на кухню.
Кухня.
За столом сидит Ирина. Перед ней бутылка коньяка. Ирина курит.
МАША. Ничего себе! Ты почему полуночничаешь? Уже четвертый час... (Смотрит на часы.) Вру, пятый. (Ирина смотрит на Машу и отворачивается.)
МАША. Очень остроумно.
Маша выходит из кухни, бросает сумочку на диван. Проходит через всю квартиру, напевая "Ландыши". Открывает дверь ванной комнаты.
Ванная комната.
В ванне лежит Ольга. Перед Ольгой плавает мыльница с мраморным слоником.
МАША. Оленька! И ты не спишь! Фантастика! (Ольга смотрит на нее, потом толкает пальцем мыльницу, заставляя ее проплыть между коленями.)
Маша приспускает трусы, садится на унитаз. Мочится.
МАША (глядя на Ольгу). Однажды отец Онуфрий, обходя окрестности, обнаружил обнаженную Ольгу. Ольга, отдайся, озолочу.
ОЛЬГА. Глупая шутка.
МАША (спускает воду, встает, подходит и садится рядом с ванной на корточки). Оль, чего ты последнее время такая скучная? (Ольга продолжает заниматься мыльницей.) Оль, ну почему? Ты что, разговаривать со мной не хочешь? Ну скажи чего-нибудь. Скажи: пришла Машенька.
ОЛЬГА. Пришла Машенька.
МАША. Машенька пьяная.
ОЛЬГА. Машенька пьяная.
МАША. Машенька гуляла по буфету.
ОЛЬГА. Машенька гуляла по буфету.
МАША. Машеньку трахнули через карту.
ОЛЬГА (играя слоником). Машеньку трахнули через карту. (Маша смотрит на играющую Ольгу.)
МАША. Как я ненавижу твою манеру смотреть в сторону.
Ольга молчит.
МАША (кричит). Ну посмотри же на меня!
Ольга смотрит на нее.
ОЛЬГА. Мама спит. Все слышно.
МАША (кричит). Наша мама пьет на кухне в одиночку!
ОЛЬГА. У тебя плохие глаза.
МАША. Правда? А еще что у меня плохое?
ОЛЬГА. У тебя плохие глаза.
МАША. Оленька, рыбка моя, за что ты меня так не любишь?
ОЛЬГА. Когда ты пьяная, у тебя плохие глаза.
МАША (с усмешкой). А ты знаешь, что такое плохое?
ОЛЬГА. Знаю. Плохое – это когда пьяная.
МАША. А хорошее?
ОЛЬГА (играет слоником). Хорошее – это когда хорошо.
МАША. Да брось ты этого мудацкого слоника!
Маша пытается отнять слоника у Ольги. Ольга сопротивляется и, когда Маша почти добивается своего, неловко, но сильно плещет на нее водой из ванны. Маша отпускает слоника, встает с корточек, подходит к зеркалу. Берет полотенце, вытирает лицо. Смотрит на Ольгу через зеркало.
МАША (ровным голосом). В черном-черном лесу, в черном-черном замке, в черной-черной комнате, на черном-черном столе лежит черный-черный футляр... (Ольга смотрит в зеркало.)
МАША. В этом черном-пречерном футляре лежит белая-пребелая сахарная девочка. Ручки ее из сахара, ножки ее из сахара, грудка ее из сахара и шейка ее из сахара. И ровно в полночь черный человек с черным лицом и серебряной лейкой подходит к футляру. Он открывает футляр, поднимает серебряную лейку и говорит три черных слова: ГРИБ, ГРАБ, ГРОБ...
Ольга с криком бросает слоника в Машу. Слоник разбивает зеркало.
ОЛЬГА (кричит). Ты плохая! Ты плохая! Ты плохая!
МАША. Ты что, совсем рехнулась? Шуток не понимаешь?
ОЛЬГА (плещет на Машу водой). Плохая! Плохая! Плохая!
МАША. По стационару соскучилась?
ОЛЬГА. Плохая! Плохая! Плохая!
Дверь распахивается. Появляется Ирина. Смотрит на кричащую Ольгу и на зеркало, хватает Машу за плечи, выталкивает из ванной.
