Текст книги "Сын Тишайшего 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Яманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Скажу более, я захвачу и Добруджу, которую никому не отдам, как и перечисленные Кантемиром земли. Более того, там будет проводиться национальная политика, похожая на османскую. То есть минимум болгар, валахов, греков, молдаван и максимум русских. Мне не нужны предпосылки для сепаратизма в будущем. А романоговорящих, арнаутов и южнославянское население, желающее жить в России, мы с радостью разместим восточнее Днепра, перемешав с другими переселенцами. Сейчас идёт неплохой поток мигрантов из Литвы, Польши и немецких земель. Это не считая русских и народов Поволжья, решивших сменить место жительства. Хотя последние более активно перебираются на восток и в приуральские степи. Вот в этом котле мы и переплавив пришельцев, которые уже через поколение станут русскими людьми, пусть и с некоторыми культурными особенностями.

– Если я получу поддержку, то откажусь от притязаний на Бессарабию, подписав договор с Россией. Но для этого мне нужна помощь, дабы удержаться на троне и основать настоящую династию. Кроме оружия и амуниции этому поспособствует мой брак с кем-то из ваших родственниц. Также нужны деньги на снаряжение собственного полка по образцу русской армии. Есть ещё небольшое условие. Молдавии необходимо торговать, и потребуется порт на Чёрном море. Нужно согласовать беспошлинный провоз наших товаров, которые не навредят русским купцам. В противном случае мне сложно будет договориться даже со своими союзниками. Это сейчас мы почти в безвыходном положении и согласимся принять любую помощь. Но через какое-то время бояре и богатеи почувствуют себя обманутыми. Вашим врагам будет легче переманить их на свою сторону и выступить против России. А вот когда вельможи осознают свою выгоду и начнут зарабатывать хорошие деньги, то сами вцепятся в союз с Москвой.

Мне положительно нравится молодой Кантемир. Прямо рвёт подмётки на ходу. И ведь у парня вроде нет особого образования, но он зрит в корень. Может, отец поднатаскал? Умерший господарь был весьма грамотным и опытным правителем. Думаю, мы договоримся с его сыном. Я не чувствую в собеседнике гнили.

Нас снова отвлекли события, происходящие на поле боя. Русские фаланги приблизились к неприятелю, переставшему отсиживаться в обороне. Наши артиллеристы простимулировали басурман стрельбой, заставив их шевелиться. И вот фактический апогей сегодняшнего сражения. Вернее, сейчас происходит важнейшее событие, должное перевернуть военную науку. Пехота атакует в чистом поле противника, у которого в наличии достаточно кавалерии.

Мои полки остановились, прицелились и дали дружный залп. Затем первые ряды опустились на колено, а стрельбу продолжили следующие линии. Одновременно начали обстрел мобильные пушки, а роты егерей, вооружённых нарезными штуцерами, принялись выбивать офицеров противника.

С моей позиции всего это не видно. Уж слишком много пыли и порохового дыма, окутавшего русские каре. Зато сразу стало заметно, какой урон османской пехоте нанесли ружейные залпы и картечь нового образца. Из несущейся на моих парней оравы буквально вырывало целые куски. Это десятки и сотни басурман гибли от выстрелов, а затем затаптывались собственными товарищами.

Но круче всего выглядел штыковой удар русской пехоты. Думаю, ещё долгие десятилетия мы будем доминировать на поле боя. Вот и сейчас магометан забивали, как баранов. Как красиво! Смотришь за истреблением старого врага – и не можешь нарадоваться. Даже у идущей на помощь конницы не получится помешать этому истреблению. Хуссейн-паша слишком поздно среагировал.

Орущая орда ещё не поняла, что проиграла. Я тоже понимаю, что битва только началась и потребуется ещё немало сил для победы. Но приятно осознавать, что она стала возможна исключительно благодаря твоей работе.

– Предлагаю отобедать и продолжить беседу, – вновь поворачиваюсь к князю, не сводящему глаз с происходящего. – Сражение продлится ещё несколько часов. Мы как раз успеем к развязке.

