Текст книги "Конечная остановка: Меркурий"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Да только живут по другому букварю. Думают, что им хватит законов симметрии. Никогда им вещества не оживить. А помешать они могут, потому что гордые слишком. Вот и надо, чтобы Новая жизнь раскумекала их, да жало им вырвала.

Михайло Потапыч заметно погрубел, когда заговорил о деле.

– Не буду я скармливать своих друзей Новой жизни, даже если она не чавкает за столом и вытирает рот салфеткой.

Собеседник посмотрел умудренно, как пес, пережравший требухи.

– Чудачок. У фемок – ни корешей, ни приятелей, у них только связи. Ты их еще не знаешь. В так называемые “друзья” у них лишь те попадают, из кого можно выжать что-нибудь…

– Твои слова особо наших фемок не порочат. А кто не выжимает друзей-товарищей?

– Наивный ты. Только на вид тертый-жеваный,– упрекнул Михайло Потапыч. – Твои мутантки сожительствуют с тошнотворной дрянью, генетическим монстром. Это их матка, второй по старшинству центр симметрии, по совместительству любовник, и много еще чего… Может, долетел до тебя звон про материнские камеры? Так это вовсе не кубрик в общаге, а просто емкость, большая параша, в которой, не вылезая, торчат маленькие фемы. В этих баках плещется жижа, она у фемок со всех сторон, в легких, в желудке, кишечнике, во всех дырках. И даже когда мутантки подрастают, им обязательно надо туда окунаться снова для большого оттяга. Бултыхаются, они там, тащатся, булькают от восторга. А ты фемкам понадобился лишь затем, чтобы узнать, как семечки Новой Жизни прорастают, чтобы подобрать к ней, в итоге, удавку.

Кажется, я про фемок поверил. По-крайней мере, поверил в то, что они и есть та самая мафия, которая насаждает Новую жизнь, а также водит меня за нос, используя всякие аномалии. Что я у фемок и “новожизневцев” как крыса в лабиринте.

Дядя Миша смотрелся незлобивым и довольным. Следующее его предложение показалось вполне милым:

– Давай-ка я тебя сейчас отпущу. Конечно, вместе с баллонами, радующими организм. Только, чур, без обид, лейтенант. Плазмобой и та сеточка пригодились лишь для того, чтобы ты послушал меня без всяких выкрутас. Большего сейчас и не требуется.

Он перестал уделять мне повышенное внимание. Я, навьючившись, напряженно зыркая глазами и вертя локаторами в поисках сеточки, приводящей приговор в исполнение, выбрался в шлюз. Ну, все, наружный люк открылся, а меня еще не задушили, не сделали “салазки”. Можно подойти к отсеку жизнеобеспечения своего трактора и вставить емкости в штатные места хранения. А теперь, пора в кабину.

Что за хреновина? Отсутствует компаньонка. Я пригляделся: стаканчик с кофе упал, на палубе следы каблуков – такие остаются, когда весьма бесчувственное тело тащат за руки. Украли тело, а вместе с ним Шошану. Да кто же смог совладать с бой-бабой? Вспомнилась чертова сеточка – эта может пересилить даже фемку. Я выскочил из трактора, вокруг скопище следов от колес и траков – но какие из них относятся к той машине, которая подъехала и уехала за время беседы? Эх, жаль, что на сраном Меркурии даже звуки не живут. Ну, а вдруг Шошка внутри пакгауза?

Я тут же, ощерясь гразером, поливая сквизером, ворвался в пакгауз и надо же – не то что фемки, нет там ни Михайло Потапыча, ни его невода, оба утекли. Ясно теперь, кто к этому похищению ручонки приложил. Поскольку на главную складскую дверь я непрерывно посматривал, значит, смылся участник похищения через запасной вход-выход. Давайте, ищите внимательные мои глазные палочки и колбочки.

