Текст книги "Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы"

Автор книги: Александр Терещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

IV. СВАДЬБЫ БЛАГОРОДНЫХ И ПРОСТОЛЮДИНОВ ПО ИЗВЕСТИЮ СООТЕЧЕСТВЕННИКА НАШЕГО КОШИХИНА, ЖИВШЕГО В XVII ВЕКЕ

Старинные свадьбы совершались единообразно во всех сословиях и отличались только богатством, ибо везде были одноименные свадебные чины и у княжеских, и у простых родов: тогда господствовала простота, и нарушить свадебный порядок считалось великим грехом. Небольшое отступление от невыполнения некоторых обыкновений было уже предметом осуждения и нарекания. Вот почему все наши древние свадьбы до начала XVIII в. были общие, народные.

До нас дошли известия о дворянских и простонародных свадьбах соотечественника нашего Кошихина, однако не ранее XVII в. Из его описаний видно, что они совершались единообразно, быть может, как было еще до него за триста лет или более.

СВАТОВСТВО

Боярин или дворянин, намеревавшийся вступить в брак, проведывал сначала невесту, и если она ему нравилась по одному даже слуху, то он посылал к ее родителям кого-либо из своих друзей, из мужчин или женщин – сватать за него и потом порасспросить: есть ли какое за нею приданое? И в чем оно состоит: в платье ли, деньгах, вотчинах или дворовых людях? Если предложение или сватовство не отвергалось, то отец отвечал, что он рад выдать свою дочь замуж, только подумает о том со своею женою, родственниками и, подумав, давал решительный ответ. Когда же он не соглашался на выдачу своей дочери, тогда прекращалось сватовство.

ПРИДАНОЕ

По совещании между собой родственников и родителей о выдаче дочери замуж составлялась роспись приданому, заключавшемуся в деньгах, серебряной посуде, платье, вотчинах и дворовых людях, и посылалась эта опись к жениху через доверенных от него. Невесте ничего не говорили об этом до самого замужества. Когда жениху нравилась невеста по приданому, то он просил дозволения видеть ее; но родители всегда отвечали, что они охотно ее покажут, только не ему, а ближним его родственникам: отцу, матери, сестре или сродственнице, и отправлявшаяся смотреть невесту называлась смотрельщицею.

СМОТРЕЛЬЩИЦА

Невесту наряжали в лучшее платье и сажали за стол; гостей собирали из родственников. Смотрельщицу принимали с почестью и сажали подле невесты, которую она занимала различными разговорами, чтобы испытать ее ум; всматривалась в лицо и глаза, чтобы пересказать потом жениху все, что заметила. Когда девушка была хромая, косноязычная, лицом дурная, на глаз не добрая или не нравилась смотрельщице почему-либо, тогда она доносила обо всем жениху и отсоветывала ему жениться. Невеста добрая, красивая и умная приходилась всегда по сердцу: тогда жених объявлял, что он полюбил ее, и посылал прежних доверенных к ее родителям для совершения сговора и записи.

ЗАПИСЬ

Отец и мать невесты приглашали тогда жениха к себе с немногими его доверенными. Он наряжался в самую лучшую одежду и отправлялся к ним с отцом и родственниками. Их принимали у дверей с почестью; вводили в хоромы и сажали по чину. Посидев немного, отец или сродственник жениха объявлял, что они приехали сюда для доброго дела. Отец невесты отвечал, что он весьма рад их приезду и готов приступить к сговору. Тогда условливались с обеих сторон о приданом и времени свадьбы; делали запись, в коей имя невесты стояло в третьих; в случае неустойки кого-либо противу условий взыскивали за ряд с виновного 1000, 5000 и 10 000 р., сколько между ними было соглашено. В продолжение сговора угощали кушаньем и напитками; но ни жених, ни невеста не видали друг друга. В то же время мать невесты, замужняя сестра или жена сродственная дарила жениха ширинкою от имени невесты.