Ошарашенный от моего спокойствия и цинизма молодой человек кивнул, но снова принялся жадно следить за слаженными действиями русской армии.

Глава 6

Ах, Одесса, жемчужина у моря.

Ах, Одесса, ты знала много горя.

Напеваю себе под нос, рассматривая укрепления Хаджибея. Заодно наслаждаюсь видом, скрывающихся за горизонтом остатков османской эскадры и догорающих в гавани кораблей. Мы устроили басурманам неплохой сюрприз. По крайней мере, Османская империя лишились всего галерного флота на Чёрном море и около половины армии. Русские солдаты целенаправленно уничтожали живую силу противника, не позволяя ей просто разбежаться. Какой смысл в победе, если враг через год соберёт новую армию, куда войдут и отступившие или сбежавшие войска. В общем, мы добивали всех, до кого могли дотянуться, и только на третий начали брать пленных.

Не знаю, что на самом деле происходило в битве при Кагуле и Рымнике моей реальности. Ведь Румянцев с Суворовым грешили со статистикой. Это ещё мягко сказано. Предположим, можно поверить про расклад сил двадцать пять против ста тысяч. Только потери около четырёхсот человек у русской или союзной армии при двадцатикратно большем у противника? Хоть я не принижаю великих побед обоих полководцев, наоборот, восхищаюсь и беру пример, но цифры не бьются. Поверьте, кода вы бьётесь с кратно превосходящими силами противника, то несёте немалые потери. Уж точно не один к двадцати.

Понятно, когда речь идёт о преследовании бегущего неприятеля, то потери проигравших просто огромные! Наша лёгкая конница зарубила немалое число поддавшейся панике османской пехоты. Но хорошо обученные части с поля боя не бежали. Особенно янычары, сражавшиеся до конца, и отступающие организованно. Басурманские полки нового строя тоже проявили изрядную стойкость, даже когда их в упор расстреливала русская артиллерия. Благо остальная часть орды подобной стойкостью не отличалась. Но даже иррегуляры и татарская кавалерия огрызались контратаками, нанеся нам немалый урон. Только после обеда, когда в бой вступили резервы и свою роль сыграли засадные конные полки, противник дрогнул. Однако, изрядно измученные османы старались отступать грамотно, хотя бросили обоз и большую часть пушек. Окончательно их добили уже во втором сражении.

Возвращаясь к статистике, то у нас всё подсчитано более или менее точно. Русская армия безвозвратно потеряла около восьми тысяч солдат, а османы – сорок. Цифры ещё будут уточняться, ведь немало басурман утонуло при переправе через Днестр. В любом случае – это просто горы трупов. К ним надо ещё добавить воинов, которые умрут от ран и болезней. Благо с нашей стороны процент подобных случаев минимален.

Как раз сейчас похоронные команды занимаются сортировкой мёртвых. Далее трупы закопают. Магометан просто свалят в канавы, благо хватает пленников, которые их выкопали. Русских героев похоронят в братских могилах, предварительно отпев и отдав положенные почести.

В армии также не принято долго переживать. Поэтому солдаты отдышались и двинулись следом за отступающим противником, которого трепала наша лёгкая конница. Мне же пришлось наблюдать за обратной стороной виктории русского оружия. А это горы трупов, стоны тысяч раненных, зловоние и миллионы мух. Жуткая картина для неподготовленного человека. Может, моё поведение попахивает мазохизмом. Но я считаю, что правитель, развязывающий войны просто обязан видеть изнанку победы, пропитанную болью и кровью его подданных. На врагов плевать. Чем больше их сдохнет, тем лучше. А вот тысячи трупов собственных подданных хорошо остужают и успокаивают экспансионистские настроения. Ещё столь страшные картины заставляют задуматься, как в будущем избегать лишних потерь. Понятно, что наше дело святое, но надо действовать более прагматично. Надеюсь, следующая битва будет не столь кровопролитной. Для нас, конечно.