ИРИНА. Пошла отсюда!
Закрывает за Машей дверь. Ольга перестает кричать.
ИРИНА. Сколько можно в ванной сидеть? Иди спать быстро!
Ольга вылезает из воды, Ирина набрасывает ей на плечи махровый халат и выталкивает из ванной.
ИРИНА (смотрит в разбитое зеркало). Господи, как вы мне остопиздели. Когда же это кончится! Ни одной целой вещи в доме не осталось. (Выходит из ванной комнаты. Идет на кухню.)
Кухня. Ночь.
Маша сидит за столом и наливает себе коньяка в рюмку. Ирина выхватывает у Маши рюмку, выплескивает коньяк.
ИРИНА. Хватит!
МАША. Что ты психуешь?
ИРИНА. Противно смотреть на тебя!
МАША. Это что ж тебе противно?
ИРИНА. Все! Все противно! Противна твоя похуистика, твое полное равнодушие ко всем, твое нежелание ни в чем участвовать!
МАША. Это в чем же я не хочу участвовать?
ИРИНА. Ни в чем! Ты живешь по принципу: гори все синим пламенем, только не я! Ты выросла каким-то чудовищем, ты толстокожа, как слон, ты человек без нервов, тебе глубоко наплевать на людей, на всех, на близких и неблизких, на сестру, на меня! Ты никого не замечаешь, не желаешь замечать!
МАША. Это кого же я не желаю замечать?
ИРИНА. Знаешь, Маш, я дошла с тобой до ручки. У меня нервы сдают. Ты смотришь, а я... я не могу тебя выносить... мне хочется тебе по морде дать.
МАША. Вы сговорились, что ли? Одной мои глаза не нравятся, слонами швыряется. Другая, когда смотрю, хочет по морде дать. Я что – Медуза Горгона?
ИРИНА. Ты пошлая, пустая дура, а не Медуза Горгона!
МАША. Ах, я пошлая? А пить женщине в одиночку – это не пошло?
ИРИНА. Ты... ты же как... плющ... как паразит какой-то!
МАША. Конечно, я паразит. Везу на себе твой клуб. Пашу за тебя каждый день.
ИРИНА. Ты... как... я не знаю что... слова-то не подберешь... слизь какая-то...
МАША. Слизь! Гениально! Да ты без меня давно бы дуба врезала.
ИРИНА. Какое-то... мерзкое растение...
МАША. Да ты же ничего делать не умеешь! Ничего!
ИРИНА. От тебя... какая-то... вонь холодная идет... как из погреба... каждое слово, каждое движение – вонь, вонь, вонь!
МАША. Ты просрала все. Все пропиздела. За тебя никто ломаного гроша не даст.
ИРИНА. Господи! Как я задыхаюсь от этой вони! От этой ледяной вони!
МАША. Слушай, а может, все проще? Может, ты мне просто завидуешь?
ИРИНА. О Господи! Кому завидовать! И чему завидовать?
МАША. А может, ревнуешь?
Ирина молча смотрит на нее.
МАША (с усмешкой). Ревнуешь. А я вот – нет. Так и знай: не ревную. И если ты его раз в недельку будешь жалеть в своем офисе, я хуже к тебе относиться не стану.
Ирина молча смотрит на нее, затем угрожающе приближается. Маша хватает бутылку, замахивается.
МАША. Не подходи!
Ирина замирает. Маша стоит с поднятой бутылкой в руке. Из бутылки льется коньяк.
МАША (злобно). И она еще на меня бросается! Это кто же на кого бросаться должен!
Ирина смотрит на нее, потом резко выходит.
МАША (ставит бутылку на стол, стряхивает коньяк с руки, смеется). Дурдом!
Маша выходит из кухни, идет через квартиру. Ирина лежит в гостиной навзничь на диване и беззвучно плачет. Слезы текут по ее щекам. Маша входит в спальню.
Спальня.
Полумрак. Ольга лежит на своей кровати, отвернувшись к стене.
МАША. Оль? Спишь?
Ольга молчит.
МАША. Оль, я больше не буду. Никогда. Честное слово. Оль?
Ольга молчит. Маша устало валится на свою кровать.
