Текст книги "Коннектор Исиды"
Автор книги: Александр Тюрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Вы кто? – несколько раз повторила бессознательная дама.
– Ваши друзья, – вкрадчивым голосом отозвался я. – Познакомились сегодня утром. Мы уже были у вас в гостях.
– Сейчас отвезем зомби-гражданку в ремонт, – сказала Тося и, заметив мое недоумение, пояснила. – В медицинский центр «Аменти. Здоровье», где занимаются программной и аппаратной частью, нейроинтерфейсами, контроллерами и так далее; в общем техобслуживанием таких персонажей.
– Ты чего? Нас самих там отремонтируют по самое никуда.
– Нам нужно узнать постоянный сетевой адрес нашей крошки. Без него не влезть в её системного агента – это такая программно-аппаратная штука, устанавливаемая на персональный чип-контроллер. Он превращает внешние вызовы в команды для нейроинтерфейса, в том числе и по обращениям к памяти.
– Я не хочу в медцентр. Я в порядке, – решительно заявила дама.
– Вы функционируете ненормально, вы не помните того, что происходило утром. Вы можете представлять угрозу для нашей демократии, – суровым голосом произнесла Тося и подмигнула мне.
– Хорошо, – легко согласилась дама. – Я не хочу представлять угрозу демократии.
Через пять минут мы были на приемном пандусе медцентра.
– Почему вы доставили субъекта с идентификатором А876X к нам? – спросил робоприемщик.
– Увидели, что он функционирует неправильно.
– Радует, что увидели. Ждите в боксе пять.
Встречающий нас в боксе не был человеком. Технозоид-спиннер, напоминающий паука – головогрудь в карбоновом футляре, шесть конечностей, прозрачное брюшко со всяким инструментом.
Дама легла на операционный стол. И я еще раз убедился, что она замечательно сложена. Такая и без сознания прекрасно обойдется.
Технозоид подключил нейроконнектор к даме, вставив его в разъем в районе пятого шейного позвонка, потом развернул свою лицевую панель к нам.
– Сейчас я начну работать с субъектом А876X, но сперва должен проверить ваши данные. Стойте спокойно, я считаю их.
– Вам что недостаточно идентификатора, который выводится на наши линзопроекторы? – завозражала Тося.
– Я должен считать ваш постоянный сетевой адрес, чтобы направить вам уведомление о штрафе, если ваше обращение в наш центр окажется необоснованным.
Одной из своих конечностей технозоид расстегнул себе брюшко и достал из него сканер.
И тут Тося ударила его шилом в футляр головогруди. Рука у нее крепкая, ничего не скажешь – так что пробила. Из дырки брызнула красноватая гемолимфа поврежденных органических чипов. Технозоид сразу и замер, как истукан.
– Тося, сейчас на нас начнут охоту. Мы засветились по полной.
– Пока нет. Сервер контроля будет этого спиннера опрашивать только через несколько часов. Регистраторы я ему тоже попорчу, никуда не денется, – ещё пара Тосиных ударов топориком и футляр раскололся.
Она вытащила из системной шины технозоида пластину резервирующей памяти и вставила в слот информационного терминала, установленного в боксе.
– Раз – и нашелся идентификатор этой цыпочки для базы данных «Аменти. Мой город». Два – и обнаружился её постоянный сетевой адрес. Значит, есть доступ к её системному агенту.
Тося вывела из базы «Аменти. Твой город» на терминал все сведения по нашей жертве, вплоть до того, когда случились последние месячные. Фамилия и имя. Не особо интересная биография, работала то секретаршей, то официанткой. Семь лет, как была полностью подключена.
Да уж, ирония судьбы. Семь лет назад у нее немало проблем, злоупотребление алкоголем, отсутствие постоянной работы. Задерживали за приобретение нелегального наркода, жила в каком-то коливинге, где на каждого жильца по клетушке, в которую только одна кровать помещается. А сейчас она вся в шоколаде, у нее даже интерьеры в стиле арт-деко. Прямо готовый рекламный слоган: «Отключи сознание и наслаждайся».
– Теперь код распаковки сознания отправляем системному агенту твоей любимой и очень скоро она вернется в реал.
– Погоди, Тося, а откуда ты знаешь код?
– Я ж из «автаркических бригад».