Сейчас я старался абстрагироваться от происходящего ужаса и, попивая вино, наблюдал за застывшим в испуге городом, расположившись под навесом. Да, сложно не вспоминать убитых по твоей прихоти русских людей, поэтому пришлось применить антидепрессант. Зато чужие страдания и ужас наполняли сердце неприятным и пугающим злорадством. Тут ещё лёгкий ветерок принёс долгожданную прохладу, вызвав на моём лице улыбку. Наверное, со стороны я похож на маньяка, наслаждающегося мучениями жертвы. Скажу вам по секрету, в этом есть доля истины. Но такое поведение также являлось попыткой скрыть накатившую тоску.

Савва, почуяв моё настроение, особо не ворчал, но его молчание было преисполнено осуждения. Особенно когда я приказал открыть вино.

– Государь, поймали! – радостно воскликнул неожиданно появившийся Дивов, – Оказывается, ещё вчера взяли поганого. Он просто в обычного воина вырядился и готовился сбежать, воспользовавшись неразберихой. Ведь многие наши ушли за реку добивать басурманина. А пленных охраняет слишком мало людей.

Мой адъютант отпросился ещё три дня назад и ринулся вместе с полком казаков преследовать осман. Беспокойная душа Истомы требует действий и желательно побольше авантюр. При этом в обычные части он переводиться не хочет. Кто же просто так покинет место рядом с царём? Вот и объявилась наша пропажа. Загорелое лицо Дивова стало почти чёрным от пыли, а потёки пота делали его похожим на зебру. Но лейтенант не обращал внимания на такие мелочи, едва отряхнув мундир. Он просто светился от радости, едва не подпрыгивая от нетерпения.

– Прикажешь доставить пред твои очи, государь? Мы ведь взяли самого Хуссейна и трёх двухбунчужных пашей. Ещё в плен попали семеро чорбанджи, что соответствует нашему полковнику. Я со вчерашнего вечера метался между нашими отрядами, выискивая офицеров, коих захвачено более пяти десятков. Мы ведь помешали басурманам спокойно переправиться через Днестр. Кто не утонул, был порублен или попал в плен, остальные разбежались по степи. Также в полон попало немало казацких старшин, валашских бояр, знатных арнаутов и даже каких-то мавров, чёрных аки сажа. Спаси, господ!

Простим молодому человеку излишнюю эмоциональность. Мне уже известны итоги тотального разгрома, произошедшего на переправе. Про пленение визиря я не знал, и новость оказалась приятной. Истома – молодец, проявил инициативу. Может, наградить моего беспокойного соратника?

– Выпей вина и пойдём смотреть на пленников. Не тащить же их сюда. Ещё загадят столь красивое место, – с ворчанием поднимаюсь со стула, наблюдая за забегавшими слугами и готовящейся к выезду охране.

Истому долго уговаривать не пришлось. Не дожидаясь Саввы, он схватил бутылку и допил её прямо из горлышка. После чего невоспитанный герой довольно крякнул и направился вслед за мной в сторону суетящихся воинов.

На определённом этапе я начал серьёзно относиться к собственной безопасности. Пусть это похоже на паранойю и вызывает ухмылки знати, зато до царского тела просто так не пробьёшься. За пределами столицы и, тем более на фронтире, кроме сотни охраны, меня сопровождает почти полк ВВ и взвод спецназа. Последнее подразделение создано более двух лет назад и набирается разведчиков, наиболее отчаянных воинов и проявивших себя казаков. Получилась неплохая боевая единица. Вскоре мы начнём создавать пограничные войска, куда будут переведена и часть спецназовцев. Впрочем, сейчас не до этого.

Вскакиваю на своего нового жеребца вороной масти по кличке Уголёк. Я не стал мудрить с именем. Два года назад жеребёнка прислал Бельский, получивший новый табун из Персии. Мой Снежок постарел и отправился в обратном направлении делиться генофондом на конном заводе.

