Текст книги "Гамаюн"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

3. Встреча у памятника себе

Город становился всё ближе, да только я никак не мог узнать набережную Васильевского острова. Давненько я здесь не был. Пассажирский порт скоропостижно превратился в стоянку яхт, исчезли стоявшие к югу от него наноплантовые офисные башни, сменившись гроздьями золотистых геодезиков и пестрых бакиболов. А к северу от него возник длинный пляж с белым песком, за ним, если в бинокль глянуть, смешные лавчонки в виде мультяшных персонажей. Далее к востоку – ступенчатые жилые дома, с зеленью, каждый второй этаж тянет на висячий сад Семирамиды... Слушайте, недавно тут ведь было несколько огороженных клубных участков с барами и ресторанами, вокруг них площадки по продаже подержанных автомобилей и автосвалки, а над этим хозяйством нависали коробкообразные махины, забитые гастерами.

Через несколько минут я сошел с прогулочного робосуденышка на берег. Прошел мимо старичков, угнездившихся в ярких «раковинках», защищающих их от ветра, мимо закаленной детворы, играющей с крылатым мячом, явным обладателем искина – солнце зашло за тучку и стало по-питерски зябко. Под ногами хрустел чистый песочек. Мусор собирали не пьяные бабки и не выходцы из более солнечных краев, а небольшие аппараты – на вид паучки. Как я заметил, столкнуться с ним невозможно, если даже попытаешься, он сразу прильнет к песку, и уже как тарелка.

Другие аппараты – напоминающие фламинго – разносили прохладительные и горячие напитки: жидкость лилась из «клюва», а стаканчики появлялись из-под «крыла».

Я прошел линию, где располагались будочки для продажи всякой снеди – роботизированные и легко трансформируемые – то это избушка яги, потчующая пирогами, то здоровенная печка, выдающая горшки со старорежимной кашей. И я, между прочим, не заметил, чтобы получатели пирогов и каши платили за еду.

Потом ко мне подкатила машина с рожицей, нарисованной голографической краской. Я так понял, что общественный транспорт. Колобок по виду, с корпусом, который одновременно является и колесом.

– Куда желаете, товарищ сударь? – поинтересовался колобок.

Я сел – внутри сидение на гироскопической гондоле.

– Пока никуда.

– Вас понял, товарищ сударь, просто покатаемся по городу, я музычку включу, если не возражаете.

Тут, в основном, такие колобки и ездили. Диаметра и раскраски – разной, с изменяемой прозрачностью. Без водилы – так что некому обчистить задремавшего пассажира. Мест для пассажиров – от одного до пяти. Собственного источника энергии у колобка нет, она передается из-под дорожного покрытия, но дорожек для них миллион, на разных высотах. И вертлявость необыкновенная, могут с места ехать в любую сторону. Более всего меня удивило, как они поднимались по подсвеченным дорожкам на стенах домах – по вертикали!

Я еду, а колобок меня просвещает. Начиная с того, как четыре тысячи лет назад Ладога прорвалась в Балтийское море широкой рекой, получившей от древних обитателей этих мест, родственным современным русским, название «новая». А задолго до того, как был город заложен, здесь проходил путь, связующий земли балтийских славян-вендов со славянами восточными. Однако немцы и прочие шведы захватывали устья рек и гавани Балтики, приближаясь все ближе к невской дельте, и сделали это место вечной границей наседающего Запада и стойкой Руси... Вон за тем окном (стрелочка показывает, колобок рассказывает) живет старик-ученый, придумавший безопасную беспроводную передачу энергии, благодаря которой мы и катаемся. Вот за той дверью – капитан с Северного морского пути, который освоил подводную транспортировку грузов в графеновых контейнерах. А там отважный полярник, который в одних трусах дошел до Северного полюса, испытав на себе клеточный антифриз – теперь готовится выйти без скафандра на поверхность русского Марса. А за той скромной занавеской на десятом этаже пьет чай чиновник, действительный государственный советник. Он создал систему абсолютной честности для всего госаппарата, заменив 90% персонала на симфонический оркестр искинов. Оставшимся бюрократам был имплантирован рефлекс чести и даже мысль о коррупционном акте немедленно вызывает у них рвоту и понос. Благодаря нашему герою, зарплату чиновники получают особыми деньгами, имеющими «цвет» и «запах», только такими и могут пользоваться – значит, не выйдет получить взятку и спрятать ее в офшоре .

