Текст книги "Путь к трону. Князь Глеб Таврический"

Автор книги: Александр Сапаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

С радостными криками все попрыгали в теплую воду и стали выбираться на берег.

Здесь рабы собирались в кучки и, подозрительно оглядываясь на остальных, что-то говорили друг другу.

Я, глядя на них, подумал: «Все как и следовало ожидать – хорошо, что за нами погоня, и сейчас все разбегутся в разные стороны, а то еще и разборки бы начались».

Ко мне, стоявшему в одиночестве, подошел Георгий:

– Константин, я смотрю, ты воин неплохой. Не хочешь присоединиться к моей компании?

– Георгий, я понимаю, что надо быстро все решать, но, может, ты мне объяснишь, где мы находимся? И что вообще происходит?

– А что тут происходит? Продали нас венецианцам на галеры. Эта сука Евфимия давно такими делами занимается. У нее все морские чиновники куплены. А мы сегодня утром вышли в море. Нам повезло, что в тебя столько зелья было влито. Видно, посмотрела на твои размеры и решила двойную дозу дать, зато потом как только тебя ни месили – ты не просыпался. Охранники почти все ушли, остались эти трое. Ты одного, с ключами, как знал, прямо ко мне скинул. А сейчас мы еще недалеко от Константинополя. Всего дневной переход. Так что надо торопиться. У меня в команде все бывшие вояки, мне кажется, что и у тебя за спиной никаких прегрешений, кроме пьянства, нет, так что мы идем обратно в город. Надо будет кое с кем разобраться, а ты, я так понимаю, из нурманнов?

– Ну не совсем – так, рядом пробегали.

– Ха, понятно, ну тогда ноги в руки – и быстро, а то здесь через час будет жарко.

Мы бежали под палящим солнцем, песчаный берег быстро закончился, и мы узкой тропкой поднялись на каменистые утесы, с которых было хорошо видно, как к покинутой галере подплывали лодки с двух оставшихся. Самые жадные из рабов, все еще собирающие трофеи и казавшиеся с этого расстояния черными точками, прыснули во все стороны, как тараканы.

Георгий, бежавший рядом со мной, обернулся и прокричал:

– Сейчас этих придурков опять посадят на весла.

Бегущий рядом с нами бородатый воин буркнул:

– Не ори, береги дыхание.

Когда мы пробежали, по моим подсчетам, километров восемь, вся наша компания перешла на быстрый шаг. Вдали показались какие-то строения.

Насколько я понял, это были уже пригороды Константинополя. Наша команда из шести человек остановилась перед ближайшим поселением.

– Ну Константин, что будешь делать? Пойдешь с нами или у тебя есть другие возможности? – ухмыляясь, спросил Георгий.

– Нет, парни, я уж как-нибудь сам. Только мне надо бы дойти до дома купца Стратигопулоса.

Мои спутники загомонили:

– Так это нам по дороге, мы все равно пойдем в порт.

Пока шли улицами Константинополя, нас не один раз останавливали стражники, но Георгия, похоже, знала каждая собака. Узнав о наших злоключениях, добрые воины начинали ржать, держась за животы, и говорить про небывалую удачу – удрать с венецианской галеры.

Вскоре окружающее стало несколько знакомым, и я, простившись со своими спутниками, постучал в ворота. Открыл их мне Левант, который с удивлением на меня уставился.

– Константин, я вообще ожидал, что ты придешь вчера вечером, а сейчас уже вторая половина дня. Что с тобой случилось, ты уходил такой нарядный?

Я посмотрел на свою порванную грязную одежду и промямлил:

– Ну на меня напали, сзади стукнули по голове – вот только очухался и пришел.

Левант засмеялся:

– А уж гордился-то! Ладно, давай заходи, твоих товарищей нет, они все ушли в порт, так что можешь пойти умыться и поесть. А по своим делам разбирайся с хозяином сегодня вечером.

Я прошел во двор и отправился в комнату. Там, достав из рундука свой мешок, переоделся в чистое. Сабля, слава богу, была на месте. Я прошел на кухню, где повариха положила мне поесть и сразу исчезла. Буквально через несколько минут в помещение почти забежала Марфа.

– Константин, расскажи, что с тобой приключилось. Почему ты пришел только сегодня к вечеру?

