355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Шубин » Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века » Текст книги (страница 8)
Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 18:50

Текст книги "Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века"


Автор книги: Александр Шубин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Вы что, с цепи сорвались?

– Да ну ее, сумасшедшая. Испанский темперамент.

Дальше путешествовали уже без Федерики. Всю дорогу до границы Вася пытался выяснить, из-за чего же они повздорили. Но Ахмед скорчил физию, выражавшую недоумение, а Гуля потупила глаза и отмалчивалась. От этой темы Василия отвлекли пограничники, которые безбожно перерыли его багаж. Если бы такое произошло на одной из европейских границ, международный скандал был бы неизбежен, но здесь, в Азии, Вася решил не привередничать. Он немножко волновался за свою экипировку, которая была вшита в сумки и без особого тщания не могла быть найдена. Сложив помятые вещи, путешественники продолжили путь по все тем же горам. Вася снова погрузился в ватную дрему. Соображать было трудно, только витал перед глазами волшебный пейзаж, расколотый на множество кусочков с изломами, светотенями, красочными пятнами. Но это были единые горы.

В какой странный мир он попал. Совершенно другая жизнь. А люди живут. Из курса истории он знал, что нечто похожее было и на родине. Но навсегда ушло. Остались только осколки, артефакты в музеях. А здесь он видел это все вживе. Он видел давно умершего носорога. Этот носорог появился перед глазами, мотнул головой и начал разваливаться. Последней упала берцовая кость.

– Просыпайся, Ричи. Привал. – Ахмед толкал Васю в плечо. Машина стояла на горной террасе. Вокруг мерцали багровыми закатными красками горные склоны.

– Пожалуй, я отдал бы ему осколки веера.

– Какого веера? Ты чего? Приехали, говорю.

– Веера из кости носорога.

Просто выстрел

21 июля.

Стокгольм.

Романов

«Что реальней – будущее или прошлое? В пользу прошлого – материальные доказательства его существования: рукописи, фотографии, развалины зданий. О будущем нам говорят лишь мечты, расчеты и интуитивные образы. Но в прошлом нет жизни. Его уже нет, остались лишь продукты его распада, осколки, собранные в музеях. Настоящее – как раз и есть момент распада. А что распадается? Будущее. Оно реальнее прошлого. Оно – жизнь, сжатая в пружину и готовая к прыжку в пропасть прошлого. Будущее распадается в прошлое».

Сергеич устал от парадоксов и закрыл страничку. Он уже прочитал материалы Анатоля, и компра на Артема была тяжелая. Этот прохвост, не сказав ни слова Сергеичу, рассылал какие-то материалы с его номера. Связи Артема – не самые приятные организации. Третий информационал, «Друзья Халифата»... И ведь ничего не говорил... Пора бы объясниться, но Артем не выходил на связь, канул.

Они летели в Стокгольм, к академику Адлеркрейцу. Романов еще несколько дней назад договорился о встрече, чтобы взять у коллеги воспоминания о Нестеровой. Она ведь выдвигалась на Нобелевскую премию, но предпочла более престижную Бибическую. Это был интересный скандал, который Романов хотел подробно описать. Но, конечно, помимо официального повода для беседы у Романова были и другие виды. Он надеялся, что Шведская академия поможет в его расследовании. Все-таки это – один из крупнейших информационных центров Европы.

«Ладно, посмотрим новостной сервер».