МАША. Просто... понимаешь... как бы тебе это объяснить... чего-то мне сегодня не того. (Закидывает руки за голову.) Я Леву знаю давно. Помнишь, когда мы с Райкой после выпускного в Коктебель сбежали? Не помнишь? Я тогда еще твои брюки взяла. А купальник забыла. И мы с Райкой по очереди купались. На спичках купальник разыгрывали. Райке почти всегда везло, и она первой купалась. Она плавала классно, далеко-далеко заплывала. А я на камне сижу и смотрю. И подошел парень. Худой такой. Загорелый. В джинсовых шортах. Спрашивает: мадемуазель, вы почему не купаетесь? Я честно отвечаю – жду, когда купальник вернут. А он говорит: зачем вам купальник? Что вам скрывать? (Смеется.) Это Лева был. Но он был совсем другим. Совсем-совсем. Мы с ним тогда ночью купались. И море светилось. Потом мидий ловили, пекли на костре, ели и запивали домашним вином. Оно такое было розовое-розовое... Оль? Ты правда, что ли, спишь? (Приподнимается, смотрит на Ольгу, потом откидывается на подушку.) Как все глупо...
Сад возле клуба. Утро.
Лев открывает дверь, выходит в сад. За большим столом сидят Майк и Маша. Стол накрыт белой скатертью, богато сервирован. На столе закуски, напитки. Рядом со столом на траве стоит медный самовар с трубой. Из трубы идет дымок. Чуть поодаль стоят две машины Майка. У "кадиллака" открыт багажник, возле него суетятся два официанта. Лев подходит к ним, садится за стол. Майк держит в руке мертвую бабочку.
МАЙК. Отец нас бросил, когда мне было шесть лет. Мы с матерью жили. Она работала медсестрой. До пяти отработает, а потом по частникам, уколы делать. Придет часов в десять, я к ней подбегу, а у нее руки спиртом пахнут. Она говорит: "Ну вот, бабочка прилетела". У нее фамилия была Бабочкина.
МАША. Борису Бабочкину не родственница?
МАЙК. Нет. Я так ее бабочкой и звал. Вот. А потом у нее аппендицит случился. Положили ее в ту же самую больницу, в которой она работала, и во время операции заразили гепатитом. Через год умерла. Меня в интернат пристроили. В Быково. Я тогда, как только бабочку видел, так сразу мать вспоминал. А потом стал бабочек собирать. Они красивые. Собрал штук сорок. И совсем про мать забыл. А однажды нас в Москву повезли. В Большой театр. На "Лебединое озеро". И знаешь, я как только балерин увидел, у меня прям в сердце что-то повернулось. Они же как бабочки были. С тех пор без балета жить не могу. А бабочек собирать перестал. (Официантам.) Не разогревайте, а просто несите!
Ирина и Марк подходят к столу, садятся. Один из официантов вынимает из багажника емкость с большими креветками и кладет на поднос, который держит другой официант. Официант несет поднос к столу, ставит посередине. Другой официант вынимает из багажника пять чистых тарелок, несет к столу. Меняет тарелки, грязные уносит и кладет в багажник.
ИРИНА. Куда я, по-твоему, могу отсюда деться? Я к этому месту прикована, как дядя Ваня. У меня же долгов на пятьдесят тысяч. Как я их отдам? Мне надо работать, работать и работать.
МАРК (показывая на Майка). А почему будущий зять не закроет долгов своей тещи?
МАЙК. Может, и закрою. Когда станет тещей.
Лев подходит и садится на свободное место.
МАША. Нет, я все-таки хотела бы в Африку: в Конго или в Уганду.
МАЙК. Зачем тебе в Конго? Там одна саванна и холера. Ты что, будешь охотиться на сафари?
МАРК. Нет, Конго это не то. Мне говорили, что Бали, остров Бали, – вот это место. Во-первых, дешево. Можно снять бунгало на берегу моря в сутки долларов за сорок.
ИРИНА. А мне говорили, что в Суэце бунгало можно снять за четыре доллара, а питаться за один.
МАЙК. Мы тут в конце концов не деньги считаем.
Лев неторопливо ест и смотрит на Машу.