– Госпожа, я вчера уже совсем поздно вышел от Евфимии, и меня сзади ударили по голове. Очнулся только недавно, в какой-то канаве. Вот так, ничего интересного. Сам виноват, надо было лучше смотреть.

– Ну ладно, – сказала взволнованная женщина, – хорошо, что не убили. Тебя не тошнит после удара? А то, может, послать за Евфимией?

– Кха, кха, – подавился я едой, – нет, не надо, все пройдет и так. Нехорошо по пустякам тревожить мудрую женщину.

– Ну как хочешь, – медленно протянула Марфа, глядя на меня с большим подозрением, и удалилась.

Я поел и только сейчас почувствовал себя человеком. Голова все еще болела от выпитого снотворного, но бег в течение нескольких часов выгнал большую его часть вместе с потом. Я с трудом встал, прошел в комнату охраны, упал на подстилку и отключился.

Разбудил меня громкий разговор и смех – зашедшие охранники смеялись, глядя на меня.

– Расскажи-ка, Коршун, нам, как погулял. Наверно, неплохо, если весь день спишь?

Я миролюбиво пробурчал им, что типа не очень и помню, как все прошло, но выпил прилично.

Стратигопулос, как ни странно, особо не ругался, а смотрел на меня изучающе, как будто не мог понять, как я здесь очутился.

«Похоже, он не рассчитывал меня здесь больше увидеть, – мелькнула мысль, – вот ведь гад, мог бы и не отпускать… Ну ладно, я это запомню, может быть, еще подержу тебя за кадычок».

После ужина Ираклий увел меня в сторонку и сказал:

– Давай рассказывай – что с тобой было? Ни единому слову не верю!

– Ираклий, ты, может, знаешь Георгия из тагмы[7]7
  Основная единица деления ромейского войска.


[Закрыть], которая несет охрану длинных стен?

– Ха, ну и спросил, кто же его не знает!

– Так вот, опоила меня Евфимия и продала на венецианскую галеру, но мне удалось прикончить несколько человек из экипажа, гребцы освободились, перебили всех венецианцев, а Евфимию, которая была там же, использовали по прямому назначению, а потом убили. А затем мы вместе с Георгием и его приятелями устроили забег на несколько десятков стадий.

Ираклий глядел на меня недоверчиво:

– Ты хочешь сказать, что все освободились благодаря тебе?

– Ираклий, если не веришь, спроси у Георгия – он наверняка уже сидит в какой-нибудь забегаловке. И поторопись, а то он опять напьется и попадет еще в какую-нибудь историю.

– Слушай, Коршун, если все, что ты рассказал, правда, то вас скоро начнут искать. Ты что думаешь, те, кому Евфимия передавала золото, будут ждать, когда их потащат на допрос? Вас всех будут убивать если не сегодня, то уже завтра ночью… Я знаю, что тебе надо делать. Сейчас мы пойдем во дворец. Есть у меня один старый знакомец по службе. Если ты попадешь на службу императора в этерию[8]8
  Наемная императорская гвардия.


[Закрыть], можешь положить на всех.

– Ираклий, а с чем едят эту этерию?

– Хе-хе, этерия сама съест кого угодно. Те, кто в ней служат – этериоты, – они такие же, как ты, искатели приключений, там есть англы, скотты, нурманны, есть и славы. Но даже среди этериотов я таких здоровых, как ты, не видел. Ладно, давай собирайся, да пойдем, идти неблизко.

Мне было собраться – только подпоясаться, и через несколько минут наш путь уже лежал во дворец императора, ну если быть точнее, не в сам дворец, а немного поодаль от него.

Когда подходили к невысокому каменному зданию, оттуда слышались веселые крики и женский визг. Мы зашли в проем без дверей. Внутри за кое-как освещенными столами сидели здоровые мужики, кое-кто в доспехах, некоторые без них. Но около каждого лежала секира. Визжали девушки, разносившие вино, когда разгоряченные питьем воины щипали их за выдающиеся задницы.

Ираклий целеустремленно вел меня дальше, где было немного почище. Там за столом сидели два пожилых воина. Их изуродованные шрамами лица оживились, когда они увидели моего спутника.