И это было как раз вовремя. Вести с Родины поражали, такого давно не было. На Украине кто-то расстрелял лагерь пацифистов. Ага, вот и ответственность взял на себя Исламский фронт освобождения Севера. Эти боевики базировались где-то в мутных глубинах Черного моря и прежде действовали только против Турции. Картины, заполнившие комнату, были настолько кровавы, что Сергеич даже уменьшил их и убрал в угол: мертвые тела, корчи раненых. Руководитель похода Павел Слепцов, обнимающий окровавленную подругу. Ее увозит реанимация. Без шансов. Комментарии. Кто-то называет Слепцова Талоном, кто-то жалеет. Личная драма. Его лицо. Отсутствующий взгляд. Он просто не видит людей, которые пытаются взять у него интервью. Уходит, мыча что-то невнятное. Вся страна готовится к похоронам жертв. Союзный совет, президенты, император наперегонки принимают решение о трауре. Вся страна обсуждает проблему Крыма, которая еще вчера волновала только тех, кто по старинке собирался отдыхать в этом, увы, изрядно захламленном месте. А теперь – тема номер один на любом чате, сайте, за обедом, на пикнике, в коллективе. Оказывается, из-за притока турецких беженцев славянское население Крыма упало до десяти процентов, полуостров застроен самозахватом. Картины притока беженцев, как в 1920 году, только тогда массы людей стремились пересечь море в обратном направлении на перегруженных плавсредствах. Море из космоса – его пересекают тысячи автолетов. Береговая охрана не знает, что делать, у большинства нет виз. Бедолаг селят в пустынных горах, но теперь они не пустынные, а перенаселенные. Другие регионы Союза уже закрыли границы. Теперь, после расстрела пацифистов, совет Крыма тоже объявил о закрытии границ. Но беженцев это не останавливает, они об этом декрете еще не знают. А в их лагерях начинаются бунты отчаяния.

Первый президент России заявил о поддержке решения крымского совета. Его поддержал и первый президент Украины (Крым входил в обе республики, но не в Империю, поэтому Зимний дипломатично игнорировал Крымскую проблему). Оба первых президента стали осторожно намекать, что лучший способ спасти Крым от наплыва беженцев – защитить Турцию от агрессии Халифата. Рейтинги заколебались, и первый президент Украины даже чуть не поменялся местами со своим вторым коллегой. А второй президент России решил обыграть первого на волне радикальных настроений, вызванных гибелью пацифистов, и объявил мобилизацию добровольцев. Третий, ревновавший второго, едко обсуждал это решение на своих каналах и призывал не выступать раньше, чем страны Запада, и бороться плечом к плечу с ними. Четвертый президент, как обычно, заявил, что у него есть ноу-хау в этом вопросе, но он раскроет его после того, как закончатся консультации о введении Имярек в Совет обороны. Сергеич знал, что Имярек не имеет тут никаких шансов и четвертый президент просто пыжится, чтобы изобразить влияние. Это было последней каплей для Романова, который держал свой голос в копилке четвертого, другие нравились еще меньше. Ладно, отдадим голос пятому, а то он вот-вот вылетит за барьер.

Сергеич рассуждал вслух, чем спровоцировал интервенцию Тани в политический процесс:

– Хочешь заняться универсальной забавой жителей большинства стран планеты – голосованием? Тасовать президентов, как в старые добрые времена?

– Старые добрые времена здесь ни при чем. Теперь выборы не те, как во времена моего детства, ты уж и не помнишь.

– Что ж там было не так?

– Раньше люди голосовали в один день бумажками, что создавало сутолоку и возможности для фальсификаций. Так что слово «депутат» стало ругательным. Президент выбирался отдельно от депутатов и выступал от имени всего народа. Но это возмущало ту часть народа, которая за президента не голосовала. Как ты знаешь, кончилось это крахом всей политической системы. При разработке нынешней конституции основная власть ушла к самоуправлению и федеративным советам. Но и президентской власти нашлось место. Этот вопрос решили ко всеобщему удовольствию. Теперь каждая группа избирателей получила своего президента. Какую партию поддерживаешь, такого президента и получаешь. Он обращается к тебе по соответствующему каналу, встречается с другими президентами, вручает награды. Все как раньше, только теперь он выражает интересы тех, кто за него голосует. А интересы других отстаивает другой президент.

– Ай, брось. У меня одни мысли, а у президента, даже моего, другие.

– А ты пробовала заниматься политикой не в «Социуме», а напрямую? Попробуй, это занятно и довольно легко. В каждом из партийных каналов кипит своя политическая жизнь, всплывают и тонут свои лидеры. В ходе этих дискуссий, рассчитанных на своего избирателя, и формируется партийная позиция, выдвигаются генераторы идей. Президенты – это лишь лидеры партий. Раньше они в большинстве своем были лидерами бюрократических кланов. Какой-никакой прогресс.

– Не слишком ли много политиков на единицу населения?

