Текст книги "Сверхнедочеловек или История подопытных"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Султанчик сумел, наконец, швырнуть дежурные лозунги и закончил с наигранным подъемом:

– Так неужто мы теперь позволим черному шаманству набросить на нас свою удавку?

“Не это ли чистая душа напала на летчиков в виде бабы-яги?” Как подумал, так сразу почувствовал особое внимание со стороны Султанчика, хоть он даже не двинул глазными яблоками в мою сторону. Неприятно, конечно. Улавливает гад мои мыслишки. Если ему и раньше не нравились мои вопросы, то сейчас от него просто понесло едкой настороженностью.

Потом мне стало чудиться. То есть, я ничего не слышал, но тем не менее. У господина Воителя в голове дзинькнуло и он вышел с кем-то на связь. Более того, произнес внутри себя такие слова:

“Значит, у вас какой-то недотепа портит матрицы пси-структур, а мне расхлебывать?”

Ко мне потянулся влажный холодок – ощущение было вполне отчетливым. Не сыграю ли я роль того самого голубя? Представил, что меня выжимают как птичку, и вдруг осознал. Султанчик, может, Воитель и сотрудник Палаты Дознаний, может, из Храма Чистоты, может, шаман, но он является кем-то еще. Кто я такой и кто он, мне бы лучше разобраться самому, в одиночку, в отдельной светелке, потихоньку жуя, виноват, читая какую-нибудь веселенькую книжку.

Почти непроизвольно я направился к выходу.

– Вы куда, сударь? – более вежливым тоном, чем обычно, поинтересовался Султанчик. Он привстал, собираясь в какой-то момент рвануть за мной.

– В кабинет задумчивости, живот прихватило,– невинно отозвался я,– все порядочные люди туда захаживают после такого рода угощений. Вас что, приучили считать это пережитком темного прошлого?

– Вы не хотите туда,– леденеющим голосом произнес Воитель.

– Тебе-то какое дело, сука? – откликнулся я, включив ускорение.

Он догнал бы меня в один момент. Собственно, он догнал и перегнал. Пока я добирался до дверей, Султанчик эффектно проломился сквозь железобетон стены и стал ждать меня снаружи. Я мог растеряться, упасть на пол, закрыть глаза. Однако смекнул, что наши шансы не могут быть столь уж неравны. Все-таки мы питаемся одной и той же дрянью.

Меня как из пушки выстрелило в другую сторону, к противоположной стене, где не было никаких дверей. Может, я хотел как следует приложиться лбом. Наверное, больше нечего было желать. Перед тем как врезаться в стену, увидел ее крупнозернистую, а потом и микроскопическую структуру – овальным пятном где-то в центре взгляда. Даже оценил, какая сила должна быть приложена к разрушению железобетона. После чего выплеснул из сердца достаточную мощность. Диаграмма показала распределение энергии по различным частям и уголкам тела, которое было изображено “в разрезе”, как туша в мясной лавке.

Я неожиданно увидел то, что находится за стеной – мусор, дорожка, оранжевые деревца. Значит, пробил дыру в стене. Просто пробил, и никаких восклицательных знаков, потому что непонятно – сон это, морока или какое-другое дерьмо. Я поднял глаза и заметил, что на меня целая стенная панель сверху валится. Зажмурился, возникли странные ощущения в голове, потом стало ясно, в живых-таки остался.

Когда отворил веки, то вначале показалось, что два моих глаза смотрят на мир из-под мышки. Невесть откуда взявшееся третье око блуждает по телу – вот видна изуродованная голова, похожая на расплющенную луковицу.

Вероятно в таких запредельных ситуациях страх вообще не появляется, возможно я стал олицетворением тупости, однако не было ничего, кроме вялотекущей отрешенности. Скорее всего, она мне изрядно посодействовала.

Я машинально стал прикладывать усилия (множество стрелочек) к деформированным участкам бедной головы. Наконец, всё выровнялось и глаза туда переместились, где им положено быть! Хоть пыль столбом, а видно, что проход свободен, тикать надо.

Я стал тикать, вдобавок на ходу перед третьим внутренним оком представали портреты разных личностей, которых я встречал в последнее время. Словно бы я листал фотоальбом. Наконец мысленный взгляд застопорился на работяге, которого я приметил час назад неподалеку от заводской проходной ввиду его глупой ухмылки. Образ не образ, а какая-то схема из многих “разрезов”. Гражданин был уже заранее отсканирован слой за слоем, пласт за пластом. На контурах разными цветами и тенями были указаны направления сил, натяжения, сопротивления, напряжения, энергетические потоки.

Потом я словно вбежал в эти отсканированные контуры и стал переделываться. Да, да, я изменялся, заодно стараясь не свалиться носом в землю. Меня корежило, кривило, сминало, растягивало изнутри и снаружи. Порой казалось, что меня продевают через извилистую трубу, втискивают в неудобный узкий костюм, а на голову нахлобучивают тесную микроцефальную шляпу, которая прямо-таки врезается в мозги.

5

Рабочего или может ремесленника Крюкова еще минут пять дергали конвульсии, но прохожие объясняли происходящее тем литром, что заглотил он вчера. Хотя это был вовсе не Крюков.

Это был я. Естественно, никакой особой уверенности, что я – это я. Не совсем ладилась фокусировка, не слишком хорошо сходились поля зрения, отчего в мозгах возникало крайне неприятное, даже щекотное ощущение. Между левым и правым полем имелась зона затемнения, по которой время от времени пробегала рябь, цветные полосы и… цифры. Клянусь штанами Духа Чистоты, что действительно мелькали колонки и шеренги чисел. Некоторые из цифирок явно представляли расстояние до какого-нибудь обозреваемого предмета, а также его угловые скорости.

А еще было очень холодно. Зябко было, дыхание с изморозью и иней вокруг. Волосы на голове так заледенели, что хрустели под пальцами!

Наконец все внутри меня утряслось, и я огляделся. Ко мне торопилась какая-то длинная подозрительная личность. Я не сразу догадался, кто это. Ага, Воитель господин Султанчик, впрочем тоже видоизмененный. А может никакой он не Воитель, а просто оборотень. Также как и я. Цифры в правом верхнем секторе зрения показывали как стремительно сокращается дистанция меж нами, линией была отмечена траектория его движения. Впрочем, пейзаж украшали и другие люди, это внушало некую надежду, что скорой расправы не случится.

– Ну, чего, чего надо? – я, выставив вперед кулаки, заслонился ими – деваться-то некуда.

Султанчик замешкался, хотя все-таки приблизился вплотную. И сказал вроде дружелюбно, рассчитывая явно на публику:

– Не поможешь развалить на троих? Третий за углом,– и, приложившись характерным жестом к горлу, заиграл пальчиками на брюшке, затем шепотом добавил. – Кологривов, прими прежний вид по-хорошему. У тебя ничего не получится. Навыков нет, да и дурак ты впридачу.

– Тьфу на тебя, анафема,– выражая презрение, сплюнул поперек асфальта длинной слюной. – Я тюркских сабель не испугался, понял, оборотень?

– Ты машина, Кологривов, понял. Ты не человек. Без Девятки ты словно отрезанный пенис. Поэтому будешь терять торжество силы и превращаться в гов-но. Тебе это не остановить.

Дылда Султанчик так красиво выразился, а я неожиданно даже для себя двинул ему в челюсть набухшим кулаком. Якобы двинул, а вернее обдурил. Заслоняясь, он открылся, и я, подавшись вперед, влепил ему левой под дых. Однако прежде сконцентрировал силу, как бы сгреб ее отовсюду. Перед третьим оком замелькали стрелочки векторов, которые показали направления возможных ударов. Так что оставалось только выбрать самый удачный.

Султанчик согнулся и упал уголком на землю. А я ощутил “торжество силы”. Однако он не стал что-либо предпринимать, когда я потрусил прочь, время от времени озираясь на него левым глазом.

Я знал, что ввиду моей трудовой наружности надо срочно найти место работы. Перед столь полезным третьим глазом замерцала трасса, которая собственно и повела меня. Когда я вступил в черный замусоренный цех, более напоминающий пещеру, то для начала повстречал мужика в кожаном фартуке с клочной бородой.

Он, глянув на мои руки, аккуратно развернул меня за плечи в обратную сторону и отвесил несильный пинок в заднее место.

– Ну, сколько еще с тобой горе мыкать, Крюков? Убить – жалко, пороть надоело. Тебя ж в такелажку за проволокой для арбалетов посылали.

Соответственно приданному ускорению я отправился за проволокой и в дверях столкнулся с “оригиналом” – тем самым, кого я нечаянно просканировал и сымитировал. Причем в руках у него как раз лежал требуемый моток проволоки. Я заметил “оригинал” раньше, чем он меня и успел сдвинуть кепку на лицо. Мы довольно вежливо обогнули друг друга, но когда я оказался уже в предбаннике, он окликнул:

– Эй, дух, откуда у тебя моя кепка… а башмаки? Ага, спер! – Да, Крюков воистину был туп. Он даже не обратил внимания на то, что точно такие же башмаки с кепкой имеются и на нем.

Когда тяжелая рука “оригинала” легла мне на плечо, я подал мысленное напряжение на пыльцы, отчего они сделались форменными клещами. Которыми я, обернувшись, ухватил вопрошающего за шею. Затем слегка надавил и уложил мигом обмякшее тело в какой-то пустой ящик. Оставалось подхватить оброненный “оригиналом” моток проволоки и отчитаться перед мастером за исполненное задание.

– Да ты не такой дурак, каким кажешься на первый взгляд,– удивился человек в кожаном фартуке.

И пришлось встать к токарному станку, одному из немногих уцелевших. Делать нечего, представив кинематику этого нехитрого механизма, смело принялся за изготовление телескопической палицы с выдвижными шипами. Правда досаждало, что Султанчик заглядывал через окошко, все намекая на совместное распитие. Позвать каких-нибудь приятелей и обломать рога этому надоеде? Да кабы знать, кто тут приятель.

Внезапно соперник активизировался и запустил руку в открытую форточку. Чудовищная конечность отделилась от тела, проползла украдкой к станку и, пользуясь незаметностью, отвесила пощечину крутящейся заготовке. Я только успел сказать: “Опа”, потому что кусок металла соскочил с крутила и двинул мне в лоб. Испугаться, кстати, не успел. Однако, ничего особенного не случилось.

Сыпанули искры в прямом смысле этого слова. Голова сработала как резиновая и напружиненная. Деталь отпрянула от чела, полетела, пробила другой станок, вызвав короткое замыкание и воспламенение. Я машинально потрогал лоб, который похоже схлопотал вмятину, но через несколько секунд все уладилось. Хотя по идее – головы вообще не должно было остаться! При этом я снова увидел контуры своей израненной башки с зонами деформации, к которым почти без моего участия устремились стрелочки. Повеяло морозцем и посыпался с шевелюры мелкий снежок. К переменам погоды добавился бешеный аппетит. Я сунул в рот гайку и хрупнул ею как леденцом.

Товарищи по бригаде не заметили ни этого, ни мгновенно исчезнувшую виновницу происшествия, однако оценили мою победу и решили относиться ко мне со значительным уважением, как к интересному человеку.

Через полчаса мастер велел мне навестить литейный цех, проверить заказанные свинцовые отливки, которые пойдут в середку стенобитных ядер. Я мялся-мялся, не в силах толково объясниться, тем не менее подчинился. На удивление, никто не подстерегал меня на пустынных дорожках, и я вступил в литейный, напомнивший кузницу какого-то одноглазого монстра, в приподнятом настроении. Впрочем, настроение быстро упало ниже нуля. Пока я высматривал в красноватом пещерном полумраке нужные мне отливки, противник опять выпустил на охоту так называемую “руку”, которая зашуршала то там, то сям, выискивая, где навредить.

Как вскоре выяснилось, я не зря занервничал. Лопнуло, должно быть, самое тонкое место – керамическая форма. Прямо на меня рухнула слегка остывшая болванка сочного томатного цвета. Я машинально протянул свои руки-крюки, принял в них раскаленную отливку, однако она выскользнула – мне на ногу – и откатилась в сторону.

На ладони было страшно посмотреть, однако пришлось. Ничего особенного, если не считать того, что оказались они багрового цвета, который впрочем быстро пропадал. К тому же своим добавочным зрением озирал я испорченные и поврежденные слои кожи, усилием воли сбрасывал их и тут же наращивал новые. Линька шла на удивление оперативно.

Ступня же, ах, батюшки, напоминала ласту! Расплющилась из-за болванки. Да вот только не болела! на что, конечно, жаловаться грешно. Впрочем и ласта выровнялась, пока подбежали другие рабочие. Снова сделалась ногой. А ведь мог так и оставить ластой свою ступню. Или превратить, например, ее в копыто… Полная свобода выбора. Болванка, кстати, холодной стала, все тепло из нее утекло куда-то. Не в мои ли преобразования?

Начальник Жидкого Металла стал названивать Властелину Железа, докладывая о чуде, а трудящиеся-литейщики окружили меня, что народного сказителя, и внимательно, слегка прищурившись, смотрели в упор, не в силах сделать какое-нибудь предположение.

Невольный зачинщик сходки, то есть я, все менее смущаясь, скалился и открывал обозрению щербины рта, неухоженного зубным лекарем.

– Предлагаю почин. Организуем стахановское движение – носить горячий металл одними голыми руками,– бросал я в толпу зажигательные лозунги.

Собственно я ничего не мог добавить или убавить из впечатлений литейщиков, ведь конечности мои при несчастном случае ничего особенного не претерпели, ни тяжести, ни огня. Ничего, кроме легкости и приятного холодка.

Я не такой как все. Это бесспорно. А какой же? Оборотень, шаман, наркоман?..

Мне велено явиться к Властелину Железа и как-то потешить его своими выходками. Неподалеку от литейного цеха расколупала землю сточная канава. Через канаву лежит мосток. Который под ногами внезапно лопается. Я кривобоко отскакиваю, попадаю на склон и пытаюсь удержаться. Тут все в крик: “Крюков упал… сам Крюков… лестницу туда… лестницу сюда”. Под этот торжественный хор тоскливо соскальзываю по осклизлому грунту, внизу же меня поджидает демон Султанчик.

Он встречает меня в строительной каске, со неприятно почерневшим лицом и выдающимися на пять сантиметров клыками. Те впиваются в мои башмаки, я лягаюсь крепкими каблуками и рвусь вверх, как птица из силков. Конечно безуспешно, лишь пересекаюсь взглядом с беспородным псом, который, поскуливая от страха и сочувствия, снует в метре от меня. Товарищи по бригаде, хоть и поблизости, не производят ничего, кроме бестолковой суеты. А вот пес мне нравится…

Кажется, удалось. Челюсти движутся вперед, лоб назад, пальцы срастаются, тело покрывается шерстью, зубы крупнеют и заостряются. Надеюсь, девушки меня сейчас не наблюдают, хотя я мог бы похвастать тщательным соблюдением анатомических формальностей.

Я окончательно соскальзываю вниз по обледеневшей уже стенке. Однако есть теперь готовность к встрече с демоном. Щелкают оскаленные зубы, я приседаю на задние лапы, готовый в любой момент укусить наиболее болезненным образом.

Султанчик тоже не зевает и оснащается коротким широким мечом, который запросто появляется из его ладони.

Пора. Я распрямил пружины мускулов и шерстистое тело сорвалось с места. На лету я мотнул головой, чтобы перехватить за запястье руку, направляющую клинок. Рванул зубами жилы врага, даже не жилы, а пластиковые трубки. Затем продолжил атаку и выхватил из живота Султанчика клок какой-то шевелящейся требухи. Противник упал ничком, заодно сплющился и стал похож на крокодила. Это превращение в мои планы не входило. Тем более, что крокодил сразу сделал выпад и чуть не отчикал мне переднюю лапу.

6

Подбежавшие рабочие не смогли долго терпеть того, что происходило в канаве. Полуволк, то есть вурдалак, бился с полукрокодилом. Вурдалак, ощерившись дециметровыми клыками, пытался ухватить гада за шею и увернуться от его усеянных зубами челюстей. Пару раз ему удалось полоснуть противника. Однако на боку у вурдалака уже появились глубокие борозды, сквозь которые проглядывались подвижные, а то и просто червивые внутренности. Рабочих стало тошнить да пучить от страха и отвращения, вдобавок всех колотило от холода, вследствие чего товарищи Крюкова разбежались кто куда.

А вурдалак, перемахнув через пресмыкающегося гада, тоже рванулся прочь. Вначале вдоль канавы, где оставил ледяную дорожку. Когда она кончилась, выпрыгнул наверх уже в виде большого-пребольшого, но все ж вполне нормального пса.

Человек, который стоял на посту подле мощных высоких ворот, был вырван резким властным голосом из послеобеденной дремы, насыщенной перевариванием цыпленка. Вызывал по дряхлому телефону Начальник Порядка, и приказ у того был повергающий в смятение, как говорили встарь, неоднозначный. Чтоб убил служивый человек собаку, перебирающуюся с Завода в город. “Я освобождаю вас от химеры, называемой совесть”,– пошутило напоследок начальство, но тон его не оставлял сомнений. И приказ вошел в стражника, как иголка в бабочку. Ведь охранный воин не подозревал, что Начальник Порядка сейчас валяется, уронив голову в корзинку для бумаг, а из его будки выходит странный посетитель с челюстью, свисающей на грудь, в большом плаще, из под которого виднеется кончик зеленого хвоста..

Стражник пригляделся – по обочине дороги чуть боком трусила навстречу приговору истории облезлая помесь дога с носорогом, здоровенная псина с шрамами от некогда глубоких порезов на боках. Борьба человека с совестью длилась недолго, и та уползла зализывать побои в свое логовище.

Страж Ворот вытащил из кобуры большой пистолет, изготовленный тут же на Заводе и приспособленный под винтовочный патрон. Однако хитрозадая псина притормозила в десяти метрах и вопросительно посмотрела. “Ну что ты, что ты, песик, проходи, вохра дает добро”. Однако “песик” основательно засомневался и решил не доверять краснорожему детине. Наоборот, стал припадать на передние лапы и урчать утробным голосом, вытаскивая на свет два щербатых клыка. Стражник почувствовал, как разгуливается в нем злость на вредную тварь, которая не дает себя убрать быстро и благопристойно. Не зря ее, падлу, приговорили к расстрелу – начальство понимает. Наверняка этот пес – людоед. Сейчас людоедов много развелось.

Стражник, расставив ноги и слегка присев, принялся активно ловить на мушку неприятельское животное, которое, к тому же, коварно сновало и цинично вертелось. Но в разгар охоты к воротам подъехал со стороны цехов паромобиль, нагруженный палицами, секирами и моргенштернами.

Охранный воин готов был поклясться на Уставе Стражи и других священных книгах, что собака вдруг запрыгнула на капот свистящей и гудящей машины. Затем ударом морды пробила ветровое стекло, ухватила машиниста зубами за воротник и вышвырнула его вон.

Шофер, лежа на земле, сучил ногами и изрыгал мерзости, машина же медленно, как полагается паровым повозкам, стала набирать скорость.

Вдруг очнувшийся стражник с театральным воем: “У-у-умри, тварррь” стал всаживать в кабину винтовочные пули. Но без толку. Паромобиль был угнан, причем непонятно кем и чем.

7

Машинист-водитель, оказавшийся “за бортом” не по своей воле, мигом оповестил Воинов Дороги об угоне. Те, находясь на службе у Березовского князя и кормясь поборами, хохотнули довольно и быстро выехали со своей заставы. Догнать паромобиль на дизельной повозке не стоило больших трудов.

При въезде на бывшее магистральное шоссе, Воинам Дороги удалось перегородить путь угонщику. Тот пытался развернуться на рытвинах и ухабах, но лишь забодал лошадь с телегой.

В итоге, все участники дорожно-транспортного происшествия свалились в придорожную канаву, образовав кучу-малу, почему-то покрытую инеем и даже ледяной корочкой. Однако наблюдателям пришлось удивиться, когда коняга выбрался из кучи, особенно не пострадавший, с телегой, но без возницы. И вдруг как бешеный помчался по дороге, отчего-то оставляя передними ногами собачьи следы. Досмотр обломков паромобиля убедил Воинов Дороги в том, что угонщика ни в трупном виде, ни живьем там нет. Более того, им стало ясно, что мерзавец как-то замаскировался и ускакал.

Тогда Властелин Неба поднял в воздух летак-биплан, чтобы тот ликвидировал безобразие в назидание всем и каждому. Однако ни лошадь, ни телега особо не прореагировали на пулеметные очереди и даже бомбу. Тогда пилот биплана Стуков с виража стал пикировать на цель, ведя по-прежнему плотный огонь.

Что потом произошло – народная молва расходилась во мнениях. По крайней мере, от Стукова по радио успели услышать, что лошадь превратилась в большую полуптицу, которая летит навстречу. А потом новоявленный Пегас лягнул копытами ероплан, отчего тот вскоре шмякнулся на землю.

Стуков упал так, что мощные колдуны едва-едва собрали его потом, но все ж он остался в списочном составе Небесного Воинства. Оправившись, летчик рассказывал, что крылатое существо, пробив копытами фонарь, просунуло внутрь кабины человеческие руки, которые ударили по шлемофону и в глаз.