Ну вот, обнаружился люк на подволоке, замаскирован плафоном. Поставил я ящики друг на дружку сообразно размерам – вылитый шимпанзе, если со стороны смотреть – взобрался и, отвернув два винта, вылез через крохотный шлюз на крышу, ближе к торцу. Отсюда хорошо были заметны следы на площадочке с другой стороны пакгауза. Там и дожидался трактор Михайло Потапыча.

Итак, поставили мне мат в два хода, сперли напарницу. Шошана, может, и была неискренней, ну, а, скорее всего, она просто выполняла задание, особо не вникая в планы своего генетического монстра или кто там у нее за начальника. Сейчас уж какой из нее член могучего коллектива – накрылась синхронизация через центр симметрий. Нынче она просто девчоночка-скороспелка, не более, чем двадцати годков, в которой все нормальное пробивается наружу, разбрасывая “усовершенствования”, как шелуху. Она выручала меня, я защищал ее – значит, не могли мы с Шошкой не прилепиться друг к дружке. А получилось так, что я ее почти сдал – совершил это мысленно, чего, однако, хватило.

А что, если в самом деле подсадили мне в организм наблюдателя, Контроллера какого-то? Новая Жизнь и подсадила. Угнездился он внутри и теперь знакомится со всеми мыслишками, которые по клеточкам моего мозга проскакивают. Что же это за фигня такая, Новая Жизнь? “Дубки” ли с “Вязами” ее придумали, или является она природной живностью? И в последнем случае опять вопрос – дикая она или прирученная мафией? Ну, хватит – я запретил себе зацикливаться на этой бредятине и принудил к нормальной розыскной работе.

Сперва обследовал площадку с противоположной стороны пакгауза. Один след от траков мне показался более свежим, чем остальные. Тем более, что он скруглялся не у самого домика, а чуть подальше, за холмиком – для пущей скрытности должно быть.

Я вернулся в свой трактор, включил галогеновые фары на полную мощь, поехал медленно и вкрадчиво, пытаясь не потерять полосы. Грунт вначале был мягкий, поэтому и след пропечатывался хорошо, однако, потом пошла гранитная щебенка. Кроме того, здесь изрядно покатались другие трактора. Заодно они погадили там и сям, где радиоактивными сбросами, где простыми фекашками.

Проехался еще немного и встал. Умственно и физически. Все, что ли, поискам капец? Я вылез из машины как будто покурить. Нет, легче не стало или…

Некая волна пробегает по мне, вначале довольно томительная, потом весьма приятная. Похожее я чувствовал, когда в пакгаузе принудительно высиживал рядом с опроповедившимся гангстером. Особенно, если соглашался с ним. Там, на складе, я старательно подавлял гадкое родственное чувство, а теперь, наоборот, приходилось его форсировать, отряхиваясь от ненужных шмоции-эмоции. Гнусное чувство превращалось в пульсирующий проводник, который куда-то манил. Как тянет винный магазин в субботний вечер через все естественные и искусственные преграды.

Отправился пешочком – так лучше нюх работал – а на тракторе включил режим автоматического сопровождения. Спокойно протопал с километр, затем попал в зону, где танцевало свое танго какое-то марево. Пульсация, которую я отслеживал, стала размываться, теряться. Но чутье подсказало: надо опуститься, уронить себя спиной на грунт, и отдыхать, глядя в сумерки над головой.

И действительно, вновь затрепетали мои полюса – крутящиеся поля, расплываясь и размазываясь, будто оживляли все вокруг. На арене человек-юла! Когда пыль, камни, глыбы и прочие мертвые вещества сделались куда подвижнее, путеводная пульсации вновь стала прощупываться. Но она была уже тоненьким ручейком в многослойном многоструйном потоке с заводями и быстринами, в который я непременно должен был нырнуть.

Там били не какие-нибудь ламинарные и турбулентные потоки, а струи рвущие и жгущие, струи распирающие и струи сжимающие, струи, дающие устойчивость, и струи, уносящие невесть куда. Все они откликались на полюса, которые имелись в моем распоряжении.