– А, хренов лохаг, как поживаешь, все купчика своего охраняешь? Совсем забыл своих друзей. Давай садись за стол, – заорал один. – А это что за верзила? Ты посмотри, Братомил, он же потолок башкой цепляет.

– Да вижу я все, Упырь, что, думаешь, ежели пьяный, так и не разгляжу ничего? Садись, паря, с нами, расскажи, откуда и куда путь держишь.

Но тут вступил в беседу Ираклий:

– Братомил, земляк это ваш, из Киева со мной пришел. Надо бы помочь человеку, в вашей этерии ведь всегда место для такого воина найдется?

– Так ты, паря, из Киева, что ли?

– Нет, мужи, с Аладъеки я сюда попал.

– Так ты нурманн али свей? По-нашему вроде баешь…

– Да вообще-то из новугородских я.

– Ну все равно наш. Как попал-то сюда? Вроде, говорят, князь-то Владимир Мономах войной на василевса[9]9
  Логофет – в Византии высшая государственная должность, лицо, ведавшее казной, налогами и т. д. В более широком смысле – руководитель ведомства.


[Закрыть] пойти собрался, а ты чего не пошел в войско?

– Так когда пришли мы в Киев, то войско вроде уже ушло. Вот я и решил на Царьград посмотреть – любопытно же. Когда еще такое получится.

Оба воина переглянулись:

– Да ты парень не промах. Ну-ка встань, повернись. Ну что же, секирой махать сможешь. Правда, опять же на голову будешь выше всех. Короче, давай садись, есть еще время, поговорим, расскажешь про жисть свою. А потом пойдем к нам в казарму.

Я поднял бокал вина и, вспомнив вчерашнее, поставил его на стол. Мои сотрапезники недоуменно переглянулись, а потом Ираклий коротко рассказал о моем сегодняшнем приключении. Выслушали они эту историю в молчании, но во взглядах, которые они бросали на меня, было видно уважение.

Набрались все мы неплохо. На пути во дворец даже пели песни, и я пытался подпевать. На входе в казармы нас остановила стража, увидев незнакомое лицо, но после объяснений без звука открыла двери.

Я стоял в полном вооружении этериота, с секирой на плече, у дверей покоев императора, на другой стороне стоял мой напарник Бонди. Он так же, как и я, попал в Константинополь в поисках золота и приключений. Это был веселый добродушный парень. Но когда начинали подсмеиваться над его именем, он приходил в ярость, почти как берсерк, – теперь это знали уже все и «землекопом» его никто не обзывал.

В зале было темновато, немногие светильники горели так, чтобы было можно видеть окружающее, не больше. Я стоял и вспоминал прошедший месяц с того момента, как стал этериотом. На следующий день после пьянки в трактире Упырь отвел меня в дворцовую канцелярию, где меня подробно расспросили, записали, выделили несколько номисм[10]10
  Монета. Более тысячи лет являясь основной денежной единицей Византии и даже международной денежной единицей, номисма в разное время имела разное достоинство и чеканилась из разного металла. Основное значение имела все же золотая номисма (ок. 4 г), называвшаяся солидом.


[Закрыть] на расходы, после чего мы пошли в арсенал, где выдали оружие, круглый щит, доспехов же на меня не нашлось. Увечный кладовщик долго ругался, пытаясь найти мне хоть что-нибудь. Наконец где-то в углу он откопал заржавевшие доспехи и попытался примерить на меня. К нашему удивлению, они подошли, да только под них, кроме легкой одежды, ничего нельзя было поддеть, и пришлось их тащить к кузнецу и платить за мелкий ремонт.

В нашей казарме жили в основном славяне и норманны, было несколько свеев. Англы и саксы жили отдельно. Норманны их недолюбливали за еще большую грязь, чем у них.

Началась моя монотонная жизнь, ежедневные тренировки – бой в строю, работа с оружием. Вскоре, почти как в Аладъеки, достойных противников для меня почти не осталось. Только несколько бойцов с очень быстрой реакцией могли еще со мной сразиться, но победителями практически не бывали. Даже здесь, среди высоких и крепких людей, я очень выделялся. Наверно, из-за этого через две недели учебы меня отметил наш этериарх, и в скором времени я встал китонитом[11]11
  Воин, охраняющий императорскую спальню.