Молодой Уголёк оказался спокойным и надёжным, но хулиганистым. Вот и сейчас он шутя попытался цапнуть меня за руку. Но ход коняшка держал ровный, не боялся выстрелов и вообще был обучен по высшему разряду. Мы обогнули с севера кажущийся бесконечным лагерь русской армии, и приблизились к огороженной площадке, охраняемой ввшниками. Ко мне сразу бросился молодой офицер и доложил обстановку. Машу ему рукой, чтобы успокоился, а сам иду следом за довольным Дивовым, указывающим дорогу.

Хуссейн-паша оказался невысоким мужичком средних лет. На его осунувшемся и грязном лице выделялся огромный шнобель, придавший вельможе комичный вид. Однако жёсткий взгляд и презрительно сжатые губы намекали, что перед тобой опасный хищник. Даже одежда простого воина, грязная чалма и отсутствие пояса с оружием выдавали в стоящем передо мной человеке большого начальника. Можно напялить на себя хламиду, но сложно скрыть горделивую осанку. Хорошо, что мои парни не сняли с визиря сапоги, а то как-то неудобно.

Ничего, мы обычно разуваем и раздеваем все трупы. Времена сейчас тяжелые, и любая одежда с обувью найдут своего потребителя. У меня этот процесс поставлен серьёзно. Русская армия не таскает за собой разного рода маркитантов. Зато трофейные команды и интенданты знают своё дело. Добротные вещи и оружие передадут войскам. Шмотьё попроще пойдёт жителям фронтира.

Рассмотрев третьего человека Османской империи, я перевёл взгляд на остальных пленных. По идее ничего нового. Мы уже брали в плен магометанских генералов, татарских мурз, казацких атаманов, черкесских князей и валашских бояр. Казнил я их тоже немало.

– Вон тот щербатый с помятой рожей один из племянников хана.

Истома указал рукой на молодого татарина в некогда богатом кафтане, скалящего рот с выбитыми зубами и отсвечивая солидным фингалом. За каждым пленником стояли парни Дунина, пресекающие попытки пререкаться. Вдруг один из запорожцев решил чего-то прокричать, но тут же получил удар по почкам и рухнул на землю. Ещё несколько ударов, уже ногой, заставили невоспитанного товарища заткнуться. Правильно. Нечего портить атмосферу.

Киваю стоящему среди группы офицеров Языкову, и глава интендантского ведомства моментально оказывается рядом.

– Кто из наших важных людей томится сейчас в басурманском плену? – вопрос адресовался Колычёву, как всегда, расположившемуся за моим левым плечом.

– Послов вернули в прошлом году, государь. Как и полковника Щербатова с двумя капитанами, захваченными в Крыму, – произнёс секретарь, не заглядывая в блокнот, – Всего в полон взято около пятисот русских подданных, из которых половину разыскали наши агенты в Константинополе. Думаю, их удастся выкупить. Знатной публики и важных купцов среди захваченных нет.

Угу. Кого волнует жизнь простых крестьян или солдат? Только царя-батюшку, к удивлению собственного окружения, вытаскивающего простых людей их магометанского плена, не обращая внимания на расходы. Именно я организовал целую структуру из греков и славян, живущих в Порте и занимающихся розыском русских полоняников. Ранее их действия координировал посол, а сейчас особый человек, формально являющимся купцом. Вообще, у нас достаточно разветвлённая шпионская сеть, работающая в столице и других крупных городах Османской империи. Кроме разведки и МИДа, есть организация Скомороха и венецианская агентура, обменивающаяся с нами информацией.

Если брать сегодняшний расклад, то от пленных вражеских командиров нет никакого толку. Хуссейна-пашу точно списали, и дома его ждёт плаха. Уж больно тяжёлое он потерпел поражение. Ведь пятый визирь и бывший каймакамом Константинополя проиграл двухлетнюю кампанию, начавшуюся с попытки басурман вернуть Крым. В итоге только благодаря грамотным действиям капудан-паши, а в реальности француза Жан Бара[1], командующего османским флотом, противнику удалось сохранить линейные корабли, пожертвовав гребными судами. Заодно вовремя подсуетились командование янычар и части полков нового строя. Эти части не стали зевать, быстро отступили к Хаджибею и захватили все транспортники, оставив в осаждённом городе гарнизон, другие подразделения и мирняк.