Что это за Река такая? Как называется? Может, я увидел иномирье, подноготную всех вещей, те корешки, из которых растет все живое, полудохлое и неживое.

Марсианин, прости меня за многословность, я знаю, ты этого не любишь. Кроме того ты уверен, что я неверно подбираю слова. Струи, волны, иномирье – еще куда не шло, просто худ.лит. Полюса, напряжения – это уже хуже, какое-то жалкое наукообразие, подражание мизикам. А пульсации – просто липа, абстракция, дрисня, размазанная по стене.

Раз так, перехожу к сути. Там в “зазеркалье” находилась порча – некая паразитическая структура, сокращенно гад-паразит. Он, как настоящий сутенер, жил за счет Реки, использовал ее и заодно отравлял. Он отличался от нее в первую очередь целеустремленностью и боевитостью. Путеводная пульсация имела прямое отношение к этой порче.

Гад-паразит выдавал превеликое множество пульсаций, они, как щупальца здоровенного спрута-активиста, извивались там и сям, бултыхались в струях, питались ими и набухали почками. Серьезно, я там видел почки, которые должны были распуститься уже в нашем самом обычном мире.

Помню, на Ганимеде тоже водилась одна препротивная тварь. Ученые ее называли просто полипептидным соединением. Но такое, с позволения сказать, “соединение” охотилось на людей. Вполне возможно, эта полипептидная штука не замышляла ничего дурного. Должно быть, она просто вступала в реакции разложения с окружающими веществами и специально общественную мораль не нарушала. Однако же, тем гражданам, кого она ловила для этих своих реакций, казалось, что их харчит огромный липкий слизень. И вряд ли их утешала мысль, что все проделывается не со зла.

Щупальце гада-паразита проводило меня в местность, где из земли повылезало много камней, отчего она напоминала зубастую пасть крокодила. А потом впечатление изменилось, потому что прущие из земли скалы выглядели расщепленными, они смахивали на тощие сталактиты и даже пучки волос. Судя по всему, шевелюра эта была металлической, хорошо хоть не заостренной. Вездеход застрял меж каких-то зубьев, запутался в волосне, и я не стал его вытаскивать, благоразумнее ему остаться там.

Я своим ходом перся через “волосы”, и те, подчиняясь грустному процессу облысения, падали. Наверное, потому что внутри них – в самой сердцевинке – сидела гниль, которая слушалась меня! Эта гниль произрастала не из нормальных благопристойных струй Реки, а из почек гада-паразита. И слово “гниль” не очень-то подходило. Скорее уж ткань, скопление упругих НИТЕЙ.

Я понял, что не стоит обходить даже самые крупные скалы, напротив, можно двигаться свободно и непринужденно. Достаточно мановения, мысленного толчка и огромная подгнившая каменюга превращается в труху. Я был просто поглощен своими успехами на поприще скалодробительства.

На это было бы приятно посмотреть со стороны. Ты надвигаешься лоб-в-лоб, еще немного, и врежешься в твердь. И вдруг эта неприступная твердь жалко расщепляется, истончается словно от страха перед тобой. Впечатление такое, что прочесывает ее здоровенная гребенка, в итоге скала становится толпой иголок, которая перед твоей грудью просто рассыпается в пух и прах. Может, гад-паразит не такое уж противное создание, раз природа теперь мне так покорна?

Пылевая подушка стала более разреженной, завиднелись звезды, из-за горизонта в одном месте проявился красноватой змеей мощный солнечный протуберанец. Батюшка-Меркурий был почти красив. Почти, причем своей хищною красой.

Наконец, прогулка закончилась, потому что дополняя пейзажную лирику промеж двух закаменевших всплесков металла, похожих на свежевылезшие рожки, показался переквалифицировавшийся пахан.

– Меня ищешь? Или тянет к Новой жизни, как стакан к бутылке водки? – стал глумиться он.