– Каждый человек – политик. В семье мы проводим свою политику, в организации, во дворе тоже. Наше время дает человеку масштаб. Он получает любую открытую информацию с любого конца света в режиме реального времени, с пылу с жару. И может отреагировать немедленно и напрямую. Технологии позволяют. Поскольку даже проблемы нашего двора сегодня глобальны, нужно учитывать мировые тенденции и в дворовом совете.

– Ага, каждое чмо мнит себя великой личностью. А мозги как были на уровне дворовой компании, так и остались. И все эти дворники лезут представлять мои интересы. Демократия, понимаешь!

– Вот, ты вбила себе в голову в детстве, что господствует безмозгляк. Так и было в конце прошлого века, но в Союзе просветительский проект продвинулся далеко вперед. Нас даже обвиняют, что к власти пришла каста ученых.

– И ученых, и шоуменов. Мелькают на видео – аж в глазах рябит.

– Но публичных политиков сколько было, столько и осталось. А что касается центральных деятелей, то с ними получилась некоторая экономия. Президентов стало больше, а вот депутатов сократили. Они оказались лишним звеном. Во время предвыборных кампаний депутаты доказывали, что они славные парни, отличные семьянины, умеют связно говорить речи и остроумно ругаться с конкурентами. Но для составления законов все эти свойства совершенно не нужны. Поэтому депутаты после выборов занимались лоббированием интересов тех, кто оплачивает их предвыборную кампанию, а законы готовили аппаратные работники. Во время Союзной революции победители решили, что депутатская система устарела. Теперь технологии позволяли избирателям голосовать в любой момент. Поддерживаешь партию – размести свой голос на ее избирательном счету. Разочаровался – забери свой голос и перемести в другую партию. Партиям теперь приходится учитывать мнение избирателей в каждый момент, а не только перед выборами. Голосования в парламенте проходят не по количеству депутатов, а по количеству голосов, поданных за партию или предложенное ею решение. Само это решение считается принятым, если за него подано большинство голосов в определенный момент – точку фиксации. Перед этим моментом лидеры партий (президенты или их представители) высказываются по разным каналам, обосновывают свою позицию. Других депутатов не нужно. Так президентская и парламентская ветви переплелись: лидеров партий именовали по месту, которое на данный момент занимает их партия, – первым, вторым и так далее президентом. Не набрал миллион голосов – извини, теряешь место в парламенте и звание президента.

– Ай, все это – компьютерный мухлеж. Вот сейчас и Фиксация твоя...

– Ты прекрасно знаешь, что при фиксации никакой мухлеж невозможен! Перед точкой фиксации по важнейшим актам голосовать нужно очно. Просто ты не ходишь выполнять свой гражданский долг – вот и не знаешь, о чем говоришь! В ближайшей библиотеке установлены голосовальные машины. Можешь посидеть там, ознакомиться с сутью проблемы (если не сделала это дома), задать вопросы представителям пяти партий, которые уже за неделю до принятия акта начинают дежурить у машин, участвовать в их проверках. Дело серьезное, хотя парламент и очень сильно ограничен в правах.

Затем подходишь к служителю, прикладываешь палец, и если отпечаток совпадает, машина позволяет тебе набрать код и разместить голос.

Но до этого торжества еще почти месяц, и чтобы партии внимательнее следили за настроениями избирателей, в остальное время можно голосовать через Сеть.

Словно иллюстрируя свою мысль, Сергеич набрал код и перевел голос. Рейтинги от этого, понятное дело, не шелохнулись.

А вот голосование по референдуму об ультиматуме Халифату ползло вверх после разгрома колонны миротворцев. Сам Сергеич еще не голосовал. Он привык формировать мнение научно, не торопясь, И потом, он надеялся получить заказ Верховного совета на экспертизу этого важнейшего вопроса современной политики. Даже набросал проект доклада.