Когда жених после сговора отказывался от невесты или невеста от жениха, узнав друг про друга что-либо дурное, тогда родители били челом патриарху на виновного за нанесенное им бесчестие и просили удовлетворения. Патриарх приказывал исследовать, и с виновного взыскивалось, сколько было положено по записи за неустойку, в пользу правого жениха или оправданной невесты, и каждому из них не запрещалось потом вступать в брак.

СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД

Жених приглашал на свадьбу родственников и знакомых, из коих составлялись поезжаные, точно такие же, какие при царской свадьбе. То же самое было со стороны невесты. В день радости готовили стол в доме молодых. Жених отправлялся за невестою по тому порядку, как происходило на царской свадьбе; наперед несли караваи на носилках, после ехали поезжаные верхом, если это было летом, а зимою в санях; священник держал в руках крест, потом ехали бояре, тысяцкий и жених. По приезде на двор невесты все входили в хоромы по чину; отец невесты и гости встречали их почестию. Перед поездом к венчанию дружка испрашивал у родителей невесты благословения для новобрачных. Их благословляли образами, говоря: «Благослови, Боже,» и, взяв за руку дочь, вручали ее молодому. Весь свадебный чин, поп и молодой, который шел со своею невестой под руку, выходили из хором в сопровождении родителей. Молодой сажал невесту в колымагу или каптан, с нею садились две свахи со стороны новобрачных, а жених ехал верхом или в санях со своим поездом. Отец невесты и гости возвращались в свои покои, где "Пили и веселились до получения вести о благополучном совершении венчания; таковая же весть посылалась к отцу новобрачного. После венчания весь поезд отправлялся в дом молодого. По прибытии на двор родители, родственники и гости встречали новобрачных; жениха и невесту благословляли образами, подносили хлеб-соль и сажали их за стол. Потом угощали их и всех гостей, и тогда только открывали лицо молодой. За третьим кушаньем дружка испрашивал благословения у посаженых родителей, чтобы вести новобрачных в почивальную. Тут дружки снимали платье с жениха, а свахи с невесты. Уложив их спать, они возвращались к пирующим гостям, а посаженые родители и тысяцкий, спустя час, посылали дружку к жениху, чтобы спросить его о добром здоровье. Когда молодой отвечал, что все в добром здоровье, тогда боярыни отправлялись в почивальную, поздравляли молодых и пили заздравные кубки, а тысяцкий посылал дружку к родителям невесты сказать, что новобрачные в добром здоровье. Они за доставление радостной вести потчевали его и дарили ширинкою, и потом все гости разъезжались. Молодых же оставляли почивать. Конюший ездил до рассвета верхом около спальни с обнаженным мечом.

ХОЖДЕНИЕ МОЛОДЫХ В БАНЮ И ОДАРИВАНИЕ ИХ

Поутру новобрачные ходили в баню, сначала один молодой, а потом молодая: молодой мылся с дружкою, а молодая со свахою и близкими ее знакомыми. После мыльни надевали на молодых новое белье и платье. Новобрачная одаривала поезжаных мыльными подарками: рубашками и споднею одеждою. Потом молодой с дружкою ездил просить гостей на обед. Родителей же своей жены он благодарил за то, что они вскормили, вспоили и выдали за него в добром здоровье свою дочь. Если же она оказывалась лишенною добродетели, то он укорял их втихомолку. По съезде гостей новобрачная подносила поезжаным подарки. До обеда ездил новобрачный со всем поездом бить челом царю. Все они кланялись государю в землю, который сидел, не снимая шапки, и спрашивал про его здоровье и его жены. Царь поздравлял его с супружеством; после молодой кланялся в; землю; царь благословлял его, а молодую заочно, окладными образами; назначал ему жалованья по сорока соболей, дарил бархатом, атласом, золотною обьярью, камкою, тафтою, серебряною посудою; подносил тысяцкому, молодому и всему поезду по кубку романеи (греческое вино) и ковшу вишневого меда; потом они отправлялись к обеду.