[Закрыть] на охрану императорских покоев. В тот же день вокруг меня прошел не один десяток зевак. Царедворцы в богатых одеждах, не стесняясь, стояли рядом и обсуждали мои достоинства. А один, глядя на меня блестящими от возбуждения глазами, предложил после дежурства навестить тоскующего Николая в его апартаментах.

Хорошо, что мне нельзя было разговаривать и двигаться без особой причины – лишь при опасности для кесаря, – и только поэтому тоскующий Николай остался цел. Но моя брезгливость не была оценена товарищами. Упырь, удивленно глядя на меня, сказал:

– Ну и зря не пошел. Отодрал бы ему задницу, деньжат заработал, да и протекцию этот Николай может составить: он с Алексеем Комнином в хороших отношениях.

Василевса я видел неоднократно – когда он проходил мимо меня, в его глазах всегда появлялась искра интереса. Я относил это на счет своего роста, потому что во дворце не было воинов, которые по комплекции не уступали бы мне.

Мы стояли с Бонди, шепотом переговариваясь о том, чем займемся завтра. Нехитрыми желаниями Бонди было выпить и снять женщину, ну еще побольше деньжат. Хотя у всех норманнов было невыказываемое желание разбогатеть любыми путями и отправиться на родину.

Неожиданно в конце огромного зала послышались голоса, звон металла и отблески огня. Мы переглянулись и подняли секиры. В зал ворвались два десятка воинов, одетые так, что понять, кто они такие, было нельзя.

Возбужденная толпа, увидев поднятые секиры, резко притормозила около нас. Вперед вышел воин, его лицо было скрыто под маской. Почему-то при виде этой маски у меня возникли ассоциации с венецианскими карнавалами.

– Эй вы, вам лучше отойти и не мешать, – громко выкрикнул он.

– Ага, – согласился я и махнул рукой. Свистнул нож, и наглец упал на мраморный пол с ножом в левой глазнице. Долю секунды царило молчание, а затем на нас с ревом кинулись все остальные.

«Странно, – думал я, усердно маша секирой, – кто это такие? Лезут толпой, мешают друг другу…»

Руки между тем делали привычную работу. Уже несколько нападавших, скорчившись, лежали на полу. Мой напарник с дикими криками возбужденно махал секирой, по его лицу текла кровь.

Меня еще никто не зацепил, но это непременно должно было случиться.

«Почему нет помощи, что там с караулом? – мысленно восклицал я, разрубая очередного вояку и отскакивая в сторону от пролетевшего копья. – Интересно, что там император? Наверняка у него есть второй выход из спальных покоев».

Внезапно все нападавшие отхлынули от нас, в коридор вбежало несколько человек с арбалетами.

«Ну все, отвоевался, Костя», – посетила умная мысль мою голову. Я крепче сжал секиру и кинулся вперед.

Однако свистнули болты, и шесть нападавших упали на пол. Первые стрелки присели на колено, и из-за них второй ряд арбалетчиков выстрелил еще раз. Я устало оперся о секиру, а мой напарник сел на пол. Бок его кольчуги был рассечен, и оттуда медленно капала кровь, лица также не было видно под кровавой маской.

В зал начали забегать воины, и вскоре было не протолкнуться. Высокие резные двери императорских покоев распахнулись, и к нам вышел Комнин. Хотя он выглядел спокойным, было видно, что руки у него подрагивают. Я знал, что он храбрый и бесстрашный воин, но, видимо, и на бесстрашных иногда нападает страх. Все присутствующие встали на колени. Он, глядя через наши головы, сделал знак кому-то подойти.

К василевсу через толпу протолкались его дочь Анна и великий логофет[12]12
  Василевс – титул императоров Византии. Прежде в транскрипции «базилевс», «базилей» и др. в Древней Греции означал наследного монарха.


[Закрыть] Василий, Анна бросила любопытствующий взгляд на меня и закричала:

– Отец, у тебя все хорошо?

Комнин слабо улыбнулся:

– Анна, иди к себе. У меня сейчас будет длинный разговор с великим логофетом. У него наверняка есть много чего сообщить мне.

Он повернулся ко мне:

– Я знаю тебя, этериот, ты – Константин, самый большой человек, которого я видел в жизни. Интересно, там, откуда ты родом, все такие?