– А, ты про эту дрисню? Ничего, и с ней разберемся, подотрем. Узнаем даже, как ваша мафия ее использует. А теперь, ты, драный умыкатель женщин, отдавай мою фемку обратно. Не зли меня, я ведь импульсивный, сначала стреляю, а потом уже придумываю, как с начальством объяснится за очередную ликвидацию.

– Чего тебе злиться-то? Ты теперь сильный. Эта, как ты выражаешься, дрисня, тебе могущество дала. А взамен такую малость попросила – одну пчелку из фемского улья.

Кажется удивление, любопытство, сомнение, прочие высоконаучные чувства, даже страх отступили перед тем, что называется здоровой яростью. Я взял на мушку сквизера разбрехавшегося пса. Только бы суметь подранить его, а потом он мне все подробненько расскажет и покажет, это я ему могу гарантировать.

Аккуратно совместил сетку целеуказателя и прицельный вектор. Промашки вроде не должно быть – этот пес стоит картинно как мишень на стрельбах. Мыслеусилием нажал на спуск. Михайло Потапычу хоть хны. Я быстро поменял ствол в руке – сквизер уступил место гразеру, который проткнул бы даже субнуклоновые поля – но самочувствие фаната пучок гамма-лучей не ухудшил.

Подтверждая доброе здравие, дядя Миша хлопнул в ладоши. Между его рук родился разряд, который заторопился в мою сторону. Не настоящее это электричество, по крайней мере, не то, к чему привыкли наши физики и прочие эдисоны. Это все те же НИТИ, только очень напряженные. Возможно, такой липовый разряд и погубил мою машину во время первой ходки в долину Вечного Отдыха.

Ох и шарахнуло меня! По-моему, стало хуже чем на электрическом стуле, потому что не на чем было сидеть. Детская забава этот ваш электрический стул. Пришлось удариться оземь, кататься и корчиться на голой земле. Покорчился, но в итоге отрешился от страданий, почувствовал себя человеком-юлой.

И осенило меня. Чтобы одолеть молниеносца нужен боевой робот-трансформант. Вроде тех, что я видел на военных учениях. Громадный цельнометаллический аппарат без шарниров.

Я не безумен… Тот, кто сидит во мне, нашептывает, что я на многое способен. Он знает, что говорит, потому приходится родственником (сыном, отцом) гаду-паразиту. Контроллер тоже нитяной, его ниточки пасут сейчас мои нервные клетки. Я чувствую эти ласковые стебельки.

Как сделаться общественно-опасной движущейся махиной, от которой будут дрожать земля Меркурия и сердца врагов?

Вспомнились крылатые слова моего ротного командира: “Настоящий солдат даже из сапога чай заварит”. А я что? Ненастоящий, что ли, резиновый?

Гордо напоминая башенные орудия линкора, завращались мои поля, выстреливая самое большое напряжение. Я отчетливо видел Контроллера. Налип темным студнем на сплетения моих каналов-пульсаций и доит их. И с каждым глотком выбрасывает очередную порцию длинных подвижных шипящих нитей. Такое зрелище я бы не рекомендовал для просмотра детям моложе сорока лет.

Нити вытаскивают металл из почвы и наплавляют остов робота методом холодного литья…

Нити закаляют металл корпуса, насыщают молибденом и титаном грудь и плечи, широкие ступни, объемистые кулаки, мощный утюг головы.

Нити прокладывают энергетические трассы и устраивают слоистые сочленения из мягкого железа.

Нити прошивают кристаллические матрицы, которые запоминают тысячи жестов, поз, движений, приличных и неприличных.

И тем не менее, очень хотелось, чтоб никто меня не застукал за этим делом – особое чувство стыда, присущее меркурианским копам, сохранилось несмотря на все передряги.