 – Что-то я не въезжаю, а почему такие люди не боятся указывать свое место проживания любому залетному уголовнику?

– Чем больше упоминаний о человеке в общественной сети, тем более к нему приковано внимание общественных систем безопасности, – стал охотно разъяснять колобок. – Вон посмотрите, на стене дома, где живет наш скромный герой, снуют туда-сюда такие роботы-гекконы, это телохранители, так сказать. А над крышей словно мошкара вьется – тоже телохранители, БПЛА.

Я проехал через висячий сад на десятом этаже и оказался на широкой многоярусной улице, где тоже было зелено. Растения с синтетическим геномом и разными видами плодов на одной ветке, машинки-колобки и машинки-яички, пешеходы, даже всадники – всё имелось в большом количестве – но не пересекалось, потому что располагалось на разных уровнях. Около памятника, напоминающего творения советских конструктивистов и представляющего что-то вроде торпеды в фуражке, я заметил название улицы. Имени и фамилии такого-то, голографический портрет его же – улыбается во весь рот, словно мороженого наелся, и в парадной форме.

Капитан 3-го ранга Александр Антонович Преображенский. Год рождения указан и год отбытия в лучший мир. Судя по той справке, что нарисовала дополненная реальность, Преображенский погиб три года назад при освобождении города от иностранных захватчиков и их агентов. Точнее, пожертвовал собой во время атаки на вражеский БДК, на борту которого находилось до тысячи элитных бойцов Атлантического альянса. Подробности освобождения Петербурга – милости просим узнать, щелкните пальцем на ссылку, ведущую в Ноонет. Можно посмотреть про перепрограммирование дронов Flying Genius самой успешной хакерской атакой нашего столетия, и про то, как включались в борьбу многочисленные «спящие» группы сопротивления – к членам одной из них, собственно, и относился наш герой. Имеется и видеозапись атаки Преображенского. «Алконост» врезается в левый борт «Бжезинского», в районе мидель-шпангоута, корпус лопается, плещет огнем, летят агрегаты, механизмы, обломки шпангоутов и обшивки. БДК резко кренится, с палубы сыплются матросы. И про переброску в город российского спецназа, который сломал врагу хребет, Ноонет вам тоже расскажет. И про финальную зачистку города от бандитов, мародеров, коррупционеров и кривозащитников, с чем блестяще справилась пятая казачья бригада атамана Конторовича, применившего к обнаружению антинародных элементов самые передовые математические методы. Математика математикой, но виноватых пороли нагайками, согласно законам военного времени – рецидивов антиобщественного поведения больше не было. Постлюдей пяти полов и прочих «истинных ингерманландцев» спровадили в Хельсинки и Стокгольм на большом ржавом пароходе.

А я вспоминаю цельной картинкой, как передо мной возник огромный серый борт БДК, как в открытом бортовом лацпорте были видны обреченные глаза матросов. И музыкальное сопровождение само собой возникает: «Обратно вернусь я не скоро, но хватит для битвы огня». Потом был тот самый огонь и сразу – игра ярких, но ласковых цветов. Я тогда очнулся в воде от ощущения удушья – однако, надо было только вздохнуть, под шлем исправно поступал воздух, да и пара трубочек питания уходила к кровеносным сосудам. Немного полежав на спине, поплыл по навигатору на восток.

На экранолете «Алконост» имелась система катапультирования, похожая на ту, что ставится на военных самолетах, только более мощная. Меня, перед самым столкновением с «Бжезинским», швырнуло на 300 метров назад – оттого и сознание надолго потерял.