МАЙК (смотрит на свой нож). Ржавый! Он же не должен ржаветь. (Крупным планом показан нож с маркой "swiss steel".)
МАРК. Все швейцарское теперь делают в Польше. Великая страна.
ИРИНА (пьет вино и вздыхает с облегчением). Ой, хорошо! Не помню, когда последний раз в саду завтракали.
МАЙК. Что тебе мешает каждый день здесь завтракать?
ИРИНА. Да что мешает! Все мешает. Крутишься, как белка в колесе.
МАРК. Как дядя Ваня!
МАЙК (смотрит по сторонам). Такой отличный сад, а вы его не используете.
ИРИНА. А ты что, предлагаешь бистро здесь открыть?
МАЙК. Зачем бистро. Я бы на твоем месте давно бы здесь беседку построил. В русском стиле. Чтоб вся плющом была увита. В ней бы завтракал и обедал.
ЛЕВ (ест, не глядя на Майка). На свежем воздухе, правильно. И чтоб ребята в косоворотках блины подавали.
МАЙК (не обращая на него внимания). Да и вообще, я все бы здесь засадил деревьями, кустами. Чтоб сад был совсем дикий.
ЛЕВ. Да, да. Вышел из офиса – и грибы собирай. Очень успокаивает.
МАША (Майку). Значит, ты любишь дикую природу?
МАЙК. Я люблю, чтобы все соответствовало. А то к кому на дачу ни приедешь – все на газонах помешались. Газоны и японский сад. Митька, Оксана, Сережа Волков. Как сговорились. Стригут эти газоны, вырубают деревья. Будто они не в России.
МАРК. Американцы в свое время приехали к англичанам. И были поражены английскими газонами. Ну и чисто по-американски: скажите, господа англичане, как бы и нам устроить такие газоны? Англичане говорят: очень просто. Выберите место, снимите дерн, выровняйте площадку, посадите траву. А когда вырастет, два раза в неделю поливайте и раз в неделю подстригайте. И через какие-нибудь сто лет у вас будет отличный английский газон.
ИРИНА (смеется). Да. Тут хоть бы раз в месяц кто скосил. Не допросишься
МАША. Майк, ну серьезно, ты куда хочешь поехать?
МАЙК. Я еще в Италии не был.
МАША. Как не был? Не был в Италии?
МАЙК. Не был.
МАША. Ты что, с ума сошел?
МАРК. Машенька, поверь мне: вовсе не обязательно презирать человека за то, что он не был в Италии.
Майк и Маша смеются. Лев с неприязнью смотрит на Машу. Маша не замечает его.
МАША (обнимает Майка). Надо обязательно поехать.
ЛЕВ (жуя креветку). Да, да. И по музеям, по музеям, по музеям...
МАЙК. Я смотрю, ты быстро выздоровел. (Лев поднимает голову.) Пища для тебя не очень грубая? Кишечник справится?
Лев с полным ртом прекращает жевать, смотрит Майку в глаза, потом громко выплевывает пищу изо рта на тарелку, встает и идет к клубу.
ИРИНА (провожая взглядом уходящего Льва). Майк, где ты его нашел?
МАЙК. Нормальный парень. Мы с ним вместе в музыкальной школе учились. Здорово играл, кстати. Окончил два курса консерватории.
МАША. На чем же он играл?
МАЙК. На виолончели. (Закуривает.) Потом на еврейке женился. Они в Германию уехали. Он там в оркестре играл. Даже на конкурсе каком-то второе место занял. А потом развелся, уехал в Израиль. Там на саксе по кабакам лабал. И массажем подрабатывал. Вообще, он классный массажист. Но нагловат.
Показываются две машины.
МАЙК. Это Слива. (Встает, идет навстречу машинам, за ним идут трое охранников.)
Машины останавливаются. Из первой выходит толстый человек в хорошем пиджаке. Из второй выходят двое охранников. Майк подходит к Сливе, они молча пожимают друг другу руки и вдвоем удаляются от машин и от охранников.
МАЙК (идет рядом со Сливой). Меня кинули с черным налом. Так что у Валентина больше нет крыши. (Слива идет рядом, молчит. Майк останавливается, они поворачиваются друг к другу лицом.)