Для Сергеича и его коллег члены Совета были наиболее лакомым кусочком. Они знали себе цену, не мелькали на видео и презирали президентов с их вечной избирательной кампанией. Но без президентов тоже было нельзя. Парламент принимает рамочные законы, партии отражают массовые настроения, голосования были лучшим социологическим опросом. Однако внимательнее всего члены Совета следили за настроениями своих избирателей, а советников выбирают советы земель. Что захочет земля, то и будет делать союзный советник. Чего будет добиваться район или город, к тому же будет стремиться его представитель в совете земли. Любой советник высокого уровня – тертый калач, прошедший большую школу согласований и лоббирования, настоящей демократии, когда тебя в любой момент могут отозвать и заменить другим. Но опытный советник сидит на своем месте долгие годы, а то и несколько сроков. Хотя Сергеич знал и таких, что навеки теряли управленческую работу, попав в черный список коррупционеров. Но это теперь редкость. С тех пор как миром стали править не деньги, а энергоресурсы, знаменитое «у. е. », приравненное к вашей доле энергопотребления, украсть можно только мелочь, заведомо уступающую содержанию советника. Все остальные перемещения ресурсов слишком заметны, их можно замерить физически.

Сила советников – в умении согласовать несогласуемое, соединить противоречащее. Поднимаясь со ступени на ступень системы советов, они научились главному – слушать. Они сами обращаются к эксперту (как он ждет этого обращения!) и слушают. Сидит перед тобой такой человек, а ты развиваешь мысль. Он не возражает, а только ставит вопросы, уточняет. Да еще так, что неясно, какой ответ он сам хочет получить. Потом весь твой центр пашет на этот заказ. Затем советник читает материалы. На твой центр переводится ресурс и приходит благодарственное письмо. Все. Теперь экспертное сообщество ждет, обратятся ли к тебе снова. Если да, это знак качества. Заказы пойдут как из рога изобилия. А потом опять ожидание. Большое искусство, чтобы к тебе обращались регулярно. К Сергеичу обращались чаще других, и не только союзные, но и земельные, районные, кстати, тоже не бедные. Производственно-хозяйственные организации Сергеич не консультировал вовсе. Для бизнеса, Общественной Корпорации Инноваций, коллективов и сетевого бартера – для всего этого океана ресурсообмена старались другие эксперты. Раздел сфер влияния. Экономисты и социологи подозревали друг друга в шарлатанстве, но публично свое мнение на эту тему не высказывали. Войны экспертов были приняты только в рамках одной дисциплины. Сергеичу приходилось и проигрывать, и выигрывать такие войны.

Обдумывая тему, Сергеич словно притягивал вожделенный запрос. И он пришел, да еще какой! Его запросил не один советник или президент, а сам Собор. Запрос формулировался в лоб: «Должен ли Союз применить силу в защите другого государства от агрессии?» Сам факт, что этот «неофициальный» орган задал такой вопрос, уже говорил о многом. Страна стоит на пороге войны. За три дня до Фиксации на «неофициальное» совещание в Новгороде соберутся все высшие лидеры и те, кого пригласят. Его, Сергеича, на этот раз не пригласят – таковы правила. Зато его меморандум в пакете документов дадут прочитать всем. Для затравки разговора. Так высоко Сергеич давно не поднимался. Ведь по итогам Собора они все обратятся с заявлениями. А через день наступит Фиксация – голосование будет остановлено, и результат будет принят к исполнению.

Собственно, болванка доклада у Романова уже была готова, и склонялся он к ультиматуму, а значит – к войне. После того как Сергеича обстреляли союзники Халифата, он еще сильнее укрепился в воинственном мнении. Но спросили не его одного. Тут важно оказаться на полкорпуса впереди других. Нужно знать что-то, чего другие не знают, и преподать эти факты в глобальном контексте. Так что Софьино дело может быть актуально.

Сергеич включил видение, чтобы запрограммировать его на отбор нужных для доклада свежих материалов.

Пока он вводил ключевые слова и образы, перед глазами на местном канале предстала Шведская академия. Профессор Эйхгорн, которого Сергеич хорошо знал, докладывал резюме: «Таким образом, Королевская академия заключает, что парламентские институты в их нынешнем виде нуждаются в серьезной трансформации». Ого, да мы летим в эпоху перемен. Вердикт Академии, сформулированный в столь резкой форме, просто так не выносится.