Молодая посылала от себя подарки царице и царевнам, как-то: убрусы (полотенца) тафтяные, шитые золотом, серебром и жемчугом. Они принимали и посылали от себя спрашивать о ее здоровье.

Молодой не ездил с поклоном к царю, когда его молодая не сохранила девственности: потому что государю доносили обо всем до его приезда, и ему воспрещалось являться пред царские очи.

За обедом пили и ели вдоволь; после обеда родители и гости благословляли новобрачных образами и дарили, кто чем мог, и наконец разъезжались по домам. На третий день новобрачные и гости съезжались на обед к родителям молодой, где после обеда снова благословляли образами и обдаривали их. Этим оканчивали веселие, к коему не приглашали девиц, и на нем не было музыки. Играли только на трубах и били в литавры. Такой точно совершался обычай при сочетании вдовых.

ПРАВИЛА КО ВСТУПЛЕНИЮ В БРАК

Священник венчал с разрешения патриарха или другой духовной власти и не иначе, как получив письменное свидетельство за печатью. Ему поставлялось в обязанность исследовать в точности, чтобы жених и невеста не были между собою в кумовстве, сватовстве, крестном братстве, свойстве по шестому и седьмому колену и чтобы муж и жена не были четвертого брака. Если он все это не узнал и венчал, то лишали его священнического сана; если же он сделал с намерением, то не только лишали его звания, но налагали на него большую пеню и сажали на год на покаяние. Новобрачных разводили и им, кроме греха, ничего не вменяли и даже дозволялось им вступать в новый брак, исключая, если они были уже трехбрачные.

ВЕНЧАНИЕ ВТОРОБРАЧНЫХ И ТРОЕБРАЧНЫХ

При венчании второбрачного вдовца с девицею клали ему венец на правое плечо; троебрачному вдовцу на левое плечо – девице же на голову. То же самое совершали со вдовою, выходившею в другой и третий раз замуж. Свадьбу же праздновали по обыкновению. Вступившие в брак вдовец со вдовою не венчались, но читали над ними молитву, и свадебный обряд отменялся.

ОДНООБРАЗИЕ В СОВЕРШЕНИИ СВАДЕБ

Сговоры и свадьбы совершались одинаковым образом: у стольников, стряпчих и дворян, только что они не ездили к царю бить челом; ибо этою милостию пользовались думные люди, спальники, их дети и знатные роды. Между купеческим сословием, свободными людьми и крестьянами тот же совершался свадебный обряд; отличались же он1 одеждою и угощением.

ОБМАНЫ ПРИ ВЫДАЧЕ НЕВЕСТ И НАКАЗАНИЕ

Случалось, что родители во время сватовства показывали смотрельщице дочь красавицу, а выдавали замуж увечную, безобразную и не ту, которую показывали. Женившийся на такой не мог вдруг ее рассмотреть, потому что при совершении свадьбы она закрывалась. Хромую же водили свахи под руки. Муж жаловался тогда патриарху или другой духовной власти; назначалось следствие, и если оказывалось, что дочь выдана обманом и противу записи, то их разводили и с виновного взыскивали пеню. Иногда отца невесты наказывали кнутом. Если жених просил на невесту, что она увечная или безобразная, и таковую он ее видел при сватовстве, то ему повелевалось жить с нею, 'чтобы он знал, на ком женился. Иногда вместо настоящей невесты наряжали горничную девушку или красивую вдову и выводили к смотрельщице. Малорослых и коротконогих ставили на подставки так искусно, что ничего не было заметно. Обман открывался только на другой день после веселия. В таких случаях муж советовал своей жене постричься в монахини; если она не соглашалась, то он бил ее, мучил и не спал с нею, пока она не пострижется. Родственники мучимой жены, когда она не хотела идти в монастырь, жаловались на мужа патриарху или другой духовной власти. Тогда наряжался повальный обыск, и если оказывалась жалоба справедливою, то мужа ссылали в монастырь на год и полгода, и потом приказывалось ему жить в любви с женою. Когда же он не жил в согласии, тогда их разводили; имение делили между ними пополам, и до семи лет воспрещалось обоим вступать в новый брак. Бывало, что муж, когда его женили на увечной или безобразной, сам постригался с горя в монахи, а иные мужья и жены опаивали друг друга отравами. Старых и уродливых девиц сами родители отдавали в монастырь.