МАЙК. Там на пол-лимона недвижимости и дачка в Кратово. Очень симпатичная дачка.
Слива молчит. Потом поворачивается и уходит.
Квартира Ирины. День.
Интерьер спальни, разобранная кровать. Ирина в халате. Марк ходит по комнате и неторопливо одевается.
ИРИНА. Пара негров. Он и она. Эдик и Виола. Дома у себя сырные палочки делали и по клубам развозили. Недорого. Купила три мешка. А мои козлы их не туда положили, ну и в них крысы забрались и крысят вывели. И я еще негру этому пятьдесят баксов должна осталась. Иду по Сретенке, вижу, он стоит. Я к нему подхожу, говорю: Эдик, не волнуйся, отдам я тебе эти пятьдесят баксов. А потом вижу, это совсем другой негр. Ты знаешь, не помню, говорила я тебе, я к Сережке ходила на телевидение. У меня есть идея сделать свое ток-шоу. Все говорят – у меня получится. Только бы долги отдать.
МАРК. Как ты можешь отдать долги. Ты способна их только делать.
ИРИНА. Зачем ты тянешь меня в постель, если тебе не хочется?
МАРК (завязывает галстук и смотрит в окно). Хочется, хочется...
ИРИНА. Хочешь короткий анекдот? Чем жизнь отличается от хуя? Знаешь?
МАРК. Догадываюсь.
ИРИНА. Жизнь жестче. Смешно?
МАРК. Весьма.
ИРИНА. Марк, чего ты таким церемонным стал? Ты же всегда делал то, что тебе хочется, и спал, с кем хотел.
Марк берет бутылку боржоми и ищет глазами открывалку.
ИРИНА (громко). Оль! Принеси открывалку.
Входит Ольга с открывалкой. Ирина берет у нее открывалку, протягивает Марку, толкает Ольгу на кровать. Ольга неподвижно лежит. Марк смотрит на Ольгу, открывает бутылку, пьет. Ставит бутылку на подоконник, пытается уйти. Ирина стоит в дверях. Марк отводит ее руку и уходит.
Интерьер клуба. Ночь.
Небольшая комната, полумрак. Вспыхивает яркий свет. Майк стоит у выключателя. Лев спит на полу. Лев поднимает голову, жмурится, закрывает лицо от света.
МАЙК. Пойдем. Твои партнеры прилетели.
ЛЕВ. Какие партнеры?
МАЙК. Которые деньги паковали.
Лев встает. Майк выходит из комнаты, идет по коридору. Лев следует за ним.
МАЙК (не оборачиваясь, на ходу). Они говорят, что сделали все правильно. Как в аптеке.
Бильярдная. Ночь.
Майк и Лев входят в бильярдную. Там двое охранников и еще три человека. Двое из них одеты в свободную летнюю одежду. На третьем светлосерый костюм, красная рубашка. Он лысоват, на вид ему около пятидесяти, в очках, небольшие усы, чем-то похож на писателя Александра Кабакова. Трое смотрят на вошедшего Льва. Лев останавливается, смотрит на них. Майк стоит рядом, сунув руки в карманы и покачиваясь на носках. Трое и Лев молчат.
МАЙК (разглядывая свои ботинки). Молчание – золото. Ладно. Если вам нечего сказать друг другу, давайте пока сыграем.
Подходит к бильярду. На бильярде стоит коробка из-под ликеров "Сабра". Рядом стоят две бутылки: кофейный ликер "Сабра" и апельсиновый. Майк делает знак охраннику, тот убирает ликеры. Другой охранник кладет на бильярд шары. Майк собирает их в пирамиду, протягивает кий человеку в очках.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (не отрываясь смотрит на Льва). В пирамиду?
МАЙК (подчеркнуто беззаботно). Нет, в американку. В пирамиду мой юрист любит. А я уж по-простому.
Начинает играть.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (продолжает прерванный разговор). Так вот, значит, звонит и говорит: поехали постреляем. Я говорю: что, в тир из пневматической винтовки? Он говорит: нет, туда лететь надо. Ну, сели, полетели. В Узбекистане. Громадный полигон. Оружие любое. Стреляй, из чего хочешь: из "Калашникова", из гранатомета, из танка, из базуки. Даже ракетой можно "земля-земля". Тыщу баксов. Обычно скидываются несколько человек.