– Нет, василевс, таких, как я, и там очень мало.

Комнин продолжил:

– Константин, останься, я хочу с тобой поговорить. Жди здесь.

Пока император говорил со мной, логофет развил бурную деятельность: по его приказу все трупы были вынесены, а дворцовая обслуга удалена из зала, лишь несколько человек быстро замывали кровавые пятна на полу.

Закончив со мной, василевс ушел к себе, вслед за ним прошел великий логофет. Тут появился мой непосредственный начальник Упырь.

– Константин, ты что, даже не ранен? Христос тебя хранит! А вот Бонди – не знаю, будет ли жив, унесли мы его к лекарю.

Вскоре о происшедшем практически ничто не напоминало, только влажный пол поблескивал в пламени свечей в канделябрах.

Через час из дверей вышел логофет и, бросив на меня неприязненный взгляд, пошел к выходу. Сразу после него меня пригласили войти.

В небольшой комнате за столом, украшенным золотом, сидел Алексей Комнин, один из великих василевсов Византии, бесстрашный и одновременно хитрый политик и полководец, вновь поднявший могущество своей страны, выхватив власть у своего бесталанного предшественника.

– Садись, Константин, мы здесь вдвоем, никто не увидит такого нарушения церемониала.

«Ага, так я тебе и поверил, сейчас наверняка пара стрелков уже стоит у амбразур», – мелькнуло в голове. Но вслух я ничего не сказал, только когда садился на резную скамью, выразительным взглядом обвел стены комнаты. Император улыбнулся, поняв мой намек.

– Моим верным слугам нечего бояться своего василевса, – многозначительно сказал он. – Константин, признаюсь, когда я увидел тебя впервые – подумал: вот еще один северный воин, огромный, бесстрашный и, – он сделал паузу, – совсем тупой. И сейчас ты подтвердил мое первое предположение. Ты действительно бесстрашный воин, и из-за тебя все мои планы теперь придется пересматривать. Логофет Василий был вне себя от злости.

До меня медленно начало доходить.

– Так что, нас должны были убить?

Комнин, серьезно глядя на меня, сказал:

– А сейчас я проверяю свое второе предположение. Как ты думаешь, что сегодня произошло?

Я замялся.

– Ну я подумал, что это попытка захвата власти.

– Правильно, – улыбнулся мой собеседник, – но тебя не удивляет, что заговорщики добрались до дверей моих покоев практически без помех?

– Думаю – предательство, – был мой сбивчивый ответ.

– Что, так сразу все и предали? Нет, Константин, просто некий логофет решил, что перед северными варварами-наемниками нечего метать бисер, объяснять тонкости политики, и, как оказалось, был неправ. И вот результат – где теперь искать организатора всей этой сегодняшней схватки? Он, скорее всего, уже на другом берегу Босфора, вместо того чтобы сидеть в пыточной или лежать мертвым здесь, во дворце.

Я спросил:

– То есть, чтобы захватить заговорщиков, вы спровоцировали их на выступление и приготовили ловушку?

– Вот видишь, ты все быстро понял и подтвердил мое второе предположение.

Я рассмеялся. Василевс недоуменно посмотрел на меня:

– Я ожидал от тебя всего, кроме смеха. Почему ты смеешься?

– Василевс, у меня было лучшее мнение о твоей службе безопасности.

Комнин нервно усмехнулся:

– Ну расскажи, варвар с греческим именем, как бы это сделал ты? Наверно, в ваших грязных городах, у ваших князей и ярлов охрана находится на более высоком уровне?

– Я могу рассказать, но это займет очень много времени, и, пожалуй, сразу не все будет понятно. Во всем нужен системный подход.

Лицо Комнина потемнело:

– Интересное выражение, у тебя был учитель риторики?

Я усмехнулся:

– Нет, я самоучка, до всего старался дойти самостоятельно.

– Ну если ты такой образованный, может, тогда просто пройдем по основным принципам твоей системы?

В течение двух часов я пытался донести до василевса часть той науки, что в меня вдалбливали годами и которую я проверил практикой на собственной шкуре.

Не скажу, что для императора мои слова были откровением, но все же иногда он делал себе пометки, записывая их грифелем, который с трудом держал своими распухшими от подагры пальцами, на листах толстой грубой бумаги, и потом кивал, приглашая говорить дальше.