Жених, который сам смотрел невесту, &;lt;а&;gt; потом говорил о ней дурно, бесчестил и отбивал от нее других женихов, обязывался по духовному приговору жениться на ней. Если же он до приговора успел жениться на другой, то платил за бесчестие первой невесте. Имение помершей от родов, но оставившей после себя детей, доставалось ее детям; умершей же без детей отбиралось имение от мужа и отдавалось назад, кому принадлежало [48]48
  Коших. «О Рос. в царствов. Алексея Михайловича», гл. XIII, с. 119–126; «Beschr. der Reise in die Moskow, so Hr. Warbotsch qethan», ч. 1, помещ. в «Собр.» Вихм., с. 195 и 196. Варбоч, описавший свое путешествие в конце XVI в., тоже говорит, что жених видал свою невесту только на другой день после свадьбы. Mottley. «The hist, of the life of Peter the great», ч. I, с. 128 и 129. Он говорит, что для развода надобно сильные доказательства; но если затруднялись разводом, то муж мог идти в монахи. Struys. «Yoyag. en Moscov., Tartar, Perse» и пр., с. 127–132, ed. 1681 г.; Korb. «Diar. itin. in Moscov», ed. Yien, in f., c. 209–212.


[Закрыть]Отец, вручая жениху дочь свою, бил ее слегка плетью и говорил: «Любезнейшая дочь моя! Я бью тебя в последний раз, ибо власть моя над тобою кончилась; теперь ты должна повиноваться своему мужу: он заступил мое место, а этой плетью он будет наставлять тебя, если забудешь свой долг». Тогда он передавал плеть ее мужу, который говорил в оправдание своей невесты: «Я не думаю, чтобы была надобность в плети».

V. СВАДЬБА НАЧАЛА XVII ВЕКА ПО ИЗВЕСТИЮ ПЕТРЕЯ

Об обрядных действиях свадеб сохранились еще сказания двух иностранцев-самовидцев: Петрея и Олеария. Первый был в начале XVII в., а второй в половине того же века.

СВАТОВСТВО

Молодой человек, желавший жениться, объявлял о том своему отцу. Это соблюдалось весьма строго, не только между простолюдинами, но вельможами и всякого сословия людьми. Ни жених, ни невеста не могли сами делать предложения – это было дело отца. Родитель невесты, осведомленный о сватовстве, советовался со своими приятелями и отправлялся со сватом к родителям жениха, где узнавал о его богатстве, роде, уме и достоинствах и, рассмотрев его внимательно, говорил ему, если он нравился ему: «Мой милый! Твои родители – мои добрые друзья, а ты мне по сердцу: честен, добр, любезен и можешь быть любимым всеми, потому я хочу отдать за тебя свою дочь, если она понравится тебе. Я награжу ее приданым и всякого рода украшениями: серьгами, платьем, серебром, золотом, скотом, лошадьми, прислугою и домашними вещами». По согласии с обеих сторон сват отвечал за жениха: «Тебе угодно выдать за меня дочь, а меня иметь своим сыном – я подумаю прежде. Об остальном расспроси моих родителей и друзей, и что ими будет сделано и утверждено, тем я буду доволен». Если сватовство с обеих сторон не встретило препятствий и само приданое обоюдно утверждено, то назначали день свадьбы.