Сергеич отодвинул изображение в сторону и взглянул вниз. Он любил это место фьорда и обычно пролетал его на низких высотах. Скалы, синева моря или свинцовый отблеск в непогоду, сосны. Как давеча Карелия, но только среди моря. Озеро разрослось и затопило скалы. Рой автолетов, клубящийся на подступах к Стокгольму, подкреплял иллюзию потопа. Если в результате глобального потепления полмира будет затоплено, все будут спасаться на автолетах. И может быть, даже спасутся.

Скалы поднялись выше, и машина Романова вошла в город. Таня показала указкой на странный памятник, словно прилепленный к стене фьорда, – сложенные ладони. «Это что?» Ей было лень смотреть в справочник, а Сергеичу – вспоминать. В конце концов рассмотрели в трубу надпись, из которой следовало, что памятник воздвигнут в память шведов, погибших в прошлом веке в Испании. «А эти шведы, оказывается, большие драчуны. Где они, а где Испания. А туда же – воевать». Эта война почему-то заинтересовала Таню, и она стала рыться в базах данных, чтобы выяснить, что шведы забыли в прошлом веке в Испании. Компьютер начал выбрасывать картинки на выбор. Последние новости из Испании. Демарши Халифата, выступления испанских министров, митинги. Хотя Таня не знала, что точно ищет, она все же ограничила поле поиска, после чего пошла хроника XX века. Никаких признаков шведского вторжения в Испанию. Поисковые системы были по-прежнему несовершенны. Какие-то тексты на шведском. Таня засунула их в программу-переводчик.

А в ту пору внизу вдруг развернулись какие-то явно исторические события. Из королевского дворца стали выбегать сотни гвардейцев. Сергеич и не подозревал, что у короля столько солдат. Вообще-то Карл XX слыл большим оригиналом и сторонником возрождения абсолютизма, но где он взял такое количество ресурсов, чтобы содержать всю эту армию?

Королевская гвардия не стала строиться для парада, а ринулась в сторону Ригсдага. Вероятно, информация об этом тут же была распространена по местным каналам. Во всяком случае, сервер новостей, который продолжал работать в кабине Сергеича, затараторил с такой скоростью, что компьютер, загруженный еще и Таниными поисками шведско-испанской войны, не справился с переводом.

К Ригсдагу уже слетелись сотни автолетов, из которых чуть ли не на ходу выпрыгивали люди и толпились у дверей здания. Такого шоу Сергеич не видел уже лет десять. Он начал переключать новостийные каналы в поисках разъяснений, однако выяснилось, что шведский переворот – не самая громкая сенсация на сегодня. Исламисты захватили Гибралтар и уничтожили находившийся там пульт управления воздушным движением. Ничего себе реакция на недавнюю катастрофу у Ибицы, когда автобус столкнулся над морем с автолетом. Действия исламистов возглавил бригадный генерал Халифата, по этому случаю демонстративно уволенный со службы, чтобы действовать в качестве частного лица. Но по всему Халифату идут демонстрации в поддержку освободительного движения мусульман Гибралтара. В Испанию срочно перебрасываются разноязыкие контингенты НАТО. Только разве что вооруженных шведов там сейчас нет. У них хватает забот дома.

Сергеич, конечно, ждал чего-то подобного, но не на Пиренеях, а на Балканах. Вероятно, сценарий ползучей экспансии ислама в Европе придется пересмотреть. Возможно, в Халифате решили, что они уже готовы к фронтальному столкновению.

Тут из виртуального пространства вынырнула Таня: «Ты представляешь, в 30-е годы прошлого века шведы участвовали в войне в Испании. Их добровольцы воевали с фашистами. Надо же, как бывает!» Просто дежавю. Все может повториться в ближайшее время. Неужели мировая война?

Сергеич был настолько захвачен новостью из Испании, что отвлекся от событий, происходивших под брюхом его машины. А местные перемены могли серьезно нарушить планы Романова. Ведь он назначил встречу как раз на том месте, где сейчас назревала большая драка.

Без особой надежды на успех Сергей навел бинокль на угол Ригсдага. Среди метущихся фигур недвижная, как памятник шведскому характеру, стояла Анна Бьеллин, секретарь академика Адлеркрейца. «Что же, батьке придется пролезать в пекло», – прокомментировала ситуацию Таня. После краткой перепалки Сергеичу пришлось согласиться, что супруга пойдет с ним.