МАЙК. Ну, и вы скинулись?
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (усмехается). Скинулись. Я в двух войнах участвовал, а ракетой ни разу не стрелял. Все-таки ваша страна имеет свои достоинства.
МАЙК (натирая кий мелом). Я не знаю. Я человек мирный. Увлекаюсь классическим балетом.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ. А?
МАЙК. Я на это почти все деньги трачу.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ. В каком смысле?
МАЙК. В прямом. (Забивает шар.) Большой театр – говно. Русский балет выродился. Здесь он никому не нужен. Если я ему не помогу – никто не поможет.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ. То есть это серьезно?
МАЙК. Абсолютно. Кстати, завтра будет закладка новой сцены и новой балетной школы. Моей балетной школы.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (забивая каверзный шар). Балерины – это хорошо. Я себе представляю, как их можно трахать. (Поворачивается к Майку.) Они же могут ноги держать вот так. Шпагатом.
Разводит руки в стороны. Майк угрюмо смотрит на него.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (продолжает игру). Кстати, ты так нашего ликера и не попробовал.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (одному из своих друзей). Авигдор, налей нам.
Авигдор наполняет рюмки.
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ (лихо забивает подряд несколько шаров). Майк, ты на бобах.
Загоняет последний шар. Бросает кий на бильярд. Майк осторожно ставит свой кий в подставку. Авигдор протягивает им рюмки с ликером.
МАЙК. За что?
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ. Знаешь, я не хочу пить "за", я хочу выпить "против". (Смотрит на Льва.) Против тех, кто нас наебывает.
МАЙК (смотрит на Льва, потом на человека в очках, после паузы). Правильный тост. Только в таком случае надо что-нибудь покрепче.
Ставит рюмку на бильярд, подходит к столику с напитками, берет литровую бутылку водки и две рюмки. Ставит одну перед человеком в очках на бильярд, другую – перед собой. Наливает сначала себе, потом человеку в очках. Водка переливается через край рюмки, льется на бильярд. Но Майк по-прежнему льет ее в рюмку. Все молча смотрят. Водка растекается по сукну бильярда лужей. Наконец, Майк вытряхивает в переполненную рюмку последние капли. Не глядя, протягивает пустую бутылку охраннику. Тот забирает бутылку. Майк поднимает свою рюмку, быстро выпивает, ставит на бильярд.
МАЙК (человеку в очках, кивает на Льва). Ты знаешь, кто это? Это мой друг. А друзья не наебывают. Друзьям доверяют. Пей. (Человек в очках непонимающе поднимает свою рюмку. Майк медленно обходит бильярд, приближается к нему, обнимает его за плечи левой рукой.) Пей, пей!
Человек в очках начинает пить. Майк неожиданно хватает его левой рукой за остатки волос, а ладонью правой вталкивает ему рюмку в рот. Человек в очках отшатывается назад. Майк хватает с бильярда кий и толстым концом изо всех сил бьет человека в очках в висок. Человек в очках падает навзничь на пол. Изо рта его торчит рюмка. Разбитая голова подплывает кровью. Все стоят в оцепенении.
МАЙК (с раздражением и досадой смотрит на умирающего). Блядь! Чушь какая.
Лев в оцепенении смотрит на умирающего. Майк медленно подходит ко Льву, берет за шею и прижимается своим лбом к его лбу.
МАЙК (Льву). Идем отсюда!
Лев и Майк выходят. Охранники выходят в коридор.
Коридор клуба.
ПЕРВЫЙ ОХРАННИК (дергает дверь черного хода). У кого ключ?
ВТОРОЙ ОХРАННИК. У Иры, наверно.
ПЕРВЫЙ ОХРАННИК. Возьми. Я машину подгоню.
Закрытый теннисный корт.
Майк и Марк играют в теннис. Майк отбивает подачу. Аут.
МАРК. Пятнадцать-пятнадцать.
Подает. Они играют.
МАРК. Ты, как и большинство новых русских, думаешь, что все в жизни зависит только от твоей воли и желания. А на самом деле вы не учитываете иррациональное.