Ещё несколько прыжков мощных Тосиных пальцев по старомодным клавишам терминала и она скомандовала:
– Отсоединяй её нейроконнектор. А мне нужно спалить её чип-контроллер, иначе нашу цыпочку быстро найдут. И нас вместе с ней.
Тося выудила пару электродов из разъятого брюшка технозоида и засунула их «цыпочке» за щеку. Потом разряд и из-за рта у неё пошёл пар.
– Готово, теперь потащили её в темпе. Если сознание распакуется у неё прямо здесь, может случиться шок.
Сознание вернулось к женщине, когда мы были уже в автомобиле. Она попробовала выпихнуть меня из кабины на полном ходу. И у неё почти получилось. Я уцепился за ее ногу, а она стала меня истерично пинать. Потом хотела задушить Тосю, но та ответила без всяких церемоний, как на пустыре принято.
Пропустив удар, дама ойкнула и стала хватать воздух.
Я влез по её ноге на сидение обратно, закрыл дверь, отдышался и сказал:
– Поумерьте вашу физическую активность, дамочка.
– Хватит меня лапать! – нет, это был голос не зомби с отсутствующим сознанием.
– Вы первая начали выпихивать меня своей замечательной ногой на проезжую часть.
– Вообще-то мы, доктор Ахманн, вернули ваше сознание в наш бренный мир, – сказала Тося. – Благодарить надо, руку целовать, а не лягаться как бешеная кобыла.
– Доктор Ахманн?! – от неожиданности я прямо-таки подскочил и чуть не пробил головой потолок автомобиля. – Тося, почему ты раньше даже не намекнула?
– Потому что если б ты попал в руки копов, то провалил бы мне операцию.
– А я вас просила возвращать? Теперь меня, также как и вас, разыскивает полиция, – доктор Ахманн сплюнула кровью. – Вы мне ещё и челюсть повредили, уроды.
Голос у Тоси зазвенел от злобы:
– Ахманн, ты мне жизнь повредила так, что от неё осталось одно дерьмо. И если ты будешь активно изображать неблагодарную дуру, я тебя кое-куда пристрою, причем на нижнем этаже. Например, в бордель для извращенцев «Мальчик-с-пальчик». Фифочек вроде тебя собирает и Электра Пенисман. Там с твоей челюстью будут обращаться очень деликатно. А мне дадут за тебя тысячу си-юаней чип-койнами. Десять процентов Валентину за труды. По-моему неплохо, а напарничек?
Доктор Ахманн побледнела, затем покраснела. Видно, что сознание у нее работает.
– Что тебе от меня надо, Таисия? – вполне уже вежливым голосом спросила она.
– Ты можешь нам дать информацию о физическом расположении Ка-серверов.
– Но тебя-то интересует другое – как добраться до коннектора Исиды, – сказала доктор Ахманн.
После этих слов они начали драться. Схватка была недолгой, так что я особо и среагировать не успел. Тося потянула пистолет, доктор Ахманн выбила его, уклонилась от удара в голову, вывернулась из захвата и произнесла:
– Отключись, код 2-8А.
И Тося послушно отключилась.
Доктор Ахманн, разобравшись с Тосей, сразу вытащила спрей с патоцидом у неё из кармана и прыснула себе в рот. Затем обернулась ко мне.
– Нам есть о чем поговорить.
5. К орбитальным серверам
Сознание Тоси ушло обратно в Ка-реальность, причем полностью. Как удовлетворенно сказала доктор Ахманн: «С концами». И добавила, что Тося – бывший член разгромленных «автаркических бригад», тянет срок, сейчас исправно работает на «Аменти», надеясь заслужить снисхождение. Бедняжка, наверное, хотела бы улучшить условия своего виртуального заключения. Вырастить, к примеру, в камере вирт-кактус для уюта или заиметь еще более уютного кота-мурлыку, или хотя бы поменять пейзаж за окном. Но, чтобы начальство наградило тебя соответствующими интерфейсами, придется продать ему не только душу, но и бывшего соратника.
Тосе надо было вытащить сведения из доктора Ахманн – в первую очередь, как найти и получить доступ к коннектору Исиды, адреса которого не было в регистрах системы. Естественно, для этого пришлось выступить в роли спасительницы, освободившей сознание доктора Ахманн из виртуала.