На сцене с ревом возникает тиранозавр рекс – добро пожаловать из мезозоя. Как можно понять из имени – царь зверей, он же генсек животных, по сравнению с которым лев – просто секретарь райкома. Но лязг металла указывает на то, что наш тиранозавр к тому же и король машин.

Раскаленное сердце из расщепляющихся материалов, по сверхпроводящим жилам токи разбегаются по телу и приводят в движение железные мускулы. Ни одного шарнира – слои чистого металла легко скользят друг по дружке. Мускулы и суставы – сплошная кристаллическая и молекулярная механика. Кулаки – просто грубые кинетические снаряды, разгоняемые в соленоидах. Глаза – большие и красивые, и вдобавок гамма-лазерные. Изо рта пышет водородная плазма, нагретая огненным сердцем, заодно работает МГД-генератор, из носа летят молнии, в каждом ухе вертится по четыре локатора. И это все – я. Все адаптированно ко моей незаурядной личности. Кое-какие части нового тела я чувствую так, будто они обычные мои органы, остальные члены – агрегаты, чуткие к моим неумелым приказам, или вообще самоуправляемые.

– Похоже, ты занялся производством видеоклипов для горнорудных компаний,– уничижает голосом бандит-проповедник.

– Я, человек-гора, посоветовал бы тебе сделаться сейчас поделикатнее,– голос мой грохочет куда внушительнее.

Но тут причина неделикатности становится понятной и близкой.

Передо мной поднимается другая фигура – пятиконечная звезда из текучего металла. Немного погодя она преобразуется во что-то, смахивающее на гигантскую гориллу. Препротивную и, более того, откровенно мерзкую (это, конечно, на мой взгляд). Голова похожа на бульдозер и утоплена промеж холмистых плеч, кулаки свисают до земли, задница отклячена.

– Ну и хам. Эдакое мурло приятно ударить любому. Такого бессовестного урода оскорбила бы даже монашка. Если бы у меня был такой кошмарный вид, я бы спрятался со стыда в какой-нибудь сортир,– пытаюсь словом смутить соперника, но он, кажется, вполне доволен собой.

Тогда я решительно двинулся вперед, чтобы поскорее избить негодяя.

Легким напряжением пускаю луч из своих глаз прямо в горилловы гляделки, но монстр прикрывает их ладошкой. Я разбегаюсь, подпрыгиваю, и, слегка опершись на хвост, наношу двумя ногами удар в бюст, похожий на борт корабля. Горилла резко становится в пол-оборота, перехватывает правую мою ногу и хочет ее обломать. И только хвост спасает меня. Продолжая опираться на него, ловко переношу свою левую ногу через правую. Я теперь спиной к Кинг-Конгу, к немалому его разочарованию, но моя правая еще в захвате. Чуть подаюсь к сопернику, и, резко оттолкнувшись обеими задними лапами от его корпуса, вырываюсь. Кувырок через голову – и я снова в боевой стойке, вся аппаратура работает нормально.

И вот мы снова друг напротив друга. Теперь атакует Кинг-Конг, его кулак вылетает со скоростью двенадцать километров в секунду и хочет прямым ударом смахнуть мне голову. А она у меня не просто так, в ней, между прочим, несколько миллиардов органических молекул с непрочными двойными связями, в которых накоплена уйма информации. Я вовремя осознал тяжесть этого кулака. Нырнул вниз, выставив верхний блок. В итоге, макушку из-под удара увел.

И тут горилла второй рукой влепила мне апперкот, то есть, снизу врезала. Я ни сблокировать не успел как следует, ни увернуться. Только выдохнул от огорчения. Но когда кулачина мне в челюсть въехал, вместо хромированной стали он уже состоял из мяконького свинца. По-моему, при интенсивном выдохе сработал у меня субнуклоновый излучатель, который расколотил кучу гравитационных ячеек и вращающиеся заряды из них повылетали. (Надеюсь, ни один дотошный марсианин не забыл, что масса – это феномен вращения).