Когда мой рассказ был закончен, Василевс сказал:

– Ну что же, всегда интересно выслушать тех людей, которые знают что-то новое. И знаешь, Константин, если бы ты сегодня не защищал меня столь усердно, после этого разговора ты был бы сейчас препровожден для допроса и признания, для кого ты здесь шпионишь. То, что ты рассказал, очень интересно, некоторые твои мысли очень наивны, но кое-что мне понравилось, и сейчас я тебя, наверно, удивлю.

Пока ты рассказывал все, что знаешь, я подумал и решил учредить еще одну службу и еще одного логофета. Отныне будет два таких логофета – ты и Василий. Я оставляю за Василием безопасность дворца и Константинополя, а вот за устранение моих врагов будешь отвечать ты. Сейчас ты мне много говорил о принципах создания такой службы, вот ты ее и создашь. А я посмотрю, насколько у тебя теория подтвердится практикой. А за сегодняшний бой жалую тебя пронией[13]13
  В Византии пожалование кому-то (пожизненное) налогов с определенной территории.


[Закрыть].

Глядя на мое удивленное лицо, он засмеялся:

– Вот видишь, знаешь сотню способов незаметно убить человека и не знаешь, что такое прония. Думаю, что тебе без меня объяснят, что это такое. Сегодня зайдешь в канцелярию, там тебе выдадут документы и все расскажут. Указ о назначении логофетом будет уже завтра днем. Посмотрим, умеешь ли так же ловко вести тайную войну, как махать секирой. С утра ты должен быть в канцелярии, а затем к вечеру – у меня. А пока ты свободен.

Я встал и, низко поклонившись Комнину, вышел, не забыв стоявшей у порога секиры.

Когда пришел в казарму, на меня налетели с громкими воплями мои товарищи, не спавшие в ожидании моего прихода.

– Коршун, мать твою, ну ты и удачлив: вдвоем против двадцати – и жив. А Бонди уже в Валгалле. Завтра погребение. Расскажи, о чем говорил с василевсом.

– Да он мне пронию пожаловал, – брякнул я.

Вокруг стало тихо.

– Тебе – пронию? – переспросил Братомил. – Быть не может, кто ты такой, чтобы тебе землю ромеи дали?!

– Так скажите хоть, что это такое?

– Это, – сказал в полной тишине Братомил, – земельные владения с крестьянами и денежным доходом от них, ты теперь богатый человек, и что ты теперь будешь делать среди нас, не понимаю. Но это надо отметить!

Я человек понятливый, поэтому вытащил деньги, и наш самый быстрый товарищ убежал поднимать торговца вином, привыкшего к ночным визитам стражи.

Наутро я был уже в канцелярии дворца, где половина чиновников столпилась, желая разглядеть человека, который сегодня ночью спас императора и за это получил награду.

Даже протасикрит[14]14
  Начальник императорской канцелярии в Византии.


[Закрыть] не удержался, чтобы не побеседовать и не посмотреть на крещеного варвара, который так неожиданно попал под милость Комнина.

Да уж, канцелярия василевса оказалась не менее педантичной, чем любая канцелярия моего времени. Когда к вечеру я вышел оттуда, сопровождаемый завистливыми взглядами нотариев[15]15
  Писец, составляющий и заверяющий документы.


[Закрыть], в моей голове стоял жуткий гудеж, а в руках нес десяток папирусов и бумаг, в которых подтверждались мое назначение и дарственная на пронию. Теперь я носил два титула империи – логофет сикрета и прониар. Насколько понял из объяснений, я теперь буду жить на отчисления от налогов, платящихся па́риками – крестьянами, живущими на этой территории. Из этих же объяснений стало понятно, что предыдущий прониар погиб недавно в одном из множества военных столкновений, а его семья наследственных прав на эту территорию не имеет.

Нотарии, которые беседовали со мной, прекрасно видели, что я ничего не понимаю в том, что они говорят, и наперебой обещали предоставить мне самого опытного управляющего для сбора налогов и ведения хозяйства пронии. Но их нехитрые уловки, рассчитанные на «тупого северного варвара», на меня абсолютно не подействовали, я рассчитывал найти нужных людей без их советов.