МАЙК. Не понял.
МАРК. Молодой человек, умный, энергичный, волевой, заработал за год пару миллионов долларов. Все у него нормально. И крыша, и бизнес, и партнеры. Жизнь бьет ключом. Отличные перспективы. В один прекрасный день он заключает новый контракт, возвращается домой с букетом, входит в подъезд, а из темноты ему навстречу вылетают девять грамм. Той самой материи, которая не зависит от его ума и воли.
МАЙК. Это все лирика. Если будешь правильно себя вести, ничего иррационального не будет, Марк. Ты же умный мужик, хорошо зарабатываешь, что ты никак себе зубы не вставишь?
МАРК. Зубы не главное в жизни.
МАЙК. А что главное?
МАРК. Главное (бьет по мячу) – покой (снова бьет) и – воля.
МАЙК. Покой и воля? Кому ты нужен с покоем и волей?
МАРК. Я сам себе нужен. А вот кому ты нужен?
МАЙК. Я нужен России. Понял? Я нужен России. А ты нужен России?
Марк бьет по мячу, целясь в Майка. Майк уворачивается и хохочет.
МАРК. Я? Я не нужен России.
Бьет по мячу.
МАЙК. Во-во. Ты не нужен России. Мудило беззубое.
К Майку подходит его секретарь, протягивает телефон. Майк берет и показывает ракеткой секретарю на катящиеся по полю мячи. Секретарь поднимает мячи, дает Майку.
МАЙК (в телефон). Все трое? Точно? Скажи, что я еду.
Секретарь уходит. Майк бьет ракеткой по сетке.
МАЙК (себе). Мы их сделаем, Майк, ты сделаешь их, ты сильный, ты сделаешь их, Майк.
Выход из спортивного комплекса.
Марк и Майк выходят из спортивного комплекса. Садятся в "кадиллак" Майка. Марк полулежит на заднем сиденье. Майк сидит рядом с шофером. Машина едет по Москве. Проезжает мимо храма Христа Спасителя.
МАРК (посмотрев на храм). Кстати, о вере.
МАЙК. О ком?
МАРК. Не о ком, а о чем. Вот храм, например.
МАЙК. Я жертвовал на храм.
МАРК. С какой целью?
МАЙК. Когда построят храм, будет больше веры.
МАРК. Не уверен.
МАЙК. А ты ни в чем не уверен. Ты знаешь, что такое вера? Вера это как... Ну вот перед тобой куча грязи. Большая такая куча. И ты по колено стоишь в этой грязи и разгребаешь, разгребаешь ее руками, и тебе кажется, что кругом одна грязь, грязь. А вдруг – раз, и под ней течет чистый хрустальный ручей. Вот это и есть вера.
Марк закуривает и смотрит на плотный стриженый затылок Майка.
Улицы Москвы. День.
Машина едет по Москве, останавливается возле дорогого китайского ресторана.
МАЙК. Мне только зайти и выйти.
Он выходит из машины. Охрана идет за ним. Швейцар в цилиндре и ливрее распахивает тяжелую дверь.
Вестибюль ресторана.
Майк поднимается по мраморной лестнице и входит в зал ресторана.
Ресторан.
За единственным сервированным столом сидят трое вальяжных господ. Они неторопливо закусывают. У окна сидит коммерческий директор Майка с дипломатом и тубусом на коленях. Поодаль виднеются охрана и официанты.
Майк быстро подходит к столу, здоровается с сидящими.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ. Пообедаешь с нами?
МАЙК. Спасибо. Я сегодня голодаю. Получено заключение экспертной группы. Если в этом месяце мы открываем финансирование, запуск будет в конце декабря. Вес их стандартного спутника – 800 килограммов. Это на 70 килограммов легче штатной боеголовки. Их программа – минимум 8 спутников, максимум – 12. С Министерством обороны у меня были предварительные переговоры. Там вообще не будет никаких проблем. В Америке запуск такого спутника стоит 110 миллионов. Во Франции – 120, в Китае запускают за 70, но там низкая надежность и очень высокая цена страхования. У них взорвались уже две ракеты. Наш Минкосмос запускает по 60, но у них все расписано на 4 года вперед. А мы будем запускать по 42. Причем это совершенно безопасно. Хоть из Центра Москвы. Сережа, покажи.