Пока лучшие солдаты султана грузились на корабли, визирь пытался организовать сопротивление, переправляя остатки армии через Прут. Там мы басурман и добили.

Впрочем, плевать на геройство паши. Как таковой обменный фонд мне без надобности. Своих людей лучше осторожно выкупить, не привлекая внимания.

Тут мои размышления нарушил вестовой из штаба. Один из Голицыных, насколько я помню.

– Государь, комендант Хаджибея прислал парламентёров. Басурмане ждут тебя у ворот лагеря, – отчеканил вчерашний кадет.

Кстати, при штабе нет бездельников или блатных. Молодые офицеры ожидают направления в части, выполняют задания, являющиеся разновидностью экзаменов, и постепенно включаются в армейскую службу. Затем за молодёжью приходят купцы из полков, забирая самых толковых. Остальных раскидывают уже по разнарядке.

– Комендант объявил о безоговорочной капитуляции или собрался торговаться? – спрашиваю юнца.

– Генерал Морткин сообщил, что поганые хотят сдаться, но на своих условиях, государь. Комендант хочет уйти с оружием и имуществом.

Услышав ожидаемый ответ, разворачиваюсь к пленным. Судя по внимательным взглядам, некоторые надеются стать частью сделки по сдаче Хаджибея. Однако они заблуждаются. Вернее, им придётся послужить катализатором для коменданта, дабы тот начал рассуждать объективно. Я ведь могу просто сровнять город с землёй, благо артиллерия позволяет. А бежать магометанам и их прихвостням некуда. Остатки галер, выброшенных на берег, ещё догорают. Флот ушёл, и до следующей навигации в акватории города могут появиться только греческие контрабандисты, которых русские моряки уничтожают с не меньшим упорством, нежели корабли осман. Нечего ворам и шпионам шастать по нашим водам.

– Всю верхушку пленных посадить на кол прямо перед воротами Хаджибея. Пусть солдаты гарнизона насладятся красивым видом и представит, что их ждёт, если комендант будет проявлять излишнее упорство, – обращаюсь с закивавшему Дивову.

Истома тем и хорош, что никогда не будет сомневаться в моих приказах. Он просто идеальный исполнитель.

– Теперь ты, – указываю на Языкова, разворачиваюсь и направляюсь в сторону своего коня.

Главный интендант засеменил рядом, ожидая приказаний. Тем временем за моей спиной раздался возмущённый вой и мольбы о пощаде. До пленных дошло, что русскому повелителю плевать на их высокое положение и возможный выкуп. А умирать. Тем более так позорно, никто не хочет.

– Пересчитай всех пленных и приготовься к прибытию своего племянника. Разделите людей по группам. Отдельно магометан и христиан. Также привлеки людей Дунина и основательно допросите арестантов, выделив попавших на войну насильно. В османской армии хватает не только валахов или южных славян. Но даже многие поганые из внутренних провинций Порты пригнаны сюда против воли. Меня мало волнуют их переживания, – усмехаюсь, глядя в непроницаемое лицо интенданта, – Просто этим полоняникам можно пообещать свободу и возможность селиться в русских пределах. Пусть поработают года два-три, и в зависимости от поведения начнём их освобождать. Также прошерстите вспомогательные войска, там народ похлипче и не особо стойкий. Пообещай им чего-нибудь, помани морковкой, как пред ослом, и пусть работают. Когда у человека есть надежда, то он трудится гораздо лучше, чем просто из-под палки. Нам необходимо построить тысячи вёрст дорог и новые селения, а также нужно начать возводить плотины с водохранилищами. Ты сам знаешь, какой огромный объём работ предстоит. Глупо не воспользоваться дармовыми тружениками. Значит, необходимо приступать к важнейшим проектам уже завтра.