На следующий день я сидел в приемной василевса, среди множества знатных царедворцев, которые, не скрывая своего любопытства, смотрели на меня, и часто боковым зрением я ловил их презрительные взгляды.

«Все понятно, – крутилось в голове, – разглядываете новую игрушку Комнина и гадаете, насколько ее хватит. Надо постараться сделать вам всем сюрприз и продержаться подольше».

Посидеть пришлось прилично, пока наконец меня не вызвали, и я гордо прошел в двери, не обращая внимания на злые взгляды остававшихся просителей.

В кабинете василевса мы опять были одни, слуга, вызвавший меня, удалился, и Комнин пригласил меня за стол.

– Константин, – произнес он, – я очень редко ошибаюсь в людях. Сейчас мне кажется, что ты тот человек, который мне нужен. У тебя свежий взгляд со стороны на все, что делается у нас.

Он неожиданно замолчал, потом с трудом встал из-за стола и, слегка прихрамывая, подошел к окну.

Я тоже сразу вскочил, Комнин улыбнулся и сказал:

– Подойди сюда.

Когда я подошел, он спросил меня:

– Скажи, что ты видишь?

Я выглянул в окно, в него были видны дворцовые помещения стены, далее купола церквей и плоские крыши домов.

– Вижу город, – недоумевающе пробормотал я.

– Вот-вот, ты видишь просто город, большой, ничем не примечательный город. Я сразу заметил эту твою особенность. Откуда же ты пришел, что на самый огромный и богатый город в мире и на его василевса ты смотришь как на что-то обыкновенное?

Я замер: вот это я опростоволосился, аналитик хренов, работник ножа и топора, просчитали тебя на раз-два. Одно утешает – что правильная догадка никому не придет в голову.

– Василевс, жизнь научила меня никогда и ничему не удивляться, спокойно относиться ко всем неприятностям, которые могут настигнуть нас.

Мой собеседник отошел от окна и вновь уселся в высокое кресло.

– Константин, а меня жизнь научила одновременно и презирать людей, и доверять некоторым из них, мне кажется, что ты из тех, кому можно доверять, но сам понимаешь, это доверие зарабатывается годами, а потерять его можно за миг. Так что у тебя есть три месяца, чтобы подтвердить свои слова делом. К концу этого срока тебе будет поручено первое задание.

– Василевс, я благодарю тебя за то, что дал мне шанс показать свои знания и умения, но без необходимого финансирования любой проект обречен на неудачу. Еще никто, кроме ярых фанатиков какой-нибудь секты, не работал бесплатно.

– У тебя будет все, что необходимо для работы, но не забывай, что финансовый отчет о тратах ты мне тоже приготовишь, а сейчас иди и теперь по всем вопросам обращайся в мою канцелярию.

Я почти бежал, направляясь в сторону порта: только бы Стратигопулос не отправился в новую поездку.

Но мне повезло. Когда я зашел во дворик, охранники во главе с Ираклием сидели у входа в свою комнату и играли в кости. Увидев меня, они явно обрадовались, а когда увидели кувшин вина, вообще завопили.

Меня хлопали по плечу, хвалили за то, что не забыл своих товарищей, и только Ираклий смотрел на меня вопросительно, как будто чувствовал, что я пришел по его душу.

Дождавшись, пока все выпьют по паре бокалов вина, я отозвал бывшего лохагоса в сторону.

– Ираклий, а не хотел бы ты вернуться на службу василевсу?

Собеседник посмотрел на меня как на больного:

– Коршун, ты в уме? Я хромаю, какой из меня воин. Вот купец держит, не выгоняет – и то хорошо.

– Ираклий, послушай меня, сейчас с тобой говорит логофет сикрета и прониар. Ты знаешь, кто это такие?

– Врешь! – выдохнул старый вояка. – Не может быть, ты же не ромей – как василевс мог дать тебе пронию, что же ты сделал для этого?

– Ираклий, василевс может все, что в его власти, захотел – и дал мне пронию. Слушай дальше. Мне поручено создать секретную службу, об ее целях расскажу, если ты согласишься со мной работать. Поверь, сколько бы ты ни получал у купца, заплачу вдвое.

– Надо подумать, – заговорил мой собеседник. Он уже так уверенно не отказывался от моего предложения, во взгляде его просматривалось сомнение. – Скажи, а чем я буду заниматься?