Коммерческий директор вынимает их тубуса таблицы и изображение баллистической ракеты мобильного базирования в предстартовом состоянии. Разворачивает и показывает сидящим.
МАЙК. Минобороны хочет 80 процентов. С понедельника я начинаю с ними плотно работать, и я гарантирую, что прогну их до 70. Это я сделаю. Но даже если прикинуть по 80 процентам, то у нас остается 11 лимонов с каждого запуска, то есть 88 за календарный год. А вы напрягаетесь из-за трехмиллионного кредита. Речь идет о громадной перспективе. У Сережи все это есть на бумаге. Сережа, прочти нам.
Коммерческий директор достает из кейса документацию, готовится читать.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ. Не надо. Оставьте нам, мы ознакомимся.
МАЙК. Будущий век – это век коммуникаций. (Берет со стола два сотовых телефона.) Через три года каждый бомж сможет позвонить в Нью-Йорк из своего подземного перехода. Надо думать о перспективе. Надо работать на будущее. А у России есть будущее. Мой долг – эти три лимона – это мелкая дробь. Давайте отсрочим на год. Сережа!
Коммерческий директор кладет на стол бумагу.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ (бегло просматривает, смотрит на человека в очках). На год?
ЧЕЛОВЕК В ОЧКАХ. На полгода.
Майк забирает бумагу, протягивает коммерческому директору.
МАЙК. Переделай на полгода. (Встает.) У нас получится. Сто процентов! (Выходит, вслед за ним выходит коммерческий директор.)
Вестибюль ресторана. День.
Майк спускается по лестнице, на ходу правым кулаком бьет по левой ладони.
МАЙК. Вот так! Вот так!
Ресторан. День.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ (официанту). Подавайте горячее. (Кивает охраннику.)
Охранник отодвигает бумажную ширму. За ширмой сидят два пожилых человека. Коломиец похож на инженерно-технического работника, Левашов – на представителя оборонной номенклатуры.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ (показывает рукой на стол). Прошу вас, господа.
Левашов и Коломиец садятся за стол. Официанты подают жаровню с кипящим маслом, сырое мясо, чашу с сырым яйцом. Сидящие за столом нанизывают кусочки сырого мяса на стальные прутья, макают в яйцо и опускают в кипящее масло.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ (Левашову). Мы слушаем вас, Виктор Иванович.
ЛЕВАШОВ. Может быть, сначала Игорь Сергеевич выскажется?
КОЛОМИЕЦ. Технически это вполне возможно. Могу вам составить обоснование. Если все делать нормально, можно запустить и раньше. Идея вполне.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ. Виктор Иванович.
ЛЕВАШОВ (с интересом обжаривая мясо в кипящем масле). Ну, я вам так скажу. Хоть я этого человека лично совсем и не знаю, он у меня не вызывает доверия. Думаю, не вызовет и у моих коллег. Я полагаю, что он не справится.
Пауза.
ЧЕЛОВЕК С БОРОДОЙ (Левашову, с улыбкой). Не надо пережаривать. Мясо должно просто потерять свой цвет.
Сидящие за столом молча едят.
Сад возле клуба. День.
Другая сторона сада. Большая заколоченная сценическая коробка красного цвета. Пустырь. Пространство возле коробки огорожено забором, там свалены бетонные блоки, остатки когда-то начавшейся, но так и не состоявшейся стройки. Вокруг пыльный пустырь, на пустыре бульдозер, машина с раствором и подъемный кран. Рядом два пассажирских автобуса с уже одетыми в балетные костюмы балеринами. Несколько машин телевидения. В стороне столы, на которых стоят фужеры с вином. Рядом приглашенная публика, чуть в стороне случайные прохожие, посетители сада и дети на велосипедах. Среди присутствующих на презентации Ирина, Маша, Ольга.
Подъезжают две машины Майка и автобус с артистами балета. Телевидение тут же устремляется к ним. Из машины выходит Майк. Майк подходит к автобусу артистов. Дверь автобуса открывается.
МАЙК. Друзья, прошу! Проходите, будьте как дома! Прошу! Прошу вас!