Но все равно, Кинг-Конг заработал немало очков – тьма молекул под моей черепной крышкой расщепилась, и знания унеслись в виде бесполезного пара. От помутнения в голове я основательно прибалдел и принялся срочно считывать запасные носители информации в спинном столбе – ферромагнетики и полупроводниковый пигмент. Этим воспользовалась горилла, ухватив меня руками за затылок и подбородок, чтобы вообще отвернуть башку, принялась заодно наводить двумя потенциалами мощные разогревающие токи. Я вклинил свои руки между двух вражеских домкратов-электродов, рывком отжал, но потом смирился с тем, что на верхние конечности эта тварь побольше направляет мощности. Пыхнул плазмой прямо ей в морду, а она равновеликой порцией мне ответила. Два снопа столкнулись и улетели вверх сияющим облачком.

Оставался последней шанс, субнуклоновым излучением я переслал много тяжести из груди в хвост, отчего выше пояса насытился титаном, а сзади свинцом. А потом рванул гориллу на себя, упираясь сначала одной, потом другой ногой ей в брюхо. И она стала-таки валиться на меня. Распластавшись спиной по земле, я как следует толкнул пятками проклятое многотонное брюхо. Огненный полюс разорвал множество химических и ядерных связей в силовых узлах. Освободившаяся энергия ринулась в конечности и распрямила там пружиноподобные мускулы-спирали из упругой стали.

И горилла полетела с хорошим моментом вращения. Весь мой прием соответствовал броску через голову в падении, принятому в вольной борьбе.

Кончилось тем, что гнусное обезьяновидное чудовище, перемахнув через меня, уткнулось в скалу. Осталось только с разбегу врезаться в него. Это уже был настоящий реслинг. Не выдержав такого наезда, скала и чудище усвистали с обрыва вниз.

Я просто услышал, как комментатор кричит: “Свирепый Тираннозавр одолел великолепную Гориллу. А какое замечательное зверство! Финальная агрессия приносит невыносимому монстру убедительную победу!”

Я, сотрясая почву и горделиво вздымая руки, обхожу трибуны под рев восхищенной публики и вдруг замечаю Михайло Потапыча в исходном белковом теле. Чуть было не забыл о нем после такого апперкота. Сейчас экс-пахан для меня какой-то непредставительный клоп.

– Где фемка? – впечатываю вопрос в мозг жалкого образования.

– Она у скалы Трон Кощея. Видишь, Новая жизнь даровала тебе победу, но лишь для того, чтобы показать, кому ты обязан силой.

Даже сейчас гад проклятый продолжает идеологические разговоры.

– Беседа окончена, мусор. Я никогда не был экологом, выступающим ввиду отсутствия слонов в защиту всяких насекомых.

Столб-нога опускается на дядю Мишу – не стоит и смотреть, что там осталось. Наверное, в моей откровенной жестокости виновата большая разница в размерах и силах. Я не виноват, что воспринял его, как клопа.

И, наверное, как следствие такого проступка, нити Контроллера выскочили из моего металлического роботячьего тела, которое мигом расползлось. Я был сброшен обратно в свой прежний поджаренный организм. Поднялся, стеная от изгибов ошпаренной кожи и растяжки обваренных мышц. Но все-таки жизнедеятельность еще продолжалась. На том месте, где недавно среди рожек дерзко маячил экс-пахан, виднелась лишь шапка из застывшего металла, которая прикрыла и рога, и подлеца.

Все, семя гада-паразита из меня вывалилось. Вместе с Контроллером, этим центром управления великими силами. Я, совершив пребольшие дела, теперь снова мелочь, опять таракашка и опять вполне человек. Кем лучше быть? История рассудит, а сейчас лучше улепетывать отсюда.

Скала Трон Кощея. Далеко ли? Я вывел на экраны хайратника карту местности. Час резвого верчения колесами. И тут что-то бултыхнулось в колодце моей памяти. Ах, да, солнечный отлив – он уже на подходе.