Они высадились в старом городе. Ближе подлеты были закрыты. По средневековым улочкам бродили шальные шведы с разнопартийными флагами и выкрикивали лозунги, которые компьютер переводил как «Мы сильные, мы смелые, мы разгромим...» Дальше следовало обозначение врага – у каждой фракции своего. Несмотря на буйство эмоций, противники тщательно обходили друг друга по запутанным улочкам. Шведский бунт, осмысленный и милосердный.

На выходе из старого города стояли патрули. Сергеич понимал, что уговаривать шведского королевского гвардейца пропустить его, да еще в момент переворота, – сизифов труд. На всякий случай Романов все же предъявил «вездеход» Интерпола, но это не помогло. Таня попыталась соблазнить военного, но он по-прежнему напоминал статую Карла XII. В отчаянии Сергеич достал из кармана скромную карточку почетного члена Шведской академии. Солдат, не меняя выражения лица, отдал под козырек и пропустил почетных гостей переворота.

Толпа уже была оттеснена от парламента, но Анна стояла все на том же месте. Очевидно, ее удостоверение действовало не менее магическим образом. Не успел Сергеич поприветствовать коллегу, как получил выволочку за опоздание. Она ждет его здесь уже семь минут. А у нее сегодня немало других дел. Нетипичное для шведки округлое лицо Анны излучало холодность, сжатые губки цедили слова, а миндалевидные глаза, в других условиях – само очарование, сузились и сверлили стену поверженного парламента. Сергеич знал, что в таких случаях нужно просто пропустить нотации Анны мимо ушей, но Таня не могла стерпеть такой наезд на ее супруга:

– Вы забываетесь, дорогая! Перед вами действительный член... – Далее в пулеметном темпе последовал набор титулов Сергеича, с которым мог соперничать только перечень Императора Бутана. «Как она все это держит в голове», – подумал польщенный супруг и тут же вспомнил, что с месяц назад Таня вживила компьютер. – Мы не виноваты, что шведы устроили в своей столице такой бардак.

Видимо, слово «бардак» был переведен компьютером самым невежливым образом, и Аника была обижена в лучших национальных чувствах.

Минут пять они препирались в церемонно-язвительной манере. Затем, забывшись, перешли на электронный обмен информацией. Анна напряглась и выдвинулась вперед, нависая над Таней, несмотря на невысокий рост. Таня, красная, как закатное солнце, сверлила собеседницу глазами, меняясь в лице в зависимости от успехов или неудач своих атак. Сергеич, который не слышал их электронной перепалки, просто наблюдал, как две дамы гипнотизируют друг друга.

Во время поединка этих амазонок ситуация на политическом фронте переменилась. С внутренней стороны залива прорвался большой автобус с демонстрантами. Они высадились в тылу гвардейцев и смыли их строй. Толпа протестующих снова заполнила площадь перед парламентом. Со стороны старого города двинулась масса националистов, выкрикивающих лозунги в поддержку короля. Обе группы угрожающе надвигались друг на друга: одни со стороны Тани, другие со стороны Анны. Казалось, что две фурии возглавляют противоборствующие лагеря. Когда столкновение стало неизбежным, к месту действия не торопясь подошел старомодный понтон, из которого горделивым аллюром вышла кавалерия королевской полиции. Несмотря на то, что полиция была королевской, подчинялась она министру, назначенному парламентом. Вслед за конницей вышла и пехота, отсвечивавшая защитными колпаками. Кавалеристы стали оттеснять возбужденные толпы друг от друга. Перед Сергеичем вырос всадник в стилизованной старинной форме, увешанный полицейским оборудованием. Лошадь переминалась с копыта на копыто так, что Сергеич всерьез испугался за свои ноги. Если такая махина наступит... Фурии вдруг перешли с гнева на милость и стали с интересом осматриваться. Видимо, между ними продолжалась оживленная электронная беседа, потому что обе жестикулировали. Тут из противостоящих толп в полицию полетел всяческий мусор. Демонстранты принялись закрашивать полицию из пульверизаторов – испытанный прием. За краской, оседавшей на защитной пленке, ничего не было видно. С другой стороны гвардейцы с примкнутыми электроштыками двинулись на полицию и толпу. Становилось неуютно.