– А что делать с непокорными и прочими фанатиками, государь?

– Я прикажу Дунину провести показательную децимацию самых упрямых перед строем. Если не поймут, то повторим. Затем погоним это стадо на восток. Перезимуют они на Дону, а далее поедут на рабские рынки Персии, Хивы и Бухары. Мне, знаешь ли, надо хоть как-то окупить затраты на войну. Твой родственник знает, что делать, но начинайте распределение уже сейчас.

Племянник Языкова – Игнатий Мещерин возглавляет недавно созданное Главное управление лагерей. Я решил посмеяться и обозвал новую структуру ГУЛАГ. Никто моего посыла не понял, но так и задумано. Только я не собираюсь гноить на работах собственный народ. Организация основана в связи с ожидаемым наплывом пленных. Зарабатывать на продаже рабов хорошо. Но кто будет создавать инфраструктуру в Диком поле и Крыму? Кстати, пора переименовывать бывшую степь в Югороссию. Займусь географией чуть позже. Надо также переименовать несколько захваченных городов и дать имя строящимся. Это весьма приятное занятие.

Хотя меня мучают сомнения. Называть ли Хаджибей Одессой или придумать новое имя будущим торговым воротам империи. Пока это обычная крепость, пусть и хорошо укреплённая. Но я ведь знаю потенциал местного порта и выгодное расположение.

* * *

А ничего так получилась. Целая аллея из кольев с насаженными на них врагами. Судя по стенам крепости, усыпанным наблюдателями, басурмане прониклись моим дипломатичным ходом. Думаю, через некоторое время комендант сам прибежит на переговоры, спая свою никчёмную жизнь. Османы знают, что я особым человеколюбием не страдаю, но всегда держу своё слово. У меня уже есть предложение для басурман. Командование с семьями и приближёнными получают свободу. Офицеры и солдаты отправятся в лагеря, где отработают два года, после чего получат свободу. Мирных жителей ждёт более жестокая судьба. Большая часть отправится в ГУЛАГ сроком от пяти до десяти лет, красивых девок разберут казаки и ветераны. Детей помладше отдам на воспитание в семьи поселенцев, а стариков в расход. Имущество, конечно, уйдёт в казну. Горе проигравшим. И это не фигура речи.

Наблюдаю за корчащимся в муках визирем и обращаюсь к господарю, стоящему рядом. Кантемир резко побледнел, что выглядело забавно с учётом его загоревшего лица. Вряд ли молдаванина испугал вид казнимых магометан. Важен факт, кого посадили на кол и выбор места для окончания переговоров. Мало кто решается на массовые казни знатных османов. Для подобного поступка надо быть уверенным в своих силах. Ранее так развлекался известный персонаж по имени Влад III Цепеш, он же Дракула. Редкостный отморозок, но отличный полководец, кстати. Однако кровожадный валах мог посадить на кол несколько тысяч магометан, дабы основательно их запугать. Где он только брал столько леса?

У меня иная стратегия, но похожий посыл. Игрушки закончились. Впредь я буду уничтожать пленённую знать и офицеров врага. Ведь сегодня рядом с Хуссейн-пашой казнены пять представителей рода Гераев. О чём будет донесено до кочевий и Константинополя. Пусть знают предстоящей участи, коли попадут в плен. Про помилование простых солдат тоже должны узнать в османской армии. Однажды мысль, что можно спокойно сдаться в плен, поможет побеждать русскому войску.

Заодно я решил показать молодому князю возможный вариант событий. Я ведь могу достать человека где угодно. И он сразу понял мой намёк.