СМОТР НЕВЕСТЫ И ЖЕНИХА

Отец и друзья жениха просили тогда показать невесту, но ее отец отвечал: «Этого нельзя; о ней осведомиться можно от посторонних. Вы знаете, кто она такова, и этим можете быть довольны; об остальном узнаете по совершении свадьбы». Тогда отец и сват говорили ему: «Если нельзя Видеть жениху, то позволь нам, чтобы удостовериться в fee недостатках и свойствах». Отец, мать и две ближние родственницы отправлялись к невесте. Если она зажиточная 1 и богатая, в доме много покоев и светлиц, то она сидела в своей светлице убранная и наряженная. Если без состояния и бедная, в доме нет ни одной светлицы, то она сидела В углу избы за занавесом без всякого наряда. Мать жениха, ггодойдя к ней, просила выйти и, взяв ее за руку, ходила С нею, рассматривая со вниманием: не слепая ли она или Хромоногая, или нет других каких-либо недостатков. Если ничего не было найдено, то она садилась с веселым лицом Ьа стол. После того мать невесты отправлялась к жениху и рассматривала его подобным образом и, не найдя в нем никаких телесных недостатков, приступали обоюдно к письменному условию в том, что если кто не сдержит своего слова, тот должен заплатить по записи определенную сумму денег. Несмотря на это продолжались со обеих сторон частые осматривания молодых, дабы не ошибиться и чтобы потом не исполнилась пословица: «Понравилась сатана лучше ясного сокола» [49]49
  Quisquis comat ranam, ranam putat esse Dianam. Были примеры, что, не рассмотрев молодых, они оказывали впоследствии друг к другу холодность, от чего происходили семейные раздоры. Девицы высшего сословия всегда находились в затворничестве, и 'их не прежде могли видеть, как только в день свадьбы.


[Закрыть].

ВЕНЧАНИЕ

По наступлении свадебного дня, для которого готовили в изобилии кушанья и напитки и в этот день все пили, Отправлялся в церковь весь свадебный причет и с ним родители молодых. Лицо невесты покрывалось фатой. Священнику подносили прежде пироги; он тогда благословлял молодых и пел из псалма 127 «Блажени вси боящиеся Господа, ходящий в путех его. Труды плодов твоих снеси» [50]50
  У Петрея ошибочно приведен 128 псалом вместо 127, ибо псалом 128 начинается так: «Множицею брашася со мною от юности моея, да речет убо Израиль: множицею брашася со мною от юности моя, ибо не премогоша мя. На хребте моем делаша грешницы: продолжите беззаконие свое» и т. д.


[Закрыть], и т. д.; потом, подступив к молодому, клал на его голову свою руку и говорил: «Ты берешь молодую и милую: будешь ли ее любить в радостях и бедности? Не будешь ли издеваться над нею и поступать с нею грубо? Если она состарится, сделается немощною или больною, то не покинешь ли ее?» Жених отвечал: «Нет». Тогда он обращался к невеста и говорил: «Ты еще молодая и неопытная, будешь ли жить с мужем в согласии, как следует доброй жене? Будешь ли смотреть за хозяйством? Пребудешь ли ему верною, когда он состарится и ослабеет?» Она отвечала: «Да!» После этого священник брал венцы, клал на их головы и говорил: «Растите и множьтесь». Читал потом молитву, благословлял их три раза крестом и произносил: «Что Бог соединяет, того не расторгнуть человеку». Затем все зажигали восковые небольшие свечи. После священник подавал новобрачным позолоченную чашу с медом, из которой они пили, и наконец поздравлял их со вступлением в брак. Потом молодые бросали на землю чашу, топтали ее ногами, приговаривая: да будут так попраны наши враги, которые захотят поселить между нами ненависть и раздор.

ПОСЫПАНИЕ МОЛОДЫХ И ВЕСЕЛИЕ

При выходе новобрачных из церкви женщины осыпали их конопляным семенем, желая им здоровья и долговечной жизни. Потом все возвращались домой, где веселились и пили всю ночь. На другой день отводили молодых в тот дом, где они должны жить, с великим плачем и воем.