Сет Рорфельд считал, что коннектор Исиды был закинут в Ка-реальность усилиями «автаркических бригад» во главе с Ахманн. Но, чтобы немедля прищучить эту «вскормленную на груди гадюку», не хватало улик. Ведь она сама отключилась от реальности, заранее стерев адреса всех важных страниц своей физической памяти, записанных системным агентом.
И если бы Тося вытянула из доктора Ахманн нужную информацию, той бы влепили серьезное обвинение с последующим вечным заключением в виртуальной тюрьме, которая хуже любой реальной, потому что означает похороны заживо...
Мы вынесли Тосю из машины на дорогу и оставили под дождичком в виде древнеегипетской статуи. А вот доктор Ахманн, которая напоследок отвесила Тосе хороший пендель, совсем не напоминала статую. Она много знала, у неё имелась цель, к тому же к ней перекочевал Тосин трофейный пистолет и «шило» из ее собственного дома – как выяснилось, это был стилет марки W-90 из карбида вольфрама. Хотя ЯО доктора Ахманн пребывало многие годы в виртуале, она предвидела появление кого-то вроде меня с Тосей. А сейчас нам предстояло оторваться от полицейских технозоидов, которые мчались навстречу на своих моноциклах, потому что местоположение Тоси им было хорошо известно.
Пока я думал с чего начать, доктор Ахманн, поражая гибкостью тела, нырнула под днище машины и вытащила оттуда пару полосок чего-то напоминающего пастилу, пакет вроде как с капельницей, кислородную маску и баллончик с аэрозолем. Предназначение «пастилы», маски и «капельницы» я узнал позднее, а из баллончика меня опрыскали сразу. Мигом подсохнув, бывший аэрозоль создал метамерное покрытие, которое искажало прохождение волн значительной части электромагнитного спектра. Так, что они огибали мое тело, не отражаясь. Ясно, что все эти ништяки доктор Ахманн заготовила заранее, до своего отключения.
Минут через десять мы, так сказать, пересели на другой транспорт. После того, как два моноцикла с полицейскими выскочили прямо на нас. Одного из них я от испуга ударил бампером машины так, что он превратился в летящий и врезающийся в стену объект, а второго изрешетила доктор Ахманн, разрядив в него почти всю обойму пистолета.
В три больших прыжка, словно и не гуманитарий, а натуральная богиня, моя новая напарница догнала автоцистерну на повороте, скок и уже там. Словно прилипла. Наверное, у нее генная модификация кожи на ладошках, отчего они становятся как рыбки-прилипалы. И мне пришлось присоединиться к ней, ухватившись за пенал сливных рукавов. А потом мы еще три раз «пересели». Но если она напоминала порхающую бабочку, то я прыгающую лягушку. Когда я уже был готов упасть как хлам на дорогу, мы оказались на каком-то складе.
Здесь, под высокими готическими сводами, нас окружила мрачная атмосфера огромного стеллажного хранилища разной всячины, работающего на космические перевозки по всей Солнечной системе. Эта атмосфера угнетала меня и потому, что я уже понимал, что для меня придумали какой-то очередной подвиг. Из погрузо-разгрузочного агрегата марки «Гекатонхейр», находящегося посредине, выходили десятки многочленных рук-манипуляторов, которые орудовали на стеллажах, как я в своих карманах: ставили, снимали, переставляли. В итоге, грузы в тетраэдрических и кубических контейнерах попадали на роботележки, которые бодро катились на терминалы, где их дополнительно пакетировали и отправляли на космодром.
Доктор Ахманн подвела меня к тетраэдрическому контейнеру на нижнем ярусе, нажала невидимые кнопки виртуальной клавиатуры и одна из граней тетраэдра раскрылась. Изнутри интенсивно пошел морозный пар. Я заглянул внутрь криоконтейнера. Из прозрачных пакетов на меня в ответ посмотрели лица. Самые разные, по форме, цвету, некоторые даже с усами.
– По грузовым документам контейнер идёт назначением на Ипсилон-1, а Ка-серверы находятся именно в этом орбитальной модуле, – сказала доктор Ахманн, и посмотрела вверх с легкой грустью. Груз – запчасти для биомехов фирмы «Фрэнки’н’Штайн», хранятся и перевозятся при температуре минус тридцать, так что здесь контейнер охлаждается, а в космосе подогревается.
И напарница изложила мой дальнейший маршрут. Я же засомневался, очень сильно:
– Дорогая доктор Ахманн, идея прилететь на орбиту в виде холодного груза на грузовом шаттле мне не шибко нравится, хотя я понимаю, что ни один живой объект с нормальной температурой тела не попадет туда из-за свирепого биоконтроля. Только из криоконсервации никто никогда сам не выходил. И к моей замороженной тушке это однозначно относится.
Доктор Ахманн невозмутимо приладила к моей ноге то самое инфузионное устройство. И строго взглянула на меня, как царица Хатшепсут при исполнении.
– Валентин, здесь четыре ампулы, контроллер и привод с питанием от изотопных батареек. Из одной ампулы в вену войдет коктейль из анестетиков, глюкопротеинов-антифризов, белков-шаперонов и ещё ряда биопротекторов. Из другой – уже на «Ипсилон-1» – вам будет введен расконсервирующий перфузат; надеюсь, по времени не будет ошибки, – сказала она таким голосом, словно разговор о том, чтоб слопать пару бургеров.
– И кто-то захлопает крылышками? – я вымученно улыбнулся.
– Конечно, только не сразу. Изнутри контейнер открыть невозможно, но на приемном терминале его откроют снаружи, чтобы выгрузить пакеты. Через несколько часов этот контейнер загрузят отработанными частями биомехов и вы отправитесь в обратный путь. В вашем распоряжении на «Ипсилон-1» будет достаточно времени. И, скорее всего, у вас там найдутся помощники, – загадочно сказала доктор Ахманн.
Изнутри открыть невозможно – если что, контейнер превращается в саркофаг, а я в Рамсеса Пятого. Или Десятого.
Понятно, что взгляд у меня был недоверчивый, а может и затравленный. Наверное, поэтому доктор Ахманн добавила:
– Мы ведь были с вами близко знакомы, Валентин.
И впервые засмеялась. Как-то неумело, не очень у нее это получается. Мне стало некомфортно, ведь ясно, что с такой дамой, как доктор Ахманн, ничего путного у меня бы не вышло. Даже с моим воображением тяжело представить, что она на нашей кухне печёт блины или варит гречку. Я ведь простой парень из Гатчины. Никак не вспоминаемые мною предки, скорее всего, были обычными работягами на местном заводе «Буревестник», где делают канализационные трубы. Доктор Ахманн же из тех, для которых ребята вроде меня – это, мягко выражаясь, второй сорт. Если мы нужны, из нас могут выжать сок, не надобны – выбрасывают. Но мне хочется и поверить ей, как бомжу, которому намекнули, что он, в натуре, граф де Блуа-Шампань, потерявшийся в детстве.
– И где мы познакомились, доктор Ахманн? Неужели в трамвае?
– Работали над одним проектом для «Аменти».
– Перелом руки как-то связан с вами?
– Подъемник на лыжном склоне вдруг стал быстрее работать, вы пытались притормозить кресло, чтобы я могла спрыгнуть – глупое, конечно, решение, – и вам чуть руку не раздробило.
– Что за проект, доктор Ахманн?
– Над «неограниченностью» виртуального мира. Сет Рорфельд предоставил вам то, что записали его нейроинтерфейсы, рандомно подключенные у нескольких испытуемых к отделам мозга, не связанным с сознанием. И вы создали программу, именуемую «объектный пионер». Этот самый пионер мог «зайти» в бессознательное и переработать его запросы в цифровые объекты.
Приятно, конечно, узнать про себя такое, да только как понять, не разыгрывает ли меня доктор Ахманн?
– Пионер? Чудное название. Это ж получается что-то вроде брокера объектных запросов, программный посредник для обмена данными между разнородными средами.
– Видимо, Валентин, вам тогда показалось, что название, обозначающее первооткрывателя, больше подходит для программы, которая работает с бессознательным. Рорфельд хотел решить сугубо техническую проблему, возникающую, когда пользователь утыкался в границы виртуального мира и срабатывал стоп-алгоритм. То есть, возникала стена, пропасть, начинались сюжетные выкрутасы – ломался автомобиль или спотыкалась лошадь, так что дальше никуда. Пионер должен был вылавливать из белого шума нейронных связей запросы бессознательного и с их помощью расширять Ка-реальность «на лету». А пользователь воспринимал бы её, как неожиданную и интересную. Однако Рорфельд разгадал, что «объектный пионер» выпустит из бессознательного такие сущности, что способны разрушить ту систему, которую он построил.
Звучит складно, неясно только одно:
– И что вы тоже собрались сломать эту систему? Разве вам плохо работалось в корпорации «Аменти»? Премии, бонусы, корпоративы и всё такое.
– Дело в вас, Валентин. Точнее, в нас. Сет Рорфельд посчитал, что «объектный пионер» не только ваша, но и моя программа. Дальнейший выбор был для нас с вами невелик, в списке лишь один пункт: полное подключение с полным и окончательным подчинением. Подключили сперва меня, потом вас. Только окончательного не вышло. Может быть, какой-то объект всё же успел выйти из бессознательного…
Доктор Ахманн помогла мне завернуться в теплоизоляцию и надела мне на лицо кислородную маску с пузырём оксигеля. Даже поцеловала перед этим. Правду сказать, я попутно ничего не вспомнил. Может быть потому, что все поцелуи от приятных дам – весьма хороши и одинаковы.
В мой кровоток вошел первый коктейль. И в тот момент, когда засыпал, как молитву читал про себя план дальнейших операций. На грузовой терминал космопорта меня должны доставить в виде консервов, никакого тепла и прочих признаков жизни. Только в этом случае средства биоконтроля меня не заметят. И огнестрельное оружие мне не полагалось – его не пропустят терагерцевые сканеры, ведь на орбите любой выстрел означает как минимум разгерметизацию, – так что в заначке только «шило». Далее быстрый подъем на орбиту с перегрузками, которые я б не выдержал, будь в нормальном человеческом виде.
В холодном сне кошмары людей не мучают, да и какие они люди в это время – просто замороженное мясо. Но перед самым пробуждением я вдруг увидел себя и доктор Ахманн – в самом ярком воспоминании, которое ничто не смогло уничтожить. О том, как тот чёртов подъемник вдруг ошалел, и я так испугался за Таис, как ни за кого еще не боялся.
Я вышел из криосна – и понял, что по-прежнему в контейнере. Линзопроектор показывает лишь уровень кислорода в моей крови, земное время и отсутствие связи. Еще минут пять я бился от боли, жуткий конвульсиум, пока, наконец, не согрелся адреналином из ампулы. Но контейнер по-прежнему был закрыт. Запаса оксигеля хватит на полчаса. А очередь до этого груза дойдет, может быть, через неделю, когда я буду уже напоминать засохшего жука из своего кармана. Но прошло десять минут, заполненных моими переживаниями, и дверца контейнера открылась с самым приятным для моего слуха скрежетом – началась выгрузка. По ту сторону контейнера меня встретил приветливым безглазым лицом универсальный робо-тяга. Так что пришлось увиливать от его огромных лап, выкладывающих пакеты на транспортер. Я находился на приемном терминале для грузов с Земли. Пустовато тут было. Видно, что рассчитан он на куда бо́льший объём грузовых операций, но сейчас общение орбитальных поселений с гравитационной ямой Земли серьезно сократилось, поскольку обитаемый космос, в основном, обходится своими ресурсами. Такая пустота поспособствовала тому, что мой контейнер обработали быстро – доктор Ахманн всё предвидела.
Модуль Ипсилон-1 относится к «космической змее» орбитальных поселений и производств, обвивающих Землю. Имеет производственно-складское назначение. Искусственная гравитация где-то в половину земной, приятная температура ноль Цельсия и воздух с сильным привкусом озона.
Из складского отсека надо было опуститься на грузовом лифте на три уровня вниз, что я и сделал, смирно улегшись под какие-то тяжелые тюки.
Но когда я выбрался из-под тюков, послышался топот множества ножек. И охнуть не успел, как на меня набежали с двух сторон. Сияющие лезвия заточенных хелицеров, восемь паучьих глаз – это пара технозоидов-спиннеров с эмблемами службы безопасности на футляре. Увы, я не тот стремительный герой из Ка-сериала, который всегда готов уконтрапупить врага. Упал почти от страха, но все-таки попал одному из спиннеров ногой по оптике, и он стал метаться во всех неверных направлениях. Другому воткнул вольфрамовое «шило» меж грудных панелей – и дальше он только вибрировал. Похоже, задета шина данных.
Едва я поднялся и отряхнулся, как новая атака. Меня брякнуло о переборку так, что чуть не выплеснулись наружу все физиологические жидкости. Биомеханическая веспа, стрекочущая короткими прозрачными крыльями, держала меня своими цепкими шестью схватами. Вот-вот саданёт острым шипом размером с хорошую шпагу и с сияющей атомарной заточкой. За мгновение до того, как веспа определилась бы, где у меня бьется сердце и нанизала на свой шампур, я плюнул ей на фасеточную оптику, причем метко. И, ухватившись за её шпагу одной рукой, другой ударил «шилом» в сочленение между головным цилиндром и грудным щитком. Пять раз. Затем отшвырнул технотварь. Благодаря половинке гравитации она усвистала куда-то вдаль.
Я не стал ждать, пока она вернется, и бодро двинул по предписанному маршруту, оставляя за собой следы гемолимфы, которая натекла из продырявленных биомехов.
Повороты, трапы, пандусы – надеюсь, доктор Ахманн ничего не напутала.
И вдруг передо мной опустился широкий пандус, а на нем внушительная фигура биомеха-кракена. У него была почти человеческая голова и куча гибких манипуляторов, напоминающих щупальца. В общем, те самые тентакли, которые нужны идеальному роботу-ремонтнику. Я повернулся, выглядывая путь отступления. Но пути не было. Потому что технозоид, напоминающий смесь таксы и крокодила, то есть крокопса, только с четырьмя челюстями, перегородил мне проход. В обычной жизни его, наверное, использовали для обследования систем водоснабжения и канализации.
Значит, остается последнее, по-быстрому разобраться с кракеном. Я подкатился под одно щупальце, перескочил через другое, оттолкнувшись от переборки. И понял, что третье щупальце, снабженное дрелью, сейчас просверлит мне печенку. А четвертое упакует. Но тут кракена снесло в сторону. Его щупальца перестали заниматься мной и охватили крокопса. Тому поначалу пришлось несладко, бьётся в этих тентаклях как муха, надрывно шумит пневматикой. Но за какие-то полминуты крокопёс перекусил все щупальца своими челюстями. Высвободился и хрумкнул головой кракена, как леденцом. Затем гордо встал на задние лапы, изрядно напоминая уже Анубиса. Ростом он был намного выше меня, где-то два с половиной метра. И вид имел недобрый; три многоканальных глаза посвечивали багровым, с зазубренных челюстей свисала пузырящаяся гуща – потроха кракена-неудачника. А еще у крокопса был рыжий, точнее, несколько проржавевший хвост, который состоял из острых металлических пластин.
Хотя он остался на месте, его челюсти потянулась ко мне, сильно выдвинувшись вперед. Внутри меня всё обвисло, словно мокрое белье на веревке. Но технозоид, повернувшись, мирно повилял рыжим хвостом – мол, покажет мне дальнейший маршрут. Как любимый песик доктора Ахманн.
Крокопёс оставил меня около мощной двери, не имеющей ни ручек, ни рычагов. По сторонам от стыка, где соединялись две бронеплиты, я приклеил полоски той самой «пастилы». Одна из них даст сильный электромагнитный импульс, вырубающий электронику двери. А вторая добавит эффект взрывной коррозии.
Вспышка – я, хоть и отвернулся, ослеплен на полминуты. Потом луплю ногой по бронеплитам, с третьего раза они становятся распахнутыми створками – добро пожаловать. Ну, здравствуй, крупнейшее за всю историю хранилище информации, где хранятся миры и личности. Миры-ловушки, созданные корпорацией «Аменти», и личности, захваченные корпорацией «Аменти».
Здравствуй и прощай. Готовлюсь уничтожать Ка-серверы; внутри у них спинтроника и микротрубки охлаждения, поэтому они тонкие, почти как бритва, и каждый из них не занимает много места. Однако не видно, какая часть кольца «космического змея» занята ими; их ряды, напоминающие грядки, уходят за поворот.
Я принимаюсь дырявить своим «шилом» Ка-серверы. Из пробоин бьют струйки охлаждающей жидкости; она мгновенно испаряется и усиливает туман, который затягивает всё огромное кольцевое помещение.
Я прошел совсем небольшую часть «грядки», когда заиграла бодрая цирковая музыка, бабахнули фейерверки и послышался всепроникающий голос.
– Господин Осин, поздравляю, вы в ж...
Окончания фразы я не услышал. Со всех сторон хлынула грязь и вязкая тьма поглотила меня. Слишком поздно я понял, что это – Ка-реальность.