– Ха, Ираклий, чем ты будешь заниматься, расскажу после твоего согласия, и сразу хочу сказать: если ты соглашаешься – понимаешь сам, что выхода с этой службы не будет никогда. Никому не нужны слишком много знающие люди, которые могут нечаянно разговориться. Так что будем служить, пока не помрем.

– Коршун, и это ты рассказываешь мне? Я все это знаю на своей шкуре… Ладно, я согласен – мне это интересней, чем ездить с купцом, тем более что он начинает на меня косо посматривать. Старею, наверно.

– Ираклий, ты мне нужен не саблей махать, а другим местом. – Тут мы оба засмеялись. – Обо всем подробней поговорим. Так что, если согласен, приходи в казарму, тебя пропустят. Завтра у нас, скорее всего, уже будет нужное помещение. Все понял?

– Конечно, обязательно буду.

Следующим утром, когда я собирал свои немногочисленные вещички, в казарму зашел Ираклий, он также нес на себе немалый тюк вещей.

Увидев его, я не мог сдержать радости: в моих планах ему отводилось значительное место. Я сразу предложил ему бросить все на повозку, которую нанял еще вчера, и мы, простившись с моими сослуживцами, отправились в резиденцию, предоставленную мне канцелярией василевса.

Поход наш занял не очень много времени: минут через тридцать мы подошли к воротам в высокой стене. Это был последний участок, где уже заканчивались приличные дома, дальше тянулся квартал бедноты – с полуразвалившимися строениями, криками и вонью от рыбы с пережаренным оливковым маслом.

На наш стук долго никто не открывал, но все же через некоторое время за воротами послышался шум и скрежет отодвигаемого засова. Открылась небольшая узкая дверь в створке ворот, и оттуда выглянула премиленькая девичья мордашка.

Увидев нас, она попыталась захлопнуть дверь, но я успел подставить ногу, и этот трюк девчонке не удался. Я легко вновь открыл дверь и зашел вовнутрь, после чего распахнул ворота и запустил повозку, которую тащил небольшой серенький ослик, за ней во двор вошли возница и Ираклий.

Мы оба молча стояли и смотрели на большой мрачный двухэтажный дом, с выбитыми кое-где из витражных свинцовых переплетов небольшими круглыми темно-зелеными стеклами. Девчонка или уже девушка, видя, что мы не собираемся делать ничего страшного, несколько успокоилась и смотрела выжидающе в нашу сторону.

– Ты кто такая? – спросил я ее.

Она вздрогнула от неожиданности и испуганно пролепетала:

– Я – Феодора, дочка сторожа.

– А где же твой отец?

– Он болеет, господин, колени у него распухли, не встает уже два дня.

– И где же вы живете?

– А вон там маленькая хижина в саду.

– И не страшно тебе тут с больным отцом?

– Страшно, господин, только никуда не уйти нам, а сюда никто и не забирается, брать тут все равно нечего.

– Ну тогда давай, Феодора, показывай нам весь дом, теперь тут будем жить мы, и скучно тебе не будет – это точно.

Мы скинули все вещи с повозки прямо на землю и, после того как она выехала со двора, пошли за девушкой смотреть дом. Первые впечатления оказались обманчивыми: выбитых стекол оказалось совсем немного. Так что больших затрат на их замену не потребуется.

Дом произвел на меня неплохое впечатление. Он был построен, как и большинство здешних строений, в расчете на мягкий южный климат, только строители никак не рассчитывали, что этот дом будет базой тайной службы империи. Поэтому тут придется еще немало потрудиться, чтобы привести все в согласие с моими требованиями. Между тем Феодора вела себя все свободнее, особенно увидев, что мы не собираемся тут же раскладывать ее на полу. По-моему, она даже была разочарована тем, что мы с Ираклием не обращаем внимания на ее выдающиеся прелести, которые она старалась нам якобы ненароком демонстрировать, типа красивой груди, нечаянно вывалившейся из разреза туники. Все, чего она добилась, была лишь улыбка Ираклия, который подмигнул мне, показывая на старания девушки. Я в ответ только пожал плечами, ясно говоря, что в данный момент меня волнуют совсем другие проблемы.