ПЛЕТЬ

Молодой, ложась спать, бил плетью свою молодую и потом вешал ту же плеть на стене в ознаменование его любви, ибо жены думали, что если мужья бьют их часто, то этим они доказывают к ним свою любовь, в противном случае они жаловались на своих мужей, говоря всем, что мужья разлюбили их.

ДАРЕНИЕ

В продолжение свадебного пирования дарили молодых, каждый соразмерно своему состоянию, разными вещами, которые укладывали потом в сундуки, и это составляло их приданое.

Русские матери чрезвычайно любят своих детей, говорит Петрей, а отцы более любят сыновей, нежели самых жен своих [51]51
  Petrejum «Histor. und Bericht von dem Grosfurstenthumb Muschkow», c. 627–637, edit. Лейпциг 1620 года, Петрей находился в России четыре года в самые смутные ее времена, когда самозванцы, соседние враги и искатели русской короны терзали ее войнами. Он был сюда послан шведским королем Карлом IX вместе с предводителем войск Яков, де Легарди и участвовал в переговорах и политических делах со стороны зсвоего правительства.


[Закрыть].

VI. СВАДЬБА ОКОЛО ПОЛОВИНЫ XVII ВЕКА ПО ИЗВЕСТИЮ ОЛЕАРИЯ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ СТЕПЕНИ РОДСТВА ДЛЯ ВСТУПАЮЩИХ В БРАК

Русские весьма строги в брачных союзах; всякому позволяется жениться на одной; вдовцу дозволялось жениться в другой и третий раз, но в четвертый никому не позволялось. Священник, венчавший кого-либо в четвертый раз, лишался своего сана. При вступлении в брак наблюдались родственные степени: два брата не могли жениться на одних сестрах, равно и тех, с коими принимали детей от Купели.

СВАДЬБА БЛАГОРОДНЫХ И СВАТОВСТВО

До совершения брака происходило сначала сватовство. Ни молодой человек, ни девушка не имели возможности 'видеться преждевременно, а тем более соглашаться о вступлении в брак – это было дело родителей. Отец взрослой дочери отправлялся в дом, где жених по его мыслям. Он говорил с ним, его родителями или его друзьями о своей 'невесте; хвалил ее и возбуждал в нем желание жениться на ней. Если предложение было принято, то желали наперед видеть в доме его. Он сначала уклонялся, потом дозволял посмотреть только матери и ее знакомым. Если не находили недостатки: не была слепая или хромоногая, до договаривались о приданом.

Люди сколько-нибудь значительные воспитывали своих дочерей в запертых теремах и скрывали их от людей, потому жених мог видеть свою невесту, когда он принимал ее в своей спальне. По этой причине часто происходили обманы: вместо пригожей давали дурную или уродливую; вместо дочери боярской какую-нибудь девку. Такие примеры бывали и между знатными людьми, посему не удивительно, что мужья жили с женами, как кошка с собакой, и их крепко били.

При княжеских и боярских свадьбах наблюдали следующие обряды: со стороны жениха и невесты назначались по одной свахе, которые всеми распоряжались в том доме, где игралась свадьба. Сваха невесты отправлялась в день свадьбы в дом жениха и приготовляла там брачную постель; за свахой несли на головах около ста лакеев, одетых в кафтаны, все те вещи, которое принадлежали к постели и украшению спальни. Постель стлали на 40 ржаных снопах, заранее приготовленных женихом; возле постели ставили кадь с пшеницей, ячменем и овсом.