– С тобой выдвинется полк моих солдат под командованием Ивана Дунина. Это человек из моего ближнего круга, умеющий разбираться с интриганами и прочими заговорщиками. Он поможет тебе уничтожить враждебных и даже сомневающихся бояр. Да, именно так, – киваю, вскинувшему от удивления господарю, – Лучше вырезать всех врагов, даже если в отношении кого-то произошла ошибка. Лес рубят, щепки летят. Необходимо запугать знать до икоты, чтобы она даже в мыслях боялась замышлять крамолу. В следующем году я выделю тебе артиллерию с расчётами, ружья и порох. Мы захватили достаточно трофеев, а также немало пленных, в том числе валахов с молдаванами. Пришлёшь ещё своих людей, их обучат русские офицеры. Также твоё войско поучит одежду, обувь и провизию. Денег тоже дам, но в меру.

– Спасибо за помощь, государь! – господарь приложил руку к груди и склонил голову, – Я не забуду о такой услуге.

Куда же ты денешься? Естественно, мой ответ был немного иным.

– Хочу надеяться, что между нашими странами начинается новая страница во взаимоотношениях. С Польшей мне больше не по пути. Да и не может она больше на кого-то повлиять. Теперь судьба Молдавии в твоих руках. Поверь, Россия продолжит движение на юг и обойдётся без вашей державы. Но сможете ли вы развиваться самостоятельно, игнорируя нашу помощь? Думаю, нет. Тебе или твоим потомкам придётся опираться на более могучего соседа. И поверь, вчера ты сделал правильный выбор. Мне не нужны ваши земли, кроме Буджака, который уже двести лет османский. Более того, никто не собирается лезть во внутренние дела Молдавии, если она не замышляет каких-то враждебных действий. Более детальный договор сейчас готовит моя канцелярия. Чуть позже бумаги пришлют тебе на ознакомление и внесение правок. Видишь, я даже не собираюсь навязывать своей воли. Это должно быть взаимовыгодное сотрудничество. Желательно долгое и с династией Кантемир, а не ставленниками Габсбургов или османов. Насчёт брака с моей родственницей надо подумать. Ответ получишь после Рождества.

Делаю паузу и морщусь от криков, издаваемых корчащими от муки жертвами. Неужели нельзя немного помолчать и дать закончить разговор?

– Только не забывай одного, Дмитрий. Можно простить что угодно: ошибку, промедление выполнения обязательств, вызванных вмешательством внешних факторов или иной казус. Но я никогда не прощаю предательства, – смотрю в застывшее лицо собеседника и указываю на колья за своей спиной, – Расплата неминуемо настигнет человека, посмевшего обмануть меня. Просто не забывай об этом. А теперь ступай, тебя ждут в интендантстве. Там уже примерно посчитали, чем могут помочь прямо сейчас.

Господарь нервно кивнул, развернулся и начал удаляться, едва сохраняя координацию, будто пьяный. Неплохо его проняло. В общем, спектакль удался. Чую, что слухи о моей невменяемости и жестокости вскоре пополнятся новыми историями.

Касательно политических последствий победы у Тилигула и грядущего взятия Хаджибея, то речь не только в завоевании Россией всей Дикой степи вплоть до Днестра. Недавно я принял решение снять с довольствия Речь Посполитую и вычеркнул её из списка союзников России. Дальше мы как-нибудь сами. Ещё и ударим по панам через молдаван и трансильванцев, жаждущих вернуть захваченные Собесским земли. А в следующем году я начну потихоньку разваливать западного соседа, форсировав гражданскую войну между литовской знатью.

У меня сейчас достаточно сил, чтобы закрепиться даже на левом берегу Дуная, и одновременно откусить восточные воеводства соседа. В ближайшие года два русская армия не будет вести наступательных операций. Разве что надо взять Измаил. Ну и придётся отбить контратаку османов. Султан наверняка сделает ещё одну попытку высадиться в Крыму или его армия ударит со стороны Добруджи. Плевать. Нормальных сил османы уже не соберут. К тому же на них давят французы, требующие сосредоточить лучшие войска в Венгрии.

Я же буду переваривать захваченное, как удав, проглотивший крупную жертву. А затем снова ударю, когда противник этого не ждёт.

[1] Жан Бар (1651 – 1702) – французский военный моряк и капер, национальный герой Франции, самый знаменитый из дюнкеркских корсаров.