«Ладно, хватит шведской экзотики», – объявила Анна и нажала на кирпич в стене. В парламенте образовалось аккуратное отверстие, в которое прошла Анна и ее гости. Увязавшиеся за ними несколько зевак были отсечены внутренней охраной. На них действовали лишь удостоверения Шведской академии.

Они прошли по коридору, заполненному охраной, и уединились в каком-то кабинете. Как только гости расселись, Анна включила виртуальное пространство, заполнившее комнату. В основном оно состояло из трансляций разных полей СМИ о шведских событиях. На периферии, где-то в углу, шел репортаж о захвате Гибралтара исламистами. Анна выудила откуда-то из пространства вазочку с искусственным сыром и напитки, приятные на вкус, но немного отдающие химикалиями.

– Итак, Анна, когда я смогу побеседовать с Адлеркрейцем?

– Увы, ситуация изменилась. Сами видите. Сейчас он на приеме у Его Величества. Как вы понимаете, пока это все не кончится, он вряд ли покинет Короля. Но он наказал мне позаботиться о вас. Вы надолго в наши края?

– Это зависит от того, насколько Академия будет готова помочь в расследовании, за которое я принялся. Об этом я как раз и надеялся поговорить с академиком. Нельзя ли побеседовать с ним хотя бы по видеосвязи.

– Увы, какое-то время он будет недоступен. Так что вы можете изложить свое дело мне.

Романов и Адлеркрейцу-то не намерен был излагать все, тем более – его секретарю. Он переменил тему на нынешний политический кризис. Разговор шел так, будто речь идет о футбольном матче. По комнате носились виртуальные люди и кони. СМИ фиксировали первую кровь. Но звук был отключен, и машина подобрала негромкое музыкальное сопровождение. Создавалось впечатление, что драчуны танцуют какой-то странный дикарский танец. Хотелось танцевать вместе с ними.

И тут в толпе мелькнуло знакомое лицо. Сергеич даже закричал, что случалось с ним раз в году: «Это он! Смотри, Таня, это же он!» Схватив пульт управления видео, Сергеич воспроизвел только что мелькнувшее изображение и зафиксировал лицо, затем начал вводить в память видеоинформацию из своей машины дрожащими пальцами (техника была запрограммирована на шведский язык, и отдать команду голосом было нельзя). Рядом с лицом из толпы появилась фотография, предоставленная Пеккой, и недавно нарисованный портрет неизвестного. Это был он.

Лицо Анны снова окаменело. На экране поползли данные из файла Пекки:

Эрик Бергсон, он же Эрнестино, он же Жоао де Жанейро. Проходил подозреваемым по делам о взрыве в Антверпене, о Сараевской катастрофе, о событиях в Христиании. Обвинения сняты за отсутствием доказательств. Родился...

– Я бы не советовала вам вмешиваться в это дело, Сергей Сергеевич. Я не могу сказать вам всего. Но лучше не вмешиваться.

Словно для того, чтобы придать дополнительную весомость ее словам, на улице хлопнул выстрел. Толпа вздрогнула и стала распадаться. Люди заметались. И правильно. Видео показало гвардейца, который лежал на руках товарищей без признаков жизни. Но сенсационных кадров, изобличающих стрелявшего, не было. Ни одна из сотен камер, витавших над местом событий, не отловила виновника трагедии. Гвардейцы взяли навскидку оружие и дали залп в толпу. В виртуальное пространство зала посыпались вполне реальные осколки стекол.

– Это же он стрелял, он! Вы же понимаете! Это общеевропейский заговор! – кричал Сергеич.

– Нет, он – маньяк-одиночка, – спокойно возразила Аника. В Швеции любой политический убийца – маньяк-одиночка. Это – традиция страны. А о европейском заговоре твердят параноики.

– Но ведь его выстрел изменит всю вашу страну!

– Значит, это соответствовало исторической тенденции. Все мы – лишь ее орудия, – ответила Анна, сидевшая в окружении виртуальных соотечественников, которые по-настоящему лежали в крови на площади.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю