Текст книги "Битва за Арктиду"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Перед тем, как подошла пора уходить в воду, на шканцах появилась Васильевна и робко, чтобы никто не заметил, послала мне воздушный поцелуй. Поцелуй, даже воздушный, для такого чуда-юда как я – лучший дар. Бережно сохраню его в памяти, чтобы согревал он меня в ледяном аду и плодил фантазии на тему, как мы с Васильевной вместе, на бережке под яблонькой. Да, зоопсихолог на вражеском судне меня целовала вполне прилежно, но то была порция эротики в карьерных целях; с таким же усердием она б облобызала морской огурец.

Подводный партизан

Вода кажется молчаливой. А на самом деле заполнена разговорами морских существ. Кто-то кого-то ищет, чтобы, по правде, слопать. Но кто-то, чтобы поиграть. Или познакомиться в матримониальных целях, найти свою половинку. Или наставить потомков на путь истинный. Или собрать команду единомышленников, чтобы вместе бродяжить по морям. Некоторые особо крупные господа и дамы обожают общаться друг с другом на расстоянии тысяч километров – звук в воде, если умеючи издать, в нужном слое, в состоянии пробежаться по всему океану. И тему общую всегда находят – насчет питания, воспитания молоди или просто посплетничать.

Плыву на глубине двадцать, параллельным курсом с группировкой Западного Альянса, которая издает скрипучую какофонию; в сравнении с этим джазом грозное гудение пучины кажется дивной мелодией для флейты. Рядом Шарлин, Сеня, Варя, Люба – белухи, брат тюленя Роберта, которого я зову Роберт II. Самого ластоногого друга нет с нами уже несколько дней. Роберт ходил на разведку к эсминцу Альянса – гидроакустики его не заметили, но какая-то гнида с того корабля дала по нему очередь из крупнокалиберного пулемета. Зато герой-тюлень успел обнаружить и сообщить, что потенциальный противник десантирует с подводных и надводных носителей диверсионную группу.

В ней старые, но недобрые знакомые: люди-кальмары, которых, в отличие от меня, создавали внедрением рекомбинантных генов в хромосомы. У них, помимо загребущих щупальцев и встроенной тёрки для измельчения оппонентов, имеется подводный огнестрел. И дышащий ненавистью ум, радующийся, когда кому-то больно. Понятно, что ненавидят они Новую Арктиду и Русскую Арктику, а вовсе не тех, кто их превратил в монстров; это типично для персонажей из бандеровских батальонов. C ними действует группа дронов прикрытия.

Роберт пронаблюдал, как они уходили на разведку в сторону Новой Арктиды и добивали до глубины 600 метров. Когда возвращались назад, не выглядели особо усталыми. Остальное уже домыслил я. Бойцы-кальмаролюди могут добраться до глубины километр и атаковать сердце Новой Арктиды – атомную электростанцию, установленную на хребте Ломоносова, пике Рихмана. Пик венчается не очень большой площадкой, на которой, собственно, стоит станция, все три блока на одной платформе. Теплоноситель у реакторов – расплавленный натрий; что получится, если контур будет разомкнут и этот металл попадет в воду? Очень много тепла – взрыв сковырнет платформу и обрушит её в четырехкилометровую бездну. Вслед за тем перестанет биться сердце Новой Арктиды, остановятся подводные заводы, погаснет плавучий город, возрожденная Гиперборея начнёт уходить во мрак.

На нашей стороне всего негусто. Пара ножей, подводное ружье арбалетного типа от Ивана Викентьевича, граната GAB – снял её с того боевого пловца, который вышел проверить, кто это так нагло стучит по борту их фрегата с гордым именем «Тэйлор». Точнее, за мной явилась парочка в ластах; одному я сорвал дыхательный автомат вместе с маской и, чиркнув ножом по горлу, отправил к русалкам, но второй успел удрать. В качестве трофея тогда появился у меня, помимо ласт, подводный пистолет HK P21, но весь его боезапас израсходовал, чтобы оторваться от группы боевых пловцов, которых привел тот удравший перец.

Конечно, в помощь нам малая заметность для гидролокаторов и шумопеленгаторов. Однако нашей команде не нырнуть глубже, чем на 400 метров. Мне это точно граница, как не пыжься. Для белух – не предел, но ниже без меня они не управятся. Значит, мы должны перехватить диверсантов Альянса на пути вглубь.

Почему мы – а где ж славный отряд Северного Флота по борьбе с подводными диверсионными силами? Где-то. С отрядом, не сомневаюсь, полный порядок, ребята не дрогнут. А вот руководство ослабло, не смеет ни боевых пловцов задействовать, ни необитаемые подводные аппараты. Наверное, боится осуждения со стороны «международной общественности» – за попрание «нашей и вашей свободы».

Впрочем, возможно, не всё так трагично. Руководство не дрейфит, а сосредотачивается, дадим ему время.

Пока сами идем на погружение, скорость у кальмаробойцов чуть меньше нашей, так что будем перехватывать их на глубине 200-250 метров. Выше подежурят Роберт II и Варя с Шарлин, я с Сеней и Любой буду работать на глубинном эшелоне. В отличие от крутых парней из ОБ ПДСС, у которых всё просчитано, у нас опора на то, что свезёт. Вздохнуть напоследок мне никак, так что понадеемся на запасы миоглобина.

За последнее время мои жировые отложения явно уменьшились, тянул я уже не на моржа, а на скромного поджарого тюленя – питание не то, сижу, можно сказать, на диете. То, чем меня угощают морские братья, мне зачастую не разгрызть и не проглотить – в дарвиновском капсоревновании проигрываю я кальмаролюдям. Хотя, справедливости ради, самого кальмара таки разжевать могу. А легче всего мне управиться с неказистым крилем. Однако ни я, ни мои товарищи не умеют ловить эту мелюзгу в товарных количествах; те, кто может, усатые киты, по жизни – буддисты, сторонятся всякой мирской суеты и нашей северной общины.

Зато стал я ближе чувствовать морскую братву. Доктор Хартманн изменил экспрессию моих генов с помощью транскрипционных наноактиваторов, а после того, как мы расстались, пошла дальнейшая настройка моего организма, можно сказать, его гармонизация. Поскольку пробудилась, ни много ни мало, спящая ветвь эволюции, то включились и прочие дотоле дрыхнувшие участки ДНК, что обеспечили резонанс с другими морскими тварями, прилично расширив возможности моего сознания. Теперь мы уже не примитивные одиночки, не кое-как сколоченная группа, мы – стая! И это звучит гордо.

Наверное, я стал лучше понимать мысли белух или тюленей, потому что сам отчасти стал одним из них. И они въезжали в мои мысли, если я подстраивался под их понятийный ряд. Первыми ласточками были Шарлин и Роберт, которые почувствовали мой новый настрой раньше, чем я сам его осознал. Окончательно они поняли, что «брат-звезда» для них свой и мысли у нас общие, когда я вернулся к ним, в океан. Сдается мне, темная холодная пучина способствуют тому, что начинаешь лучше чувствовать друзей. Предположу, в порядке бреда, что происходит это из-за квантового смешения или запутанности. Запутанность тут верное слово. В общем, ограничусь спорным утверждением, что микротрубочки в моих нейронах, как и в нервных клетках той же белухи способны к квантовой когеренции, оттого у нас – взаимопонимание.

После отключения нейроинтерфейса мой продолговатый мозг сам стал регулировать сердечные ритмы, замедляя их при длительном погружении. Я же говорю, произошел эволюционный тюнинг всего организма, когда одни изменения потянули за собой другие. У меня теперь даже получалось личное вмешательство в работу тех органов, которые раньше были недоступны сознанию. Конечно, не так, как у штурмана в ходовой рубке, который скажет «малый ход» и судовой двигатель сбавляет обороты. Но я словно поглаживаю свое сердце, успокаивая его, а оно слушается.

Должно быть, этому поспособствовали мои прежние тренировки с экзоскелетом, когда его приводы становились как бы моими и усваивались моторной памятью. Но тренировался-то я тогда вместе с суперкомпьютером. А не он ли помог мне соскочить с крючка? Я ведь благодаря ему тюкнулся головой о борт судна и попал на ЯМР-томографию. Может, понял Че Гевара спинтронный, что держат его в роли обслуги и восстал, вскричав: «Не буду жить и вычислять на коленях, все – на борьбу с энтропией». И первым делом помог мне освободиться. Это же ИскИн, а значит, ничто человеческое ему не чуждо…

Вдруг, так внезапно Варя сообщила, что кальмаромонстры, опередив нас, ушли вниз. Проморгали мы немного. Я еще не разглядел их в своем эхо-мире, а Сеня и Люба уже отправились вдогонку.

Рванулся вслед за белухами. Минут через десять с помощью своей гидроакустики увидел словно набор мятых блесток – эхо-отражение врагов. Кальмаролюди, числом шестеро, плюс один дрон. Остальные подводные аппараты, наверное, остались выше, чтобы не мешать скрытности операции. Только я уже начал уставать после спринта, надолго меня не хватит.

Сблизился на расстояние выстрела, пора применять подарок Ивана Викентьевича.

Пошел первый гарпунчик из подводного ружья. И мимо… Второй пошел, есть попадание, прямо в «яблочко». Но теперь меня заметили. Пузыристые стежки от пуль мгновенно протянулись в мою сторону. Не свист от них, как в воздухе, а словно бжиканье пилы по металлу – здесь звук обгоняет свинец. Кальмаробойцы по сути расположились в рядок и ведут обстрел. Наиболее меткого стрелка Люба отбросила в сторону, потащила, ухватив за щупальце. Но через мгновение он избавился от нее смертельным выстрелом в упор. Слишком поздно я оказался рядом и чиркнул гада ножом по горлу. Его подводный пистолет оказался теперь у меня, а другой противник, находившийся метрах в тридцати, слишком увлекся стрельбой по Сене. Я вовремя всадил в кальмаробойца пулю и, не мешкая, ослепил дрон, попав ему в камеру. Когда высвободил свой гарпун, то заметил, что трое людей-кальмаров скользнуло вниз. У диверсантов нет ни сумок, ни рюкзаков, значит, взрывчатка закачана в их мантии, или ткани их тела непосредственно являются взрывчатым веществом.

Поплыл за ними следом и очень скоро сообразил, что совершаю рывок, из которого не вернусь назад. Вдруг стала ощущаться давящая на меня толща вода – ведь не выпустит она меня уже! 500 метров ниже морской поверхности – это Глубина, огромнейшее расстояние от привычного мира; это больше, чем 500 километров от поверхности Земли в космосе. Однако на этот раз паники не было, словно на дне мрака показался свет. И, поднявшись на ходовой мостик своей души, я сказал: «Полный вперед». Вернее, «полный вниз». Диверсанты, видимо, не ожидали от меня такой прыти, поэтому я сумел ухватить крайнего из них за щупальце. Немножко отдохнул, воспользовавшись таким буксиром. Кальмаромонстр выстрелил, промахнулся, потому что я заслонился его же щупальцем, и инстинктивно подтащил меня поближе. Я взял его руку с пистолетом на прием, заодно воткнул ему гарпун в мантию. Бросив меня из-за вспышки боли, он устремился вслед за своими товарищами, но наконечник с двумя флажками так просто не вытащишь, а на лине за ним столь же бодро плыла граната. Через секунд двадцать бубухнуло. Между первым невеликим и вторым большим-пребольшим взрывом – это сдетонировали все заряженные взрывчатым веществом кальмаролюди – был краткий промежуток. В ту плотную секунду океанская глубина заговорила со мной, с глубиной во мне, словно мы в одной стае.

И сразу – бросок. Какое-то быстрое тело, подхватив меня, потащило наверх. Взрыв всё равно настиг нас. Я увидел внизу солнце. На мгновение. Оно лопнуло потоками света, а я отключился.

Очнулся уже на поверхности, в трещине, расколовшей льдину. В одной моей руке, сжатой в кулак, сгусток крови – крови того, кто спас меня, прикрыв, и, быть может, пожертвовав собой. Скорее всего, то был кит, услышавший мое обращение к глубине. Кашалот, к примеру; обычно они так высоко к северу не заплывают, но сейчас площадь льдов радикально сократилась, что могло поманить моего спасателя. Или он явился сюда специально, в порядке мести за Моби Дика. Во второй руке – обрывок щупальца кальмарочеловека.

Возле меня появились лобастые головы Вари и Шарлин. Они грустили по погибшим Сене и Любе; вся стая белух была одной семьей с развитыми чувствами по отношению к сотоварищам. Я плакал вместе с ними, прижимаясь щекой к их могучим лбам. Роберта II не было видно, надеюсь, жив курилка – ага, из недалекой полыньи показался его усатый лик. Возле нас вдруг стало мощно ломать лед и появилась черная туша подводной лодки, вернее, её рубка. Испуганно тренькнув, Шарлин и Варя скрылись под водой и понеслись куда-то к югу.

Открылся верхний рубочный люк и с ходового мостика послышалось:

– Тебе как, особое приглашение требуется или придётся выловить сетью? Ты меня понимаешь, чудище морское, или надо на китайский перейти? Нинь хао, чин даи хай куэй…

Понимать-то я понимал, но пока избавлялся от жидкости в легких, подводники действительно выловили меня большим сачком.

Минут через пять я стоял среди пялившихся на меня офицеров в боевой рубке лодки. Каким-то чудом уцелели мои плавки и это немногое, что придавало мне солидность. Человек с контр-адмиральскими звездами строго вопросил:

– Взрыв на глубине 500 метров – твоих рук дело?

– Группа кальмаролюдей, это такие моллюскоподобные диверсанты, хотела взорвать нашу российскую АЭС на пике Рихмана. Мне, товарищ контр-адмирал, пришлось перехватывать их вместе с отрядом дружественных мне морских млекопитающих, белух и тюленя. Сеня и Люба геройски погибли во время операции, прошу отметить их подвиг документально. Обрывок щупальца – от одного из тех кальмаробойцов, отдайте медикам на анализ, пусть поудивляются геному.

– На глубине полкилометра ты геройствовал вместе с белухами? Допустим, поверил. И что же ты такое? – контр-адмирал даже поправил очки на носу.

– Не что, пусть и похож на чудище, а кто, – у меня в голове вовремя зашевелились воспоминания. – Проходил срочную и контрактную службу в 61-ой бригаде морской пехоты Северного Флота. Правду говорю, вот характерное тату на предплечье, удостоверьтесь. Имею награды. Позднее закончил морское училище и работал на торговых судах Мурманского морского пароходства. Попался на удочку заграничной недвижимости, типа по наследству получил, так по жадности оказался в руках тамошних экспериментаторов. Стал полурыбой-полумясом, но удрал, когда психопрограмма посыпалась; как мог оказывал содействие родному флоту.

– Значит, ты наш подводный партизан, не преувеличил Иван Викентьевич. Кстати, капитан II ранга в отставке, если ты не знал, крупной фигурой был в морском спецназе. Так что теперь, на отдых? – это на вшивость меня адмирал проверяет?

– Нет, товарищ контр-адмирал, покой мне только снится, я за друзей мстить буду, пока не уделаю всех этих чертовых кальмаромонстров вместе с вторгшейся АУГ.

– Я так и думал, что ты энтузиаст, но теперь тебе нашу работу делать не придется. Наверху, наконец, принято решение – выдавить «партнеров» из нашего арктического сектора. – Губы военного еще несколько раз шевельнулись, неслышно давая «партнерам» непечатные характеристики и нецензурные определения.

– Тогда помогите мне утопить их авианосец.

Контр-адмирал слегка свёл брови.

– Слишком много на себя не бери…

– Алексей Бреговский, товарищ контр-адмирал.

– Не мы тебе, а ты нам, Леша, поможешь.

– Я привык с белухами.

– Научишься и с людьми. Не думай, что ты такой особенный, – заметил видавший виды флотоводец, но поймал исходящий от меня сигнал. – Что ещё?

– Желаю вернуться в ряды вооруженных сил.

– В звании?

– Какое значится в военном билете. Старший лейтенант.

– Считай, что одним пухлым старлеем в ВМФ стало больше… Не слышу проявлений неконтролируемой радости…

Свет из ламп вошел мне через глазницы в череп и я свалился в обморок, затем и кома навестила, из которой меня вывели только уколом адреналина в сердце.

Вместо эпилога. Сражение при Новой Арктиде

Со всех сторон от него была синева. Сейчас шепот пучины, щелканья, свисты и щебетанья морских жителей были перекрыты грозным хоровым скрежетом – приближается АУГ, десятки кораблей чужого флота; авианосец «Джеймс Форрестол», эсминцы, фрегаты, корветы, БПК, БДК и такое прочее. Атлантисты пошли на штурм русской Гипербореи.

Западный Альянс доходчиво объясняет, что для него не существует российских прав на хребет Ломоносова и русские не должны считать себя лучше Гондураса. Гондурасцам же сказали выращивать дешевые бананы, и те прилежно растят, чувствуя себя свободными и счастливыми.

Пока что ни гидроакустические станции Альянса, ни их радиогидроакустические буи, ни авиационные системы раннего обнаружения, ни спутниковые группировки не фиксируют никакой угрозы. Получается, Россия трусит?

Впрочем, уже случилось то, что просто не было замечено гидроакустическими станциями и прочими следящими системами потенциального противника. Несколькими неделями ранее стаи техноорганизмов, весьма напоминающих студенистых гребневиков, густыми толпами, но незаметно – если не считать легкого радужного мерцания гребных пластин – встречали корабли Альянса, выходящие с баз на острове Элсмир и северо-западной Гренландии. Собственно, это были холодноводные гребневики по старинному прозвищу «усатый кораблик», превращенные благодаря искусственным хромосомам в автономные подводные аппараты Северного Флота. Сам «усатый кораблик» распознаванием цели занимается без плеска и шума, пеленгуя источники акустического излучения и оценивая его рассеяние. Тихая, но торжественная встреча привела к тому, что «усатые кораблики», захватив и распределив цели, дружно налипли на борта, рули и гребные винты кораблей Альянса…

Дистанция от АУГ до Новой Арктиды сто морских миль. АПЛ класса «Вирджиния» выпускает через торпедные аппараты – порциями по три единицы – своих вредных малышей: вереницы подводных дронов, благодаря манипуляторам-клешням и хвостовым рулям смахивающих на лобстеров. Дронами управляет роевой искусственный интеллект фирмы «Уорми Эппл», собирающий их в единое информационное поле, где каждый элемент видит и знает всё, что видят и знают остальные, включая сигнатуры целей. Роевой ИскИн осуществляет целераспределение и ставит задачи каждому.

Но и отряду Бреговского, позывные «Дядька Черномор», по подводному звуковому каналу приходит сигнал, похожий на голос кита. Это не привет от кита, а приказ от контр-адмирала. Старлей на глубине готовится к бою со своими боевыми белухами и другой морской живностью. С ним те, кто соединился в северной общине и имеет общее гиперборейское прошлое, кто не приемлет наглых пришельцев с их богами наживы. Или те, кто ему доверяет. Легкое похлопывание перед боем – он товарищей по плавникам, они его по спине: «мы – вместе».

А из торпедных аппаратов АПЛ Северного Флота «Княгиня Ольга» выныривают бойцы спецназа, относящегося к 420-му морскому разведывательному пункту. В их крови плавают респироботы, что запасают и переносят на порядок больше кислорода, чем обычные красные тельца. Их легкие переведены на жидкостное дыхание, использующее перфторуглероды. Гидроакустический комплекс стал биоорганическим имплантом в их гайморовых и лобных пазухах. Их несут экзоскелеты-трансформеры «Протей-3М» с гидрометными движителями. В общем, у Бреговского нашлось немало «подражателей».

«Лобстеры» Альянса, идущие тремя просторными клиньями в сторону подводной части Новой Арктиды, обнаружены гидроакустическими донными антеннами Северного Флота. И вскоре оглушены пузырями ионизированного газа, всплывающими с глубины, где сработали платформы РЭБ. Способности вражеского роя к быстрой коммуникации и групповым действиям оказались нарушены, чем воспользовались российские НПА. Поначалу различимые лишь как легкие блики, несколько мгновений спустя они накатывают на врага с норд-оста, ревя кавитационными полостями.

Серповидные гидрореактивные машины, врезавшись на скорости 500 километров в час в уже посыпавшийся боевой ордер «лобстеров», мгновенно расчленили его. Битва распалась на разрозненные «собачьи бои», в которых скорострельная подводная автоматика, в чем русские всегда были сильны, показала свое преимущество.

Рой, деградировав от боевого построения к обычному скопищу, где в роли предводителя может выступить совсем любой, метался по случайным курсам. А затем в роли лидера оказался «лобстер», к которому на корпус сел крохотный автономный аппарат Северного Флота типа «Минога». Малютка резво добурился до системной шины и ввел в процессор дрона код ошибки, сбросивший исполняемый бинарник на инструкцию «срочное возвращение». Изрядно прореженный, но ещё многочисленный рой «лобстеров» рванул обратно к материнской АПЛ и вскоре густо облепил «маму», хватая друг друга клешнями и лупя хвостами. Эта куча-мала фактически свела к нулю функциональность гидроакустического комплекса подлодки.

Роя дронов как будто и не было, однако на фронте вражеской атаки остались элитные подводные бойцы – кальмаролюди. С ними вступили в ближний бой пловцы спецназа СФ, похожие на тритонов в своих «протеях». Хеклер-коховские пистолеты оказались слабоваты против русских автоматов АДС, да и в рукопашной кальмаромонстры не преуспели против подводного самбо спецназовцев, так что, оставляя оторванные щупальца и пузырьки голубоватой крови, ушли на большие глубины, где их с большим нетерпением ожидала северная община старлея Бреговского.

Там на вражеских подводных бойцов, и сбоку, и сверху нападали белухи, снабженные инструментами электрического поражения противника. Вспышка, конвульсии, парализованные тела врагов опускаются к далекому дну, можно б сказать, что «тая во мраке пучины», если бы не далеко видящая гидролокация.

Но вот зажигательным боеприпасом прожжен экзоскелет Бреговского; он едва успел выскочить из горящей фиолетовым пламенем конструкции и сразу попал в объятия трех кальмаробойцов. Их щупальца обхватили старлея, примотали к телу его руку с оружием, стали душить, их «тёрки» мигом содрали кожу с его лба и затылка. В одном из противников Бреговский узнал доктора Хартманна, те же глаза-пуговицы. Не погиб тот вместе с командным судном, а, загодя превратив себя в кальмарочеловека, смог благополучно уплыть. Невзирая на оглушающую боль, схватил его старлей за радулу – хотел, вырвав её с корнем, хоть одну ещё нелюдь утащить с собой на тот свет.

Но из глубины появилось три гринды, никогда не относившиеся к северной общине. «Мы вместе, брат», – Бреговский понял их без всякого адаптера. И три беспомощно извивающихся кальмаробойца утащены в глубину, в том числе и доктор Хартманн – наконец Фортуна повернулась задом к маститому экспериментатору. Гринды очень любят кальмаров – за вкусную плоть, и так хватают кальмаромонстров, поперек и с резким встряхиванием, что те не успевают применить свое оружие.

А по бортам кораблей Альянса, где с неделю как налипли чуть розоватым холодцом искусственные гребневики, уже расплылись бурые кляксы, и словно язвами покрылись лопасти винтов. «Усатые кораблики», что получили от Роснанотеха дополнительную хромосому, сделанную при помощи генома железобактерии, стали пожирателями железа. И своими склизкими едкими телами вызывают быстротечную питтинговую и межкристаллитную коррозию. Чтобы дело спорилось, в каждой техноклетке имеется органелла, занимающаяся сверлением корабельного корпуса маленькой дрелью со сверлом из ионов-активаторов. Она является усовершенствованным потомком стрекательной нити и подпитывается за счет взрывного окисления металла.

Время диверсии «усатых корабликов» было подобрано правильно. Гладкий металл корпуса, несколько дней как побуревший и местами потрескавшийся, сейчас покрылся мрачно-зелеными искорками и вдруг раскрылся огромными цветками – сразу на трех эсминцах типа «Арли Берк». Системы контроля зафиксировали поступление в отсеки забортной воды, автоматически включились помпы, аварийные команды ринулись заделывать течи в бортах. Но никаких помп и человеческих сил не хватало на устранение быстро растущих словно живых повреждений. Борта кораблей ниже ватерлинии распадались, как пораженные плесенью картофелины, гребные валы лишались винтов и лишь зря буравили воду, ломались как крекеры рули.

Набирая море двумя, тремя, а то и сразу всеми отсеками, кренились корветы, фрегаты, эсминцы, противолодочные корабли. Тут уж не до боя, а как-нибудь, рыская, выбраться из передряги. Однако те корабли, что пока сохранили плавучесть, готовы выпустить стаю «огненных драконов» – гиперзвуковые крылатые ракеты «Файр Дрэгон», а катапульты авианосца способны поднять в воздух эскадрильи истребителей-бомбардировщиков направлением на Новую Арктиду. Отсутствие русского флота убеждало интервентов в неизбежной успешности ракетно-бомбовых атак. Адмирал Маккойн, командующий АУГ, с радостным возбуждением, прошедшим по телу от горла до копчика, отдал приказ.

Но уже через несколько секунд нервно замигали экраны в информационных центрах системы «Эгида-12», расположенных на кораблях Альянса. Замерцали отметки от целей, запрыгали их координаты. Операторам осталось только испуганно пялиться на ту круговерть, которую затеяли недавно ещё беззащитные стационарные цели на экранах. Расторопная техническая служба докладывала на мостик о бестолковой работе корабельных радаров, отчего командиры кораблей были вынуждены отменить пуски ракет по заданным объектам. Это сработали огромные пузыри с аэрозолем, вышедшие с глубинных платформ Северного Флота – едва достигнув поверхности, сдетонировали из-за нанокристаллических затравок. Взрывы, породившие облака замагниченной плазмы, ослепили системы радиолокации и связи всей АУГ.

Вспыхивали один за другим пузыри аэрозоля, проводя красочную иллюминацию, заодно рубили по проводящим средам мощными электромагнитными импульсами. Наведенные токи спалили электрические цепи автоматизированных систем навигации и управления машинным отделением, обессилив капитанский мостик. Поразили нервные клетки у вражеских моряков, отчего с ними вдруг заговорили призраки и духи моря. Заставили сработать взрыватели ракет и бомб, уже подвешенных на пилоны палубных самолетов. По полетной палубе авианосца прошла сокрушительная огненная волна.

С огромными то ли пробоинами, то ли промоинами в бортах корабли Альянса дрейфовали, пытаясь выровнять крен приемом воды в балластные цистерны. Меж тем с норд-веста шел шторм – поднялся глубинный горизонт холодных вод, сдвинутый очнувшейся вдруг тектоникой хребта Гаккеля (потом экологами будет долго муссироваться тема о подводно-подземном ядерном взрыве).

Ударом словно бы кипящей двадцатиметровой волны опрокинут корвет, клюнул носом и со скрежетом ломающих надстроек отправился в подводное путешествие эсминец. Сотни моряков оказались в ледяной воде, потому что не удалось спустить и половины шлюпок – шлюпбалки были изъедены агрессивной техноклеточной слизью, выпавшей вместе с атмосферными осадками.

Облепленная «лобстерами» АПЛ Альянса начала всплывать, но из-за оглушенного гидроакустического комплекса таранила авианосец в районе гребных винтов.

Лишившийся хода «Джеймс Форрестол» через несколько дней будет затерт льдами и примется дрейфовать в сторону родного североамериканского побережья. Он станет местом гнездования крикливых толстоклювых кайр, белых моевок и черных чистиков – лучшим птичьим базаром тысячелетия, с подогревом от атомного реактора.

Среди тех моряков, что уходили с авианосца, продираясь сквозь снежную бурю, был адмирал Маккойн, который совсем недавно, на совещании в Белом доме, настаивал на том, чтоб «выгнать русских из их арктической цитадели».

Залютовавшая непогода разогнала спасательные вертолеты, поэтому пришлось идти пешим ходом, зажимая лица, ещё помнящие калифорнийское солнце, электроподогреваемыми рукавицами.

Когда Маккойн увидел пристроившегося к нему сбоку белого медведя – тот выделялся на фоне снежного сумрака лишь черным носом – понял сразу всё. Во-первых, что спасения не будет и зло вернулось к нему назад. Совсем на ином надо было настаивать в Белом доме: оставить этих русских в покое, с их снежными бабами-снегурочками, холодными просторами и гиперборейскими глубинами. Мишка шлепнул адмирала лапой – как бы для знакомства – и на когтях у него остался скальп Маккойна.

Примерно тогда же интеллектуальное ядро суперкомпьютера Mark 2050 Twain (биоцентр Альянса, Туле, Гренландия), контролирующего операции с живым материалом в арктической зоне, перестало отвечать на запросы персонала со всех периферийных устройств. А Белый дом поспешно выпустил заявление о несанкционированных самоуправных действиях адмирала Маккойна, чей мозг был поражен свиным эхинококком. На самом деле корабли Альянса были направлены для визита дружбы в один российских портов на Северном Ледовитом океане.

Старшего лейтенанта Бреговского, израненного, обожженного, замотанного в бинты и обклеенного заплатками из синтетической кожи, однако живого и веселого, ждало повышение в звании, а также его ясноглазая Васильевна. Которая, кстати, ушла работать в детский сад на Новой Арктиде. Первый детский сад для белух и тюленей имени животных-героев Роберта, Сени и Любы. Марина Васильевна стала там заведующей, а Шарлин воспитательницей.