ЧЕСАНИЕ ГОЛОВ МОЛОДЫМ И ОБМЕН КОЛЕЦ

По окончании всех приготовлений жених отправлялся вечером со своими дружками в дом невесты; с ним ехал священник, который должен был венчать. Дружки невесты принимали жениха с его дружками весьма ласково; старших или ближайших дружек сажали за стол, на коем ставили три кушанья, но их, однако, никто не трогал. На первом месте сидел мальчик; подле него жених, который, постояв несколько минут, советовался со своими дружками о занятии им своего места; потом он сводил его учтиво с места и сам садился. После приводили невесту, закутанную в дорогое платье, сажали ее подле жениха; но чтобы никто из них не видел друг друга, два мальчика держали между ними красную тафту. Сваха расчесывала волосы невесты, распускала их по плечам; потом плела в две косы, надевала на голову венок (должно быть, кику) и открывала лицо. Венок делался из плющеного золота или серебра и подбивался материей; по краям его висели, близь ушей, четыре, шесть и более жемчужных ниток, которые ниспадали на грудь. Платье невесты и рукава ее рубашки, которые бывали около трех аршин шириною, и воротник вышивались жемчугом. Такое платье стоило более одной тысячи талеров [52]52
  Талер по нынешнему курсу около 94 к. сер.


[Закрыть]. Башмаки делались с подборами, вышиною около четверти локтя, что едва можно было ходить; иные носили сапоги. Другая сваха чесала голову жениху, между тем прочие женщины, став на скамьи, пели веселые песни. После приходило двое молодых поддружьев (Gesellen), одетых весьма хорошо, и приносили на подносе: соболи, сыр и хлеб; последний назывался караваем. Священник благословлял сыр и каравай, который несли потом в церковь. На стол ставили серебряное блюдо, на коем лежали атлас, тафта, гладкие четвероугольные деньги, хмель, ячмень и овес. Сваха закрывала невесту и осыпала бояр и всех гостей теми вещами, какие были положены на блюде; они подбирали с земли атлас и деньги, если хотели, между тем в то же самое время пелись песни. Родители молодых, встав со своих мест, разменивали кольца у молодых.

ПОЕЗД

После сих обрядов сваха сажала невесту в сани, покрывала ее фатой и ехала с невестой в церковь. Запряженную в сани и хомут лошадь обшивали лисьими хвостами. Жених с своими дружками и священником ехал за невестою верхом; подле саней шли дружки и прислуга, и все пели веселые песни.

ВЕНЧАНИЕ

То место в церкви, на коем совершалось венчание, застилалось красной тафтою, а под ноги молодых стлали особую ткань. Перед венчанием подносили священнику пироги и перепечь, а над головами молодых держали большие иконы. Священник, благословив их, брал жениха за правую руку, а невесту за левую, и спрашивал у них по три раза: любят ли они друг друга и будут ли взаимно уважать? После троекратного «да» он водил их вокруг налоя и пел: «Исайя, ликуй…» Потом клал им на головы венцы (Rauten-Kranzlein) и говорил: «Растите и множьтесь»;,затем соединял их и произносил: «Что Бог соединяет, того человеку не расторгнуть». Присутствующие зажигали в церкви небольшие восковые свечи; священнику подавали деревянную позолоченную чашу или стеклянный бокал с красным вином: он пил за здоровье новобрачных, которые в свою очередь пили три раза. Потом жених бросал на землю сосуд и топтал его с невестой, говоря: так должны погибнуть те, которые захотят поселить между нами раздор и несогласие. Женщины обсыпали новобрачных льняным и конопляным семенем и желали им счастья. Некоторые дергали невесту за платье, показывая вид, будто они хотят увести ее, но молодые держались друг за друга. После жених, проводив свою невесту до саней, садился на свою лошадь; возле саней несли шесть восковых светильников, а поезжаные пели всякие песни.

ПИРОВАНИЕ И ОТПРАВЛЕНИЕ МОЛОДОГО В СЕННИК

По прибытии в дом жениха гости садились с молодым за стол: тут они ели, пили и веселились, а невесту между тем раздевали и клали в постель. Лишь только молодой начинал есть, тотчас требовали его к невесте. Путь ему освещали впереди шесть или восемь мальчиков зажженными факелами. Молодая, услышав о его приближении, вставала и, накинув на себя соболевую шубу, приветствовала дорогого гостя наклонением головы. Мальчики втыкали горящие факелы в кадь с пшеницей и ячменем и получали за то в подарок по паре соболей и уходили. Жених садился с невестою за накрытый стол, которую только теперь он мог видеть в лицо. Им подавали кушанье и между прочими жареного петуха; молодой разрывал его на части, брал крыло или ногу, бросал через себя и потом ел. После непродолжительного ужина молодые ложились в постель; за дверьми оставался только старый служитель, который расхаживал взад и вперед. Между тем родители и знакомые обеих сторон гадали и ворожили о счастии молодых. Служитель, спустя несколько времени, спрашивал: «Совершилось ли дело?» Молодой отвечал: «Уже». Тотчас раздавались трубы и литавры, и все предавались радости.

МЫЛЬНЯ НОВОБРАЧНЫХ

Вскоре после этого молодые отправлялись в отдельные мыльни; тут их мыли водой, смешанной с медом и вином. После бани юная жена дарила своего молодого мыльной сорочкою, коей воротник бывал унизан жемчугом, и новым дорогим платьем.

ВЕСЕЛИЕ

Следующие два дня проводили в роскошных угощениях; тут играла музыка, танцевали и веселились, как только можно. На сих-то пирах, когда мужья порядочно подгуливали, жены находили случай позабавиться с посторонними мужчинами…

СВАДЬБА ПРОСТОГО СОСЛОВИЯ И ГОРОЖАН

Во время свадьбы простого сословия или горожан жених посылал невесте за день до ее свадьбы новое платье, шапку, пару сапог, ящичек с румянами, гребень и зеркало. В день свадьбы приходил священник с серебряным крестом; два мальчика освещали ему путь восковыми свечами. Он благословлял сначала мальчиков, потом гостей; молодые садились за стол, и между ними держали красную ткань. Когда сваха убирала невесту, тогда молодая и молодой смотрели в зеркало, и оба любовались собою. Потом сваха осыпала их и гостей хмелем. Затем все отправлялись в церковь, где совершалось венчание прежним порядком.

По вступлении в брак жены содержались взаперти: они никакие не посещали общества, никого не принимали к себе из своих знакомых и сами их не посещали [53]53
  Олеар. «Osst begehrte. Beschr. der Neuen orient. Reise», c. 137–141, ed. Лейпц., 1647 г.
  Позаимствованные свадьбы из Петрея и Олеария наполнены во многих местах странностями, которые, конечно, должно приписать неверности взгляда самых самовидцев; но во всяком случае их описание любопытное, Никто не должен осуждать нравы предков, ибо что в их время было приличным, то теперь смешно и даже может быть неблагопристойным. На все свое время. Если мы удивляемся многим странностям, описанные Петреем и Олеарием, а этому прошло более 200 л., то что скажут о наших нравах по истечении стольких же лет? Вероятно, многое будет осуждено, и то, что мы считали утонченным, светскостью и изысканное, тыо – не будет ли предметом осмеяния? Потомки наши будут удивляться: как мы не могли видеть своих слабостей и недостатков и не могли исправить их! Так и мы судим о своих предках. Мы могли увлекаться некоторыми вещами, предаваться многим постыдным увеселениям и забавам, и между ними преимущественно картежной игре! Нет сомнения, что последняя забава будет более всего осмеяна, а с нею и мы! Неужели наш век осужден на изучение одних карт? Неужели само образование сосредоточилось в картах? На самом деле это так. От ученого до школьника, от знатного до очаровательной невинности – все погружено в изыскание картежной премудрости. Горе нам! Но еще больше горя, что доселе не подумаем, в какаие мы впали ошибки и какие истекают отсюда пороки, наприм.: страсть к игре, которая сокращает нашу жизнь, потому что она вся проходит в картах.


[Закрыть].