Я тот, в котором ожил капитан 3-го ранга Преображенский. На самом деле Александр погиб еще в те дни, когда натовцы брали на щит город святого Петра, пользуясь предательством и жадностью тех, кто мог бы защитить его, и равнодушием толпы. Пал в бою против многократно превосходящего противника, героически – так что улицу своего имени полностью заслужил. Может, на этой улице и лежало его прошитое пулями и обожженное тело, на фоне которого селфились натовские солдаты и местные зеваки. Но после его гибели осталось много того, что мог совершить только Преображенский. Он один знал, где спрятан «Алконост» и как использовать секретный корабль для нашей победы.

Ну, а я всего лишь Павел Крицын, один из тех, кто предал по глупости и жадности; да, предатель бывший, однако не по своей воле вставший на праведный путь. Разве моим именем должны называться улицы? Разве должны в Ноонете написать, что бывший предатель в компании с искином сделали то, чего не сделали мифические хакерские атаки и не менее мифические группы сопротивления? Какой уж тут пример для юношества? Одни случайности. Елена Петровна вовремя изготовила структурограмму памяти Преображенского – она была его женой и, по совместительству, машинным психологом. И передала этот отпечаток памяти доктору Чакрабарти. Который и имплантировал его мне, когда я пришел подсаживать орган на продажу.

Я обернулся. На противоположной стороне улицы стояла женщина, чем-то похожая на... таинственную Елену Петровну.

У этой женщины были такие же суровые серые глаза и светло-рыжие жесткие волосы.

Я инстинктивно сделал несколько шагов навстречу. Похожая, да только много-много моложе.

– Вы приезжий? Хотели меня о чем-то спросить? – сказала она.

– Нет, то есть да. Я из Иркутска. Меня заинтересовал тот, именем которого была названа улица. Я кое-что о нем знаю.

– Я наверняка знаю о нем больше. Я его дочь.

У меня заскребло под сердцем.

– Где ваша мама? Ее ведь зовут Елена Петровна?

– Да, ее звали Елена Петровна. Ее тоже давно нет в живых.

Значит, Елена Петровна, которая помогала мне выпутываться из тяжелых ситуаций и активировать «Гамаюна», была лишь чужим воспоминанием.

– Как вы выжили?

– Слактары уничтожали офицеров ЛенВМБ вместе с членами их семей, а предатели – люди адмирала Кульчицкого – указывали, кого убивать. Конечно, по-современному – слили базу со всеми личными данными. А меня спрятал, смешно сказать, искин с идентификатором «Гамаюн», с которым мама работала несколько лет. Она была машинным психологом, нанятым Министерством обороны. «Гамаюн» должен был управлять роями дронов, но в день падения города все каналы связи были у него заблокированы – Кульчицкий постарался. Однако фрагмент Гамаюна был загружен в биомеха, которого мама называла «доктором из Калькутты» и использовала для выработки, так сказать, человеческих эмоций в искине. Командованием такое занятие не очень приветствовалось, но мама как-то доказала, что это необходимо для чрезвычайных ситуаций. Помнится, она говорила: «Ему не должно быть всё равно». И машинному интеллекту оказалось не всё равно, в отличие от множества человеческих особей. «Доктор из Калькутты» показывал мне, где и как спрятаться, находил еду и кров, он не давал мне плакать, чтобы слактары не засекли, для того и шутил без устали – если честно, очень средненько. И даже сказал как-то, что найдет человека, который всё изменит к лучшему.

Ах ты ж, птица вещая Гамаюн! Значит, Елена Петровна была и твоим воспоминанием, ты самостоятельно загрузил мне структурограмму памяти Преображенского и ты вёл меня, чтобы я активировал и развернул все остальные твои модули.

Я поднял глаза вверх, а там, на потемневшем небе, какие-то дроны, которых сейчас у ребятни столько, сколько голубей на голубятнях лет сто назад, зажгли надпись: «Ты не один». И где-то запел уличный певец-биомех: «Словно семь заветных струн Зазвенели в свой черёд. Это птица Гамаюн Надежду подаёт!»